Перед падением

Джейк ушёл на охоту четыре дня назад. Какие-то слишком неаккуратные, несвойственные Виктории следы (но, тем не менее, безошибочно принадлежавшие ей по запаху), были замечены стаей накануне. Слишком легко замечены, слишком небрежно оставлены. Но, при всей подозрительности ситуации, стая всё же не могла оставить такие очевидные отметины без внимания. Даже если они хотя бы на секунду допускали, что это ловушка. С тех пор Белла четыре раза просыпалась в холодном поту, измученная всё теми же кошмарными образами, что и раньше. Они преследовали её каждый раз, когда она проваливалась в сон, но никогда не ощущались знакомыми. Каждый раз, как в первый. Кроваво-красные глаза Виктории. Безжизненные глаза волка-Джейкоба. От этих видений хотелось оторвать веки глаз собственных — просто для того, чтобы они больше никогда не посмели сомкнуться. С тех пор Белла съела пару обедов и один ужин, который растянула на несколько вечеров. Когда девушка нервничала, она практически не могла есть: пища просто теряла вкус, превращаясь в вязкую резину, вызывающую тошноту, и её невозможно было пережёвывать. С тех пор Белла каждый вечер готовила ужин Чарли, выискивая любой предлог не ужинать с ним вместе. «Я перекусила в школе.» «Я была такая голодная, что поела до твоего приезда.» «Я заехала к Анджеле после уроков, мы заказали пиццу.» «Мне разонравился бекон.» Она пыталась отвлекать себя повышенным количеством домашних и дополнительных заданий, как делала это постоянно во время своей недавней депрессии, но тогда она просто заполняла этим бесконечную пустоту, а сейчас вместо пустоты она, напротив, ощущала слишком много всего и сразу. Прежние, настолько знакомые и привычные, что уже даже вполне комфортные модели поведения больше не работали. Это ощущалось, как момент, когда мама сгребала в охапку такое маняще тёплое, успокоительно уютное одеяло, унося его подальше от кровати, потому что ты всё никак не хотела вставать утром в школу — и теперь ты лежишь в отвратительном утреннем холоде и полном отчаянии. Она точно знала, что в тот вечер всё изменилось. Тогда, лёжа в полусонном состоянии на стороне кровати, которую всегда занимал Джейкоб, она лихорадочно прислушивалась к его тихой ходьбе. Он вышел из комнаты, и сначала она решила, что он зачем-то решил уйти через дверь, но спустя какое-то время он вернулся и начал чем-то шуршать, хрустеть и звенеть. Через пару минут до неё дошло, что он ликвидирует погром, который устроил. Что ж, хорошо, что ей не придётся решать ещё и эту проблему. По ощущениям прошло минут пятнадцать, а может, и полчаса, пока всё не затихло. Она стала прислушиваться сильнее — неужели он просто тихо ушёл? Но, наконец, послышался шелест, звон осколков и скрип отодвигающейся оконной рамы. Снова тишина. Он ещё здесь? Она набирает в лёгкие кислород и не говорит — скорее, хрипит: «Увидимся у окна, Джейк.» После этого он ушёл, не проронив ни слова. Она просто хотела показать ему, что простила его. Что ей было нечего прощать изначально. Хотела чётко обозначить, что ничего не кончено, что она будет ждать его, как всегда. Что они обязательно что-нибудь придумают. Она знала, что он будет себя ненавидеть. Она видела его слёзы — на вкус они были, как бездонное солёное море ненависти к себе. В ванной они оба оплакивали то, что уже никогда не будет прежним. На следующий день после того, как он ушёл, она не знала, с чего начать. Не знала, придёт ли он к ней сам, или ей придётся его разыскивать. Поджидать у дома, ночевать на их месте на пляже, переехать к Эмили с чемоданами — всё, что угодно, лишь бы добиться разговора. Она знала Джейкоба также хорошо, как себя, поэтому была практически уверена в том, что он будет избегать её. Знала, что ей придётся приложить немало усилий для того, чтобы заставить его выслушать. Она твёрдо определила для себя, что не даст ему всё разрушить. То, что они оба построили за этот месяц, стало для неё жизненно необходимым. Она не осознавала этого ровно до того момента, пока не поняла, как всё на самом деле было хрупко — пока не увидела своими глазами, не прочувствовала на собственной шкуре — ей-то всегда казалось, словно Джейкоб был самой постоянной из её переменных. Вместе с мебелью из её комнаты вдребезги разлетелось то шаткое равновесие, трещину в котором они оба старательно игнорировали, выполняя на нём самые изощрённые танцевальные па с завязанными глазами. С самого начала она