Ведьмочка из Когтеврана

Альбедо, мой свет, моя жизнь

Прости, что мы с папой не можем проводить тебя на вокзал Кингс-Кросс в такой важный для тебя день. Ты знаешь, маме нельзя появляться в людных местах, а папа…

Но мы от всей души поздравляем тебя с поступлением в Школу чародейства и волшебства. Надеюсь, ты найдёшь много хороших друзей. Мне неважно, на какой факультет ты поступишь, в тебе есть все качества, которые ценили основатели Хогвартса. А папа всегда хотел, чтобы его сын поступил в Гриффиндор. Но мне кажется, это не особо важно, поэтому не переживай, если поступишь на другой факультет. Мы будем гордиться тобой всегда.

Безумно скучаю,

Твоя мама.

      Это письмо мать Альбедо отправила прямо перед его отъездом в Хогвартс. Получив известие, что Рейндоттир младший зачислен в Школу чародейства и волшебства, невыразимка стала весьма тревожной. Это чувствовалось в письмах. Обычно женщина не называла сына ласковыми прозвищами, не говорила о любви и тем более – об отце. Лето перед поступлением стало самым счастливым для мальчика, ведь именно в то время он общался с мамой чаще, чем когда-либо в жизни.       Живя с мамой, Альбедо привык к тишине. В их доме было так тихо, что казалось, будто там никто не живёт. Тишина заполняла пустоты между редкими разговорами, пронизывала коридоры, когда мать уходила рано утром и возвращалась глубокой ночью. Альбедо не знал точно, чем она занимается в Отделе Тайн — только то, что её работа важна, требовательна и, как казалось, поглощала всё её внимание. Но при этом мальчик продолжал верить, что мать любит его. Пускай по-своему. Ему казалось, что её любовь – это зыбкое, условное чувство. Мальчик боялся её потерять, но в то же время не был уверен, есть ли она вообще.       Он боялся ей надоесть. Боялся, что однажды, вернувшись с работы, мама посмотрит на него и поймёт, что не нуждается в его присутствии. Что её мир слишком сложен и важен, чтобы в нём оставалось место для сына. Он не хотел терять общение с матерью из-за собственного нетерпения и приставучасти. При личных встречах Альбедо никогда не обнимал её первым, беспокоясь, что мама может почувствовать к нему отвращение.       Неожиданное приглашение пожить у миссис Фэйрчайльд, подруги матери, стало для мальчика переломным моментом. Видя, с каким рвением мама собирает его вещи, Альбедо был готов упасть на колени и умолять, пытаться уверить, что он больше никогда не будет мешаться под ногами, будет тихим, послушным и безупречным сыном. Миссис Рейндоттир осталась глуха к переживаниям и страхам Альбедо. Возможно, ей вовсе было плевать. После переезда к миссис Фэйрчайльд они стали общаться исключительно письмами, в которых миссис Рейндоттир называла его «мой свет», «моя жизнь». Кажется, именно с того момента он начал хранить мамины письма. Ведь они были единственным подтверждением, что в одинокой жизни мальчика был кто-то, кто любил его. Или же делал вид, что любил.       Альбедо распределили на Когтевран, прямо как его маму. На следующее утро он хотел отправить ей письмо, чтобы поделиться новостью, но так и не решился. Эмоции, что он излил на бумаге, остались в гостиной вместе с другими письмами. Рейндоттир сложил их в деревянную шкатулку и запер. Ещё в поезде первокурсник успел освоить запирающее заклинание – одно из основных, что изучалось на первом курсе. Его подруга, соседка Фэйрчайльдов по имени Мона, тоже попыталась повторить за другом, но по итогу заперла собственный чемодан и не могла открыть его весь вечер. Поэтому на общей фотографии девочка выглядела зарёванной.       Они не перекинулись ни одной короткой весточкой вплоть до второго курса. Мама так и не забрала его домой на Рождество, не поздравила с днём рождения, не пожелала удачи на экзаменах — ничего. Альбедо вернулся в дом Фэйрчальйдов брошенным самым родным человеком. С другой стороны, за этот год у него появилось много друзей и уж точно не меньше врагов. И самый главный из них — тот, кто заставлял кровь в венах закипать, — Кэйа Альберих. До встречи с этим слизеринцем Альбедо вообще не думал, что способен кого-то ненавидеть.       Кэйа был из тех, кто привлекал к себе внимание самыми различными способами. С первого дня в Хогвартсе он оказался в центре внимания, завоевал популярность среди своих слизеринских друзей тем, что чуть не потопил лодку, в которой девочки плыли к замку. Он намеренно раскачивал её, воображая себя пиратом, идущим на абордаж. Хагрида чуть удар не хватил. Повезло, что на соседней лодке оказался Дилюк Рагнвиндр. Он увесисто треснул мальчика по макушке и молча уплыл, когда Кэйа попытался ударить его в ответ.       Не только в поведении, но и во внешности Кэйи было что-то вызывающее, что-то насмешливое, будто он жил в мире, в котором ничто не могло его всерьёз задеть. Альбедо же был другим. Он существовал в чётких границах, учился лучше всех, был примерным учеником, не совершал ошибок. Рейндоттир прекрасно понимал: чтобы соответствовать своей фамилии, он должен быть безупречным.       Но Кэйа?       Кэйа был хаосом, воплощённым в человеке. На уроке зельеварения у Снегга Альберих назвал Альбедо «гением», но в этом слове было что-то ядовитое, что-то, от чего у Рейндоттира сжимались кулаки. И хуже всего было то, что Кэйа нравился людям. Его любили даже те, кого он дразнил. Даже те, кто знал, что он играет с ними. Альберих мог опоздать на урок, взорвать котёл из-за неправильных пропорций в зелье, сострить что-то наглое и всё равно выйти сухим из воды. Альбедо ненавидел его за это.       За лёгкость. За свободу. За то, что Кэйа никогда не задумывался о том, достаточно ли он хорош, в то время как Альбедо каждую секунду своей жизни жил со страхом остаться на втором месте.       Летом, перед вторым курсом, миссис Рейндоттир вновь напомнила о себе. Когда Алиса передала мальчику письмо, он долго не мог поверить в то, что мама действительно написала ему. Первая. Альбедо пришлось в срочном порядке выгонять Мону домой, несмотря на то, что они заранее договорились поиграть в настолки. Ему нужна была абсолютная тишина и сосредоточение, а с подругой это было невозможно. Когда Мегистус была выставлена за дверь с тысячами извинений, Альбедо предупредил миссис и мистера Фэйрчайльд, что он будет занят и к нему лучше не заходить. Оставшись в абсолютном одиночестве и заперевшись на втором этаже, Рейндоттир младший, наконец, раскрыл конверт.

