По Долгу Крови

Осталось совсем немного до желанного освобождения, в котором она так нуждается. Чуть поднажать, двигаться более резко и наконец выдохнуть, уловив сладкий момент беспамятства. Слегка раскачиваясь, королева Алисента по привычке прокручивает в голове насущные проблемы. Жаль, у нее нет власти справиться с ними по мановению руки. Смять в комок и выбросить, когда придет долгожданная разрядка. Держит глаза закрытыми, старается не шуметь, да и Кристон не издает лишних звуков. Он предан ей. Прикасается, когда разрешат. Уже скоро его крепкий член принесет необходимое ощущение блаженства, как когда-то приносил Рейнире… Интересно, вспоминает ли она дорнийца, как своего любовника? Или погибший в пожаре Харвин затмил его? А может их всех перевесил принц Деймон, знающий толк в порочных удовольствиях? Всегда пылкий, неуправляемый Таргариен. Совсем не похожий на старшего брата. Женщина сильно кусает губу, седлая бедра любовника. Рыцаря королевской гвардии, что должен стоять на страже ее покоев. Но лежит в постели и тянет руку к обнаженной груди. — Нет, — властно чеканит она, ударяя по мужским пальцам. Нужно подумать о детях. Эйгон продолжает порочить семью глупыми выходками. Ему мало упиваться вином, трахать шлюх и насиловать служанок. Слухи о похождениях наследника трона в Блошином Конце, где собирается самое гнусное отребье, несет угрозу. Ларис хорошо отслеживает сплетни в замке и столице, но постоянно затыкать рты не получится. Ее первенец не оправдал надежд, что взвалил на него Отто. Приходится терпеть упрек в тяжелом умудренном взоре отца. Каждый раз, на заседаниях Малого совета. Теперь Эймонд стал совершенно неуправляемым. Если на Эйгона можно как-то повлиять, ткнув на проблему пальцем, со вторым сыном этот трюк не пройдет. Иной раз, ей кажется, что он становится продолжением хладнокровного, невозмутимого десницы. С давящим взглядом исподлобья. Речами, способными размазать по полу и неукоснительной строгостью ко всему. Даже Гвейн, ее брат, не перенял подобное от отца. Прихоть судьбы или скверная шутка богов? Добавить к этому пламя таргариенской крови, и смесь выходит чудовищно опасной. Помнится, Визерис шутливо сравнивал его со своим братом, вопросительно выгибая бровь, после нелепых, даже оскорбительных для нее заключений. Тогда Алисенте особенно претил их спасительный для короны союз. Претили скромные, осторожные прикосновения мужа на брачном ложе, не вызывавшие ничего, кроме уныния и жалости к самой себе. Отдельного внимания заслуживает главная угроза слаженного порядка в чертогах Красного замка — девчонка Стронг. Пусть Веларион официально, но грязный порок своей матери ей не смыть никакими внешними достоинствами. Она оказывается на удивление хитра. Быстро приобщается к жизни королевского двора и легко сходится с придворными. Да еще умудряется сколотить небылицу о недуге принца, подбрасывая в пламя негодования сухие ветки. «Нужно придумать, как от нее избавиться, — женщина сводит брови, вспоминая слова сына. — Как уговорить Эймонда, что вцепился мертвой хваткой. Столько стараний и нервотрепки, ради треклятой мести!» — слышит тяжелое дыхание Кристона. Мужчина впивается пальцами ей в бедра, толкаясь навстречу. В момент, предшествующий наступлению разрядки, двери в покои королевы неожиданно раскрываются. Торопливо вошедшая тень прячется за ширмой возле кровати. Алисента пугается незваной гостьи. Ошарашенно думает, как скрыть свой грех. Торопливо сгребает покрывало в кучу и заворачивается в него. Тело дрожит, низ живота неудобно каменеет из-за прерванного соития. Злость и раздражение смешиваются внутри отвратительным клубком. — Хелейна? — удивляется, смущенная мать, вскакивая с постели. — Что? Что случилось? — бросает взор на раскрытые двери. Кивком головы отдает приказ Колю, чтобы скорее убрался прочь, пока никто не заметил. Дорниец натягивает рубаху, забирает доспехи, сложенные в углу с белым плащом, впервые так отвратительно грязным на первый взгляд. Молча покидает покои королевы, сдерживая себя, чтобы не обернуться. — Зеленая нить истончается… — бормочет напуганная гостья, собирая в кулак сорочку на груди. — От дракона разит чумой, — шатается, утыкаясь взглядом в невидимую точку на стене. — Хелейна, — снова зовет королева. Пытается дотронуться до плеча дочери, но та еще больше сжимается и качает головой. Бормотание переходит в шепот, от которого лопается терпение. — Да что произошло, во имя Семерых?! — прикрикивает со злостью. Еще раз смотрит на двери. Быстро надевает сорочку с халатом и массирует пальцами переносицу. — Милая… — шумно вздыхает, вымаливая у Семерых сил пережить эту ночь. — Я хочу помочь. Хелейна замолкает и украдкой взирает на мать. Чешет запястье левой руки с заметными красноватыми язвами. — Что это? — Алисента склоняется, рассматривая россыпь странных ранок, похожих на сыпь, только более выраженную. — Эйгон, — внятно произносит девушка.

