По Долгу Крови

Алисенте необходимо время, чтобы собраться с мыслями после услышанного. Мало проблем с Эйгоном и его заразными увлечениями, как вырисовывается новая напасть. Ее второй сын, по праву ставший главным защитником столицы, решает наведаться во владения Морского Змея. Да еще с принцессой Эйммой, учинившей скандал, из-за которого в Малом совете намечается серьезный раздор. Пусть слова лорда Бисбери не обладают должным влиянием, как у десницы, но к его мнению прислушиваются. Слишком долго заседающий в совете, он умело пользуется накопленным за годы авторитетом. В противовес ее отцу. — Не думаю, что это уместно, — выговаривает Отто, храня каменную невозмутимость. Встает напротив принца, чуть опускает голову для усиления тяжести своего взора. — Учитывая произошедшие там события, — прямой намек на ранение внука. — Вряд ли тебя ждут на празднестве, — добавляет королева, опираясь руками на стол. — после ужина, когда вы подрались с Джекейрисом, — специально не упоминает положенного обращения, ибо не видит смысла. Бастарды Рейниры — не ровня ее законнорожденным детям. И никогда не станут. Эймонд продолжает тянуть уголок рта вверх, понимая взаимосвязь речей деда с матерью. Их совместное наступление всегда оборачивается успехом, а любые возражения сходят на нет. Но не сегодня, когда на кону стоит его брак. Его бремя перед богами, возложенное отцом. — Это решение не обсуждается, — спокойно произносит, склонив голову на бок. Переводит взгляд на Бисбери, который ощущает слабость в ногах. Вид молодого человека без повязки на лице и распущенными снежными волосами, вызывает неудобные ассоциации с ледяными монстрами из забытых легенд. Холодок пробегает по ноющей от прожитых лет спине. — Ты собираешься оставить нас без защиты Вхагар и следуешь непонятным мотивам, — негодует женщина, покачав головой. — Лучше отправить принцессу с посланником на корабле. Он донесет наши искренние поздравления новобрачным, — не верит собственным словам и едва не корчит гримасу. Уж искренности в скупых поздравлениях точно не будет. Ставка Рейниры на дом Веларион понятна. Ей нужны сильные союзники. Будь Алисента на месте Рейнис, никогда бы не признала мальчишку-бастарда наследником. — Защиты? — переспрашивает Одноглазый. Улыбка теряется за плотно сжатыми губами. — Напомни, матушка, от чего мой дракон должен защищать вас? — медленно обходит стол, чеканя шаг. Поглаживает пальцами резные спинки стульев. Голос преисполнен холодным спокойствием. Таким же, как у десницы. — Нам угрожает Дорн… — останавливается рядом с Отто, — или у королевства появился новый враг? В этот момент Алисента понимает, что допускает непростительную оплошность. Каверзные вопросы сына подтверждают жирный намек на Рейниру с Деймоном и всю рать Черных. Остальные заседатели молчат, поджав в нерешительности губы. Обмениваются тревожными взглядами, напоминая стайку трусливых крыс. Лишь Бисбери рискует показать свое возмущение, однако присутствие молодого принца чудесным образом затыкает рты всем несогласным. Женщина чувствует на себе неодобрительный взор отца. Его сдвинутые до глубокой складки брови и сложенные впереди руки. — Мотив вполне разумен, — своевременно заявляет десница в благосклонной манере. — Твое присутствие в Дрифтмарке позволит оценить состояние дел семьи Веларион. Богатейшего дома Вестероса, — спокойно проговаривает, будто знает заранее все перспективы глупой затеи Эймонда. — И разумеется, намерения наследного лорда Приливов, — переводит взгляд на Ланнистера, которого явно кольнуло упоминание о чужих богатствах. — Простому посланнику не справиться с такой задачей. Что