Мой дорогой сын, Альбедо

Я искренне поздравляю тебя с поступлением на второй курс. Надеюсь, Когтевран тебе нравится так же, как и мне в своё время. Следом за этим письмом ты получишь небольшой подарок от меня: немного денег, школьных принадлежностей и справочных материалов о волшебных палочках. Знаю, что в нашей библиотеке ты уже всё прочитал, поэтому я привезла немного отличных томов о свойствах сердцевин.

У меня будет к тебе очень серьёзная просьба. Пожалуйста, сделай это для меня и не задавай лишних вопросов. Я позаботилась о том, чтобы это письмо не перехватили. Сожги его после прочтения. Будь умным мальчиком. А теперь слушай очень внимательно.

В Хогвартсе ты наверняка встретишь Кэйю Альбериха. Ты обязан оберегать его. Приглядывай за ним хотя бы издалека. Будь рядом, даже если он тебе неприятен. Будь его другом, даже если это кажется невозможным. Ты, конечно, спросишь: почему? Ответ прост — если ты этого не сделаешь, случится нечто ужасное. Думаю, ты не захочешь проверять, правда это или нет. Просто доверься мне. Я знаю намного больше, но просто не могу тебе сказать. Не сейчас.

Знай: то, что кажется тебе ненавистным, не всегда таково на самом деле. То, что раздражает, порой спасает. То, что ты отвергнешь, может разрушить всё.

Не подведи меня.

С любовью,

Твоя мама.