***

В покоях старшего принца мейстер Орвиль продолжает осмотр гениталий молодого человека. Эйгон не сдерживает зевок, лениво почесывает затылок и ждет, когда темнокожий целитель закончит изучать его драгоценные яйца и не менее драгоценный член. — С этим можно что-то сделать? — не выдерживает скучной молчаливой обстановки. — Я постараюсь, Ваше высочество. — учтиво отвечает мейстер, рассматривая язвы в паховой области. — Но и вам следует бережно относиться к своему здоровью. Большие двери с шумом раскрываются. Алисента влетает в спальню с ветром в распущенных волосах. Затянувшееся ожидание в стороне только усиливает ее волнение за детей. Резко останавливается и отворачивается, завидев обнаженные ягодицы старшего сына. — Ох, вы еще не закончили? — бурчит вместо извинений. — Опять эта манера врываться, без стука, — справедливо негодует Эйгон, закатив глаза. Опускает сорочку, прикрывая оголенный зад. — Ничего не случилось, — разводит руками и усмехается, хотя мрачное выражение лица Орвиля не предвещает ничего хорошего. — Ты перепугал Хелейну, — причитает королева, подходя ближе. — Она отказывается покидать мои покои и растирает на запястьях сыпь. — Я только хотел исполнить супружеские обязанности, — поясняет принц с очередным зевком. — Как велит долг нашего прекрасного союза, — плюхается на кровать, скрещивая руки на груди. Алисента бросает взгляд на мейстера, который накрывает свою утварь мотком ткани, а затем прячет в сумку. Ставит на стол несколько пузырьков с настойками. Открывает одну и принюхивается. — Что это может быть? — интересуется женщина, подойдя к целителю. Оборачивается, проверяя Эйгона. Тот просто заваливается на подушки и начинает дремать, выказывая полное равнодушие к происходящему. — Не хочу тревожить вас, — уклончиво начинает Орвиль, посмотрев на принца, — да и мои подозрения могут оказаться ошибочны. Учитывая интересы его высочества… — Просто скажите, что это? — устало вздыхает собеседница, моля Семерых смилостивиться. Тяжелое предчувствие наваливается на плечи непомерным грузом. — Блудная хворь*, — выдает темнокожий мужчина, протирая руки пахучей мазью. — Она больше встречается у низших сословий. Женщин из увеселительных домов. Бедняков, питающихся отбросами, — поджимает губы, испытывая неловкость. Быть вестником новой напасти не входило в его планы. — Конечно, есть случаи у представителей благородных домов, — обращает сочувствующий взор к молодому человеку, — но это лишь подтверждает неразборчивость связей. Если принц Эйгон действительно посещает Блошиный Конец… — недоговаривает, боясь озвучить мрачные прогнозы. — Вы вылечите его? — спрашивает Алисента омертвевшим голосом. Растирает пальцами шею, чувствуя невидимую, стягивающую удавку. — Я отправлю ворона в Цитадель. Конклав мудрейших обязательно поможет. — Никто не должен узнать, — морщит нос собеседница, сдерживая рыдания. Впивается ногтями в кожу, сжимая руки в кулаки. — Вы же понимаете опасность. — Разумеется, королева, — Орвиль склоняет голову. — Я буду заниматься лечением принца и принцессы без посторонней помощи. Советую вам воздержаться от тесного общения. Данная хворь заразна. Алисента закрывает губы ладонью. Сдерживает отчаянный крик. Перед глазами восстает образ отвратительного паука Лариса, жадно смотрящего на ее голые ступни. Он непременно воспользуется этими новостями, когда прознает. Будет лживо обещать все разрешить, дергая свой отросток между ног. А что будет, если слухи дойдут до лордов и ее отца? — Уже все? — доносится сонный голос Эйгона после ухода мейстера. Женщина закрывает глаза от клокочущей внутри злости. Мало того, что ее нерадивый сын, имеющий