Перед падением

Спокойно закончить ужин было сложнее всего. Белла сидела на стуле, издёргавшись, как на иголках, и это не ускользнуло от пристального внимания Чарли, который то и дело бросал на неё подозрительные взгляды, прикрывшись газетой. Единственное, чего ей сейчас хотелось — вскочить из-за стола и со всей дури броситься наверх, в свою комнату. Удостовериться, что он действительно там. Что он правда жив, что он правда в порядке. Что между ними осталось хоть что-то, что можно спасти. Из-за отца, который даже не пытался скрывать того, что за ней наблюдает, Белле пришлось сделать над собой серьёзное усилие и всё же попробовать затолкать еду в рот. На самом деле, это оказалось не так уж сложно: истощённый организм будто бы даже воспринял эту идею с некоторым энтузиазмом, пару раз довольно проурчав животом. Неожиданно для себя опустошив целую тарелку, она поспешно вскочила, скрипнув стулом, собрала со стола посуду и со звоном опустила её в раковину. Отец окликнул её на полпути к лестнице. — У тебя пожар там или что? — недовольно пробурчал он, выглядывая из-за стола. — Устала просто ужасно. Наверное, пораньше лягу спать, — отрывисто произнесла она на ходу, уже на всех парах спеша вверх по лестнице. — Точно всё нормально, Белла? — Всё нормально, пап. Люблю тебя! — бросила она между этажами, и услышала в ответ громкое отцовское фырканье: — Дети! Она чуть не врезалась в собственную дверь. Поспешно прикрыв её за собой, она прижалась спиной к холодному дереву, маниакально вглядываясь в темноту помещения. Сначала ничего не было видно — ночной уличный свет, освещающий комнату, достиг её зрения не сразу. Но когда глаза привыкли, они в ту же секунду зацепились за тот образ, который так жаждали найти. Он был у окна, как и обещал ей. Прежняя паника и обжигающая нежность вперемешку с радостным волнительным облегчением болезненно сдавливали нервные окончания, мешая нормальному мыслительному процессу. — Ты здесь, — единственное, что она смогла из себя выдавить. — Никогда не пропускаю назначенные встречи, — сухо пробасил Джейкоб. Он стоял, облокотившись спиной на стену, засунув руки в карманы джинсов, и рассеянно смотрел в окно, не желая удостоить девушку хотя бы коротким взглядом. Чёрная футболка, чёрные джинсы, чёрные растрёпанные волосы — сейчас, в лунном свете, это всё отливало безнадёжным синим. Тоска защемила внутренности, посылая по венам холод, и Белла поёжилась, привычным жестом обняв себя руками. Она глубоко вдохнула и постаралась собраться со всеми силами, которые у неё были. Которые ещё остались. — Джейк, слушай… — Эмбри и какая-то приезжая из Мака. Стеф, вроде… Стефани, или как-то так, — безэмоционально перебил он, не отрывая взгляда от окна, словно разговаривал сам с собой. — Несколько часов назад. Девочка сейчас у Эмили, её вводят в курс дела. Засранец перепуган, но счастлив, как никогда. Ногти Беллы болезненно вжались в ладони. Она хотела упасть перед ним на колени и забиться в истерике — что угодно, лишь бы он больше никогда не покидал стен этой комнаты, но это было для них обоих непозволительной роскошью. Вместо этого она начала медленно шагать к нему через всю комнату. Очень осторожно и сдержанно. Ситуация, произошедшая неделю назад, словно повторяла саму себя. Тогда Джейкоб сообщил о запечатлении Пола. Сегодня — Эмбри. Остался лишь Джейкоб. Она подошла к нему на безопасное, как ей казалось, расстояние, и машинально потянулась рукой к амулету-волку в подсознательной попытке себя успокоить. Казалось, она уже так давно это делала: по ощущениям — целую вечность, но ни разу в присутствии Блэка — значит, всего неделю. — Сильно болит? — тихо промолвил Джейкоб, наконец удостоив её небрежным взглядом. Он кивнул головой, указывая на длинную полоску пластыря, и она убрала руку за спину, словно шкодливый ребёнок, прячущий конфету от взрослого. — Почти зажило. — Шрам останется? — он отвернулся обратно к окну и закусил губу, как в тот раз, когда они стояли в ванной. Внутренности завязались в узел. — Наверное, — прошептала она. Она не имела ни малейшего понятия, как его утешить. У неё не было никакого плана: ни единого дежурного слова, ни одной запасной стратегии. Он изо всех сил старался держать перед ней лицо, но дикая, первобытная агония прорывалась сквозь эту хлипкую броню, затапливая всё пространство вокруг. Он шмыгнул носом, быстро утёр его ладонью и кивнул. — Хорошо, — он продолжал кивать, как болванчик. — Хорошо, что останется, — его голос дрогнул. — Как напоминание, чтобы ты больше никогда не вздумала подходить ко мне. Его вполне однозначное предупреждение вызвало у неё совершенно противоположную реакцию. Позабыв обо всякой осторожности, Белла стала приближаться к нему, нерешительно протягивая руки. Больше всего на свете она боялась, что он её отвергнет. Пусть оставит на ней ещё хоть тысячу порезов, но не смеет её отталкивать. — Ты хотел, чтобы я приняла решение, — всё также тихо произнесла она на выдохе, сделав новый шаг ему навстречу. Она чувствовала обжигающую необходимость быть к нему ближе. И чтобы это вновь стало также просто, как раньше. Как дышать. — Я приняла, Джейкоб. Я остаюсь с тобой, — он закатил глаза и неодобрительно замотал головой, отодвигаясь от неё дальше к окну, но она резко коснулась его плеча, и индеец словно замер от удара током. — Остаюсь, пока это будет возможно. Я тебе