      Альбедо не помнил, сколько раз он перечитал письмо. В какой-то момент ему показалось, что он совсем разучился читать. Мама просила его… оберегать Альбериха? От досады и искреннего непонимания он сжимал письмо так, что пергамент почти что порвался. На мгновение мальчик понадеялся, что строки на бумаге изменятся, если он хорошенько ударит себя по щекам. Не сработало.       Почему он обязан оберегать Альбериха? Этого наглого, вечно ухмыляющегося мальчишку, от которого его самого тошнит? Каждое слово матери обжигало. Это не просьба — приказ. Холодный, безразличный тон, в котором звучит что-то, что пугает сильнее, чем сам Альберих.       «Случится нечто ужасное».       Откуда она знает? Это несправедливо. Почему он? Почему именно этот человек? Но, несмотря на разгорающийся протест, капелька здравого смысла продолжала капать на мозги: а если мама права? — Мистер Альберих, вы как всегда пунктуальны. — К вашим услугам, профессор.       Альбедо сжал кулаки и опустил голову, пряча пыхтящие от ненависти щёки. Прошло столько лет, от былого бунтаря и бедокура не осталось и следа, а Рейндоттир всё равно ненавидел этого надутого павлина. Но он всё же выполнил просьбу матери: был близко. Врагов ведь именно на таком расстоянии и нужно держать, ведь так? Один лишь вопрос «зачем?» не давал ему покоя. — Весьма признателен, — профессор расплылся в довольной, немного уставшей улыбке. — Моя просьба, наверное, была неожиданной для вас, мистер Альберих. Но я рад, что вы смогли выгадать время. — Пустяки. Тренировки по квиддичу у нас каждую неделю, а вот пополнение в дуэльном клубе — явление нечастое, — и прежде чем Флитвик успел обменяться новыми любезностями со студентом, Кэйа сделал шаг вперёд. Остальные, кроме Лизы, заметно напряглись.       Альберих оглядел каждого стоящего перед ним студента. На Альбедо он особо не заострял взгляд, да и сам Рейндоттир предпочёл изучать подол своей мантии, нежели выражение лица слизеринца. Мона неловко поджала губы, смотря то на лицо парня, то на его брошь факультета. У Мегистус был странный трепет при виде этой змеи. Она приковывала к себе, но в то же время будто бы твердила держаться подальше. Девушка была весьма смущена таким неожиданным обществом. А вот Лиза была сама невозмутимость.       Кэйа сделал к ней ещё один шаг. Парень был выше, но и Минчи не казалась такой уж маленькой. Рядом друг с другом они выглядели весьма гармонично, особенно учитывая их хитрую ухмылку, адресованную оппоненту. — Кажется, я тебя где-то видел, — начал он вальяжно, аккуратно беря ладонь Лизы в свою. Пуффендуйка терпеливо выжидала, не разрывая зрительного контакта. —Возможно, ты приходила ко мне во снах.       Лиза часто заморгала, пытаясь понять смысл сказанного, и, одёрнув руку, спросила с едкой улыбочкой: — Мальчик, это ты мне?       Мальчик… Мальчик! Когтевранцы чуть со смеху не покатились. Лиза только что назвала вратаря слизеринца мальчиком! Ещё и с таким лицом, будто бы перед ней стоял неразумный ребёнок. Надо было видеть, как напыщенное выражение Альбериха становится всё мрачнее с каждой секундой неловкого молчания. Флитвик первый решил разбавить обстановку абсолютно неуместным смешком. — Мистер Альберих, а-ха-ха, давайте всё-таки ближе к делу! Перемена ведь не резиновая! — Конечно, профессор, — Кэйа снова включился в процесс и повернулся к Моне, которая точно не смогла бы так тонко поставить на место зазнавшегося слизеринца. — Мегистус, рад, что ты в порядке. — Спасибо? — нахмурилась когтевранка и украдкой взглянула на Лизу. Минчи выглядела расслабленной. Она не видела в Альберихе никакой угрозы. — Я правильно услышала, пополнение в дуэльном клубе? — Решила сразу к делу, — хмыкнул парень. — А я думал ограничиться некоторыми любезностями, но профессор прав, времени у нас не так много. Однако мы можем поболтать вечером. Держи, — Кэйа достал из мантии плотный кусок пергамента.       Мона неуверенно взяла его, развернула к себе и прочитала написанное на нём слово: «Фимбулвинтер». О значении этого слова Моне оставалось лишь догадываться. — Это пароль. Мы стараемся не связывать его с деятельностью клуба, чтобы у когтевранцев было меньше шансов надурить волшебный замок, — Кэйа бросил хитрый взгляд на Альбедо и подмигнул. — Профессор, — вспыхнул Рейндоттир. — Для чего это всё, объясните? Пожалуйста, — чуть не забыл добавить блондин, чьи костяшки уже побелели от злобы. Мона в смятении взглянула на друга, что своей фигурой будто бы пытался оградить её от слизеринца. — Вы говорили, что Моне не хватает концентрации и контроля… — Да, и это моё упущение, — на выдохе произнёс профессор, сдавленно. — Из-за моей, не побоюсь этого слова, халатности Мона не сдержала мощь заклинания, и эта ошибка чуть не стоила Хогвартсу жизни студентов и преподавателя. О, Мерлин, если бы не мистер Паркер… — Профессор, я понимаю ваши чувства, — вступил Кэйа, сердечно сжав плечо Филиуса, как будто они были старыми приятелями. У Моны расширились зрачки от такой смелости и непосредственности. — Джоэль сделал то, что должен был. Его реакция и мощность заклинания доказывают, что «Скрещённые палочки» существуют не зря! — глаза Альбериха загорелись гордостью, и профессор подхватил его энтузиазм. Когтевранцы ощутили себя лишними в диалоге декана и слизеринца. — Уверен, для Мегистус… — Кэйа оглядел всех остальных в кабинете. — И её друзей это будет очень полезный опыт. — «Скрещённые палочки?» — Лиза подпёрла руками бёдра и скептично цыкнула: — Дуэльный клуб? Профессор Флитвик, вы уверены, что именно дуэли помогут Моне контролировать свою магию? Мы уже видели пример, что происходит, когда она колдует в стрессовой ситуации. Неужели хотите повторения?       