Что ты чувствуешь прямо сейчас?

      Ночь была не просто тихой — она казалась затаившей дыхание. Снег мягко падал за окном, покрывая улицу белым покровом, который сиял в лунном свете. Пэнси сидела на краю кровати, опустив руки на колени, и смотрела в окно. Комната, обычно наполненная теплом её привычного уюта, сейчас казалась огромной, мраморный пол холодил ступни, а тишина давила на грудь. Она медленно провела руками по плечам, словно пытаясь согреться, но холод, поселившийся внутри неё, невозможно было унять так просто. Глубокий вдох. Выдох. И ещё один.       «Я в порядке. Это просто усталость», — убеждала себя брюнетка, но голос её мыслей звучал неуверенно.       Наконец она встала, направляясь к стеклянной двери, ведущей на балкон. По дороге она накинула тёплый, махровый халат тёмно-серого цвета, который обволок её теплом. Руки рефлекторно проверили карман — портсигар оказался на месте. Открыв дверь, она ступила на балкон. Воздух был обжигающе холодным, но именно этот морозный укол заставил её почувствовать себя более собранной. Снег кружился в воздухе, садился на перила балкона и на её волосы. Ночной сад раскинулся перед ней, укрытый белым одеялом, тихий и спокойный. Девушка достала портсигар из кармана халата, открыла его с негромким щелчком и вынула сигарету. Кончики её пальцев дрожали, пока она прикуривала. Первый вдох был глубоким, дым обжёг горло, но в нём было что-то успокаивающее.       Глубокий вдох. Выдох.       Паркинсон опёрлась локтями на перила балкона, глядя на сад внизу. Фонари освещали падающий снег, придавая ему золотистый оттенок. Её мысли были такими же хаотичными, как этот снежный танец. Она тянулась за покоем, который дым приносил её сознанию, но он казался недостижимым.       «Почему сейчас? Почему всегда ночью?» — подумала она, глядя, как её дыхание смешивается с облачками сигаретного дыма. Сигарета догорела быстрее, чем ей хотелось бы. Брюнетка аккуратно затушила её об металлическую пепельницу на столике, стоявшем у стены, и ещё мгновение стояла, вдыхая морозный воздух. Он обжигал ей лёгкие, но этот холод был куда менее страшным, чем тот, что она чувствовала внутри. Когда её пальцы начали замерзать, она вернулась в комнату, закрыв за собой дверь. Лунный свет всё ещё заливал пол холодным сиянием, но теперь она чувствовала себя чуть спокойнее.       Снова оказавшись в своей кровати, Паркинсон плотно укуталась в тёплое одеяло. Мороз всё ещё щипал кожу, но мягкая ткань постепенно согревала её. Её тело расслаблялось медленно, но усталость начала брать верх. Глаза закрылись, и на несколько мгновений она почувствовала лёгкое облегчение. Дыхание стало ровным, а мысли начали отступать, растворяясь в полутьме её сознания. Морозный воздух, снежный танец, свет фонарей — всё это исчезало, как туман, оставляя её в спокойном полусне. Ночь, такая тяжёлая и длинная, наконец уступила, позволяя брюнетке погрузиться в сон.       Паркинсон снова оказалась там. Перед домом магглов. Ночь была глухой, но всё слышалось слишком отчётливо: шёпот Беллатрикс, звук её шагов, не успевшая и звука произнести женщина, которую в следующую секунду поразило проклятье.       — Это не люди, Пэнси, это низший слой, они не стоят жизни, — шептала Беллатрикс, её дыхание обжигало ухо юной волшебницы.       — Авада Кедавра! — сорвалось с её губ.       Зелёный свет, падающие тела, звенящая тишина. Но, вопреки всему, она не могла отвести взгляда от их лиц — застывших в мгновении страха.       Сон сменился другим образом: Беллатрикс, смеющаяся, её рука на плече Пэнси.       — Ты молодец, девочка. Видишь? Ты создана для этого.       Затем снова магглы. Их лица, искажённые ужасом. Молчание, ставшее слишком громким.        «‎Ты убийца. Ты чудовище. Ты заслуживаешь чувствовать это.»‎       Брюнетка вскрикнула и резко поднялась, ее тело обдало потом, сердце грохотало, словно пытаясь вырваться из груди. Её волосы прилипли к лбу, а дыхание было таким частым, что казалось, будто она задыхается. Ладони девушки вспотели, пальцы бессознательно сжимались в кулаки, оставляя красные следы на ладонях. Все тело Паркинсон дрожало, грудная клетка сжималась настолько сильно, что как будто воздуха стало еще меньше. Виски пульсировали, в горле застыл ком и ей казалось, что она не сможет от этого избавиться.       — Это был сон… просто сон, — прошептала она, но её голос дрожал, а руки не переставали трястись. Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, но это только усиливало ощущение паники и тревоги.        «‎Ты же знаешь, что это неправда. Это было не просто сон.»‎       Пэнси встала, ее ноги были ватными, а походка шаткой. Она открыла дверь на балкон, и морозный воздух ударил ей в лицо. Но даже холод не мог унять ту жаркую панику, которая бушевала внутри. Она зажгла сигарету, но руки дрожали так сильно, что едва удалось поднести её к губам. Первый вдох обжёг горло, но это лишь ненадолго отвлекло её. Она смотрела на снег, покрывающий двор её поместья, но ее взгляд замер. Вместо чистого белого полотна она снова увидела зеленых свет, лица магглов, их безжизненные взгляды. В ушах она все еще слышала голос Лестрейндж.       «‎Ты убила их. Ты разрушила их жизни. И это никогда не уйдёт.»‎       Дрожь усилилась. Она затянулась сильнее, пытаясь заглушить внутренний голос в голове, но он становился всё громче.       — Замолчи, — прошептала она, но слова растворились в ночи.       Но образы, что возникали вокруг нее становились только ярче, а воспоминания все громче. Комната в доме магглов, их лица, полные ужаса, ее палочка, которая дрожала в руках. Девушка затушила сигарету о край пепельницы, её рука на мгновение замерла, а потом с силой сжала керамическую поверхность, будто пытаясь вернуть себе контроль. Слезы механически текли по ее щекам, но брюнетка не обращала на них совершенно никакого внимания. В голове были только мысли о том, что она заслужила чувствовать себя именно так, что у нее нет права на покой. Она заслужила эти кошмары, заслужила каждую секунду ужаса, который она испытывала. Сердце также громко и быстро стучало, а дыхание никак не приходило в норму.        «‎Если бы я могла просто исчезнуть. Если бы это всё можно было стереть.»‎       Её взгляд скользнул к перилам балкона. Воспоминание нахлынуло неожиданно: та же комната, тот же балкон, но тогда она сидела здесь с Гермионой. Восход солнца. Их прикосновения. Её голос, такой мягкий, уверенный: «Единственное, что я могу дать тебе — это здесь и сейчас. Сейчас я рядом и я никуда не ушла, я сижу здесь, вместе с тобой, дышу табачным дымом и слушаю как капли стучат о землю.»       Но теперь Гермионы не было рядом, и воспоминание, вместо утешения, стало ножом, вонзившимся в грудь.       «‎Ты никому не расскажешь. Потому что если расскажешь, она уйдёт. Они все уйдут.»‎       Слёзы покатились по её щекам. Она ненавидела их. Ненавидела себя за эту слабость. Но ничего не могла с этим поделать. Пэнси снова закурила, её взгляд был устремлён на чёрное небо.       — Я просто хочу, чтобы это прекратилось, — прошептала она в темноту.       Паркинсон села на холодный пол балкона, обняв колени. Она чувствовала как с каждой секундой паника захватывает ее разум и тело все больше. Голова кружилась, сердце пробивало тревогу, а пустота в ее груди разрасталась с каждой минутой. Время проходило, но она этого не осознавала. Её тело медленно начало реагировать на холод. Ноги, босые, покалывали слабой болью, но Пэнси не обратила на это внимания. Её руки, сжимающие плечи, начали неметь, но она и этого не почувствовала.       Очередная сигарета догорела до фильтра, и только тогда она заметила, что её пальцы онемели настолько, что больше не могли удерживать её. Фильтр выпал из рук и упал на мраморный пол. Паркинсон посмотрела на него, но не сделала попытки поднять. И только спустя несколько минут Пэнси вдруг осознала, что её трясёт. Её плечи дёргались мелкой дрожью, и сначала она подумала, что это просто нервы. Но с каждой секундой холод становился более ощутимым. Пальцы ног онемели, и теперь она ощущала странную боль, будто они перестали существовать. Её ладони, до этого плотно сжатые на плечах, тоже начинали гореть от холода. Она попыталась согнуть пальцы, но они будто больше не слушались.       — Я замёрзла, — прошептала она, как будто осознание пришло внезапно.       Но даже осознав это, брюнетка не могла заставить себя встать. Её тело было тяжёлым, каждая попытка пошевелиться казалась невыносимой. Она просто продолжала сидеть, как будто мороз был единственным, что связывало её с реальностью. Ветер ударил по лицу, и она ощутила, как её щеки начинают болеть от холода. Но вместо того чтобы вернуться в комнату, она только сильнее сжалась, уткнувшись лбом в колени. Её дыхание стало медленным, но каждое выдохнутое облачко пара напоминало, насколько холоден воздух вокруг. Её губы покалывали, потом начали трескаться, но она этого даже не замечала.       Пэнси снова обхватила себя руками, но дрожь только усиливалась. Её тело сдалось. И в этот момент она почувствовала, что холод вокруг неё стал отражением её внутреннего состояния. Она позволила морозному воздуху захватить её, как будто это был единственный способ хоть что-то почувствовать. И только когда её пальцы больше не могли согнуться, а зубы начали выбивать ритм дрожи, она наконец поняла, насколько ужасно она чувствовала себя в данный момент. Но даже осознав это, она ничего не могла с этим сделать.