до врагов… — поворачивается к внуку, — Триархия продолжает разорять наши торговые суда. Пусть Вестерос отвоевал Ступени, это не гарант безопасности в морских водах, — держится ладонью за плечо молодого человека. — Рейнис Веларион отправится в Дрифтмарк, через четыре дня, — дополняет королева, в который раз восхищаясь острым умом отца. Никто, кроме него не способен так искусно выкручивать ситуацию. — Можешь договориться о совместном вылете. — Разве принцесса Эймма успеет оправиться к этому времени? — интересуется мастер над монетой, не рискуя посмотреть на Эймонда. — Я прослежу за ее состоянием, — заверяет мейстер Орвиль. — Предлагаю закончить обсуждение, — высказывается Отто самым любезным тоном. — Милорды, — указывает рукой на двери, к которым направляется Кристон. Королева смотрит на сына. Выжидает, когда все покинут зал заседаний, чтобы поговорить, без лишних ушей. Одноглазый в это время увлеченно следит за облаками в небе, заведя правую руку за спину. Мысли сосредоточены на идее помешать хитрым замыслам матери. Плясать под её дудку он больше не станет. — Я наслышана о произошедшем на оружейном дворе, — женщина подходит ближе, говоря с более тихой, мягкой интонацией, — и надеюсь, что это вышло случайно. Тебе не следует… — Как случайны ваши попытки с дедом избавиться от моей жены, — наперед чеканит Эймонд, сбивая ее напутственные речи. Переводит взор на мать, уголок губ опять приподнят. — Ты же понимаешь необходимость таких мер, — с чувством произносит она. Разворачивает к себе сына и тяжело вздыхает. — Я разделяю стремление вершить праведную месть… — приглаживает пряди светлых волос на плечах молодого человека. Прикасается ладонью к его щеке. — Но не отдаваться ей с головой. Эймонд убирает от себя руку матери. Сейчас ласковые прикосновения кажутся очередной манипуляцией. Раньше он слепо внимал ее словам. О коварстве старшей сестры с нечистокровным выводком, угрожающим королевской семье. О терпимости к беспутному старшему брату, что должен наследовать трон отца. Вера обиженного мальчика подкреплялась желанием проливать кровь. И вчера он почти пролил ее… — Раньше, ты не терзалась совестью, — говорит напоследок. Покидает зал, испытывая смешанные чувства. Алисента смотрит ему вслед. Ей не хочется думать, что за таким яростным, собственническим отстаиванием кроется нечто серьезное. Нечто, выходящее за рамки детской обиды за унижения с потерянным глазом. В конце концов, упрямству ее второго сына можно позавидовать. Однако на сердце почему-то становится тревожно. Не мог же он в самом деле увлечься девчонкой, которую столько лет презирал…

***

Она больше не ищет с ним встречи. Не пытается подстроить случайное столкновение с притворным удивлением. Дать повод для откровенного разговора, что превратится в новую вспышку безумия. Стыд за свою порочность продолжает обуревать Эймму. Лишает сна и аппетита, а выход из покоев на прогулку становится настоящим испытанием. Особенно теперь, когда королеве вздумалось озаботиться её безопасностью. С недавнего времени покои принцессы охраняет королевский гвардеец, сир Аррик. Мысли упрямо возвращаются к случившемуся в подсобке. Их запросто могли увидеть слуги, услышать ее слова и стоны. Разнести весть по Красному замку, что дочь наследницы трона вовсе не так благопристойна, как казалась ранее. — Вы сама не своя в последние дни, — говорит Ханна, расчесывая гребнем волосы девушки. — Ты знаешь, что произошло? — глупый вопрос, учитывая интерес служанки к сплетням в замке. — Весь королевский двор знает, — увертливо отвечает женщина, разделяя пряди пальцами. — И сочувствует вам. Даже лорд Тиланд