Ведьмочка из Когтеврана

      В ночь со среды на четверг Мона всегда плохо высыпалась. Причина тому была не огромное количество домашней работы или болтовня с друзьями допоздна, а один из её любимых предметов в Хогвартсе — Астрономия.       Подготовка к урокам по этой дисциплине стала своеобразным ритуалом. В среду после утренних занятий обязательно следовал обеденный сон. Просыпаясь ближе к вечеру, Мона проверяла домашнюю работу и, если это было необходимо, дожидалась наступления темноты, когда небесные тела в небе станут видны гораздо чётче. Заканчивая работу ближе к ночи, девушка заранее желала сладких снов Альбедо и Сахарозе, коих Астрономия интересовала лишь из рассказов Мегистус, и двигалась с другими любителями звёзд и планет в Астрономическую башню.       С одной из таких Мона особенно сдружилась. Её звали Кэролин Моран. Это была девушка с тёмными волосами, что приятно струились по её плечам и нередко искрились от обилия блёсток, коими она так любила украшать конспекты. Когтевранка на всё отрицательное реагировала своим вздёрнутым носиком и густыми бровями, из-за чего на лице нередко можно было заметить забавную мордашку. Подобно многим когтевранцам, она была горделива и заносчива. Возможно, поэтому Мегистус с ней и подружилась. Чем-то она напоминала Сахарозу, когда та начинала говорить о травологии. Однако дружба с ней ограничивалась только кабинетом Астрономии. Лишь в этом году Кэролин решила пообщаться с Моной вне урока и расспросить о слизеринце, что толкнул её в конце трапезы. Мегистус с трудом сдержала поток оскорблений и сказала, что это же Слизерин, у них по-другому никак.       У входа девушки встретились с другими факультетами, среди которых Когтевран был в большинстве. Меньше всего звёздами интересовались гриффиндорцы. Их было всего двое. Слизеринцы недалеко ушли от них и спелись в знакомую Моне троицу, что часто срывала уроки Авроры Синистры. Мегистус недовольно поджала губы, проклиная их за нежелание прогулять Астрономию, и встала с Кэролин у стенки. Студенты начали галдеть, обмениваться последними новостями и, как это нередко бывает и на других занятиях, скатывать друг у друга ответы. Домашнюю работу Мегистус выполнила ещё в первую неделю каникул, настолько ей было скучно проводить с папой отпуск.       Перед первым занятием Мона решила написать конспект по новой теме и сделать несколько набросков в тетради. Разглядывая несовершенный рисунок, Мегистус краем уха слушала злостное бормотание Кэролин по поводу одногруппников. Она всегда любила посплетничать и не упускала возможности высказаться о недостатках остальных, но исключительно за спиной. В этот раз Моран что-то разошлось. — Терри Хант из Гриффиндора сделала себе такую уродскую чёлку. Когда же она поймёт, что ей не идёт? Она похожа на швабру. Ой, взгляни на Энтони Бишопа из Слизерина. Прыщавый такой, страшно смотреть, на него будто наслали заклинание Фурункулус. — Просто переходный возраст, как будто у тебя нет прыщей, — неожиданно грубо отозвалась Мона, хлопнув тетрадью с набросками. Она так и не успела дорисовать Луну. — Но у меня нет именно таких, —скривилась Кэролин, вновь взглянув на слизеринца, который, к их счастью, гадостей о себе так и не услышал. — Может, подарить ему зелье для излечения фурункулов и прыщей? — Если хочешь подарить ему что-то на Рождество, просто подойди и спроси, что ему нравится, — шепнула Мона одногруппнице, входя за остальными в только что распахнувшийся кабинет. — Он и сам на тебя бесстыдно поглядывает. — Чего? — Кэролин красная, как яйца Огневицы, глупо встала у входа, не отрывая взгляд от юноши, что с помощью палочки пытался не дать заколдованному пытливому мячику упасть на пол. Двое друзей, Джоэл Паркер и Стивен Далтон, стояли рядом. Первый выглядел весьма скучающе, зато второй поддерживал товарища громкими криками.       Мегистус не без ехидства наблюдала, как из-за её безобидной лжи Кэролин осталась чуть позади, взволнованно высматривая слизеринца и пытаясь не столкнуться с ним взглядами. Кем нужно быть, чтобы всерьёз решить, что Энтони, эдакого прохиндея, может заинтересовать какая-то когтевранка? «Нужно быть Кэролин Моран», —ответила сама себе Мона.       После падения мячика и недолгих ругательств, Энтони ревностно, не дав другим даже подойти близко, уселся с друзьями на заднюю парту и громко продолжил обсуждать последние новости квиддича. Джоэл слушал друга в пол уха и предпочёл окунуться в заметки из личного ежедневника. Мегистус отвернулась от них и вошла вглубь кабинета.       Астрономическая башня всегда отличалась от других учебных кабинетов в замке. К самой высокой точке Хогвартса примыкала небольшая комнатка, в которой студенты обычно занимались теорией или практиковали изученное, когда небо было излишне облачным. Количество макетов планет, звёзд и созвездий было сродни экспонатам в музее, в котором Мона всегда была желанным посетителем. Она нередко оставалась помочь преподавательнице Астрономии навести порядок в кабинете и добавить в него неземную изюминку.       Девушка с еле скрываемой гордостью прислушивалась к мнению одногруппников, увидевших на потолке созвездие Андромеда, составленное из подручных материалов: учебников, канцелярии, туалетной бумаги, забытой кем-то обуви, цепями и другими вещами, попавшимися под горячую руку Моны. Авроре Синистре так понравилась инсталляция студентки, что та решила оставить её висеть на потолке всё лето. Мона с теплотой в душе благодарила преподавательницу, что та до сих пор не уничтожила созвездие и не заменила его чем-то более подходящим общей атмосфере в кабинете. — Еле отделалась от его приставучего взгляда, — нарочито устало произнесла Кэролин, нагнавшую подругу посреди кабинета. — Мэрлиновы кальсоны! Что это? — М? Ты о чём? — уточнила Мона, всё ещё пребывавшая в мыслях о восхищении Авророй Синистрой. — Ты не видишь? Это же буквально… Мусор на потолке! Кто-то явно планировал снова сорвать урок и заставить профессора Синистру убирать это! — Кэролин злобно развернулась на Энтони, который шкурой почувствовал, что на него взъелись. — Что-то не так, заучка? — выплюнул слизеринец гадкое прозвище и встал из-за парты. Стивен активно нашёптывал ему что-то, подталкивая подойти к девушкам. — Ты кого там мусором назвала? А в лицо осмелишься мне повторить то же самое слово в слово, а? — Ты кретин, Энтони. Не ты мусор, а это! — Кэролин бесстыдно указала на созвездие Андромеды, от вида которой Энтони пробрало на истерический смех. Он ещё долго мог перебрасываться с друзьями шуточками, но Моран прямо спросила слизеринца: — Твоих рук дело?! — Аха-ха-ха, да ты что?! Я бы никогда до такого не додумался! Какой чудак вызвался из мусора собрать созвездие? Ты случаем не в курсе, Мегистус?       