Моне оставалось лишь наблюдать, как по-взрослому держали себя Минчи и Альберих рядом с профессором Флитвиком. Они с Альбедо слишком уважали декана, чтобы хоть как-то усомниться в его словах, а у других факультетов, видимо, было больше силы духа, чтобы противостоять Филиусу. — Дуэль — это не просто «стрессовая ситуация», мисс Минчи, — сказал он, перебирая пальцами свою крошечную бороду. — Это «особо стрессовая ситуация». Это искусство. Вам, я думаю, не нужно это пояснять. — Вы правы, профессор. Не нужно, — Лиза мгновенно сдалась и многозначительно посмотрела на подругу. Кэйа, наматывая на палец собственный галстук, задумчиво кивнул: — Мы на дуэлях не просто соревнуемся друг с другом. Во-первых, мы учимся контролю. Если ты не сосредоточишься — всё, тебя уже обезоружили. Во-вторых, реакции. Ты начинаешь думать на шаг вперёд, предугадывать движение соперника. Ну и, конечно, уверенности. Когда ты знаешь, что можешь защитить себя, это дорогого стоит. Ничто так не связывает волшебника с палочкой, чем совместно полученные тумаки. — Мисс Мегистус, послушайте меня, — обратился профессор к своей студентке, видя, как та испуганно бегает взглядом по всему кабинету. — Коллеги доверили мне приглядывать за вами. Только с моего дозволения вам вернут возможность вновь пользоваться палочкой вне занятий. Если вы преуспеете в «Скрещённых палочках», я буду на миллион процентов уверен, что таких опасных всплесков энергии больше не повторится. Это ради вашей безопасности. И безопасности ваших близких.       Хоть профессор прямо и не говорил, что Мона опасна, но в его словах это будто бы подразумевалось. Мегистус застучала зубами от злости. Лиза была права: на занятиях могло случиться что угодно. Волшебный мир не такой безобидный. Их огромная сила и возможности требуют такой же огромной ответственности, и девушка прекрасно понимала, что ей этого качества ой как недостаёт. Но она не могла позволить сравнивать себя с детёнышем венгерского хвосторога, за которым нужен глаз да глаз. Уже давно прошли те времена, когда её магия приносила дискомфорт всем подряд. За столько лет обучения Мона достигла большого прогресса, и она верила, что это был не предел. Сегодняшнее занятие — тому доказательство. Мегистус сглотнула, сдерживая клокочущую злость, достала из кармана мантии волшебную палочку из акации и протянула её Кэйе. Лицо слизеринца вытянулось в удивлении. — Вернёшь вечером. Когда я приду на пробное занятие. Договорились? — девушка выговаривала каждое слово так, чтобы ненароком не дрогнуть от нетерпения. От сонливости не осталось и следа. — Мне ведь нельзя пользоваться палочкой там, где она не требуется. В гостиной она мне точно не понадобится. — Я… ценю твоё доверие, — нарочито вежливо ответил Альберих и вложил в ладонь Монину палочку. — Твои друзья тоже могут приходить. Верно же, профессор Флитвик? — Конечно, мой мальчик! Поддержка друзей будет очень кстати, хе-хе, — декан смущённо почесал бороду, глядя на студентов с некой настороженностью. — Мисс Минчи, вы ведь тоже пойдёте? — Профессор, дуэли совершенно не по мне, — ответила девушка дежурной улыбкой. В такие моменты нельзя было точно сказать, о чём думала Лиза. Нутро подсказывало, что ни о чём хорошем. — Но я готова поддержать Мону издалека. — Зачем издалека? — ухмыльнулся Кэйа, пряча палочку Мегистус во внутренний карман мантии. — Такая эффектная девушка должна быть в центре событий, — шаг, и он заговорил немного тише. — Со мной, — ещё шаг и расстояние между ними стало уже неприличным. У профессора вдруг задёргались уши. Лиза стояла, не шелохнувшись, и наблюдала за действиями парня, словно он мог в любой момент, подобно змее, впиться ей в шею. — Ты и я. В дуэльном круге. — Ой, ребятки! Перемена! Перемена кончается, а я ещё кофе не попил, — прокашлялся преподаватель Заклинаний и взмахом палочки приказал столам вернуться в изначальное положение. — Тогда насчёт дуэльного клуба решено! И да, мисс Мегистус, — преподаватель остановил девушку, когда та уже двигалась к выходу через ураган движущейся мебели. Мона выглядела вполне нормально, несмотря на то, что весь сыр бор был полностью из-за неё. Но профессору удалось заметить крохотные блестящие капельки, скопившиеся в уголке глаз. — Если понадоблюсь, я буду в этом кабинете до позднего вечера. — Хорошо… профессор.       Студенты разошлись мирно, особо не обмолвившись перед расставанием. Кэйа, несмотря на неподдельный интерес к пуффендуйке, скрылся в коридорах быстрее всех, хотя Мона ожидала, что он первым делом попросит у Лизы её домашний телефон. Но Альберих оказался таким же несерьёзным и саркастичным, каким Мегистус его себе представляла. Минчи не выглядела расстроенной, больше задумчивой. Не сказать, что у девушки было много поклонников, но такой наглый у неё, наверное, был впервые. И всё-таки Мона была уверена, что корень её размышлений был далеко не слизеринец. Возможно, она думала о дуэльном клубе, как и сама Мегистус. О «Скрещённых палочках» она слышала много. И в основном много того, что девушку совершенно не привлекало.       «Скрещённые палочки» — это дуэльный клуб в Хогвартсе, существовавший ещё со времён восстания гоблинов, особенно популярный среди студентов, которые стремятся развить своё мастерство в защитных и атакующих заклинаниях. Моне это даже не снилось. У неё были проблемы с превращением мыши в простую иголку, что уж говорить о дуэлях.       Изначально клуб считался тайным, но при профессоре Гекат, преподавательнице по защите от тёмных искусств, дуэли стали вполне легальны. Конечно, в них запрещалось использовать непростительные заклинания, однако о запрете использования особо сильных или опасных чар речи и не шло.       Мегистус слышала, что поединки проходят либо один на один, либо парами. Как они распределялись и кем, Мона не имела ни малейшего понятия. Даже мысли об этом заставляли ладошки вспотеть. Страшно представить: вокруг собираются зрители, воздух буквально искрит от напряжения, а напротив — соперник, уже стиснувший палочку в ожидании первого движения. Всё решают секунды — кто быстрее, кто точнее, кто умнее использует магию. Это не просто отработка заклинаний. В «Скрещённых палочках» нужно уметь мгновенно реагировать, просчитывать ходы, держать себя в руках, даже когда заклинанием сбивают с ног.       И почему именно такой способ выбрал профессор Флитвик? Почему не дополнительные занятия, индивидуальные уроки, а именно дуэли? Создавалось ощущение, будто бы Филиус пытался решить проблемы в кратчайшие сроки, используя максимально отчаянные методы. Но что, если ситуация действительно не требовала отлагательств?       После Заклинаний у Моны больше не было занятий. Она проводила друзей до теплиц, в которых у них должна была быть Травология и, перекинувшись с Сахарозой неловкими взглядами, ушла в башню Когтеврана. Она не была готова разговаривать с Вайзманн, поэтому предпочла избежать ещё одного неловкого момента в этот день. И хоть избегать подругу было неправильно, Мона надеялась, что Сахароза поймёт её чувства. Ведь после тонны разочарований, страха, восторга и негодования, единственное, на что была способна Мегистус — свалиться в мягкую постель и заснуть до самого вечера.