обещала. Он мучительно простонал, вырвав руку из её хватки, и изо всех сил стал тереть глаза. Когда он отнял ладони от лица, глаза были опухшими и красными. — Свон, очнись, мне не нужны твои обещания! — выпалил он, двинувшись от стены в её направлении. — Мне не нужно твоё блядское добровольное рабство! — он подкрадывался к ней ближе, нависая сверху, и ей очень захотелось попятиться назад, но она стойко держалась. — Ты, блять, серьёзно думаешь, что я буду держать тебя рядом с собой, пока мне это удобно? Ты такого обо мне мнения?! — Послушай… — Ты хоть представляешь себе, насколько сильно я тебя, нахуй, люблю, Беллз? Ты вообще представляешь?! — его лицо приблизилось к её, и она почувствовала знакомый жар кожи и запах дыхания. Его ноздри были яростно раздуты, покрасневшие глаза метали ослепительные молнии, но её органы начали закипать. Даже такой разбитый — особенно такой разбитый… Он был просто умопомрачительно, до невыносимой сверлящей боли красив. Он находился так близко… Как обычно, она сначала делала, а потом думала. Было неясно, кто рванул вперёд первым. Казалось, они одновременно преодолели это ничтожное расстояние — в воздухе вокруг всё ещё искрилось электричество от той восхитительной вспышки, поразившей их обоих, когда они приблизились друг к другу на максимально опасное расстояние. Их рты яростно обрушились друг на друга, оба синхронно издали облегчённый вздох, словно заблудившиеся в пустыне путники, наконец утолившие многодневную жажду. В закрытых веках запульсировали кроваво-красные засветы. Она, как по идеально отработанной заранее программе, ловко запрыгнула на него, схватившись руками за широкие плечи. Он моментально поймал её, подхватив за бёдра, и покачнулся, придавив Беллу вплотную к стене. Из лёгких выбило весь воздух, и она разорвала поцелуй в попытке отдышаться. — Белла… — прошептал он, исказив лицо в страдальческой гримасе. — Пожалуйста. Отпусти меня, — он зажмурился. — Я всё испохабил. Я просто ёбанное чудовище. Если бы я знал заранее, что запечатление неизбежно, я бы ни за что не... Теперь нам обоим будет больно, просто пиздец, как больно… — он вновь шмыгнул носом. — И это всё моя вина. Ты права, я всё это начал. Если бы я знал… — на его щеке блеснула влага, подсвеченная лунным светом. — Свон, пожалуйста… Я не смогу сам, если ты не… — Мы ведь пока здесь, верно? — она наклонилась к его лицу, осторожно обвив ладонями. Он поднял на неё мокрый взгляд, переливающийся всеми оттенками убийственной боли. — Мы одни в комнате. Мы пробудем здесь до утра, и никто не посмеет вмешаться. Здесь только я, Джейкоб. Она разбавила в голосе всю успокоительную уверенность, которой обладала, на её губах играла заботливая улыбка, кажется, совершенно абсурдная и неуместная. Джейк внимательно рассматривал её лицо, пока её грудь готова была взорваться от едва сдерживаемых рыданий. Она закусила губу, но из глаз всё равно моментально устремились две влажные дорожки. Должно быть, в сочетании с мягкой улыбкой это выглядело, как безумие. — Ты не знаешь, о чём просишь. Я должен уйти как можно дальше и больше никогда не тревожить тебя, — он покачал головой, издав тяжёлый дрожащий вздох. Слова сорвались с языка прежде, чем она успела вообще хоть на секунду задуматься об их последствиях. Они даже не появились в её голове — сразу оказались во рту, готовые наломать ещё больше дров, чем уже было наломано — сотни сотен дров, обладающих слишком большой тяжестью, чтобы их можно было сдвинуть с места. — Нет, я знаю. Потому что я тебя л… — Нет, — рыкнул он, вновь обрушившись на её губы своими. Она раздосадованно промычала, и лишь после этого хоть какие-то мысли, напоминающие человеческие, соизволили посетить её мозг. Она только что… Что? ЧТО она только что чуть не сказала?! Почему-то именно в этот момент это казалось таким естественным и правильным, словно у неё не оставалось другого выбора. Словно всё, что могло быть сказано между ними двумя, уже было сказано, и осталось лишь это. То, что должно было быть сказано прямо сейчас. «Потому что я тебя л…» Хорошо ли, что он остановил её? Не дал перейти эту грань — буквально последнюю, что между ними осталась? Была ли разница, что он остановил её, если он всё равно, очевидно, понял, что она хотела сказать? Почему он не дал ей сказать?! Он углубил поцелуй, ворвавшись ей в рот горячим языком. Она хотела разозлиться, но ощущения полностью её захватили — на какой-то момент она даже забыла о том, что только что произошло. Забыла, что он уже на протяжении долгого времени пытался с ней расстаться. Очередь мыслей просто очистилась, и она полностью растворилась в моменте. Он хрипло простонал, сжав ладонями её ягодицы. Подался бёдрами вперёд, так восхитительно, что её глаза закатились, а голова запрокинулась — он моментально переместил губы на её шею, лихорадочно целуя, жадно кусая и всасывая кожу. Её пальцы со всей силы вцепились в его волосы. Он вновь двинул бёдрами, и она ещё крепче обхватила его ногами сзади, изнывая от умопомрачительного трения. Как же сильно ей его не хватало… Его рука переместилась выше, пальцы нетерпеливо забрались под футболку, потянув послушную ткань наверх — Белла подняла руки, и он снял её через голову, оставив девушку в одном спортивном топе. Они снова целовались, его руки алчно исследовали оголённые участки нежной кожи, забираясь под топ. Языки переплетались