Ведьмочка из Когтеврана

      Второй день пребывания в Хогвартсе начался для шестикурсницы с того, что её тошнило от волнения и количества съеденной за банкетом еды. Мона ещё не знала, попала ли она в класс зельеварения или профессор Снегг забраковал её нахождение среди «избранных» только лишь по той причине, что она из Когтеврана. Единственным способом узнать наверняка было спуститься в Большой зал и во время трапезы получить в руки своё личное расписание. Мегистус старалась не допускать варианта, что она не пройдёт строгий отбор Снегга, но в мыслях то и дело всплывали тревожные сценарии, где она остаётся неудел и отказывается от своей мечты открыть собственную лавку с зельями. Если бы не поддержка Сахарозы (и её волшебное средство от болей в животе), девушку уже давно бы поглотила безудержная паника.       Как и ожидалось, за завтраком начали раздавать расписание. Мона пыталась протолкнуть в себя хотя бы ложечку каши с сиропом и фруктами, но чуть не поперхнулась содержимым, когда увидела своё имя в списках класса по зельеварению. Снегг всё-таки посчитал её зелье на экзамене сносным. Значит, ей не придётся раньше времени отказываться от своей мечты. Оставалось лишь перетерпеть нумерологию и вступительное задание от профессора Вектор, которая каждый год просит своих студентов написать эссе на тему цифры «2». Мегистус не изменяла традициям и пылко оправдывала её дуализм, за что всегда получала высший балл.       За лето студенты уже успели забыть, какой холод стоял в кабинете зельеварения. Мона нередко думала прихватить с собой что-то потолще школьной мантии, но вовремя останавливала себя, понимая, как нелепо будет выглядеть среди всех остальных. Каждая стена в классе казалась родной, уже давно не пугал вид стеклянных банок с плавающими в них заспиртованными животными, а жар котлов на огне и запах затхлости, на удивление, вызывали странное фанатичное возбуждение. Мона не могла представить себя нигде в Хогвартсе так хорошо, как здесь. За исключением, пожалуй, зала астрономии. Девушка вошла одна из самых первых и заняла место поближе к столу Снегга, ревностно оглядываясь, чтобы никто другой не претендовал сесть туда же.       Альбедо сел позади, но перед этим ободряюще похлопал подругу по спине. Парень, в отличие от Мегистус, совершенно не переживал. Пока Мона не могла дождаться первого урока по зельеварению на шестом курсе, Рейндоттир критически рассматривал, кого ещё профессор Снегг допустил к изучению его предмета.       Куникудзуси здесь не было. На душе сразу отлегло. Однако сердце вновь застучало, когда в поле зрения попал высокий темноволосый парень, смеющийся с друзьями слизеринцами на последней парте. Кэйа Альберих. Он тоже выбрал зельеварение для дальнейшего изучения. Да и многие другие слизеринцы, коих в классе было преимущественное количество. Гриффиндорцев пришло относительно мало — три человека, и то один из них сомневался, стоит ли ему оставаться здесь и изучать зельеварение со Снеггом. К его сожалению, профессор пришёл раньше, чем тот успел уйти. — Отставить болтовню, вы уже не на первом курсе, — дверь за мужчиной хлопнула, и он с впечатляющей быстротой и изяществом дошёл через весь кабинет до своего места. Мантия за ним еле успевала, образуя за спиной что-то, напоминающее тёмные обломанные крылья. — Раз вы здесь, значит, готовы и дальше познавать науку приготовления зелий и снадобий. Очень тонкую и точную науку, — Снегг внимательно оглядел присутствующих.       Дверь в подземелье медленно приоткрылась, и в конце кабинета послышался робкий, чуть ли не плачущий голосок: — Простите за опоздание, профессор. Можно войти? — Я с самого первого курса говорю, что не потерплю опозданий. Если студент заходит в класс позже меня, он идёт на все четыре стороны. Может, в этот раз вы усвоите урок, мисс Вайзманн? — Но она опоздала всего на минуту. Это несправедливо… — пробубнила Мегистус, не думая, что её услышат. — Жизнь вообще несправедлива, мисс Мегистус, — Снегг стукнул по столу массивным классным журналом, и струна нервов Моны вновь натянулась до предела.       Она боялась взглянуть на подругу, потому что это могло разозлить профессора. Уткнувшись в свой учебник, девушка не заметила, как к её столу подошла тёмная фигура. Мона застыла, будто перед хищным зверем и, не делая резких движений, подняла голову на Снегга. Он не глядел на девушку, лишь что-то записывал в свой журнал, пока Сахароза в надежде топталась у двери. — Садитесь, мисс Вайзманн. Минус десять очков Когтеврану.       