Перед падением

Дом встретил Беллу непривычными темнотой, пустотой, тишиной и прохладой. Тихо прикрыв за собой входную дверь, словно боясь потревожить кого-то невидимого, она стояла на месте и всматривалась в мрак гостиной: перед застывшими глазами мелькали мушки, будто на шипящем экране сломанного телевизора. Довольно родственное описание того, что в данный момент происходило в её собственном сознании. Тонкий писк в ушах от пронзительной ночной тишины прервал металлический звон связки ключей, которая как-то неожиданно выпала из невольно разжавшихся пальцев, приземлившись прямо в стеклянное блюдце на тумбе в прихожей. Когда глаза привыкли к темноте, и Белла начала различать очертания привычной обстановки, она медленно поднялась по лестнице прямо в ванную, минуя оставшуюся приоткрытой дверь спальни. Включать свет не хотелось. Тихо просеменив босиком по кафелю, не потрудившись закрыть за собой дверь, она подошла к зеркалу и уставилась на своё бледное лицо, которое в естественном освещении из окна выглядело синим и безжизненным. Выражение лица показалось каким-то холодным и незнакомым: быть может, дело было в причудливой игре света и тени, но, кажется, это были её глаза — потухшие, бесцветные и ледяные, словно само стекло зеркала, что их отражало. Сунув под открытый кран ладони, она плеснула холодной водой на кожу, не заботясь о том, чтобы не намочить волосы или вязаное платье. Почему-то сейчас такие мелочи не казались чем-то, хоть каплю заслуживающим и без того рассеянного внимания. Повторно набрав воды в ладони, она потёрла заплаканные глаза, не отводя взгляда от своего отражения. Чёрные тушь и подводка, и без того въевшиеся в кожу вокруг глаз, теперь размазались окончательно, придавая лицу безобразный, какой-то диковатый, граничащий с безумием вид. В полумраке лунного света она выглядела как злодейка из фэнтези. Прямо как Лорен в ночь своей смерти, скулящая на кафельном полу ванной подбитой птицей, которой уже не суждено было залатать свои раны. Она принялась вновь и вновь смачивать руки под шумной струёй воды и тереть кожу пальцами, словно при должном усилии это могло смыть следы прошедшей накануне истерики. Вероятно, она должна была применить средство для снятия макияжа, которое ввиду нечастого использования хранилось среди других вещей в спальне, а не в ванной, но сейчас необходимость прилагать какие-то дополнительные шаги и усилия, соблюдать рутину, до безрассудства раздражала. Бешенство зудело в мозгу, как рой назойливых тараканов, и с каждым новым движением, не приносящим результата, а лишь больше ухудшавшим состояние, она уже едва не рычала от клокочущей в грудной клетке ярости. В какой-то момент сдерживаемая ранее агрессия достигла стадии неконтролируемого безумия, и яркой вспышкой, словно прорезавшая ночную густоту ударом молнии, поразила пространство: взревев раненным животным, Белла ударила кулаком по стеклу, в котором видела прямую причину всех своих несчастий. К сожалению или к счастью, силы её удара сейчас не хватило бы даже для того, чтобы с первой попытки раздавить насекомое, поэтому зеркало осталось целым, зато ладонь теперь неприятно пульсировала от тупой боли. Кажется, этих вспышек физической вспыльчивости она понабралась от того, думать о ком сейчас не было совершенно никакого желания: возможно, то была попытка подсознания оградить себя от очередной травмы, к которым у неё, согласно всем законам логики, уже должен был выработаться иммунитет. Тем не менее, с каждым разом, напротив, было ещё больнее, хотя реакция поведения у неё всё же претерпела существенные изменения, и каждый подобный раз она уже не знала, чего стоит ожидать от самой себя. Например, сейчас, выпустив из себя всю злобу, словно высвободив свирепый дух, она вновь безжизненно уставилась на своё отражение в зеркале, краем сознания отмечая внутри себя оглушительную пустоту — такую же, какой встретил её безлюдный дом, по какой-то причине впервые показавшийся таким чужим. Ей словно хотелось вырваться, сбежать куда-то, скрыться, освободиться, но одновременно с этим не делать ничего, не двигать ни единым мускулом — сил совсем не осталось. Не сводя со своего отражения глаз, она медленно стянула с себя вязаную ткань. Та, мягко соскользнув вниз, легла в ногах девушки. Нижнее бельё составило платью компанию. Она лениво повернулась в сторону ванны и застыла. Тогда-то её внимание и привлекла огромная, полная луна, отливающая золотом прямо по центру окна. Теперь стало понятно, почему в такой поздний час было вполне комфортно без искусственного освещения. Жёлтый с серыми узорами диск сегодня отражал достаточно солнечного света, чтобы заменить собой слабую, почти перегоревшую лампочку. Белла стояла напротив окна, загипнотизированная видом. Она уже давно не видела такой огромной луны — или, возможно, редко обращала на неё внимание. Спутник Земли неумолимо приближался к горизонту буквально на глазах, уже задев своей пышной фигурой макушки самых высоких деревьев, когда Свон внезапно опомнилась и пришла в себя, словно кто-то «включил» её с пульта дистанционного управления. Обнажённая кожа вдруг покрылась мурашками, и она поспешно сложила руки на груди, стыдливо прикрывая наготу — не совсем понятно, от кого или от чего — в доме никого не будет до завтрашнего утра. Оглянувшись, она вперила взгляд в темноту коридора, которая почему-то вдруг внезапно стала жуткой, прямо как в детстве, когда встаёшь среди ночи за стаканом воды, а обратно возвращаешься уже бегом, в ужасе сверкая пятками. Преодолев расстояние до двери в несколько широких босоногих шагов, она поспешно её захлопнула, словно защищалась от таинственного преследователя. Припала к ней спиной и вслепую нащупала рукой выключатель, приводя ускорившееся сердцебиение в порядок.  

***

С трудом вытянув саму себя из ванной, в которой Белла провела больше часа, не желая покидать горячее, уютное убежище, она быстро прошмыгнула в свою комнату. Зарывшись в одеяло, как в кокон, девушка внезапно осознала, что не помнила, чтобы хоть раз оставалась на ночь совсем одна. С ней всегда был хоть кто-то, кто составлял компанию даже вопреки её собственной воле, и сейчас она ощутила себя абсолютно одинокой и беспомощной, словно просто быть отвергнутой, раздавленной и брошенной ей было на сегодня недостаточно. Безразлично сверля взглядом точку перед собой, она пыталась вернуть обратно состояние блаженного, спасительного ступора, пока ещё могла его в себе нащупать. Она знала, что скоро шок пройдёт, и боль сомнёт грудную клетку по сценарию самых катастрофических автомобильных аварий. Поэтому, пока она ещё имела такую возможность, собиралась использовать эту привилегию хотя бы ради того, чтобы подарить себе немного сна. Для того, чтобы вдоволь пострадать, у неё ещё будет целая жизнь. Около четырёх часов ночи Белла впервые почувствовала, что проваливается в сон, и чем глубже скользкие щупальца дремоты затягивали её в силки, тем ощутимее в груди нарастал ледяной ужас, заставший врасплох ещё в ванной. Казалось, стены спальни потихоньку сдвигались, а через зияющие чёрные дыры на месте окон из помещения высасывали весь свет — даже лунный блеск попал в эту страшную ловушку, погрузив мир во мрак. В панике хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, она не могла понять, почему лёгкие не наполняются — Белла делала прерывистые вдохи один за другим, но грудь разрывало от отсутствия кислорода, как бы она ни старалась. Выдавив скулящий стон агонии на грани потери сознания, она вдруг почувствовала спасительно холодное, невыносимо знакомое прикосновение бархата к своей щеке. Сейчас она этому даже не удивилась — он всегда приходил, когда ей плохо. И только тогда. Лёгкие сразу же наполнились воздухом, и она издала шипящий выдох облегчения, горько усмехнувшись самой себе: получается, без Эдварда она теперь буквально не может дышать? Что ж, она сама сделала себя инвалидом, и никто, кроме неё самой, в этом не виноват. Продолжая чувствовать успокаивающую прохладу, она попыталась разглядеть в абсолютной темноте любимое лицо, или хотя бы силуэт фигуры, но зрение не поддавалось. — Эдвард? — прошептала Белла, двинув головой так, чтобы нежная кожа лица прошлась по холоду его ладони, но внезапно ничего не почувствовала. В заново нарастающей панике она протянула ладони вперёд, стараясь нащупать среди черноты своего ночного посетителя, но на расстоянии вытянутых рук была лишь пугающая пустота. — Эдвард?.. — вновь нерешительно позвала она, попутно размышляя над возможной причиной его ухода. Раньше он всегда был с ней до конца, пока она не засыпала, даже когда ещё наивно верила, что это всего лишь сон. Он всегда пел ей её колыбельную. Что-то не так… — Нет, Беллз, к сожалению, это всего лишь я, — проскрипел из темноты разочарованный хриплый бас. На удивление, принадлежащий тому, чьё выражение лица она могла представить и без того, чтобы видеть глазами: каждую его интонацию и микро-эмоцию она давно выучила наизусть. Она видела его буквально только что, поэтому… — Джейкоб? Что ты здесь… — прошипела она, уже собираясь было возобновить конфликт, но, беспокойно оглядываясь по сторонам, всё ещё не могла ничего разглядеть. — Я ничего… я ничего не вижу… не м-могу ничего… Паника вцепилась в горло, позволяя выдавливать лишь отрывистые звуки, не несущие никакого смысла. Неужели теперь она потеряла ещё и зрение? Могло ли такое случиться? Вот так просто, посреди ночи, в спальне? А вдруг, уже давно была не ночь? Вдруг, она просто больше не видит света? Она внезапно засомневалась в собственной адекватности и окружающей её реальности. Всё было как-то… — Тише, — прошептал он гораздо ближе, чем звучал мгновением ранее, и она почувствовала слабое дуновение его горячего дыхания рядом со своим лицом. Недавний холод сменился на тепло: щека запылала от жара нежного поцелуя, аккуратного, невесомого, еле ощутимого, и она вздрогнула с тихим вздохом удовольствия. Разум бился в истерике. Она вновь позволяла ему с собой это делать. Позволяла нарушать любые свои моральные и физические границы, и совершенно не находила в себе ни единого намёка на желание сопротивляться. Когда дело доходило до физической близости с возлюбленным, Свон просто с корнем вырывало крышу. Всё-таки она была до абсурда тактильным человеком, как бы ни убеждала себя в обратном. Она просто ненавидела себя. Какая же жалкая… — Так лучше? — выдохнул он ей в шею, и она неожиданно, словно по волшебству, осознала, что опять может видеть — карамельная кожа, чёрные короткие волосы, переливающиеся в рассеянном лунном свете, пробивающемся через окна, которые находились на своих местах, как и стены. Она отстранилась и вгляделась в его лицо: оно было ещё более измождённым, чем когда-либо. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что она видела всего несколько часов назад в резервации. Густые синяки под глазами невыгодно оттеняли радужки цвета шоколада, делая их почти чёрными. На шее и скулах темнели порезы. Гладкая, смуглая кожа лица стала на пару тонов бледнее, выделяя синеватые сосуды; никакого румянца, что делал его таким очаровательным и юным. Сейчас он даже немного напоминал вампиров, которых так неистово ненавидел. Он смотрел на неё внимательно, сжав челюсти, устало наблюдая за лихорадочным движением требовательных глаз. — Джейк, тебе нужно спать, — тихо сказала она, с щемящей заботой обхватив его лицо ладонями. Казалось, ему сейчас было очень плохо. Возможно, он пришёл к ней за помощью, как всегда делал раньше — приходил с дежурства в кровоточащих ранах и ждал исцеления. Разве имела она сейчас право поднимать на поверхность их недавний конфликт, пусть даже он и опустошил её и выпотрошил душу? Она стерпит всё, лишь бы он не страдал, если потребуется. На данный момент она хотела просто быть той, в ком он нуждается. Она нуждалась в нём. Она так сильно по нему соскучилась. — Я схожу за… — начала было она, приподнявшись на кровати, но Блэк схватил её за локоть, усаживая обратно. — Не надо. Побудь со мной. У меня мало времени. Он обхватил ладонями её лицо, прислонился лбом, вздохнув так громко и тяжело, будто это он чуть не умер от нехватки кислорода минутой ранее. — Любимая… — он сглотнул. — Я так… устал, — с надрывом прохрипел Джейк, и без промедления прикоснулся своими губами к её. В этом поцелуе не было страсти, желания, которых с лихвой хватило часами ранее. Сейчас чувствовалось лишь… отчаяние. Боль, усталость, мука, тоска — всё, что переливалось в их покалеченных душах через край всё последнее время. — Я знаю, милый, — их губы медленно рассоединились, и она потёрлась своим носом о его, жадно вдыхая любимый лесной аромат кожи. — Здесь только я. Ты можешь отдохнуть. Кажется, что-то подобное она говорила ему уже много раз. Перед глазами, словно ускоренное слайд-шоу, пронеслись тысячи схожих воспоминаний — не картинки, скорее неуловимое ощущение, атмосфера — сродни дежавю. — Беллз, я не… Внезапно Джейкоб резко отстранился, слегка оттолкнув её на кровать, отскочил вглубь комнаты и ужасающе низко зарычал. Белла приподнялась на локтях, вглядываясь в то, что могло вызвать подобное поведение. — Джейк? — испуганно вопрошала она. — Что такое? — Белла? — вдруг зазвенел от ледяного отчаяния голос, в котором не осталось никакой мягкости бархата. Казалось, голос сейчас лопнет, потрескавшись, такими надломом он обладал. — Эдвард! — воскликнула она, и наконец смогла разглядеть его: белоснежная кожа мерцала в ночи, одет он был во всё чёрное, а бронзовые волосы отливали синевой. В ужасе она переводила взгляд с одного на второго: они стояли в разных углах комнаты на максимальном расстоянии друг от друга и рычали, хищно скалясь, как в ту самую ночь после вечеринки у Лорен. Сейчас они даже отдалённо не напоминали людей — тех, кого Белла любила. Но ведь они не люди. Они монстры, верно? Эта внезапная, разрушительная мысль поразила её до глубины сознания, словно мозговой червь, въедающийся в подкорки всё глубже и глубже. Она была влюблена в бессмертных чудовищ. В тех, кто мог убить кого-то, не дрогнув ни единым мускулом. В тех, кто уже убивал. — Ты не должен быть здесь, псина. Убирайся, — стальным голосом произнёс Эдвард. — Это ты уже давно злоупотребляешь гостеприимством, — с вызовом отрезал Блэк. — Понравилось увиденное? Рядом вместо тебя, ублюдка, — огрызнулся он. — Ты знаешь, что это лишь вопрос времени, — он злобно ухмыльнулся. — Подожди, скоро она узнает, какая ты скользкая, брехливая гниль, и вся её больная любовь к тебе сразу испарится, лживое кровососущее отродье. — Врать ей — исключительно твоя прерогатива. Я лишь защищаю её от последствий, — Эдвард говорил спокойно и сдержанно, но то была иллюзия: как и в прошлые разы, он находился в состоянии полной боевой готовности и источал ледяную, убийственную ярость. — Да? — хохотнул индеец, вальяжно подавшись вперёд. — Тогда ты не будешь против, если я прямо сейчас ей всё… — Не смей! — Каллен со скрипящим рычанием подлетел к сопернику и схватил его за горло, оставив вмятину в стене. С полок посыпались книги, диски, рамки с фотографиями. Джейкоб завопил, ударив по локтю Эдварда с такой силой, что послышался лязгающий металлический звук, похожий на тот, с которым год назад Джеймсу отрывали голову в балетном классе. Белла вскрикнула и попыталась вскочить с кровати, но внезапно ощутила резкий упадок сил, граничащий с обмороком. Она со скрипом упала обратно на простыни, не в силах пошевелиться. Зрение, слух, осязание — всё вновь исчезло. Застонав от бессилия, как совсем недавно, перед зеркалом в ванной, Белла вдруг почувствовала, что что-то внутри неё щёлкнуло, словно выключатель. Все прежние злоба, отчаяние и ярость будто бы приобрели осязаемую форму, раздуваясь внутри неё подобно воздушному шару. Они были тяжёлыми, горько-кислыми, вязкими, но, на удивление, придали сил. Очень много сил. Кажется, она никогда ещё не чувствовала себя такой сильной. Такой наполненной… чем-то. Поднявшись с кровати, она услышала пронзительный вой и рёв, оглушающий до звона в ушах: сначала она решила, что это Джейкоб — что зверю сделали больно. Но почти сразу она заметила обоих парней, застывших в дальнем углу комнаты: они уже не сражались, а без отрыва смотрели на неё с, казалось, неким… ужасом? Они медленно отступали, пятясь назад. Они боятся её? Что происходит? Спустя пару мгновений до неё одновременно дошли несколько вещей. Во-первых, она почему-то смотрела на своих мужчин свысока. И отнюдь не в переносном значении — почти из-под потолка комнаты. Во-вторых, тот самый звериный рёв доносился из её груди. И как только она это осознала, звук прекратился. В-третьих, приподняв в воздух руки, она, наконец, увидела… Нет, не свои привычно тонкие, бледные пальцы. А огромные, чёрные, когтистые лапы чудовища. Она превратилась в чудовище… Последним, что она увидела, была сверкающая в лунном свете кожа Эдварда, красивое лицо, обезображенное чудовищным оскалом, и неестественно искривлённое тело Джейкоба, с отвратительным хрустом костей переживающее трансформацию в волка. Оконное стекло с громким звуком разбилось, осколки разлетелись во все стороны, и перед глазами снова всё померкло — только в этот раз их заволокла неконтролируемая, неистовая ярость. Она бросилась прочь, вслед за другими чудовищами. Яркий, идеально круглый диск луны разрезал тьму, отбрасывая объёмные, контрастные, нереалистичные, как в чёрно-белом комиксе, тени. Откуда-то из-под ног настойчиво доносился свежий, терпкий запах лаванды.  