Ланнистер не остался равнодушным, хотя побаивается принца, больше других, — наклоняется, сбавляя громкость голоса. — Как я слышала, он велел сегодня отправить слуг в город, чтобы купить корзину с экзотическими фруктами. Думаю, вас ожидает приятное угощение. Стук в двери прерывает их болтовню. Гвардеец склоняет голову, пропуская Эймонда. Его строгий взор намертво цепляется к Эймме, а мрачное одеяние усиливает тревожность. — Выйди, — приказывает Ханне одним словом. Голос так же суров, как и облик. — Ваше высочество, — женщина оставляет гребень на столе. Не забывает про поклон и уходит. Девушка продолжает сидеть на табурете перед зеркалом. Ханна не успела заплести волосы в косы, и они закрывают спину блестящим темным полотном. Ей нужно подняться, поприветствовать супруга, следуя этикету, однако Эймма не может пошевелиться, пребывая в ступоре. Молча наблюдает за молодым человеком в отражении, затаив дыхание. — Я подумал над твоими словами, — заявляет Одноглазый, приближаясь на пару шагов. — Мы отправимся в Дрифтмарк завтра утром. Будь готова к вылету, — решает не задерживаться из-за растущего вокруг них клубка неловкости, хотя ждал от этой встречи чего-то иного. Нет прежнего упрямства в фиалковых глазах, злости на красивом лице, громких обвинений, но нет и вида загнанной трепетной лани. Все изменилось. Изменилось их противостояние и даже чувства. Ненависть не придает былых сил, не выступает главным стимулом. Ее марево, застилавшее ранее взор, начинает рассеиваться, уступая первенство жажде. Идет на выход. Уже хватается за рукоять двери, когда слышит позади шум. — Спасибо, — кое-как выговаривает принцесса, поднявшись на ноги. Зажимает ворот халата пальцами, будто боится, что он сочтет её вид неприглядным. Принц едва сдерживает себя, чтобы не обернуться. Плевать на благодарность, главное понять, что она сейчас испытывает. Страх это, облегчение или же новый коварный ход. Последний вариант нельзя исключать. А еще ему хочется посмотреть на нее. Дождаться начала игры, в которой оба увязли. С вызовом и лихой погоней, обещающей сладкую расправу. Схватить, держать в своих руках, завладеть… Двери за ним закрываются, оставляя девушку наедине с растущим клубком переживаний. — К вылету… — бормочет Эймма, вздрагивая от ужаса. Падает на табурет и нервно вздыхает. Не знает, что теперь делать. — К вылету, — ее рубаха испорчена, но это сущий пустяк, по сравнению с тайной, которая может раскрыться.

***

Девушка хорошо себе представляла исполинские размеры Вхагар, опираясь на детские воспоминания. Однако сейчас, когда она оказывается в непосредственной близости к старой драконице, на нее накатывает благоговение. Будто стоишь перед ожившей древней горой, готовой сокрушить крохотную мушку. В логове для этой твари нет места. — Рейнис уже вылетела, — Эймонд помогает жене спуститься с лошади. Крепко держит за талию. Дольше, чем полагается. — Если повезет с погодой, доберемся до захода солнца. Не отставай, — идет вперед. Тяжелая голова Вхагар поднимается с протяжным низким рыком. Должно быть, она чувствует приближение своего всадника. Принц оказывается совсем близко. Тянется рукой в перчатке к мощной драконьей шее. Даже не дергается от огромной клыкастой пасти старого ящера. Слегка похлопывает, с приветствием на валирийском и присматривается к Эймме, что еле ковыляет ногами. — Забирайся по крылу, — указывает рукой, испытывая гордость за своего дракона. Вхагар способна вселять ужас любому смертному. С деньгами, властью и армией. — Спокойно, — говорит на валирийском, наблюдая за неуклюжими попытками принцессы взобраться на спину ящера. В любой другой