Мона услышала, как позади цыкнул Альбедо. Повезло, что в этот раз слух подвёл профессора, и он не вычел еще несколько десятков очков. Все когтевранцы, включая новопришедшую Сахарозу, сидели поникшие, в то время как слизеринцы преисполнились злорадством. — Надеюсь, теперь все в сборе, — мужчина снова оценивающе взглянул на студентов. — Конечно, я не в восторге от выбора некоторых присутствующих и дальше изучать зельеварение. Хоть ваши результаты на экзамене и были приемлемыми, вам никогда не понять всю красоту этого предмета. Но я не против попробовать открыть вам глаза и доказать, что вы никуда не годны, — Снегг завершил монолог хлопком журнала и вернулся к своему столу.       Сахароза тем временем тихо приземлилась на стул рядом с Моной. Подруги обменялись негодующими взглядами, но быстро вернули всё своё внимание на профессора, который принялся что-то неистово, с противным скрежетом писать на доске. Через несколько секунд на ней образовалась надпись, которую Северус тут же озвучил: — Напиток живой смерти. Можете не надеяться, что теперь вы будете изучать простейшие зелья, как на предыдущих курсах. Хотя я и так упростил вам задачу, начав курс по зельеварению с этого несложного усыпляющего средства. Кто может напомнить мне, чем известно это зелье? — проигнорировав поднятые руки, Северус остановил взгляд на Моне. — Мисс Мегистус, блесните умом. Если, конечно, вам есть чем блистать.       От страха девушка умудрилась забыть то, что читала буквально несколько минут назад. Повезло, что она смогла запомнить очень подходящую ассоциацию: сказку о спящей красавице. — Напиток живой смерти был известен ещё со времён средневековья. Была такая ведьма, её звали Летиция Сомнолепс. Она уколола дочь короля веретеном, который предварительно смочила в зелье, после чего принцесса погрузилась в сон. Молодой волшебник, имени которого неизвестно, смазал губы Рябиновым отваром, поцеловал принцессу и вывел её из глубокого сна. — Как романтично, мисс Мегистус, — иронично протянул Снегг, после чего на его лице вновь появилось противное выражение. — Сразу видно, кто о чём, а вы думаете не о том на шестом курсе. Я хотел услышать от вас, что при неправильном приготовлении напиток живой смерти может убить выпившего. Но вы снова отличились, — слизеринцы поддержали декана злорадными смешками, и Мегистус густо раскраснелась, уронив взгляд в учебник. — Да, верно, Летиция Сомнолепс приревновала к дочери короля и уколола её палец веретеном, пропитанным Напитком Живой смерти. Ваша задача сегодня — попытаться повторить его. На этом занятии, так уж и быть, я не буду оценивать ваши жалкие подобия зелий. Дам вам возможность самим осознать, насколько некоторые из вас не готовы постигать мой предмет. У вас один час. Приступайте.       Мона была готова к этому. Готова как никогда. Она одна из самых первых поставила котёл на огонь и принялась делать заготовки. Среди всех остальных Мегистус выглядела быстрее и проворнее. Она практически не глядела в учебник, потому что рецепт был ей давно известен. Мона много читала и хорошо запоминала способы приготовления, будто перед ней был котёл не с зельем, а с обычным супом. Мегистус закрыла нос и рот сухой тряпкой, чтобы не вдыхать пары, исходящие от зелия. К удивлению, Снегг сделал то же самое, после чего лишь немногие повторили это действие.       Сахарозу сильно взволновало начало её первого урока, поэтому она старалась делать всё медленно, по нескольку раз перечитывая рецепт. Тряпку на лицо она натянула только тогда, когда от паров её начало клонить в сон. Хорошо, что Альбедо захватил запасную маску.       Троицу когтевранцев Снегг будто специально игнорировал. Он проходил мимо них, глядел на результаты работы и молча удалялся. Мона старалась делать всё так, чтобы у Северуса не было ни единой причины уколоть её. Возможно, если она сделает идеальный Напиток живой смерти, он даже начислит очки Когтеврану, и они не уйдут в минус в первый же день шестого курса. Однако спустя некоторое время Снеггу нашлось за что зацепиться. — Мисс Мегистус похоже задумала отравить кого-то, — он демонстративно поднял перед классом кусочки корня асфоделя, который Мона до этого спокойно нарезала. — Вы что, готовите суп? В рецепте сказано «добавить МЕЛКИЕ кусочки». Вы перепутали корень асфоделя с репчатым луком? — Нет, профессор, но, учитывая объём котла и количество жидкости в нём, слишком маленькие кусочки могут… — Вы считаете себя умнее Либациуса Бораго? — Нет, профессор, я лишь… — Вы лишь глупая выскочка, правильно, мисс Мегистус. Если хотите выглядеть умнее, берите пример с мистера Альбериха. Он хотя бы скромен, в отличие от вас, и спокойно реагирует на критику. А ещё не опаздывает. Да, мисс Вайзманн?       Сахароза чуть не пролила всю настойку полыни в котёл. На обращение профессора она лишь неловко хмыкнула и боязливо спрятала взгляд в учебник. Мегистус вновь осталась один на один с Северусом. — Мне стоит добавлять более мелкие куски, профессор? — Читайте учебник. В нём всё просто и понятно. Мистер Рейндоттир, вы помешиваете зелье или тесто? Тц, когтевранцы… Столько пафоса, а толку никакого.       