***

— Боже, нет! — взвизгнула она. Приподнявшись на локтях, Белла поспешно оглядела окружающее пространство. В комнате было темно, а луна уже совсем спряталась за деревьями. Первым, что привлекло её внимание, был абсолютный порядок. Никакого стекла, разбросанных книг, вмятин в стене. Всё стояло на своих местах, как и перед сном: каждая фоторамка, каждый диск, каждая безделушка. Оконное стекло было целым, без единой трещины, и ничего не указывало на то, что здесь вообще что-либо происходило. Она неосознанно вытянула руки перед собой, хоть и понимала, что это полный бред — но не смогла себя остановить. Разумеется, никаких звериных лап: привычные тонкие, бледные руки с коротенькими, аккуратно подстриженными, ногтями. Повернув запястья к свету, она уставилась на два символичных шрама: один от пореза стеклом, полученный в ссоре с Джейкобом, на левой, второй от укуса Джеймса на правой. Они будто бы являлись отражением друг друга, симметричными противоположностями, являющими собой две части единого целого — последствия принадлежности обычного человека к миру, в котором ему по всем законам природы нет места. Она подняла с прикроватной тумбы мобильный и нажала на дисплей. «04:22». Всё это безумие успело ей присниться за какие-то жалкие двадцать минут? Форменное издевательство. Короткий сон просто дополнительно вымотал её, не принеся совершенно никакого облегчения. Теперь она чувствовала себя ещё более расстроенной и усталой. Она всё ещё ощущала отголоски жуткого, первобытного ужаса от того, что теряла во сне то способность дышать, то видеть. Ужас от того, что двое её любимых мужчин на глазах чуть не убили друг друга. Она не смогла бы жить с потерей ни одного из них. Ужас от того, что в итоге сама стала неведомым, звероподобным монстром, и по какой-то причине испытывала лишь острое, обжигающее желание причинить им обоим боль — все остальные чувства на тот короткий миг отступили, её телом и разумом словно управлял кто-то посторонний, кто-то, сидящий внутри её тела. Кто-то, кто сделал её такой — кто хотел, чтобы она убивала. Вместе с этим она чувствовала… нежность. Несмотря на то, что это, очевидно, был сон, прикосновения Джейка были более, чем реальными. Его тепло было реальным. Их поцелуй был реальным. Её подсознание в точности воссоздало его голос, температуру, запах, гладкость кожи, даже слова, которые он сказал бы с наибольшей вероятностью — даже ругательства, так виртуозно сочетать которые мог только он. На какие-то несколько минут он вновь был таким, каким остался лишь в её воспоминаниях — таким, каким почти стал минувшим вечером, если бы не её внезапное разоблачение его лжи. И плевать, что это всего лишь сон — эмоции настоящие. Также из её головы не выходили слова Джейкоба о том, что Эдвард о чём-то кому-то лгал. Почему ей приснилось именно это? Если сновидения — работа нашего подсознания, упорядочивающего полученную в течение прошедшего дня информацию, значит, вероятнее всего, спящий мозг Беллы, обрабатывающий все эти яркие впечатления, просто наложил образы двух парней друг на друга, или и вовсе их перемешал: это ведь именно ложь Блэка вскрылась сегодняшним вечером, никак не наоборот. А монстром она стала, возможно, потому, что просто устала чувствовать себя среди всех этих чудищ такой маленькой, незначительной, бесполезной и беспомощной. Она довольно часто об этом думала, и вот — мозг, используя недюжинный запас фантазии, подобрал этому чувству идеальный образ-воплощение. Обладая скептическим складом ума (что довольно парадоксально, учитывая её нынешние знания о сверхъестественном), она привыкла рационализировать, искать во всём логичное объяснение и причину. И даже сейчас, «разложив» для самой себя природу такого дикого сновидения, она заметно успокоилась. Но почему тогда всё так реально, чёрт подери?.. В скрипящее окно внезапно врезался порыв ветра: ткань занавески взлетела к потолку, словно вуаль невидимого призрака. Спустя пару секунд по крыше застучали первые капли дождя, довольно громкие — и количество их усиливалось с каждым мгновением. Ей вдруг подумалось, что она не открывала окно после возвращения. И совершенно точно закрыла его, прежде чем уйти. А это значило, что… — Эдвард, — тихо прошептала она. Не спрашивая, не приглашая. Просто констатация факта. Если его здесь нет, он просто этого не услышит. В следующую же секунду в глубине комнаты мелькнул силуэт. Он медленно вышагнул из тени, вероятно, стараясь не напугать её резким появлением. — Привет, — слегка виновато опустив голову, он смущённо улыбнулся ей и подошёл к креслу в углу комнаты — его излюбленное место в прошлом. — Ты вернулся, — с облегчением выдохнула она, словно уже не знала об этом от Элис. Она привстала и натянула одеяло выше. — Ты давно здесь? — Не… совсем… — нерешительно откликнулся Эдвард, скривившись. Кажется, теперь он испытывал за подобное поведение стыд, хотя год назад проникал к ней в спальню с удовольствием и без единого угрызения совести. Забавно, что за время их расставания поменялась не только она. — А точнее? — Я был… неподалёку, просто… — он нервно заёрзал в кресле. — Дежурил, а потом… услышал… Все эти робость и нерешительность провинившегося мальчугана вызывали в Белле приятные чувства — иллюзию, словно она имела над ним какую-то власть. Ведь он больше ни с кем таким не был — по крайней мере, она не видела. — Как я кричу во сне? — задала она наводящий вопрос, потому что он не продолжал. — Я успокоил тебя, как обычно… — он наклонился вперёд и опёрся локтями на колени, сцепив руки в замок. — А потом ты позвала Джейкоба. Сердце запнулось, стукнув у самого горла. — Прости… — тихо шепнула Белла. — Ты ничего не сделала, — он пожал плечами, но было видно, что его чувства задеты. Пока не понятно, до какой степени. — И всё же. Она не стала договаривать или уточнять: они оба, не называя вещей напрямую, прекрасно понимали, о чём речь. Вздохнув, она медленно убрала влажные волосы назад, и исподтишка, пока поднятый локоть загораживал половину её лица, взглянула на Эдварда. В темноте он выглядел белым, почти мраморным: тёмные волосы отливали синим в неравномерном свете из окна. Тёмно-синяя рубашка, рукава которой были привычно закатаны наверх, сливалась с окружающим пространством, в точности выдерживая общую цветовую палитру. Когда молчание затянулось и мысли понеслись вскачь, дыхание внезапно перехватило от осознания того, что Белла не видела его уже много дней. Она каждый раз забывала, какой он невероятный, как его присутствие на неё действует, а потом испытывала всё заново, будто впервые. А в последний раз, когда они виделись, они едва не поцеловались. Это словно случилось в какой-то параллельной реальности, в прошлой жизни, а ведь прошла всего лишь неделя… А ещё она по ошибке отправила ему то дурацкое сообщение… А сегодня она целовалась с Джейкобом. А ещё ни с одним из них не состояла сейчас в отношениях. Как же всё это неправильно… Словно таинственным образом уловив ход её мыслей, он поднялся с кресла и, поджав губы, нерешительно потоптался на месте. Она до сих пор никак не могла привыкнуть к тому, что Эдвард бывает таким неловким, смущённым, трогательным — это никак не вязалось с его безукоризненным, тщательно выстроенным им же самим в её голове образом гордой, сдержанной, тщательно вымеряющей каждый свой шаг, педантичной, просто безупречной, идеальной во всех отношениях ледышки. Особенно после его возвращения, когда эти качества в нём, кажется, усилились во сто крат, ведь он изо всех сил старался быть перед ней тем, кем не являлся. Она зачем-то тоже встала из постели, повинуясь какому-то глупому социальному рефлексу — словно собиралась проводить его до… окна? Белла застыла на месте и обхватила себя руками. Воздух в комнате стал неуютным и холодным. Неловкое молчание продолжалось. — Ну, я… — Да… — почти одновременно проговорили они. — Пойду, — он указал пальцем в сторону окна и неуклюже пожал плечами. — Иди. Сделав несколько медленных шагов, он вдруг застыл у самого окна и вновь обернулся. — Белла, я… Не произнеся ни слова, она бросилась к нему. Он, словно чувствуя ровно то же самое безумие, расплавленное в атмосфере спальни, сразу зашагал к ней навстречу, в этот раз, в отличие от всего своего предыдущего поведения, не колеблясь ни единого мига. Она врезалась в его грудь, стальную и мягкую одновременно: из лёгких выбило весь воздух, и она отчаянно всхлипнула, уткнувшись лицом в синюю рубашку. Эдвард обхватил её, прижимая к себе — удивительно, как тонко он теперь чувствовал эту грань между тем, чтобы не раздавить её, но при этом показать, насколько крепко он бы её сейчас обнял, будучи обычным человеком. Одной рукой он прижимал её сзади, другую запустил в локоны, массируя затылок. Он наклонил голову и с шумом втянул ноздрями запах её волос. Она ощутила всем телом, как заметно он расслабился, когда она оказалась в его руках — это чувство было ей очень знакомо. Белла вцепилась в его рубашку, и вдруг начала неконтролируемо подрагивать, беззвучно всхлипывая. Ей было до безумия стыдно, что она в очередной раз демонстрировала ему, какая она размазня, но его присутствие… что-то меняло в ней. Она действительно чувствовала, что могла доверить ему свою боль. Разделить её с ним. Даже после всего, что он сделал. Даже после всего, что она сделала. С момента своего приезда он только и делал, что был рядом в самые тяжёлые минуты — раз за разом терпеливо впитывая в себя весь поток её слёз, раз за разом приводя в чувства, раз за разом охраняя её сон и всеми силами обеспечивая безопасность. Получая взамен лишь пренебрежение, гнев, позорное бегство, беспочвенное упрямство, несоблюдение элементарных правил и просьб. И всё-таки он возвращался. Раз за разом возвращался к ней. Эти мысли и стали последней каплей: слёзы хлынули, перелившись через воображаемый заслон, и она ещё глубже зарылась в ткань его одежды, заменив кислород родным, сладковато-медовым запахом. Так они простояли ещё какое-то время — было сложно сказать, сколько именно, но дождь за окном успел пару раз прекратиться, а после вновь загрохотать по крыше. Когда Белла притихла, теперь лишь периодически издавая дрожащие вздохи, Эдвард слегка отстранился. Она не хотела поднимать на него глаза, пусть даже здравый смысл вовсю ворчал, что это глупо: теперь-то чего стесняться? Каллен только что стал свидетелем очередной её истерики. Без лишних слов, быстро, но очень осторожно, бережно, как умел только он, Эдвард обхватил её под колени и поднял на руки, словно она была не в состоянии преодолеть несколько шагов до кровати самостоятельно. Сопротивляться не было сил. Вампир опустился с ней на кровать и уложил её, как ребёнка, заботливо прикрыв одеялом, а сам осторожно присел на самый край. — Прости… — прохрипела она, вытирая глаза. — Перестань извиняться. Его рука неопределённо лежала сверху на одеяле, прямо на её бедре. Как только она обратила на это внимание, Эдвард тут же её убрал. Сейчас эта «показушная» осторожность в пересечении личных границ с его стороны казалась невероятно глупой: раз за разом притворяться, словно они никто друг другу? Разве был в этом сейчас хоть какой-то смысл? Она успела перехватить его ладонь, крепко впившись в неё пальцами. Эдвард смерил этот жест внимательным взглядом, никак не прокомментировав. — Ты уйдёшь? — Белла… — тяжело вздохнул он. — Не надо. Вампир замялся, нахмурившись. Невозможно было сказать, что в данный момент происходило в его голове. Но, казалось, он и сам был не против сдаться, поскольку спустя какое-то время медленно встал с кровати, обошёл её и прилёг рядом с противоположной стороны, по-прежнему тщательно отмеряя каждое движение, каждый сантиметр на пути к их близости. Дождь продолжал колотить по крыше и стёклам, окутывая присутствие Эдварда ореолом таинственности и приватности — казалось, весь мир сейчас находился где-то далеко, за шумной, туманной водяной завесой. Словно во всём мире сейчас лишь они вдвоём — словно весь мир сузился до размеров этой самой комнаты. — Ты уверена, что это именно то, чего ты сейчас хочешь? — наконец вымолвил он после долгого, напряжённого молчания, сопровождаемого шумом ливня. — Я знаю, что произошло в резервации… Дыхание вмиг перехватило. — З-знаешь? — сбивчиво выдохнула она. — Элис рассказала мне… — по-прежнему нерешительно продолжил Эдвард. — Без деталей, — сразу же уточнил он. — Я знаю, ты не хотела, чтобы я приезжал за тобой, поэтому я подумал, что… — Нет… — она нахмурилась в попытке совладать с эмоциями и подобрать правильные слова. — Дело не в этом, просто… — А ещё я чувствую запах Блэка, — коротко перебил он. — От… тебя. Она всё-таки решилась взглянуть на него: на его лице застыло такое странное выражение, что… Словно каждое сказанное слово причиняло ему страдания. Ей хотелось ударить себя по лицу. — Я… — Что случилось, Белла? — шорох простыней привлёк её внимание: Каллен повернулся к ней, теперь всем видом выражая крайнее беспокойство. — Что он сделал? — открыв было рот, она хотела хоть что-то ответить, но он продолжил: — Клянусь, если он хоть пальцем тебя тронул, я просто… — Нет! — запаниковала она. — Всё не… — Я надеюсь, ты не стала бы его выгораживать, если он… — не унимался Эдвард. — Нет, конечно, нет, — торопливо заверила Белла, развернувшись к нему всем телом. Теперь они лежали друг напротив друга. — Он бы никогда не навредил мне… — помедлив, она добавила: — Намеренно. Эдвард тяжело вздохнул: услышанное по какой-то причине привело его в крайнее негодование. — Дело не в намерении, Белла, а в последствиях, — его тон вдруг зазвучал жёстче, строже. Словно он отчитывал неразумного ребёнка. — Не думаю, что слон нарочно давит муравьёв, ступая по земле. Сказанное прозвучало подобно удару под дых. Поразительно, как он умудрялся натягивать эту отвратительную, самодовольную, «я-всё-знаю-лучше» маску в самый неподходящий момент. Свон приподнялась на локте, враждебно задрав подбородок. Даже в таком состоянии она не собиралась ему уступать, хоть и понимала, что, наверняка, выглядит жалко. — Очень лестное сравнение, мистер Каллен, — сделав долгую паузу, оскорблённо ответила она. — В прошлом году с твоей подачи стала «овечкой», в этом — уже насекомое. Мне считать это понижением по карьерной лестнице? Это какой-то фетиш, людей с животными сравнивать? Или ты только меня за человека не считаешь? Она резко замолчала, восстанавливая сбившееся дыхание. С момента его возвращения в ней неизменно боролись две противоположные сущности: одна благоговела перед ним, как перед столетним, мудрым, сильным, великолепным созданием, желая его любви, благосклонности — не перечить, а лишь восхищаться, подчиняться и слушать, лишь бы он оставался рядом и никогда больше не покидал её. Вторая же видела в нём всего лишь застывшего во времени юношу викторианской эпохи: одинокого, ранимого, вспыльчивого, опекающего, недолюбленного, гордого, спесивого, местами высокомерного, до ужаса напуганного. Ей безумно хотелось во что бы то ни стало ему противостоять, поставить на место, заставить себя уважать, заставить с собой считаться. Ей до зуда в костях хотелось стать ему равной, даже если это было физически невозможно. Теперь, когда между ними уже не было романтических отношений и хрупкой надежды на совместное будущее, которую она так настойчиво лелеяла и боялась ненароком разбить всё прошлое лето, вторая сущность всё чаще и чаще побеждала. Он сам предпочёл быть с ней рядом, это была его цель и его желание — так что ей теперь терять? Было невыносимо страшно, но интересно, сможет ли она хоть что-то в нём изменить. Возможно, наивно, но верилось, что это уже происходит. Вот и сейчас, когда она ожидала, что он окончательно рассвирепеет и уйдёт, вопреки всему, его поза и тон оставались прежними, разве что в них возрос ощутимый холод. — Я просто пытаюсь объяснить тебе, но ты слишком упряма и не желаешь слушать… — вдруг вспылил он, но моментально взял себя в руки. — Я лишь хочу, чтобы ты поняла меня, — перефразировал он, словно успокаивал сам себя. — То, что Блэк не хочет причинять тебе вред, совершенно не означает, что он для тебя не опасен. — Да, — гневно закивала Свон. — Опасен, как и ты, Эдвард. Казалось, сказанное стало для него настоящей неожиданностью. Он вмиг раскрыл рот в недоумении, а золотистые глаза округлились, выдавая эмоцию искреннего, неприятного изумления. Наконец, он совладал с собой, моментально, по уже привычной схеме, ожесточив выражение лица. Это самое выражение хотелось разбить, прямо как внезапно наросший тёплым весенним утром слой льда на лужице. — Как и я, Белла, — холодным, безэмоциональным тоном произнёс он, вздёрнув подбородок. — Замечательно, что ты, наконец, начала это понимать. Теперь уже она сама пару раз моргнула с раскрытым ртом, совершенно растерявшись от этой враждебности. Как-то совсем по-детски фыркнув от бешенства, Белла развернулась на другой бок, натянув одеяло до самого подбородка. Она понимала, что её реакция выглядит совершенно по-детсадовски, но ничего не могла с собой поделать: участвовать в дальнейшей словесной перепалке с очередным бывшим у неё на сегодня просто не было сил. Дождь в очередной раз притих, обнажив тихое утреннее шуршание ветра. Освещение понемногу начинало приобретать всё более определённые и яркие оттенки: дело медленно шло к рассвету. — Белла, — через довольно продолжительное время тихо окликнул её Эдвард, ненавязчиво, но ощутимо приземлив ладонь на её, закутанное в одеяло, плечо. — Прости меня. Прошу, не отворачивайся от меня, — умолял он, когда она тряхнула плечом в попытке сбросить с себя его кисть. — Ну же, Белла… Пожалуйста… Закатив глаза, она лениво развернулась обратно: как бы ей ни хотелось продолжать его наказывать, долго обижаться она не могла. Не после всего, что он для неё делал. И всё же она не упустила возможности его «укусить». — Есть, что добавить? — Я не хотел… обижать тебя, — начал было он, страдальчески нахмурив лоб. — Ну конечно, — раздражённо покачала она головой, смахнув надоедливые волосы с лица. — Ты всегда «не хотел». Как же так получается? Ведь ты не хотел! Просто магия какая-то! — она энергично развела руками в воздухе. — Когда дело доходит… до твоей безопасности, я… — словно не замечая потока явной агрессии, продолжал