Новые приключения Железного Треугольника

«В тысячный раз пройду по этому пути.

Принесет ли он новые сожаления,

Или я достигну конца всего?

Я скажу…

Наберусь смелости, чтобы идти дальше.

Даже если я упаду, сейчас я жив.

…

В тысячный раз пройду по этому пути,

По дороге судьбы, что я избрал.

Я скажу…

Буду падать, но продолжу идти.

Буду верить в то, что я жив»*(1)

(Samuel – Thousand Times; OST «Cross»)

      - Куда идти дальше?       У Се смерил товарищей по команде оценивающим взглядом: ничего иного от Сюй Тяньэ и навязанного в напарники бессменным председателем Цзюмэнь Чжан Чжэньчжэна, вынужденного подчиниться авторитарному родителю и повторно участвовать в испытании для молодого поколения клана Чжан в «дикой природе» во имя победы, ожидать не приходилось. Впрочем, со своей задачей босс У справлялся, а результаты испытания его волновали мало.       Гробница племени салыр*(2) в Хайдуне мало чем отличалась от любого другого захоронения начала средних веков. Бесчисленное множество запутанных коридоров, тупиков, дверей и ловушек. Хотя последний пункт заслуживал отдельного внимания. Будучи не только превосходными зодчими, но и отличными кузнецами, строители из племени салыр сделали ловушки действительно опасными, буквально превратив гробницу в склад с оружием.       Мысленно усмехнувшись нетерпению Сюй Тяньэ, чужими руками решившей заполучить место в клане Чжан рядом с его патриархом, У Се равнодушно пожал плечами. Под маской флегматичного Чжан Иньлу он не мог позволить себе язвить или проявлять недовольство, только следовать за своими спутниками и наблюдать. Чжан Чжэньчжэн хотя и слыл среди соплеменников бездарностью, но все равно оставался Чжаном с присущей любому представителю клана выносливостью и ловкостью рук, поэтому не нуждался в советах, только в своевременно предложенной идее. А все идеи сводились к тому, чтобы идти вперед в надежде найти выход из лабиринта ходов, куда стараниями Сюй Тяньэ они сами себя загнали. С другой стороны, самому боссу У такое положение дел было только на руку: присматривать за настырной внучкой Сюй Фужун в столь узком кругу виделось лучшим выходом, поскольку ее беспринципность поражала воображение.       У Се нащупал спрятанную в кармане неудобной экипировки металлическую коробочку – детишки, как назвал юных (по их собственным меркам) представителей клана Чжан Панцзы, могли спокойно проходить свое испытание.       - Мы заблудились? – продолжила допытываться Сюй Тяньэ. – И почему Чжан Цилин отправил меня с такими придурками, как вы двое?!       - Команды формируются советом клана, а не единолично патриархом, - пояснил Чжан Чжэньчжэн. – Ты, - его палец уперся в грудь задохнувшейся от возмущения Сюй Тяньэ, - не член клана Чжан, а я и Чжан Иньлу – неудачники, отщепенцы, так что все честно. Нам не место в других командах. Мы и так долго шли за ними, и продолжили бы идти, если бы ты умела держать язык за зубами.       - То есть я виновата в том, что вы оба аутсайдеры в клане?! – взвилась Сюй Тяньэ.       Покорение гробницы обещало быть утомительным. У Се сконцентрировался на удержании маски отчужденности на лице, стараясь не морщиться от истеричных ноток в голосе спутницы.       - Нам налево, - устав от сотрясающей пыльное пространство ругани, он махнул рукой в сторону затянутого посеревшей паутиной коридора и первым сделал шаг навстречу прохладному, пропахшему отсыревшей глиной сумраку.       Ряды треснувших керамических бочкообразных сосудов с крышками покрывал слой плесени и пыли. Струящийся через трещины и сколы на толстых стенках песок походил на крупинки золота, отливающие красновато-зеленоватым блеском в свете карманных фонариков. Песок холодил кожу, зачаровывал своими переливами.       - Драконье золото*(3), - со знанием дела заявил Чжан Чжэньчжэн, зарываясь пальцами в россыпи песка. – Его еще называют кровавым.       - Золото? – на дне глаз Сюй Тяньэ вспыхнул алчный огонек.       - Смесь золотистого кварца*(4) с малиновым и зеленым кварцитом. Это не сокровища, а метафора, - покачал головой Чжан Чжэньчжэн. – Поймем подсказку, тогда найдем выход, - он огляделся.       У Се последовал примеру товарища по команде, осматриваясь и не находя ничего примечательного, кроме потускневшего от времени символа в виде ветви дерева на обеленной стене и выделяющегося на своде, четко очерченного круга с небольшим углублением в центре.       - Тамга*(5) племени салыр, - поделился мнением босс У.       - И что?       - Тамга – это печать, - снова заговорил Чжан Чжэньчжэн, - но иногда она выступала в качестве указателя. Эти глиняные сосуды разбили намеренно, значит можно предположить, что золотистый кварц символизирует солнце. Ветвь дерева – символ стойкости на пути к цели и гибкости мышления. Ветви тянутся к солнцу, то есть вверх, - прозвучало задумчиво. – Люк над нами.       Быть зрителем У Се случалось не впервой, как и притворяться простаком – не то, чтобы он жаловался. Чжан Чжэньчжэн не мог похвастаться выдающимися способностями, но дураком определенно не был. Возможно, ему, как и маленькому У Се когда-то, просто не дали возможности проявить себя. Теперь, оказавшись в сомнительной компании погрязшей во лжи и заносчивости Сюй Тяньэ и медлительного Чжан Иньлу, молодому представителю клана Чжан приходилось стараться за троих.       - И как нам попасть наверх?       Легкость, с которой Чжан Чжэньчжэн добрался до люка в потолке, впечатляла. Завистливый вздох сорвался с губ Сюй Тяньэ – ситуация складывалась не в ее пользу.       - Ты ведь тоже Чжан, - она в упор посмотрела на босса У.       Будь на его месте Панцзы, то друг разразился бы отборными матами в адрес наглой девицы, в этом У Се не сомневался.       - И что? – он с нарочитым пренебрежением сунул руки в карманы, выглядя скучающим и не заинтересованным в продолжении разговора.       - Чжан Иньлу, так и будешь тут стоять?! – топнула ногой та.       - Мне некуда спешить, - на самом деле, данный спутнице ответ полностью соответствовал действительности: спешка не способствовала исполнению задуманного боссом У.       Разочарование, крупными иероглифами написанное на лбу самоуверенной внучки Сюй Фужун, забавляло. Похоже, ей даже в голову не пришло подготовиться к испытаниям, а обличающее письмо, полученное Чжан Жишанем около пяти месяцев назад, говорило лишь о стремлении Сюй Тяньэ нарушить договор с Чжан Цилином и попасть в клан обходным путем. В тот день Сяогэ вернулся из Гонконга в мрачном настроении, и сильнее хмурился с каждой минутой, пока рассказывал им с Панцзы о выходке самопровозглашенной «родственницы». За одно это с нее стоило спросить сполна.       - Поднимайтесь!       