***

— Переживаешь? Не нужно, — пытался подбодрить её Альбедо, но получалось из рук вон плохо.       Мона только недавно разлепила глаза и чувствовала себя совершенно разбитой. В голове всё гудело. Ещё и друг бубнил прямо над ухом. Будь у Мегистус волшебная палочка, она бы заколдовала ему рот, но девушка отдала её Кэйе. И единственный способ вернуть её — посетить этот чёртов клуб. — Куда ты так бежишь? Мы что, опаздываем на Титаник? — пыталась отшутиться Лиза, единственная среди троицы, кто, казалось, совершенно не переживал. — Кстати, представляете, как обрадовались люди, не попавшие на лайнер? — Лиза, погоди, сейчас не до этого, — раздражённо фыркнул Альбедо и остановился у входа в подземелье Слизерина. Портрет профессора Бэзила Фронсака зашевелился, и бородатый старик в красной мантии заинтересованно прислушался к разговорам учеников. — В общем, никто в дуэль сразу тебя не потянет. Я узнал, что по всему залу установлены манекены, и новички занимаются с ними. Начнём с малого и в драку лезть не будем. Позанимаемся часик-другой и обратно. Тихо, мирно, без суматохи. — Альбедо, ты зря так переживаешь, — выдохнула Лиза, и её расслабленный тон мягкой волной разнёсся по пустым тихим коридорам. — Нас никто не тронет. Мы такие же члены клуба, как и остальные. — Лиза, ты не понимаешь. Если там будет Энтони Бишоп, нас молча не выпустят. И не забывай, где мы находимся, — Альбедо нервно дёрнул рукой. — Подземелье Слизерина! А внизу целиком и полностью их территория. — Я знала, что ты мнительный, но не думала, что настолько, — ухмыльнулась Мона, по-доброму хлопая друга по плечу. Рейндоттир печально понурил брови. — Не бойся ты так. Если возникнут неприятности, я что-нибудь придумаю. Тебя никто не тронет.       Мегистус говорила это искренне, думая, что друг просто боится встретиться с хулиганами из Слизерина. Его страх был девушке вполне понятен, и она всерьёз настроилась вести себя тихо и вежливо, если вдруг возникнет вынужденная перепалка. В конце концов, Альберих был их козырем. Он ведь пообещал профессору Флитвику помочь. Значит, Кэйа не будет строить козни. По крайней мере, Мегистус очень на это надеялась.       Мона ступила вниз по винтовой лестница, так и не узнав, что Альбедо переживал вовсе не за себя.       Узкий каменный коридор, освещённый факелами, вёл вниз, будто бы уводя на самое дно этой змеиной пещеры. Мона чуть не впечаталась в дверь, массивную и тяжёлую. Она была украшена двумя перекрещёнными волшебными палочками, выгравированными на чёрном дереве. Они словно пульсировали магической энергией, мерцающей в полумраке. Стоило троице подойти, как в воздухе возникла туманная надпись, гласящая: «Пароль». — Фимбульвинтер, — быстро отреагировала Лиза, замыкающая их строй. Надпись пропала.       Через секунду скрещенные палочки засветились, и дверь дрогнула, словно намеривала вот-вот рассыпаться на глазах у студентов. Альбедо потянул подругу на себя, вставая впереди и закрывая девчат своей фигурой, но ничего ужасного не произошло. Дверь медленно отодвинулась назад, впуская в коридор ветер от мощных потоков магии, пульсирующих внутри помещения. Мона невольно ахнула, видя, насколько большое пространство открылось их взору.       Высокий потолок терялся в темноте. Факелы вдоль стен горели чарующим синим пламенем, отбрасывая длинные извивающиеся тени. По углам были расположены манекены, потрёпанные, но крепкие, на которых большая часть студентов отрабатывала боевые комбинации. Но Мону впечатлило иное.       Невозможно было не заметить, что в центре зала стояла большая арена с гладким, почти зеркальным каменным полом, испещрённым следами от прежних дуэлей. И прямо сейчас на ней дрались двое студентов. Ноги сами потянули зайти внутрь и понаблюдать. Благо теперь проход был открыт, а учеников, глазеющих на дуэль, было не так уж много. Но стоило Мегистус подойти ближе, как сердце сжалось от страха, а ноги стали ватными.       Скарамучча выглядел расслабленным, его палочка едва заметно покоилась в руке, но в глазах сверкала опасная самоуверенность. Его оппонентом был Джоэль. Тот самый Джоэль Паркер, что этой ночью спас класс Астрономии от трагической смерти. Блондин был выше, шире в плечах, но его поза выдавала удивительную осторожность. Всё потому, что он прекрасно знал: его противник не просто быстр, он безжалостен. — Остолбеней! — выкрикнул Джоэл, взмахнув палочкой, но Скарамучча едва заметно качнул запястьем, отклоняя заклинание, будто это была всего лишь назойливая муха. — Слишком медленно, — усмехнулся он, прежде чем молниеносно взмахнуть палочкой. — Депульсо!       Красная вспышка прорезала воздух, и Джоэл даже не успел увернуться. Его отбросило назад, прямо к краю арены. Мона невольно затаила дыхание. Всего на мгновение она забыла, что находится в дуэльном клубе, и уже вообразила, что Куникудзуси прямо на глазах у всех убьёт Джоэла. Но здравый смысл быстро успокоил неистово отстукивающий ритм в грудной клетке. Девушка никогда не питала симпатии к Скарамучче — его язвительность, самодовольство и излишняя самоуверенность раздражали её. Но сейчас… Его движения были почти идеальны. Он не просто владел магией, он управлял ей с пугающей лёгкостью.       Джоэл, едва отдышавшись, попытался подняться, но Скарамучча уже направил на него палочку. — Даже не пытайся, — ледяным тоном произнёс он. — Петрификус Тоталус!       Джоэл застыл, словно статуя, рухнув на каменный пол с глухим стуком. Тишина повисла в воздухе. Кто-то из зрителей неловко зааплодировал, но большинство лишь молча наблюдало за победителем. Мегистус чувствовала общий страх и разделяла его. Мона ожидала, что Скарамучча хотя бы протянет руку поверженному сопернику. Но тот лишь надменно посмотрел на Джоэла, усмехнулся и, не говоря ни слова, развернулся, чтобы уйти.       Мона сжала губы. Он мог быть блестящим дуэлянтом. Но человеком — сомнительно. И что такой студент делал в клубе, который курировал сам профессор Флитвик? Неужели он одобрял то, что Скарамучча делал с учениками? Это не дуэль, это просто… — Блестяще, — прокряхтел Джоэл, тяжело поднимаясь с зеркальной арены. — Ты дал мне понять… Над чем мне стоит поработать. — Мог просто попросить указать на ошибки, — без интереса фыркнул Скарамучча, протёр палочку белым платком и спрятал его во внутренний карман чёрной рубашки. Было необычно видеть парня без школьной формы. Только зелёный галстук и холод вокруг него напоминал о том, что он слизеринец. — Не обижайся, Куникудзуси, но я давно понял, что лучше всего ты объясняешь не на словах, а на деле, — герой факультета продолжал приходить в себя. Последнее заклинание неплохо его потрепало. Волосы были взъерошены, лицо покраснело. Но, несмотря на это, Паркер выглядел довольным. — Не против повторить на следующей неделе?       Скарамучча развернулся, чтобы что-то ответить, но его взгляд зацепился за кого-то из толпы. Мона невинно хлопала глазками, следя за тем, как парень кого-то выискивает. «Зная твою любовь попадать в неприятности и создавать другим проблемы, просто представь, что я могу сделать с тобой, если узнаю, что ты ослушалась моего предостережения. У тебя просто нет выбора».       Считалось ли вступление в дуэльный клуб попаданием в неприятности, Мегистус не знала, но то, что взгляд слизеринца зацепился именно за неё, было очевидным. Девушка повела друзей в сторону, подальше от возможной перепалки. В глубине души она надеялась, что Скарамучча просто проигнорирует её нахождение здесь, однако парень всё-таки окликнул её на весь зал. И в его голосе слышалось явное раздражение. — Тебе хватило наглости напроситься сюда, Мегистус? — он спрыгнул с арены, продолжая крутить палочку в руках, будто бы какой-то побрякушкой.       