Эдвард примирительным тоном. — Ты ведь знаешь. Элис весь день тебя не видела — она, кстати, извелась не меньше моего, но мы ведь решили доверять этим пс… — он шумно сглотнул, осекшись, — Стае. Но… Когда ты… — он скривился, будто от удара, — Позвонила… Я слышал твой голос, слышал, как ты плакала… В этот момент я чуть ли не… — он сбился в очередной раз, сделав долгую паузу. — И когда сказала, что не хочешь, чтобы я был рядом, я просто… — он зажмурился и потёр пальцами переносицу, громко выдохнув. — Я чуть с ума не сошёл, пока ты со мной не заговорила. Те… подозрения, что до сих пор крутятся в моей голове… — Джейкоб меня не трогал, — быстро произнесла она, чтобы хоть как-то унять его явное, нездоровое отчаяние. — Ну, то есть… — неуверенно добавила она, и Эдвард поднял на неё полный тревоги взгляд. — Не в том смысле, он просто… Мы с ним… — она с шумом выпустила из легких весь воздух, зарывшись лицом в одеяло. — Господи… Она не знала, как открыто рассказать ему о сложившейся между ней и Джейкобом ситуации. Эдвард не был её партнёром, но по какой-то причине сознаваться в подобном чувствовалось примерно так же, как открыто рассказать об измене. Белла подняла взгляд из-под кончика одеяла: глаза Эдварда медленно наполнялись пониманием. Тревога и беспокойство теперь сменились более спокойной эмоцией, но она, ожидаемо, не имела ничего общего с чем-то положительным. Кажется, это было разочарование. Вероятно, это даже преуменьшение. — Не надо ничего объяснять, — что-то для себя осознав и смягчившись, пусть и не без прежней очевидной агонии во взгляде, спустя время заговорил он. — Ты мне ничем не обязана, — увидев, что она ничего не отвечает, но внимательно слушает, Эдвард уверенно продолжил. — Но знай, что ты можешь мне доверять. Я ни в чём тебя не виню. Я прекрасно понимаю, что без меня у тебя была своя жизнь — кто я такой, чтобы судить тебя, — он вздохнул и перевёл задумчивый взгляд куда-то вдаль. — Я, в конце концов, сам пожелал тебе этого, и ты, разумеется, не могла знать, что мальчишка станет волком — если его воспоминания о тебе правдивы, поначалу он был прекрасным другом, и я бы… Был даже искренне рад за тебя, если бы не… — он сглотнул. — Ты подпустила его слишком близко, и это моя вина целиком и полностью, и… — Здесь нет ничьей вины, — заговорила она, прервав его на полуслове. — Просто так… сложилось. Такая вопиющая откровенность буквально выбивала из колеи, но и одновременно с этим словно придавала сил. Они ещё ни разу открыто не обсуждали эту, мягко говоря, непростую ситуацию. Претендовал ли он сейчас на что-то большее, изменились ли его намерения относительно Беллы с момента приезда? Разумеется, она не была идиоткой — не обратить внимание на его весьма недвусмысленное поведение, особенно изменившееся в последнее время, мог лишь человек с патологическим отсутствием любых зачатков эмоционального интеллекта. Но понять его всегда было крайне сложно. В конце концов, он не был обычным парнем — они не поедут вместе в колледж, не поженятся, не родят детей, не обзаведутся общим могильным камнем. Ему нет никакой нужды поскорее «хватать» её, тащить к алтарю и строить с ней традиционные человеческие отношения. Откуда ей было знать, что, даже если он всё ещё испытывал к ней какие-то чувства и больше не был против физического сближения, пусть и довольно ограниченного, он видит их возможное совместное будущее таким же, каким видит она? Откуда ей было знать, что у него вообще есть хоть какие-то планы на их совместное будущее? — Я должен был знать, — решительно возразил Каллен. — Ведь знал же о том, что он — прямой потомок последних волков. Видел ведь, что он слишком быстро меняется… Но сложить два и два… — Никто не может знать всё. — Когда дело касается тебя, я… обязан. — Но ты не можешь, — настаивала Белла. Какое-то время он молчал, внимательно рассматривая собеседницу. — Ты удивительная, Белла, — внезапно заявил Эдвард, улыбнувшись одним краем рта. — Каждый раз, когда я думаю, что пересёк черту и окончательно оттолкнул тебя, ты неизменно умудряешься оставить меня в дураках. Вероятно, он ожидал какой-то другой ответ, но его замечание внезапно вспороло внутри неё уже давно прогнившую рану, прямо там, в животе, где она обнимала себя огромное количество месяцев в простой попытке собрать себя воедино. — Что со мной не так, Эдвард? — выпалила Свон, стыдливо отведя взгляд. В глазах вновь предательски защипало, и она закатила их вверх в попытке сдержать слёзы. — Скажи честно. Почему буквально каждый раз… — Боже, Белла… — по какой-то неведомой причине её слова словно задели его до самой глубины души. Он резко придвинулся к ней, схватив за подбородок, и заставил посмотреть на себя. — С тобой всё так… — он внимательно смотрел в её глаза, захватив янтарным взглядом часть внутренностей, словно крючком. Казалось, одно неверное слово или движение, и он вырвет лёгкие с мясом. — Я бесконечно ненавижу себя за то, что теперь в твоей голове живут такие мысли, — он посмотрел на её губы, и она машинально облизнула свои. Боже! Что он с ней делает? — Это последнее, чего бы я хотел... Электричество, которое она всегда чувствовала при его прикосновениях, сейчас поразило в самое сердце. Она отрывисто задышала: он наблюдал, ловил каждую её эмоцию, но не отпускал. Это было странно — ожидать, что он в любую секунду оттолкнёт её, и понимать, что этого не происходит. Она безумно боялась спугнуть эту, по обыкновению, внезапную близость, но любопытство, как всегда, склонило чашу весов в свою сторону. Ей хотелось выжать из неожиданной откровенности все соки. — Скажешь мне кое-что? — прошептала она, словно повышение тона неизменно разрушит атмосферу. — Что угодно, — он нежно обвёл пальцами линию её подбородка, придавая уверенности. Но это лишь путало мысли куда сильнее. — Ты жалеешь, что уехал? — зажмурившись от страха, спросила она. Эдвард молчал, и былая решимость моментально сошла на нет. Его ладонь застыла на её лице. — Можешь… — она двинула головой в сторону, освобождаясь от прикосновения, предоставив пространство для выбора. Сейчас он отпустит её и уйдёт. Ей казалось, что она вновь всё разрушила. О чём она только думала! — Просто не… — она вздохнула. — Забудь. Зря я спросила… На удивление, его ладонь лишь двинулась выше, к её виску, и теперь Белла оказалась полностью во власти его рук. — До безумия, — непривычно хрипло выдавил он, не отрывая взгляда от её лица. Невольно выдохнув прямо ему в лицо, Свон оцепенела. — Каждую секунду каждого дня. Особенно в такие, как эта. — Почему?.. — спросила она, не понимая, что конкретно хотела бы услышать в ответ. Она вообще сейчас мало что соображала. — Белла… — бархат его голоса захватил её: дыхание стало таким редким, что, казалось, ещё чуть-чуть, и она потеряет сознание. — Если я поцелую тебя, ты поймёшь, что я хотел бы сказать? Чему никак не нахожу правильных слов?   …Что?   Шок сковал конечности. Мыслей в голове теперь вовсе не стало, как и ответа на его неожиданный, бьющий прямо в солнечное сплетение, вопрос. Он только что попросил… — Я… Кажется, ей требовался переводчик с английского на английский. Эдвард вдруг посерьёзнел; его рука, застывшая в каштановых волосах, аккуратно притянула её ближе. Он медлил, давая ей время на раздумья. Понимая, что происходит, она лишь продолжала наблюдать за его действиями. Неделю назад на кухне… Возможно, дело было в том, что тогда она ещё совсем не верила, что такое может произойти, а потому отреагировала на «почти-поцелуй» спокойнее. Но с тех пор, как он намекнул ей, что это может повториться, совершенно подсознательно она ждала этого — а потому лишь сильнее тревожилась и накручивала себя. Мысль о данном событии позволила всплыть ещё одному воспоминанию о том разговоре — довольно забавному, теперь, учитывая то, к чему всё это привело в итоге. Когда их лица оказались настолько близко, что Белла могла почувствовать невыносимо пьянящий запах его дыхания, она улыбнулась, позволив себе немного расслабиться: — Ты разрешил его? — выдохнула она почти ему в губы. Утопая в невыносимо долгожданной близости, она смаковала каждый момент, оттягивая развязку до последнего. — Грёбаный конфликт в своей голове, — идеально подхватив её настроение, он кривовато улыбнулся, выделив её самые любимые ямочки на щеках. Чтоб их, эти ямочки… Узел желания в животе стянулся почти болезненно. Эдвард не отрывал взгляда от её губ, но тоже не спешил. Они оба сейчас стояли на грани чего-то колоссального, основополагающего. Чего-то, что неизбежно изменит всё, и дороги назад не будет. Второй раз притвориться, что между ними ничего не было, и продолжить мирно сосуществовать, уже не получится. Она прекрасно осознавала, что ещё вечером целовалась с другим парнем. Тем, который в этот же вечер снова её отверг. Она прекрасно осознавала, что Эдвард точно так же может отвергнуть её, как только получит то, что ему, по всей видимости, было необходимо. Было ли?.. Придвинувшись к ней так близко, что его идеальное лицо стало расплываться, Каллен вновь растерял всю смешливость. — Так ты… разрешишь мне? — он сглотнул, и его челюсти двинулись в такт этому движению. Во рту у Беллы пересохло, а в лёгких закружил уже знакомый вальс кровожадных бабочек. Они тыкали ткани изнутри своими маленькими ножичками, скорее щекоча, нежели принося ощутимую боль — чувство было сродни захватыванию духа перед падением на американских горках. Но она знала, что это лишь коварная маскировка для известной средневековой пытки — смерти от тысячи порезов. Она не смела вдохнуть, а он продолжал. — Разрешишь поцеловать тебя? — Раньше ты об этом не спрашивал, — хмыкнула она в попытке разрядить обстановку, но Эдвард оставался предельно серьёзным. Теперь она осознала, что нарочно тянула время. Возможно, Эдвард тоже это понимал, поэтому и продолжал задавать вопросы. Она не знала, сможет ли после такого оправиться. Выдержит ли она очередную жестокую проверку на прочность? — Раньше у меня было на это право, — напряжённо вздохнул он, обдавая её сладковатым вкусом дыхания. — Сейчас я по собственной же вине краду тебя у другого. — Я никому не принадлежу, — решительно возразила она шёпотом. — Я не вещь. — Ты не вещь, — повторил он за ней, перейдя на низкий бархатный шёпот, почти мурчание. Он провёл холодной ладонью по её щеке и заправил локон волос за ухо, излучая какое-то непривычное, щемящее, пропитанное нежностью обожание. Ей вдруг пришло в голову, что он ещё никогда так на неё не смотрел, даже год назад. С таким отчаянием. — Ты — весь мой мир, Белла. Казалось, за сегодняшнюю ночь она разучилась дышать. Даже просто предположить, что она ещё хоть когда-нибудь услышит от него нечто подобное, казалось бредом сумасшедшего. Даже в самом лихорадочном сне она бы не позволила себе мечтать об этом. Стараясь совладать с собой, она скрыла своё изумление и недоверие к его словам за иронией: — Было бы просто замечательно, если бы ты перестал болтать. Эдвард весело усмехнулся. Остаток его тихого, мягкого смеха она уже почувствовала на его губах: гладкие, мягкие, чувственные — именно такие, какими она их запомнила. Они потянулись друг к другу одновременно, так живо и естественно, словно делали это каждый день. Словно не было этого чёртового расставания, этой адской, несовместимой с жизнью боли, этих месяцев собирания себя по колючим, кровоточащим осколкам. Сейчас было неясно, чего она так боялась в начале. Поцелуй был совсем лёгким и невинным: они едва касались губами, словно кончиком пальца пробовали температуру воды, стоя на берегу незнакомого водоёма. Словно не могли решиться, нырять ли в эти тёмные, неизведанные воды, или достаточно просто помочить ноги. Спустя несколько секунд они уже отстранились друг от друга. Смотрели друг другу в глаза не отрываясь, казалось, даже не моргали. Просто перемешивали дыхание, объединяя его в одно целое, ни на что не похожее, общее, особенное. Кажется, оба не могли понять, как нужно действовать дальше. Кажется, оба чувствовали, что этого недостаточно. Рука Эдварда, так и застывшая в её волосах, внезапно дрогнула. Он резко притянул Беллу обратно к себе, впившись в её губы с неожиданным низким стоном, похожим на металлический гул. Взорвавшись фейерверком, она чуть не потеряла сознание, оседая пеплом на простыни. С визгом спустившись с высоты американских горок, не успев как следует выдохнуть, они заехали прямиком на мёртвую петлю. Более не контролируя своих порывов, она вцепилась руками в его волосы, прижимаясь ближе. Его рука сползла по её шее, плечу, опустилась на талию. Он сжал её кожу, ощутимо, почти болезненно, и она с жаром простонала ему в рот, пока он ласкал её губы так восхитительно, настойчиво и бесстыдно, как никогда прежде. Это было так знакомо и естественно, но в то же время являлось тем, от чего она совершенно отвыкла. Теперь ей было с чем сравнивать, и ужасно странно: с Эдвардом случился её первый поцелуй, много-много первых поцелуев, таких лёгких и нежных, практически лишённых страсти, но после Джейкоба, каждый поцелуй и прикосновение которого напоминали нестабильные вспышки на Солнце, обжигающие и приносящие мощное излучение, ей казалось, что Эдвард — это параллельная вселенная со своими законами физики. Ровно до этого момента — сейчас Каллен целовал её не так. Их ранние, первые, неловкие поцелуи, обычная близость во время былых отношений, были совсем другими. Такие нежные, невесомые, невообразимо трогательные, девственные и невинные, они походили на тревожное шептание цветов в конце сентября, когда солнце холодными вечерами уже готовит их к неизбежному увяданию и скорой смерти, виновато посылая свои последние, косые, блестящие лучи, словно заранее извиняясь за всё то долгое время, что его не будет рядом, чтобы поддерживать в них жизнь. Сейчас он целовал её с надрывом, отчаянно, страстно, очень смело — словно контролировал себя просто безупречно. Он обхватил её руками, пригвождая к себе. Теперь она чувствовала его тело, ощущала каждый его изгиб, и внутренности закипали от страсти, которую она так долго сдерживала. Хранила специально для него, словно навсегда заперла все свои порывы к нему в одиночную камеру, не надеясь, что когда-либо снова выпустит их на волю — теперь они обжигали каждую пору на своём пути. Белла забросила на Эдварда ногу, и он ухватился за её бедро, подтягивая ещё выше. Жадно прошёл по вибрирующей коже холодным прикосновением. Дышать становилось всё сложнее, и Каллен, остервенело ворующий каждый её отрывистый вздох, совершенно в этом не помогал. Повинуясь ощущениям, захватившим самоконтроль, она запустила язык ему в рот. Не понятно, о чём она думала — раньше, разумеется, из соображений безопасности, он никогда ей подобного не позволял. Вопреки ожиданиям, он, немного помедлив, впустил её, и подхватил её язык своим, вновь издав на выдохе восхитительное урчание. Поцелуй углубился, голова грозилась отвинтиться от тела, так сильно она кружилась. Хотелось сожрать Каллена живьём. Его вкус, его запах — она испытывала невыносимый голод, но, в отличие от него самого, голод совершенно иного толка. Он мог убить её в любой момент, любым неосторожным, необдуманным движением, но сейчас, думалось ей, это была бы приятная смерть. В конце концов, внутри, благодаря ему, она уже умирала. Пальцы путались в мягких, медных волосах, ласкали идеально очерченное лицо, в то время как Эдвард, словно навёрстывая всё, что когда-либо упускал, маниакально исследовал её тело. Ладони забрались под растянутую домашнюю футболку, рассылая ток по разгорячённым сосудам. Белла выгибалась навстречу ему, мечтая о большем — понимая, что даже то, что происходило сейчас — максимум, что он когда-либо сможет ей дать. Его рука переместилась вверх, задержавшись на месте, где должна была находиться застёжка лифчика. Не обнаружив её, длинные пальцы Каллена перебрались на бок, невесомо, едва ощутимо, скользнув по складке обнажённой груди у самого её основания. Белла резко зашипела: от интимности этого прикосновения перехватило дыхание, хоть он и не продвинулся дальше, заставляя лишь гадать, как бы ощущались его холодные ладони, сжимающие чувствительную, возбуждённую грудь. Когда они оба, казалось, окончательно затерялись во всём этом безумии, начиная переходить примерно сотую по счёту грань, а её руки, обретя уверенность, уже начали свой собственный путь, Эдвард, оставив лёгкий поцелуй на её губах, вдруг отстранился. Его взгляд был непривычно мутным, туманным, объятым неведомой ранее эмоцией — хотя, вероятно, их было так много, что выцепить из их потока хоть одну в попытке идентифицировать было на данный момент практически невозможно. — Прости, я… — по старой, уже забытой привычке, виновато прохрипела она. Белла хорошо помнила, что раньше он не позволял ей, да и себе, ничего подобного, строго обрубая любое действие, предзнаменовывающее потерю контроля. Сейчас их произошло так много, что было непонятно, с чего начать. — Прекрати извиняться, — настойчиво повторил он, на удивление, совершенно не разозлённый — сейчас он, скорее, напоминал игривого, довольного, сытого кота — даже хитроватая, лукавая полуулыбка озарила его строгие черты, что делало его особенно притягательным и малознакомым одновременно. — Надо же, совсем забыл, как легко с тобой потерять голову. Ей невыносимо сильно хотелось продолжать его касаться, и она, поддавшись желанию, отбрасывая любые последствия, вернула пальцы на его лицо, нежно очерчивая виски и линию челюсти. Он словно таял под её прикосновением, даже зажмурил глаза, подставляя мраморную кожу для ласки. — Я помню, что тебе это… трудно… — всё же прошелестела она, хоть и боялась спугнуть эту волшебную атмосферу близости, задевая непростую, даже болезненную для обоих тему. Он приподнялся на локте и внимательно на неё посмотрел, будто выискивал какую-то скрытую между строк информацию. — Я научусь, Белла, — вдруг серьёзно заявил Эдвард. — Я постараюсь… — Тебе не нужно идти ни на какие жертвы ради меня, — возразила она. — Я этого хочу. Я хочу… — он сглотнул и на мгновение отвёл взгляд в сторону. — Тебя. Распухший ком вожделения внутри отозвался болезненной пульсацией, но она постаралась взять себя в руки. Она представляла, насколько трудно ему было такое сказать, а потому ценила