знала, что всё закончится — чем всё закончится — но в итоге оказалась совершенно к этому не готова. Просто… не сейчас. Он был нужен ей, нужен до такой степени, что при одной мысли об этом хотелось забиться в угол и рыдать, как беспомощная маленькая девочка. Но в этот раз, очевидно, предусматривалась совершенно иная тактика. Сейчас она больше, чем когда-либо, испытывала необходимость быть сильной. Она будет бороться за них, она сама сделала выбор быть с ним до того момента, пока это не станет невозможным. Он хотел, чтобы она приняла на себя ответственность — она, наконец, поняла, что это на самом деле значит. Однажды она уже вернула его, когда он настойчиво пытался оборвать их связь, и совершенно определённо сделает это снова. С этим непоколебимым намерением Белла поехала к Эмили. Она знала, что ехать в дом Блэков было бы не лучшим решением, поскольку в прошлый раз, когда Джейкоб пытался избегать и игнорировать её, Билли изо всех сил прикрывал сына, рассказывая ей сказки о его бесконечной болезни, отъездах за город с друзьями и огромной горе домашних заданий. Сейчас ситуация была совершенно иная: Белла знала правду о Джейкобе, она даже стала своеобразной частью огромного семейства оборотней, и Билли был рад их отношениям, как и Чарли; но всё же, если Джейк запретит отцу контактировать с ней, он будет на стороне сына, и понять его не сложно. Поэтому — Эмили. Когда Белла — неухоженная, истощённая, с перевязанной рукой и горящими маниакальным безумием глазами ворвалась в деревянный домик, где всегда, даже в такой день, пахло вкуснейшей выпечкой и домашним семейным уютом, ни одного оборотня там не оказалось. Эмили поспешно объяснила ей, что ночью стая отправилась по свежему следу Виктории — слишком очевидному следу. Невеста Сэма не находила себе места и относилась ко всему происходящему с явным скептицизмом, что моментально передалось Белле воздушно-капельным путём. Они обе прекрасно осознавали, что ничего не могут сделать. Во всём этом нескончаемом сверхъестественном кошмаре у них была важнейшая роль, и она заключалась в том, чтобы сидеть на месте и покорно ждать возвращения своих мужчин — живыми, покалеченными, мёртвыми — любыми. Они обязаны были принять абсолютно любой исход. Белла осталась с Эмили на весь день — помогала с готовкой, уборкой, стиркой. Они вместе ухаживали за садом, осматривали дом на предмет того, что можно бы было залатать и наладить. Периодически Янг бросала косые взгляды на перебинтованное запястье Беллы, но ни разу не задала ни одного вопроса вслух. К вечеру к их скромной женской компании присоединилась Ким — девушка Джареда, которая точно также не могла вынести отсутствия любимого в одиночку. Она оказалась весёлой хохотушкой с очаровательной лучезарной улыбкой. Белла рассчитывала на то, что к ним заглянет и Рейчел — ей не терпелось познакомиться с сестрой Джейкоба — но Эмили объяснила, что та не слишком-то часто к ним заглядывает, всё ещё обременённая огромным количеством учёбы, которую оставила ради отъезда. Вечер подходил к концу, нервы были на пределе — но никто из стаи так и не объявился. Белла осталась ночевать у Эмили, та не задавала лишних вопросов и прекрасно понимала её желание. Она и сама не была похожа на себя от волнения, хотя, казалось бы, давно должна была привыкнуть к подобному — она варилась во всём этом дольше всех. Но, судя по всему, смириться с тем, что твой любимый человек ежедневно рискует жизнью не представлялось возможным ни через год, ни через пять, ни через десять. На следующий день они не вернулись. Эмили убедила Беллу поехать домой и клятвенно заверила, что сообщит ей о возвращении Джейкоба — захочет он этого, или нет. Янг снова поняла Беллу без лишних вопросов. Она знала всё с самого начала — она буквально её предупреждала. Следующие несколько дней прошли будто в каком-то магическом трансе. Она плавала по дому, как приведение, на автопилоте выполняя привычные действия вполсилы. Пропустила пару дней в школе и магазине Ньютонов, сославшись на плохое самочувствие — Чарли достаточно доверял обычно прилежной в учёбе дочери и не стал вмешиваться. Белла несколько раз садилась за стол, полная решимости прочитать заданную по литературе книгу «Тристан и Изольда», которую мистер Берти, их преподаватель, задал с целью сравнения с «Ромео и Джульеттой», которую они проходили в начале года, заметив, что произведение снискало определённый успех в классе, выражавшийся