Девушка вздрогнула, когда слизеринец обратился к ней. — Точно,— Мону мягко приобняли, но ей показалось, будто сквозь тело прошло множество острых шипов. Всё внутри перевернулось, как от падения со скалы. — Ты ведь часто оставалась убираться в классе. Ты не знаешь, кто это мог быть?       Конечно, она знала. Но другим об этом знать точно не обязательно. — Я… без понятия. Наверное, кто-то из пятого курса постарался. У них урок был как раз вчера. — А-а-а, не исключено, — хмыкнула Кэролин. Мона уже понимала, что девушка не успокоится, пока не докопается до истины. — Ладно, Энтони, прошу прощения, что подозревала. Такое действительно не в твоём стиле. — Остынь, Моран. Я сам на себя бы подумал. Но до такого дерьма я бы точно не додумался ха-ха-ха! — и, заливаясь волной смеха, отсалютовал к родной задней парте.       Кэролин проводила слизеринца беглым взглядом и, пока тот не слышит, пропищала Мегистус на ухо: — Он точно в меня втюрился! Не зря я наношу маску из змеиных зубов каждую среду, — Кэролин зачесала волосы назад, чтобы продемонстрировать относительно чистый от высыпаний лоб. — У тебя просто поразительная интуиция!       Моран, не дожидаясь одногруппницы, шагнула к первой парте, на которой они исправно сидели несколько лет подряд. Мона сжала кулаки, уже не глядя на своё творение с таким обожанием. Девушка вслушивалась в разносившиеся по кабинету шёпот: «Как же тупо, кто это сделал?» «Вот человеку делать нечего». «Ха-ха, покажите мне этого гения, я ему подарю кубок из мусора и слизи!»       В груди липким пятном отпечатался стыд. Мона молча проследовала к своему месту, топя обиду и злость глубоко внутри. Со стороны могло показаться, что Мегистус очень увлечена подготовкой к уроку, но в мыслях её была далеко не Астрономия. Буквы плыли перед глазами, девушка смахивала слёзы, но они снова и снова мешали прочитать тему сегодняшнего урока «Энергия и магия Луны». В голове продолжали звучать противные оскорбления и голоса одногруппников, обзывающих её труд мусором. Лоб и щёки горели, а кончики пальцев стали холодными и мокрыми. Голова раскалывалась от того, что Кэролин продолжала жужжать рядом, советуясь с Моной по поводу косметических новинок этой осени.       Если бы только Альбедо и Сахароза были рядом…       Мысли о друзьях на мгновение остудили пыл когтевранки. Она представила, как Альбедо взял бы её за плечи и прошептал слова поддержки, как Сахароза бросила бы на всех осуждающие взгляды и пригрозила рассказать обо всём преподавателям. Но их, к несчастью, не было рядом. Мона почувствовала себя беспомощной перед собственным гневом.       В конечном счёте девушка сдалась. Ненависть к собственному творению пересилила намерение спокойно дождаться профессора Синистры. Почему Аврора не сделала то, что обычно делали с мусором? Почему не уничтожила? — Ты чего? — буднично поинтересовалась Кэролин. — Всё нормально. Просто хочу убрать мусор.       Мегистус выхватила палочку своей матери. Твёрдая древесина задрожала в девичьих руках, когда хозяйка направила её к созвездию на потолке. Все повернулись к одногруппнице, глядящей на Андромеду отсутствующим взглядом. На кончике палочки сконцентрировался клубок магической энергии, аура вокруг волшебницы стала тяжёлой и густой. От напряжения в кабинете макеты Солнечной системы задрожали, и планеты принялись крутиться вокруг, заколдованные неведомой силой. Когда казалось, что вот-вот Мегистус выстрелит в «мусорное» созвездие, дверь в кабинет Авроры Синистры распахнулась, и все поднялись со своих мест. Мона шустро спрятала палочку, взволнованно глядя на преподавательницу, за которой летели учебные сборники и карты. — Доброй ночи, класс. Рада видеть вас после каникул, — темноволосая волшебница встала перед учительским столом. Её мантия переливалась, шёлковые рукава струились, а на шляпе блестели звёзды. — Выглядите напряжёнными, — отметила она, глядя на Мону. — Возникли трудности с домашним заданием? — судя по её тону, профессор не заметила, что буквально мгновение назад её любимая ученица была готова уничтожить созвездие заклинанием Бомбарда. — Нет, — поникшим тоном пробубнила Мона. — У меня есть вопрос! — подняла руку Кэролин. Мегистус напряжённо взглянула в сторону одногруппницы, догадываясь, о чём пойдёт разговор. — Вы не знаете, кто из пятикурсников мог сделать такое с вашим потолком? — Кэролин указала на созвездие, но профессор Синистра никак на него не отреагировала. — Мне кажется, это неуважение к вам. Взять и составить из мусора созвездие, ещё и закрепить его на потолке, могло прийти на ум только сумасшедшему. А хотите, мы с Моной поможем прибрать это недоразумение? — Понятно… — женщина сделала несколько шагов вперёд, встав прямо перед первой партой. Мегистус почувствовала шлейф её духов. От сладкого аромата в горле скопилась кислота. — А Мона сама желает прибирать это, как вы сказали, недоразумение? — профессор озадаченно взглянула на студентку, стоящую с опущенной головой. — Конечно! Мона всегда помогает прибираться. Нельзя, чтобы её труд вот так оскверняли какие-то… — Кэролин умолкла, краем глаза заметив бледнеющую одногруппницу. Моран наклонилась и шепнула: — Ты в порядке?.. — Бомбарда!       Движением палочки Мона очертила круг и навела на созвездие так быстро, что никто не успел ничего предпринять. Чары, удерживающие Андромеду, лопнули подобно воздушному шарику. Инсталляция с грохотом обрушилась по классу, а по потолку начали разрастаться трещины, будто по нему ударили тяжеленной кувалдой. Все затаили дыхание. Мона, не моргая, глядела, как медленно и тихо тускнеют звёзды на магическом потолке. Одна за другой они меркли, и по кабинету распространялся густой клубок пыли.       Крошка и штукатурка посыпались на учеников, парты, макеты и схемы. В один момент Терри Хант завизжала, видя, как потолок изогнулся и норовил обрушиться в самом центре, прямо на неё. Профессор выхватила палочку и навела её к быстро распространяющимся трещинам, но было поздно. Крупные куски оторвались в самом центре и полетели вниз, к парте двух гриффиндорок. Мона навела палочку, но горло будто сжали цепкие пальцы. — Протего максима! Джоэл Паркер успел за мгновение до страшной трагедии выскочить со своего места, подбежать к Терри Хант и накрыть её своим телом, прижав лицом к парте. Его заклинание создало вокруг класса защитный купол, выигрывав несколько секунд для ошарашенной преподавательницы. Наконец Синистра взяла себя в руки и взмахнула палочкой со словами: — Репаро!       Обрушившиеся части потолка послушно остановились и взмыли вверх, собираясь будто пазл, деталька за деталькой. Даже созвездие Андромеды, а точнее то, что от него осталось, преодолело защитный барьер и растянулась по всему потолку. Оно было как новое, но по-прежнему состояло из мусора. Мона всё это время стояла неподвижно с вытянутой палочкой. От шока она забыла все заклинания и, наверное, забыла бы собственное имя, если профессор Синистра не окликнула бы её: — Минус двадцать очков Когтеврану! Мегистус, живо в мой кабинет!