***

      Гермиона проснулась внезапно, как будто её кто-то толкнул. Она прижала руку к груди, чувствуя, как сердце бьётся так сильно, что отзывается гулом в ушах. Её взгляд скользнул по тёмной комнате, но всё было тихо, спокойно. Однако чувство тревоги не отпускало. Что-то было не так. Она села на постели, пытаясь собраться с мыслями, но ощущение беспокойства усиливалось с каждой секундой. Тревога окатила ее волной, захватив каждую клетку тела. Её дыхание стало чуть сбивчивым, как будто она почувствовала чужую эмоцию — паника, одиночество, отчаяние. Её глаза расширились.       — Пэнси, — прошептала она, внезапно поняв, откуда идёт это чувство.       Этот эффект был ей знаком. Месяцы назад они использовали заклинание, создающее временную эмоциональную связь. Гермиона помнила, что эффект должен был давно исчезнуть, но… сильные эмоции могли пробуждать его отголоски. И сейчас, ощущая этот поток, она поняла: что-то случилось с Пэнси. Что-то настолько сильное, что магия вновь связала их.       Её взгляд метался по комнате, как будто там был ответ на её тревогу, но в этот момент она уже знала, что должна делать. Она быстро натянула пальто поверх пижамы, холодные ступни коснулись пола, но её это не волновало. Грейнджер схватила палочку, даже не думая о том, как выглядит и сунула ноги теплые сапоги.       — Паркинсон, что же с тобой происходит? — прошептала она, сосредоточившись. Через секунду она аппарировала с громким хлопком.       Холодный ночной воздух ударил в лицо, когда Гермиона оказалась перед воротами поместья Паркинсон. Она поёжилась — под пальто на ней была только пижама, и мороз пробирался до костей. Однако холод не мог остановить её. Тревога, наполнявшая её сознание, была слишком сильной. Она быстро поднялась по ступеням, ведущим к массивной двери. Постучала, но, не услышав ответа, тут же произнесла:       — Алохомора.       Замок щёлкнул, и дверь со скрипом приоткрылась. Грейнджер замерла на мгновение, прислушиваясь. В доме было тихо, слишком тихо, как будто он сам замер в ожидании. Она вошла, плотнее закутываясь в пальто, и направилась вверх по лестнице. Когда она достигла комнаты Пэнси, то сразу заметила приоткрытую дверь балкона и запах табака с гвоздикой, что ударил в ее нос. Холодный воздух струился внутрь, заставляя шторы трепетать. Гермиона ускорила шаги, чувствуя, как сердце сжимается от предчувствия.       На балконе её встретило зрелище, заставившее её замереть. Паркинсон сидела на полу, обняв колени. Её волосы были растрёпаны, а сигарета, догорающая в руках, казалась забытым жестом. Её плечи мелко тряслись, но взгляд был пустым, устремлённым в темноту.       — Пэнси, — выдохнула Гермиона, опускаясь рядом с ней на колени.       Брюнетка вздрогнула, как будто её выдернули из глубокого сна. Её глаза встретились с карими глазами Гермионы, и в них читались смесь удивления и боли.       — Ты как ты здесь? — прошептала Пэнси, её голос был хриплым, от того, что она долго плакала.       — Я почувствовала тебя, — ответила Гермиона, осторожно дотрагиваясь до её плеча. — Это заклинание эмпатическая связь, которую мы создали. Я думала, оно исчезло, но, видимо, нет.       Она почувствовала, как её пальцы касаются ледяной кожи Пэнси. Брюнетка выглядела так, словно провела целую ночь на морозе.       — Пэнси, ты замёрзла! — встревоженно сказала Гермиона. Она быстро взяла её за руки, пытаясь согреть их своими ладонями. — Пойдём внутрь.       — Не могу, — со слабостью в голосе прошептала Пэнси. — Мне нужно остаться здесь.              — Ты замёрзнешь насмерть, если останешься, — мягко, но настойчиво сказала Гермиона. — Пожалуйста. Я помогу тебе.       Она подняла её на ноги, несмотря на слабые протесты, и повела обратно в комнату. Как только они вошли, Гермиона быстро закрыла дверь балкона, чтобы остановить поток холодного воздуха. Лёгкий сквозняк всё ещё гулял по комнате, но внутри было теплее, чем снаружи. Брюнетка выглядела измождённой — её руки дрожали, а лицо казалось бледнее, чем лунный свет.       — Ты замёрзла, — тихо сказала Гермиона, проведя ладонью по её холодной руке. — Садись.       Она подвела её к кровати, помогая опуститься на мягкий край. Пэнси выглядела так, словно её тело не хотело повиноваться. Шатенка заметила, как ноги брюнетки подрагивают, а плечи сжаты в напряжении. Она быстро подняла палочку и направила её на воздух вокруг Паркинсон, произнося заклинание. Мягкое тепло разлилось вокруг брюнетки, наполняя комнату уютом. Пэнси вздрогнула от неожиданного ощущения, но через несколько секунд её дыхание стало чуть более ровным. Гермиона наблюдала за ней, внимательно следя за тем, как её кожа медленно приобретает здоровый оттенок. Заметив, что в углу комнаты лежит тёплый плед, Грейнджер быстро схватила его и аккуратно накинула на плечи Пэнси. Её движения были мягкими, словно она боялась напугать её.       — Тебе нужно согреться, — прошептала Гермиона, сев рядом. Она снова взяла руки брюнетки в свои, осторожно растирая их, чтобы вернуть тепло. Её пальцы скользили по коже брюнетки, создавая ощущение уюта и заботы.       — Я в порядке, — пробормотала Пэнси, но её голос звучал настолько тихо, что Гермиона не поверила.       — Нет, не в порядке, — ответила она мягко, но уверенно. — И это нормально. Ты не должна быть сильной всё время.       Паркинсон с трудом подняла взгляд. В её зелёных глазах читалась усталость, но где-то глубоко скрывалась благодарность. Она чуть наклонилась вперёд, позволив Гермионе обнять её. Грейнджер обхватила её плечи и притянула ближе. Её руки нежно гладили спину Пэнси, успокаивая, прогоняя остатки напряжения. Брюнетка сначала замерла, но затем её голова медленно опустилась на плечо Гермионы. Тепло тела шатенки пробивалось сквозь слой пледа, как обещание, что всё будет хорошо. Пэнси глубоко вдохнула, её руки слабо обвили талию шатенки. Она крепче прижалась, словно боялась, что если ослабит хватку, то снова останется одна.       Грейнджер не торопила её. Она продолжала гладить её по спине, пальцы мягко скользили вверх и вниз, убирая напряжение. В какой-то момент она наклонилась, чтобы прошептать:       — Ты не одна, Пэнси. Я здесь.       Брюнетка чуть приподняла голову, и их глаза встретились. Гермиона заметила, как в зелёных глазах Пэнси блеснули слёзы. Она мягко убрала одну рукой прядь её волос, пальцы на мгновение задержались на её щеке.       — Спасибо, — прошептала брюнетка, её голос звучал едва слышно.       Гермиона не ответила словами. Она слегка наклонилась, и их лбы соприкоснулись. Её дыхание смешалось с дыханием Пэнси, а руки всё ещё крепко обнимали брюнетку. Они сидели так долго, в тишине, наполненной теплом и пониманием. Грейнджер знала, что слова не нужны. Её прикосновения, её присутствие говорили больше, чем любая фраза. Постепенно дрожь Паркинсон начала утихать. Её дыхание стало глубже, а тело начало расслабляться. Гермиона почувствовала, как брюнетка наконец позволяет себе отпустить контроль. Тишина комнаты, нарушаемая лишь мягким потрескиванием зажжённой свечи и их тихими вздохами, становилась всё более тёплой и безопасной. Паркинсон, укутанная в плед, сидела вплотную к Гермионе, её пальцы всё ещё неуверенно касались её талии, словно боялись ослабить хватку.       Грейнджер чуть сместилась, облокачиваясь спиной на изголовье кровати, и потянула девушку за собой.       — Ложись, — мягко сказала она, её голос был полон заботы. — Тебе нужно отдохнуть.       — Я не хочу спать, — прошептала Пэнси, но позволила Гермионе уложить себя рядом. Она прижалась ближе, положив голову на плечо шатенки. — Если я усну, мне снова приснится это.       Грейнджер погладила её по волосам, убирая тёмные пряди с лица.       — Тогда я останусь здесь, — ответила она, не позволяя брюнетке спорить. — Я не дам тебе снова остаться наедине с этим. Если что-то случится, я разбужу тебя.       — Почему ты всегда такая? — хрипло спросила Пэнси, её голос звучал тихо, но в нём сквозила нотка удивления.       — Какая? — Гермиона чуть улыбнулась, продолжая гладить её волосы.       — Добрая и терпеливая. И слишком хорошая для меня, — Паркинсон замолчала, словно сама удивилась своим словам.       Шатенка почувствовала, как её сердце болезненно сжалось от этих слов. Она наклонилась чуть ближе, чтобы посмотреть в зеленые глаза. Её пальцы мягко коснулись подбородка девушки, чтобы та подняла взгляд.       — Пэнси, ты заслуживаешь этого, — твёрдо сказала она. — Ты заслуживаешь тепла, заботы, поддержки. И я здесь не потому, что обязана, а потому, что хочу быть рядом.       Зелёные глаза Паркинсон блеснули, она на мгновение задержала дыхание, а затем сдалась, позволив себе поверить этим словам. Её пальцы слегка сжали ткань пижамы шатенки, и она прошептала:       — Ты не представляешь, насколько это важно для меня.       Гермиона улыбнулась, её губы коснулись макушки брюнетки в лёгком поцелуе. Они обе замерли на мгновение, словно мир вокруг перестал существовать. Пэнси медленно подняла руку и провела пальцами по запястью Грейнджер, оставляя нежное прикосновение на её коже. Её дыхание стало чуть глубже, и она сказала почти неслышно:       — Ты знаешь, только рядом с тобой я чувствую себя живой. Как будто только твое присутствие и участие не сломало меня окончательно.       Шатенка мягко обняла её крепче, позволяя Паркинсон почувствовать, что её слова были услышаны и поняты. Она не отвечала словами — вместо этого она провела пальцами по плечу брюнетки, продолжая создавать вокруг неё кокон из тепла и уверенности. Пэнси чуть повернулась, её лицо оказалось совсем близко к шее шатенки. Она закрыла глаза, чувствуя аромат её волос, мягкость её прикосновений.       — Гермиона, — прошептала она, её голос был полон благодарности.       — Да? — откликнулась Грейнджер, её голос звучал так же тихо.       Брюнетка чуть подняла голову, её взгляд встретился с карими глазами Гермионы. В этот момент всё, что их окружало, исчезло. Только они вдвоём, их дыхание смешивалось, а мир вокруг замер. Пэнси медленно наклонилась, её губы едва коснулись губ Гермионы. Это был лёгкий, невесомый поцелуй, но в нём было столько тепла, что Грейнджер почувствовала, как её сердце замерло на мгновение.       — Спасибо, — прошептала брюнетка, отстраняясь совсем чуть-чуть. Её взгляд был мягким, но полным эмоций.       — Ты не должна благодарить меня, — ответила Гермиона, легко улыбнувшись. — Ты не одна, Пэнси.       Гермиона почувствовала, как Пэнси медленно расслабляется в её объятиях. Их дыхание смешивалось, наполняя комнату теплом, которое вытесняло ледяной холод ночи. Пэнси слегка повернула голову, её лоб коснулся шеи шатенки, и это было так естественно, словно они всегда были связаны этим простым жестом. Грейнджер продолжала гладить темные волосы, её пальцы мягко скользили по прядям, задерживаясь у затылка. Брюнетка закрыла глаза, ощущая это движение, словно успокаивающую мелодию, которая убаюкивала её страхи. Её руки, до этого напряжённо лежащие на талии Гермионы, чуть сильнее сжали ткань пижамы, как будто она боялась потерять этот момент. Паркинсон почувствовала, как Гермиона слегка сдвинулась, чтобы лечь удобнее, но не отпустила её даже на секунду. Её тепло было якорем, которое держало Пэнси на плаву. Брюнетка медленно подняла руку и осторожно провела пальцами по руке шатенки. Её прикосновение было неловким, но искренним, как у человека, который учится доверять.       Грейнджер ответила на это движение лёгким сжатием её пальцев. Она не спешила, не торопила. Её ладонь скользнула вверх по плечу Пэнси, затем снова вниз, останавливаясь на её предплечье, словно проверяя, достаточно ли это спокойно, чтобы не напугать её.       Брюнетка чуть приподнялась, чтобы сменить положение. Её лицо оказалось совсем близко к лицу Гермионы. Зелёные глаза встретились с янтарными, и это молчаливое взаимодействие было наполнено той глубиной, для которой слова просто не были нужны. Грейнджер провела пальцами по её щеке, мягко скользнув к линии подбородка, и на мгновение задержала руку. Пэнси, замерев, закрыла глаза, позволяя этому прикосновению укрыть её, как пледом. Она медленно наклонилась вперёд, чтобы спрятаться в тепле шатенки, и её губы едва ощутимо коснулись плеча девушки. Это движение было настолько осторожным, что Гермиона почувствовала это больше эмоционально, чем физически.       Рука Грейнджер тем временем нашла путь к пояснице брюнетки. Её пальцы мягко касались тонкой ткани, едва ощущая тепло её тела. Она прижала Пэнси чуть ближе, и это движение было наполнено обещанием — что бы ни случилось, она здесь. Паркинсон в ответ подняла руку, её пальцы легко провели по ключице Гермионы, оставляя невидимый след из благодарности и нежности. Затем она осторожно переплела свои пальцы с пальцами шатенки. Их руки лежали между ними, как символ чего-то большего, чем просто прикосновение. Тишина комнаты заполнялась этим мгновением. В каждом жесте, в каждом взгляде было столько смысла, что слова стали ненужными. Девушка почувствовала, как тепло, исходящее от брюнетки, стало мягким, уютным, словно всё напряжение исчезло, растворившись в этом спокойствии.       Пэнси тихо выдохнула, прижимаясь чуть ближе, и в этом движении было всё — благодарность, доверие, надежда. Грейнджер позволила ей остаться в этом моменте, обняв её так, словно больше ничего в мире не имело значения. Гермиона осторожно провела пальцами по волосам Паркинсон, чувствуя, когда её дрожь практически стихла. Она лежала рядом, крепко прижимая брюнетку к себе, но ощущала, что холод внутри неё никуда не исчез. На мгновение шатенка замялась, но затем мягко спросила:       — Ты хочешь рассказать, что произошло?       Пэнси вздрогнула. Вопрос застал её врасплох, но в нём не было давления, только забота, она чувствовала, что девушка лежащая рядом искренне хотела понять ее. Руки брюнетки машинально сжались на ткани пижамы Гермионы, а взгляд, устремлённый в никуда, стал ещё более отстранённым. Внутри неё всё бурлило, слова рвались наружу, но страх останавливал её.       «Нет… не сейчас. Она не поймёт. Никто не сможет это понять. Это ведь не просто сон, это… это я. Моё прошлое. Мои руки, которые держали палочку. Лица, которые я видела перед собой. Их глаза, я никогда не забуду их глаза. Беллатрикс сказала, что я должна. Она приказала. Но разве это оправдание? Разве я не могла просто сказать «‎нет»‎? Я могла. Конечно, могла.       Я чудовище. Я позволила этому случиться. Они ведь ничего мне не сделали. Они были невинны. Магглы, которых я должна была ненавидеть, но они были просто семьёй. И я лишила их жизни.       Гермиона должна знать. Она имеет право. Но как я могу сказать ей это? Она ведь уйдёт. Как можно остаться рядом с кем-то, кто… кто на такое способен? Война сломала и ее в том числе, но её руки всегда оставались чистыми. Она никогда не опускалась до того, чтобы сломить чью-то жизнь ради выживания. А я? Я уничтожила тех, кто даже не имел шанса защититься.       Грейнджер поймёт. Конечно, поймёт. Она ведь всегда пытается всех понять. Но поймёт ли она то, как это делает меня чудовищем? Как это не отпускает меня даже спустя годы? Как я ненавижу каждую клеточку своего тела за то, что тогда сделала?»       Пэнси почувствовала, как шатенка чуть крепче сжала её в своих объятиях. Её тепло, прикосновения — всё это было слишком настоящим. Слова, которые она так боялась произнести, начали пробиваться наружу.       — Это было задание, — выдохнула Пэнси, её голос дрожал, но она не отводила взгляда. В данный момент она не ощущала себя и свое тело, она как будто наблюдала со стороны за своим рассказом. — Я должна была… доказать, что достойна метки. — она замолчала на секунду, но Гермиона не сказала ничего. Она просто продолжала её обнимать, позволяя ей собраться с мыслями. — Мы пришли в дом магглов. Беллатрикс была рядом, наблюдала. Она сказала, на мне двое и на ней тоже. Я… я должна была убить их, — слова, которые она сдерживала годами, наконец сорвались с её губ. — Я не могла отказаться. Она бы убила меня, Гермиона. Я была так напугана, что сделала это, — Пэнси зажмурилась, её плечи снова начали дрожать. — Это была семья. Обычная семья. Муж, жена, двое детей, — голос сломался, но она заставила себя продолжить. — Я произнесла заклинание. Я видела их лица. Их испуганный взгляд, они даже не успели ничего сказать. А я просто…       Паркинсон не смогла договорить. Горячие слёзы снова покатились по её щекам. Она сделала глубокий вдох, пытаясь собрать последние силы.       — Это не что-то, что можно забыть, — тихо продолжила она. — Это останется со мной навсегда. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу их. Я слышу смех Лестрейндж. Я чувствую их страх, — она замерла, а затем прошептала, признаваясь в самом сокровенном. — Я монстр, Гермиона. И с каждым днем я ненавижу себя все сильнее за то, что я сделала десять лет назад, — слова прозвучали в комнате, как глухой удар. Пэнси опустила голову, её руки крепко сжали плед, словно она пыталась спрятаться от собственного признания.       Гермиона замерла, слушая каждое слово , и на долю секунды её охватил ужас. Всё, что брюнетка рассказывала, казалось чем-то невозможным, слишком тяжёлым для того, чтобы это действительно было правдой. Её собственное дыхание стало неровным, а сердце болезненно сжалось.       — Ты убила их… — прошептала она, её голос дрогнул.       Грейнджер видела, как Пэнси отвела взгляд, её плечи поникли, словно она пыталась спрятаться от осуждения. Её руки вцепились в одеяло, словно стараясь ухватиться хоть за что - то. Её лицо было мрачным, глаза потускнели, а слова, которые сорвались с её губ, звучали, как приговор.       — Да. Я сделала это. И я знаю, что ты теперь думаешь обо мне.       Гермиона глубоко вдохнула, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Ужас от содеянного брюнеткой всё ещё глухо отдавал в её голове, но за ним пришло осознание.       — Нет, — наконец произнесла она, её голос звучал твёрдо. — Я не думаю о тебе так, как ты считаешь. — она обхватила лицо Пэнси ладонями, заставляя её поднять глаза. Зелёные глаза брюнетки встретились с карими, и Гермиона увидела в них не монстра, а девушку, которая несла в себе слишком много боли и которая была сломлена обстоятельствами. — Ты была ребёнком, — тихо продолжила Гермиона. — Тебя поставили перед выбором, которого у тебя на самом деле не было. Они вынудили тебя, сломали тебя… Беллатрикс… она знала, что делает. Она всегда знала.       Паркинсон не выдержала и отвела взгляд, но шатенка продолжила говорить, её голос наполнился теплотой и уверенностью. Гермиона чувствовала, как дрожь Пэнси становилась сильнее. Её сердце болезненно сжалось от того, как хрупко сейчас выглядела та, кто всегда держала маску неприступности. Шатенка обняла её крепче, чувствуя, как её собственные глаза начинают щипать от подступающих слёз. В этот момент она ощущала не только боль Пэнси, но и ту пустоту, которую та носила внутри. Как же много пришлось пережить им обеим.       — Ты не монстр, Пэнси, — её голос дрогнул, но она заставила себя продолжить. — Ты человек, который оказался в безвыходной ситуации. Ты пыталась выжить. Ты не заслуживаешь этой ненависти к себе. Ты не заслуживаешь того, чтобы видеть себя только через призму этого поступка.       Грейнджер чувствовала, как эти слова эхом отзываются в её собственной душе. Сколько раз она ненавидела себя за то, что не смогла спасти кого-то. За то, что терпела боль, вместо того чтобы сопротивляться. Она говорила это Пэнси, но в какой-то степени пыталась убедить и себя. Когда брюнетка начала дрожать ещё сильнее, Гермиона ощутила, как её собственные руки слегка затряслись, но она собралась. Её пальцы мягко провели по тёмным локонам девушки, ощущая их прохладную шелковистость. Этот простой жест казался одновременно утешением для Паркинсон и якорем для неё самой.       — Ты думаешь, что я уйду, что я не пойму? Но я здесь, и я не уйду, — её голос стал твёрже, но в нём всё ещё звучала нежность. — Потому что ты борешься. Ты сражаешься с этой болью каждый день, и это делает тебя сильнее, чем ты думаешь. Я с тобой.       Эти слова наполнили шатенку небывалой решимостью. Она знала, что не сможет изменить прошлое Пэнси, как и своё собственное, но могла быть рядом. Просто быть. Она ощущала, как брюнетка всё сильнее прижимается к её плечу, будто это было единственным местом, где она могла найти хоть каплю тепла и безопасности. Гермиона сжала её чуть крепче, будто пытаясь передать девушке всё тепло, которое могла. Когда Паркинсон подняла на неё глаза, наполненные слезами, Гермиона увидела в них такой глубинный страх и отчаяние, что её дыхание перехватило. Она вспомнила себя в моменты, когда мир рушился под ногами, когда казалось, что ничего уже не исправить. И она знала, что сейчас Пэнси переживает то же самое.       — Ты не должна была пройти через это, — шёпотом сказала она, и её собственный голос задрожал. — Никто не должен. Но ты выжила, несмотря ни на что. Ты выжила, и теперь у тебя есть я. Позволь мне быть рядом, Пэнси, — её слова звучали почти как мольба, но она понимала, что ничего другого сейчас и не может предложить. Только себя. Только свою поддержку. Она почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но удержала их, сосредотачиваясь на девушке перед собой.       Когда Паркинсон замерла, её дыхание всё ещё было неровным, Гермиона решилась показать то, что скрывала ото всех. Она закатала рукав пижамы, оголяя шрам, который словно горел на лунном свете.       — Она пыталась сломать меня, — её голос прозвучал едва слышно. Воспоминания вспыхнули яркой вспышкой: крики, острая боль, холодный смех Беллатрикс, круциатус. Она глубоко вдохнула, чтобы вернуть себя в настоящее. Она заметила, как взгляд Пэнси изменился. В её глазах появились гнев и боль к той, кто оставил этот след. Её пальцы слегка коснулись шрама, и Грейнджер невольно вздрогнула, но не отстранилась. Это прикосновение было неожиданно мягким и учтивым.       Когда брюнетка осторожно коснулась шрама губами, Гермиона почувствовала, как внутри что-то сломалось. Её охватил прилив эмоций — одновременно боль, благодарность и глубокое облегчение. Она закрыла глаза, чувствуя тепло Пэнси, и позволила слезам скатиться по щекам.       Их губы встретились, Грейнджер ощутила волну тепла, которая разлилась по всему телу. Этот поцелуй не был похож ни на что, что она испытывала раньше. Он был полон принятия, понимания и надежды. Она знала, что этот момент не сможет стереть их боль, но, возможно, он станет началом чего-то нового. Чего-то настоящего. Брюнетка чувствовала, как её сердце колотится в груди, почти заглушая все звуки. В этом поцелуе она нашла утешение, которое искала годами, но не могла признаться себе, что нуждается в нём. Её пальцы осторожно соскользнули вниз, на шею Гермионы, затем на плечи. Она притянула её ближе, желая раствориться в этом тепле, которое казалось почти нереальным. Грейнджер почувствовала, как руки Паркинсон обвились вокруг её талии. Её собственные пальцы скользнули к затылку брюнетки, мягко зарывшись в её волосы. Это движение было неосознанным, инстинктивным, словно её тело знало, что нужно сделать, чтобы показать Пэнси: она здесь, она с ней. Их поцелуй стал глубже, но всё ещё оставался мягким. Каждое движение их губ, каждое касание было наполнено тем, что они не могли выразить словами. Грейнджер провела пальцами по спине Пэнси, чувствуя, как напряжение в её теле исчезает.       