Это был самый отвратительный урок по зельеварению, если не считать, конечно, один из первых, на котором Мона и Сахароза вместе чуть не расплакались. К слову, так они и познакомились, две плаксы, которых профессор Снегг опустил с небес на землю. Вайзманн была уверена, что её первичных знаний вполне хватит, чтобы произвести впечатление на преподавателя, а Мегистус не видела ничего сложного в самой дисциплине. Какие могут возникнуть проблемы, когда рецепт перед глазами и нужно лишь неукоснительно ему следовать? Обе в первый же день получили «отвратительно» и лишили свой факультет десяти очков.       Под конец урока девушки были выжаты, как лимоны, а любимчик декана Слизерина, Альберих, светился от счастья и прощался с преподавателем достаточно тепло. Сложно было представить, чтобы кто-то из студентов в здравом уме желал профессору Снеггу хорошего дня. Хотя назвать Кэйю здравомыслящим можно было с огромной натяжкой. — Мона, ты слишком ярко реагируешь, поэтому Снегг и издевается над тобой.       Альбедо начал перемену и их долгожданное освобождение из подземелья с очередной лекции. Мегистус в миллионный раз выслушивала, что нужно быть сдержаннее, если дело касалось таких уникумов, как Снегг. И если девушка раньше лишь кивала, то сейчас сгорала от несправедливости. «Жизнь вообще несправедлива, мисс Мегистус». — Архг, почему он такой противный?!       Девушка пнула воздух и чуть не попала в бегущего мимо первокурсника. Было мучительно больно, что Снегг сначала похвалил её — в своей манере — а потом так унизил, ещё и при слизеринцах, при Альберихе, у которого точно язык без костей. Но больше, чем сам позор, девушка боялась потерять уверенность в собственных способностях. Ей казалось, что она наконец-то нашла предмет, в котором хоть что-то смыслила. Что если Снегг прав и к зельеварению у неё на самом деле нет никаких способностей? — Не колоти перваков, им и самим непросто, — Сахароза оттянула подругу в сторону, ласково поглаживая по руке и принимая на себя все возмущённые взгляды. — Представь, каково тем, кто Снегга впервые сегодня увидит. Прояви сострадание. Тем более, несмотря на нелестные комментарии профессора, он всё же позволил поступить тебе в его класс. — Это и не даёт мне покоя! — Мегистус почувствовала, что вспотела от злости и смахнула пот рукавом мантии. — Я для него что, груша для битья? Или клоун какой-нибудь? — Или ни то, ни другое, — предположил Альбедо и встал между подругами. — Хватит о нём. Вы ведь помните, что в этом году нас будут учить трансгрессии? — Да, — резко ответила Мона, скрепив руки на груди. — А ещё знаю, что за эти курсы нужно заплатить двенадцать галлеонов. Грабёж. — Я могу заплатить за тебя, если хочешь. Только не брызжи ядом, пожалуйста, нам ещё улыбаться на паре профессора Флитвика, — убедившись, что Мегистус сделала лицо попроще, парень повернулся к Сахарозе. — У тебя с нами урок по Заклинаниям? — Нет, у меня Заклинания с гриффиндорцами. А сейчас я пойду лечить нервы на Защите от Тёмных искусств с профессором Ли, — говоря это, Сахароза неожиданно раскраснелась. Троица дошла до развилки, и Вайзманн робко поинтересовалась: — Тогда встретимся на обеде? — Конечно. Успехов тебе на Защите от Тёмных искусств. Не слишком увлекайся профессором.       Сахароза, хихикая, скрылась в коридоре, присоединившись к группе других когтевранцев, что решили изучать Защиту от Тёмных искусств. Их было, конечно, меньше, чем гриффиндорцев, однако этого числа вполне бы хватило, чтобы заставить слизеринцев поволноваться. Альбедо проводил подругу взглядом и вновь посмотрел на Мону, которая, судя по выражению лица, думала о прошедшем уроке зельеварения. — Не время вешать нос. Профессор Флитвик не должен увидеть тебя в таком виде. — Как будто я так просто могу натянуть улыбку после того, что мне наговорил Снегг… Он считает, что я глупая выскочка. — Снегг – неисправимая задница. — Альбедо, не так громко! — боясь, что профессор может быть рядом, она жестом попросила друга замолчать. — А что? Боишься, что услышит? — радости Рейндоттира не было предела. Только вот непонятно, что его забавляло больше: говорить, что Снегг – задница или лицо Моны. — Давай громче скажу. Профессор Снегг… — Нет, пожалуйста, Альбедо! — Мегистус неожиданно навалилась на друга, пытаясь прикрыть ему рот, и тот от неожиданности впечатался спиной о стену.       Несколько зевак удивлённо оглянулись на то, как когтевранка вжала юношу у всех на виду, и удалились, странно подхихикивая. В коридоре вдруг стало так пусто и тихо. Лишь возмущённое пыхтение Альбедо и тихий девичий плач отскакивал от толстых стен. — Фрофти, Мфона, я лыф фотел… — Погоди, Альбедо, умолкни, — Мегистус завертела головой и прислушалась, не видя, как сильно раскраснелся Рейндоттир. — Мфона, тпуфсти! — Говорю же, потише! — шикнула Мона уже требовательнее. — Мне кажется, рядом кто-то плачет.       