***

      В ночь со среды на четверг Мона всегда плохо высыпалась. Но в эту ночь она совершено не сомкнула глаз. Новость о том, что она чуть не прихлопнула одногруппников обрушившимся потолком, быстро разнеслась по всей школе и, конечно же, дошла до директора. Было принято решение собрать экстренное совещание, на котором присутствовали деканы Гриффиндора, Когтеврана и Слизерина. Мадам Стебль оповестили о ситуации уже постфактум, так как её студенты на уроке не присутствовали.       Профессор Снегг настаивал на исключении. Он был поражён легкомыслием когтевранки и её способностью с таким хладнокровием разбрасываться опасными заклинаниями. — А если бы не мистер Паркер? Вы понимаете, что тогда могло произойти?!       Преподаватели это понимали. Слизеринец смог предотвратить ужасную трагедию, поэтому их факультету, а именно Джоэлу было принято решение дать пятьдесят очков. Даже после такой награды Снегг оставался недоволен и оскорблён. Однако вопрос об исключении Моны из собственного класса зельеварения не поднимал.       Профессор МакГоннагал была схожего мнения. Она была сильно раздосадована ночным происшествием, но исключение считала слишком жёсткой мерой за магическую халатность. Прекрасно зная любовь Мегистус к обучению, Минерва предложила отстранить её от занятий на месяц и отправить помогать Хагриду. Снегга почти что устроило мнение коллеги, если бы она только не упомянула лесничьего. — Профессор МакГоннагал, со всем уважением к вам, но Мегистус нужно наказать. А не отправлять в отпуск! — У Хагрида много работы осенью. Моне будет полезно выплеснуть свою энергию в нужное русло и использовать её во благо.       Филиус Флитвик прокашлялся и встал между коллегами, пытаясь завладеть всеобщим вниманием. Его лоб был потный, а лицо бледное. Услышав о ночном происшествии, ему потребовалось около получаса, чтобы прийти в себя. С той самой минуты он не сказал Моне ни слова. Когда Флитвик заговорил, девушке показалось, что профессор долго обдумывал эту речь. Без единой запинки волшебник высказал свой монолог: — Мона очень хорошая девочка, никому не желающая зла! В её действиях не было никакого злого умысла, поймите. Наши студенты не просто обучающиеся, они волшебники и часто испытывают на себе давление, с которым даже взрослые порой не справляются. Надо понимать, что в этом возрасте магия может быть не всегда под контролем. Да, Мона пытливая и своевольная, но она никогда не стала бы подвергать опасности любимого преподавателя и свою подругу, Кэролин Моран, ни тем более ребят из Гриффиндора и Слизерина. Просто её заклинания могут быть нестабильны… — Ошибаетесь, коллега, — процедил профессор Снегг. — Мегистус сама по себе нестабильна.       Аврора Синистра в это время молчала и обменивалась странными взглядами с директором. Альбус Дамблдор, сидевший в своём кресле, задумчиво почёсывал бороду, выслушивая своих коллег, и участливо кивал. Мона понимала, что аргументы Снегга выглядят более объективными. Она уже не первый раз нарушала дисциплину школы и в этот раз перешла все границы. Если бы Джоэл Паркер не успел наложить чары на весь кабинет, многие бы пострадали или даже погибли, в том числе и сама Мегистус. Быть в долгу у слизеринца… да уж лучше исключение из Хогвартса. — Директор, мы можем поговорить с вами наедине? — перебила своих коллег Аврора Синистра. Профессор зельеварения возмущённо вскинул волосами. — Безусловно. Коллеги, Мона, подождите за дверью.       Конечно, Снегг был возмущён таким развитием событий, поэтому выходил из кабинета директора быстро и с пугающим выражением лица. Минерва подтолкнула студентку пойти следом, и девушка на ватных ногах ступила за порог, где даже каменные статуи горгулий смотрели на неё осуждающе. Флитвик вышел последним и закрыл за собой дверь. Лицо его всё ещё было мокрым, но не таким болезненно бледным. Профессор лишь кивнул студентке и встал рядом, напряжённо качаясь с ноги на ногу. Мегистус думала, что упадёт в обморок от волнения и недосыпа, но надежда помогала студентке держаться, хотя с каждой минутой томительного ожидания сил становилось всё меньше. Мона украдкой поглядывала на Снегга, который, с одной стороны, упивался проблемами на чужом факультете, а с другой, гневался, ведь эти самые проблемы чуть не лишили Слизерин способного ученика и двух талантливых загонщиков. По лицу МакГоннагал было сложно понять, о чём она думала. Её взгляд показался Мона раздумывающим, но интуиция подсказывала, что волшебница будто бы предалась далёким воспоминаниям. Они прождали так около пятнадцати минут. Когда все вновь оказались в кабинете, директор неожиданно поднялся со своего места, и Мона поняла: сейчас её участь и решится. Но вместо директора в центр комнаты вдруг вышла Синистра и обратилась прямо к студентке: — Мы отняли ещё тридцать очков у Когтеврана. Итого, твой проступок лишил факультет пятидесяти очков, — Мона печально вздохнула, в глубине души понимая, что это ещё не самое страшное наказание. — Ты больше не сможешь носить палочку на те предметы, где она не требуется, а именно на Астрономию, Прорицание и Уход за магическими существами. Решение о ликвидации этого ограничения будет принимать профессор Флитвик, — она кивнула волшебнику, и тот с благодарностью поклонился. — Ты также будешь отрабатывать своё наказание в Астрономической башне вплоть до Рождества. График я позже согласую с преподавателями. — Профессор Синистра, — Северус вышел вперёд. — Как именно Мегистус будет отрабатывать своё наказание? — Это будет решено мной. В конце концов, был разрушен мой кабинет, — ответом Снегг остался неудовлетворён, поэтому волшебница размыто добавила: — У меня есть много вариантов, об их разнообразии я сообщу позже. — Коллеги, на этом предлагаю закончить, — вмешался директор, когда Северус уже открыл рот, чтобы возразить. — Скоро начнёт светать. Хорошо, что всё закончилось благополучно и никто не пострадал. Но, мисс Мегистус, — повернулся Дамблдор к девушке и со всей строгостью посмотрел ей в глаза да так, что Моне показалось, будто на неё вот-вот наложат страшную порчу. — Твоё заклинание едва не стало трагедией, и я надеюсь, что ты осознаёшь, насколько сильно оступилась. Помни, что магия — это не игра, и если ты не будешь относиться к ней с уважением, последствия могут быть катастрофическими.

***

      Мона закончила свой рассказ и отпила тыквенного сока. Сахароза и Альбедо слушали, не перебивая, хотя для первой это было совершенно не свойственно. Вайзманн терпеливо дождалась, пока подруга замолчит, и тяжело вздохнула. Стало ясно, почему Сахароза всё время молчала – ей было нечего сказать.       Шум в Большом зале помогал отвлечься от роя давящих мыслей. Все события произошедшего, как в замедленной съёмке, проносилось через сознание Альбедо. Он представлял испуганные лица одногруппников, трещины на потолке и взрыв, после которого вся жизнь пронеслась перед глазами. Вслед за инсталляцией Артемиды начал разрушаться и класс, от которого могли остаться руины, если бы не Джоэл Паркер. В голове застрял его благородный образ, хлёсткий взмах палочкой и объятия, которыми он накрыл Терри Хант, словно живой щит. Купол, что он создал за мгновение до столкновения, был потрясающий. Альбедо понимал, что многие никогда не создавали что-то столь мощное и крепкое, а у Мегистус и вовсе все заклинания быстро рассеивались, даже когда девушка не теряла концентрацию. И что такой талантливый ученик делал с такими идиотами, как Энтони Бишоп и Стивен Далтон?       Эти двое и растрепали всем о случившемся. Теперь весь Хогвартс знал, что произошло, и инцидент этот быстро оброс лживыми подробностями. Энтони говорил, что Мона якобы пыталась таким способом прихлопнуть комара, а Стивен утверждал, что Мегистус так глупо пыталась произвести впечатление на профессора Синистру, но по итогу повредила потолок. Джоэл от комментариев воздержался, хотя после этой ночи многие называли его героем, а Слизерин и вовсе окрестил его «Атлант». Про Терри Хант знали только то, что ей прописали постельный режим, и теперь она отлёживалась в гостиной Гриффиндора. А Кэролин Моран отказалась говорить о случившемся. Девушка казалась очень испуганной.       