в эмоциональных обсуждениях и спорах на переменах, а также с целью разнообразить школьную программу. Выбор произведения для школьной программы был довольно странный, но Белла подозревала, что всему виной трогательная одержимость преподавателя средневековыми историями о трагичной любви. Она однажды заметила, как он украдкой утирает слезу во время просмотра фильма «Ромео и Джульетта», который он разделил на два урока, чтобы было время для обсуждения с классом конкретных сцен. Когда Белла доходила в произведении до момента зарождения трагичной и обречённой великой любви, она захлопывала книгу, не в силах заставить себя пережить такие знакомые ей ощущения. Она знала, чем заканчивается история, и не видела необходимости удостоверяться в том, что героев ждёт несчастливый конец. Кажется, несчастливый конец вообще ждёт любую безумную страстную любовь: ведь даже если люди проживают целую счастливую жизнь вместе, рано или поздно один из них всё равно умирает, причиняя второму несовместимые с жизнью страдания. Если, конечно, вы оба не обладаете бессмертием — но такая роскошь более Белле была недоступна, да и никогда не была, если уж рассуждать начистоту. «Даже не вздумай размышлять о смерти. Он вернётся целый и невредимый, и снова будет тебя смешить, раздражать, выводить из себя, как всегда это делал» — приказала сама себе девушка, вздохнула, устало потерев переносицу, и закрыла книгу, даже не сделав закладку — она не собиралась возвращаться к моменту, на котором остановилась. Она собрала вещи, которые оставила на столе, аккуратно сложила в сумку, повесила её на плечо. Убрала тарелку с завтраком, к которому в очередной раз почти не притронулась. «Когда Джейк вернётся, он скажет, что я опять похудела» — недовольно заключила Белла мысленно. Позитивное мышление! Ну же, ты справишься! Она и сама не любила терять килограммы. В основном её вес был стабилен, но в периоды стресса и переживаний она переставала есть, что моментально отражалось на её внешнем виде: волосы тускнели, путались, лицо становилось острее, что лишало её хоть какой-то миловидности, которой и без того в Белле было не слишком много, по её личному мнению. Цвет лица угасал, становясь прозрачно-зеленоватым; пропадал тот самый «фирменный» румянец, почему-то очень любимый всеми, кроме неё самой, поскольку он с потрохами выдавал все реакции её разума и тела, которые она так мечтала скрыть от окружающих: смущение, стыд, взволнованность, возбуждение. «Открытая книга» — да, вот, чем она являлась. Никакой обольстительной загадки, томительной интриги — сплошная предсказуемая заурядность, умноженная на смертельную скуку в квадрате. Во времена депрессии она вообще была похожа на ходячий труп: мертвенно-бледная, худая — она бы даже походила на вампира, если бы обладала хоть толикой той божественной красоты, которой могли похвастаться её старые знакомые. Пятый день без вестей о Джейке. Среда. Белла в очередной раз тяжело вздохнула, выходя из дома. Она безостановочно перебирала в ладони фигурку рыжего волка, свисающую с браслета, даже когда изо всех сил вжимала пальцы в руль, как в спасательный круг в открытом океане — за последние дни это превратилось в её очередной дурацкий ритуал. Так она будто бы ощущала, что частица Джейкоба рядом — словно между ним и его маленькой копией была какая-то незримая связь — провод, раз за разом безостановочно передающий одно и то же отчаянное сообщение. Как на азбуке Морзе будет: «Пожалуйста, возвращайся живым»? Городок окутал сильнейший утренний туман за последнее время, но сквозь облака пробивались едва ощутимые солнечные лучи, прорезавшие густое молоко, разлившееся в воздухе. «Хотя бы не противный дождь» — вполголоса пробурчала Белла, открывая дверцу пикапа. На большой перемене она, как обычно, сидела за общим столом с привычной компанией одноклассников, но, по давней вредной привычке, не особо вникала в оживлённые разговоры, лишь изредка рассеянно вылавливая обрывки фраз, просто, чтобы примерно понимать суть, если к ней вдруг кто-то решит обратиться лично. —… да Человек-Паук твоего Венома по стенке размажет как нехуй делать!.. — Посмотрим, вот выйдет третья часть — думаю, он здорово ему наваляет! — … конечно, он же главный герой, у него сценарная броня! Скукота — сто раз видели!.. —… а что, уже известна дата выхода?.. — Говорят, не раньше 2007… —… я считаю, Бэтмен бы их всех размотал, хоть у него и нет никаких