момент девушка наверняка бы заслушалась красивого произношения с выделенным рычанием. Но не сейчас, когда сердце уходит в пятки, а ноги трясутся. От страха потеют ладони и становится холодно. Даже плащ с подкладкой не спасает. — Хватайся за рукояти! — Эймонд сдвигает брови, не понимая заторможенности супруги. Списывает все на волнение из-за грозного вида самого большого дракона в Вестеросе. Забирается следом. — Наклонись вперед, — подсказывает Эймме, которая одеревенела с прямой, как доска спиной. Подсаживается сзади и подталкивает на себя, чтобы занять более удобное положение. Его ладони оказываются на девичьих бедрах, но не надолго. Вручает длинные поводья, перевязывает ее и себя ремнями. Оставляет правую руку на животе спутницы. От подступающей паники, девушку спасает проснувшийся трепет из-за близости молодого человека. Он чуть налегает сверху, дышит ей в макушку и крепко держит. Подготовка к совместному вылету больше напоминает прелюдию в постели. Вхагар приподнимается. Начинает раскачиваться, опираясь на выступы массивных крыльев. Подползает к обрыву, за которым раскинулась водная гладь, усеянная множеством торговых кораблей. Срывается вниз, расправляет крылья и следует за воздушным потоком. Эймма крепко жмурится, кусая нижнюю губу до крови, чтобы не раскричаться в голос. Боится упасть с высоты в пропасть морских вод. Вдруг Эймонду вздумается избавиться от нее? Ведь достаточно просто толкнуть от себя… Ветер бьет в лицо резкими порывами, от яркого солнца слезятся глаза, а грудь сжимают тиски, не давая вдохнуть глубже. Начинает кружиться голова, и возникает тошнота. Девушка молится про себя богам, чтобы не выдать позора. Не раскрыть тайну, которую поклялась сохранить ради матери. Ведь это станет прямым доказательством ее грязного происхождения. Давление на спину и ощущение тепла сильного тела принца совсем не успокаивает. Пусть Эймонд прижимает ее к себе, удерживая за живот. Направляет дракона приказами на валирийском и наслаждается полетом. Странная тишина накрывает с головой, когда они поднимаются выше, выплывают из туманного покрывала облаков навстречу ослепляющим лучам солнца. Эймма ощущает на лице тепло и растущее, против воли любопытство. Узреть место своей погибели, прежде чем отправиться в бездну к Неведомому. «Лишь на миг», — уверяет саму себя. Долго привыкает к изобилию света и холоду. Нерешительно раскрывает глаза. Мысленно прощается со своей семьей. Забывает, как дышать, погруженная открывшимся великолепным видом. Ни на что не похожий мир, доступный драконам и Таргариенам. Белые облака клубятся, собираясь в причудливые внушительные вершины, напоминающие далекие замки, возведенные богами. Возможно, именно здесь они обитают и являют себя потомкам Валирии. Если это так, то смерть не имеет значения, а страх не более тлена, как и все вокруг. — Держись крепче! — напоминает Эймонд, сжимая ладонью ее ослабевшие пальцы на рукояти. — Никогда не отпускай, иначе свалишься! — вновь задается про себя вопросами о странном поведении принцессы. Зажатая, словно мышка, она не проронила ни слова за время полета. Не выказала интереса к выбранному маршруту и даже не представилась его дракону, хотя знает эти тонкости. Не говоря уже об уверенности, заложенной в каждом всаднике рода Таргариен по праву крови. Да еще игнорирование главных правил безопасного странствия в небе… «Как такое может быть?!» — удивляется Одноглазый, прокручивая в голове свои наблюдения. Поддерживает девушку, которая наклонилась на бок. Ее прохладные пальцы опять ослабли, а голова опустилась. Не иначе обморок, доказывающий правоту его неожиданной догадки.