законные права на престол, порочит свое имя перед знатью и Семерыми, так теперь еще разносит гадкую заразу по замку. Не сдерживая чувств, она кидается на молодого человека, ударяя по лицу и голове. — Ты болван! Бестолочь… — За что?! — не понимает принц, закрывая себя от гнева матери. — Твои походы в Блошиный Конец! Твои шлюхи и вино! — Алисента прекращает лупить сына, теряя силы. Всхлипывает от подступающих слез и пошатывается. — Что на этот раз я сделал не так? — он поднимается с кровати, потирая глаза. Подходит к столу, где стоит кувшин с вином. — Ты в самом деле не понимаешь? — изумляется королева, роняя руки. — Блудная хворь, которой ты заразил Хелейну. А может и своих детей. Если об этом узнают лорды, мы не сможем отмыться от позора. Эйгон хмурит брови, присматривается к пламени в камине, а затем усмехается. Он делает это каждый раз, когда слышит упреки в свой адрес, потому что другого предоставить не может. Только равнодушие в ответ на пинки и бесконечные обвинения, коими наполнена его жизнь. — Ты разочарована, — утвердительно сообщает молодой человек, дергая плечами. — А впрочем, как всегда. Иного вы не ждете. Алисента молчит, поражаясь серости в его мальчишеском голосе. Или же это показательное равнодушие к последствиям. Зрелый цинизм Эйгону не свойственен, в отличие от издевок. Женщина продолжает устало взирать на молодого человека, выражая немое согласие с его последними словами. Ее самое большое разочарование после стольких лет королевского брака. Ничего, кроме долга, послушания, жертвенности. Так и не оцененных богами.

***

Он не сводит с нее глаз, отсиживаясь в кресле у камина ночь напролет. Уже который час, равнодушно встречая рассвет. Угли почти догорели, а раскрытые ставни пропускают свежий утренний воздух, наполненный влагой. Эймма крепко спит после визита Орвиля с его дрянными склянками и пахучими мазями. Сама вернулась в покои под удивленные взоры прислуги. На руке свежая повязка, заметная под рукавом сорочки. Сплетенные в косу волосы накрывают плечо, а на бледном лице застывает покой. Молодой человек приоткрывает губы, детально изучая позу спящей. Чуть разведенные ноги, укрытые покрывалом, рука под подушкой, грудь, что плавно вздымается при очередном глубоком вдохе. С той же отчетливостью он помнит случившееся в подсобке. Ее вызов в поцелуе-укусе, на который он не мог не ответить. Громкие заверения о готовности покинуть столицу и тело, жаждущее покорения. «Сделай пальцами. Я хочу еще», — что-то среднее между приказом и мольбой. Между страстью и робостью. Эймонд проводит языком по губе. Гладкие пряди серебряных волос свисают по бокам. Он так и не заправил их. Жар становится неудобным доспехом, мешающим дышать. Мышцы под кожей горят сильнее, чем от самой изнуряющей тренировки. Руки напряжены, точно готовы в любой момент ухватиться за меч и рубить без остановки. Он познал ее, как мужчина женщину, но еще не вкусил полностью. Не оставил семя внутри для посева новой жизни. Зато одарил наслаждением в пик обоюдной ненависти. Молодой человек силится понять, зачем так легко согласился и почему хочет завершить начатое, ведь посвятил себя одной цели — справедливой мести. Стать сильнее слабого обиженного мальчишки, коим был когда-то. Тяжесть в чреслах усиливается ноющей болью, дыхание останавливается, когда Эймма хмурится и поворачивается на бок с легким стоном. Теперь взгляд молодого человека нацелен на ягодицы, укрытые покрывалом. Он видел и прикасался к ним. Сжимал пальцами, намереваясь трахнуть их обладательницу на мешках с зерном. Если бы она не назвала имя. «Эймонд», — сложно представить это вновь. Сложно поверить в переход