подобную откровенность в тысячу раз сильнее. — Эдвард… — Я знаю, что теперь тебе нужно большее, — в его взгляде цвета охры, вернувшемся к её лицу, вновь промелькнуло что-то колкое и неприятное. Ревность? — Это совершенно не означает, что теперь тебе нужно… — Мне нужно, — отрезал Эдвард, и снова провёл ладонью по её виску, в этот раз так осторожно и нерешительно, что, казалось, это не он ещё минуту назад дотрагивался до неё там, где ещё никогда не позволял себе раньше. Он вздохнул. — Я стану достойным тебя. Во всех смыслах. Возможно, у меня получится… — Не надо, прошу… — Это то, что я хотел показать тебе, — перебил Каллен, и его палец спустился ниже, дотронулся до её приоткрытой, ещё горящей от недавних поцелуев, губы. Он проводил своё движение взглядом, и рефлекторно облизнул собственные губы, что, после недавнего поцелуя, казалось особенно двусмысленным и волнующим. — То, что не смог выразить словами. Прости, если я тороплю события, и я пойму, если ты вообще не захочешь… Казалось, он говорил совершенно искренне, но ей не хотелось сейчас об этом задумываться — вера в их счастливый конец, или хотя бы сносное настоящее, канула в Лету настолько давно, что вытаскивать из небытия её древние, выцветшие обрывки и отголоски придётся не одно столетие. Она хотела ему верить, безумно хотела, но с недавних пор подобная вольность стала для Свон непозволительной роскошью. Судорожно сглотнув, она выдавила подобие улыбки и поспешила сменить тему, пока Каллен не пообещал ещё что-нибудь из того, чем впоследствии наплюёт ей в душу. — И как же мы перешли от ссор к поцелуям? — усмехнулась девушка, не решаясь поднять взгляд от смущения. Кажется, он раскусил её — слишком уж хорошо знал — но решил не подавать виду и поддержать смену темы, за что она была ему благодарна. — Правильный вопрос: «Как бы нам не уйти обратно», — пробормотал он, убрал руку с её лица и крепко обхватил девичью ладонь, требуя внимания. — Белла, клянусь, я просто ненавижу себя в моменты, когда на тебя срываюсь. Это не ты злишь меня в таких случаях — только я сам. Я знаю, что такому поведению нет оправдания, но… — Если бы мне платили по доллару каждый раз, когда кто-то внезапно решает нагрубить мне, я бы тогда… — Хочешь, я заплачу тебе? — воодушевившись, предложил Эдвард. — Что? — удивилась она, нахмурив лоб. — Зачем? Он пошарил рукой в кармане и с улыбкой достал оттуда долларовую монету. Застывшая между его пальцев, она поблескивала в утренних сумерках. — Монетка от меня, как гарантия того, что отныне я клянусь контролировать себя, и постараюсь больше никогда тебе не грубить, — он протянул доллар, и Белла, сохранившая эмоцию недоумения, подставила ладонь. Металл был ледяным, как и сам его прежний хозяин. — Как залог. Если нарушу обещание, вернёшь мне его обратно. — Какая-то глупость, — фыркнула она, но, тем не менее, сложила монету в карман спальных шорт. — Кто сказал, что я умный? — хитро усмехнулся Эдвард. Она ещё ни разу не видела его в таком настроении. Возможно, пару раз, когда они встречались, но сейчас она не могла вспомнить ничего из тех времён — прошлогодние картинки их недолгого совместного счастья будто заволокло едкой дымкой, перетянуло мутной матовой плёнкой, словно труп. После их поцелуя что-то однозначно изменилось. Что-то изменилось в Эдварде. И, на удивление, по ощущениям, гораздо больше, чем изменилось в ней. Он стал расслабленным, весёлым, игривым… нежным. Стал говорить откровенные вещи, впервые говорил с ней настолько честно и открыто — столько признаний она слышала от него, казалось, разве что в первые дни их быстротечного романа, когда правда о его жизни и чувствах к ней сыпались из его уст как из рога изобилия. Белла же тем временем чувствовала… Ничего особенного?.. Разумеется, поцелуй произвёл на неё колоссальное впечатление. Само собой, кожу до сих пор покалывало от того, как искрилась она в момент, когда пальцы Эдварда скользили по ней, рассылая паутину мурашек, как трещины по битому стеклу. Конечно, она мечтала об этом с самого расставания, столько раз представляла себе их первый поцелуй — и, конечно, эти фантазии не шли ни в какое сравнение с тем, как изумительно это было на самом деле. Очевидно, внезапная перемена в границах дозволенного поразила Беллу до глубины души. То, что сегодня он целовал её так, как никогда прежде, навязчивой неоновой табличкой мерцало в голове: неужели, с холодным вампиром Калленом физическая близость всё же доступна? Неужели все черты, что он неустанно проводил между ними ранее, были ненастоящими, воображаемыми, и существовали лишь потому, что Эдвард не желал этого, не имел такой цели, не видел в физической и эмоциональной близости смысла? Просто не хотел пробовать, не хотел пытаться? Не связано ли это исключительно с его ревностью к Блэку, возникновением конкуренции, азартом соперничества? Вопросы сыпались один за другим, и уставший, переполненный впечатлениями и событиями мозг испытывал мощный, разрушительный перегруз. И, что самое главное, вне всякого сомнения, она продолжала испытывать к Эдварду вполне определённые, сильнейшие чувства, это никакие перемены не затронули, и вряд ли в ближайшее время в этом плане хоть что-то изменится. Но, по какой-то неведомой причине, всё это… Всё, что произошло между ними, пожалуй, вызвало больше досады, смущения и тревоги, нежели ожидаемого счастья, радостного изумления, трепетного волнения. Она так долго мечтала об этом, так что же теперь?.. И что же теперь будет дальше? Возможно, она просто-напросто слишком устала. Не стоило забывать, что накануне вечером она уже испытала одно достаточно сильное эмоциональное потрясение, один очень впечатляющий физический контакт, из неё уже успели вытрясти всю душу, и Эдвард, вероятно, просто подарил ей их долгожданный первый поцелуй совсем не вовремя — не в тот день, не в том месте. Она мечтала об их поцелуе слишком долго, и теперь чувствовала разочарование. Не самим поцелуем — он был восхитителен, — а тем, что из-за ряда внешних обстоятельств он не вызвал таких сильных эмоций, какие должен был. Но ведь не могла она отказать Эдварду лишь по этой причине? «Прости, Эдвард, давай перенесём наш долгожданный первый поцелуй, поскольку вечером я уже целовалась с другим своим бывшим и мне на сегодня достаточно»? Ведь не могла же?.. Погрузившись в размышления, Белла не заметила, как откинулась на подушку, и уже продолжительное время сверлила рассеянным взглядом потолок, по которому медленно плыли синеватые тени наступающего утра. Опомнилась лишь тогда, когда услышала тихое покашливание Эдварда, решившего привлечь её внимание. — Я всё же немного поторопился, верно? — тихо прошелестел вампир, и Белла повернула голову к нему. На его лице застыла лёгкая виноватая улыбка, а глаза мерцали глубиной. Кажется, он сдерживал какие-то неспокойные эмоции внутри себя, являя ей лишь верхушку айсберга. Не хотел спугнуть её ещё больше. — Что? — рассеянно переспросила она. — Нет, я просто… — Я прав, — коротко кивнул он сам себе, и теперь в его взгляде предельно чётко вырисовывалась печаль. Меж бровей пролегла глубокая складка, а красные губы сжались в тонкую линию. — Ты даже сейчас не можешь говорить со мной честно, — он зажмурился и потёр ладонью лоб. — Что же я натворил? — О чём ты? — с волнением выдохнув, искренне спросила она. — Эдвард, о поцелуе я не жалею. — И всё же я вижу по твоему лицу, что он доставил тебе скорее смешанные эмоции. Сегодня с тобой и без того произошло что-то очень неоднозначное, а я поступил весьма эгоистично, выполняя в первую очередь свои собственные желания, — бормотал он. — А теперь ты ещё и не можешь сказать мне об этом прямо, боясь задеть моё «хрупкое эго», — он презрительно фыркнул, — И это я виноват в том, что между нами нет доверия — да и было ли когда-то?.. — Эдвард… — прошептала Свон и схватила его кисть, отнимая от белоснежного лица. Он открыл глаза и посмотрел на неё с таким отчаянием, что сердце невольно сжалось. — Не знаю, о чём я думал, — продолжал сокрушаться он. — Совершенно очевидно, что я раз и навсегда упустил своё счастье, наломал дров, безвозвратно всё разрушил, и вмешиваться в твою жизнь сейчас — крайне подло и недостойно… — А теперь послушай меня. Если бы я не хотела, чтобы ты был рядом со мной, я бы просто тебе сказала, — решительно прервала его Свон, и привстала на локте так, чтобы видеть его, лежащего головой на подушке. — Я бы не стала целоваться с тобой, если бы это не было тем, чего я желала с самого твоего возвращения, — глаза Эдварда вспыхнули, и какая-то новая эмоция заволокла взор: то ли гордость, то ли… восхищение? — Ты продолжаешь воспринимать меня той безропотной, глупой девчонкой, на которую обратил внимание лишь потому, что не мог читать её мысли, но, Эдвард, я уже совсем другая, — твёрдо продолжала она — вампир внимательно слушал. Это придавало уверенности. — Этот год поменял меня очень сильно: не уверена, нравлюсь ли я тебе такой, но как раньше уже не будет. Я прошу лишь перестать носиться со мной, как опекун с нерадивым подростком: перестать сомневаться в моих решениях, перестать пытаться оградить меня от правды, перестать брать на себя ответственность за всё, в чём ответственна я, — от количества сказанных слов она слегка запыхалась, и теперь дышала отрывистее и громче. — Прошу, ни в коем случае не считай, что я не воспринимаю тебя всерьёз, — начал он, не отрываясь от её взгляда. — Я просто действительно… — он вздохнул. — Очень боюсь потерять тебя. Знаю, я сильно перегибаю палку… — Белла кивнула, округлив глаза, намекая на то, что это явное преуменьшение, и Эдвард приподнял уголок рта, усмехнувшись её реакции. — Но это лишь от того, что… Ты слишком хрупка для этого мира, особенно в сравнении с теми, кто тебя окружает… — его взгляд погрустнел. Он опустил глаза. — Я не смогу смириться, если с тобой произойдёт что-то, что я мог предотвратить. Я просто такого не вынесу, Белла. Не проси меня. — Я не прошу не переживать обо мне, я прошу лишь… — она помедлила, подбирая правильные слова. — Больше доверия. Есть огромная разница между тем, чтобы тревожиться за человека, и тем, чтобы относиться к нему с покровительственным снисхождением, как к объекту для заботы вроде питомца или растения, разделяя в уме на десять любое слово, которое он сказал. Ты не должен принимать никакие решения за меня, даже если думаешь, что я не справлюсь. У каждого должен быть выбор. Я понимаю, что сейчас… сложное время, но когда всё это… закончится… — Ты действительно изменилась, — вдруг улыбнулся он с какой-то грустью. — Знаю, я уже говорил. — Всё ещё не понимаю, как ты к этому относишься, — смутилась Белла, почувствовав, как кровь резко прилила к щекам. Эдвард, заметив это, с мечтательной улыбкой обхватил её лицо ладонями, провёл пальцами по бордовым щекам. — Как же я люблю его, — тягучий мёд разлился в его голосе, и она раскраснелась ещё сильнее. — Этот румянец. Белла… — протянул он. — Ты стала взрослой, уверенной женщиной. Ты невероятно умна, добра, справедлива. Ты не стала другой. Ты всё та же неуклюжая, забавная, прямолинейная, неловкая девчонка, замкнутый книжный червь, что продолжает падать на идеально ровной поверхности и собирать неловкие ситуации, — продолжал он с улыбкой, которая с каждым словом становилась шире, словно он говорил о чём-то невероятно приятном. — Продолжаешь любить запах лаванды, эту странную инди-музыку и кулинарные передачи, бубнишь себе под нос всякие глупости, когда чем-то увлечена, беседуешь с кухонной утварью и стиральной машиной, — смеясь, Белла легонько стукнула его кулаком в грудь, но всё равно получилось больновато. Она зашипела, и Эдвард с усмешкой добавил: — И по-прежнему не способна рассчитать силу удара, — они оба весело захихикали. — Ломаешь пальцы, трогаешь волосы, трясёшь ногой, кусаешь губы — что, кстати, невероятно заводит, о чём я пытался сказать тебе в прошлый раз, — он лукаво приподнял бровь. — Эдвард! — притворно возмутилась она, и неосознанно забралась на его грудь, нависая над ним сверху, так, что теперь их лица были напротив друг друга. Когда она поняла, что для их уровня отношений это слишком легкомысленно и смело, словно они какая-то обыкновенная, дурачащаяся пара, Белла уже было приподнялась, чтобы вернуться обратно, но Каллен её удержал. Она удивилась, но решила не заострять на этом внимание и не делать ситуацию ещё более неловкой. — Я хотел сказать, что… — задумчиво продолжил он, запустив пальцы в её волосы. Казалось, как только они перешли на «старый» новый этап близости, Эдвард не мог и минуты выдержать, чтобы её не коснуться. Не то, чтобы Свон была против — она сама выражала любовь именно прикосновениями — этот язык был ей отлично знаком. — Ты изменилась, и это нормально, но в то же время ты осталась собой. Самые лучшие твои качества никуда не делись, а многие лишь многократно усилились, что буквально делает тебя лучшей версией самой себя. Пожалуйста, — он вновь дотронулся до её рта, очерчивая мягкую нижнюю губу, словно его тянуло к ним магнитом. — Больше никогда не сомневайся в себе. — Это не так просто… — закатила она глаза. — Когда вокруг столько идеальных существ. — Не бывает идеальных существ, — задумчиво ответил Эдвард. — В каждом из видов предусмотрен какой-то изъян. Все существа в чём-то равны и в чём-то схожи. — Но кто-то — равнее, — хмыкнула она, вспомнив старый анекдот. — Но кто-то влюбляется в тех, в кого не следует, — тихо произнёс он, и его взгляд стал каким-то тяжёлым. От его слов сердце затрепетало и забилось в районе горла. Она уставилась на него во все глаза, пытаясь понять, имел он в виду себя, или её, или кого-то другого. Около полуминуты они пялились друг на друга как два идиота. Им больше не было так неловко друг с другом, как раньше, поэтому странные взгляды, слова и движения, видимо, стали отныне их новой обыденностью. Их словно вновь притянуло какой-то неведомой силой, разум заволокло туманом, и уже на полпути к губам друг друга Эдвард внезапно сменил направление и прижался губами к её лбу. Белла с досадой хмыкнула. — Поцелуй был разовой акцией? — Дай мне время, — он притянул Свон к себе и обнял. Её голова покоилась на его груди, пока его губы отрывисто целовали её лоб и макушку. Руками он обвил её спину и крепко прижал к себе. Пальцы вновь скользнули под край футболки, но в этот раз ничего лишнего. — Будет проще, я обещаю. — Мне не настолько сильно нужны поцелуи, чтобы ты страдал. Никогда не делай того, что тебе не комфортно, — устало пробормотала она ему в рубашку. — И ты, — тихо отозвался Каллен. Немного помолчав, он вдруг вновь заговорил: — Белла? — М-м? — промычала она, широко зевая. Сонливость медленно возвращалась, а непривычно уютные объятия Эдварда только этому способствовали. — Ты можешь задавать мне вопросы. — Какие вопросы? — Любые. Какие угодно, — решительно добавил он. — Мне очень жаль, что я заставил тебя думать, словно ты не можешь быть со мной откровенна. Это самое первое, что я полюбил в тебе — твои живость ума, прямота и искренность. Мне больно видеть, как ты сдерживаешься, осторожничаешь, обдумываешь каждое слово и не говоришь со мной открыто, — он вздохнул. — Я и без того никогда не мог понять, что происходит в твоей голове, а уж теперь… — Ты был груб… в первое время. Точнее, почти постоянно. Я боялась разозлить тебя ещё больше. — За это… — он помедлил. — Поведение… я тоже прошу прощения. Я думал, что это поможет мне не сближаться с тобой вновь, ведь мой план сработал и ты действительно начала новую жизнь… Я должен был вернуться в Форкс, у меня не было выбора, но я не хотел лишать выбора и тебя. Это было бы крайне подло с моей стороны — вырывать тебя из новой реальности, которую ты старательно строила не один месяц по моей же вине. Думал, у меня получится держать тебя на расстоянии, но как только я впервые увидел тебя вновь… — он покачал головой. — Пора бы привыкнуть, что мои планы никогда не срабатывают как надо, — печально усмехнулся Эдвард. — Знак от высших сил, что пора перестать их строить, — торжественно объявила она, приподняв голову так, чтобы видеть хоть часть его лица. — Точно, — хмыкнул он. — Буду жить сегодняшним днём, беззаботно плыть по течению… Эдакая вампирская «Акуна матата». Белла весело усмехнулась. — Стоит попробовать, Мистер Контроль. Вдруг понравится. — У меня всё же есть парочка. — Чего? — недоумённо покосилась на него Белла, сонно хлопая слипающимися глазами. — Планов, — ответил он, и в его хитрых глазах заплясали дьяволята. — Посвятишь? — Как-нибудь, — он невинно пожал плечами. Ухмыльнувшись и покачав головой, она легла обратно на его грудь. Было странно, даже жутковато — не слышать стук сердца, припав к чьей-то груди. Она уже и забыла, каково это. — Эдвард? — через несколько минут вновь позвала она, прервав молчание. — Да? — Раз ты выдвинул условие, значит, у меня тоже есть, — строго произнесла она, чтобы он воспринял сказанное всерьёз. — Смотря какое. — Пообещай, что согласишься, — настаивала она. — Белла… — Пообещай! — Ты меня так и в ад затащишь, — закатил он глаза и устало вздохнул. — Я тебя слушаю. — Раз я обещаю быть откровенной и полностью доверять тебе, значит, и ты пообещай мне, — она нервно прочистила горло. — Что ты будешь отвечать честно на все вопросы, что сам попросил тебе задавать. Без сокрытия фактов, без упущений, без приукрашиваний, преуменьшений. Всё, о чём бы я ни спросила. Просто доверяй мне. Я должна знать всё. Ты ведь понимаешь, что чем меньше у меня информации, тем хуже? — Зачем подвергать тебя излишнему стрессу, если всё равно всё решится без твоего участия? — моментально посерьёзнев, он отвечал слегка раздражённо. Недолго долларовая монетка хранилась в её кармане… — Потому что это моё желание, — отрезала она в отчаянной попытке звучать непоколебимо и твёрдо. — И мне это важно. Отныне только полное доверие, никак иначе. Ты озвучил проблему, я предлагаю решение. В его взгляде вновь замелькала эта интересная прежняя эмоция. — Почему ты так смотришь? — засмущалась она. — Восхищаюсь, — с любимой кривоватой полуулыбкой ответил Каллен. — Кажется, теперь уже мне нужно до тебя дорасти. Победно улыбаясь, Белла припала к его груди и позволила себе закрыть глаза. Рядом с ним она уже не так сильно боялась кошмаров.  