Альбедо казался несправедливым тот факт, что все приняли слова слизеринцев за чистую монету, никто даже не удосужился узнать подробности, все вдруг начали обходить Мегистус стороной. Но, глядя на то, в каком поникшем состоянии была его подруга, Рейндоттир решил, что это к лучшему. — Ты сама в порядке? — неуверенно спросил Альбедо. — Нет, — честно призналась Мона и взглянула на друга. Внешне она была образцом поразительного спокойствия, однако её длинные пальцы напряжённо сжимали ложку, которой она ковыряла в уже остывшей каше. Столовый прибор слегка погнулся. — Прости, Альбедо… — За что? — Из-за наказания я вряд ли смогу пойти на вечеринку в честь твоего дня рождения. В пятницу меня точно заберут выполнять задание профессора Синистры. — Нашла из-за чего переживать. Я всё равно не собирался праздновать, — Альбедо посмотрел на девчат. — Правда, это пустяки. Ты вот никогда не празднуешь свой день рождения. — Но это мой выбор, а ты хочешь отказаться от празднований из-за меня. — Не «из-за тебя», а скорее уж «вопреки», — Альбедо робко отвёл взгляд и сделал вид, что пытается поправить чёлку. — Мне не принесёт никакого удовольствия праздновать свой день рождения, если я буду знать, что ты где-то там, наверху, отбываешь наказание, — увидев слабую улыбку подруги, парень и сам улыбнулся. К еде он уже не думал притрагиваться, поэтому, закончив издеваться над волосами, решил поинтересоваться: — И когда у тебя первый день наказания? — Пока не знаю. Профессор Синистра должна согласовать график с преподавателями, чтобы наказания не влияли на мою учёбу. — Они запретили тебе носить палочку! — напомнила Сахароза, чья тарелка тоже не опустела за время завтрака. Зато девушка пила уже вторую кружку кофе. — Да, на некоторые предметы, но всё же… А если случится какая-нибудь экстренная ситуация? — Сахароза, если Я буду без палочки, никакая экстренная ситуация не случится. — Мона, ты не виновата, — взгляд Альбедо был обращён куда-то сквозь девушку. — Я ведь говорил тебе, что связь между волшебником и палочкой очень важна. Акация весьма необычное дерево, из которого, как я обнаружил, получаются непростые палочки. Они очень часто отказываются творить волшебство для того, кто не является её хозяином, а также лучше всего служит только наиболее одарённым волшебникам, — Альбедо понял, что последняя фраза была лишней и неловко прокашлялся. — Прости, я увлёкся. Думаю, тебя просто не принимают, как хозяина. Это никак не связано с тем, что ты не одарённая или что-то в этом роде. — Альбедо, я очень ценю, что ты пытаешься меня утешить, но…       Фраза девушки оборвалась на полуслове из-за мячика, прилетевшего прямо ей в голову. Альбедо резко поднялся из-за своего места. Мегистус рефлекторно выругалась, схватившись за больное место, и обернулась в сторону Большого зала. За столами осталось не так много студентов — преимущественная часть давно ушла в башни готовиться к утренним занятиям или сразу разбежалась по кабинетам. Среди редких групп учеников, до сих пор сидящих за столами, легко было заметить приближающуюся к когтевранцам компанию слизеринцев.       Альбедо слышал о них раньше, но так близко видел сегодня впервые. В основном Рейндоттир сформировал своё мнение об Энтони Бишопе и Стивене Далтоне из рассказов Моны, и ему вполне этого хватило, чтобы понять — от этих загонщиков можно было ожидать только бладжер в голову. Мегистус, чей гнев отразился на миловидном лице, вдруг потух. Девушка не смогла удержать зрительного контакта и уронила виноватый взгляд в полную тарелку каши. Слизеринцы подошли к ней за спину, ехидно глядя на сгорбленную фигуру и двух когтевранцев, что сидели по другую сторону стола. Альбедо сразу не понравились эти взгляды, хоть в них и не было ничего зловещего, лишь глупая ребяческая злоба.       Один из парней с густыми, слегка взъерошенными волосами угольно-чёрного цвета взмахнул палочкой, и озорной мячик оттолкнулся от пола, зависнув над головой Мегистус. Чёлка спадала ему на лицо, но даже сквозь эти непричёсанные пряди можно было увидеть почти гипнотические серо-голубые глаза с отливом серебра, особенно заметным при ярком свете Большого зала. На угловатых скулах прослеживались следы акне, но даже они не мешали загонщику Слизерина иметь толпы поклонниц. Это был Энтони Бишоп. — Вот ответь мне, Мегистус, каково это быть в Когтевране, но быть безнадёжной тупицей? Видимо, ты считаешь себя изюминкой этого факультета, — гадко рассмеялся загонщик и вскинул брезгливый взгляд на Альбедо, что-то записывающего в своём блокноте. — Чего такое, Рейндоттир? Мамочке приспичило письмецо написать? — Смею напомнить тебе, Бишоп, что я — староста и вынужден по долгу службы следить за порядком в Хогвартсе, — Альбедо задумался лишь на секунду и вновь продолжил записывать да так, что стержень заскрипел на пергаменте. — Если твои саркастичные комментарии по поводу Моны можно было бы объяснить специфичным слизеринским юмором, то вот кидание мячика в голову во время завтрака явно нарушает дисциплину. Сегодня же подам заявку на вычет десяти очков у Слизерина. — Забирай, нам не жалко, — отмахнулся Энтони, но было видно по его напряжённой челюсти, что он задет. — Вайзманн, а ты какую функцию выполняешь в роли старости? Так, для красоты с Рейндоттиром поставили? — Шли бы вы отсюда, — тихо, но требовательно произнесла Сахароза.       Второй парень расхохотался от её слов. Он и до этого стоял, еле сдерживая смех, но после ответа Сахарозы его явно прорвало — шрам на левой щеке растянулся при улыбке. Альбедо что-то слышал о слизеринце-загонщике со шрамом. Он был не так популярен у девушек или преподавателей, но в школе всё-таки многие знали его и характеризовали как подстрекателя, приколиста и безнадёжного подлизу. Скользкая натура бесхребетного приспособленца скрывалась под относительно симпатичной личиной, особенно в сравнении с прыщавым Бишопом. Тёмно-каштановые волосы были плохо уложены, торчали во все стороны, а чёлка была закреплена спереди девчачьей резинкой а-ля единорог. Глаза всегда смотрели слегка с прищуром и отливали янтарём. Во время смеха загонщика скрутило пополам, и его мелодичный голос разнёсся по всему залу. Некоторые студенты обернулись посмотреть, что вообще происходит на ряду у Когтеврана. — Стивен, умолкни, — шикнул на него Энтони, и Альбедо сразу вспомнил, как звали второго. Стивен Далтон. — Не могу, они тут все такие убогие. — Ты поскромнее, вдруг Рейндоттир подумает, что это уже не специфичный слизеринский юмор, а настоящее оскорбление.       Энтони опустил взгляд на Мону, что всё это время сидела, боясь пошевелиться. Парень наклонился к ней, не видя, с какой силой Альбедо сжимает блокнот и ручку. — У тебя долг перед слизеринцем. Я бы на твоём месте хорошо подумал, как ты можешь отплатить Джоэлу.       Рейндоттир увидел, как Мона дёрнулась, и рука тут же потянулась к палочке в кармане мантии. Но не успел Альбедо вытащить её и направить на слизеринца, как в практически пустом зале их вдруг окликнул знакомый голос, доносящийся со стороны огромных дубовых дверей Большого зала. Энтони и Стивен резко обернулись, словно звери на водопое, и взглянули на хищника, идущего к ним неспешной походкой. Он даже не глядел на когтевранцев. Взгляд парня в форме для квиддича был обращён только на двух загонщиков. — Так и знал, что вы двое забудете о тренировке.       Сахароза легонько ударила друга в коленку, давая понять, что пора бы им сматываться. Но Альбедо не мог пошевелиться, видя, как к ним идёт Куникудзуси. Всё его тело напряглось, будто перед атакой. Он глядел на него пристально, но Скарамучча не обмолвился с ним даже мимолётным взглядом. Это дало Рейндоттиру надежду, что они смогут покинуть Большой зал без драки. Парень потянулся через стол к Моне, над которой больше не склонялся слизеринец, и с чувством сжал её плечо. Мегистус тут же взяла себя в руки. Когтевранцы начали спешно собираться, волнуясь тем, что Бишоп и Далтон отвлеклись. — До тренировки ещё полчаса, — сурово ответил Энтони, явно не обрадовавшийся присутствую одногруппника. — И? Капитан и охотники уже в раздевалке. — Альберих тоже? — любопытствовал Стивен, тряся своим рогом из волос. — Его не будет сегодня. Дела. — Ах, дела, — театрально протянул Энтони и неосознанно загородил Мегистус дорогу. Девушка застыла за его спиной. — У нас, может быть, тоже. — Ну-ну, просвети, — тон Куникудзуси вдруг стал слегка напряжённым. Между слизеринцами назревал спор. — А ты что, не слышал, что нас ночью чуть потолком не сплющило? — Слышал. — А слышал, что Паркер всех спас? — голосом напирал Энтони, но лицо Скарамуччи оставалось невозмутимым. — Слышал, — утомлённо зевнул парень. — Вот и всё! Долги выбиваем, — Энтони обернулся в сторону Моны, но на прежнем месте девчонки уже не было.       Когда Бишоп снова посмотрел на Скарамуччу, за его спиной прямо к выходу семенила когтевранка. Энтони выругался и поднял на неё палочку, целясь в спину девчонки через плечо одногруппника. Куникудзуси с лёгкой иронией произнёс: — Ты не попадёшь с такого расстояния.       Бишоп на мгновение засомневался, а когда всё-таки решился испытать удачу, Мегистус уже скрылась. Слизеринец громко выругался. На лице Энтони одна эмоция сменяла другую, пока Стивен молча стоял рядом с товарищем и подхихикивал. Бишоп цыкнул, раздражённый своим проигрышем, и спрятал палочку.