в каком-то неритмичном, рваном танце, губы влажно скользили друг об друга. Было невыносимо не чувствовать его так долго — ощущения обрушились на них яростным водопадом, полностью затопив разум. Девушка вновь резко разорвала поцелуй, обдаваемая горячим дыханием, только для того, чтобы снять футболку Джейкоба. Он вдавил её в стену, удерживая равновесие, и рывком стянул с себя кусок чёрной ткани, который невыносимо мешал им стать ближе. Её руки сразу, словно притянутые магнитом, опустились на его грудь — знакомый рельеф и гладкость кожи отзывались лёгкими разрядами тока на нежных подушечках пальцев. Дрожащими в нетерпении ладонями она снова и снова проходила по его горячей коже, словно навсегда отпечатывая такое бесподобное ощущение в сознании. Словно боялась, что если перестанет касаться — он тут же исчезнет в темноте знакомых стен, оставив её в одиночестве и обжигающем отчаянием холоде. Он подцепил резинку топа и в считанные секунды освободил её грудь. Его взгляд соединился с её, и вместе с неизменным, сочащимся влагой горьким отчаянием в нём ярче, чем когда-либо, горела дикая страсть, граничащая с абсолютным безумием. Он осматривал её тело с такой жадностью и чёрным обожанием, что ей было трудно вдохнуть. — Я так сильно люблю тебя… — прохрипел он, пристально глядя ей в глаза. — Я просто… я никак не могу… — Ты не должен, — дрожащим шёпотом перебила она. — Я твоя, Джейк… — Блять, Белла… — он прорычал ей в ключицы, и резко рванул с места, крепко прижав к себе её худощавое тело. В пару шагов он стремительно достиг кровати, грубым движением уложив на неё девушку. Он навис над ней, опустив руки по бокам от её головы. Какое-то бесконечно долгое мгновение они просто смотрели друг на друга, тяжело и рвано дыша. Белла неосознанно подняла руки, следуя порыву клокочущей изнутри нежности, и обхватила ладонями лицо индейца. Он издал шипящий вздох, зажмурив глаза, и потёрся носом о её запястье, по случайности именно той руки, на которой одновременно красовались символ его любви, кропотливо вырезанный из дерева, и символ несдержанности, который чуть позже навсегда застынет бледнеющим со временем шрамом на тонкой бледной коже. Осознав это, он распахнул глаза, и в его взгляде загорелось колючее чувство вины и стыда. Его тело резко напряглось, мышцы застыли, и он дёрнулся в попытке встать, но Белла решительно его остановила, потянув на себя. Он посмотрел на неё со смущением и недоумением. — Не смей уходить от меня, — уверенно произнесла она. — Эта ночь ещё наша. Ты должен её мне. — Белла, я… — Не смей, — настойчиво повторила она. Она приподнялась, обхватив руками его широкую спину, и он расслабился, выдохнул, наклонившись обратно. Их губы вновь долгожданно соединились в ещё более требовательном поцелуе, от которого закружилась голова. Невыносимо, мучительно долго сдерживаемые нежность и страсть просто ослепляли. Джейкоб приобнял её за талию и подтянул от края кровати к центру, вплотную прижавшись к ней пахом. Он двинул бёдрами, и девушка сладко простонала ему в рот, закатив глаза — он проследил за её реакцией с хищным восторгом, повторив движение. Желание внизу живота растекалось и растягивалось резиной, становясь влажным и обжигающим. Она шире раздвинула ноги, позволяя его возбуждению приникнуть ещё плотнее — голод, голод, голод. Просто нестерпимый, животный голод. Блэк оторвался от её лица и начал спускаться влажными губами к линии подбородка, к шее — ниже, ниже, пока не достиг её небольшой аккуратной груди. Он перенёс вес на одну руку, второй нежно обхватив грудь — она идеально помещалась в большой ладони, а сочетание оттенков их кожи смотрелось просто потрясающе — цвет карамели и ванильного мороженого, подсвечиваемые синеватым лунным светом. Сейчас эта синева ей даже нравилась. Сейчас ей нравилось практически всё, что происходило. Он аккуратно обвёл сосок языком, и её тело отозвалось яростным шипением. Подогреваемый такой яркой реакцией, он обхватил вершину зубами, слегка оттягивая вверх. Белла заскулила, тут же накрыв ладонью рот — они должны были вести себя тише, но сдерживаться было просто невозможно. Ей хотелось, чтобы Джейкоб видел, как ей хорошо — что это именно Джейкоб делал ей хорошо. Чтобы он перестал чувствовать эту разъедающую отвратительную вину. Чтобы хотя бы на одну ночь всё стало как прежде. Индеец спустился ртом по впадинке между женских рёбер и остановился чуть ниже пупка. Он обдал горячим дыханием низ живота, и Белла сомкнула колени в порыве унять ноющее возбуждение. Джейкоб поднял на неё глаза, и его угольный взгляд исподлобья сделал её ноги ватными. Медленно — просто непростительно медленно — его пальцы расстегнули пуговицу и молнию её джинсов. Он всё также неотрывно смотрел на неё снизу вверх, и она поймала себя на мысли, что для полной картины сейчас не хватало только его фирменной дьявольской ухмылки, которая неизменно сносила ей крышу. Но она была рада хотя бы тому, что он сейчас рядом — что он продолжал делать с её телом эти невообразимые вещи. Стянув с девушки джинсы, он встал на ноги у кровати. Белла приподнялась на локтях и энергично принялась за освобождение Джейка от того же предмета одежды. Её руки тряслись в нетерпении — ей просто необходимо было вернуть его близость обратно. Даже находясь на расстоянии двадцати сантиметров, он всё равно был нестерпимо далеко. Гора джинсовой