***

Еще дважды Эймма теряет сознание от нахлынувшей паники. Пробуждение дается тяжело из-за боли в висках и неудобного положения. Шея болит, а руки трясутся от продолжительной нагрузки. — Садимся, — молодой человек тормошит ее за плечо, натягивая поводья. Смотрит вниз на каменистую гавань острова и дамбу, соединяющую с замком Веларионов. Горящие на закатном солнце кровли изящных башен Высокого Прилива становятся ориентиром. Как и приветственный рык красного дракона на пляжных песках. Присутствие принца Деймона не удивляет. Его старшая дочь — наследная Леди Приливов. А вот Сиракс Рейниры не видно. Она не настолько глупа, чтобы подвергать опасности дитя в утробе. По угрюмому рычанию Вхагар Эймонд понимает особую «радость» старой драконицы от компании более молодых, активных сородичей. Из-за морских приливов спокойно лежать на песчаном берегу не получится. Да и на плотный ужин после перелета не стоит рассчитывать. Сделав два круга высоко в небе, дракон начинает спускаться, раскинув крылья для торможения. Посадка выходит мягкой среди дюн молочного песка с редкими зарослями кустов. Одноглазый отстегивает ремни и спускает поводья, пока Эймма приходит в себя. Новый приступ тошноты усиливает головную боль. Девушка неуклюже сваливается с крыла Вхагар и весьма неуважительно наступает на мягкую перепонку у нароста с когтем, отчего гигантская рептилия злобно скалится в ее сторону. Гостья торопливо поднимается, бежит к ближайшему кусту. Складывается пополам в приступе рвоты. Эймонд успокаивает ворчащую драконицу, проговаривая что-то на валирийском. Снимает перчатки, поглаживает пальцами жесткую чешую у клыкастой пасти, напоминающую каменистые наросты. Чем старше дракон, тем тверже его кожа. Слышит протяжные стоны страданий и морщит нос. Принцесса жадно вдыхает пропитанный солью морской воздух. Вытирает губы ладонью и спешит к туннелю, ведущему в замок. У нее нет никакого желания тянуть радостную улыбку при встрече с родственниками. Даже с отцом. Тело ноет от продолжительного сидячего положения на драконьей спине. Ноги плохо слушаются, но она упорно идёт вперёд, бормоча под нос ругательства. — Ты не летала! — Эймонд кричит ей в спину и нагоняет. Уж кто, а он, после долгого перелета бодр и полон сил. — На таких больших, ни разу, — пытается съязвить девушка, ощущая во рту горечь из-за желчи. Ее трясет, как в лихорадке, а на лбу проступает испарина. — Ты никогда не летала, — уточняет молодой человек, развернув ее к себе лицом. Игнорирует колкость и всматривается в бледное лицо собеседницы. — Даже на Арраксе. Почему? Эймма смотрит в сторону, застигнутая врасплох догадкой принца. Уберечь тайну не получается. Как бы она не старалась. Хочется расплакаться, закричать от отчаяния и убежать прочь. Спрятаться от презрительных взоров, коими в скором времени будет щедро награждена. Вместо жалости к себе на неё накатывает гнев. — Почему? — допытывает Эймонд, удерживая супругу за плечи. Тусклый свет от настенных факелов придает его лицу больше мрачности, а снежные пряди спутанных волос напоминают солому. — Пекло! Да потому, что я боюсь! — громко выпаливает девушка, а затем горько усмехается. Если и быть честной, то до конца. — Боюсь взмыть в небо, рассеивая облака, — смотрит на него в ответ, — оказаться на высоте, где горы кажутся мухами. Или увидеть пенные волны бесконечного моря, — шмыгает носом. — Одна только мысль, что можно свалиться и сгинуть там, ввергает в ужас. — Но ваша связь с драконом, — задумчиво произносит Одноглазый, впервые услышав подобное. Чтобы Таргариены боялись летать… — Арракс всегда чувствовал мой страх, — объясняет Эймма, плотнее заворачиваясь в плащ. — Поэтому не видит своей наездницей, — проступившие слезы кажутся горячими и обжигают щеки. Злость продолжает бушевать и накопленный яд рвётся наружу. — Можешь радоваться. Твоя месть свершилась, без особых усилий, — произносит с болью, грубо вырывается из хватки супруга. — А мне полагается свинья, — уходит на шум голосов. Стражники и знаменосцы спешат встретить новоприбывших гостей. Эймонд смотрит ей вслед. Больше не пытается остановить, пребывая в раздумьях. Дракон, что вылупился, отверг принцессу, как наездницу, невзирая на связь. Эта весть должна умаслить давнюю обиду, вызвать брезгливость и позволить насладиться приятным чувством справедливого наказания. Око за око. Глаз за дракона. Он оглядывает тоннель, где произошла та самая трагичная развязка. Сжимает руки в кулаки, вспоминая подробности. Жгучая боль от пореза, кровь на лице и руках, помои из унижений, что вылила на него хитрая девчонка Стронг. Такое прощать нельзя.