мутаций, чисто крутой богатый чувак… — Дебил, во вселенной Паука нет Бэтмена!.. — Белла, ты здесь? Тихий голос выдернул Беллу из ступора. Она резко заморгала, фокусируя зрение, и повернулась в сторону, из которой доносился звук. Анджела, как и в прошлый раз, смотрела на Беллу мягким, участливым, слегка обеспокоенным взглядом. Как хорошо, что там не было жалости, иначе она бы просто рассыпалась. — Э-э… Да, прости. Задумалась, — небрежно покачала головой Белла, украдкой оглядывая друзей, проверяя, заметил ли кто-то ещё, что стол перед ней буквально дымится от того, что она прожгла в нём дыру своим неподвижным тяжёлым взглядом. Кажется, нет. Все были увлечены оживлёнными беседами. Или просто давно к ней привыкли и не придавали её постоянным уходам в себя никакого значения. Все, кроме Анджелы, естественно. — Просто… скоро звонок, а ты не притронулась к обеду… Подумала, вдруг ты забыла, что в организм должны поступать питательные вещества, — произнесла она шутливым тоном, маскирующим беспокойство. — Ты ведь уже чувствуешь себя лучше? Ну, после отравления? Белла недоумённо нахмурилась. Отравления..? Точно. Отравление. Так она и объяснила своё двухдневное отсутствие в школе. — Да, всё уже хорошо. Съела что-то… несвежее, — Белла смущённо улыбнулась и густо покраснела. Она ненавидела врать. — Нет, дело не в этом, я просто… Переживаю кое-за кого, — она пожала плечами, вертя в руках яблоко с таким пренебрежением, словно оно являлось чем-то несъедобным. — За «лучшего друга» Джейкоба, полагаю? — Анджела поправила пальцем очки, и по привычке немного сгорбилась. — Ну, я… — она задумалась о том, насколько открыто могла говорить о ситуации. — Да, за него. Он… уехал, в э-э… командировку… Она быстро поняла, что только что завязала новый узелок бесконечной паутины собственной лжи, но забрать слова обратно было уже невозможно. — Командировку? Разве ты не говорила, что он в десятом классе, или я что-то..? — Анджела задумчиво нахмурила брови, явно стараясь выудить из закоулков памяти любую информацию, которой владела. — Э-э… ну да, но они в резервации начинают… рано работать, знаешь… Помогают развивать поселение, защищать его от диких животных... экология и всякое такое... Типа дружина, — она с фальшивой уверенностью кивнула головой и нервно сглотнула. Отборнейшая бредятина! — Я не знаю, если честно, как это правильно называется... поэтому называю командировкой. — О… понятно… Белла облегчённо выдохнула, когда не опознала в лице подруги признаков каких-либо подозрений или сомнений в её нескладной истории. — И что, командировка… опасная? — Ну, в общем-то… ничего такого, но он не звонил четыре дня, и я просто… — она прервалась, понимая, что задыхается от волнения. — Эй, всё будет нормально. Он позвонит. Это же всего лишь командировка. Должно быть, там нет связи, если это далеко от резервации. — Да, думаю, ты права, — Белла опустила глаза и силой выдавила кривую полуулыбку. Эх, Анджела, если бы ты только знала, что проблемы со связью были самой меньшей из её бед… Как минимум, потому, что у Джейка вообще не было телефона. А как максимум… В голове у Беллы снова возник яркий образ из самых чудовищных кошмаров. Джейкоб в человеческом обличии, весь в крови, с разорванной кожей… Джейкоб в пушистой шкуре волка лежит на земле с открытыми, потухшими глазами, в которых больше никогда не загорится жизнь… В груди ударом молнии раздалась резкая боль, сдавливающая рёбра, словно огромная дыра, разрастающаяся прямо на глазах. Белла машинально обхватила себя руками. Старая добрая привычка с «тех самых» времён — петля замкнулась, и время обратилось вспять. Кровь, кровь. Слишком много крови. — Эй, народ! — послышался неприятный высокий голос, который мог принадлежать лишь одному человеку, такому же неприятному. — Я собираю вечеринку в пятницу, предки уезжают! Наконец-то... Вы все приглашены, конечно же. Передайте, кому сможете, хочу собрать побольше людей со школы! — Мэллори широко улыбнулась, и гордо вздёрнула подбородок с таким видом, будто оказала всем огромную честь. За столом действительно проскользнуло радостное оживление. Все стали громко обсуждать детали предстоящей тусовки: кого стоит звать, а кто автоматом попадал в стоп-лист, какой планировать дресс-код, какое будет количество алкоголя, какая музыка. Эрик радостно воскликнул, что притащит свою коллекцию дисков и возьмёт на себя почётную роль диджея, на что Лорен натянула кривую