ткани, наконец, оказалась в положенном ей месте — подальше от обнажённых тел двух страстно желающих друг друга людей. Блэк снова навис над Беллой, нетерпеливо просунул руку в её бельё. Очерчивая пальцами беспорядочные узоры на вершине клитора, он потянулся за новым поцелуем. Прелесть секса с одним и тем же человеком, несомненно, состояла в том, что реакция тел друг друга изучена досконально — мышечная память рук безошибочно находила нужные точки и темпы движений, что неизменно подтверждалось горячими рваными стонами. Её ладони прошлись по твёрдому мужскому возбуждению, обтянутому тонкой тканью, и в груди Джейкоба зародилось клокочущее рычание. Он едва сдерживался: рельефные мускулы подрагивали и перекатывались от нарастающего напряжения, а глаза закатывались с каждым прикосновением и нежным девичьим стоном. Зацепившись пальцами за резинки белья, индеец стащил его, отбросив в сторону, и руки девушки дрогнули на ткани боксеров, задев головку члена, заставив парня нетерпеливо простонать. Он резко толкнулся между женских ног, и от неожиданности соприкосновения с твёрдостью его желания Белла зажмурилась, умоляюще прохрипев: — Господи, господи, Джейк! — Потерпи, любимая, — произнёс он восхитительным басом. — Сейчас. Ещё несколько толчков, просто растягивая предвкушение волшебного момента — он хотел убедиться, что Белла готова. О, она была готова давно — повышенная сверхъестественная чувствительность позволяла во всех красках ощущать головокружительный запах женского возбуждения, которое она всегда испытывала в его присутствии в те моменты, когда они достигали близости — он никогда не говорил ей об этом, хотя она должна была догадываться по тому, как ловко и мошеннически он манипулировал её состоянием, раз за разом неизменно выдавая именно те выражения лица и движения, которые возбуждали её сильнее всего. Это было немного нечестно, но разве можно было его винить? Смущённая, покрасневшая, такая изумительная, страстная — очаровательная, сексуальная, фантастическая — эти слова лишь в малой, бездарной степени описывали то, чем она была для него. Его Белла. Она вернулась на одну ночь, чтобы после покинуть его вновь. Джейкоб освободил от ткани головку члена, провёл ей по влажному центру. Боже! — Пожалуйста! От внезапной отчаянной просьбы в глазах почернело: Блэк рванулся вперёд, резко толкнувшись в неё во всю длину. Он запрокинул голову назад, хрипло простонав. Белла захлебнулась в отрывистом вздохе. — Блять… — проревел он, опрокинувшись на локти и до конца стягивая абсолютно ненужную ткань. Их рты соединились, утопив восторженные стоны друг друга. Полностью покинув её тело, он резко ворвался вновь. Спина девушки выгнулась, как от удара током, соединившись возбуждёнными сосками с его грудью, и он прижался к ней всем телом, создавая потрясающее трение гладкой обнажённой кожи. Толчки набирали скорость, как на спидометре — перед глазами всё плыло, Белла по привычке вжалась ногтями в спину индейца, поскуливая и хныча. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание: долгожданное удовольствие схлестнувшихся тел яростно и беспощадно соединялось с захватывающим калейдоскопом чувств, которые она к нему испытывала. Слова, которые он не дал ей сказать часом ранее, неоновой вывеской мерцали перед её глазами, требуя немедленного освобождения. Ей просто до невыносимого зуда в костях было необходимо ему сказать… — Я люблю тебя, Беллз, — словно прочитав её мысли, выдавил Джейкоб, не прекращая ритмичное проникновение в её тело. — Так сильно, блять, люблю! Я никогда не перестану… — Джейкоб, я… — Прошу, не говори, — взмолился он, зажмурившись. — Так будет проще. — Всегда, — прошептала она вместо того, что так жаждала сказать. Внезапно она осознала, что это слово значило намного больше, чем простое и банальное «Я люблю тебя». В нём заключалось всё то, что она ощущала: она долго не могла сформулировать, чем был для неё Джейкоб Блэк. Другом? Любовником? Она непростительно долго запрещала себе даже просто допускать подобные мысли — оттого и гораздо неожиданнее и неотвратимее реальность болезненно впечаталась ей в лоб, когда у них больше не было выбора. Мальчишка с ослепительной белоснежной улыбкой, за короткое время ставший всем её миром — разве это всеобъемлющее, сокрушительное чувство можно было впихнуть в такие смехотворно узкие рамки, как «я люблю тебя»? Всегда. Она всегда будет любить его, какой статус бы не приобрели в будущем их отношения. Бесконечно широко, глубоко, высоко, долго — как постоянно расширяющаяся Вселенная. Жестокий парадокс заключался в том, что это «всегда» наступило для них именно в тот момент, когда у них совсем не осталось времени. — Всегда, — тихо повторил он, болезненно сверля её чёрным беспросветным взглядом. Близость их душ достигла самого пика перед падением вниз. Он поцеловал её в губы — жадно и взахлёб, будто пытался украсть у неё весь воздух. В груди острыми лезвиями мясорубки перемалывались внутренности. Она его теряет. Теряет! Перед глазами стали яростно вертеться стрелки часов, словно живые, такие жестокие и отвратительные, нещадно отсчитывающие время, которое им осталось, злорадно хихикая. Их тела соединялись каждым миллиметром, каждой клеточкой, каждым атомом — они занимались любовью, крепко вжимаясь друг в друга, вплотную соприкасаясь всеми открытыми участками кожи. Разрядка неумолимо