Стоило Мегистус сказать это, как Альбедо тоже услышал нечто, напоминающее девичий жалобный плач, и вспомнил о Кли. Друзья обменялись взглядами и сразу поняли мысли друг друга. Мона схватила парня за рукав мантии и повела в сторону лестницы, ведущую на цокольный этаж. Здесь кто-то был. Девушка растеряно крутила головой, воображая самые фантастические варианты, но ни на люстре, ни в окне или стене никого быть просто не могло. В это время Альбедо медленно, боясь спугнуть, двигался к лестнице, но чуть поодаль. Мона обратила внимание на друга лишь в тот момент, когда парень над чем-то склонился и протянул руку. Мегистус подбежала поближе и увидела, как из небольшого закутка под лестницей выползает маленькая девочка в мантии Гриффиндора. Её кудрявые волосы, словно шерсть барашка, были в пыли. Альбедо заботливо отряхнул их, поднял плаксу на ноги и оглядел на наличие царапин. Глядя на юношу перед собой, девочка больше не плакала. — Какая кроха, ты ведь из Гриффиндора? — вытянутые дрожащие губки несколько раз приоткрылись, говоря что-то похожее на «Да». — Ты потерялась? Какой у тебя урок следующий? Мы можем проводить тебя. Или лучше отвести тебя к профессору МакГонаггал? — М-мини… — Мини? — переспросил Альбедо, вытирая слёзы с лица девочки. — Твоё имя? Или это твоя подруга? — Моя жабка, — шмыгнула она и снова тихо заплакала.       Моне тяжело было представить жабу по имени Мини, но она всё-таки попыталась. Почему-то в мыслях девушки она была в розовом бантике. И балетной пачке. — Так, хорошо, а где ты её в последний раз видела? — Альбедо, судя по всему, фантазиям не поддался и продолжил говорить с девочкой, искренне желая помочь. — Когда ты заметила, что Мини пропала? — Сейчас, — девочка ладонью прикрыла дрожащие губы, смущаясь взглядов двух почти взрослых волшебников. — В таком огромном замке я уже никогда её не найду.       То, что замок был огромным – не проблема. И всё-таки студентов в Хогвартсе очень много, Мини могли просто задавить и не заметить. А то, что девочка даже примерно не знала, где искать, только усложняло задачу. — Как тебя зовут? — Сьюзи.       Девочка растерянно наблюдала, как улыбка парня теплеет. Он помог взять себя под локоть, ещё раз посмотрел, чтобы на кудрявой макушке не осталось ни пылинки, и улыбнулся Моне. Мегистус поймала себя на мысли, что засмотрелась, и это её очень смутило. Но всё-таки она собралась с мыслями и спешным шагом догнала этих двоих, уже поднимающихся на цокольный этаж. Девушка не понимала, какой у Рейндоттира был план, но годы долгой дружбы подсказывали Моне, что он всё-таки был. И весьма надёжный. — А если просто призвать жабку с помощью Акцио? — на вопрос подруги блондин лишь помотал головой, а Сьюзи, держащая за руку красавчика блондина, приобрела гордое и невозмутимое выражение. — Не думаю, что это поможет. Мы не знаем, как выглядит Мини, поэтому заклинание может не сработать. Да и нам неизвестно, где она сейчас. Возможно, воздействуя на неё заклинанием, мы можем ранить Мини, — говоря это, Альбедо мягко поглаживал ладонь девочки. — Но ты не переживай, мы с Моной обязательно найдём твою жабку целой и невредимой. Всё будет хорошо.       Мегистус хотела что-то сказать, но промолчала. Девушку огорчало, что Альбедо заимел вредную привычку обещать что бы то ни было. Что если Мини уже нет, или она убежала и не вернётся? Рейндоттир в конце концов не всемогущий. — Хорошо, гений, тогда где мы будем искать жабу? Сьюзи, ты точно не помнишь, где потеряла её? — Нет, — сердито буркнула Сьюзи, ревностно приобняв Альбедо за руку. — Я Мини всегда носила с собой, даже в туалете мы были вместе, — Мона едва заметно скривила лицо. — Но перед травологией я заметила, что Мини пропала. Я стала искать и заблудилась в коридорах, увидела закуток под лестницей и залезла туда, чтобы Генри Эншот из Слизерина не увидел, как я плачу и не начал вновь смеяться надо мной. — В первый день уже такие страсти, — веки Альбедо устало опустились, и он остановился, за ним и девочки. — Что ж, начнём наши поиски отсюда.       Мона непонимающе огляделась, всерьёз не веря, что Альбедо хочет начать свои поиски с осмотра туалета для девочек на втором этаже. Мегистус наклонилась к Сьюзи и чисто по-женски поинтересовалась: — Надеюсь, ты не пользовалась именно этим туалетом? — Ещё не успела… — Так, послушайте, — Альбедо освободился от объятий первокурсницы и встал у двери. — Мы сюда пришли, потому что в замке Хогвартса есть существо, которое знает всё о здешних туалетах, как бы это мерзко не звучало. Это существо привязано к ним и никак не может освободиться. В общем, если Мини потерялась или упрыгала в туалет, Гань Юй об этом уже знает. — Гань Юй? — переспросила Сьюзи, входя в комнату первой. — Это девочка? — Да, Гань Юй - это девочка, бывшая студентка Когтеврана, — Альбедо пропустил Мону вперёд, помогая переступить высокий порог. — Она умерла здесь девятнадцать лет назад от инфаркта. Гань Юй много училась, переживала за каждую оценку и на седьмом курсе совсем перестала спать. В ночь перед экзаменами её нашли мёртвой в туалете. Гань Юй лежала в кабинке. Она выглядела так, будто, наконец, уснула. С ней, как всегда, был её ежедневник, где на отдых отводилось всего три часа в день. Остальное время было забито учёбой. Ужасная, но поучительная смерть. — Помнится, Гань Юй училась с профессором Ли на одном факультете, — хмыкнула Мона, когда Альбедо поравнялся с ней. — И он рассказывал, что на самом деле… — Ой, смотрите!       