Сброшенная Чжан Чжэньчжэном веревка для Сюй Тяньэ походила на изощренную насмешку. Оставив ее обиженно сопеть в глубоких раздумьях, У Се вскарабкался наверх, с некоторым удивлением принимая руку помощи от товарища по команде. Вряд ли тому доставляло удовольствие все делать в одиночку, пока двое других препирались или пялились по сторонам. С другой стороны, опальному, отверженному соплеменниками Чжану, не смеющему перечить воле властного приемного родителя, представился шанс доказать самому себе, что он тоже чего-то стоит.       - Хм, спасибо.       - Я собираюсь просить у патриарха разрешение покинуть клан, - Чжан Чжэньчжэн без лишних церемоний вдернул вскрикнувшую от неожиданности Сюй Тяньэ на приступок. – Мне нужен союзник.       - Что это?       Интерес Сюй Тяньэ не был праздным: зал, где очутились расхитители, представлял собой арену, огороженную каменными столбами. Вдоль стен располагались ряды лавок, чучела на них походили на бумажных солдат Наньхай-вана, только с прикрытыми полосками ткани пустыми ликами. На арене стояли две терракотовые фигуры, вооруженные саблями, а почетное место на возвышении пустовало.       - Что-то вроде тюркского амфитеатра, - У Се признавал, что его вело любопытство, когда он прикоснулся к одному из чучел. Жесткая ткань, накинутая на покатые плечи, теркой прошлась по коже, массивное ожерелье из костей и зубов животных сместилось в сторону, открывая взору дыру с рваными краями, вымазанными высохшей столетия назад киноварью. На шее соседнего чучела после тщательного осмотра удалось обнаружить длинную красную полосу, вроде той, что когда-то оставил ему на память Чжан Хайкэ. – Это постановка, - на поверку все чучела были с различными отметинами. Он присел перед облаченной в доспехи статуей с распоротым животом. – И все участники спектакля «мертвы».       - Не хватает только того, кому предназначалась эта постановка, - включился в обсуждение Чжан Чжэньчжэн. – Вероятно, хозяина гробницы. Либо того, кого заперли в ней вместе с хозяином за какое-то тяжкое преступление.       - Массовое убийство, - внесла свои два юаня Сюй Тяньэ.       - Возможно.       - В гробницах всегда так? – попытка продолжить беседу провалилась – оба собеседника скупо кивнули, возвращаясь к прерванному занятию.       Поиски подсказок без преувеличения относились к самой занимательной деятельности в условиях ограниченного времени и подстерегающей под землей смертельной опасности. Сработавшая ловушка полностью подтверждала мысли У Се. Короткие, непривычно лежащие в ладонях клинки сверкнули, встречаясь с несущейся навстречу сталью и высекая сноп искр – сказывались оставшиеся в прошлом изнурительные тренировки с Хэй Яньцзином, непосредственный опыт участия в экспедициях, привычная настороженность и периодические спарринги с Сяогэ в последние несколько лет. Танцующее движение, уклон, и звон упавшей на землю цепи с прикрепленными к ней трехгранными дротиками.       - Не двигайся!       Приказной тон Чжан Чжэньчжэна, адресованный запустившей ловушку Сюй Тяньэ, звучал предостерегающе. Закравшееся в голову подозрение требовали доказательств, но рисковать из-за вновь напомнившей о себе паранойи не имело смысла. Босс У не имел права поступать опрометчиво. Не в этот раз.       - Ничего не трогай, - Чжан Чжэньчжэн продолжал наступать на спутницу. – Сядь!       Колени Сюй Тяньэ подкосились, и она рухнула на грязный пол, хватая ртом воздух от возмущения. Любые ее попытки затеять пререкания жестко пресекались, что опять-таки со стороны выглядело чем-то необъяснимым. На памяти У Се редкие представители клана Чжан поступали подобным образом, разве что Сяогэ и Чжан Хайли (и взявшаяся за ум после нескольких стычек и совместных экспедиций «молодежь»). С другой стороны, Чжан Чжэньчжэн видел в нем такого же Чжана-маргинала, как и он сам. Додумать боссу У не дали.       - Чжан Иньлу, ты в порядке?       - В порядке.       - Я нашел выход. Колодец под постаментом, - со скрежещущим грохотом громоздкое каменное изваяние сдвинулось в сторону. Квадратное отверстие в полу перекрывали несколько витых прутьев.       - Снова вниз? – рискнула подать голос Сюй Тяньэ.       - Это сливы, - пояснил Чжан Чжэньчжэн. – Если Чжан Иньлу прав, то по желобам, идущим от оригинальной арены, стекала кровь, - журчащий звук привлек внимание товарищей по команде к образующим лаконичный узор канавкам. Тонкая струйка воды, расплескиваясь, вытекала с горлышка бутылки и расчерчивала пол подтеками намокшей грязи, а затем срывалась в колодец.       - То есть нам нужно спуститься туда? – гримаса отвращения исказила прикрытое сетчатой вуалью лицо Сюй Тяньэ.       С того места, где стоял У Се, увидеть, что находилось на дне предполагаемого колодца, не представлялось возможным, зато был хорошо заметен пересекающий щеку внучки Сюй Фужун шрам и презрительный прищур раскосых глаз, отчего та походила на злобную ведьму.       - Для той, кто жаждет признания патриарха, ты слишком брезгливая, - упрекнуть Чжан Чжэньчжэна в предвзятости не посмел бы даже Панцзы – объективно. – Если станешь частью клана Чжан, тебе придется бывать в местах куда хуже этого колодца.       Деятельность расхитителей гробниц во все времена была сопряжена с определенным риском, но помимо опасностей, подстерегающих людей в недрах древнего захоронения, любой человек, связанный с подобным грязным бизнесом, вторым пунктом не задумываясь назвал бы высокую вероятность запачкать отнюдь не только руки и не только кровью своих врагов или соперников. Нечистот и скверны хватало во все времена.       - Распоряжения патриарха и совета клана, согласно своду правил, принято выполнять, а не обсуждать, - с куда большей мстительностью припечатал Чжан Чжэньчжэн. Вырванные с корнем прутья служили лучшим индикатором его отношения к раздражающей своим самомнением особе.       - Эти ваши правила, - своим шипение Сюй Тяньэ вполне могла сойти за змею.       - Правила клана создавались нашими предками на протяжении веков. Не тебе их оспаривать.       У Се прищелкнул языком: и без того не самая доброжелательная атмосфера накалялась. По совести, он успел отвыкнуть от такого. Да, рядом часто оказывались те, кого априори коробило (порой и вовсе приводило в бешенство) сотрудничество с боссом У или всем Железный Треугольник. Да, зачастую команда не скрывала своей враждебности по отношению к нему или ко всем троим. Да, желчность некоторых личностей могла задеть за живое. Да, он и сам не раз испытывал откровенную неприязнь к таким людям. Но рядом всегда находились те, кому У Се доверял всего себя со всеми своими изъянами, треволнениями, сомнениями и застарелой болью. В компании Чжан Чжэньчжэна и Сюй Тяньэ ему приходилось рассчитывать только на себя. И даже не это вызывало обеспокоенность – автономность стала его второй натурой – а собственная напряженность от понимания того, что кто-то из этих двоих постоянно оказывался у него за спиной.       