***

— Белла! — послышалось из соседней спальни. — Подойдёшь к телефону? Распахнув глаза, Свон тревожно оглядела комнату. Солнце на мгновение ослепило, и она прищурилась. Судя по освещению, было ещё утро, но довольно позднее. Рядом никого не было, и она раздражённо вздохнула, покачав головой. Даже то, что произошло ночью, не заставило Каллена остаться с ней до пробуждения, хотя бы ради того, чтобы доказать, что всё это ей не приснилось. Ей ведь это всё не приснилось?.. — Беллз? — вновь прогремел голос отца, и она вскочила с кровати. Подошла к двери, приоткрыла её, прислушиваясь. Услышав пронзительный звон снизу, она устало вздохнула и поплелась вниз. Снимая трубку, она ожидала услышать кого угодно, но точно не этого человека. — Алло? — Алло, Белла? — Да, кто это? — нахмурилась она. — Это… Бен. Чейни. — О-о, — растерянно протянула она. — Не узнала твой голос. Привет, Бен. Что-то случилось? — Мне… — запнулся он. — Вообще-то, мне нужно с тобой поговорить, — из трубки звучал довольно обеспокоенный голос, что напрягало. Как правило, Чейни всегда был рассудителен и спокоен. — Это… серьёзно. — Что-то с Анджелой? — её голос взлетел на октаву. — Э-э… нет… — продолжал тянуть Бен, и это уже начинало раздражать. — И да. В общем… не могла бы ты… со мной увидеться? — судя по тону, он тоже совсем растерялся. — О, и, пожалуйста, ни слова Анджи! — Ну… хорошо, но… — с сомнением ответила Белла. — Если тебе не сложно, можешь приехать ко мне прямо сейчас, пожалуйста? — взмолился он. — Я… не могу объяснить по телефону… А если нас увидят вдвоём в кафе, будет странно… — Да. Я приеду. Скажи адрес. Белла обрела энтузиазм сразу же, как только осознала, что сможет хотя бы ненадолго вырваться из заточения, в котором находилась добровольно-принудительно, правда, для этого придётся договариваться со своими тюремщиками… Сбежать у неё точно не получится — после всего, что было, она бы и не стала. Завершив разговор, она побежала вверх по лестнице. Лучше разделаться со всем этим как можно раньше. В таком запыхавшемся, растрёпанном состоянии, её поймал Чарли, вышедший из ванной с махровым полотенцем на плече. — Кто звонил? — Бен Чейни, — быстро ответила она. — Нужна какая-то помощь. С выпускным, наверное, — она пожала плечами. — Прямо сейчас? — нахмурился отец. — Да, что-то срочное. Надо ехать. — Ну, ладно… — с сомнением сказал он. — Ты уверена, что уже можешь за руль? Как… голова? — он неопределённо указал рукой на свой лоб. — Всё нормально, — отмахнулась дочь. — Ты давно приехал? — Только что, — он зашёл обратно в ванную и включил воду. — Меня подбросил Джейкоб. — Он что… — в ужасе округлив глаза, Белла ураганом подлетела к распахнутой двери. — Здесь?! — Не жнаю, — удивлённый такой бурной реакции, он ещё сильнее сдвинул брови с зубной щёткой во рту. — Уехал уфе, навевное, — услышав его ответ, она бросилась в свою комнату, чтобы выглянуть в окно. — А фто… Конец фразы Белла уже не услышала. Если Блэк решил сюда приехать, это могло означать лишь одно — сегодня он на дежурстве, а, значит, договариваться о поездке придётся именно с ним. А, значит, шанс на то, что он её отпустит, был равен нулю. Хуже и быть не может. Высунувшись в окно, подставив лицо палящему, покалывающему бледную кожу солнцу, она присмотрелась к зарослям леса у дома: там, разумеется, услышав её истеричные копошения, уже стоял Блэк. Одетый в свежую футболку серого цвета, он выглядел уставшим и раздражённым — впрочем, как и всегда. Рельефные руки были сложены на груди. Он поднял глаза на неё, лениво, словно нехотя, и они встретились взглядами всего на секунду, но этого было достаточно для того, чтобы эхо вчерашнего вечера оглушило её тупым ударом о барабанные перепонки. Белла моментально задёрнула занавеску, развернувшись к окну спиной. Дыхание застряло в горле, а колени задрожали. Невыносимо приятная компания… Она поспешно натянула на себя первое, что, как говорится, вывалилось из шкафа: это оказались чёрная безразмерная футболка и джинсы. Собрав волосы в небрежное подобие пучка, она выскочила на улицу, молясь про себя о том, что, возможно, он зол на неё настолько, что даже не захочет с ней разговаривать. В глаза ударил непривычно яркий солнечный свет, отражающийся тысячей маленьких осколков солнц в каплях после ночного дождя, и она прищурилась, тем не менее, получая внутреннее удовлетворение от такой погоды. Она тихо и резво зашагала к пикапу по мокрой траве, словно, если она будет создавать меньше шума, у неё появится шанс удрать незамеченной. — И куда это ты собралась? Ага, как же. Застыв с пальцами, сжатыми на дверной ручке, она зажмурилась, собираясь с силами. Что же такого ему сказать, чтобы он сразу отстал от неё, и она могла бы продолжить… — И тебе доброе утро, — сквозь сжатые зубы процедила она, развернувшись к нему и опершись спиной на разогретый майским солнцем металл. — Хорошо спалось? — она натянула фальшивую улыбку, задрав подбородок. — Я задал вопрос, Свон, — медленно, с притворной расслабленностью он подкрадывался к ней, а на его лице застыла бесчувственная, холодная злоба, которую хотелось поджечь и растопить. — Какая разница, куда я еду, Блэк? — раздражённо вздохнула она. — Просто дождись меня здесь, я ненадолго. — Ты издеваешься?! Я, блять, должен охранять тебя! Ты хочешь, чтобы тебе по пути оторвали голову? — он сжал руки в кулаки, остановившись на полпути к ней. Неужели хоть какие-то эмоции? Вау! — Мне позвонил друг, — от его ядерной злобы хотелось бежать в укрытие, но всё же он был прав. После её поездки в Ла-Пуш с одноклассниками, когда по её вине сцепились Пол и Эмметт, она больше никогда не решилась бы на подобный бунт. Скорее, просто зачем-то играла на чувствах Блэка, выводя его на эмоции. Признаться в подобном было тяжело даже самой себе. — Это… — неуверенно продолжила она. — Кажется, касается Анджелы. Что-то важное, — она опустила глаза, заламывая руки. — Я поведу, — уверенно кивнул он. — Что? — возмутилась Белла, округлив глаза. — Я с тобой не поеду! — Тогда звони своему другу и говори, чтоб сам решал свои проблемы, — прорычал он, махнул рукой и развернулся на пятках, зашагав в ту сторону, откуда пришёл. Даже если он блефовал, он бы никогда не сдался, не закончив начатое — если за ним не пойти, он действительно уйдёт, даже если изначально не собирался. Он был таким с песочницы. Скользя кроссовками по мокрой земле, она завернула за угол дома вслед за ним. — Какой же ты… — простонала она ему в затылок, тщетно пытаясь с ним сровняться. — Очаровашка, знаю. Ну так что? — он внезапно повернулся к ней, резко затормозив. Она остановилась в нескольких сантиметрах от его груди, тяжело дыша. — Ладно, можешь отвезти меня, — пробурчала она и зашагала обратно в направлении машины. — Даже не знаю, как тебя благодарить, — закатил он глаза. Разумеется, у неё не было шансов с самого начала. Он догнал её в ту же секунду и неторопливо зашагал рядом с ней. — Ну, как дела с твоим патлатым? — с сильно утрированной небрежностью бросил он. — Он был жутко довольным, когда утром передавал дежурство. Ненадолго, правда, — Джейкоб оскалился. — Жаль, что ты ему про нас не рассказала, но мне не впервой за тобой косяки исправлять. Вибрируя от злости, Белла резко остановилась и развернулась к нему, сжав кулаки. Как же ей хотелось его ударить! — А тебе доставляет удовольствие всё это глумление, верно? Сначала бросить меня, потом чуть не трахнуть на кухне, потом снова бросить… На мгновение его словно передёрнуло, но он быстро сориентировался, вернув своему поведению фальшивую насмешливость. — Я просто всё пытаюсь до тебя донести, какое гнилое уёбище он на самом деле, — он пожал плечами, обогнал её и энергично зашагал задом наперёд, к ней лицом, спиной к машине. С его координацией ему, конечно, необязательно было смотреть под ноги, но это всё равно выглядело опасно для неуклюжей трусихи вроде неё. — Но ты упорно продолжаешь за ним ползти, словно ты… — На данный момент я знакома только с одним гнилым уёбищем, Джейкоб, — она гневно сверкнула глазами, не двигаясь с места. — Ой, Свон, — он приложил ладонь к груди, притворяясь глубокую оскорблённым. — Ты бы свой рот помыла, что ли. И я не о том, что вчера ты… — Боже, тебе как будто… пять! — взвыла она, тщетно отталкивая его от себя на пути к машине. — А ты-то у нас любишь постарше, Белла, я уже понял! Она возмущённо выдохнула, и её губы задрожали от бешенства. Сейчас она глубоко жалела о том, что физически не могла ничего с ним сделать — и даже сбежать от него не было возможности. — Пошёл… нахуй, Джейкоб Блэк! — рявкнула она от бессилия. — Пошла нахуй, Белла Свон! Они оба невыносимо злились, и оба одновременно громко хлопнули дверцами несчастного старичка-пикапа. Правда, Джейкоб, в отличие от неё, скорее, ещё здорово сдерживался, потому что иначе разнёс бы машину на запчасти, из которых сам же её когда-то и собрал. Двигатель заводился в тягучем и чёрном, как смола, молчании. Белла отвернулась к окну, подперев щёку ладонью, и раздражённо выпускала воздух через ноздри. Она чувствовала себя героем мультфильма, у которого из ушей валит нарисованный пар. — Показывай дорогу, — безэмоционально пробормотал он через какое-то время, пребывая в глубоких размышлениях. Кажется, их регулярные перепалки высасывали из него столько же сил, сколько из неё самой, но, как бы сильно она ни злилась, в глубине души она понимала, особенно после вчерашнего «срыва», что Джейк просто был зол от бессилия. Он чувствовал к ней много всего и сразу, но не имел возможности выплеснуть всю эту бешеную энергию мирным путём, оттого и выбирал гнев в качестве самого простого решения. Белла испытывала всё то же самое, просто гораздо лучше владела собой. А ещё у неё, в конце концов, худо-бедно, чертовски непостоянно, но был Эдвард, были Каллены, были друзья, а у Джейкоба, как выяснилось вчера — никого. Совершенно. Даже стая в таком сложном решении его не поддерживала, пусть и справедливо, по мнению Беллы, но всё же. Он был совсем один. Несколько указаний относительно пути, и ещё несколько минут в тишине. — Ты… поворот пропустил. — Блять. Деревья, покрытые мхом, лениво просыпающиеся утренние субботние улицы, блики и солнечные зайчики на влажных стёклах. Оглушающая гробовая тишина и безмолвие, прерываемое рёвом мотора и шуршанием колёс. — У вас что-то было вчера, верно? — внезапно выпалил он, и его голос дрогнул. — Я чувствую, Беллз: что-то изменилось. Я знаю, что ты не стала бы мне о таком врать, и знаю, что не врала вчера, так что просто… — Слушай, — прервала она, измотанно вздохнув. — Сейчас не время… — Прямо после того, как мы с тобой… — зажмурившись, тихо произнёс он, и его руки опасно вжались в руль — казалось, сейчас он просто его раскрошит. — Да, Джейкоб, — бесцветно прошелестела она. — Прямо после того, как ты сказал, что этот, так называемый, «срыв», — она согнула пальцы в воздухе, рисуя «кавычки», — Ничего не значил. — Чёрт, ты прекрасно понимаешь, почему я это сделал! — стукнув по рулю, он вновь повысил тон, впервые за всю поездку посмотрев ей прямо в глаза. В шоколаде радужек переливалось отчаяние: белки испещряли полопавшиеся капилляры. — Ты так наказываешь меня? — его голос сорвался. Он прочистил горло и замолчал. Широкая грудь вздымалась от тяжёлого дыхания. — Думаю, это ты наказываешь меня, Джейк, — она покачала головой и отвернулась, разглядывая застывшие брызги на стекле. — Сначала молчанием, потом гневом, потом близостью, даже этой идиотской, больной заботой… — она протянула руку за спинку сидения, схватила с полки его кожаную куртку, небрежно заброшенную туда ещё ночью, когда водителем была Элис, и с остервенением швырнула в него. Блэк поймал вещь у своего лица даже не зажмурившись. — Я только всё никак не пойму, чем заслужила подобные унижения. Мне кажется, я сделала достаточно, чтобы заслужить хотя бы человеческое отношение после расставания — я давно не прошу о большем. Она уже готова была обороняться дальше, но, на удивление, ответа на её внезапное откровение не последовало. Какое-то время Джейк молчал, периодически искоса поглядывая на неё. Она практически слышала, как шестерёнки в его мозгу отчаянно перемалывают сказанное: выражение его лица менялось, постепенно переходя из стадии агрессии сначала к недовольству, потом к задумчивому напряжению, пока, наконец, в глазах не отразились понимание и принятие. — Я — та ещё злобная мразь, верно? — беззлобно хмыкнул Джейкоб. — Не… — протянула она, но потом, переведя взгляд на него, не смогла сдержать улыбку. — Да… — она хихикнула, и он широко улыбнулся. — Есть немного. Его взгляд медленно погрустнел. На повороте солнце резко осветило его лицо, и Белла завороженно разглядывала нежную ирисковую кожу и карие глаза, при попадании в них солнечного света неизменно окрашивающиеся в цвет сладкого утреннего чая. — У меня ушло слишком много времени на то, чтобы это осознать… — вдруг спокойно заговорил он, глядя на дорогу. — Да что там, даже просто самому себе в этом признаться… — он запустил свободную руку в тёмные волосы, как всегда делал, когда был чем-то расстроен. — Но, как бы ненавистно мне ни было это тебе говорить… Кровопийца, он… — он вздохнул и на мгновение зажмурился. — Даже Каллен для тебя более безопасен, чем я, Белла. Салон автомобиля погрузился в тишину, сопровождаемую лишь гулом мотора и шуршанием шин о влажный асфальт. Она не знала, что ответить — хотя, думалось ей, ответ ему был не нужен. — Он… предан тебе, Белла, — низким, срывающимся, хриплым голосом продолжил Джейкоб. — Я его… ненавижу за то, что он может дать тебе… Столько всего, сколько я не могу… Сколько я никогда не смогу, — он покачал головой. — И он не запечатлится. Не бросит тебя, если только опять не свинтит ради твоей «безопасности»… — выделил он саркастичным голосом. — Не сойдёт с ума от гнева и не навредит тебе… — тошнотворно долгая пауза. — Я это понял. Это… невыносимо злит меня, ведь это я, Белла! — он перевёл на неё покрасневший взгляд. — Я должен был быть рядом! Если бы мы были… Как бы я хотел, чтобы… — понизив голос, он закусил губу. Выдавил дрожащий вздох. — Прости меня, Беллз. Если можешь. Рука внезапно дрогнула в воздухе на полпути к нему: она не могла решить, имеет ли право дотронуться. Уместно ли это. Примет ли он утешение. Но Джейкоб, заметив, сам перехватил её ладонь, переплёл холодные пальцы со своими, большими и невыносимо горячими, приложил к своей щеке и зажмурился. — Ты — мой самый близкий на свете человек, Свон, — он взглянул на неё из-под густых бровей. — Я не хочу тебя терять, понимаешь? — Не потеряешь, — почти умоляющим тоном поспешила заверить она. — Слышишь? — она протянула к нему вторую ладонь и нежно провела по виску. Он смотрел на неё блестящими от влаги, невыносимо печальными глазами. — Иначе как объяснить, что я всё ещё здесь, с тобой, несмотря на всё то, что ты… — Пока это будет возможно? — с осязаемой, колючей горечью улыбнулся он. От повторения знакомой фразы резко защемило в груди, и Белла с шумом сглотнула огромный, болезненный ком, понимая, что для слёз сейчас совершенно неподходящее время. — Всегда, — выдохнула она с вымученной улыбкой. Остаток пути они оба молчали, полностью вымотанные и опустошённые. Возможно, им обоим именно это и было нужно. Вчера произошло резкое, отчаянное столкновение их тел, сегодня — их душ. Громкий шум колёс, тормозящих на подъезде к небольшому деревянному дому с симпатичной ухоженной лужайкой. — Во сколько тебя забрать? — лениво поинтересовался он, избегая её взгляда. — Я лучше позвоню и попрошу… — она закусила губу, не желая называть имена ни одного из Калленов, чтобы не спровоцировать новую волну конфликта. — Или… оставь пикап, я доеду сама. — Свон, ты вообще меня слышала? Я не оставлю тебя одну, — раздражённо процедил он. — Даже если бы и хотел, это невозможно. До тех пор, пока не разрешится вся эта вампирская чертовщина. — Почему ты вообще здесь? — внезапно нахмурилась она, отстёгивая ремень безопасности. — Разве сегодня не должно быть дежурство Сэма? Вчера я слышала… — Я его подменяю, — сухо ответил Джейкоб. — У Сэма и Эмили появились… срочные дела в городе. — С Эмили всё в порядке? — насторожилась Белла, зная, что Эмили и Сэм никогда не покидали резервацию без острой необходимости, так как в любую минуту могли понадобиться стае. — Да… — задумчиво протянул он, подбирая слова. — Эмили просто… — Беременна, — кивнула Белла. — Я знаю. Джейк скосил на неё удивлённый взгляд, но потом, что-то для себя заключив, недовольно кивнул в ответ. — Ну, разумеется, — он покачал головой. — Узнала раньше отца ребёнка. Как обычно, всех располагаешь к себе, выведываешь страшные тайны и так далее… — Это не так уж сложно, — встрепенулась она, открывая скрипящую дверцу. — Нужно лишь относиться ко всем с добротой и не использовать их привязанность к себе в личных целях, — она саркастично улыбнулась и вылезла из машины. Захлопнув дверь, Белла облокотилась на металлическую раму и заглянула внутрь салона через открытое окно. — Супер полезная информация, — с театральной важностью он нахмурился и закивал головой. — Добавлю в свой маленький справочник под названием: «Советы, на которые мне насрать». Она закатила глаза с усталой улыбкой. — Продолжай вести себя как злобная сука — тебе и о беременности родной сестры не расскажут. — Вали давай, — отмахнулся он, тем не менее, на его губах, несмотря на внешнюю грубость, заиграла улыбка, которую он из последних сил пытался сдержать, поджимая губы. — Часа тебе хватит? — Думаю, да. — Хорошо. Я буду неподалёку. — Езжай. Она похлопала по внутренней стороне дверцы и выпрямилась, отойдя в сторону. На крыльцо дома вышел Бен, одетый в спортивные шорты, майку с изображением какого-то супергероя и милые домашние тапочки. — Белла! — улыбнулся парень, и они неловко обнялись, похлопав друг друга по спинам. — О, это там… тот твой парень, который на байке? — он прищурился от солнца, накрыв ладонью глаза. Он приветливо помахал ему, и получил в ответ саркастичную фальшивую ухмылку, которая передразнивала его собственную. После этого лицо индейца моментально вернулось в былой сердитый вид, а злобно сдвинутые брови, казалось, вот-вот начнут метать лазеры и испепелять всё вокруг. — Чего это с ним? — обиженно пробубнил Бен, наблюдая за громко тарахтящим отъезжающим пикапом. — Даже не бери в голову. Бешеная собака покусала, — отмахнулась она и поспешно вошла в дом. Остановившись в прихожей, она с интересом осмотрелась: дом и правда был небольшим, но очень светлым и уютным. Повсюду стояли горшки с цветами, названий некоторых из них она даже не знала. На стенах висели семейные фотографии со счастливыми лицами, широкими улыбками и крепкими объятиями. На парочке из них Белла даже узнала Анджелу, что было довольно необычно для отношений с семьёй партнёра в их возрасте. Белла очень любила такие дома: живые, наполненные домашним уютом, теплотой и историей. — Может, чай? — со слегка нервной улыбкой предложил Бен, и Белла проследовала за ним в небольшую кухню, ярко освещённую солнечным светом сквозь широкие деревянные окна. В блестящих лучах кружили радужные блики, а в воздухе стоял умопомрачительный аромат корицы и ванили. — У тебя очень уютный дом, — восхищённо выдохнула Белла. — А где родители? Она села за обеденный стол и сложила руки в замок. — Мама работает по субботам, — суетливо объяснял он, звякая посудой. — Она, если ты помнишь, кондитер. А папа сейчас с ней, — он поставил чайник на плиту. Кондитер? Она и забыла — слишком уж много информации за последнее время. Это объясняло чудесный запах на кухне. — Папа тоже кондитер? — поинтересовалась Белла, осознав, что никогда не видела отца Бена, и даже ничего о нём не слышала. — Нет, он… вообще-то, писатель, — как-то неуверенно протянул парень. — Просто помогает маме с бизнесом, ну, и проводит с ней время, пока свободен. — Писатель? Ничего себе. А что он пишет? — Научную фантастику… в основном, — нехотя ответил Бен, приземляя на стол две одинаковые чашки. — Круто! — удивилась она, пододвигая к себе посуду. — Я могла о нём слышать? — Э-э… — кажется, он окончательно смутился. — Нет, не думаю. У него не слишком крупный… — он едва заметно скривил губы. — Тираж. Интересно, с чем была связана такая реакция? Может, он комплексовал из-за того, что в их семье основной доход приносила мать? Или Бен, подающий явные надежды в изучении точных наук, считал подобную профессию несерьёзной? Было видно, что он не хотел развивать тему, пусть ей и было всё это ужасно интересно, как потенциальному будущему писателю, поэтому она решила сменить направление разговора. — Ладно, — коротко кивнула Белла, заправляя волосы за уши. — Ну, так… — Да. Зачем я позвал тебя, точно, — озабоченно залепетал Чейни, похлопывая себя по шортам. Он снова начал заметно нервничать, и она в который раз удивилась такому непривычному поведению по обыкновению спокойного, невозмутимого, позитивного одноклассника. Порой она даже всерьёз задавалась вопросом, не сидит ли он на каких специальных успокоительных. — Я позвал тебя, в общем, затем, что… Я, короче… типа… — Просто начни, Бен. Он замялся. — Ладно. Я хочу… сделать предложение. Анджеле. Анджеле предложение. Вот. Пронзительный свист чайника заполнил комнату, словно музыкальное сопровождение из фильма ужасов. — Пре… что? — недоумённо уставилась на него Белла, поперхнувшись слюной. — В смысле выйти замуж… — Я поняла, что не в дверь, я просто… — Да, я знаю, как это звучит, но я… всё обдумал, и… — заикался собеседник поперёк её собственных слов. Они оба захлопнули рты, одновременно перестав перебивать друг друга, и шумно выдохнули. — Ничего себе… — присвистнула Белла. — Ну, то есть... а это… — она скривилась, — Не слишком рано? — она в изумлении пыталась подобрать подходящие слова, не слишком резкие, но передающие её, мягко говоря, замешательство. — Мои родители поженились в девятнадцать, а через четыре месяца после свадьбы родился я. Как видишь, все до сих пор вместе, любят друг друга, счастливы и так далее… — Да, Бен, я тоже ранний ребёнок, — кивнула она. — И мои живут в разных частях страны почти с моего рождения, а отец после так ни разу и не женился, так что… — Мы уезжаем вместе учиться в Сиэтл, и я решил, что… зачем тянуть с этим? Я ведь уже точно знаю, что такую больше нигде не встречу. Так будет проще и удобнее нам обоим. Я правда хочу… чтобы всё было официально, — он осторожно налил чай поочерёдно в обе чашки, и придвинул одну из них Белле. — А разве нельзя, ну… просто продолжать встречаться? — нахмурилась она, звякая ложкой по стенкам чашки в попытке раздавить кубик сахара. — К тому же, школьный роман и совместный быт это совершенно разные вещи… — Я просто… — он вздохнул. — Знаешь… я уверен, что именно с ней проведу всю оставшуюся жизнь. Она, понимаешь… особенная! Она любит меня таким, какой я есть, она такая умная и красивая, что я порой… — он сглотнул. — А ещё она разделяет все мои интересы, и ни разу не сказала, что это какая-то глупость! Она… — поток откровений хлынул из друга фонтаном. — Представляешь, она — единственная, кто согласен со мной в том, что Железный Человек круче Халка, хотя про него даже не сняли ни одного фильма! Я серьёзно, спроси любого, они все тебе скажут, что… — он вдруг прервался, заметив недоумённый взгляд Свон, и машинально пригладил футболку, на которой, судя по всему, и был изображён этот «Железный Человек», кем бы он ни был. — Ну, естественно, это не главная причина… — он тараторил, хоть и, в основном, какой-то бред, но всё же с таким воодушевлением и огнём в глазах, что Белле стало завидно: вот бы кто-то с таким же восхищением и обожанием говорил о ней! К тому же, он, пусть другими словами, но всё же повторял всё то, что сама Анджела восторженно рассказывала о нём ранее — а это уже было невероятно мило и вдохновляюще само по себе. Но, всё же… брак? В восемнадцать? Рене бы просто хватил удар, услышь она что-то подобное от дочери. Она буквально потратила все детские и подростковые годы Беллы, намертво вбивая в неокрепшую голову мысль о том, что хуже ранних браков и беременностей только война, чума, голод и смерть. Да и то, наверняка, зависело от контекста. — Ну, хорошо, ладно, Халк, Железный Человек, допустим, но… А родители что сказали? А с её родителями ты разговаривал? — настаивала она с нарастающим сомнением в голосе. — Мои родители только за! Они очень любят Анджи. А с её… — протянул он. — Ну, я думаю, они тоже не будут против. Главное, что она сама на это ответит, — он отхлебнул чай, а его голос стал заметно спокойнее. — Фух. Прямо отлегло. Я знал, что ты воспримешь тяжелее всех. — Так… — заключила она и потёрла виски, пытаясь уложить в голове весь поток неожиданной информации. — Что ж, ну… Хорошо, а зачем ты меня позвал? — Ну, ты — наша общая подруга, и я знаю, что вы очень сблизились в последнее время, к тому же у тебя явные организаторские способности, ты очень ответственная, находчивая, деликатная, умная… — не унимаясь, навешивал он ей на уши похвалу одну за другой. — Так что я подумал… Может, ты поможешь мне организовать всё? Я имею в виду сам момент предложения. О, и проследить, чтобы Андж ничего не узнала раньше времени, конечно же, — смущённо проговорил он, внимательно наблюдая за переменами выражений её лица. — А кому ты ещё сказал? — Эрику, Майку. А Тайлер… ну, он едва ли доступен в последнее время, так что… — Белла понимающе кивнула. — А Джессика — ну, сама знаешь, то, что известно Джессике, сразу известно всей… — Ладно, я поняла, — перебила его Белла, и задумчиво закивала головой, вцепившись в еле-еле остывшую чашку обеими руками. — У тебя уже есть какие-то идеи, или..? — На самом деле есть, и довольно много! — с резким энтузиазмом и заметным облегчением он принялся за восторженный рассказ. — Я тут видел один видос…  