Сьюзи неприлично показала пальцем в самую дальнюю кабинку, в которой — Мона присмотрелась отчётливее — кто-то испуганно заперся. От стен отлетел тихий скрежет, и троица взволнованно переглянулась. — Здесь кто-нибудь есть? — спросила Мона и неуверенно добавила: — Из живых?..       Ответа не последовало. Но в кабинке точно кто-то был, это неумело скрытое присутствие ощущалось и давило, как будто кто-то вот-вот мог выпрыгнуть из-за угла и громко крикнуть: «Ага! Испугались!» — Гань Юй, прости, что потревожили. — Я мёртвая, меня нельзя потревожить.       Мона почувствовала, как сердце колотится от волнения, пока из кабинки выплывало прекрасное нечто, что по очертаниям походило на обычную молодую девушку в школьной форме, которая, с годами, казалось бы, совершенно не изменилась. Её длинные волосы были собраны в хвост и в свете солнца казались голубыми, а к кончикам темнели, предвещая скорый мрак. Оставалось лишь догадываться, какого цвета волосы были у девушки при жизни. Приближаясь к ним, Гань Юй невесомо касалась пальчиками невидимой дорожки, по которой ступала, и прикрывала ладонями зевок - последствия вечной сонливости. Оказавшись рядом, она остановила взгляд своих бледно-пурпурных глаз на парне, который, судя по невозмутимому лицу, был ничуть не удивлён ни внешности девушки, ни её походке, ни тем более приветственной речью: — Мистер Рейндоттир, что привело вас в женский туалет в такую рань? Я не надеялась увидеться с вами в ближайший месяц, неужели уже появились новые гипотезы? — только сейчас Гань Юй увидела, что парень пришёл с друзьями. Её утренней рассеянности можно было только посочувствовать. — А это кто? Ваши помощницы? Здравствуйте, — она сделала реверанс перед Моной и маленькой Сьюзи, что не могла оторвать взгляд от завораживающей прозрачности, от которой отскакивали солнечные лучики. — Милейшие девушки. Только из Гриффиндора для вас очень молодая… — Гань Юй, эта девочка, Сьюзи, потеряла свою жабу, — перебил её Альбедо ещё до того, как Мона успела прыснуть от смеха. — Она часто носила её с собой даже в туалет. Ты случаем не видела? — Так это была жабка маленькой леди, — Гань Юй приподняла брови, увидев в глазах Сьюзи надежду, но тут же сочувственно выдохнула: — Твою жабку забрал Нюнчик. — Нюнчик? — все трое переглянулись. Даже Альбедо не мог понять, о ком говорила его прозрачная подруга. — Прошу прощения, — Гань Юй потрогала лоб так, будто у неё была температура. — Я часто забываю, что никто из сегодняшних студентов не знает, кто такой Нюнчик. Так вот, детишки, это профессор Северус Снегг. Он и забрал вашу жабку. — Что ж, благодарю, теперь мы знаем куда… — А-а-а-а!       Сьюзи уронила лицо в ладони и зарыдала на весь школьный туалет так, будто только что услышала, что её семья погибла в автокатастрофе. Альбедо и Мона вздрогнули, в то время как Гань Юй в своей сонной печали сочувственно качала головой. — Понимаю, это очень больно слышать, — повернувшись к Альбедо, она вернулась к своему будничному тону: — Когда появятся новые теории насчёт моей проблемы, не могли бы вы заглянуть? — Мини! Моя Мини! — не унималась Сьюзи даже тогда, когда Мона присела, чтобы приобнять девочку и вытереть слёзы. — Он забрал её, забрал! — Ну-ну, это не повод убиваться. Профессор Снегг, может и противный, но точно не жабоубийца, — от слов Моны первокурснице на секунду стало легче. — Ах да, забыла упомянуть, он спрятал её в банку. Наверное, использует потом для зелий, — звон от плача отпрыгнул от стен, и Гань Юй раздражённо дёрнулась в воздухе. — Невозможно сосредоточиться в этой обстановке. До свидания, мистер Рейндоттир. Надеюсь, в скором времени вы навестите меня и обсудите со мной ваши новые идеи. И помните, времени мало. Это может случиться с каждым…       Под аккомпанемент писклявого плача и тихих уверений о том, что всё будет хорошо, девушка растворилась в солнечных лучах и оставила троицу стоять одних в пустом школьном туалете. Альбедо продолжал стоять на месте и глядеть в ту точку, в которой ранее парила Гань Юй, а потом резко развернулся, сказав неожиданно громко для своей манеры: — Всё в порядке! Профессор Снегг не изверг, ему незачем убивать жабу. Вот что мы сделаем, — Альбедо помог Моне подняться на ноги и отвёл её немного в сторону, чтобы Сьюзи не слышала: — Мы проберёмся в кабинет Снега, найдём там банку с жабой, а потом вернёмся к Сьюзи. Насколько я знаю, сейчас у него не должно быть урока. — Сдурел? — спросила Мегистус, не очень-то подбирая слова. — Мы, два его нелюбимых студента, проберёмся к нему в кабинет, пороемся в его ящиках и украдём жабу, которую он нашёл? Ты не думал, что Снегг просто выпустил её в озеро, и Мини уже танцует вальс с гигантским кальмаром? — Но проверить-то стоит. Или ты хочешь сразу идти узнавать у кальмара, видел ли он Мини? — Да я скорее надену форму Слизерин, чем… — Сьюзи, — оборвал её Альбедо и развернулся к первокурснице. — Если не вернёмся через тридцать минут, возвращайся в башню. Прости, что так обнадёжил тебя с Мини. — Ничего, — казалось девочка просто не могла злиться на красивого парня, что извинялся именно перед ней и стыдливо прятал взгляд. — Ты не виноват. Это ведь Нюнчик забрал Мини, — Сьюзи несколько раз погладила парня по плечу. — Я верю, что всё будет хорошо, не вешай нос! — Спасибо тебе, Сьюзи.       После тёплых пожеланий и робких объятий с новой подругой парочка вышла из туалета и быстрым шагом двинулась к кабинету зельеварения, в подвал. Чёткого плана у них не было, как и заготовленного оправдания на случай того, если их всё-таки поймают. Мона надеялась, что Альбедо, как и всегда, всё придумает в моменте, но даже у его мастерства был потолок, и этот потолок — Северус Снегг. Было бы логично просто попросить какого-нибудь слизеринца узнать у декана факультета, а не находил ли он какую-нибудь жабу и что он с ней сделал, но, во-первых, в коридорах было пусто, и слизринцами даже не пахло, во-вторых, Мегистус понимала, что гордость не позволит попросить у кого-нибудь из них помощи. По мере приближения к кабинету участь их становилась всё яснее. — Постой.       Парень одёрнул руку, сжавшую его мантию. Не было времени для разговоров, когда в любую секунду их обучение в Хогвартсе могло стать под угрозой. Альбедо повернулся к подруге, чтобы попросить её не мешать, если она сомневалась, и все слова, что он хотел сказать, сразу забылись. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, как сильно Мегистус боялась профессора Снегга и в то же время уважала его. — Давай просто скажем, что ничего не нашли. — Соврём Сьюзи? — на секунду Альбедо показалось, что это было бы самым логичным решением. — Но что если Мини где-то рядом, а мы просто пройдём мимо, и Снегг действительно использует её для зелий? — И пусть… — Мона… Что ты такое говоришь? Сьюзи ведь ещё совсем маленькая, у неё случилась беда, мы должны помочь.       Мегистус чувствовала укол совести, но уже не могла просто стоять и молчать, видя, как лучший друг готов подставить себя ради совершенно незнакомой девчонки и её жабы. — Почему всем, кто попал в беду, должен помогать именно ты? Мы уже узнали всё, что нужно. Давай просто передадим всё Рагнвиндру или Джинн, пусть они решают. Сьюзи ведь даже не из нашего факультета, чтобы жертвовать ради неё своей репутацией. — Нет, я не могу всё передать старостам Гриффиндора. — Почему? — выпалила Мона, но Альбедо упрямо молчал. Девушка спросила ещё раз, нетерпеливо пихнув друга в плечо. — Почему, ответь мне, Рейндоттир! — Не называй меня так! — отмахнулся он, не понимая, насколько громко звучал его голос в широком пустом коридоре. — Ты же знаешь, мне не нравится, когда меня зовут этой фамилией! — Альбедо, это просто глупо… — Мона, ты понятия не имеешь каково это, когда о тебе складывают мнение из-за одной лишь фамилии! — Альбедо, я тебя сейчас ударю! — Мисс Мегистус, на вашем месте я бы этого не делал.       Они отвлеклись от пустяковой ссоры и обернулись. На уровне глаз никого не оказалось. Когтевранцы опустили взгляд, и струна их нервов натянулась до предела. Студенты выпрямились у стены, прилипнув друг к другу плечами и лихорадочно соображая над каким-нибудь правдоподобным оправданием, но элемент неожиданности полностью связал им руки. Даже появление профессора Снегга было более ожидаемым, чем его.       Профессор Флитвик был действительно крошечным, а от того кажущимся по-забавному круглым. Его макушка без остроконечной шляпы едва доставала до пояса Альбедо. Несмотря на такую разницу в размерах, студенты не смели взглянуть на преподавателя, чью пару так злостно прогуляли в первый же учебный день. Флитвик шутливым тоном скомандовал топать к нему в кабинет, и друзьям показалось, что сейчас их ждёт серьёзный выговор. Хоть вид у преподавателя Заклинаний был достаточно безобидный и местами комичный, когтевранцы знали, что бывший дуэлянт отличался внутренним стержнем, и если он что-то сказал, значит, так и будет. Оспорить наказание не смогут даже в Визенгамоте.       