Спуск в колодец не занял много времени. Соответствующий антураж из груды человеческих костей и черепов, помеченных неизвестной символикой на лобных костях, навевал на определенные мысли о правоте Чжан Чжэньчжэна насчет погребальной ямы. Кому бы ни принадлежали останки, все жертвы умерли не своей смертью, о чем неожиданно своевременно сквозь зубы сообщила Сюй Тяньэ.       - Поразительная наблюдательность, - голос Чжан Чжэньчжэна сочился ехидством. – Что-то еще?       - Нет.       - Тогда я позволю себе добавить, что убийства были частью ритуала.       - Разве принесение в жертву человека это не обряд идолопоклонников?       - Верно, - счел за верное поддержать разговор босс У. – Для суннитов*(6) приношение человеческой жертвы – тяжкий грех. Поэтому могу сказать только одно: следующее, что мы увидим – сцена казни отступника.       - Зачем вообще кому-то понадобилось создавать этот театр? – недовольство Сюй Тяньэ росло.       - Ты удивишься, когда узнаешь.       Едва заметно качнув головой, У Се оставил спутников наедине. Устраивать разборки в его планы не входило, однако экспансия внучки Сюй Фужун начинала досаждать. Требующие выхода эмоции вызывали стеснение в груди. Откровенно говоря, он с удовольствием бы высказал все, что приходило на ум. Идея Чжан Жишаня изначально отличалась непредсказуемостью конечного результата, хотя не была лишена логики. Именно поэтому дать согласие на новую авантюру, гордо именуемую посильной помощью клану Чжан, не стояло проблемой. У него имелись свои счеты с Сюй Тяньэ, а потому реализация задуманного легла на его плечи. Жалеть об этом теперь было бы неуместным занятием.       Узкий коридор вывел босса У к утыканному мелкими колышками залу, в центре которого возвышался эшафот в лучших традициях европейского кино. Только вместо виселицы, гильотины или хотя бы позорного столба на нем располагалась необычная конструкция, состоящая из растяжек и заостренных наконечников стрел. Подвешенная над деревянной основой за обмотанные грубой веревкой запястья мумия идеально вписывалась в созданные зодчими жуткие декорации. Окружала помост толпа чучел с лоскутами ткани вместо лиц. Среди них угадывались обычные крестьяне, вооруженные камнями и обломками палок, и существо с чертами животного, в чьих руках трепыхалось истекающее кровью сердце.       - Мерзость какая!       Вопль Сюй Тяньэ резанул по ушам. Зрелище было не из приятных, но иного У Се не ждал, как и Чжан Чжэньчжэн, с присущей выходцам из клана Чжан невозмутимостью взявшийся за обследование сцены расправы над отступником.       - Прошел все круги подземного мира, - ровным тоном озвучил он свой вердикт. – Провели по кольям, вывихнули все суставы, забили камнями и палками, нанесли множество порезов, вырвали сердце, вывесили на всеобщее обозрение и выжгли душу.       - Что за бред?       - Обрати внимание на его грудную клетку, - Чжан Чжэньчжэн провел кончиками пальцев покрытые сажей раскрытые подобно цветку ребра. – Мне не встречалось описание подобной казни у огузских или тюркских племен. Возможно, с ним поступили так, основываясь на его собственных деяниях. Вроде собирательного образа. Он избивал, калечил, мучил своих соплеменников, и они ответили ему тем же.       - Народный суд, одобренный хозяином гробницы, - кивнул У Се. – Хозяин гробницы приобрел особый статус в глазах народа, поэтому после его смерти при захоронении были воспроизведены те сцены, которые привели его к почету и уважению, как бы в назидание другим.       - В этом есть смысл, - согласие Чжан Чжэньчжэна сопровождалось перезвоном стальных трубочек и пластин на изящном витом кольце.       От находки исходили едва уловимые вибрации, усиливающиеся по мере нарастания громкости звука. Отражаясь от стен, звук проникал в тело, достигая мозга. Зажав уши руками, Сюй Тяньэ опустилась на колени, прижимаясь лбом к каменному порожку перед эшафотом. У Се продержался чуть дольше, очнувшись от ощущения пальцев, сжимавших его плечо. Звон стих. В наступившей абсолютной тишине он слышал дыхание стоящего за спиной Чжан Чжэньчжэна, обмирая плененный собственным постыдным страхом.       - Чжан Иньлу!       Вырваться из плена наваждения удалось не сразу. Голова раскалывалась, ноги дрожали. Эффект «бубенцов» напоминал подавляющее волю воздействие грома. Голос товарища по команде проникал в затуманенный разум, словно сквозь толстый слой ваты, звуча приглушенно и немного тревожно.       - Чжан Иньлу?       У Се показалось, что тот выдохнул с некоторым облегчением, добившись от него монотонного мычания. Впрочем, все казалось слишком нереальным, чтобы поверить в искренность Чжан Чжэньчжэна.       - Что произошло? – контролировать себя в расплывающейся перед глазами действительности приходилось за счет упрямства, не позволяя проявиться под искусно выполненной маской настоящему «я».       - Теперь нам известно, каким образом крестьянам удалось захватить тирана. Думаю, в соседнем помещении мы обнаружим сцену расправы над его приближенными. Это не просто декорации. Вероятно, гробницу построили вокруг подвала дома отступника и места настоящей казни.       - То есть сейчас мы…, - Сюй Тяньэ заторможено озиралась, в ее голосе слышалось недоумение.       - Мы достигли сердца гробницы, - подтвердил догадку спутницы Чжан Чжэньчжэн. – И, похоже, теперь нам придется возвращаться с пустыми руками. Центральный зал находится где-то на периферии.       - Поищем выход.       - И вы просто сдадитесь?! – вскочив на ноги Сюй Тяньэ, неловко завалилась на покрытый въевшимися в дерево бурыми пятнами эшафот.       - Не знаю, что ты о себе возомнила, но опередить остальных у нас все равно не получиться. Твоими стараниями. Это ведь ты активировала ловушку в том коридоре с аллегорическими статуями*(7).       - Чжан Чжэньчжэн, ты…       - Ты можешь остаться и продолжить поиски.       Подход Чжан Чжэньчжэна определенно имел успех: гневно сверкнув глазами, Сюй Тяньэ послушно последовала за ним.       - Их тоже убили крестьяне? – ее взгляд был прикован к десяткам скелетов, повисших на древках ржавых копий, и керамической чаше с узором на потемневших, покрытых темным налетом стенках посреди комнаты.       - Ритуальная чаша ранней бон.       - Мужчины из племени салыр сочетались браком с тибетскими женщинами – исторический факт, - Чжан Чжэньчжэн поднес к носу испачканный в крошащемся налете со стен чаши палец, принюхиваясь. – Кровь, - наконец, озвучил он свой вердикт.       - Ищем женщину? – вопросительно изогнул бровь У Се.       - Похоже, нам везет. К организации казни отступника и его приближенных руками крестьян хозяина гробницы подтолкнули не массовые убийства и тирания, а женщина.       - Любовница? – нахмурилась Сюй Тяньэ.       - Любовница, жена, сестра, племянница, дочь. Поймем, когда отыщем ее усыпальницу.       