***

      Эхом разносился топот трёх пар ног, лавирующих по коридорам, будто они пытались запутать своих возможных преследователей. И хоть за спинами было тихо, троица не думала останавливаться, пока не останется в безопасном месте. Однако Мегистус явно не была готова к такому, особенно на пустой желудок и после бессонной ночи.       Воздух в лёгких закончился поразительно быстро. Что-то стрельнуло в бок, и Мона хрипло попросила друзей остановиться. Девушка чувствовала, что вот-вот потеряет сознание, но страх столкнуться лицом к лицу со Скарамуччей и его прихвостнями был сильнее разбитого черепа при падении с лестницы, поэтому она продолжила медленно переступать одну ступень за другой. В коридорах, как назло, не было ни одного преподавателя. Если бы их сейчас нагнали, никто бы не увидел, как слизеринцы направляют палочки на беззащитных когтевранцев.       Беззащитных ли?       Если Мегистус смогла заклинанием разрушить толстый камень на потолке, то что ей мешало размазать обидчиков по стенке? Стоило Моне подумать о возможном столкновении, где придётся действительно драться, как к горлу подступила тошнота.       Она не успела осесть на перила, благодаря вовремя подоспевшему Альбедо. Он удержал подругу за локоть и ловко поднял на руки, хотя, учитывая полуобморочное состояние Мегистус, сделать это было не так сложно. Пальцы бессильно соскользнули вниз, но Альбедо крепко перехватил её ноги, поднимаясь по ступеням с лёгкостью, словно она ничего не весила. — Надо отнести её к Мадам Помфри. — когтевранцы переглянулись между собой, и Сахароза встала позади друзей, прикрывая их спину. — Мона, слышишь меня? Всё будет хорошо… — прошептал он, успокаивая скорее себя, нежели Мегистус.       Она попыталась что-то сказать, но губы не слушались. Мир кружился, сердце гулко стучало в ушах. Единственное, что оставалось реальным — это руки Альбедо, удерживающие её.       Мона медленно пришла в себя, осознавая, что Рейндоттир поднимается с ней по лестнице, надёжно держа за ноги и шепча слова ободрения. Щёки мгновенно запылали, и она дёрнулась, но его хватка была крепкой — слишком крепкой, чтобы выбраться без боя. — Поставь меня, я же тяжёлая, — сказала она требовательно, но слишком слабым голосом, чтобы Альбедо убедился в её возможности стоять на ногах. — Нет, — резко отказал парень и огляделся. — В Больничном крыле отпущу. — Мне не нужно в Больничное крыло! — она повернула голову и встретилась с неловким взглядом подруги. Сахароза явно не знала, как реагировать, предпочитая остаться на нейтральной стороне и прикрывать товарищей со спины. — Альбедо, бладжер тебя тресни, я же сказала… — Почти пришли.       И действительно. Несмотря на груз, который Мона считала вполне ощутимым, ведь она была далеко не пёрышком, они смогли быстро преодолеть лестничный пролёт и несколько поворотов, оказавшись у входа в больничное крыло. Мегистус заёрзала на руках Рейндоттира, боясь, что здесь их точно кто-то увидит, и в этот раз парень не стал препятствовать. Он слегка согнулся, отпуская сначала одну ногу, потом вторую, а сзади Сахароза помогла удержаться и не завалиться назад. Когда друзья встретились взглядами, Мона увидела, что у Альбедо покраснели щёки. Стало безумно неловко. — Я ведь говорила, что тяжёлая, — чуть ли не плача, пробурчала она. — Ты не тяжёлая.       Альбедо боязливо отвёл взгляд, и это полностью убедило Мону: он запыхался именно из-за неё. Лицо объял стыд, как языки пламени. Из-за недосыпа и долгого голода эта краснота выглядела болезненной. Неудивительно, что когда Альбедо и Сахароза подвели подругу к Мадам Помфри, целительнице средних лет, она взволнованно охнула. Но уточнять ничего не стала.       Она никогда не задавала лишних вопросов. — Так, мисс Мегистус, пейте, — мадам Помфри сунула ей в руки склянку с чем-то густым и зловонным. — Восстановит силы. И не хмурьтесь так, девочка. Бывали случаи и похуже!       Мона стиснула зубы и бросила яростный взгляд на Альбедо. Он выглядел абсолютно невозмутимым, пристально наблюдая за подругой и следя, чтобы та выпила всё до последней капли. Сахароза уже спрятала палочку и теперь нервно поглядывала на часы. Занятия в самом разгаре, а они снова опоздали, что становилось уже как будто бы традицией. Чувствуя стыд перед друзьями, Мегистус заставила себя выпить эту гадость. Девушка содрогнулась от мерзкого вкуса и сразу вскочила, думая, что движения как-то помогут растечься этой жидкости как можно быстрее.       В голове роем жужжала единственная мысль: «Какой же позор». — Я могу идти? — Тебе бы отдохнуть. Хотя бы один урок, — вмешался Альбедо. — Сейчас у нас Заклинания. Я объясню всё профессору Флитвику. — А можешь за меня объяснить всё профессору МакГоннагал? Не думаю, что она обрадуется, если я сейчас же не появлюсь в классе.       Мегистус с ужасом осознала, что она вновь всё испортила. — Сахароза, прости меня, я не хотела… — Ты не виновата, что чуть не упала в обморок, всё хорошо, — перебила Вайзманн, натянув дежурную улыбку. — Просто хотела сказать, что мне пора. Встретимся на обеде, хорошо?       Мона не успела согласиться, как подруга удивительно быстро рванула к выходу. Сердцу должно было стать больно, но действие лекарства будто бы сглаживало негативные эмоции, съедающие Мегистус изнутри. На душе остался лишь тоскующий флёр. Мадам Помфри поднялась, дав этой сцене, наконец, закончиться, и передала студентке ещё одну баночку с таким же лекарством. Мону аж перекосило. Неужели ей нужно выпить это ещё раз? — Если не собираешься остаться в Больничном крыле, возьми с собой. Выпей за тридцать минут до или после еды. И постарайся не нервничать, — последний совет звучал слишком уж фантастично, было видно по лицу женщины, как просьба звучит более чем формально, но Мона попыталась наградить её за беспокойство искренней улыбкой. — Насчёт вашей подруги не переживайте. Я навещу Минерву и объясню ей причину опоздания. — Спасибо вам огромное, мадам Помфри, — глаза Мегистус вспыхнули от благодарности. Она прижала бутылёк к груди, а потом вдруг опомнилась и спрятала его во внутренний карман мантии, где покоилась её палочка. Боясь даже прикоснуться к ней, девушка быстро закинула лекарство и трусливо повернулась к Альбедо: — Пойдём?..       Он не ответил, лишь сдержанно кивнул подруге и напоследок поклоном поблагодарил целительницу за проделанную работу. Женщина помахала ученикам и вернулась к своему рабочему столу, однако было в её взгляде что-то, напоминающее беспокойство. Всё-таки, смотря на изголодавшуюся, невыспавшуюся Мону, невозможно было не отметить, как плохо она сейчас выглядела.       В кабинет Заклинаний Мегистус шла быстро, но нервно. Девушка нередко оглядывалась и вздрагивала от дальних голосов. Когтевранке всё ещё казалось, что опасность не миновала. Было бы проще и спокойнее встать рядом с Альбедо, однако Мона не желала даже оборачиваться, не тем более первой заводить разговор. Она без особого труда или отдышки преодолела путь на восьмой этаж, пока Рейндоттир уныло плёлся сзади. Был соблазн проверить, не отстал ли он слишком далеко, но каждый раз, стоило этой мысли заглянуть в голову Моны, как гордость кричала: «Уйди!» и она по итогу не оборачивалась. В конце концов Альбедо сам виноват. Нечего было нести её так эффектно. — Просим прощения за опоздание, — робко заглянула она в кабинет.       Студенты обернулись в её сторону, некоторые глядели со страхом, некоторые с равнодушием. И только Лиза Минчи искренне улыбалась. — Мисс Мегистус, какой сюрприз, — отвлёкся профессор Флитвик, возвышающийся над классом с помощью стопки книг. — Я не ждал вас сегодня на занятиях, — когда в дверях появился Альбедо, профессор радостно захлопал в ладони. — Вот все и в сборе! Проходите-проходите, вы успели как раз к самому интересному, хе-хе.       