Мона поднималась по знакомым лестницам с тяжёлым сердцем. Тяжесть в ногах и внутренние ориентиры подсказывали, что они уже на восьмом этаже. В коридорах пахло нечто знакомым, эфемерным, что нельзя было объяснить обычными словами, но всё же Мегистус узнавала этот аромат. Поворот, ещё один, и троица уже рядом с Западной башней, тринадцатым окном справа.       Мало кто из когтевранцев попадал в кабинет профессора Флитвика, но Моне и Альбедо повезло попасть сюда уже второй раз за всё обучение. Открытый и позитивный Филиус очень ценил комфорт и личное пространство, в котором он мог отдыхать от людей, поэтому никого не пускал. В первый раз встреча с деканом на его территории прошла весьма волнительно, но тогда Мона была совсем маленькой. Удивительно, что спустя столько лет ничегошеньки не поменялось. — Осторожно, порожек, — предупредил профессор, лихо переступивший препятствие, однако Мегистус всё равно споткнулась и налетела на спину Альбедо.       Друзья фыркнули друг на друга и вошли вглубь, мимо раскинувшихся стеллажей с книгами и старыми ценными пергаментами. Кабинет Флитвика выглядел, как небольшая личная библиотека, в которой, несмотря на высокие потолки и тяжеленные экземпляры, Филиус чувствовал себя более чем комфортно. Он ведь волшебник и мог легко притянуть нужный предмет магией. Но ярче, чем книги и пергаменты, на прозрачном переливающемся стенде блистали награды и медали, которых Мона не видела в прошлый раз. Заметив пристальный взгляд студентки, профессор неловко хихикнул, будто нашли его грязное бельё: — Прошу простить, забыл убрать перед вашим визитом, — Филиус хлёстко взмахнул волшебной палочкой, и стеллаж покрутился на сто восемьдесят градусов, встав к студентам спиной. — Так-то лучше, — теперь на месте стеллажа с наградами была огромная доска с фотографиями студентов, на которых не было и пылинки. У Моны защипало в глазах, когда она увидела одиннадцатилетнюю себя, смущённую и зарёванную, прижимающуюся к Флитвику на общей фотографии, а по другую сторону стоял лохматый Альбедо, ниже подруги почти на голову.       В самом центре кабинета перед рабочим местом преподавателя было два синих дивана и кофейный столик из какого-то дорогого тёмного дерева. Альбедо, судя по расширенным глазам, была известна его стоимость. Мона заметила это и сделала шаг назад, опасаясь лишний раз вздохнуть в ту сторону. Похожий столик, но поменьше и круглее, стоял у окна вместе с уютным велюровым креслом. В прошлый раз, когда Мона села в него, она не смогла достать ногами до пола. Сейчас же ей, должно быть, пришлось бы сложиться пополам.       Флитвик предложил студентам присесть на удобные диваны, на что Альбедо и Мона не сразу осмелились. — За вами глаз да глаз нужен. Я своим гоблинским чутьём сразу понял, что не просто так вы решили прогулять первый урок заклинаний, — Флитвик заметил неубранную кружку и без слов приказал своей палочке разобраться с ещё одним недоразумением. — Правильно ли я всё понял, вы собирались проникнуть в кабинет профессора Снегга? — В общих чертах, да, — Мона сразу сдалась, за что словила осуждающий взгляд Альбедо. — Но лишь в общих чертах! Мы не хотели ничего дурного. — Будучи старым чудаком, я легко вам поверю, но поверил бы профессор Снегг? — декан сел напротив, и студенты следом опустились на диван. Лица помрачнели после вопроса Флитвика. — Скажу точно: он был бы в ярости. Профессор Снегг ненавидит, когда студенты как-либо суют нос в его дела, — говоря это, он по большей части глядел на Альбедо. — За шесть лет вы должны были понять это, мистер Рейндоттир. Или мне лучше не называть вас фамилией матери? — Что вы, вы совершенно не обязаны… — Фамилия для волшебника имеет огромное значение. Для кого-то наличие фамилии открывает все дороги, кого-то, наоборот, ставит в очень неловкое положение и вынуждает доказывать, что волшебник совсем не такой, как другие обладали этой фамилии. Кому-то фамилия может внушить страх и скорбь… — Мона поймала на себе взгляд преподавателя, старый и мудрый, но от того очень печальный. На душе у девушки тоже стало как-то безрадостно. — Я помню и люблю всех своих учеников, но мне кажется, я совсем не знал миссис Рейндоттир. Очень загадочная и скрытая личность. Работа в Отделе тайн подходит ей как нельзя лучше, вам так не кажется? — спросил он у Альбедо, который всё мрачнел и мрачнел, погружаясь глубже в собственные мысли. — Профессор Флитвик, для чего вы всё это говорите? — невооружённым взглядом было видно, как Альбедо сдерживался. Он не мог выносить эту тему, и Мегистус понимала почему. — Мистер Рейдоттир, какой же вы ещё юный и непроницательный, — с нежностью улыбнулся профессор. — Но вы явно не тот человек, который будет прятаться за чужими фамилиями. — Я не хочу, чтобы во мне видели только сына невыразимца, — наконец юноша выдал всю суть, и профессор Флитвик ещё шире заулыбался. — Понимаю, из-за этого к вам может быть повышенное внимание, но это почему-то не помешало профессору Снеггу выжимать из вас и мисс Мегистус все соки. Получается, есть те, кого не волнует, чей вы сын? — но прежде чем Альбедо успел как-то возразить, профессор прервал его, заговорив о наболевшем: — Кстати о профессоре! Вы всерьёз думали попасть в его кабинет без ощутимых последствий? — Я бы использовал Ревелио прежде чем… — Боюсь, это бы вас не спасло. Профессор Снегг знает куда более сложные заклинания, которые просто так не обнаружить. Но хорошо, что мисс Мегистус попыталась вас отговорить.       