Брюнетка слегка вздрогнула, когда Гермиона обняла её крепче, но тут же расслабилась. Она отпустила страх, отпустила сомнения, позволив себе просто быть здесь и сейчас. Её пальцы медленно скользнули по талии шатенки, ощущая тепло её тела сквозь ткань. Когда они отстранились, их лбы всё ещё соприкасались. Обе тяжело дышали, но ни одна из них не хотела разрушить эту тишину. Их глаза встретились, и в этом взгляде читалось всё, что не было сказано: благодарность, принятие, обещание быть рядом, несмотря ни на что. Грейнджер осторожно провела пальцем по губам Пэнси, её взгляд задержался на зелёных глазах, которые теперь казались немного мягче, немного ярче. Брюнетка, в свою очередь, подняла руку, чтобы убрать выбившуюся прядь из волос Гермионы. Её пальцы задержались на мгновение дольше, чем нужно, перед тем как она слегка наклонилась и коснулась губами лба шатенки. Это прикосновение было тихим, но полным значимости. Их руки остались сцеплены, и в этот момент не нужно было никаких слов.       Когда их дыхание стало ровнее, а воздух в комнате наконец наполнился покоем, Гермиона мягко потянула Пэнси за руку. Их пальцы всё ещё были переплетены, и брюнетка, не сопротивляясь, позволила себя направить. Шатенка натянула на них тёплое одеяло, обняла Паркинсон, позволив её голове удобно устроиться у себя на плече. Пальцы Гермионы мягко скользнули по волосам брюнетки, её прикосновения были нежными, размеренными, словно она пыталась утешить каждую трещинку на сердце брюнетки. Паркинсон закрыла глаза, чувствуя, как напряжение постепенно исчезает, оставляя после себя тихую усталость. Тепло рук Гермионы, её сердцебиение рядом создавали ощущение безопасности, которое казалось почти чуждым после стольких лет одиночества. Мысленно она вернулась к словам, которые когда-то читала:       «Любовь проявляется не в желании совокупления (это желание распространяется на несчётное количество женщин), но в желании совместного сна (это желание ограничивается лишь одной женщиной).»       Эти строки будто заполнили всё её существо. Она осознала, что сейчас не испытывает ни желания, ни страсти — только глубокое, почти болезненное желание быть здесь, рядом с Гермионой, слышать её дыхание, чувствовать её прикосновения и знать, что она остаётся. Быть рядом, не прося большего, не разрушая этот момент. Пэнси осторожно повернула голову, её губы слегка коснулись плеча шатенки. В этом жесте была не только благодарность, но и тихое признание, которое она пока не могла выразить словами. Грейнджер, почувствовав это прикосновение, чуть улыбнулась. Её рука скользнула вниз, обхватив брюнетку чуть крепче, словно подтверждая, что она здесь, что она никуда не уйдёт. Их тела, так близко переплетённые, наполнились теплом. Это было мягкое, согревающее чувство, которое, казалось, затопило всю комнату. Они не сказали ни слова — их прикосновения, тихое дыхание, тепло, которым они делились, говорили за них. И когда Пэнси позволила себе закрыть глаза, она осознала, что впервые за долгое время её сердце, пусть ненадолго, но обрело покой.

***

      Гермиона была окружена мягким светом, тёплым и нереальным. Комната, в которой она находилась, была одновременно знакомой и странно изменённой. Лёгкий аромат жасмина витал в воздухе, смешиваясь с чем-то ещё — чем-то тёплым, пряным. Она стояла у окна, чувствуя на себе чей-то взгляд. Её сердце колотилось, но не от страха, а от чего-то более глубокого, интимного. Она обернулась и увидела Пэнси. Девушка стояла в нескольких шагах от неё, её зелёные глаза блестели, словно видели её насквозь. Она была в лёгком, шёлковом халате, который едва обволакивал её тело, открывая плечи и ключицы. Её волосы спадали мягкими волнами, а губы были изогнуты в слабой, почти загадочной улыбке.       — Ты смотришь на меня, как будто не знаешь, что сказать, — тихо произнесла Пэнси, её голос был низким и слегка хриплым.       Грейнджер почувствовала, как её дыхание замерло. Она сделала шаг вперёд, не думая, просто подчиняясь тому притяжению, которое захватывало её полностью.       — Потому что я не знаю, — призналась она, её голос был тихим. Пэнси наклонила голову, её взгляд стал мягче, но в то же время в нём читалось нечто вызывающее.       — Тогда не говори, — её голос прозвучал как команда, но не резкая, а мягкая и успокаивающая. Гермиона сделала ещё шаг вперёд, а затем ещё, пока между ними не осталось и миллиметра. Её взгляд остановился на губах брюнетки, прежде чем снова подняться к её глазам.       — Ты всё усложняешь, — прошептала Грейнджер, но её голос дрожал от эмоций.       Пэнси улыбнулась, подняла руку и провела пальцами по щеке Гермионы. Это прикосновение было таким нежным, что её глаза невольно закрылись.       — Я думала, ты любишь вызовы, — усмехнулась брюнетка.       Гермиона не ответила, её руки сами поднялись, обхватывая талию Пэнси. Это движение было интуитивным, отчаянным, как будто она боялась, что если не сделает этого сейчас, то момент исчезнет. Пэнси наклонилась ближе, их дыхания смешались.       — Ты всё ещё думаешь? — тихо спросила она.       — Нет, — выдохнула шатенка.       И прежде чем она могла придумать что-то ещё, Пэнси поцеловала её. Это был не осторожный, не мягкий поцелуй. Он был жадным, требовательным, заставляющим её полностью забыть о реальности. Грейнджер чувствовала её тепло, её руки, которые обхватили её спину, притягивая ближе. Они отступили назад, пока не оказались на мягкой поверхности кровати. Пэнси улыбнулась, её волосы мягкой волной рассыпались по подушке. Её взгляд, полный желания, приковал Гермиону на месте.       — Это то, чего ты хочешь? — спросила она, её голос был низким и хриплым.       Грейнджер наклонилась ближе, её губы почти касались губ Пэнси.       — Да, — ответила она, чувствуя, как эти слова вырываются из неё, будто её собственное тело вело её.       И в этот момент сон становился ярче: прикосновения, поцелуи, чувство близости и страсти — всё это накатывало волнами, окутывая её. Она чувствовала прикосновения Паркинсон по всему телу и ей казалось, что она теряется в своих эмоциях. Гермиона не хотела, чтобы этот момент заканчивался. Она чувствовала, как брюнетка хотела ее всем своим естеством, что это было просто потрясающе. В один мгновение Пэнси сжимала ее шею, входя в нее быстро и резко. В другой момент она спускалась ниже по ее телу, оставляя дорожку из поцелуев, а Гермиона не могла найти себе места от нахлынувших ощущений и эмоций.       Всё было настолько настоящим, что, когда она вдруг резко проснулась, её тело всё ещё горело от возбуждения. Она резко открыла глаза. За окном уже вышло солнце, но в комнате было чертовски тихо. Гермиона лежала неподвижно, её сердце всё ещё бешено колотилось после сна, и она пыталась вернуть дыхание в норму. Но рядом, всего в нескольких сантиметрах, была Пэнси. Она лежала спиной к шатенке, её волосы небрежно разметались по подушке, а дыхание было таким ровным и спокойным, что Гермиона почувствовала укол зависти. Она осторожно повернулась на бок, чтобы лучше разглядеть её. Солнечный свет, пробивающийся через окно, мягко подсвечивал линию плеч Паркинсон, её шею и спину, скрытую под тканью халата. Этот образ был одновременно умиротворяющим и мучительным. Сон всё ещё играл в голове Гермионы, каждый момент был таким ярким, таким живым и настоящим, что она чувствовала на губах привкус их поцелуев. Её пальцы, казалось, сами потянулись к девушке рядом.       