По нервному смешку Флитвика Мона поняла, что он огорчён их появлению или, скорее, озадачен. Логично было подумать, что после сегодняшней ночи Мегистус захочет залечь на дно, а учитывая их дружбу с Рейндоттиром, они, скорее всего, сделали бы это вместе. Но нет, они здесь. У всех на виду. И теперь Мона не может расслабить лицо, чувствуя на себе столько неоднозначных взглядов.       Мегистус очень удивилась, увидев, что Лиза сидит одна на последней парте. Минчи прекрасно умела коммуницировать с людьми, казалось, что она может манипулировать даже преподавателями. Неужели она не нашла соседа по парте, учитывая, что студентов, сидящих одних, было немало? Мона искоса взглянула на Альбедо, ожидая, что тот сделает первый шаг. К удивлению подруги, он вдруг зашагал в противоположную от Минчи сторону к парте с каким-то пуффендуйцем, который без проблем освободил стул от своих сумок с, судя по грохоту, кирпичами. Мегистус была благодарна, что друг не стал ничего говорить и просто молча инициировал их рассадку. Друзья детства нечасто сидели раздельно, тем более на разных рядах, и для многих студентов, долго знающих их как парочку «не разлей вода» это стало событием. — Чудесно! Теперь, надеюсь, можем продолжить. Итак, как я говорил…       Мегистус не слушала. Она доставала учебники, конспекты, перо с чернилами, прокручивая в голове все события произошедших суток. Ей безумно хотелось спать или есть, девушка никак не могла определиться. А до обеда было ещё уйму времени. Достав палочку и положив её на край парты, Мона повеселела, увидев на стопке книг печенье, покрытое соблазнительной шоколадкой крошкой в прозрачной упаковке с бантиком. Конечно же, она сразу поняла, кто отправитель. — Не стоило, — смущённо улыбнулась Мегистус и принялась тихо раскрывать упаковку. — А мне кажется, что стоило, — хихикнула Минчи и повернулась к профессору Флитвику.       Мона замечала ещё с прошлого года, что вне их компании Лиза проводит время преимущественно в одиночестве. Когтевранка, к своему стыду, мало знала о прошлом Лизы, её увлечениях, страхах, мечтаниях. Они познакомились только на пятом курсе и то, по инициативе Минчи. Уже тогда Мегистус поняла, что пуффендуйка — прекрасный друг. Пусть остальные, кто не знает об этом, кусают локти, ведь более чуткой и внимательной девушки в Хогвартсе просто не найти. Иной раз Моне казалось, что Лиза намного старше своих лет, но, видя, с каким ребяческим удовольствием Минчи радуется праздникам, отменённым занятиям или же вкусной еде, тут же переставала об этом думать. — Сегодня, ребята, мы переходим к сложному, но крайне полезному навыку — невербальным заклинаниям! — объявил профессор, и студенты в классе начали активно перешёптываться. — Маги высшего уровня часто применяют их, чтобы застать противника врасплох! Но моя задача — это не помочь вам побеждать в «Скрещённых палочках», а научить концентрации и силе мысли. Вы должны представить результат в своём воображении так ясно, словно он уже свершился! Позвольте продемонстрировать…       Мегистус ожидала, что сейчас профессор Флитвик хлёстко взмахнёт волшебной палочкой, в воздухе заколыхаются потоки магии, мир резко вздрогнет, и аккуратная искра стремительно вырвется из кончика древесины. Но Филиус продолжил стоять на месте, выжидающе глядя на первую парту и пальцами подзывая кого-то выйти в центр класса. Мона снова отвлеклась на печенье, а когда половина уже была надкусана, девушка увидела, что смутно знакомая студентка подходит к профессору. Светлые волосы с серебристым отливом обрамляли её румяное лицо. Пуффендуйка казалась маленькой, но крепкой, из-под мантии выглядывали её широкие икры, и, если Мегистус успела правильно рассмотреть, толстый блокнот во внутреннем кармане. — Кто это? — поинтересовалась Мона, под шумок доедая печенье. — Не помнишь? Я ведь рассказывала о ней в прошлом году. — У меня постоянно проблемы с именами. Так что, просветишь? — В прошлом году двух слизеринцев отстранили от занятий на несколько месяцев за то, что они чуть не утопили девочку в озере. — Только не говори, что… — Да, это она. Ноэлль Дюран. — Не может быть, — Мона, не веря, посмотрела в центр класса, где стояла уже не та пухлая пуффендуйка, что в прошлом году. — Как она похудела, бедняжка… — Говорят, зачинщиком травли был Кэйа Альберих. Но это так и не удалось доказать, — из уст Минчи послышался тяжёлый вздох. — Смотри, сейчас Ноэлль будет колдовать.       Студенты, затаив дыхание, наблюдали, как Дюран сделала лёгкое движение палочкой, и без единого слова в воздухе возникла серебристая лента, плавно извивающаяся, словно живая. Затем, легонько взмахнув снова, она заставила её исчезнуть. — Очуметь, с первого раза, — удивление Мегистус утонуло в громких аплодисментах.       Ноэлль заторможено отреагировала на них слабой улыбкой и уже думала присаживаться обратно, но профессор Флитвик придержал плечо студентки, вынуждая на какое-то время остаться рядом с ним. Мона нахмурила брови. Что-то в поведении пуффендуйки казалось ей странным, но она никак не могла понять что. Неудобство приносил тот факт, что никто, казалось бы, кроме Мегистус ничего не заметил. Девушка придвинулась ближе к соседке и, окончательно прожевав печенье, робко задала вопрос, от которого Моне самой стало неловко: — С ней всё нормально? — В каком смысле? — Лиза приподняла бровь, и Мегистус уже думала закрыть тему, как Минчи будто бы осенило: — Ноэлль же глухонемая. — Серьёзно?.. — Мона на секунду задумалась, а точно ли она отучилась уже пять лет в Хогвартсе и вот уже поступила на шестой курс. С другой стороны, Ноэлль ведь не на её факультете, откуда ей было знать. — Значит, она всегда использует невербальные заклинания. — Это намного сложнее, нежели произносить заклинание голосом. Как профессор и сказал, для таких заклинаний нужна концентрация. — С этим есть небольшие проблемы, — пробубнила Мона, вспоминая свой горестный опыт на уроках профессора Флитвика. — Если у меня с обычными заклинаниями проблемы, что уж говорить о невербальных… Ты ведь слышала о том, что случилось ночью? — Не услышала только Ноэлль. Прошу прощения, неудачная шутка, — Лиза невинно забегала глазками, а Мона с трудом удержалась, чтобы не прыснуть от смеха в ладонь. — На занятиях постоянно что-то случается. Ситуацию усложнило то, что это произошло на Астрономии. Если бы ты разнесла потолок на Защите от Тёмных Искусств или на Заклинаниях, думаю, никто особо не обратил бы внимания. — Я повела себя ужасно… Наверное, профессор Синистра очень разочаровалась во мне. — Не исключено. Но ты ещё сможешь завоевать её доверие. В конце концов, один прокол против пяти лет положительных эмоций — явно же проигрывает.       Мегистус поблагодарила подругу плохо сдерживаемой улыбкой. Ей вдруг стало так легко, что страх перед собственной палочкой почти отступил. И всё-таки, как только пальцы случайно коснулись древесины, по телу пробежал холодок. Нужно было немного времени. Как говорила Лиза, «она сможет завоевать доверие». Мона сосредоточилась на уроке, чтобы не пропустить ни одной важной детали. — Вашим домашним заданием было: подготовить свои любимые заклинания. Согласитесь, лучше же практиковаться на том, что у вас получается лучше всего! Давайте-ка ещё раз понаблюдаем, как мисс Ноэлль прекрасно владеет этим навыком, — Флитвик быстро похлопал девушку по плечу, и она, как кукла, будто бы ожила, хотя до этого стояла неподвижно и практически не моргала.       