***

Следующие полчаса прошли за просмотром видеороликов, обсуждений на свадебных форумах, а также за уничтожением ванильных булочек и очередной порции чая. Какие-то идеи Бена звучали совершенно абсурдно, другие были довольно интересными и требовали дальнейшего обсуждения. Подкупало именно то, что он искренне радовался, был так озабочен происходящим, что помочь ему хотелось вне зависимости от того, разделяла она его взгляды на раннюю женитьбу, или же находила их совершенно дикими. Отобрав около пяти самых интересных и доступных финансово сценариев для романтичного и запоминающегося предложения руки и сердца, они сошлись на том, что обсудят детали позже, так как самое важное из того, что нельзя обсуждать в школе, и что могло бы вызвать подозрения, уже решено. Также Белле было поручено прощупать почву и аккуратно выяснить текущее отношение Анджелы к браку и к Бену, хоть он и утверждал, что они множество раз это обсуждали, и взгляды у них были схожи. Разговор занял примерно час, как она и предполагала, и с улицы послышался рёв двигателя её любимого грузовичка. Белла тяжело вздохнула и переделала пучок на голове, заранее начиная ужасно нервничать. Сейчас она снова увидит Джейкоба и, независимо от их текущих взаимоотношений, он всё равно вызовет в ней эмоции и порывы, которые она никогда не в состоянии была контролировать. Они вышли в коридор, и пока она медлила, оттягивая момент встречи с Блэком до последнего, её взгляд вдруг задержался на детали, которую она упустила при входе в дом. Её сердце бухнулось куда-то в желудок, а глаза округлились от ужаса. В широкой бежевой вазе на тумбочке стоял огромный букет сушёной лаванды, разумеется, именно того самого сорта, вероятность появления которого в обычном доме в Форксе, в который по случайному стечению обстоятельств забрела Белла, была до удивительного мала. Но сейчас в её жизни, перевёрнутой с ног на голову, не могло быть таких случайностей. Фиолетовые и светлые, засушенные и запылившиеся бархатные «шарики» словно глумились над Беллой, уже просто-напросто сходящей с ума. — Бен, а это… — она судорожно сглотнула и ткнула пальцем в букет. — Лаванда, это ведь стояло здесь… до этого? Ну, я имею ввиду… Кто-то из твоей семьи её сюда поставил? — дрожащим голосом произнесла она, заикаясь, пытаясь дышать глубже, что совершенно не помогало. — Э-э… Ну да… — он нахмурился, удивлённый подобному вопросу. — Мама любит все эти сильно пахучие цветы, масла всякие, безделушки. Я лично эту всю хрень не понимаю, обыкновенный же пылесборник. А у папы вообще аллергия на всякие… — продолжал лепетать Бен, но Белла его уже не слушала. — Да, точно, — бесцветно ответила она невпопад, вдыхая через нос в попытке справиться с накатившей паникой. Эта лаванда принадлежала миссис Чейни. Она уже давно здесь стоит, о ней знает даже Бен. Это ужасающее совпадение, но совпадения случаются. Это не могла быть Виктория. Это не Виктория. Это не магия и не знак свыше. Пока друг возился с открытием нескольких дверных замков, она, мало отдавая себе отчёт в своих действиях, быстро вытащила из вазы несколько крайних веточек и осторожно спрятала в свой рюкзак, так, чтобы они не сломались. Возможно, если к этому причастен кто-то подозрительный, на них остался какой-то след, какой-то запах. Скорее всего, всё это глупости. Запах вампира вообще мог оставаться на предметах так надолго? А насколько интенсивным он должен быть, чтобы другой вампир его точно почувствовал? Она ведь ничего в этом не понимает! Спустя пару секунд она уже пожалела, что вообще это сделала. Рассеянно помахав Бену, она сама не заметила, как приблизилась машине. Джейкоб не смотрел на неё, и она решила ничего ему не рассказывать. В конце концов, в прошлый подобный раз он выставил её идиоткой. Он молча завёл мотор и выехал на дорогу. Около трёх минут они ехали в напряжённом безмолвии — она чувствовала, что Блэк хотел заговорить с ней, но либо не мог подобрать тему, либо понимал, что мысленно она находится в каком-то другом месте. В итоге он всё же не выдержал. — И что он хотел? — равнодушно бросил Джейкоб, старательно делая вид, что внимательно следит за дорогой. — Он хочет… Сделать Анджеле предложение, — сухо ответила она, вперив невидящий взгляд в лобовое стекло следуя его примеру. — Попросил помощи. — Ого. Это… — он усмехнулся, удивлённо поджав губы. — Не рановато? — Сами разберутся, — пробурчала Белла. — Сколько им? Восемнадцать? — Главное, что он выбирает её несмотря ни на что, — она перевела на Блэка серьёзный взгляд, и он стойко выдержал его, пристально разглядывая её лицо. Наконец, он молча кивнул, вернув глаза к дороге. Остальная часть поездки прошла в гнетущей тишине. Шум подъездной дороги, скрип металла, тяжёлое дыхание. Густое напряжение в воздухе. Она открыла дверцу и вышла из машины, остановилась, потопталась на месте. Он выжидающе смотрел на неё, выгнув бровь. — Ну, так… что? — выпалила Свон, нетерпеливо шаркая ногой по уже подсохшей на солнце земле. Она прятала глаза, разглядывая свой испачкавшийся ботинок. — Всё ещё «срыв»? Что в итоге? Послышался тяжёлый низкий вздох и следующий за ним скрипящий звук захлопывающейся дверцы машины. — Нет, Белла, не «срыв», — устало пробормотал он, и она резко подняла на него глаза, не ожидая вообще хоть какого-либо ответа. — Я любил тебя, — он поджал губы и вздохнул, покачав головой. — И сейчас люблю. Она тоже покачала головой, как всегда, неосознанно отражая его движение. Они оба были предельно спокойны, как ещё никогда прежде, но лишь по причине окончательной усталости, бездонной боли, что не имела конца, беспросветного отчаяния и такой тягучей, вязкой, липкой, горькой на вкус безнадёги. — Я тоже люблю тебя, Джейкоб, — просто ответила она, без всяких прикрас: без торжественности, без ужимок, без страха. Просто как факт, аксиома, данность. — Этого ведь уже давно недостаточно, верно? — Никогда не было достаточно. Он печально усмехнулся, обнажив ровные белоснежные зубы. — Пока, Беллз. И быстро зашагал в сторону леса, не оглядываясь. Забрав половину внутренностей с собой. На ватных ногах она заползла в дом, чувствуя, как слёзы стекают где-то по внутренней стороне щёк, не смея вырваться наружу. И правильно. Нечего им здесь делать. Трясущимися руками со звоном сложила ключ в блюдце на тумбе. — Уже вернулась? — послышался из гостиной голос Чарли, пытающийся перекричать телевизор. — Ага. Она села на диван рядом с отцом и взяла кусочек пиццы из коробки с журнального столика. Не имея даже намёка на аппетит, она просто хотела чем-то занять руки. Казалось, если она срочно не заземлится, то просто рассыплется. — Я оставил для тебя половину ещё утром, но, если честно, так голоден, что… Ты не против? — виновато поинтересовался Чарли, уже, судя по всему, принявшийся за её половину пиццы и без всякого разрешения. — Что? — она подняла на него стеклянный взгляд, рассеянно моргая. Папа кивнул на коробку с пиццей. — Нет, ешь, — она вяло отмахнулась без особого интереса. — Как съездила? — небрежно спросил он, расслабленно откидываясь на спинку дивана. — Продуктивно, — не найдя более подходящего слова, ответила Белла. — Всё-таки с выпускным было связано, или..? Он продолжал по крупицам вытягивать информацию, наверняка, внутренне здорово раздражаясь тому, что ему вообще приходится это делать. — Нет, это, скорее… Личное. Она задрала ноги на столик по примеру отца, попутно откусывая кусочек пиццы. Ветчина и грибы — узнав, что это её любимая, теперь он заказывал только такую. — Что конкретно? — Чарли настороженно нахмурился. — Он хочет сделать предложение Анджеле Вебер, — решила не юлить Белла. Ей сейчас было не до выдумывания правдоподобных версий. — М-гм, — он прочистил горло. — А не… не рановато? Белла вдруг фыркнула, обратив внимание на то, что папа и Джейкоб уже не в первый раз используют одинаковые слова и фразы для того, чтобы обозначить свою позицию. Достаточно было того, что они оба — и лишь эти двое — всегда называли её «Беллз», хотя это прозвище Джейк, вероятно, как раз и подслушал у её отца ещё в детстве, в отличие от всего остального. — Я тоже удивлена, но они… Уже давненько встречаются, и в этом году переезжают вместе в Сиэтл, так что… — она пожала плечами. — И что, он у тебя просил благословения? — усмехнулся Чарли. — Да, поведу её под венец, — она театрально кивнула. — Он просил помощи в планировании предложения. Хочет что-то романтичное и особенное. — Что-то придумали? — он схватил пульт и перещёлкнул несколько каналов, слава богу, не задержавшись на новостном. Сейчас она этого бы просто не выдержала. — Да так, порылись в интернете. Будем обдумывать. — Это что тебя там, Джейк подвозил? — Чарли сменил тему показательно небрежно, чем лишь подтвердил, что готовился к этому вопросу с самого момента её появления. — Э-э… ага, — она бросила в коробку недоеденный кусок пиццы. — Вы что, ребята, снова общаетесь? — Немного. — Это же… замечательно, Беллз, — он выдохнул с облегчением. — Не радуйся, пап, мы всё равно расстались, — пробормотала она и, набрав в грудь побольше воздуха для того, чтобы вслух озвучить итог их сегодняшнего разговора (в первую очередь для самой себя), тихо добавила: — Окончательно. — Я всё-таки никак не возьму в толк, что с ним такое случилось, — нахмурившись, отец задумчиво потёр усы. — А его старик молчит, мол, сами разберётесь… Всё ведь было так хорошо, а потом «бах», и… Может, вам поговорить по душам, или что-то вроде того? Парнишка был так влюблён! Наверняка что-то… — Мы уже говорили, — отрезала она так, чтобы стало ясно — тема закрыта раз и навсегда.  