Альбедо вновь хотел встать впереди, но Мона остановила его, выставив руку перед Рейндоттиром. Девушка старалась выглядеть спокойной, но свободная рука от волнения сжимала край мантии. — Я не напрашивалась. Профессор Флитвик записал нас троих. А твой дружок, Альберих, лично передал в руки пароль. Или когтевранцам запрещено здесь быть? — Мона начала искать взглядом студентов из своего факультета, но синяя форма никак не бросалась в глаза. Казалось, что они с Альбедо были единственными когтевранцами здесь на данный момент. Разглядывая собравшихся вокруг зевак, Мегистус заметила Джоэла и стыдливо отвела взгляд.       Скарамучча, движущийся к ним, резко остановился. Он медленно повернулся, оглядывая запыхавшегося Джоэла. Слизеринец глядел на одногруппницу с некой жалостью и сочувствием. Куникудзуси расплылся в ухмылке, а в его глазах вспыхнул неподдельный интерес, но не тёплый, скорее изучающий, хищный. — Не вопрос. Основатель клуба, как-никак когтевранец. Было бы неправильным вас выгонять, — протянул он, внимательно оглядывая Мону и её искреннее удивление от слов Куникудзуси. — Мне лишь интересно, как долго ты тут продержишься?       Он усмехнулся, явно не принимая её всерьёз, но во взгляде мелькнуло что-то ещё — предвкушение. Моне не понравилось, что Скарамучча будто бы ждал от неё чего-то. Неважно чего: поражения или победы. Ему просто было интересно наблюдать за ней, словно за букашкой, чья жизнь может в любой момент оборваться настойчивым сжатием его пальцев. Мегистус цыкнула и толкнула друзей к свободным манекенам. «Вот бы повесить на них его смехотворную физиономию и взорвать,» — промелькнуло в голове девушки.       Мона почувствовала, что если останется на одном месте ещё хоть секунду, взорвётся. «Этот самодовольный, высокомерный…» — она с силой выдохнула, пытаясь успокоиться. — Не обращай внимания, он всегда был таким, — протянула Лиза, проводя пальцем по кончику своей палочки. — Знаю, но это не делает его менее раздражающим, — пробормотала Мона, всё ещё чувствуя лёгкий жар в щеках. — Зато теперь он точно заинтересован в тебе, — добавил Альбедо настороженно, постоянно оглядываясь. — В том, чтобы вывести меня из себя? Да, абсолютно.       Троица направилась к тренировочной зоне клуба, где вдоль стен стояли волшебные манекены — старые, изрядно потрёпанные от тренировок, но всё ещё исправно двигающиеся, кувыркающиеся и даже атакующие в ответ. Некоторые ученики уже отрабатывали удары. Вспышки заклинаний озаряли полумрак зала, а в воздухе ощущался слабый запах озона.       Кэйа настиг их весьма неожиданно, чуть ли не выпрыгнув на троицу из-за угла. Мона не знала, что располагалось за ещё одной дверью, но предполагала, что, возможно, уборная или склад. Альберих показался когтевранке безумно счастливым. Только вот причину Мегистус узнавать совершенно не хотела. Что для слизеринца хорошо, для остальных — катастрофа. — Вот и наши новенькие, — произнёс он, глядя прямо на Мону. — Держи. Берёг её, как дракон свои яйца. Я как мужчина свои яйца тоже берегу, но отличие в том, что… — Не продолжай, — предупредил Альбедо, закатывая глаза. — О, прости, я просто стараюсь разрядить обстановку, — он слегка склонил голову, украдкой поглядывая на Минчи. — Профессор попросил передать тебе некоторые задания на первое время. Сейчас всё покажу и расскажу.       Мона почувствовала, как к горлу подступает раздражение. Она не хотела, чтобы Кэйа ещё и учил её. Мегистус ведь не одна. Альбедо и Лиза вполне могут помочь ей с контролем магии.       Альберих вытащил палочку из чехла на поясе. Хватило мимолётного взгляда, чтобы Альбедо распознал древесину. Мона внимательно проследила за реакцией друга и заметила, что он… озадачен. — Что случилось? — шепнула она ему. — Заметил что-то странное? — Не странное. Любопытное, — так же тихо отметил Рейндоттир, а после вдруг обратился прямо к своему недругу. Парень пытался сделать голос максимально вежливым, но получилось скверно: — С каких пор у тебя новая палочка, Альберих? — Оу, заметил, — Кэйе будто бы польстило такое внимание Рейндоттира. — В этом году решил обновить. Пока что не жалуюсь. — Олливандер подбирал тебе? — не унимался блондин. — Или сам выбрал? — К чему допрос? — слизеринец будто бы начал что-то понимать и медленно завёл палочку за спину. — С каких пор тебя так интересуют чужие палочки, Рейндоттир? У тебя фетиш? — Просто… Научный интерес.       Мона услышала в голосе Альбедо стальные нотки. Практически любой, будучи на месте Альбериха, уступил бы Рейндоттиру и ответил на его безобидные вопросы, но только не Кэйа. Он был слишком проницательным и безумно скользким в общении. Всего одной фразой слизеринец сумел направить их разговор в абсолютно другое русло: — Вы ведь хотите помочь Мегистус? Если будем болтать, потеряем драгоценное время. О палочках поболтаем в другой раз.       Кэйа встал в стойку. Фигура его была крепкой, уверенной, непоколебимой, будто статуя. Мегистус про себя отметила выделяющиеся мышцы на руках, но тут же отвлеклась на голос Альбериха, который вторил: — Смотри внимательно.       Манекен, заколдованный для тренировок, медленно ожил. Деревянная кукла подняла руки, будто готовясь к атаке. Кэйа чуть прищурился, оценивая противника, но не выглядел ни капли напряжённым. — Первое правило дуэли — сохраняй хладнокровие. Второе — будь быстрее соперника.       Его палочка резко взметнулась вверх, а затем плавно скользнула вперёд. Движение было настолько естественным и уверенным, что казалось, будто он исполняет давным-давно отработанный танец. — Экспеллиармус!       Из кончика палочки вырвалась ослепительная вспышка алого света, молниеносно устремившись к манекену. Фигура даже не успела «замахнуться» в ответ — её оружие, старый зачарованный посох, с треском вылетело из рук. Кэйа небрежно дунул на кончик своей палочки, будто он стрелял из пистолета, и повернулся к Моне с той самой лукавой улыбкой. — Профессор Флитвик сказал, что для начала тебе нужно научиться мгновенной реакции. Заклинания, что не требуют большой концентрация, прекрасно в этом помогут. Когда ты перестанешь мешкать, можно будет приступить к чему-нибудь потяжелее. Ну как?       Лиза, всё это время следившая за его действиями, поспешно скрестила руки на груди. — Ты слишком театральный, — пробормотала она. — Но это впечатляет. — Сама не хочешь попробовать, Минчи? — с невинной улыбкой обратился он к Лизе, скользнув по ней внимательным взглядом. — Говорят, в Пуффендуе ты мастерица точных попаданий.       Лиза тихо засмеялась, грациозно поправляя прядь волос. Мона почувствовала себя лишней в их словесной дуэли. — Слухи действительно не врут. Так что не нарывайся. — Ох, сладчайшая угроза, — Кэйа приложил руку к сердцу и чуть наклонился вперёд, с улыбкой глядя в её глаза. — Я даже взволнован. — Альберих, ты сам сказал, что времени мало, — Альбедо завуалировано попытался послать слизеринца куда подальше. А раз Кэйа был весьма проницательным, он сразу понял этот намёк. Но уходить не спешил. — Мы сами разберёмся. Спасибо. Передай профессору, что в следующий раз он может передавать такую информацию через меня или Минчи.       