Сначала она осторожно провела рукой по её волосам, убирая несколько прядей с её шеи. Это движение было едва ощутимым, но достаточно, чтобы вызвать у неё волну странного спокойствия. Пальцы скользили медленно, чуть касаясь шёлковых прядей. Грейнджер замерла на мгновение, затем её рука продолжила свой путь, осторожно скользнув вниз, к плечу брюнетки. Кожа под её пальцами была тёплой и мягкой, и Гермиона чувствовала, как внутри её снова растёт это странное ощущение близости и тоски. Она позволила себе провести рукой чуть ниже, вдоль линии позвоночника через ткань халата. Движение было лёгким, почти невесомым, но она видела, как Пэнси чуть дёрнулась, будто почувствовала это даже во сне.       Шатенка на мгновение остановилась, но затем её пальцы опустились ниже, к пояснице. Это прикосновение было чуть более уверенным, но всё ещё осторожным, она боялась разбудить Паркинсон или пересечь черту. Её мысли снова вернулись к сну. Как он мог быть настолько настоящим? Почему её тело так отчётливо помнило каждую деталь, каждый момент? Брюнетка слегка пошевелилась, и Гермиона резко замерла, убрав руку. Её дыхание участилось, и она сжала ладонь в кулак, как будто пытаясь унять бурю, поднявшуюся внутри. Но вдруг Пэнси тихо прошептала, её голос был немного хриплым:       — Грейнджер… ты думаешь, я сплю?       Гермиона вздрогнула от голоса Пэнси, её взгляд тут же метнулся к девушке, которая повернулась к ней лицом, подложив ладонь под щеку. Болотные глаза Паркинсон блестели в солнечном свете, в них читалась лёгкая сонливость, смешанная с чем-то ещё — с той игривостью, которую Гермиона давно узнала и которую не могла не любить.       — Я… — начала было она, но осеклась, чувствуя, как слова застряли в горле.       Брюнетка внимательно изучала девушку, одной рукой приподнимая одеяло. Её волосы всё ещё были слегка растрёпанными, а на лице читалась слабая улыбка, как будто она забавлялась ситуацией.       — Ты выглядишь так, будто тебя застали за чем-то ужасным, — сказала она низким голосом.       Гермиона опустила взгляд, чувствуя, как к её щекам приливает кровь. Внутри всё ещё горело то странное, тёплое чувство, которое оставляло за собой прикосновение к Пэнси.       — Просто… думала, — пробормотала она, чувствуя, как её голос предательски дрожит.       — Это твоё обычное состояние, — усмехнулась Паркинсон, подтягивая одеяло чуть ближе. — Но, Грейнджер, когда ты так осторожно меня касаешься, это заставляет меня задуматься: ты правда только думала?       Эти слова заставили шатенку снова замереть. Её взгляд метнулся к глазам Пэнси, и она поняла, что та смотрит на неё с любопытством, смешанным с теплотой. Но в этот момент в голове Гермионы снова вспыхнул сон. Каждое ощущение, каждая деталь, каждый поцелуй, ладони девушки напротив, что скользили повсюду — всё было таким живым, что она едва могла дышать. И вдруг она поняла: это было больше, чем просто фантазия. Это был её страх и её желание, заключённые в этот яркий образ. Она вздохнула, собирая мысли.       — Я не могу больше прятаться за своими сомнениями, — сказала она тихо, больше себе, чем Пэнси.       — Это интересно, — протянула Паркинсон, приподняв бровь и сдержанно улыбнувшись. — Обычно ты пытаешься всё разобрать на части, прежде чем прийти к какому-то решению. Что изменилось?       Гермиона взглянула на неё, и в её глазах читалась внезапная решимость.       — Сон, — ответила она честно.       Брюнетка слегка нахмурилась, её взгляд стал настороженным.       — Сон?       Гермиона кивнула.       — Он был настолько ярким, что я не могла игнорировать его. Он показал мне, чего я действительно хочу, — она сделала паузу, затем добавила тише: — Тебя.       Паркинсон замерла, её дыхание стало чуть глубже. Её взгляд скользнул вниз, будто она искала что-то в своих мыслях.       — И что ты хочешь с этим сделать? — осторожно спросила Пэнси, её голос звучал мягко, но в нём читалась неуверенность.       Гермиона наклонилась ближе, её рука снова поднялась, чтобы коснуться лица девушки. Это движение было уверенным и одновременно нежным.       — Хочу перестать бояться, — ответила она, её голос дрожал, но на этот раз от чего-то другого — от предвкушения. Она осторожно провела пальцами по линии челюсти Пэнси, затем склонилась ближе, их лбы соприкоснулись. Гермиона чувствовала, как дыхание Паркинсон стало чуть учащаться, но она не отстранилась. — И я хочу, чтобы ты знала: прошлое не повторится, — продолжила Гермиона. — В прошлый раз я была не готова. Но теперь… — она замолчала, но её взгляд говорил больше, чем слова. Пэнси смотрела на неё, и в её глазах было всё: страх, желание, сомнение, но и надежда.       — Ты такая уверенная, — прошептала она.       Гермиона улыбнулась, её губы слегка коснулись губ Пэнси, но на этот раз это был не поцелуй, а обещание. Грейнджер заправила выбившиеся пряди волос девушки за ухо, продолжая медленно целовать ее. Шатенка хотела вложить в этот поцелуй все, что она чувствовала прямо сейчас, растворится в этом моменте и просто быть рядом с Паркинсон.       Пэнси почувствовала, как губы Гермионы становятся всё настойчивее, а её прикосновения уверенными. Каждое движение шатенки словно говорило, что она знает, чего хочет. Но вместе с разгорающейся страстью внутри самой брюнетки начала расти другая эмоция — дрожь сомнения. Её тело откликалось на каждое прикосновение Гермионы, но её разум, как назойливый шёпот, напоминал о том, что случилось в прошлый раз. Тогда шатенка тоже была так уверена, так нежна, так… искренна. Но после их близости она ушла, оставив Пэнси наедине с её чувствами и вопросами. Паркинсон закрыла глаза, позволив себе на мгновение забыть обо всём. Руки шатенки, её тепло, её губы — всё это захватывало её, затягивало, заставляло забыть о страхах. Она почувствовала, как сердце бьётся быстрее, как волна эмоций накрывает её. Но чем сильнее становилось это чувство, тем громче звучал голос внутри.       «Что, если она снова уйдёт?», — эта мысль пронзила её сознание, и в следующий момент она замерла. Её руки, которые только что крепче прижимали Гермиону, теперь медленно опустились. Она чувствовала, как Грейнджер зарывается пальцами в её волосы, как её губы оставляют лёгкие следы на её шее, но вместо того чтобы сдаться этому моменту, она ощутила, как внутри всё сжимается. «Я не справлюсь снова, если она уйдёт.», — брюнетка открыла глаза. Её дыхание было сбивчивым, а губы покраснели от их поцелуев. Она подняла руку и мягко положила её на грудь Гермионы, останавливая её движения.       Гермиона замерла мгновенно, её карие глаза расширились, и она подняла голову, чтобы посмотреть на Пэнси. В этом взгляде читалась забота, но и тревога. Паркинсон на мгновение закрыла глаза, собираясь с мыслями, а затем тихо вздохнула.       — Подожди, — мягко сказала она, её голос звучал шёпотом, но в нём не было резкости.       Гермиона чуть отстранилась, её взгляд задержался на лице брюнетки.       — Ты в порядке? — осторожно спросила она.       Паркинсон кивнула, но в её жесте было что-то неуверенное. Она откинулась на подушку, слегка отводя взгляд, как будто боялась, что её выражение выдаст слишком многое.       — Всё хорошо, — тихо ответила она, но её голос предательски дрожал.       Шатенка нахмурилась, её руки остались на талии Пэнси, но теперь они просто лежали, словно не хотели давить на неё.       — Нет, не хорошо, — мягко сказала Гермиона. — Что тебя беспокоит?       Паркинсон выдохнула, стараясь успокоить сбивчивое дыхание, и наконец снова посмотрела на Грейнджер.       — Я просто… боюсь, — призналась она, её голос был едва слышен. — В прошлый раз… ты ушла.       Гермиона замерла, её лицо отразило мгновенное понимание. Она осторожно убрала руку с талии брюнетки, чтобы переплести их пальцы.       — Я не повторю эту ошибку, — твёрдо сказала она, её голос прозвучал полным уверенности.       Паркинсон изучала её взгляд, пытаясь найти хоть малейшее сомнение, но не увидела ничего, кроме искренности.       — Это не так просто, Гермиона, — тихо ответила она, её голос был наполнен грустью. — Ты тогда тоже казалась уверенной, а потом…       — Тогда я не знала, что делаю, — прошептала она. Гермиона наклонилась ближе, осторожно коснувшись лбом её лба. — Я не была готова. Но теперь всё иначе. Ты для меня важна, Пэнси. Я никуда не уйду, — добавила Гермиона.       Брюнетка закрыла глаза, её пальцы крепче сжали руку девушки. Её тело немного расслабилось, но страх всё ещё был где-то глубоко внутри.       — Дай мне время, — тихо сказала она, её голос был прозвучал умоляющим.       Гермиона кивнула, её губы слегка дрогнули в слабой улыбке.       — У нас есть всё время мира, — ответила она, мягко касаясь губами лба Пэнси.       Их руки остались переплетёнными, а между ними повисло молчание, наполненное нежностью и пониманием. Пэнси расслабилась, чувствуя, как напряжение внутри неё понемногу уходит. Её пальцы всё ещё переплетались с пальцами Гермионы, и в этом простом жесте было столько нежности и искренности, что Пэнси позволила себе довериться моменту. Шатенка наклонилась ближе, их губы снова встретились в поцелуе, на этот раз мягком и осторожном. Но постепенно поцелуй стал более настойчивым, и её рука скользнула по линии талии Паркинсон, заставляя ту задержать дыхание.       — Ты слишком убедительна, — пробормотала Пэнси между поцелуями, её голос был чуть хриплым, но в нём звучала лёгкая игривость. Гермиона усмехнулась, её пальцы скользнули вверх, чтобы убрать прядь волос с лица брюнетки.       — Убедительность — мой скрытый талант, — тихо ответила она, прежде чем снова наклониться, оставив поцелуй на углу губ Паркинсон, а затем на линии её челюсти.       Пэнси почувствовала, как по её коже пробежал жар от этих прикосновений, но вместо того, чтобы снова позволить себе потеряться, она решила ответить. Её рука скользнула вверх, пальцы мягко провели по спине Гермионы.       — Я начинаю думать, что это было твоей целью с самого начала, Грейнджер, — сказала она, её голос был наполнен игрой, но в глазах блестела тёплая нежность.       Гермиона приподняла голову, её губы изогнулись в лёгкой усмешке.       — Может быть, — согласилась она, её голос стал чуть ниже. — Но признаюсь, моя настоящая цель сейчас — кое-что другое.       Брюнетка приподняла бровь, её взгляд стал чуть подозрительным.       — И что же это?       Гермиона замерла на мгновение, её карие глаза чуть сузились, как будто она оценивает, стоит ли ей говорить. Но затем она сдалась, лёгкая улыбка дрогнула на её губах.       — Душ и зубная щётка, — наконец сказала она, её голос был совершенно серьёзным, но в нём звучал еле заметный смех.       Паркинсон заморгала, на секунду потеряв дар речи, а затем рассмеялась, её смех был звонким и удивлённо-радостным.       — Грейнджер, ты действительно умеешь разрушить момент, — сказала она, но её глаза блестели от смеха.       — Ну, я просто подумала, что честность — лучшая тактика, — ответила шатенка, её губы снова нашли губы Пэнси в коротком, но тёплом поцелуе.       Паркинсон покачала головой, её руки скользнули к плечам Гермионы.       — Знаешь, я могла бы обидеться, если бы это не звучало так… очаровательно, — сказала она, её голос был наполнен лёгкой насмешкой.       Грейнджер улыбнулась, её пальцы мягко провели по линии плеча Пэнси, прежде чем она слегка отстранилась, садясь на кровати.       — Тогда, может, ты проводишь меня? — с лёгким вызовом в голосе сказала она, её взгляд был игривым.       Паркинсон медленно поднялась, её взгляд блеснул в ответ.       — О, я уверена, что могу сделать это незабываемо, — сказала она, её голос был наполнен двусмысленностью.       Шатенка рассмеялась, покачав головой, и подалась вперёд, чтобы снова оставить короткий поцелуй на губах Пэнси.       — В этом я не сомневаюсь.       Их лёгкий смех наполнил комнату, стирая остатки напряжения. Пэнси усмехнулась, поднявшись с кровати. Она накинула халат чуть плотнее, небрежным движением заправив волосы за ухо, и направилась к шкафу.       — Подожди секунду, — сказала она, бросив через плечо лёгкий взгляд на Гермиону.       Шатенка с интересом наблюдала, как Пэнси открыла дверцу шкафа, достала пушистое белое полотенце и аккуратно свернула его, а затем добавила к нему зубную щётку, которую достала из одной из верхних полок.       — Думаю, это тебе пригодится, — сказала Пэнси, протягивая ей всё это.       Гермиона слегка улыбнулась, в её взгляде читалась благодарность. Она взяла полотенце и щётку, её пальцы едва заметно коснулись руки брюнетки, и от этого прикосновения по её коже пробежала лёгкая дрожь.       — Спасибо, — сказала она, её голос был чуть хриплым.       Паркинсон склонила голову, её губы изогнулись в лёгкой усмешке.       — Это минимум, что я могу для тебя сделать, Грейнджер. Особенно после всех твоих утренних заявлений, — добавила она с тенью игривости в голосе.       Гермиона слегка рассмеялась, качая головой.       — Я вернусь через минуту, — сказала она, поднимаясь с кровати.       Она направилась в ванную, ощущая на себе взгляд брюнетки. Закрыв за собой дверь, Гермиона включила свет, который залил маленькое помещение мягким тёплым свечением. Она бросила полотенце на ближайший крючок, оперлась руками о раковину и посмотрела на своё отражение в зеркале. Её волосы были растрёпанными, а на щеках всё ещё оставался лёгкий румянец. Она глубоко вдохнула, затем выдохнула, пытаясь немного успокоиться.       «Что со мной происходит?» — подумала она, включая воду в душе.       Пока вода нагревалась, Гермиона медленно сняла пижаму и встала под тёплые струи, позволяя им смыть остатки напряжения. Сон снова всплыл в её голове: каждое прикосновение, каждое движение Пэнси казалось таким реальным, что её тело всё ещё помнило их. Это был не просто сон, а отражение её подавленных желаний, тех чувств, которые она так долго игнорировала. «Я действительно хочу её. Черт,» — признала она про себя, закрывая глаза и чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Но было что-то ещё. Не только желание, но и нечто гораздо более глубокое. Пэнси. Её смех, её сарказм, её уязвимость. Всё это Гермиона видела сейчас с такой ясностью, что ей казалось, будто это уже было не новостью для неё, а чем-то, что она давно знала. Она провела рукой по лицу, чувствуя, как вода стекает по её коже.       «Почему я все еще боюсь признать это?» — спросила она себя. Воспоминание о прошлом вдруг накрыло её. Она помнила, как ушла в тот раз, чувствуя, что не готова. Но сейчас всё было иначе. Гермиона чувствовала, что готова. Не только к тому, чтобы быть с Пэнси, но и к тому, чтобы оставить прошлое позади. Сон был не случайностью. Он был её собственным подсознанием, которое пыталось ей что-то сказать. Её желание, её страхи, её неуверенность — всё это переплелось, чтобы показать ей, чего она действительно хочет. Она открыла глаза, чувствуя, как решимость внутри неё становится сильнее.       «Я не отступлю,» — подумала она, выключая воду и протягивая руку за полотенцем. Когда она вытерлась и оделась в халат, который нашла на полке, она посмотрела на своё отражение в зеркале. Её взгляд был ясным, а в сердце больше не было сомнений.       Гермиона глубоко вдохнула, а затем вышла из ванной. Пэнси лениво потянулась, наблюдая за тем, как Гермиона вышла из ванной. Её взгляд скользнул вниз по фигуре шатенки, облачённой в слишком просторный халат, который явно принадлежал не ей. Пэнси усмехнулась, затем поднялась с кровати, делая вид, что не заметила, как Гермиона слегка покраснела под её пристальным взглядом.       — Теперь моя очередь, — произнесла Пэнси, её голос звучал мягко, но в нём всё ещё ощущалась лёгкая игра. Она схватила полотенце, которое приготовила заранее, и направилась в ванную, на ходу бросив: — Постарайся не слишком много думать, пока меня не будет.       