фальшивую улыбку, явно намекающую на то, что этого не случится. Белла снова погрузилась в ступор, как в кокон, потому что идти ни на какую тусовку она точно не собиралась, отчего обсуждение деталей предстоящего события стало ей совершенно неинтересно. — А ты пойдёшь, Аризона? — как бы между прочим бросил Майк, словно ему было совсем безразлично. Джессика заметно напряглась, изо всех сил стараясь не подавать виду — она, наверняка, имела какие-то планы относительно воссоединения с Майком на этой вечеринке. — Ну… я, вроде как, не… — Белла не успела договорить. — О-о-о, всё бы отдал, чтобы увидеть дочку шерифа подбухнувшей! Представляю, сколько там чертей, в этом тихом омуте! — восторженно прогудел Тайлер, хитро подмигивая, и Лорен не удержалась от убийственного взгляда в их сторону. — Точно, приходи, Свон! И приводи своего этого парня, Джейкоба! Крутой мужик! — подхватил Йорки, и если бы Белла не знала, что он встречался с Кэти, девчонкой из десятого, она бы точно задалась вопросами относительно его странной одержимости мускулистыми индейцами на раритетных байках. При упоминании Джейкоба Ньютон закатил глаза. Насколько же очевидно и открыто все сидящие за столом демонстрировали свои чувства! Белла уже забыла, что общаться с людьми, на самом-то деле, довольно просто. У обычных людей всё всегда было написано на лице, словно разноцветными чернилами на контрастно белоснежной бумаге — только и успевай читать с листа, как ноты. — Мне стоит начинать ревновать, Эрик? — дежурно отшутилась Белла, стараясь сменить тему. — О, поверь, Свон, если наш малыш Йорки встанет между вами, у тебя не будет ни единого шанса! — весело фыркнул Тайлер. Все за столом захихикали. Эрик смущённо хохотнул пару раз со всеми, но вскоре затих и опустил глаза, отчего Белле стало некомфортно и немного совестно. Прозвенел звонок, все начали подниматься из-за столов, с гулом двигая стулья по кафелю. — Я бы хотела, чтобы ты пошла, Белла, — улыбнулась напоследок Анджела, и энергично зашагала к выходу. Свон была благодарна за то, что подруга не стала её уговаривать, ведь отказать лично ей было бы куда сложнее. Остальные уроки пролетели довольно быстро, по большей части из-за того, что Белла всё время пребывала в полусонном состоянии, не имея никаких моральных и физических сил сосредоточиться. Остался последний урок, который она просто высиживала, не обращая внимания на монотонную речь преподавателя. В окно пробивались всё те же редкие, но самоуверенные молодые апрельские лучи солнца, что и утром. Белла покрутила лежащей на парте рукой, на которую падал яркий солнечный луч. Порез на запястье заживал на удивление быстро, и уже довольно сильно зудел, но она всё ещё мазала его заживляющей мазью и наклеивала сверху широкий пластырь. Цепочка с кулоном-волком ярко блестела и переливалась на свету. Мелкие волоски на её коже подсвечивались жёлтым, и девушка почему-то невольно подумала о коже вампиров и о том, как она мерцала на солнце. Она вспомнила, как блестящая кожа Эдварда, словно высеченная из миллиона алмазов, переливалась, рассыпав блики по всему полю высоко в горах, где они сидели когда-то в той самой прошлой жизни. Интересно, в том месте, где он находится, много солнца? Он также красиво сейчас блистает в его ласковых лучах, как она запомнила? Нет, наверняка, гораздо красивее. Вряд ли скудная человеческая память способна была передать хоть каплю того великолепия. Сейчас Белла уже испытывала не так много боли, думая об Эдварде, как раньше. В основном, благодаря Джейку — хоть повод для благодарности довольно сомнительный. Переживания о долгом отсутствии Блэка и их недавняя драма затмили и вытеснили страдания о прошлом, затолкнув их в самый дальний угол души. Эдвард в порядке, он о себе позаботится. Он вдали от Беллы, а значит, вдали от опасности, которую она притягивала. Как он там говорил ей однажды? «Вампиры умеют отвлекаться.» Должно быть, он там вовсю отвлекается. Звонок. Шаг левой, шкафчики — раз, два, двадцать... Трещина, раз, два, выход. Глаза с надеждой забегали по парковке, цепляясь за любую деталь, напоминающую того, кого она искала. Наткнулись на высокую черноволосую макушку. Сердце ушло в пятки, ладони вспотели — но... Нет. Просто какой-то высокий, черноволосый, смуглый парень. Совершенно чужой и незнакомый. До боли в костяшках сжав в ладони деревянного волка, она зашагала к машине, яростно проглатывая ком зарождающихся слёз.  