приближалась, стоны превращались в беспорядочные хрипы, губы и языки запутались друг в друге, практически став одним целым. Он яростно вдавливал её в матрас, до боли сжимая тонкую бледную кожу руками — наверняка останутся синяки. До какой же степени ей было плевать на это! Внезапно он разорвал поцелуй и приподнялся на локтях, смерив её животным смоляным взглядом. — Поворачивайся, — приказным тоном прорычал он. Она захлопала глазами от неожиданности, восстанавливая сбившееся дыхание. — Что? — Развернись, — уже мягче, но также настойчиво произнёс он. Она поднялась на колени, и он обхватил её за талию, направляя в положение, которое имел ввиду. Он развернул её спиной к себе и прижался к ней грудью, жадно проходясь руками по всему её телу: от шеи к груди, от живота к бёдрам. Словно запоминал наощупь. Просунув пальцы между её ног, он стал надавливать и водить ими по возбуждённой вершине, посылая бешеные разряды электричества по мышцам и суставам. Нервы вибрировали и вспыхивали, внутренности превратились в желе. Она дрожала и извивалась, хваталась за него руками, но он не выпускал её из крепких объятий, пока не почувствовал, что она максимально близка к пропасти. Резким движением он наклонил её вперёд, надавив ладонью на позвоночник — она вцепилась руками в матрас, прогнувшись в спине, и он грубо вошёл в неё сзади, низко, гортанно простонав. Неожиданная перемена угла проникновения в непривычном положении привела её в полный восторг. Удивительно: они занимались сексом уже много раз, доставляя друг другу удовольствие самыми разными способами, но ещё никогда не пробовали именно эту позу. Сейчас она даже жалела об этом. Он бешено увеличивал темп с каждым движением. Стены комнаты отражали влажные шлепки тел друг об друга, тихие, нежные постанывания Беллы, низкое рычание Джейкоба. Он жёстко сжимал её бёдра до болезненных искрящихся звёзд под веками, но она не хотела менять ни единой детали в этой потрясающей сознание мучительной пытке. — Боже, — сквозь толчки отрывисто шептал он. — Ты охуенная. Какая же ты охуенная… Она повернула голову через плечо, чтобы рассмотреть его. Он быстро и ритмично двигал бёдрами, врезаясь в неё с умопомрачительными звуками удовольствия, удерживая огромными руками, очень сильно контрастирующими с её маленьким тонким телом. Она зачарованно наблюдала, как красиво и соблазнительно двигаются его натренированные мышцы: напрягаются и расслабляются, играя под идеальной, гладкой кожей, усеянной мелкими капельками пота. Он не был похож на этих перекаченных бодибилдеров из спортивных журналов и передач. Он был очень, очень красиво и аккуратно сложен — просто идеально. Завораживающая, трогательная красота и пленительная мужская сексуальность. Понемногу привыкая к новой позе, Белла стала сжимать и разжимать мышцы вокруг члена, подстраиваясь под заданный Джейкобом ритм, и ощущения захватили его настолько, что он начал стремительно терять голову. Он снова издал низкий вибрирующий рокот, схватил её одной рукой за волосы, потянув на себя. В глазах на миг потемнело, но его ладони ласково переместились на её живот и шею, куда присоединились и его губы, кусая и засасывая нежную кожу до тянущей сладкой боли. Очередная смена точек соприкосновения приносила новую порцию восхитительных ощущений, которые она не могла сравнить ни с одним из испытанных ей за всю недолгую жизнь. Белла сдерживала крики, отрывисто прикрывая рот ладонью, стараясь не создавать лишнего шума; Джейкоб низко вибрировал и тихо стонал, двигался грубо и ненасытно. — Блять, блять, блять! — сквозь сжатые зубы выцеживал Джейкоб, достигнув практически нечеловеческой скорости движений, вдалбливаясь в неё снизу. Она просто потерялась в пространстве, закатывая глаза и жмурясь; его рука сомкнулась кольцом вокруг её шеи, и она могла лишь догадываться, каким магическим образом он сдерживался, чтобы не задушить её или просто элементарно не причинить боль. Вторая ладонь продолжала надавливать на вершину клитора, неминуемо приближая к разрядке с каждым рваным движением. — Боже… я… я… — она не успела сформулировать мысль — мышцы начали отрывисто и неконтролируемо сжиматься, а всё тело затряслось крупной дрожью от мучительного, сладостного оргазма. Она потеряла опору, упав лицом в одеяло — её продолжало трясти, пока Джейкоб производил последние неритмичные толчки сзади. Спустя пару мгновений он кончил, обрушившись ей на спину в протяжном низком стоне. Он поцеловал её в выпирающую линию позвоночника, заключил в крепкие объятия. Мягко уложил её боком и пристроился рядом. Уткнулся ей в шею и нежно потёрся носом. Это так сильно контрастировало с его диким поведением секундами ранее, что казалось, словно в нём поочерёдно сменяли друг друга две противоположные личности. Может, так действовал волк? Или невыносимая жестокая агония, затаившаяся в темноте комнаты, что незаметно подбиралась к их переплетённым обнажённым телам, медленно впуская свой яд в пропитанный нежностью воздух. — Я так устал, Беллз, — прошептал Джейкоб ей в волосы. — Надо поспать, милый, — нежно промолвила она, повернулась к нему лицом и подцепила рукой край одеяла, накрывая их обоих почти с головой, словно хотела спрятать от всего мира. Она прекрасно понимала, что он говорил о совершенно другой усталости. О той, которую не утолишь даже сутками, неделями здорового сна. Она чувствовала то