границ, когда издевательское «дядюшка» сменяется на серьезное и личное обращение. Будто они по-настоящему стали супругами, не взирая на обстоятельства травмированного прошлого и кровопролитного будущего. Девушка переворачивается обратно, лениво потягивается и трет глаза, просыпаясь от солнечного света, бьющего в окно. Медленно приподнимается и зевает. Сонливость моментально исчезает, когда в поле зрения попадает Одноглазый, продолжающий молча сидеть в кресле. Их взгляды встречаются, образуя невидимую искру. Эймма застывает от шока. Сжимает пальцами покрывало, тянет его на себя, испытывая небывалый стыд. Еще бы, ведь она повела себя, как беспутная дворовая девка, не чтущая ни морали, ни богов. Его пальцы касались груди и живота, дразнили между ног, вызывая отчаянную потребность сдаться. Раскрыться, принять в себя, захлебываться желанием… — Как твоя рука? — спрашивает принц, нарушая застоявшееся молчание. Поднимается на ноги, придерживая рукоять меча. Эймма часто моргает, вообще не расслышав вопроса. Пялится на него, впервые увидев с распущенным полотном волос, да еще без повязки на глазу. От этого его выточенное из камня, строгое лицо становится более тонким. Более нереальным. — Болит? — молодой человек делает новую попытку завести разговор. — Нет, — наконец отвечает она, посмотрев на свою перевязанную руку. — Совсем немного, — неуверенно признается, испытывая неловкость. Жар на щеках так горяч, что можно обжечься. — Мне не стоило… — поднимает взор и замолкает, потому что Одноглазый смотрит на нее в ответ. Смотрит иначе. Более жадно, пристально, как дракон на добычу, которую вот-вот сожрет и не подавится. Он целовал ее слишком отчаянно и жестоко, точно хотел испить до дна прохладное фруктовое вино. Хотел взять, судя по твердости в штанах, что ощущалась в жарком трении их тел. Эймма помнит, ощущая себя голой перед ним. Все помнит и страшится последствий. Нового унижения которому он ее подвергнет. Разве может быть иначе? — Не стоило, — повторяет Эймонд, улавливая суть ее сожаления, — игры в бесстрашного воина на постоялом дворе не для благородной леди. А тем более принцессы и моей жены, — направляется к дверям. — Джейс с Бейлой собираются обвенчаться, — проговаривает девушка ему в спину. — В Дрифтмарке. Через пять дней, когда сойдет прилив, — видит, что он не торопится покидать покои, поэтому продолжает, крепче сжимая покрывало. — Я хотела бы навестить их и остаться. На какое-то время, — отводит взгляд от прямой спины молодого человека. — Так будет лучше, — говорит тише, но принц все равно слышит. — Лучше для кого? — спрашивает и оборачивается. — Для нас, — Эймме удается выдержать его тяжелый взгляд, но не без последствий. Сердце падает куда-то вниз, по плечам ползут мурашки. — Думаю, королева поможет. Одноглазый задумывается. Обращает взор к окну, прикидывая точное время. Утреннее собрание Малого совета в самом разгаре. Старый хрыч, мастер над монетой, наверняка выставит увиденное за главную тему для обсуждений. Понурит его громкими эпитетами, сравнивая с Мейгором Жестоким. А то и вовсе, посчитает безумным. Вполне вероятно, что королева-мать воспользуется удобным стечением обстоятельств и добьется отплытия его жены в Дрифтмарк. Насовсем. «Не позволю!» — дракон внутри начинает свирепствовать, не желая уступать. Отзывается пламенем растущего гнева, требуя выразить свою волю и помешать коварным замыслам родственников. Принц торопливо уходит, ничего не сказав в ответ. Движимый пламенным порывом доказать, что полностью контролирует ситуацию и по-прежнему верен своим стремлениям. Не смотря на жажду обладания той, что поклялся всю жизнь ненавидеть.