***

— Я дома, Беллз! Вкусно пахнет! — крикнул Чарли из прихожей, шурша молниями от куртки и ботинок, и Белла внезапно вздрогнула, словно от пронзительно громкого сигнала будильника в ненавистные шесть утра. Судя по всему, хронический недосып и общий недостаток сил открыли в ней новую суперспособность — спать стоя. В конце концов, хоть в чём-то ведь она должна была быть круче остальных! Она быстро заморгала, потёрла глаза, и принялась активно помешивать макароны ложкой, которая всё это время была крепко зажата у неё в руках. Будь она чуть сильнее — точно бы оставила вмятины. — Ничего особенного, просто макароны. Почти готово, идём! — громко ответила Белла, стараясь сделать голос хоть каплю бодрее. Как будто одного её внешнего вида было недостаточно, чтобы уже сделать однозначные выводы. — Я голоден как волк, поэтому съем всё, что угодно. Сегодня без обеда, в офисе аврал, — Чарли с шумом уселся за обеденный стол за спиной Беллы. Волк. Умеет же отец выбирать выражения! Она с раздражением вытряхивала еду из кастрюли. — Они правда… Вот… Переварила, — недовольно пробурчала девушка, ставя тарелку перед Чарли. Блюдо больше напоминало какую-то несуразную кашу. На своё место она, как обычно, тоже поставила порцию, хотя вряд ли смогла бы сейчас хоть что-то в себя запихнуть. К тому же, еда выглядела совершенно неаппетитно. Может, к возвращению Джейка она тихо и мирно умрёт от истощения, и Виктория, наконец, оставит их всех в покое? — Ты какая-то рассеянная, Беллз. И похудела, — он обвёл её неодобрительным взглядом, указывая на то, что имеет ввиду. Он звучно щёлкнул банкой пива, отчего Белла едва заметно вздрогнула, и опрокинул над разварившимися макаронами упаковку коричневатого соуса, который был призван спасти её кулинарный провал. — Какие-то проблемы с Джейком, милая? — он нахмурился, настороженно ожидая ответ, отправляя первую порцию еды в рот. Да. — Нет. С Джейком… всё в порядке, — Белла запустила руки в волосы, шумно втягивая воздух уже в который раз за день. Будто ей систематически не хватало кислорода от старой доброй дыры в груди, которая давила на лёгкие. С Джейком ведь всё в порядке? Чарли, судя по всему, её ответ устроил, и он всецело увлёкся ужином, опустив глаза в свежую газету. Она закусила губу и отвернулась к окну, перебирая в пальцах фигурку с браслета. За стёклами уже обосновались сумерки, небо медленно гасло унылым серо-синим оттенком; листва, только-только пробивающаяся из почек сочно-зелёного цвета, слегка покачивалась на ветру. Синий и зелёный. Никакого тёпло-коричневого. Даже деревянный волк на запястье при таком освещении приобрёл совершенно иной, холодный оттенок, словно сговорившись со всем окружающим миром. Она вздохнула. Вдруг ветки перед окном резко встрепенулись и зашуршали, стуча по стеклу, словно когти, как в сцене из фильма ужасов. Птицы, раздражённо горланя, взмыли высоко в воздух, покидая насиженные места в кустах и деревьях. Снова всё затихло. Белла зажмурила глаза. Открыла. Вид за стеклом абсолютно без изменений. «Резкий порыв ветра не редкость для весны в Форксе.» — пыталась себя успокоить Белла. Да. Особенно, если в кустах перед домом снуют весенние вампиры. — Ну и погодка, — фыркнул Чарли, не отрываясь от чтения. Могла ли это быть Виктория? Вдруг, по какому-то совершенно невероятному стечению обстоятельств, она смогла обезвредить всю стаю, и сейчас собирается медленно и мучительно расправиться с Беллой? Вдруг её ловушка сработала? Стая ринулась по этому чересчур небрежному следу, оставленному специально, а при встрече с Викторией их поджидало подкрепление, которое расправилось с Сэмом, Полом, Джаредом, Эмбри... Джейкобом? Разорванный в клочья Джейкоб, через труп которого перешагивает мертвенно-бледная рыжеволосая женщина с окровавленным ртом и безумными алыми глазами… Дыхание Беллы сбилось приступом паники — она едва заметно всхлипнула, тут же накрыв рот рукой, вспомнив, что перед ней сидел отец. В голове яростно вертелись тревожные шестерёнки. Почему Виктория продолжала попытки прорваться в город, хотя, очевидно, при живой стае эта цель никогда не будет достигнута? Она — древняя, опытная, хитрейшая вампирша? Раньше Белла была уверена, что всё дело в боли от потерянной любви. В непреодолимом желании отомстить за неё. Это, вероятно, так, но... Она — древняя, опытная, хитрейшая вампирша. Почему она продолжала? У неё был какой-то план. Свон машинально схватила с обеденного стола книгу, которую оставила здесь утром — в твёрдом переплёте, с выгравированными витиеватым почерком буквами: «Тристан и Изольда», с изображением двух молодых людей в средневековых одеждах. Она просто пыталась хоть куда-то деть руки, чтобы заземлить лихорадочный тремор. Это не помогало, и она открыла книгу в первом попавшемся месте. Произведение послушно открылось на странице, у которой был крепко загнут нижний угол. Белла была абсолютно уверена, что не загибала страницу. Она ведь совершенно определённо решила не оставлять закладок, не желая дочитывать эту историю. Она пыталась заставить себя мыслить рационально. Страницы часто загибаются случайно, сами собой. При прошлой попытке чтения девушка довольно грубо захлопнула том — должно быть, произошла именно одна из подобных случайностей.  Дыши, Свон. Раз, два, три, четыре — вдох. Раз, два, три, четыре — выдох. Она опустила глаза в текст. Просто, чтобы удостовериться. Взгляд моментально зацепился за первые попавшиеся строчки.  