Гермиона закатила глаза, но не смогла удержать лёгкую улыбку.       — Постараюсь, — пробормотала она, наблюдая, как брюнетка скрылась за дверью ванной комнаты.       Как только дверь закрылась, и из-за неё послышался звук бегущей воды, Грейнджер вернулась на кровать и села, поджав ноги. Она уткнулась взглядом в подушки, а затем позволила своим мыслям свободно потечь.       «Почему я всё ещё сомневаюсь?» — пронеслось у неё в голове. Она вспомнила, как Пэнси остановила её. В этом жесте было столько нежности, но в то же время и страха. Это заставило её задуматься ещё глубже.       «Она боится, что я уйду. И у неё есть право так думать. Я ведь уже это сделала.» — Гермиона вздохнула, её руки крепче сжали подушку. Ей было стыдно за тот момент, за ту слабость, которая заставила её тогда отступить. Но теперь всё казалось другим. Брюнетка была не просто загадкой, которую хотелось разгадать. Она была кем-то, кто заставлял Гермиону чувствовать себя живой.       «Почему именно она?» — задумалась она, её взгляд устремился к двери ванной. Это был не просто вопрос о притяжении или страсти. Слишком много всего связывало их: те редкие моменты, когда Пэнси показывала свою уязвимость, её сарказм, которым она прятала боль, и её неожиданные вспышки заботы, которые так редко кто-то видел. Всё это делало её особенной. Шатенка снова вспомнила их утренний поцелуй, как мягко, но настойчиво Паркинсон отвечала на её прикосновения, но в какой-то момент отстранилась. Это было одновременно трогательно и мучительно.       «Я должна доказать ей, что на этот раз я останусь.» — эта мысль пронеслась с такой силой, что Гермиона почувствовала, как её сердце сжалось. Она больше не могла позволить своим страхам взять верх. Звук воды в ванной внезапно остановился, и Грейнджер подняла голову. Её мысли тут же вернулись к реальности.       «Что она сейчас чувствует? Боюсь ли я? Нет. Не сейчас. Я готова.»       Она встала, чувствуя, как по венам разливается решимость. Когда дверь ванной открылась, Пэнси вышла из ванной, закутанная в пушистый халат, а её тёмные волосы всё ещё слегка блестели от воды. Она остановилась в дверях, её болотные глаза скользнули по фигуре Гермионы, которая уже стояла посреди комнаты, нервно поправляя пояс халата.       — Ты стоишь так, будто собираешься произнести что-то важное, — заметила Пэнси, её голос звучал мягко, но в нём сквозила лёгкая насмешка.       Гермиона подняла взгляд, встретившись с её глазами.       — Может быть, и собираюсь, — ответила она, её голос дрогнул, но затем стал твёрже.       Паркинсон приподняла бровь и подошла ближе, её движения были ленивыми, но её взгляд оставался сосредоточенным. Она остановилась напротив шатенки, сложив руки на груди.       — Ну, давай. Удиви меня, Грейнджер, — сказала она с лёгкой улыбкой, но в её голосе звучала осторожность.       Гермиона сделала глубокий вдох, её руки чуть сильнее сжались на поясе халата.       — Я хочу, чтобы мы попробовали снова, — произнесла она, её голос был твёрдым, но в глазах блестело напряжение.       — Снова что? — нахмурилась Пэнси.       — Помнишь то заклинание, которое мы использовали, чтобы почувствовать эмоции друг друга? — уверенно спросила она, Грейнджер сделала шаг ближе, её взгляд был полон решимости.       Брюнетка замерла, её глаза расширились на мгновение, прежде чем она отвела взгляд.       — Да, помню, — медленно ответила она, её голос был чуть ниже, чем обычно. — И ты хочешь повторить это?       Гермиона кивнула, её пальцы слегка дрожали, когда она подняла руку и осторожно коснулась плеча Паркинсон.       — Да, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты почувствовала то, что я сейчас чувствую.       Пэнси опустила взгляд на руку шатенки, затем снова встретилась с её глазами.       — Ты уверена? — спросила она, её голос был тихим.       — На сто процентов, — твёрдо ответила Гермиона.       На мгновение брюнетка казалась растерянной, но затем она медленно кивнула.       — Хорошо, — сказала она, её голос был едва слышен. — Давай попробуем.       Гермиона взяла палочку со стола, она подняла её, произнесла заклинание. В следующую секунду Грейнджер почувствовала, как её собственные эмоции отступают, уступая место чему-то другому. Тепло, смешанное с лёгким страхом, дрожью уязвимости, но одновременно с этим — глубокой нежностью и доверием. Шатенка чувствовала, как внутри Пэнси бушует буря. Там был страх потерять её снова, но вместе с ним — сильное желание верить, что теперь всё будет иначе. Боль от прошлого всё ещё оставалась, но её затмевало нарастающее чувство надежды и… любви. Гермиона зажмурилась, позволяя этим эмоциям полностью окутать её. Она ощутила, как тепло разливается по её телу, и в этот момент она осознала: Паркинсон чувствует к ней больше, чем когда-либо признавалась.       Пэнси закрыла глаза, когда почувствовала тепло от заклинания и оно полностью окутало их. Она не могла объяснить, как именно это работает, но в этот момент она почувствовала, будто что-то теплое и мягкое разливается по её телу, заполняя каждую клеточку. Сначала это было похоже на лёгкий ветерок, но вскоре эмоции Гермионы нахлынули, как прилив. Пэнси ощутила смешение чувств — нежность, переплетённую с виной, страх, растворённый в решимости, и самое главное — глубокое желание быть рядом, несмотря ни на что. Паркинсон почувствовала, как шатенка борется с остатками неуверенности, как в ней пульсирует желание сделать всё правильно на этот раз. Она ощутила тепло, которое исходило от мыслей Гермионы о ней, и это тепло пронизало всё её тело. В этих эмоциях не было места лжи — только правда, обнажённая и уязвимая. Когда заклинание рассеялось, брюнетка резко открыла глаза, её взгляд тут же встретился с глазами Гермионы. Её дыхание участилось, она с трудом находила слова.       — Ты… правда так себя чувствуешь? — прошептала Пэнси, её голос был едва слышен.       Грейнджер кивнула, её карие глаза блестели.       — Я бы не стала этого делать, если бы сомневалась, — тихо ответила она, её рука всё ещё лежала на плече Пэнси.       Паркинсон замерла, её мысли были хаотичными. Она не привыкла к такому — к этой абсолютной уверенности, к тому, что её принимают такой, какая она есть. Её пальцы чуть дрожали, когда она подняла руку, чтобы коснуться щеки шатенки.       — Это так странно, — призналась она. — Я чувствовала тебя. Твоё желание, твоё… тепло. И твою боль.       Гермиона глубоко вздохнула, но не отстранилась.       — Теперь ты знаешь, как много для меня значишь, — сказала она, её голос дрожал, но в нём звучала твёрдость.       — Это… слишком, — пробормотала она, Пэнси слегка улыбнулась, но её глаза всё ещё были полны эмоций и она опустила взгляд. — Но это… правильно.       Шатенка подошла ближе, их лбы снова соприкоснулись. Она осторожно положила руки на талию Паркинсон, притягивая её ближе.       — Это не слишком, если ты готова принять это, — тихо сказала она, её голос был мягким и настойчивым. Пэнси глубоко вздохнула, её руки поднялись, обнимая Гермиону. Она позволила себе на мгновение закрыть глаза и просто почувствовать. Её сердце всё ещё билось быстрее, чем обычно, но она не хотела убегать.       — Я почувствовала твою решимость, — тихо сказала брюнетка, её губы дрогнули в слабой улыбке. — Это… чертовски впечатляет.       Грейнджер тихо рассмеялась, её губы коснулись виска Пэнси.       — Ну, я всегда любила решать сложные задачи, — ответила она, чуть отстранившись, чтобы встретиться с её глазами.       Паркинсон ничего не сказала, но её глаза блестели. Она лишь крепче обняла Гермиону, позволив себе утонуть в её тепле, которое теперь было не только физическим, но и эмоциональным.