***

Бесшумно вошедшая женщина мельком оглядывает скромное убранство покоев Мастера над шептунами. Расположенное на нижнем этаже замка возле комнат прислуги. Хотя лорду Харренхолла положены опочивальни на третьем этаже. Плотные шторы не дают просочиться солнечному свету, а одинокая свеча на столике возле кресла служит единственным источником света. — Какие новости ты успела раздобыть? — интересуется Ларис, пробуя размять искривленную ступню. Щедро смазывает кожу мазью, от которой воздух в комнате забивается ароматом полыни. — В последнем письме принцессе Эймме указано ваше имя, — тихо проговаривает Ханна. — И предупреждение быть осторожной. — Приятно осознавать, что Деймон считает меня угрозой, — мужчина рассматривает свою ногу. Аккуратно приподнимает, чтобы опереться о круглый стол для большего удобства. — Сладкая овечка, выданная принцу Эймонду, может стать удобной мишенью, — сдвигает брови, обдумывая версии, как именно брат короля мог прознать о его теневой роли. — Она довольно сообразительна, — выдает женщина, продолжая стоять на месте. Заходить глубже во мрак к пауку-интригану совсем не хочется. — И не так наивна, как я думала. — Принцесса тебя заподозрила? — Нет, но не спешит откровенничать, — Ханна поправляет рукав платья, за которым припрятаны серьги, подаренные Эйммой. — Что еще в письмах? — Ларис опускает ногу с тяжелым вздохом. Не торопится обуваться. — Послания точно не разобрать, — признается гостья, — часть написана на валирийском. — У Порочного принца явно припасен некий план, — заключает Стронг. Хватается за трость и поднимается. Изувеченная ступня остается необутой. В ночной тишине шаркающая походка калеки звучит клубком копошащихся ядовитых змей. — Полагаю, я не единственная, кого он подкупил для доноса, — рассуждает Ханна, желая уйти. Смотреть на медленно ковыляющего человека крайне неприятно. Худощавый и жалкий с виду, но способный на страшное. Как способна и она. — Так выясни это, — в мягком голосе Стронга узнаются требовательные нотки. Он приближается к женщине, осматривает ее и склоняет голову, опираясь на трость. — Никто не должен добраться до принцессы. Вынуди ее выдать секреты Рейниры, чтобы мы опередили события. — Вы обещали мне месть, — нашептывает Ханна с прищуром. Ей не нравится требовательность Лариса. Пусть он помог в час маячившей перед взором смерти. Позволил приблизиться к врагам и завербовал в тайные информаторы. — Лишь за этим я нахожусь в замке и соглашаюсь прислуживать. — Ты получишь ее, как только я займу место в совете, — заверяет Косолапый. — Королева уязвима, а дни старого короля сочтены. Помни, кто спас тебя тогда. Кто вытащил из канавы в пир крыс и голодных псов, — выговаривает ровным, лишенным жизни голосом. — Мы держимся тени, чтобы направлять власть туда, куда сочтем нужным. — А вы не забывайте о расплате. Она придет ко всем, — с пылом сообщает служанка, представляя последние мгновения жизни своих изуверов. Их бледные сухие губы, раскрытые в ужасе глаза и перерезанные глотки с льющейся кровью.