«Опасен женский гнев, каждый должен его остерегаться! Чем сильнее женщина любила, тем ужаснее она мстит. Быстро рождается любовь женщины, быстро рождается и ее ненависть, и, раз загоревшись, неприязнь держится упорнее дружбы. Женщины умеют умерять свою любовь, но не ненависть.»

  Она замерла. Перечитала ещё раз.   «Чем сильнее женщина любила, тем ужаснее она мстит.» «Любила.» «Мстит.» Глаза Беллы округлились от ужаса. Стоп. Но это ведь не может быть... Могла ли вампирша проникнуть к ней в дом? Тогда почему просто передала «послание»? Почему не убила? Может... быть может, это всё же случайность? Нелепое совпадение. Страницы часто загибаются сами собой. Она повторяла себе это без остановки. Словно чем больше раз она повторит эти слова, тем быстрее они перепишут существующую реальность. Это всё какие-то глупости. Она просто себя накручивает. Долгое молчаливое отсутствие Блэка без каких-либо новостей и хоть какой-то определённости окончательно и бесповоротно свело беднягу с ума. Резкий стук веток за окном — громче, чем в первый раз. Она бездумно вскочила со стула, шумно отодвинув его к стене, и поспешно устремилась в прихожую, не выдавив из себя ни единого слова. В кровь обжигающей дозой хлынул адреналин. Чарли. Надо увести её от Чарли. Главное, чтобы Чарли не пострадал. Она схватила с вешалки куртку. — Ты куда это на ночь глядя, Белла? А ужин? — недовольно крикнул ей вслед Чарли. — Ты ведь совсем не поела! — Я кое-что забыла в машине, пап! Сейчас вернусь! — как можно более приторным голосом пролепетала Белла, и отчаянно громко хлопнула за собой дверью. Если здесь всё же кто-то был, он услышит, что она покинула дом, и не станет её там искать. «Не вернусь.» — пронеслось в голове. Она зажмурилась и прижалась спиной к входной двери, шумно вдыхая прохладный вечерний воздух. Пора идти. Что ж, бежать сломя голову навстречу отчаянно жаждущему её смерти вампиру для неё не впервые. Поразительно, как история её жизни в последнее время завела новомодную страсть к бездарнейшим самоповторам. Спотыкаясь неуклюже плетущимися по влажной траве ногами, она направилась за дом с целью увести потенциального преследователя глубже в лес. Подальше от Чарли. Если преследователь существовал. Если она окончательно не тронулась умом. Она судорожно улавливала каждый звук. Пение птиц, едва различимый шелест травы, неровные сбивчивые шаги, тихое позвякивание браслета на левой руке. Секунды казались годами, шаги — километрами. Всем телом она резко влетела во что-то неподвижное и твёрдое. Из лёгких с шумом выбило весь воздух, ужас сковал конечности, сделав их деревянными. Белла зажмурилась, из последних сил сдерживая крик. Она оказалась права. Но сейчас всё закончится.   До боли знакомое прикосновение на секунду ввергло её в ступор. Она чуть не потеряла сознание от внезапно накрывшего её счастья и бесконечного облегчения. Тело стало лёгким, словно весило пару грамм, голова закружилась. — Джейкоб! — воскликнула Белла, размахивая руками в воздухе. — Господи, Джейкоб! — она со всей силы набросилась на него, обвив руками его широкую тёплую шею. Он подхватил её за бёдра и поднял на руки. — Грёбанный ты... что б тебя... — хныкала она. Он цел, он в порядке! Почему он такой спокойный? Её просто разрывали эмоции! — Тише, тигр! Надо почаще задерживаться на охоте, раз ты так рада меня видеть! — он сухо усмехнулся, и прижался своим горячим лбом к её — потному, холодному. Должно быть, выглядела она сейчас соответственно своему внутреннему состоянию. — Привет, любимая. — Почаще задерживаться?! — задыхалась она от накативших переживаний. — Любимая?! Ты издеваешься?! Джейкоб Билли Блэк!!! — она задёргалась в его объятиях, колотя