***

Остаток субботы и целое воскресенье Белла провела в компании Чарли, кулинарного канала, фастфуда и книжек про Гарри Поттера. Но, главным образом, всё-таки в объятиях мобильного телефона, который почти не выпускала из рук и всюду носила с собой. Покинув её дом в субботнее утро, Эдвард больше ни разу не вышел на связь, и было бы в пору в очередной раз расстроиться и напридумывать себе невесть что, но, благодаря непривычно короткому и малоинформативному телефонному разговору с Элис, Белла выяснила, что Каллены заняты усиленной подготовкой к долгожданному и судьбоносному походу в Сиэтл, который должен свершиться уже в начале недели. Белла не знала, появятся ли Каллены в понедельник в школе — она вообще ничего толком не знала. Она понимала, что для вампиров время течёт по-иному и, возможно, они даже и не заметили, как невыносимо долго держали её в неведении, но для Свон буквально каждая новая секунда была одним из тысячи мелких порезов, приближающих неотвратимую смерть. С горем пополам завершив домашнюю работу, она около получаса разговаривала с Анджелой по телефону. На самом деле это стало буквально единственным приятным событием за всё воскресенье — болтать просто так, и ни о чём, и обо всём сразу, хоть на тридцать минут отвлекшись от самого главного. Раньше у Свон из таких «телефонных подружек» была только мама. Разумеется, главной её задачей было выяснить, не прознала ли Вебер каким-либо образом о предстоящем предложении руки и сердца. Аккуратно и деликатно прощупав почву, Белла убедилась, что подруга не подаёт никаких сигналов, которые бы указывали на то, что она что-либо подозревает. Ночью Белла, уже по обыкновению, долго не могла уснуть, бестолково ворочаясь в постели с одного бока на другой. Пару раз она вставала и бродила по комнате, то и дело выглядывая в окно: на улице было сыро, темно и ветрено, никого из защитников не было видно: они, вероятно, скрывались глубже в деревьях. Она вообще не знала, как именно размещались «тюремщики» в зарослях под её окном и чем убивали время. Однажды лишь Эмбри немного приоткрыл завесу тайны, заявив, что они с Квилом просто по очереди отсыпаются прямо на сырой земле, воспринимая дежурство у её дома как дополнительный выходной. Её чувство вины это, впрочем, не слишком убавило — лучше бы отсыпались дома, в уютной кровати, не рискуя ради неё своими жизнями. Она не знала, чья сегодня была смена. Она не хотела, чтобы эти смены вообще существовали. Всё, чего ей хотелось — чтобы все дорогие ей люди были в безопасности. Чарли, Рене, Эдвард, Джейкоб. Элис, Джаспер, Эмметт, Розали, Эсми, Карлайл. Эмили, Билли, Сэм, Квил, Эмбри, Пол, Джаред, Сет, Леа. Анджела, Бен, Джессика, Майк, Эрик, Тайлер… Она повторяла эти имена друг за другом как молитву, они проплывали перед глазами бегущей строкой, заставляя соревноваться сердце и лёгкие на предмет того, от чего Белла быстрее потеряет сознание. Она повторяла эти имена для того, чтобы заглушить бешеный поток мыслей, как стишок из детства, который вспоминаешь и по сей день, когда особенно тяжко. Чтобы никто не рисковал своей жизнью ради неё, из-за неё. Чтобы всё это просто закончилось. Чарли, Рене, Эдвард, Джейкоб… Как назойливое тиканье неумолимо идущих вперёд стрелок циферблата. Элис, Джаспер, Эмметт… Боже, прошу, пожалуйста… Правильно говорят, что в падающем самолёте нет атеистов. Во сне она вновь превратилась в монстра со страшными когтями, бродящего в свете полной луны по лесу, только в этот раз в абсолютном безумии и одиночестве. Её отчаянный, одержимый, адский рёв разрывал живот и горло, словно это сама Белла издавала подобные звуки — словно всё это было по-настоящему. С ужасом распахнув глаза, она вскочила с подушки. По комнате разливался тусклый утренний свет, который почти не отбрасывал тени: день намечался пасмурный. Потерев глаза, она вновь плюхнулась обратно в кровать. Вставать после подобной ночи просто до смерти не хотелось. Мельком взглянув в зеркало, Белла практически не узнала себя. Казалось бы, всего лишь в пятницу она ещё выглядела как человек. Зато сейчас в отражении на неё смотрела девушка с тусклыми волосами, пожелтевшей сухой кожей и потухшим взглядом. Пара воспалений, целая синяя галактика под каждым глазом, лопнувшие капилляры в белках. Недосып и недоедание в сочетании с острым стрессом высасывали из неё жизнь, делая похожей на ходячий труп. Кажется, во всей этой сказке с вампирами и оборотнями она была зомби. Раздражённо вздохнув, она пренебрежительно махнула на своё отражение рукой, натянула огромный, безразмерный худи с большим капюшоном и, захватив вещи, отправилась в школу. Подъезжая на школьную парковку, затаив дыхание, Белла бросила беглый взгляд на место, где обычно стоял серебристый вольво, и её сердце вновь пропустило удар. Он здесь, в Форксе. Пока что он в безопасности — ещё, по крайней мере, на половину дня. Поразительно, как резко всё изменилось — ещё совсем недавно, издалека завидев «ту самую» машину, Свон готова была провалиться сквозь землю или ринуться прочь, лишь бы только не наткнуться на её обладателя. Вдохнув побольше воздуха, она аккуратно выбралась из машины, развернулась и, пошатнувшись, вдруг налетела на чью-то грудь, разумеется, выронив из рук сумку со всем содержимым наружу. — Ой, Майк! — воскликнула она, быстро подбирая с влажного асфальта вывалившиеся тетради, пока они не успели промокнуть. — Эй, Аризона, давай помогу. Он присел на землю и протянул ей слегка испачкавшийся пенал. Они поднялись с земли одновременно, и Белла поймала внимательный взгляд Ньютона, с интересом блуждающий по ней с ног до головы и обратно. Пожалуйста, только не сегодня… Она опустила глаза, захлопывая дверцу машины. — Вау, Белла, — хмыкнул блондин. — Прикольный худи. — Спа…сибо? Наверное, — она нахмурилась и пожала плечами. — Здорово выглядишь, вот. Свежо. Начала, наконец, хорошо кушать? — кажется, он пытался шутить? Флиртовать? Она криво улыбнулась, просто для того, чтобы не обидеть друга. Свежо, ну да, как же. — Майки, либо у тебя сегодня что-то со зрением, либо тебе от меня что-то нужно, — хитро прищурилась она. — Вообще-то… — протянул он, сложив губы в трубочку. — Ладно, да, — сдавшись, смущённо улыбнулся парень, сверкнув голубыми глазами-блюдцами. — Я подумал, раз уж мы оба сейчас ни с кем не встречаемся, то, может, мы могли бы пойти вместе на… Вешая сумку на плечо, она слушала его вполуха. Внезапно она осознала, что Майк молчит, причём довольно продолжительное время — да уж, друг из неё что надо. Она подняла на него глаза: он стоял, раздражённо поджав губы, и смотрел куда-то вдаль. — Господи, — фыркнул он. Сначала она подумала, что он злился на неё, но потом проследила за его взглядом и заметила Джессику и Тайлера, стоящих на границе школьного участка с лесом в густой тени высоких сосен, вдали от всех остальных. Джесс что-то эмоционально высказывала, гневно размахивая руками, и дружелюбным их разговор не выглядел однозначно. Кроули стоял, раздражённо глядя в одну точку, выражая максимальное пренебрежение и незаинтересованность в том, что девушка пыталась ему донести. Наконец, он схватил её за запястья и что-то бегло произнёс, наклонившись к уху почти вплотную. Повернул голову в сторону и сразу нашёл глазами Майка и Беллу, хотя до этого, казалось, ни разу на них не смотрел. Стэнли проследовала взглядом за ним, а когда заметила друзей, сильно смутилась и спрятала глаза. — Что это с ними? — насторожилась Белла. — Хотел бы я сам понять, — пробубнил Майк. — Если Тай реально подсел на наркоту, то он просто долбоёб. Мы сто раз это с ним обсуждали. И Джесс теперь всюду за ним таскается. Тошнит от этих… — обиженно проворчал он, и от привычного игривого настроения на его лице не осталось ни следа, будто обыкновенно лучезарную улыбку стёрли ластиком, оставив какую-то тяжёлую болезненную гримасу, совершенно незнакомую и неподходящую этим светлым голубым глазам с морщинками в уголках от постоянного смеха. Видеть таким Ньютона было ужасно странно и неуютно, словно последний островок нормальности и стабильности в её перевёрнутой с ног на голову жизни с плеском ушёл под воду. — «Если подсел»? Вы, ребята, что, теперь вообще не общаетесь? — спросила она, снова бросив взгляд на одноклассников, которые уже расходились в стороны, судя по виду, окончательно разругавшись. — Да его, в общем, будто бы… Подменили после… Знаешь, чего. — Но ведь нельзя… — она изо всех сил пыталась подобрать правильные слова. — Так просто от него отворачиваться… — Да мы пытались, Белла, — перебил её Майк. — Думаешь, мы не пробовали до него достучаться? Он наш чёртов друг с первого класса, — он возмущённо вздохнул. — Бен хочет сделать предложение Анджи. Хочет, чтобы участвовали все друзья. Ты знала, что Бен и Тай были лучшими друзьями до девятого класса? — Что? — удивлённо хмыкнула она. — Никогда бы не подумала, они такие… разные. — Да, отдалились как раз тогда, когда Тай начал скакать по девкам и не интересоваться ничем, кроме футбола и тусовок. По классике. А Бен, ну… остался Беном. Они оба усмехнулись, но Ньютон опять погрустнел. — Короче, Бен этого не показывает, но он очень расстроен. Мы пытались заставить Кроули участвовать, или хотя бы просто рассказать ему новости, но он не берёт трубки, его вечно нет дома, мать разводит руками, а в школе его почти не поймаешь: его либо нет, либо он злой, как чёрт, и не хочет разговаривать, — он зажмурился и покачал головой. — Ко всему прочему, его не раз видели в компании этих наркоманов из заброшек с окраины… Думаю, он к ним подваливал явно не хорошего денька пожелать, — Майк нервно переступал с ноги на ногу, очевидно, переживая гораздо больше, чем хотел показать. Или, возможно, больше, чем умел — вероятно, сейчас он даже не представлял себе, как со всем этим справляться. — Мне жаль, Майки… — не найдясь с ответом, Белла положила руку ему на плечо, и он рассеянно кивнул головой, впервые никак не отреагировав на физический контакт. Она вновь взглянула на Джессику, которая всё ещё стояла на прежнем месте, застыв, словно не могла поверить в то, что ей только что сказали. Тайлера уже не было видно. Как только ей в голову пришла идея пойти и проведать подругу, та вдруг упорхнула в направлении корпуса, словно бы испугалась этой мысли. — А что значит: «Джесс теперь всюду за ним таскается»? — вдруг вспомнила Свон. — Да то и значит, — сдвинув брови, сухо произнёс Ньютон. — Постоянно их вместе вижу то тут, то там. — Правда? — удивилась Белла. — Не замечала. — Да ты вообще довольно много чего не замечаешь, — как-то печально, обвиняюще даже, прозвучал его ответ. Девушка поёжилась — услышать подобное от Майка она уж точно не ожидала. Стало даже немного стыдно, хоть он и не выдвинул никаких конкретных обвинений. Она взглянула на школьные часы: до звонка ещё было немного свободного времени. Ветер усилился, приподнимая мусор и листья с асфальта. Он был довольно холодным для конца мая — даже пронизывающим. Казалось, такой ветер не мог быть предвестником хороших событий. Хоть Белла и не была суеверной, выматывающее чувство необъяснимой тревоги всё же поселилось внутри, прямо там, где вскоре могло стать больно. — Что у тебя сейчас? Английский? — блондин вырвал её из мрачных размышлений, уже успев нацепить обратно маску позитивного, улыбчивого парня. От таких резких метаморфоз её тошнило, словно от качки на американских горках. — Кажется, да, — рассеянно проблеяла она, оглядываясь по сторонам. — Жаль, у меня история, далековато. Ну, давай хотя бы чуть-чуть провожу! — он подхватил её под руку, и она не успела ничего возразить. Да ей и не хотелось. Все её мысли сейчас находились совершенно в других местах, так что она просто послушно последовала за другом, лишь краем уха вслушиваясь в то, что он говорил. Они прошли по школьному коридору, и она слабо улыбнулась Майку, который собирался идти на урок в противоположном направлении. — Ну, увидимся на собрании! — радостно объявил он. — На каком собрании? — Собрание по поводу выпускного, ты чего? Девчонки уже недели две про него трындят. Генеральная репетиция генеральной репетиции, или что у них там. — А, — махнула она рукой. — Это собрание. Она сделала вид, что прекрасно поняла, о чём речь, и Ньютона это устроило. Ещё какое-то время размахивая рукой, он шёл по коридору спиной к толпе, периодически врезаясь в прохожих. Когда друг скрылся из виду, Свон направилась к кабинету в самом конце непредусмотрительно узкого коридора, неуклюже лавируя между обильными потоками студентов, что совершенно не замечали одиноко идущую «против течения» девушку, так и норовя сбить её с ног. — «Вау, Белла. Прикольный худи», — неожиданно услышала она смешливый баритон справа от себя, и испуганно вздрогнула. — Можно хоть раз в жизни… — прошипела она с недовольством. — Не пугать меня, появляясь из ниоткуда! — она стукнула его учебником по плечу, и он весело хохотнул. — Снова подслушивал? — Прости, Белла, каждый раз не могу удержаться. Ты такая забавная, когда дуешься, — ухмыльнулся Эдвард, продолжая потешаться над ней. — Кстати, бедняга Ньютон так и не решился пригласить тебя на выпускной. В следующий раз прояви чуть больше интереса. Она бросила беглый взгляд на докучливого спутника: в тени коридора его белоснежная кожа отливала зеленоватым, волосы находились в привычном «идеальном бардаке» и казались почти чёрными. Дыхание на секунду перехватило, когда она вспомнила о субботнем утре, но она задержала его, успокаивая разогнавшееся сердцебиение. — Ты переоцениваешь запас моего терпения, — буркнула она, гневно замаршировав по коридору. Толпы студентов уже рассосались, и теперь они остались наедине среди бледно-зелёных школьных стен, что не могло не нервировать ещё сильнее. — Что я пропустил? — бодро произнёс он, игнорируя её скверное настроение. — О, твоя сестра снова хочет отправить меня в психушку, — Белла натянула фальшивую улыбку, и Каллен издал лающий смешок, приложив к губам кулак. — Интересно, почему. Девушка раздражённо хмыкнула, оставив без ответа очередную остроту. Она остановилась в конце коридора, практически дойдя до двери в кабинет английского, развернулась к Каллену, сдвинув брови, и он растерянно застыл, не ожидая такой резкой перемены. — Так где ты был? — Да… дела были. Элис ведь сказала, — его глаза сверкнули, но он быстро надел безразличную маску, нахмурился, небрежно пожал плечами, и уже было продолжил движение, как она схватила его за запястье, заставив остановиться. Он бросил удивлённый взгляд на их сцепленные руки, приподняв бровь. Рыжая школьница, выпорхнувшая из класса, всё ещё хихикающая от только что оборвавшейся беседы с кем-то из одноклассников, бросила обеспокоенный взгляд на развернувшуюся сцену, нервно сглотнула, опустила глаза и зашагала прочь, покрепче прижав к себе стопку книг. Вот, как должны реагировать на вампира нормальные люди — как должна была реагировать Белла прошлой весной. Возможно, сейчас бы она давно лежала в могиле, зато на неё бы не охотились самые первоклассные убийцы на планете, ставя под ежедневную угрозу жизнь её близких и каждого, кто просто находился с ней рядом. Но эта безрассудно отважная и больная на голову девчонка зашла слишком далеко, и пути назад уже не было. Глупая овечка, верно? Она тяжело вздохнула и покачала головой. — Может, хватит держать меня за дуру, Эдвард? Мы ведь договорились — все подробности и исключительно правда! Если ты, конечно, всё ещё помнишь. — Я ни за кого тебя не держу, Белла, — произнёс он тише, оглядываясь по сторонам. — И прекрасно помню про договор, и про всё остальное, — от этого невинного напоминания щёки вспыхнули. — Клянусь, я расскажу тебе, но не здесь, ладно? — Ладно, — недовольно отрезала она, по-детски надув щёки, и решительно шагнула из тошнотворной салатовой тени коридора в лучи света, струящиеся из дверного проёма аудитории.  