***

      - Сяогэ? – Панцзы вскочил со своего места и пересек палатку, игнорируя ворчание Чжан Сюаня и недовольство незнакомого Чжана. И без того невыразительное (для большинства людей) лицо друга стало пустым, а взгляд утратил привычную сосредоточенность. – Сяогэ, - щелчок пальцами вывел того из состояния транса.       Цилин инстинктивно потер лоб: холод отступил, оставляя после себя ощущение твердости камня и затихающий перезвон, угнетающий все связные мысли, кроме одной – У Се находился в опасности, а он не имел возможности помочь, защитить.       - Сяогэ, если продолжишь в том же духе, то тебе придется раскошелиться на подгузники для всех этих снобов, - плечи под его ладонями опустились, расслабляясь. Ван Юэбань и сам – всего на мгновение – почувствовал, как сознание заволакивает туманной пеленой, а по телу проходит волна неконтролируемой дрожи. Поэтому свести все к шутке виделось лучшей идеей, пока представители клана Чжан оцепенело наблюдали за разрастающейся искаженной тенью за спиной своего патриарха.       - Ммм…       - Хорошо, когда закончишь с ними, - Панцзы махнул рукой в сторону собравшихся в «штабе» представителей клана Чжан, - удели мне несколько минут. Договорились?       - Ладно.       Отказать другу Сяогэ не мог. Завершить собрание, инициированное приемным отцом Чжан Чжэньчжэна, стоило в кратчайшие сроки просто потому, что оно не имело смысла. Он не собирался никого принуждать в угоду ярому последователю почившей старой гвардии клана Чжан и преданному соглядатаю старейшин. Если у тех имелись вопросы, ему тоже было что им сказать сверх озвученного ранее.       - Что этот человек возомнил о себе? – дождавшись, когда подрывник покинет палатку, вскинулся приемный отец Чжан Чжэньчжэна.       - Чжан Яньчжуань! – прикрикнула на соплеменника Чжан Хайци.       - Миссия патриарха решать проблемы, возникающие у членов клана Чжан, - не думал сдаваться Чжан Яньчжуань.       - Тогда, полагаю, наша миссия – эти проблемы создавать, - насмешливо фыркнул Чжан Хайкэ. – В отличие от Чжан Сишаня твой приемный сын открыто заявил о своем желании покинуть клан Чжан.       - Чжан Чжэньчжэн сам решит, как ему поступить, когда вернется, - окончательное решение не подлежало оспариванию: Чжан Яньчжуань проявил себя авторитарным, деспотичным отцом, продолжающим преследовать и третировать приемного сына даже после его совершеннолетия, поэтому Цилин не видел причин, чтобы отказать тому в просьбе и не позволить покинуть клан.       - Вы все еще пожалеете об этом! – взревев разъяренным быком, Чжан Яньчжуань выскочил на улицу.       - Кажется, я начинаю понимать Чжан Чжэньчжэна, - ухмылка Чжан Хайсин вышла кривой. – Что с У Се? – убедившись, что никого из «непосвященных» поблизости не осталось, она снова перешла на деловой тон.       - Все в порядке.       - Уверен? Ты не выглядишь убежденным собственными словами, - подался вперед Чжан Хайкэ.       Сяогэ отстраненно пожал плечами. Делиться своими переживаниями с подчиненными и «другом детства» он не собирался, его ждал Панцзы в компании Цинчэня, и это все, что имело значение на данный момент.       