Альберих укусил внутреннюю сторону щеки. Слизеринец молча прошёл вдоль манекенов, провожая студентов без привычной улыбки. Было в его безучастном выражении что-то печальное, но никто и не обратил внимание. Мегистус была рада, что они, наконец, остались одни, если можно было так сказать. Конечно, на них продолжали поглядывать, однако эти взгляды исподтишка девушку никак не волновали. Она была рада просто ощутить, как палочка плавно ложится в ладонь. От неё будто бы шло знакомое тепло, хоть это чувство вполне могло быть эфемерным, но Мона наслаждалась этой иллюзией. Сжав рукоять покрепче, Мегистус встала к манекену. Девушка не спешила колдовать. Она неловко взглянула на друзей и вдруг попросила: — Вы можете… Отойти куда-нибудь? — Зачем? — удивился Рейндоттир. — Тебе разве не нужна помощь или совет? — Нет, — твёрдо ответила Мегистус. — Но… — Рейндоттир, не хочешь попрактиковаться со мной? — умоляюще протянула Лиза. — Теория в заклинаниях – совсем не моё. Мне легче на практике всё понять. А вот у Моны наоборот. В теории ей нет равных. Осталось лишь наработать навык. — Да, ты права, — Альбедо вдруг почувствовал себя неловко и снова по привычке принялся поправлять волосы. — Мы будем недалеко. Если что, зови. — Ага… — друзья развернулись, и у Мегистус будто бы пропал весь энтузиазм.       Ей не хотелось, чтобы Лиза и Альбедо наблюдали за натужными попытками наработать реакцию. Или же девушка просто боялась, что из-за неудач в ней могут разочароваться. Мона и сама не понимала, почему попросила всех уйти. Возможно, причина в самой палочке. Мегистус хотелось побыть с ней наедине, ощутить колыхания магии, прислушаться к ним, дать направить себя. Да. Всё было так. Мона сжала рукоять крепче, чувствуя, как к коже прилипает лёгкая испарина. Она не должна подвести профессора Флитвика. Он верил в неё, друзья верила, лишь только Мегистус сомневалась. Ещё один глубокий вдох, и темноволосая уверенно взмахнула рукой. — Экспеллиармус.       Из кончика палочки вырвался красный луч, ударивший в манекен, но эффект был далёк от идеального. Фигура вздрогнула, пошатнулась, но не уронила своё зачарованное оружие. Мона нахмурилась, закусив губу. Девушка дождалась, пока манекен снова попытается наехать на неё, и повторила уже громче: — Экспеллиармус. — Ужас,— раздался за её спиной знакомый насмешливый голос.       Она вздрогнула, но не обернулась сразу. Заклинание, ударившее по манекену, заставило его покрутиться вокруг своей оси. Палочка всё ещё была при нём. — Абсолютное разочарование. Это был Экспеллиармус или слабенькое световое шоу для первокурсников?       Мона развернулась, сводя глаза в раздражённый прищур. Перед ней, скрестив руки, стоял Скарамучча, а лучше бы Кэролин, Энтони, да хоть профессор Снегг. Но только не Куникудзуси. Слишком много его было сегодня. Сначала с утра, теперь и вечером он не давал ей покоя. Будто бы специально искал с ней встреч. — Если ты пришёл просто поиздеваться, то можешь идти, — резко сказала она, снова поднимая палочку.       Скарамучча спрятал руки в карманы и сделал несколько шагов ближе. — О, я бы с удовольствием, но не могу смотреть, как ты позоришь магию. — Что ж, сожалею, но тебе придётся…       Прежде чем она успела огрызнуться, он резко протянул руку, обхватывая её запястье. Мона дёрнулась, когда парень крепко схватил её — не грубо, но достаточно, чтобы она почувствовала тепло его пальцев. — Ты делаешь всё неправильно, — голос Куникудзуси стал ниже, без привычного сарказма, но от этого только больше раздражал Мегистус. — Ах, да? И что же именно? — её сердце вдруг застучало быстрее, чем следовало бы. Скарамучча скользнул взглядом по её лицу, затем снова посмотрел на её руку. — Ты недостаточно резка. Экспеллиармус — это не просьба уронить оружие. Это требование. — Знаю, — процедила она. — Нет, не знаешь, — ухмыльнулся он, поднимая её руку выше и чуть резче направляя движение.       Она почувствовала его дыхание у своего виска, и это выбило её из колеи. Чёрт, он слишком близко. И почему он стал таким высоким? Ещё ведь в прошлом году Скарамучча был ниже Моны, почему вдруг за лето он… — Теперь попробуй ещё раз, но вложи в заклинание всё своё упрямство. Мона, стараясь не обращать внимания на то, что его пальцы всё ещё слегка касаются её руки, глубоко вдохнула. — Экспеллиармус!       Луч вырвался из палочки, на этот раз с большей силой. Манекен вздрогнул, его оружие с громким треском вылетело из рук и отлетело в сторону. Мона застыла.       Сработало.       Скарамучча отпустил её руку, отступая на шаг. — Ну что ж, смотри-ка, даже ты способна чему-то научиться.       Мона резко обернулась. Её взгляд был благодарным. Она и не думала, что у неё может получиться так легко после крохотного совета от Куникудзуси. Наступила его очередь почувствовать себя выбитым из колеи. Ощущать на себе взгляд Мегистус, лишённый ненависти и презрения, было чем-то необычным. — Но я бы на твоём месте не гордился собой, — фыркнул Скарамучча после недолгого молчания. — Даже ребёнок сможет выбить палочку у манекена. К людям нужен совсем другой подход. Попробуй на мне.       Мона моргнула, застигнутая врасплох. — Что? — Ты не услышала? Или у тебя проблемы со слухом? — он усмехнулся и вытащил свою палочку, крутанув её в пальцах. Эта привычка уже начинала выводить Мону из себя. — Раз уж ты поняла общий принцип заклинания, давай проверим, как у тебя получится выбить палочку из моих рук.       Она почувствовала, как внутри поднималась волна гнева. Казалось, стоит просто ударить парня по ладони, и Скарамучча уронит своё оружие. Но ей нужно было сделать это с помощью магии. В этом главная проблема. — Хорошо, — цыкнула она, становясь в боевую стойку.       Скарамучча лишь чуть приподнял бровь, словно давая когтевранке фору, но это только больше злило её. Несмотря на растущую неприязнь между ними, каждый год Мегистус и Куникудзуси встречались всё чаще. Они оказывались в одних классах, в одной группе дополнительных занятий, случайно сталкивались в Хогсмиде и даже в поезде нередко толкали друг друга в плечо. Можно же было просто не пересекаться. Избегать. Но они оба, словно бы неосознанно, искали возможность увидеться. Испытать друг друга.       Даже сейчас Мегистус не понимала, почему Скарамучча подошёл к ней. Неужто не нашлось других дел в дуэльном клубе? Парню ведь так нравилось мериться своим превосходством, от которого Мону просто тошнило. Она ненавидела его силу — его безупречные лёгкие движения, с которыми он держал палочку, будто владение магией было для него таким же естественным как дыхание.       Мона ненавидела то, что он всегда критиковал её. Как бы она ни старалась, Скарамучче всегда удавалось её задеть. Будто бы парень видел её насквозь, мог понять, о чём она думает, сжимая рукоять палочки, чего боится, направляя поток магии в человека, чего желает, выпуская магию из себя, словно клубок спутанных мыслей. Скарамучча был не просто раздражающим слизеринцем. Он был кошмаром, от которого невозможно было спрятаться. Он чувствовал её злость. Её гнев. И манипулировал чувствами, словно кукловод. Куникудзуси провоцировал её специально, с наслаждением смотря, как она теряет самообладание. — Экспеллиармус!       Красный луч устремился прямо к нему. Но парень даже не вздрогнул. Одним движением слизеринец отбил её заклинание и прежде чем она успела что-либо сделать, взмахнул палочкой в ответ. — Экспеллиармус.       Мона не успела защититься. Её палочка выскользнула из рук, взлетела в воздух и с лёгким стуком упала на пол. Сердце ударило в грудную клетку. Она сглотнула, подняла палочку и встала в стойку снова, не обращая внимания на то, что всё больше взглядов было обращено именно на них. Ничего страшного. Скарамучча опытный дуэлянт, а Мона — просто зубрилка. Конечно, ей не хватает практики. Но разочарование неминуемо росло. Её голос сорвался: — Экспеллиармус!       Снова неудача. Снова. И снова!       