по твёрдой груди, и он аккуратно поставил её на землю, убедившись, что она способна твёрдо стоять на ногах. — Почему вас так долго не было? Что... что случилось? Боже, я чуть с ума... Почему ты не... Виктория, она… Она… — тараторила девушка, с каждым словом всё больше возвращаясь к недавней панике. — Всё в порядке. Мы прогнали рыжую пиявку далеко в Канаду. Она не сильно-то сопротивлялась, наверное, давно не навещала там свою дохлую вампирскую мамочку или прочую злоебучую гниль. Надеюсь, теперь она отъебётся, — процедил Джейкоб сквозь зубы. — Прогнали? Но… как же тогда… — неуверенно проговорила она. — Что, Свон? — неожиданно холодно произнёс он, и Белла поёжилась. Она медленно улавливала какие-то неприятные настроения, пока совершенно непонятные и незнакомые. Непривычная отстранённость, сдержанность. Раньше он всегда искал любую возможность к ней прикоснуться, держаться как можно ближе, но сейчас, напротив, словно избегал контакта. Она изо всех сил надеялась, что ей просто показалось. — Кое-что произошло, Джейкоб, — тихо начала она, и он напрягся всем телом, как натянутая струна. — В моём доме кто-то был, мне кажется… В моей книге кто-то загнул страницу, и… — Загнул страницу? — повторил он, сжав губы в тонкую линию. — Кто-то? Его лицо выражало какую-то… скуку? Она чувствовала, слово резко перестала понимать его. Словно они разговаривали на разных языках. Прошло всего пять дней. — Я… открыла книгу, и там… загнули страницу… цитата про месть, и я… Она снова начала задыхаться. Когда она стала произносить это вслух, всё внезапно показалось полнейшим бредом. Каким, скорее всего, и являлось. Его скептичное выражение лица усугубляло её неуверенность во сто крат. — Ну, я… наверное, просто… — Думаю, ты просто случайно загнула страницу, Белла. Так бывает, — сдержанно проговорил он. — Ты же часто открывала эту книжку? Ты какая-то рассеянная… и похудела, — он заглянул ей в глаза, судя по всему, увидел там жгучее смятение, и смягчился. — Слушай, запаха кровососки нет. Я бы эту вонь из самой Канады почувствовал. Тебе не о чем переживать… — он дёрнул рукой, словно хотел дотронуться, но… сдержался. Дыра внутри запульсировала ещё болезненнее, чем прежде. Это не её Джейкоб. Что бы там ни случилось… он вернулся совершенно чужим. — Джейкоб… — Иди в дом, любимая. Чарли будет волноваться, ты ведь сказала, что к машине и обратно. Увидимся у окна, да? — он изобразил вымученную улыбку, от которой стало только хуже. То, что он продолжал называть её любимой, слово в слово повторять цитаты её отца, и при этом вёл себя так… — Ты, наверняка, голоден? Мог бы заглянуть через дверь, я скажу папе, что ты пришёл поужинать, он будет рад тебя видеть… — она из последних сил старалась растопить лёд. — Я приготовила… ну, не очень вкусно, но… — Нет. Я поел. У Эмили, — перебил он её с непроницаемым выражением лица. — Ты был у Эмили? — она обхватила себя руками, поёжившись от холодного апрельского ветра. Холодно было не от апреля. — Да. Были дела… Кое-какие. — Всё нормально, Джейк? Кто-то пострадал? — не унималась Белла. Объясни, наконец, что происходит! — Нет, Белла. Я же сказал, — отрезал индеец. Она кивнула, поджав губы, и поплелась к входной двери. Что-то определённо было не в порядке. Тревога за собственную безопасность сменилась жгучей тревогой от непонимания происходящего. Отстранённость Блэка воспринималась невыносимо болезненно и чужеродно. Виктория ушла, пусть и не навсегда. Она не была у неё дома. Чарли не пострадает. Стая цела, Джейкоб жив и в безопасности. Ужасающие картинки растерзанного Джейка, которые она нарисовала у себя в воспалённом сознании, стали медленно рассеиваться. Но до конца не исчезли.