***

      - Это она? – Сюй Тяньэ окинула придирчивым взглядом установленный на изогнутых подставках хорошо сохранившийся деревянный саркофаг с расписанной красками крышкой и его хозяйку.       В усыпальнице пахло сеном и полевыми цветами, что само по себе казалось мистикческим. Возлежащее на шкурах женское тело сохранило свои привлекательные формы и упругость кожи. Облаченная в расшитые цветными нитями одеяния девушка выглядела мирно спящей. Ее шею и грудь украшали нити бус, а густые волосы, сплетенные в косу, прикрывала полупрозрачная шаль с венком из примятых цветов, лент и мелких золотистых бусин. От запястий по предплечьям поднимались широкие спиралевидные браслеты в виде языков голубого пламени. Общую идиллию портил отсутствующий указательный палец на левой руке.       - Причина расправы над отступником, - подтвердил Чжан Чжэньчжэн. – Цитрин, - он покрутил в пальцах золотисто-прозрачный ограненный кулон на кожаном шнурке, - символ Солнца. А тяньчжу*(8) символизирует Тибет.       - Ее звали Намланг, - вырезанная в изголовье надпись состояла всего из нескольких слов, провожающих дочь гор в последний путь. – А ее избранника – Ель.       - Что с ней произошло?       - Речь в погребальной надписи идет о любви сына степей к дочери гор, об их прощании и скорой встрече, - У Се старался держаться отстраненно, но короткое послание трогало душу. Каким бы искусным манипулятором не был пресловутый Ель, чужими руками покаравший своего врага, его искренность по отношению к Намланг оправдывала многое.       - Любовный треугольник? – скривила губы в презрительной ухмылке Сюй Тяньэ. – Неужели совет клана Чжан не мог выбрать более интересное задание в качестве испытания?       - Тебе не хватает острых ощущений? – огрызнулся в ответ Чжан Чжэньчжэн.       - Часто успех в деятельности расхитителей гробниц зависит не только от опыта или соответствующих знаний и навыков, а от удачи, - внучка Сюй Фужун в погоне за выгодой и собственными неуемными стремлениями едва ли представляла, насколько тяжело приходилось трудиться любому, кто шел проторенной предками, но от этого не менее ухабистой и опасной дорогой, где любой неверный шаг мог обернуться чьей-то гибелью. У Се сам осознал этот прискорбный факт, только оставшись в одиночестве стоять на коленях перед захлопнувшимися на десять долгих лет Бронзовыми Вратами, и каждая принесенная им жертва в борьбе с семьей Ван укрепляла понимание, тяжким бременем легшим на его плечи.       - Верно. Поблагодари патриарха за то, что осталась жива и вернулась с Чанбайшань.       - Чжан Цилин знал о нашем родстве с самого начала, - надменно вскинула подбородок Сюй Тяньэ. – Бабушка стала его любовницей задолго до У Се, - скривилась она от неприязни к «сопернику».       Задохнувшись от нахлынувшего вновь раздражения, босс У повернулся обратно к вскрытому саркофагу, следуя правилам дыхательной гимнастики для очищения разума от лишних эмоций, которой когда-то обучил его Хэй Яньцзин.       - Ты сейчас говоришь о главе семьи У? – сарказм в голосе Чжан Чжэньчжэна ощущался физически, пропитывая ядом потрескивающую между вынужденными товарищами по команде атмосферу. – Не слишком ли наивно для взрослой женщины вроде тебя? Патриарх мог встречаться и спать в одной постели с кем угодно в своих путешествиях в течение десятилетий. Не думай, что в его жизни не хватало женщин, готовых отдаться ему. Глава У тоже не святой, об этом все знают. Главное другое: прошлые отношения – временные или серьезные – больше не имеют для них значения. Так продолжается уже несколько лет. И тут появляетесь вы с Сюй Фужун и заявляете свои права на патриарха. Даже звучит такое абсурдно.       - И так, мы нашли ту, что стала причиной казни отступника из племени салыр, - споры не способствовали продуктивному сотрудничеству – эту простую истину У Се усвоил очень давно. Не то чтобы он на полном серьезе выступал за примирение с Сюй Тяньэ, однако реальность диктовала свои условия. Интуиция подсказывала, что ими сделаны далеко не все шокирующие открытия, и в гробнице народного героя их поджидают другие «сюрпризы».       - Почему именно указательный палец? – Сюй Тяньэ с явным отвращением приподняла обезображенную кисть покойницы, рассматривая короткий обрубок.       - Символ единства и связи с Богом, - пояснил Чжан Чжэньчжэн. –Намланг была отмечена Небесами. Согласно ряду легенд, если отрезать палец у такого человека и всегда носить с собой, можно прожить две сотни лет.       - И кто-то на полном серьезе поверил в этот архаичный бред?       - В начале средних веков – да.       - У Чжан Цилина очень длинные пальцы, то есть он…       - Патриарх не отмечен Небесами, - возразил Чжан Чжэньчжэн. – Он был проклят ими, а благословлен богом подземного царства.       - Все именно так, как и рассказывал Чжан Сишань: отвергнутый Небесами и ниспосланный Тьмой, - с нескрываемым удовлетворением хмыкнула Сюй Тяньэ. – Идеально.       - Патриарха тебе не заполучить, даже не пытайся, если хочешь жить. Глава У и господин Пан никому не позволят использовать его в своих целях. Даже старейшины клана Чжан смирились, поэтому отступись, пока не поздно.       - Не указывай мне, что делать. Я все равно получу желаемое, так что просто выполняйте свое задание и не мешайтесь под ногами.       - Как скажешь, - У Се перехватил дернувшегося в сторону зарвавшейся собеседницы Чжан Чжэньчжэна, мысленно готовясь поздороваться с полом или продолжать изыскания со сломанной рукой. К чести опального представителя клана Чжан демонстрировать силу тот не стал, хотя принял выдвинутые условия с неохотой. – Пускай испытает удачу. Делай, как знаешь, - убедившись, что драка не состоится, он через плечо обернулся на Сюй Тяньэ, отмечая мелькнувшую в ее глазах растерянность, - но не вини нас в своем провале, когда придет время.       - Оно никогда не наступит! – с вызовом уверила она спутников.       - Пусть будет так. Раз мы пришли к соглашению, предлагаю продолжить поиски.       - Испытание проходит чересчур гладко, - Чжан Чжэньчжэн разжал кулаки и оттолкнул от себя Чжан Иньлу, легко, без ожидаемой злости, словно уловил посыл.       У Се надеялся, что товарищ по команде действительно понял то, о чем ему не позволяло говорить данное Сяогэ и Чжан Жишаню обещание. Единственной достойной причиной для раскрытия своей личности он видел неотвратимость смерти, с остальным ему надлежало справляться в образе Чжан Иньлу, хотя никто не просил его относиться к заданию настолько радикально.       - Всего три входа-выхода, два из них запечатаны, и скрытый где-то в усыпальнице механизм, - Чжан Чжэньчжэн говорил с присущей выходцам из клана Чжан бесстрастностью. – Велика вероятность активировать ловушку или встретится со стражами.       - Все это время мы шли по спирали к центру…       - Спиральный лабиринт?       - Почему нет? Цепи под потолком, наверняка, висят не для красоты. Образуют сеть.       - А с учетом того, как хорошо сохранилось тело Намланг, мы имеем дело с газовой или кислотной ловушкой.       - Тогда Намланг – хранительница гробницы.       - О чем это вы?! – не выдержала Сюй Тяньэ.       - Рекурсия*(9).       - Тамга.       - Эй!       - Вся усыпальница – это ловушка, состоящая из других ловушек, которые в свою очередь запускают цикл из более простых ловушек, - прозвучало снисходительно.       Чжан Чжэньчжэн быстро соображал и отлично держался, демонстрируя свою осведомленность и свысока делясь информацией с надоедливой спутницей – именно на такое поведение с его стороны рассчитывал босс У. Из Сюй Тяньэ соратницы не получилось. Впрочем, сомневаться в этом не приходилось с самого начала. Зато Чжан Чжэньчжэн умудрился показать себя с лучшей стороны, что свидетельствовало в его пользу. По крайней мере в действиях навязанного Чжан Жишанем напарника не наблюдалось откровенного подвоха, однако У Се предпочитал оставаться собранным и настороженным, позволяя маске флегматичного Чжан Иньлу одурачить всех, кто участвовал в испытаниях для молодого поколения клана Чжан.       - Оба запечатанных прохода – ловушки, - он подтолкнул сопротивляющуюся Сюй Тяньэ к массивному крюку, вкрученному в расписанную потускневшими от времени красками стену – ничего примечательного, простые народные сюжеты, на первый взгляд, не имеющие ничего общего с историей создания гробницы. Единственной запоминающейся деталью было изображение рыжего зверька, отдаленно напоминающего лису с изящным флакончиком-серьгой на правом ухе, в окружении языков пламени. От крюка, мерно позвякивая под весом ловко балансирующего Чжан Чжэньчжена, тянулась цепь. Ее крупные, покрытые ржавчиной звенья ударялись о звенья меньших размеров, из которых состояла зависшая под сводом усыпальницы «паучья сеть». – Придется карабкаться по цепям.       