же самое, но высказать это вслух сейчас казалось кощунством. — Да, — тихо отозвался он, сглотнув. Его челюсти сжались, а глаза быстро заморгали. Он издал шипящий вздох в попытке сдержать эмоции. — Надо. Все их последние встречи были насквозь пропитаны горько-солёной влагой, на которую они оба уже перестали обращать внимание — настолько привычным стало это безысходное душераздирающее состояние. Слёзы поблёскивали на лицах обоих в синеватом уличном освещении, но они не предпринимали никаких попыток их спрятать. Сегодня они оба вырвали с мясом души друг друга на общее обозрение, поэтому скрывать что-либо больше не имело никакого смысла. Они долго лежали в обнимку, прислушиваясь к неровному дыханию друг друга. Оба не решались закрыть глаза в страхе упустить это ускользающее мгновение. Белла поглаживала его скулы дрожащими руками в тщетной попытке успокоить его. Их обоих. Джейкоб сдался первым, медленно сомкнув тяжёлые влажные веки. Его руки обвили её спину, с силой прижимая девушку к горячему телу — так, будто бы он хотел навсегда впечатать её в себя, растворить в себе, сделав их единым целым. Будто бы мог насильно заставить древнюю магию работать в их пользу. Она бы отдала всё на свете, чтобы это было возможно.  

***

Она знала, что он ушёл, ещё не открыв глаза. Тепло его тела ещё сохранилось в постели, очень заметно контрастируя с прохладным утренним воздухом. Белла потёрла глаза, сонно потягиваясь. В этот раз она не проснулась от его ухода, и ей стало очень досадно: сейчас она бы отдала всё на свете, чтобы хоть немного прояснить для себя, что сейчас между ними происходило. Изменила ли что-либо прошедшая ночь? Могло ли между ними теперь вообще хоть что-либо измениться? Разумеется, помимо того, что уже было утеряно безвозвратно? Ещё несколько минут она обдумывала произошедшее прошлой ночью, самоотверженно борясь с то и дело накатывающей сонливостью. То, что произошло между ними в тот день, когда он сообщил о запечатлении Пола… Тогда он, совершенно определённо, собирался с ней расстаться. Возможно, если бы не тот внезапный взрыв ярости и его пугающие последствия, он бы так и ушёл, поставив однозначную точку между ними. Но он вернулся. Прошлой ночью они настолько сблизились… Могло ли это повлиять на его решение? Или же он не остался с ней до утра именно по причине того, что их близость ничего не изменила, ничего не значила? Свет за окном какой-то странный… Белла медленно подошла на голых цыпочках к окну. Солнце стояло гораздо выше, чем должно было… — О господи! — воскликнула она. — Опоздала! Она в панике заметалась по комнате, попутно забрасывая вещи в рюкзак. После двух дней самовольных пропусков это было просто идеальным способом ухудшить своё и без того шаткое положение хорошистки с претензией в отличницы. Она продолжала суетливый забег по спальне, натягивая на себя первые попавшиеся вещи: какая-то непонятная голубая водолазка, неизвестно сколько провалявшаяся на стуле, джинсы, белый вязанный оверсайз-свитер. Не важно, она потом проверит, сочетаются ли между собой эти вещи. Белла боязливо взглянула на часы: они показывали 9:43, а это значило, что она пропустила уже два урока. Она залетела в ванную, поспешно умылась, почистила зубы, разгладила расчёской непослушные спутавшиеся волосы, но толку в этом было не много: после ночи с Джейком прическа была безнадёжно испорчена. Она раздосадованно вздохнула и замотала их в небрежный пучок, который даже выглядел вполне симпатично, если бы не полностью измождённое лицо его носительницы. Она выглядела лучше, чем всю неделю до этого: на щеках появился румянец, синяки под глазами стали меньше, кожа из мертвенно-серой превратилась в просто мертвенную. Губы были красными и немного опухшими благодаря стараниям Джейкоба, что выглядело, в целом, неплохо — будто добавляло ей живости. Выскочив из ванной, она на лету подхватила вещи. Она всеми силами старалась успеть хотя бы на те несколько уроков, которые остались по расписанию. Прошедший вечер выдался до такой степени насыщенным, что она даже забыла поставить будильник. Время для неё стало одновременно настолько незначительным, насколько и беспросветно, мучительно, безнадёжно меняющим абсолютно всё на свете. Девушка заехала на безлюдную, но почти полностью заполненную машинами школьную парковку. Все уже, разумеется, давно были на уроках. Погода, наконец, напоминала типичный Форкс: пасмурный, влажный, дождливый, серый. Под стать её настроению — такому же серому и дождливому. Она выскочила из пикапа, схватив сумку, и направилась ко входу в здание, еле передвигая ногами от волнения: она ещё никогда не опаздывала настолько сильно. Забежав в класс, тяжело разговаривая от одышки после бега, она извинилась перед преподавателем, и получив недовольный взгляд и разрешение войти, быстро проследовала на своё место. На неё сразу обернулась Джессика, сидящая впереди. — Белла Свон опаздывает в школу? Что-то новенькое! — шёпотом произнесла она с хитрой улыбкой. — Поздно легла. Будильник поставить забыла, — почти не соврала. — Весёлая ночка? — Джесс изогнула бровь, указывая куда-то в район её шеи. Та непонимающе махнула головой, одними губами спрашивая: «Что?» Джессика порылась в сумке и достала небольшое зеркальце, протянула его Белле, всё так же хитро ухмыляясь. Она направила зеркало на место, куда указывала одноклассница, и в ужасе