***

На Малом совете не утихает дискуссия в свете вчерашних событий. Особое возмущение выказывает мастер над монетой, лорд Бисбери, который и не думает усаживаться на свое место за столом. — Это недопустимо! — сокрушается пожилой мужчина. — Я лично видел, что сотворил принц Эймонд. Он заставил ее вступить в неравный бой и собирался убить! — Вы преувеличиваете, — холодно отзывается десница. — Эймонду свойственна горячность, как и всем Таргариенам. — Он чуть не порубил ее пополам! На глазах у толпы рыцарей! — не успокаивается собеседник. — Крик бедной девочки до сих пор звенит у меня в ушах. Разве так можно? Она его жена перед богами и короной! — Я осмотрел рану принцессы Эйммы и могу заверить, опасности нет, — проговаривает мейстер Орвиль. — Она молода и сильна духом. Регулярных перевязок для такого пореза достаточно. — Принцессе не помешает напомнить о правилах в местах, где благородной леди лучше не показываться, — встревает Кристон, находясь на посту за спиной Алисенты. Женщина вздрагивает, заслышав его голос, но не оборачивается, дабы не привлекать внимания. — А вы как раз были там и тренировались с принцем, — строгим тоном заявляет командующий королевской гвардии. Ему не по нраву вольность дорнийца, которую тот начал проявлять на заседаниях, как доверенный королевы. — Подведем итог, — высказывается сир Отто, притягивая взоры собравшихся. — Идея нашего короля женить Эймонда с Эйммой, мягко говоря, неудачна, — смотрит на Алисенту, что готова выдохнуть от облегчения. Отец всегда находит выход из сложных ситуаций. — Их венчал верховный септон. На глазах придворных и Семерых. — Брак принца Деймона с леди Ройс тоже не был удачным, — присоединяется лорд Джаспер Уайлд. — Зато с племянницей весьма, судя по выводку и ее шестой беременности, — высказывается Тиланд Ланнистер, отпивая вино из кубка. Уже вторую порцию. Королева едва сдерживает себя, чтобы не поморщиться. Большинство мужчин слишком высокого о себе мнения и не могут обойтись, без похабных судачеств о плодовитости чужих жен. — Из последних новостей нам известно, что принц Джекейрис и Бейла Таргариен отплывают в Дрифтмарк. Для обряда венчания на землях Веларионов, — вновь заговаривает десница медленно прохаживаясь по кругу. — Можно воспользоваться этим событием и отправить принцессу Эймму на празднество. — Первым кораблем и желательно на неопределенный срок, — живо дополняет Алисента, про себя радуясь решению одной из насущных проблем. Чем дальше девчонка Стронг от ее сына, тем спокойнее им всем будет. Неожиданностью для всех становится внезапное появление незваного гостя на закрытом заседании. Одноглазый принц без каких-либо прелюдий решительно направляется к столу совета, отбрасывая за плечи гладкие пряди длинных волос. Его агрессивная тяжелая походка только усиливает негативную атмосферу утреннего собрания. — Эймонд? — женщина встает с места, оглядывая сына. — Что ты здесь делаешь? — Прошу, не тревожься, матушка, — проговаривает молодой человек, скривив губы в подобии улыбки. Еще одна черта, демонстрирующая небывалое упрямство. — Я ненадолго. — Как себя чувствует принцесса Эймма? — строго спрашивает Бисбери, удостаивая Одноглазого колючим взором из-под кустистых бровей. Однако его настрой быстро меняется, когда за гладким полотном снежных волос принца открывается сияющий сапфир в глазнице. — С моей женой все хорошо, — выразительно отзывается Эймонд, видя, как багровые щеки пожилого мужчины начинают бледнеть. — Я хотел предупредить, что в скором времени отправлюсь в Дрифтмарк. Поздравить новобрачных, — переводит взор на мать, а потом на деда. — И разумеется полечу на Вхагар, — улыбка становится шире, — вместе с супругой.