***

      - Сяогэ? – Панцзы прижал к груди приветливо виляющего хвостом Цинчэня. Щенок, подаренный Цилином У Се, быстро стал частью разношерстной семьи Железного Треугольника и даже успел подружиться с бродячими представителями семейства кошачьих, которых подкармливал Сяогэ. – Ты уже закончил?       - Ммм…       - Мне казалось, ваше собрание продлится еще пару часов. Не похоже, что Чжан Яньчжуань, смирился с решением своего приемного сына и твоим невмешательством.       - Нет.       - Я так и думал, - с самым серьезным видом кивнул подрывник. – И так, что ты почувствовал? Тогда, в палатке. На Тяньчжэня напали или…       - Я не знаю, - пробормотал Цилин. Он чувствовал себя уставшим: от тягостного ожидания, от тревоги за любимого человека, от поведения Чжан Яньчжуаня, от его пустых угроз и от косых взглядов других «родителей». Если раньше испытание в «дикой природе» проходило в максимально жестких условиях, где выживали сильнейшие ученики, то теперь стремительно превращалось в балаган. Разумеется, он не возражал (и даже поддерживал) идею усилить контроль над испытаниями, а отбор сделать не настолько суровым, чтобы избежать ненужных жертв. Разного рода уступки и поблажки для молодежи ослабляли клан Чжан – в этом Чжан Яньчжуань был, безусловно, прав – но консервативный подход устарел, а потому приходилось считаться с новыми реалиями и находить компромисс, баланс между строгостью в обучении подрастающего поколения и их выживаемостью до вступления на самостоятельно выбранный путь. Однако внезапно нагрянувшие родственники спустившейся в гробницу молодежи создавали шум и суету, не принося ровным счетом никакой пользы делу. – Сейчас У Се в порядке.       - Хорошо. Если ты так говоришь, то у меня нет причин не доверять тебе. С Тяньчжэнем все будет в порядке. Я бы больше волновался за обитателей гробницы. Боюсь себе представить, как может разгуляться босс У, если кто-то его разозлит. Я имею в виду, по-настоящему разозлит.       - Ммм…       - Ты выглядишь уставшим, - Ван Юэбань заглянул другу в лицо. – Смотри-ка, - он широко улыбнулся, торжественно вручая сучащего от нетерпения лапами щенка Сяогэ, - Цинчэнь весь в нашего Тяньчжэня.       - Мгм, - влажный язык прошелся по его щеке. Цилин машинально почесал щенка за мягким ухом. Мыслями он находился далеко от лагеря, рядом с любимым человеком.       - Айя, Сяогэ, тебе нужно отдохнуть, - всплеснул руками Панцзы. Сяогэ не сопротивлялся, когда подрывник завел его в палатку и усадил на походную кушетку, но ложиться отказался наотрез. – Айя, давай, так, - Панцзы откинулся на установленный рядом с кушеткой высокий ящик, подложив под спину тонкую подушку, и потянул на себя Цилина. – Не упрямься, Сяогэ, твои подчиненные вполне способны прожить час-другой, остервенело грызясь друг с другом или строя за твоей спиной козни, а не вынося тебе мозг своими претензиями. Я же знаю, что ты практически не отдыхал последнюю неделю. Ты можешь сколько угодно водить за нос снобов из клана Чжан, но меня обмануть не выйдет.       - Ммм…       - Ложись, - он предпринял еще одну попытку убедить Цилина немного вздремнуть. Тяжесть послушно опустившейся на его колени головы ощущалась комфортно. – Вот и славно, - щенок в руках Сяогэ пискнул, удобнее устраиваясь в теплом коконе, тем самым вызывав добродушную ухмылку на губах Ван Юэбаня. – Я разбужу тебя через пару часов.       