Дюран потребовалось сделать лёгкий взмах, как вокруг неё образовался защитный купол. Мона сразу узнала Щитовые чары, а именно — заклинание Протего. — Прекрасно, просто прекрасно! А теперь разбейтесь на пары и попрактикуйтесь.       Профессор, будто дирижёр, махнул собственной палочкой, и столы по кабинету разъехались вместе со студентами в стороны. Теперь в кабинете было достаточно места. Мегистус осторожно встала из-за парты, взволнованно наблюдая краем глаза, как Альбедо будто бы движется в их сторону, но в последний момент уходит в другом направлении. Когтевранка шумно выдохнула и небрежно схватила палочку, мысленно прося все высшие силы, чтобы этот день наконец-то закончился. По рукам вновь прошёл знакомый холодок.       Студенты рассредоточились по всему кабинету, взволнованные и слегка испуганные. Ноэлль сидела в отдалении вместе с профессором и наблюдала за товарищами и тем, как они в напряжённой тишине дёргают своими палочками. Спустя некоторое время по классу прокатились волны раздражённых вздохов. А это оказалось не так легко.       Мегистус пока и не думала пытаться, зато Лиза бойко и с энтузиазмом намеревалась притянуть к себе книжки с помощью Акцио. И у неё поразительно быстро получилось. Корешок чуть было не задел макушку Мегистус, пока летел прямиком к призвавшей его волшебнице. Минчи ловко схватила книжку и победно приподняла её в воздухе. — Отлично! Просто прекрасно! Мисс Минчи, ещё немного практики, и у вас это будет получаться так же естественно, как и у мисс Дюран. Десять очков Пуффендую!       Русоволосая обаятельно поклонилась профессору и вернула книжку на парту, у которой как раз стояла Мегистус. Мона радостно приобняла подругу и чуть было не обмякла, касаясь её мягкого тела, как вдруг Лиза строго спросила: — А ты чего стоишь? Попробуй и ты что-то наколдовать. — Поверь, это хуже, чем тыкать палкой в глаз дремлющего дракона. — Мона, нельзя бояться своей магии. Она у тебя просто потрясающая.       Не успела Мегистус что-то возразить, как по классу прошлась новая волна аплодисментов. У кого-то ещё получилось так быстро освоить невербальные заклинания? Мона начала искать взглядом этого счастливца и увидела знакомую светлую, слегка взлохмаченную на затылке макушку. Альбедо стоял в позе и концентрировал своё внимание на стульях. Парень не говорил ни слова, а они уже слегка подпрыгивали, готовясь вот-вот взмыть вверх. Под пристальными взглядами Рейндоттир будто растерял былую концентрацию, но ему хватило каких-то несколько секунд, чтобы собраться с духом и сделать взмах. Стул вдруг взлетел в воздух, продержался в нём всего мгновение, а потом с грохотом свалился. Но студенты уже ликовали, как и сам Альбедо.       Мона хлопала в ладоши вместе с остальными и искренне улыбалась, глядя на то, как профессор хвалит юношу и присуждает их факультету десять победных очков. Конечно, они вряд ли смогут перебить минус пятьдесят, что заработала Мегистус этой ночью, но начало восстановления рейтинга было положено именно Альбедо! Друзья вдруг встретились взглядами, и Мона вновь вспомнила, почему так неловко чувствовала себя рядом с ним. Девушка быстро отвернулась, прикрывая бегающие глаза чёлкой. — Это что такое было? — Лиза подпёрла руками бёдра, пристально глядя на подругу и требуя объяснений. — Вы что, поссорились? — Не поссорились мы. — А если я у Альбедо спрошу? — Лиза, — Мона шикнула, чем сразу же себя выдала. После недолгой паузы пришлось сознаться. — Мы убегали от слизеринцев, я начала терять сознание, и Альбедо понёс меня в Больничное крыло на руках.       Минчи слушала, не перебивая и ожидая продолжение. Но, поняв, что это вся история, тихо и недовольно спросила: — Ты, наверное, шутишь? Что тут такого? — Я не знаю, как объяснить. — Он что, тебе нравится? — Что? Нет! Он мой друг! — Мегистус одёрнула себя, прикрыв собственное возмущение ладонью, и отвела Лизу чуть подальше. Всё равно за толпой студентов, ругающихся на неудачи, их было не слышно и не видно. — Он мой друг… И он прекрасный друг, а вот я — ходячая проблема. Я постоянно тяну Альбедо назад. Из-за того, что я чуть не упала в обморок, ему пришлось нести меня. А до этого Альбедо защитил меня перед слизеринцами, хотя это вообще его не касалось. Он отказался праздновать свой день рождения! Сахароза из-за меня опоздала к профессору МакГоннагал, и теперь у неё уже два опоздания в этом месяце. Это я ещё не перечислила другие причины считать меня никудышной подругой, которых набралось, поверь, достаточно. — Мона…       Лиза дёрнулась и обернулась, притом очень вовремя. В нескольких метрах от них стояла Ноэлль и пыталась как-то обратить на себя их внимание. Мегистус внутри себя восхитилась способности Минчи ощущать чужое присутствие и вышла вперёд. Дюран неслышно ахнула, пытаясь достать из кармана мантии что-то, что Моне напомнило блокнот. Так и оказалось. Ноэлль шустро начеркала несколько слов на пергаменте и повернула блокнот в сторону Мегистус. Надпись ожила в голове, и девушка прочитала её мягким и робким голосом, который, как она представляла, был у Ноэлль.       «Почему не колдуешь?»       Мона растерялась. Сначала ей показалось, что профессор Флитвик попросил узнать, как дела у непутёвой студентки, но, глянув на Филиуса, девушка тут же отсеяла эту мысль. Профессор веселился с учениками и помогал им усвоить главные правила концентрации. Значит, Ноэлль решила сама к ним подойти? Пока Мегистус думала, Дюран написала ещё несколько слов и снова протянула блокнот Моне. Голосок смущённо пискнул в её голове:       «Можно посмотреть, как ты колдуешь?»       Мона невольно вспомнила Кли и её просьбу научить ещё нескольким заклинаниям перед тем, как они прибудут в Хогвартс. Стало неловко отказывать, особенно когда Ноэлль смотрела так проникновенно вопрошающе. Сердце Мегистус вдруг сжалось от осознания, что это прекрасное создание вообще кто-то посмел обидеть, и об этом, видимо, думала не одна Мона, учитывая, с какой теплотой Лиза вдруг полезла обниматься. Под шумок Минчи забрала у неё блокнот и написала ответ. Мона успела его рассмотреть только после того, как Ноэлль взволнованно забегала глазками.       «Сейчас она что-нибудь наколдует». — Лиза! — вновь шикнула девушка, чем привлекла ненужное внимание у студентов. Несколько макушек обернулись к ним, в том числе и Альбедо. — Ладно, но я предупреждала вас…       Пришлось согласиться под давлением пуффендуек, однако сомнения продолжали разъедать грудь Мегистус, в которой ещё чувствовалось приятное тепло от лекарства Мадам Помфри. Когтевранка отдала бы всё на свете, чтобы прямо сейчас сбежать с урока и провалиться в спячку, желательно до весны, когда большая часть, вероятно, забудет об её проступке. И хоть поблизости были Альбедо, Лиза и, конечно же, профессор Флитвик, страх не справиться был огромный. А вдруг вода хлынет слишком мощно, и никто не сможет её остановить? Или, что ещё хуже, заклинание вообще выйдет из-под контроля…       «Акация весьма необычное дерево, из которого, как я обнаружил, получаются непростые палочки. Они очень часто отказываются творить волшебство для того, кто не является её хозяином, а также лучше всего служит только наиболее одарённым волшебникам» — вспомнила Мона слова Альбедо.       Пальцы сжали древесину так, что Мона чуть не выронила палочку на пол, боясь разломать пополам. Это ведь память о матери. Мегистус не может так поступить с ней. Даже если палочка никогда не примет её, это единственное доказательство, что мама когда-то жила на этом свете и колдовала.       Мона глубоко вздохнула. Стиснув зубы, она крепче сжала рукоять, чувствуя привычную гладкость в ладони.       Всё же это её магия.       Она должна ей доверять.       