округлила глаза. На шее Беллы, чуть выше левой ключицы, красовался большой бордовый засос. Вспоминая прошедшую ночь… На самом деле, было удивительно, что из видимых повреждений осталось только это — они буквально сожрали друг друга заживо. «Твою мать, Джейкоб Блэк!» — мысленно выругалась Белла. Она с негодованием вздохнула. Почему ей не пришло в голову хотя бы на секунду дольше задержать взгляд в зеркале перед выходом? Нормальные люди ведь так по утрам и делают? Нормальные люди… ха-ха. — Джесс, а у тебя нет… — она в панике выуживала из памяти названия предметов косметики, которыми сама пользовалась крайне редко. Как-то оправдываться и лихорадочно искать объяснения не имело никакого смысла. — Ну там, тональника или… — Белла густо покраснела от с силой накатываемого смущения. — На перемене идём в женский туалет, — Джессика заговорщически подмигнула. — Спасибо… — выдохнула она с облегчением. Стэнли всегда довольно добродушно относилась к Белле, если не была рядом с Лорен, которая испытывала особую «любовь» к Свон. Возможно, даже металась между желанием оставаться подругой для них обеих… По-своему. Когда прозвенел звонок, девушки быстрым шагом направились в туалет. Белла аккуратно прикрывала засос рукой, и его совершенно точно не было видно, но она всё равно готова была поклясться, что на неё все пялились. Она закрыла глаза, надеясь, что ей показалось, но когда открыла, на неё всё также смотрели почти все, кто находился в школьном коридоре. Социальная тревожность моментально повысилась до своего исторического максимума. — Я как-то не так выгляжу? — тихо спросила Белла, продолжая настороженно озираться по сторонам. — Ну, растрёпанная, слегка помятая… В целом, ничего особенного, — пренебрежительным тоном проговорила Джессика, словно это было совершенно не тем вопросом, к ответу на который она готовилась. — Слушай, мне надо будет тебе кое-что рассказать… Тебя не было с утра, вся школа уже в курсе… Неужели прямо сейчас Белла выглядела как человек, которого интересует новая школьная сплетня? Неужели она вообще хоть когда-то так выглядела? — Ага, да, чуть позже, Джесс… Они поспешно зашли в туалет, захлопнули дверь, убедившись, что ещё никто не успел устроить здесь традиционные сборища между уроков, как часто бывало, и обосновались около зеркала на несколько бесконечно долгих минут, пока Джессика помогала Белле скрыть огромное бордовое свидетельство вчерашнего преступления лёгкими, похлопывающими движениями пальцев по коже. Тон Стэнли сильно отличался от её собственного: разумеется, мало кто мог похвастаться настолько бледной, почти зелёной кожей. Сейчас, в тусклом холодном освещении, она даже практически сливалась с бледно-зелёными школьными стенами. Но, по крайней мере, яркий синяк бросался в глаза всё меньше и меньше с каждым новым слоем тонального крема, и до конца учебного дня этого было вполне достаточно. Свон сверлила скучающим взглядом стены туалетной комнаты: белая плитка с почерневшими межплиточными швами, какие часто бывали в старых больницах. Лампа, постоянно моргающая с громким характерным шумом, начинала действовать на и без того уже расшатанные нервы. Джессика напряжённо прочистила горло и заговорила с какой-то неубедительной жизнерадостностью: — Готово! Теперь ни у кого не возникнет никаких… — Отлично! То, что нужно! Я — твоя должница, Джесс! — перебила её Свон, бросив небрежный взгляд на своё отражение в зеркале, и схватила рюкзак, который оставила на сером кафельном полу под раковиной. — Подожди минутку! Сегодня с утра… не поверишь, что я увидела… — не унималась подруга, поспешно собирая разложенные перед зеркалом вещи. — Слушай, сейчас будет звонок, а я и без того пропустила уроки, не хочу опаздывать снова… — суетилась Белла, игнорируя настойчивые попытки Стэнли остановить её. И чего она привязалась? Страсть Джессики к сплетням ещё никогда не раздражала её настолько сильно. Она просто катастрофически ненавидела опаздывать. — Знаю, Белла, но, думаю, ты точно захочешь знать… Они распахнули дверь, и в туалет, совершенно игнорируя присутствующих, ворвалась толпа девушек двумя курсами младше, почти сбив их с ног, громко хихикая и используя много нецензурной лексики. Белла никогда не понимала, почему подростки изо всех сил старались быть столь вызывающими. Ей, напротив, всегда хотелось быть как можно более незаметной и невидимой — как жаль, что её появление в Форксе привело к абсолютно противоположному результату. — Что? Я ничего не слышу, нужно выбраться отсюда! — Белла пыталась перекричать шумных девчонок, пробираясь сквозь толпу на спасительный дневной свет, доносящийся из коридора. — Да тише вы! — возмущённо гаркнула Джессика, расталкивая локтями недовольных таким грубым поведением школьниц. — Стой! Я просто хотела предупредить тебя, что… — почти кричала она, всё так же упорно стараясь догнать одноклассницу. Девушка не успела договорить. Белла подняла голову, выйдя из женского туалета под крики и хохот малолеток, и застыла посреди коридора, перестав чувствовать ноги. Внутри неё с грохотом оборвались тросы, удерживающие мнимые остатки самообладания. Она в тот же самый миг напрочь забыла, куда так спешила секундами ранее. Она забыла, кто шёл за ней. Забыла, где находится. Она забыла собственное имя. — Вот... как раз об этом, — неуверенно произнесла Джессика, опустив голову и поджав губы.  