***

      - К-кто они? – в глазах Сюй Тяньэ плескался неподдельный ужас от вида наступающих на троих расхитителей трехглазых монстров.       - Стражи, - Чжан Чжэньчжэн в противовес спутнице сохранял хладнокровие, раскидывая все прибывающих монструозных человекоподобных тварей.       - Я могу ошибаться, - короткие клинки вонзились в грудь стража, достигая черного, сморщенного, бьющегося под оголенными, покрытыми шрамами мышцами сердца, - но эти твари, скорее всего, выращены искусственным путем, - перешагнув через распластавшийся на полу труп, У Се атаковал следующего мутанта, одним росчерком стали лишая того перепончатых пальцев, тянущихся к испуганно пятящейся назад Сюй Тяньэ.       - Гомункулы*(10), - монстр издал пронзительный визг, когда ловкие пальцы Чжан Чжэньчжэна вырвали единственный зрячий глаз из орбиты, сформированной деформированными костями черепа прямо во лбу. Следующий удар лишил жизни антропоморфное чудовище. – Чжан Иньлу, сзади!       Босс У крутанулся на пятках, блокируя жилистую руку твари и вглядываясь в искаженные черты лица. Бледно-серую кожу вокруг рта и близко посаженных узких глазниц с желтоватыми белками вместо глаз покрывали струпья. Покрытый твердыми наростами крючковатый широкий нос выдавался вперед подобно клюву хищной птицы. Абсолютно лысый непропорционально маленький череп поражал своей прочностью. Нанесенный Сюй Тяньэ удар камнем по затылку лишь разозлил монстра, вынуждая У Се сменить тактику.       - Мы не продержимся долго, - Чжан Чжэньчжэн снес челюсть особо ретивому гомункулу, отправив его в непродолжительный полет навстречу прибывшему подкреплению. – Уходим, живо!       По боковому проходу, еще совсем недавно признанному ненадежным, приходилось бежать, вжимая голову в плечи. С низкого потолка свисали ошметки паутины с налипшей на нее грязью, отражающийся в осколках темных кристаллов, выступающих из стен, свет от фонариков ослеплял, но топот десятков ног за спинами не позволял сбавить темп и перевести дыхание.       У Се почувствовал, как легкие сжимаются от нехватки кислорода, а ноги наливаются свинцовой тяжестью. Перед глазами плясали разноцветные пятна, дыхание сбивалось, переходя в надсадный свист. Скрежет дверей едва достигал плывущего в мареве сознания. Тряхнув головой, босс У зажмурился, пережидая приступ головокружения.       Зал, где очутились расхитители, наполнился звуком голосов. Всюду мелькали знакомые лица участвующих в испытании молодых Чжанов. Их бурное обсуждение исполинской статуи лисы сопровождалось руганью и недовольством в адрес Сюй Тяньэ и ее спутников.       - Тибетская лиса*(11).       - Чжан Чжэньчжэн и Чжан Иньлу – двое аутсайдеров в одной команде с самонадеянной стервой, - неприязненно передернул плечами Чжан Люйгу в ответ на замечание соплеменника. – Эй, Чжан Иньлу, ты чего такой бледный?! Испугался нескольких гомункулов?       Поморщившись от рези под ребрами, У Се выпрямился. Непрекращающиеся насмешки со стороны представителей клана Чжан преследовали его так долго, что престали задевать совсем – рутина, не стоящая внимания. Вблизи идол выглядел куда интересней, чем несмолкающие разговоры о нем. Формы и изгибы отличались точностью исполнения. Будь то сложный узор на грудке, браслет на лапе или вздернутая кверху мордочка с приоткрытой зубастой пастью, каждая деталь приковывала взгляд.       Босс У мысленно усмехнулся, найдя глазами то, чем не намеривался делиться ни с кем из молодых Чжан, раз те не замечали очевидного. Победа не имела значения, как и поражение, но помогать им пройти испытание в обход данному Чжан Жишаню и Сяогэ обещанию виделось неправильным.       - Идемте, - он указал на распахнутую настежь дверь, ведущую в просторный коридор, дожидаясь, когда Чжан Чжэньчжэн и Сюй Тяньэ последуют его предложению. – Не будем мешаться под ногами.       - Снова сбегаете?! – прокричал им вслед Чжан Люйгу. Слова лидера одной из команд поддержал дружный смех.       - Зачем тебе понадобилось сбегать, Чжан Иньлу? – пальцы Сюй Тяньэ сомкнулись на локте потомственного расхитителя.       - Ты же хотела победить, - в тон ей парировал У Се. – Это твой последний шанс.       - Так что мы ищем?       Настойчивость внучки Сюй Фужун вполне могла служить благой цели, если бы не растрачивалась на строительство замков из песка. Конечная точка любой экспедиции всегда оставалась загадкой, но Сюй Тяньэ проявляла недюжинное упорство в попытках выведать всю подноготную гробницы, не приложив к этому хоть сколько-то усилий. У Се в который раз за время пребывания под землей нащупал в кармане неудобной униформы металлическую коробочку: он не имел представления, куда вел товарищей по команде, просто не мог допустить собственного промаха, как бы молодые Чжаны не относились к нему в облике изгоя Чжан Иньлу.       - Не имею ни малейшего представления, - невозмутимо пожал он плечами. Босс У слыл не только непревзойденным манипулятором, но и отменным лжецом. Лгать и использовать в своих целях окружающих людей выходило у него просто, естественно, как дышать, очищенными от гнили легкими. Поэтому скрыть свой интерес к выделявшейся среди прочих на оставшемся позади изваянии детали труда не составляло, куда сложнее дело обстояло с выполнением возложенной на себя миссии.       - Как я смогу победить, вслепую бродя по этим бесконечным коридорам? – Сюй Тяньэ не скрывала своего недовольства. Раздраженно смахивая со лба налипшую паутину, она покрутила головой в поисках указателей.       Уголок губ Чжан Чжэньчжэна дрогнул, грязные пальцы прошлись по шершавой стене, одним ударом взламывая тонкую пластину, скрывающую несколько колец на уходящих в недра монолитного камня тонких цепочках.       - Веревочный механизм, - видя замешательство спутницы, он потянул за одно из колец: опустившийся потолок заставил ее взвизгнуть и распластаться в пыли, прикрывая голову. – Цепи на кольцах раскручивают блоки, отвечающие за подвижность архитектурных конструкций этого коридора.       - Движущиеся стены и потолки? – негодующе фыркнула в пыль Сюй Тяньэ. – Прямо как лестницы и портреты в Хогвартсе, если ты вообще понимаешь, о чем я? Или что?       - Почти, только никакой магии в этом, - Чжан Чжэньчжэн потянул за следующее кольцо: рельефный узор на противоположной стене со скрежетом встал в неприметные пазы, на цунь погружаясь в них и делая поворот, - нет. Механика. Инженерия. Видишь эти «лепескти»? – отмеченные кончиком стилета части фигурной мозаики продолжили вращение. – Это условное деление на сектора.       - Карта?       - Не совсем. Скорее вектор направления к определенной локации. Вроде маяка.       - То есть нам нужно найти среди этих колец, - Сюй Тяньэ небрежно подцепила ногтем покрытый патиной тонкий ободок, - то, которое приведет нас к хозяину гробницы?       - Улавливаешь суть.       - Чжан Чжэньчжэн, ты так и будешь испытывать кольца по одному?       - Я хочу покинуть клан Чжан, а не распрощаться с жизнью, - Чжан Чжэньчжэн бесцеремонно оттеснил ее от ниши с кольцами. – Так что будем действовать не спеша, последовательно, чтобы не умереть по случаю.       У Се старательно избегал срабатывающих ловушек и с еще большим усердием орудовал клинками, насаживая на них выползших из трещин в кладке мерзких на вид прыгучих тварей, отдаленно напоминающих блох-переростков. Защищать Сюй Тяньэ он не рвался, однако отдать ту на съедение кровососущим перебирающим лапками гробничным монстрам не позволяла совесть – одного, явно болезненного укуса, заставившего самоуверенную барышню побледнеть и упасть в обморок, хватило для морального удовлетворения.       - Осталось два кольца.       Оповещение прозвучало вовремя: пол накренился, и босс У успел сгруппироваться, прежде чем ощутимый удар выбил из легких весь воздух. Сморгнув танцующие перед глазами разноцветные пятна, он поморщился, прислушиваясь к телу. Ушибы значения не имели, а вот новых переломов стоило избегать, хотя бы из соображений безопасности.       - Чжан Иньлу, ты как?       Осиплость в голосе Чжан Чжэньчжэна говорила о том, что тот не ожидал подобного наравне с товарищем по команде, поэтому пострадал при падение ничуть не меньше, даже будучи Чжаном. Впрочем, У Се ни за что бы не стал его обвинять в непредусмотрительности – они с Панцзы с завидной регулярностью умудрялись запускать ловушки и вляпываться в ситуации серьезней, чем падение с высоты в пару человеческих ростов или нападение блох-переростков.       - В порядке. Как Сюй Тяньэ?       - Вывих плеча и несколько ушибов, ничего серьезного. Скоро очнется. А вот мы, похоже, нашли дорогу к хозяину гробницы.       Только сейчас потомственный расхититель осознал, что место, где они оказались, отличалось от всех предыдущих помещений своей духовной атрибутикой. Гадательные гости, разложенные на святилище букеты высохших трав, глиняные чаши с благовониями, пиалы для ритуальных подношений, расписанные фресками с обожествленными ликами и священными преданиями стены.       - Алтарная комната.       - А за этой стеной, - Чжань Чжэньчжэн ударил ладонью по залитой бледно-синим заревом плите, - должно быть, находится усыпальница, которую мы ищем.       