Мысленно Мегистус прошептала первое пришедшее ей в голову заклинание. Она как раз читала о нём на досуге, думая, что именно с него профессор начнёт учебный год. И пусть оно не было любимым, Мона чувствовала, что именно Агуаменти откликается в её душе.       В тот же миг из кончика палочки вырвался поток воды. Сердце Моны рухнуло в пятки — сначала струя была слишком сильной, почти бесконтрольной, но она, прикусив губу, сосредоточилась и заставила себя не паниковать. Медленно, осторожно она направила поток в стакан перед собой, делая его ровным и спокойным. Через мгновение всё было кончено. Вода больше не разбрызгивалась хаотично, а просто мерцала в дневном свете.       Мона замерла, чувствуя, как к горлу подкатывает странная смесь облегчения и гордости.       «Я смогла».       Она выдохнула и улыбнулась. Не успела когтевранка отойти от шока, как её тело стиснули в объятиях. Моне не пришлось долго гадать, она и так знала это щекотливое ощущение от волос, лезущих в лицо, и тяжесть чужого бюста. Мегистус, как злобный кот, зашипела, заёрзала, попытавшись вырваться, на что Лиза хитро захихикала и отпустила подругу следом за Альбедо. Друзья продолжали держать Мону за руку и трясти её от радости. Тем временем класс разделился на два лагеря: одни искренне радовались за Мону, а другие равнодушно и завистливо встали в стороне, уступая месту профессору Флитвику, слезшему со своего книжного пьедестала. — Мисс Мегистус, что я увидел! Это что, было заклинание создания воды, Агуаменти? — девушка робко кивнула. — Но ведь мы его ещё не изучали! — Я просто прочитала несколько дней назад… — Что ж, я всегда знал, что вы способная ученица, но в этот раз я действительно удивлён. Десять очков Когтеврану!       Минчи снова прижала подругу к себе, а Альбедо ограничился лишь сдержанной улыбкой. Парень отпустил её руку и развернулся, чтобы вернуться на своё место. Мона схватила его за локоть и тихо попросила: — Подожди…       Никто более не обращал на троицу внимание, все продолжили пытаться осилить невербальные заклинания, ведь до конца занятия оставалось всего ничего. Флитвик принялся помогать с этим своим студентам. Ноэлль, пребывающая в восторге от недавнего колдовства когтевранки, не уловила общей отстранённости и уже думала подойти к Моне, чтобы поделиться впечатлениями, пускай и через текст, но Лиза вовремя перехватила одногруппницу и отвела в сторону. Друзьям нужно было поговорить без посторонних. — Прости за моё недавнее поведение. Я, наверное, обидела тебя. — Совсем нет, — ответил Рейндоттир, и по его лицу проскользнула мрачная тень. — Тебе не за что извиняться. Я прекрасно понимал, что ты пережила и всё равно решил сделать по своему. Я боялся, что твоё состояние ухудшится. — Именно поэтому извиняться должна Я! Ты поступил, как должен был… — Мегистус опустила взгляд, нервно сжимая подол своей мантии. — В мире волшебников и без слизеринцев полно опасностей. Вы с Сахарозой были готовы подставить себя под удар ради меня. Спасибо… Огромное спасибо. — Когда позволят выходить в Хогсмид, отметим примирение сливочным пивом, идёт? — Идёт! Я угощаю, — Мона вытянула ладонь для рукопожатия. — Нет, Мегистус, всегда угощаю Я. — Упёртый какой… — За это прошу прощения, — на этом они пожали руки.       Мона хотела ещё раз попрактиковаться в невербальных заклинаниях и попробовать без слов притянуть к себе книги, как сделала это Лиза, но занятие уже подошло к концу. По итогу только троица друзей, не считая, конечно, Ноэлль, смогли выполнить поставленную задачу, за что и получили свои заслуженные баллы. Оставалось надеяться, что вскоре Когтевран вернёт прежнее количество очков и вырвется вперёд. Но близился квиддич, в котором, как бы Мона не любила свой факультет, у них не было шансов. Печально вздохнув, Мегистус собрала свои вещи. Состояние было терпимым. Всё ещё хотелось спать, однако лекарство мадам Помфри и адреналин от недавнего триумфа прибавили ей достаточно сил, чтобы пережить остальные занятия. Однако голод никуда не делся, и Мона думала нагло поинтересоваться, а не осталось ли у Минчи ещё печенье, как вдруг профессор подозвал её к своему столу.       Одногруппники радостно направились к выходу, только Альбедо и Лиза остались, выжидающе глядя на Флитвика. Когда большая часть студентов скрылась в коридоре, Филиус сдулся на своём кресле, словно шарик. Эта ночь и для него была весьма тяжёлой. Мегистус медленно подошла к волшебнику, пока Альбедо и Лиза остались позади, переглядываясь. Дрожащим голосом Мона поинтересовалась: — Д-да, профессор? Вы что-то хотели? — Я действительно думал, что вы захотите отдохнуть сегодня, — Филиус вытер платком взмокший лоб. — Ваша тяга к знаниям достойна восхищения. А сегодня вы и вовсе удивили меня своими способностями. — Это произошло случайно, профессор. — Моё упущение, что я так поздно заметил ваши нестабильные колебания в магии. Когда вы колдовали Агуаменти, это было особенно заметно. Сильный поток, бесконтрольная сила… С каждым годом ваша мощь растёт, и вам становится сложнее это контролировать. — Профессор, всё дело в палочке Моны, — девушка вздрогнула, услышав голос Альбедо, обращённый к Флитвику. — Палочка раньше принадлежала её матери, и она до сих пор не может принять её в качестве хозяйки. Я бы мог подобрать другую палочку, с которой магия Моны легко стабилизируется. — И Мона может контролировать свою магию! — вмешалась Минчи, вставшая чуть позади подруги. — Вы сами видели, как она успокоила поток воды. Ей просто не хватает концентрации.       Филиус выставил раскрытую ладонь, призывая студентов к тишине. На мгновение волшебник показался очень строгим, но быстро на его лице появилась снисходительная улыбка. Профессор скрестил руки и заговорил медленно, будто убаюкивая: — Я услышал вас. И с бóльшим, что вы сейчас сказали, я согласен. Новая палочка действительно может помочь Мегистус стабилизировать её магию, но ей не хватает концентрации и контроля. Вы ведь не собираетесь мириться с этим? — обратился профессор к Моне. — Не будете сидеть сложа руки, жалея, что ваша магия не такая устойчивая, как у мисс Минчи и не такая выдающаяся, как у мистера Рейндоттир? Готовы попробовать исправить это? — Конечно! Если бы только нашёлся какой-то способ… — Для этого я и попросил вас остаться, — перед тем, как встать со своего места, профессор коротко взглянул на Лизу и Альбедо. — Полагаю, вы тоже хотите помочь вашей подруге. Поверьте, для вас этот опыт тоже будет более чем полезен, — Филиус взволнованно потёр ладони. — Подождите здесь немного, он сейчас подойдёт. — Кто «он»? — Альбедо заподозрил неладное.       Минчи первая повернулась к двери, почувствовав, что кто-то приближается к кабинету. Её шестому чувству можно было только позавидовать. Когда стало казаться, что Лиза ошиблась, а неизвестный гость не появится ещё какое-то время, дверь тихо скрипнула. Мона дёрнулась и повернулась вполоборота, сминая холодные пальцы.       Двери открылись с плавной, почти небрежной грацией, будто подчинённые магией. В проёме появился высокий стройный силуэт с ледяным, почти насмешливым взглядом. При виде ожидающих учеников его губы изогнулись в ухмылке, а рука поднялась в приветственном жесте. Он будто сошёл со страниц иностранных романов с принцами.       Мантия, едва колыхаясь, лежала чёрным шёлком на плечах, тёмные волосы отбрасывали мягкую тень на высокие скулы. Он слегка склонил голову, глаза его блеснули, глядя на Альбедо, который уже трясся от ненависти. Рейндоттир пытался сдержать себя, ведь рядом всё ещё стоял профессор Флитвик и радостно приветствовал ученика Слизерина. — Мистер Альберих, вы, как всегда, пунктуальны. — К вашим услугам, профессор.