Мона сжала колени и стянула мантию пальцами. Она и не думала, что профессор переведёт на неё стрелки, поэтому с перепугу призналась: — Я не хотела, чтобы Альбедо жертвовал своей репутацией ради какой-то жабы. — Вот как. Ну и пусть пошёл бы жертвовать, это его выбор. Вы сами не собирались идти. Так зачем было отговаривать? — Я бы не бросила его… — Что? — одними губами прошептал Альбедо и взглянул на красное лицо подруги. — Не бросила бы… Я бы пошла и всё равно помогла. Но мы вдруг начали ссориться из-за фамилии, хотя я совсем не хотела тебя обидеть, Альбедо. Я не считаю и никогда не считала, что твоя фамилия строит твою личность за тебя. Когда мы только начинали дружить, мне казалось, что ты обычный сын маглов. Даже когда я услышала, что ты сын миссис Рейндоттир, мне было всё равно. Потому что я дружу с тобой, а не с твоим титулом. — Какие чудесные слова, мисс Мегистус! Кратко, просто и очень хлёстко, прямо в самое сердце! Несмотря на то, что Альбедо шёл на рожон, вы всё равно были готовы поддержать его в нелёгком и рискованном деле. Десять очков Когтеврану! — За что? — глядящие друг на друга студенты синхронно взглянули на профессора. — Альбедо, ты очень добрый и открытый мальчик. Помощь маленьким и слабым в тот момент, когда они в этом нуждаются, достойна уважения. Требуется великая мудрость и особый склад ума, чтобы даже в самых безвыходных ситуациях пытаться найти решение, — кроткое «спасибо» на похвалу прозвучало ровно, но лицо юноши тут же окрасилось румянцем. — Мона, ты очень смелая девочка. Противостоять профессору Снеггу - это одно, а противостоять своему товарищу - совсем другое. В тебе много положительных качеств, но твоя честность и искренность с теми, кто тебе дорог, помогут тебе и в дальнейшем проходить самые сложные жизненные испытания, — Мегистус не осмелилась поднять взгляд на профессора Флитвика и лишь неуверенно кивнула в знак благодарности. — А насчёт жабы не беспокойтесь. Я уверен, всё с ней в порядке. Профессор Снегг не любит варить зелья, в которых требуется жаба, они пахнут весьма… специфично.       Часы пробили одиннадцать. Приближался конец урока Заклинаний, а профессор Флитвик всё ещё сидел со студентами, наблюдая, как они бросают неловкие взгляды друг на друга и декана. Если профессор был здесь, что же тогда сейчас делали студенты?       Флитвик вскочил с дивана, будто очнулся: — Чуть не забыл дать домашнее задание!       Мона и Альбедо вскочили следом, приготовившись к персональному заданию от профессора. Филиус набрал в лёгкие побольше воздуха и радостно произнёс: — Подготовьте своё самое любимое заклинание! На следующем уроке будем показывать их друг другу и практиковаться! Будьте так добры передать остальным. На этой ноте можете быть свободны.       Хоть Флитвик был безумно любезен, было видно, как он провожал студентов к двери с нетерпением. Должно быть, и ему этот разговор дался не просто, а перед следующим уроком профессору требовалось немного личного пространства. Мона и Альбедо не стали его нарушать, дружно переступили через знакомый порожек и в последний раз взглянули на декана, когда дверь за ним уже захлопнулась. Коридор на восьмом этаже начал медленно заполняться учениками, среди которых задумчивые друзья быстро слились в единую шумную толпу.       После пары в кабинете самостоятельных занятий, на которой Мона и Альбедо разузнали всё, что было пока они чуть не обеспечили себе исключение из Хогвартса, наступил обед. Когтевранцы как ни в чём ни бывало, спустились в Большой зал и к своему стыду сразу попались на глаза знакомой девочке из Гриффиндора. Относительно спокойный и вдумчивый Рейндоттир вдруг стал темнее тучи, однако повстречал Сьюзи с улыбкой, отметив про себя, что первокурсница просто сияет от радости. — Спасибо, спасибо вам огромное! — девочка при всех начала обнимать сначала старосту Когтеврана, потом его подругу. Проходящие мимо слизеринцы цыкнули на троицу, вставшую в проходе. — С Мини всё теперь будет в порядке! Я буду оставлять её в комнате и больше никогда не потеряю! — Мини нашлась? — друзья переглянулись, не веря своей удаче. Альбедо потрепал Сьюзи по кудряшкам. — Вот и хорошо… Сама нашла её? Где? — Нет, мне помогли! Ко мне пришёл… Принц. — Принц? — первая спросила Мона, пытаясь понять, кого Сьюзи имела в виду. — Что за принц? — Ученик из Слизерина… Он не сказал, как его зовут, но выглядел он прямо как настоящий принц.