***

Белла неспешно шла по школьному коридору в направлении «собрания» по поводу выпускного, когда кто-то схватил её за локоть и утянул в сторону шкафчиков. — Бен? — удивлённо выдохнула она. — Привет, — тревожно оглядевшись по сторонам, она нахмурилась. — Что-то случилось? — Привет, — еле слышно прошептал он возле её лица. — Нет, ничего, просто… — А чего шёпотом? — комично спародировала она его тон. — Что-то выяснила? — Всё чисто, — она продолжала передразнивать его заговорщический шёпот, весело улыбаясь. — Объект в блаженном неведении. Операция проходит в штатном режиме. Бен шумно выдохнул, с облегчением опустив плечи. Он был слишком взволнован, чтобы реагировать на её подколы. — Слушай, совсем забыл тебе сказать… — он слегка повысил голос, но всё равно говорил очень тихо, постоянно кого-то выискивая глазами у неё за спиной. Она обернулась, но никого не увидела. — Пожалуйста, пока держи это в секрете от Джессики. — Держать в секрете от Джессики? — изумлённо воскликнула она, и Бен шикнул на неё, приложив палец к губам. — Ты смерти моей хочешь? — Только на время, — почти умолял он, сдвинув брови домиком. — Пока я не придумаю, чем её шантажировать! — Да вы просто король женских сердец, мистер Чейни! — хмыкнула Белла. — Хорошо, постараюсь молчать, но, Бен, если она вздумает тыкать в меня раскалённым утюгом, знай, что я очень чувствительна к пыткам! — Хорошо! — встрепенулся он. — Отлично! Я тебе должен! Спасибо! — он радостно чмокнул её в щёку и убежал, оставив девушку в одиночестве. — Дурдом, — с улыбкой покачала она головой и зашагала вслед за одноклассником. Анджела сразу заметила её, стоящую в дверях актового зала, и с широкой улыбкой помахала рукой, жестом указывая на место рядом с собой. Помахав в ответ, она на радостях сделала очень самонадеянный широкий шаг вперёд, и внезапно почувствовала отсутствие пола под ногами. Она бы совершенно определённо прокатилась задницей по оставшимся ступенькам, о которых забывала уже не в первый раз (и какой гений додумался их там сделать!), если бы не была вовремя поймана очень знакомыми, крепкими, холодными руками. — Белла, если ты всё ещё переживаешь, что сильно изменилась, то не стоит, — бархатно хохотнул Эдвард, сомкнув руки на её талии. Она подняла вверх широкий взгляд, тяжело дыша: вампир смотрел на неё золотистыми глазами, которые, несмотря на пасмурную погоду, выглядели в свете огромных окон помещения особенно яркими. Его черты озаряла всё та же кривоватая полуулыбка, что и перед первым уроком — вопреки надвигающимся событиям, он казался особенно безмятежным, весёлым и расслабленным. Прямо как все остальные Каллены в ту ночь, когда ими было принято совместное решение о походе в Сиэтл. Может, она действительно зря так переживает? Может, раз они все так спокойны, никакой опасности нет? Вернувшись из плена прекрасного любимого лица в угнетающую реальность, она осознала, что они стоят в этой странной позе уже довольно продолжительное время — она, наклонённая чуть назад, и его руки, обвивающие её, словно в танце. — Эдвард, — прошипела она, озираясь по сторонам. — Все смотрят. — Не думаю, что кто-то сильно удивлён, — усмехнулся он, легко приподнял её в воздух, незаметно спустил вниз со ступенек на ровный пол и аккуратно отпустил, удостоверившись в том, что она твёрдо стоит на ногах. — Показушник, — она закатила глаза. Застыв перед ней ещё на пару секунд, Эдвард посерьёзнел, нерешительно протянул к ней руку — ей показалось, он хотел дотронуться до её лица — но ладонь на полпути поменяла направление. Он поправил лямку её рюкзака, скатившуюся с плеча в момент падения. — Ты специально?.. — смущённо пробормотала Белла, чувствуя, как щёки становятся пунцовыми. — Не знаю, — хитро улыбнулся он. — Разве? И развернулся, грациозно зашагав в сторону сцены, где стояли Элис и Джаспер, о чём-то увлечённо беседуя. Раздражённо вздохнув, она опустила голову, натянула капюшон и протолкнулась через сидящих школьников к месту, которое приготовила ей Анджела. Она села слева от неё, на втором ряду, почти посередине. Впереди них сгорбилась Стэнли, нервно репетирующая вслух свою речь, заткнув уши. Слева, словно из ниоткуда, возник Ньютон, таща за собой Бена и Эрика. Он перешагивал через однокурсников, спотыкаясь на ходу, и остановился возле Беллы, прогнав с ближайших к ней мест любопытных младшеклассников. Плюхнувшись рядом с ней, он улыбнулся и энергично похлопал её по плечу. Белла откинулась на спинку и натянула капюшон на лицо, предвкушая реакцию друзей на прошедшее мини-шоу от Каллена. — Эй, Белла! — сразу же воскликнула Джессика, резко обернувшаяся на неё с переднего сидения. Свон подняла на неё глаза из-под ткани капюшона. — Вы с Калленом это, что ли, ну… — она игриво двинула бровями. — Того? Надо же, утреннего подавленного настроения Стэнли как не бывало — Белла даже не знала, как ей к этому относиться — возмущаться или завидовать. — Джессика! — шикнула на неё Вебер, и та отмахнулась, продолжая ждать ответ с азартным выражением лица. — Если бы Белла снова сошлась с этим… — вмешался Майк, — Калленом, — он скривился. — Она бы нам сказала, да, Белла? — А выглядит наоборот, — лукаво пропела Джесс и отвернулась вперёд. — Перестаньте, — сгорая от стыда, Свон ещё крепче вжалась в сидение. Со стороны сцены заорала громкая музыка, и зал притих от неожиданности. Майк заткнул уши и выругался, некоторые последовали его примеру. Глаза сразу же невольно метнулись к Эдварду: он уже занял место сбоку от сцены, за диджейским пультом, так как Элис, на правах главного организатора выпускной церемонии, воспользовалась полномочиями, назначив брата ответственным за музыку и звуковое оборудование. Теперь понятно, чья это была «шалость» со звуковой атакой. Почувствовав её взгляд, он тоже посмотрел на Беллу, и улыбнулся уголком рта, моментально опустив глаза. Этого было достаточно, чтобы разукрасить её лицо ещё сильнее. К сожалению, эта, казалось бы, невинная мелочь, как и, в прочем, всё ей предшествовавшее, не ускользнули от зоркого, проницательного взгляда Анджелы. Она взглянула на Беллу сквозь очки, приподняла бровь. — И всё же… — прошептала она, склонившись к подруге. — Рассказала бы, верно? — Конечно… — неубедительно промямлила Свон. — Я знаю, что ты от меня что-то скрываешь, — почти угрожающе предупредила она. — Готовься. Бен, как оказалось, внимательно наблюдающий за их взаимодействием и, вероятно, подслушавший обрывки последних слов, в страхе округлил глаза и испуганно посмотрел на Беллу. Она постаралась как можно более незаметно отрицательно покачать головой, но уловила на заднем плане Эдварда, который, не поднимая глаз, беззвучно посмеивался, она была уверена, именно над ней и её нелепыми секретами. В этот же момент Майк, демонстративно громко зевнув, вытянулся на спинке стула и, словно случайно, закинул руку Белле за спину, притягивая ближе к себе. Белла бросила на него недовольный взгляд, увидела, что тот украдкой поглядывает на Каллена, посмотрела на Каллена, который смотрел на них, пока на них всех смотрел Бен под пристальным взором Анджелы, и… Просто сошла с ума! — Приветствую, уважаемые, без пяти минут, выпускники!.. — словно подытоживая всё это безумие, из жутко фонившего микрофона громко прозвучал высокий голосок Элис, отражающийся эхом от высоких стен.  

***

— Я уж думал засну, честное слово, — жаловался Майк, ковыряясь в остатках еды в пластиковой тарелке. — Если бы она ещё хоть раз сказала слово «дерзайте»… — Я рядом сижу, если что! — воскликнула Джессика и, замахнувшись, звонко шлёпнула его по голове журналом. — Ой, правда? — притворно удивился блондин, округлив глаза. Он театрально приложил ладонь к груди. — Джесс, речь блестящая, браво! Ребята, наблюдающие за сценой, тихо засмеялись. Они сидели в столовой, дожидаясь окончания обеденного перерыва. Собрание-репетиция заняли добрых два часа, и школьники, даже принявшие в этом минимальное участие, всё равно оказались измотаны. — Придурок, — фыркнула девушка, силясь сдержать улыбку. — «Дерзайте» есть почти в каждой выпускной речи из интернета — можешь сам проверить. Универсальное слово. Стэнли встала из-за стола, складывая в сумку вещи. Остальные последовали её примеру — вот-вот должен был прозвучать звонок. Белла пока не спешила. — А ты не пробовала, ну… сама написать что-нибудь? — вмешался Бен, после чего тоже получил журналом. — К твоему сведению, Чейни, я… — Белла, — тихо позвала Элис, до этого долго сидевшая рядом молча, — Ты хотела что-то спросить? Свон огляделась по сторонам: все друзья, кроме медлительного Майка, уже дружно шли в сторону выхода из столовой, и она решила, что более удачного момента до отъезда Калленов уже не найдётся. — Да, — нахмурилась она, собираясь с мыслями. — Точнее… Дать… — она скривилась. — Понюхать. — Понюхать? — переспросила Элис, смешно сморщив нос в недоумении. — Только не сочти меня за сумасшедшую… — О, ни в коем случае, — иронично округлила она глаза. Усмехнувшись, Белла подняла с пола рюкзак и открыла молнию. Она лишь надеялась, что, если на веточках, выкраденных из дома Чейни, был чей-то посторонний запах, она не перебила его своим собственным. Из-за этого она решила, что для «опознания» лучше подойдёт Элис, так как Эдвард не раз говорил, что, чувствуя её запах, он не может сосредоточиться ни на каких других. — Ты объяснишь мне, что… Договорить Элис не успела: по всему помещению столовой, отражаясь от окон и стен, раздался громкий грохот и треск разбитого стекла. Кто-то взвизгнул, кто-то машинально пригнулся, накрыв голову руками. Оглушительная тишина. Все молчали, не смея произнести ни звука. Обернувшись, Белла застала страшную сцену в самом её разгаре: окно у самого входа в столовую было вдребезги разбито, а на месте, где должен был стоять стол, сейчас застыл Тайлер Кроули, чуть поодаль от компании из ещё нескольких ребят, чей стол, судя по всему, и послужил тараном. Его плечи и грудь высоко вздымались от тяжёлого дыхания, а руки были сжаты в кулаки. Какой-то парень, чьё имя Белла не помнила, медленно попятился назад, а потом вдруг резко ринулся к выходу. Кроули направился за ним. — Он бросил стол в окно! — Он же его убьёт! — послышалось со всех сторон. Майк вскочил со своего места и поспешил к другу. Эдвард и Джаспер, коротко переглянувшись, тоже встали с мест у своего дальнего столика — что-то в этой бешеной силе обычного школьника их явно насторожило. К тому же, если дело дойдёт до крови, Каллены — первые, у кого возникнут проблемы. Белла засунула сухую веточку, которую уже успела вытащить из рюкзака, в карман худи, и поспешила на место происшествия. Когда она вышла из столовой во внутренний школьный двор, драка уже была в самом разгаре: поначалу никто не вмешивался, а некоторые зеваки даже умудрились начать снимать происходящее на телефон, но, когда разъярённый Тайлер повалил оппонента на землю и стал наносить ему какие-то уж слишком тяжёлые и жестокие удары, решили вмешаться Каллены, а за ними и Ньютон. — Так, ну всё, достаточно, — покровительственным тоном, не терпящим пререканий, громко скомандовал Джаспер. Майк попытался оттащить Тайлера назад, но внезапно получил мощный удар в челюсть. — Ты что, мудила, совсем ёбнулся? — заорал Ньютон и отскочил от Тайлера, прижимая ладонь к щеке. Он смотрел на друга, широко округлив голубые глаза, словно совсем не узнавал его. От этого зрелища стало больно даже Белле: ещё утром в речах Майка теплилась надежда, что «помутнение» его лучшего друга — временно. Тайлер посмотрел на него в ответ, но каким-то обезумевшим, стеклянным взглядом сверху вниз, и начал медленно наступать в его направлении. Майк стал опасливо пятиться назад. — Эй! — уже активно вступился Джаспер, и Эдвард попытался ухватить Тайлера за плечо. То, что произошло дальше, сложно было описать словами, а уж представить, что такое вообще возможно — тем более. Выдавив какое-то подобие рычания, Кроули схватил Эдварда за горло — действительно схватил — приподнял над землёй и припечатал к кирпичной стене, продолжая душить. Когда Эдвард задрал голову и захрипел, пытаясь оттолкнуть от себя нападавшего, а Джаспер бросился к брату, до Беллы внезапно дошло, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Не построив никакого плана, не понимая, что конкретно собралась делать, она бросилась к Каллену. Её попыталась удержать Элис, но, на удивление, Свон вырвалась, а применять сверхскорость на публике вампирша не решилась даже в подобной ситуации, как, собственно, и Эдвард с Джаспером — хотя, было ощущение, словно уже пора. В проходе внезапно возник директор Грин и, громко командуя, стал разгонять толпу. — Мистер Кроули! Немедленно остановитесь! Мистер Каллен! Джаспер кое-как оттащил Кроули от Эдварда, и тот перешёл на второго брата, словно ему вообще было плевать с кем драться — он впал в какое-то неконтролируемое безумие, а ещё, очевидно, обладал огромнейшей, нечеловеческой силой. У двух подготовленных, сытых вампиров никак не получалось его сдерживать — он постоянно изворачивался и нападал то на одного, то на второго, а когда он вновь схватил Эдварда, Белла вдруг взвизгнула: — Тайлер! Нет! Не очень понятно, на что она рассчитывала, когда решила вступить в схватку. Возможно, в глубине души питала надежду, что Тайлер, прежний Тайлер, который бесконечно её клеил, говорил пошлости, приглашал на бал, смешно шутил, сейчас внезапно опомнится и придёт в себя. — Мистер Кроули, я вызываю полицию! У вас есть минута, чтобы… — Белла! Уходи! — прохрипел Эдвард. Вместо этого Тайлер стал наступать на неё с сжатыми кулаками: в его груди вибрировало сдавленное, получеловеческое рычание, больше напоминающее голос неизвестного зверя, а глаза, налитые кровью, были совершенно неживыми, стеклянными. Взгляд был неосознанным и пустым. Она вжалась спиной в холодную стену, надеясь, что у Эдварда и Джаспера хватит сил вовремя удержать его. — Не подходи к ней! — рявкнул Эдвард, поднимаясь с земли. Подобравшись к ней почти вплотную, Тайлер внезапно замер — его ноздри задвигались, словно он — охотничий пёс, учуявший добычу. — Что это? — проскрипел он не своим, а каким-то глухим, низким голосом, и уставился прямо на карман, в котором Белла уже несколько минут сминала и крошила в сжатом кулаке веточку лаванды — точнее, то, что от неё осталось — от страха ей стало совершенно наплевать, могла ли та быть полезной уликой. Когда вампиры оттаскивали его в сторону, в его глазах вдруг загорелось какое-то подобие осознания и здравого смысла, словно всё это время он был одержим демоном или злым духом, в лучших традициях его любимых ужастиков. Он больше не сопротивлялся. Вытащив руку из кармана, Белла уставилась на раскрытую ладонь, словно на ней могло быть написано, что, чёрт возьми, только что произошло. Воспользовавшись заминкой, Кроули развернулся и, ловко перепрыгивая через препятствия, унёсся в сторону невысокого забора, который с лёгкостью преодолел, скрывшись с места своего преступления. Седой школьный охранник, схватившись за грудь от одышки, выскочил из дверей столовой, озираясь по сторонам. С улицы послышался приближающийся вой полицейской сирены. Эдвард подошёл к Белле, бережно взял за руку и около минуты молча её осматривал, пытаясь удостовериться, что с ней всё хорошо, хотя было очевидно, что до неё даже не успели дотронуться. При этом сам потирал ладонью травмированную шею — Белла не сразу заметила, что на месте, за которое его схватил Кроули (либо же тот, кто в него вселился), была едва заметная, неровная тёмная полоса, похожая на трещину в керамической вазе. Интересно, как это ощущается? Когда-то давно Эдвард говорил, что подобные раны быстро срастаются, но останется ли у него шрам? Ведь у Джаспера шрамы от вампирских зубов остались. Или всё дело в яде? Она протянула к нему ладонь, осторожно коснулась шеи, надеясь, что не причиняет ему боль. Он безмолвно покачал головой, как бы говоря: «Всё в порядке». Но в порядке не был никто. К паре медленно подошли Элис и Джаспер, такие же растерянные и шокированные. Вся четвёрка переглядывалась друг с другом, не в силах проронить ни слова. — Что вообще… — первой не выдержала Белла. — Это было? — Я ничего такого не видела! — сложив губы бантиком, Элис выглядела особенно уязвимой, маленькой и хрупкой. Она ненавидела быть бесполезной. Джаспер приобнял возлюбленную, утешая, но выглядело это так, словно он пытался укрыть её от чего-то: когда сталкиваешься с неизвестной угрозой, кажется, словно опасность представляет весь окружающий мир. Холодный ветер протяжно завыл. Из-за чёрных туч стало совсем темно, в окнах школы загорелся свет. По траве застучали первые капли дождя, но никто из компании не сдвинулся с места. Устремив недоумённый взгляд в сторону, куда сбежал Кроули, всё ещё продолжая потирать шею, Эдвард задумчиво объявил вслух то, что и без того было совершенно очевидным: — Тайлер… не человек.  

***

Каллены отправились в Сиэтл почти сразу после окончания учебного дня. Странный инцидент с Кроули не заставил их поменять планы, на что в тайне надеялась Белла. Она пыталась убедить их остаться, даже надавить на жалость, но вампиры были непреклонны: происшествия в Сиэтле — первостепенная задача, представляющая наибольшую опасность и требующая безотлагательного решения. Они кратко сообщили о произошедшем стае и попросили Беллу при встрече рассказать старейшинам подробности — быть может, это какое-то редкое ответвление Воина Духа из квилетских легенд, о котором никто не знал. А пока Тайлер скрылся в неизвестном направлении, и его короткие поиски ничего не дали, было решено оставить это дело до возвращения. Согласно плану, Белла должна была провести ближайшие сутки в резервации, пока вампиры не доберутся до Сиэтла и не разведают обстановку, сообщив о дальнейших действиях. К счастью, долго уговаривать Чарли о незапланированной поездке не пришлось — он всегда был только рад наведаться к лучшему другу, особенно, если этот лучший друг жил неподалёку от Сью Клируотер. Белла ехала по лесной дороге в резервацию, уже привычной настолько, что время от времени она ловила себя на том, что переставала внимательно за ней следить, погружаясь в какие-то слишком глубокие размышления. Справа от неё, на пассажирском сидении, лежал диск в прозрачном футляре. Она обнаружила его в машине вскоре после того, как уехали Каллены. Идеально ровная, каллиграфическая надпись на записке внутри коробки гласила:

«Надеюсь, эта запись скрасит для тебя наше совсем недолгое отсутствие и, слушая её, ты хоть разок вспомнишь обо мне.

Здесь записана твоя колыбельная и кое-что новое, отныне и навсегда тоже принадлежащее тебе. Я назвал это «Грёбаный конфликт в голове» — надеюсь, ты простишь мне мою сентиментальность и глупый викторианский юмор.

С нетерпением жду скорой встречи, Эдвард»

  Половину дороги она раздумывала, готова ли к переживанию подобных эмоций, но сейчас всё же решилась послушать запись. Если это позволит ей почувствовать, словно Эдвард сейчас рядом, и хоть немного меньше о нём переживать… Вставив диск в магнитолу, она нажала на несколько кнопок. Из динамиков полились первые такты уже до боли знакомой мелодии, исполненной, вероятно, на том самом великолепном рояле из дома Калленов. Она была ни капли не удивлена, что где-то в огромном особняке нашлось ещё и дорогое звукозаписывающее оборудование. Дыхание замедлилось, как и сердцебиение, и она расслабленно откинулась на спинку сидения, всё глубже погружаясь в волшебные, насыщенные переливы музыки, что была призвана раз за разом успокаивать её от кошмаров. Мозг неосознанно наложил сверху на фортепиано вокальную партию в исполнении самого красивого на свете бархатистого баритона, мысленно предугадывая и воспроизводя будущее направление нот. В кармане резко завибрировал телефон, и она, вырвавшись из музыкального транса, поднесла экран к рулю, перехватив мобильный в свободную руку.  

«Не смогу встретить тебя на границе. Срочно вызвали в стаю, какая-то заварушка. Умоляю, езжай прямо к моему дому и жди меня там. Никуда не сворачивай и ничего не выдумывай.

Я вернусь, и мы целые сутки будем заниматься всем, чем ты только захочешь — хочешь, даже со скал попрыгаем, но в этот раз исключительно под моим присмотром.

P.S. Прости меня, Беллз. Я мудак, гондон, мразь, я в курсе. Я постараюсь всё исправить, ты безумно важна для меня.

Встретимся дома.»

  Что за бред бы сейчас не происходил в её личной жизни, нынешние перемены ей нравились. Пусть она всё ещё была фактически одинока, но заметное потепление по обоим фронтам не могло не радовать — хоть она и понимала, что, вероятнее всего, это продлится недолго, и в итоге ей даже не придётся выбирать — ситуация решится сама собой, как бы ни прискорбно было об этом думать. Эдвард уедет, оставшись навечно молодым и прекрасным, а Джейкоб запечатлится с другой и построит семью. Не о чем тут и думать — ни единого шанса. Парадоксально, но именно по этой причине Белла твёрдо решила просто насладиться всеми моментами, которые у неё с ними остались. У неё больше не было сил думать о последствиях — адски больно будет в любом случае. «Я в пути» — нацарапала она на клавиатуре и нажала «отправить». Смущённо улыбаясь, Белла отложила телефон на пассажирское сидение и подняла взгляд на дорогу. Последним, что она услышала перед тем, как отключиться, был резкий лязг и скрежет металла, бешеный рёв шин, треск бьющихся стёкол и какой-то неприятный, чужеродный хруст прямо под ухом. Последним, что она увидела, были огненно-рыжие, переливающиеся в лучах закатного солнца, волосы.