***

Сначала Белла решила, что это очередная галлюцинация. Но уж какая-то слишком яркая… Потом она заподозрила, что совсем уже бредит. Не может быть так… реалистично! Её видения никогда не были такими правдоподобными. Раньше она всегда была способна различить реальность и фантазии воспалённого разума. Она лихорадочно хлопала глазами, разинув рот, как рыба, выброшенная на берег; её сердце упало куда-то в желудок, бултыхалось, вызывая чудовищную тошноту, и отдавало оглушающим гулом в ушах; ладони вспотели и стали неприятно липкими. Лоб покрылся испариной. Он стоял всего лишь метрах в пятнадцати от неё, такой же божественно, нечеловечески красивый, каким она видела его в последний раз. Стоял, поддерживая одной рукой лямку рюкзака, сжав вторую в кулак, в неестественно прямой, натянутой позе. Словно встреча с ней тоже была для него неприятным сюрпризом. Он буравил её золотистым взглядом уже около минуты, ни разу не моргнув. Наверняка, со стороны они оба выглядели, как больные на голову. Белла ощущала лишь то, что близка к падению в обморок. Либо к тому, что её вырвет прямо на всё ещё стоящую рядом Джессику. Голова болезненно кружилась, в висках пульсировало, сердце разогналось до скорости света, разрывая грудную клетку в труху. Паника причиняла ощутимую физическую боль. Может, она прямо сейчас умрёт, и будет хорошо. Да, именно этого она сейчас больше всего и хотела. Просто исчезнуть, чтобы больше никогда не пришлось чувствовать ничего подобного. Её первая любовь, причина глубокой депрессии, разделившей жизнь на до и после; причина чудовищных кошмаров, причина, по которой она больше никогда не сможет никому довериться полностью. Он стоял прямо перед ней, во плоти, самый что ни на есть настоящий, их взгляды были крепко соединены, будто бы ничего не поменялось. Будто не проходили эти кошмарные семь месяцев, будто он не разрывал ей сердце на кровоточащие ошмётки, плюнув в лицо разъедающим ядом безразличия и безапелляционного равнодушия. Будто прямо сейчас за окном увядающий сентябрь, и она идёт по школьному коридору с улыбкой ему навстречу, всё ещё думая, что он — её единственная судьба, её будущее, её величайшая, способная преодолеть любые преграды любовь: наивная, глупая девочка. — Белла, да не пялься ты так! Ты в порядке? — прошипела ей на ухо Джессика, всё ещё завороженно наблюдающая за развернувшейся сценой. Голосом она выражала крайнюю обеспокоенность, но в её глазах загорелись огоньки нездорового восторга, что указывало на то, что сейчас она с удовольствием бы захватила камеру и попкорн, получая истинное наслаждение и новый повод для будущих сплетен. Словно смотрела новую серию любимого сериала. — Прости, я думала, что успею предупредить тебя… Вся школа с самого утра на ушах, только и болтают о том, что Каллены… Пронзительный школьный звонок неожиданно заставил их обоих вздрогнуть. Он, словно магией превратившись из неподвижной статуи обратно в живое существо, тряхнул головой и мучительно медленно, отмеряя каждый шаг, двинулся в их направлении. Неизвестно, что ударило Белле в голову: адреналин, который сейчас бешено гулял по её венам, или семимильными шагами надвигавшийся нервный срыв, или же обычная глупость, внушившая ей, словно она способна была убежать от вампира. Но она молниеносно рванулась прочь. Зашагала в противоположном от него направлении, к спасительному выходу из школы, спотыкаясь, заплетаясь ватными, трясущимися ногами, маниакально хватая ртом воздух. Ей было плевать, что сейчас думает о ней Джессика. Скорее всего, ошарашенно крутит пальцем у виска и уже мысленно готовит стенд-ап, разумеется, слегка приукрашенный, с которым выступит перед друзьями на перемене в столовой, стреляя искромётными шутками в сторону того, как Белла Свон убегала по коридору от своего бывшего. Плевать, что подумают остальные зеваки, в огромном количестве оставшиеся после звонка ради того, чтобы понаблюдать за разворачивающейся драмой за неимением хоть какого-либо иного развлечения в небольшой школе маленького скучного городка. А особенно плевать, что подумает он сам. Если он вообще настоящий. Может, у неё действительно уже поехала крыша. Если это так, она бы даже не удивилась. Почти перейдя на бег, Белла направилась прямо к машине. Она всё равно уже везде опоздала и пропустила достаточно уроков. Наверное, ничего страшного, если она прогуляет весь оставшийся день. Хуже уже не будет. Хуже уже вообще невозможно. Она залезла в салон, захлопнула дверцу и даже не успела вздохнуть, как вдруг истерично взвизгнула, беспомощно вскинув руки в воздух. Сердце резко споткнулось с разбегу, по телу пробежала волна леденящего ужаса. Рядом с ней на пассажирском месте сидел Эдвард Каллен. — Здравствуй, Белла. Есть минутка?