Каждый раз Куникудзуси выбивал палочку из её рук, будто это не стоило ему ни капли усилий. Он даже не выглядел напряжённым. Даже не пытался быть серьёзным. Мона, тяжело дыша, снова подняла палочку с пола. Её руки дрожали. В груди всё сжалось от злости, унижения, бессилия. Казалось, кто-то пытался позвать её. Вразумить. Но Мегистус видела перед собой только слизеринца, его уверенную стойкую фигуру. И до боли раздражающую, торжествующую, высокомерную улыбку. — Думаешь, дуэль — это просто махать палочкой и надеяться, что заклинание подействует? — он покачал головой почти с жалостью. — Ты даже не стоишь как следует. Твои движения слишком медленные.       Мона резко выхватила палочку. Внутри колыхалась не только злость. Это была магия. Каждый раз она копилась, но Скарамучча не давал ей выхода, выбивая палочку до того, как она успевала пустить сноп искр. Мощная энергия бурлила, требовала выхода. — Просто ещё раз, — процедила она, снова занимая боевую стойку. — Ты хоть понимаешь, насколько жалко это выглядит? — Скарамучча шагнул ближе, глядя ей в лицо, его синие глаза сверкали откровенным презрением. — Профессор Флитвик, видимо, решил посмеяться над тобой. Ни один преподаватель в здравом рассудке не отправил бы тебя сюда, чтобы учиться контролировать магию. Ты просто безнадёжна.       Ещё немного, и Мона ударит его без палочки. Кулаком. Прямо в его смазливую физиономию. Уж тогда-то палочка точно выпадет из его рук. — Заткнись, — голос был тихим, она почти шептала. — Попробуй заставить меня.       Мегистус решила, что неважно, что она сейчас сделает — в этом будет виноват Скарамучча. Он и только он. Без предупреждения девушка направила конец палочки прямо в грудь Куникудзуси, надавив на неё сквозь чёрную рубашку. Рука ощутила сопротивление, и Мона решительно крикнула: — Депульсо!       Заклинание сорвалось с кончика её палочки с неожиданной силой. Красный луч вспыхнул ярче, чем прежде, и на мгновение ей показалось, что она попала в цель — фигура слизеринца чуть отшатнулась и вот-вот должна была оттолкнуться от неё. Мегистус представила, как его лицо перекосит от злости, и победно ухмыльнулась. Предвкушение мести было безумно сладким. Но всё пошло совсем не так. Магия отозвалась внутри, будто заклинивший механизм, — резкая, обжигающая, неконтролируемая. — Ч-что…?!       Внезапно волна её собственной силы отразилась обратно. Красный всполох ударил в неё с такой мощью, что её отбросило назад, прямо к груде сломанных, разобранных манекенов. Девушка налетела в них спиной с такой силой, что боль пронзила всё её тело, а в груди продолжила разливаться горячая магма. В глазах потемнело. Кажется, это был болевой шок. Она даже не сразу поняла, как знакомые на ощупь руки обхватили её с обеих сторон и попытались поднять, но тело когтевранки не слушалось. Воздух сипло вырывался из её лёгких, сердце бешено заколотилось. Мона отбросила чужие руки и упала на колени, судорожно хватая ртом воздух. Грудь сдавило так сильно, что казалось, её сейчас разорвёт.       Слёзы хлынули сами собой.       Вместе с вырывающимися чувствами выходила и физическая боль. Со временем стало легче дышать, но уже все, кто находился в зале, видел и слышал, как Мегистус обессиленно всхлипывает. Какое унижение. Это было так больно и обидно, что она не могла оторвать кулаки от холодного каменного пола, чтобы вытереть слёзы.       Хорошо, что Альбедо и Лиза были рядом. Минчи упала на колени рядом, её тёплые пальцы измеряли пульс и вытирали холодный пот с открытых участков кожи, а Альбедо осторожно касался её плеча, шепча в ухо дрожащим от волнения голосом: — Встать можешь? Я отнесу тебя в медпункт, — парень положил ладони на её талию и резко поднялся с Мегистус на ноги. Моне не пришлось стоять самой. Её тело держал Рейндоттир, плотно прижимая к себе крепкими тесными объятиями. — Всё хорошо… Не дрожи так…       Голос Скарамуччи прорвался сквозь пульсирующую боль. Он был злым, обжигающе холодным, но с ноткой странного напряжения. — Ты вообще хоть немного себя контролируешь?!       Альбедо и Лиза яростно посмотрели на слизеринца. В волосах Минчи будто бы бил слабый ток. Девушка встала впереди друзей, загораживая их своей фигурой, и вложила в руки палочку. — Шёл бы ты отсюда, дружочек. — Лиза, не надо… — Мона дрожащими пальцами схватилась за подругу, пытаясь стоять самостоятельно. — Это я виновата… — Теперь ясно, как ты чуть не разрушила класс Астрономии, — рассмеялся Скарамучча, поворачиваясь к собравшейся вокруг них толпе студентов.       Среди них был Альберих и Паркер. Они глядели на произошедшее, не шевелясь. Лишь Джоэл в один момент демонстративно отвернулся, не желая глядеть на эту сцену. Мегистус ощутила резкое желание сбежать отсюда и как можно скорее. Иначе она просто умрёт от чувств, что испытывала. — Довольно, Скарамучча, — Альбедо продолжал прижимать подругу к себе, его голос был ровным, но твёрдым. — Я не позволю тебе унижать её. — Унижать? — он театрально покрутился на месте, встречаясь взглядами с остальными. В его движениях чувствовалась плавность. Скарамучча явно был в своей тарелке. И будто бы на своей территории. — А разве не унижение — не суметь встать без чужой помощи? Или тебе просто нравится обжиматься со своим бойфрендом на глазах у остальных? — Закрой рот!       Мона чувствовала, как в горле встал ком. Её губы дрожали, но она запрещала себе заплакать. Не сейчас. Не перед всеми.       Мегистус понимала, что сама во всём виновата. Она вновь не справилась с магией, подвергла себя и других опасности. А что если бы заклинание попало в Альбедо или Лизу? А если бы вдруг стены начали рушиться? Мона не понимала, почему всё шло именно так. Столь резким переменам в её магии должна была быть какая-то объяснимая причина!       «Никто из друзей не пострадает, а ты сама вернёшься к папочке маглу домой целой и невредимой».       Куникудзуси будто знал. Чувствовал. Предвидел это. Но как? Или это всё череда фантастических совпадений? Даже если и так, факт оставался фактом — Мона опасна. В первую очередь для себя. Если магия может быть такой нестабильной, однажды когтевранка просто убьётся. Будь на месте её падения не манекен, а обрыв, Мегистус была бы мертва. Несправедливость слезами выжигала лицо.       Лиза тихо ахнула, когда подруга случайно толкнула её в спину, пытаясь удержаться на ногах. Альбедо не ожидал такого упорства и сил от подруги, поэтому разжал объятия, растерянно наблюдая за действиями Моны. Парень пытался позвать её, утешить, предложить просто уйти, но девушке не нужны были ни утешения, ни вопросы, ни взгляды, полные жалости.       Когтевранка подняла палочку, одиноко лежащую на каменном полу. В ней больше не чувствовалось того напряжения. Магия, копившаяся внутри, исчерпала себя, и теперь бушующие потоки энергии ощущались в руках умиротворённым штилем. Девушка равнодушно бросила палочку в сторону Скарамуччи. Парень ожидал чего угодно, но только не этого, и всё-таки он ловко сумел схватить артефакт в полёте под удивлённые взгляды столпившихся зевак. Кэйа протяжно свистнул. — Признала всё-таки? — прошептал Куникудзуси, но эхо распространило его голос по всему залу. — Ты позоришь магию. Позоришь прошлого хозяина этой палочки…       Мона резко развернулась и побежала прочь сквозь толпу. Никто не ожидал от девушки такой прыткости. Всё это время она словно бы экономила в себе энергию, чтобы сейчас быстро скрыться ото всех. — Мона! — голос Лизы донёсся сзади, но Мегистус не обернулась.       Альбедо думал бежать за ней, путь был свободен, но парень вдруг остановился. Было видно, как дёргалась его челюсть. Он скрипел зубами, пытаясь утихомирить безумие, проснувшееся в нём от вида слёз Моны. Но Рейндоттир не мог. Или не хотел. — Куникудзуси… Я убью тебя. Прямо сейчас.