***

      - Сяогэ, - Панцзы обхватил друга за плечи, сбавляя тон: Сяогэ нуждался в поддержке, и в силах подрывника было дать ему возможность отдышаться и собраться с мыслями, прежде чем выйти к назойливо слоняющимся у входа в палатку подчиненным. – Тяньчжэнь справится. Если бы ты хоть на секунду усомнился в этом, то не позволил Лаобусы задействовать его в ходе испытаний для детишек клана Чжан. Знаю-знаю, - продолжил он с нарочитой бодростью, - это не отменяет твоей человеческой сущности, ты имеешь право переживать за Тяньчжэня, просто не позволяй этим назойливым снобам, прислуживающим старым чудищам с гор, увидеть себя таким разбитым. Они не видят дальше собственного носа, не стоит подавать им идею, как использовать нашу общую связь на троих портив тебя.       - Мгм, - сбившееся во сне дыхание медленно восстанавливалось. Цилин глубоко вдохнул и также неспешно выдохнул: Панцзы был прав во всем, и оставался единственным в Хайдуне, кому он мог доверять без оглядки до возвращения У Се.       - И так, ты согласишься отдохнуть еще немного или собираешься продолжить общение со своими настырными подчиненными? – Ван Юэбань улыбнулся, наблюдая за попытками щенка забраться обратно на колени Сяогэ.       - Отдохну позже, - уголки губ Цилина дрогнули, когда Цинчэнь ткнулся холодным носом ему в ладонь, прося ласки.       - Тогда возьми Цинчэня с собой, как талисман.       - Хм?       - Если тебя снова настигнет «отдача», этот малыш поможет справиться с последствиями, - наставительно воздел палец к потолку Панцзы. – Это же так очевидно, - не добившись понимания со стороны немногословного друга, рассмеялся он, - Цинчэнь буквально зеркальная копия нашего Тяньчжэня в облике щенка, поэтому готов на все ради тебя.       - Ммм…       - В таком случае я спокоен, - с самым серьезным видом отсалютовал Цилину подрывник. – Позаботься о нашем Сяогэ для своего хозяина, малыш, - шерстка щенка лоснилась под его загрубевшими пальцами. Цинчэнь утвердительно тявкнул на призыв, показывая зубы. – Вот теперь я точно спокоен.       

***

      - Есть еще идеи, как нам ее открыть? – Сюй Тяньэ потерла плечо, бросив презрительный взгляд на разбредшихся по алтарной комнате спутников.       Объятая бледным свечением поворотная дверь не поддавалась. Обыскав все помещение, У Се был вынужден признать, что потайного видимого механизма не существует, а решение головоломки зашифровано не в выбитой над плитой надписи, как они предполагали ранее. Ни один из предложенных вариантов себя не оправдал: ни проведение описанного в священном тексте обряда, ни окуривание травами, ни перемещение расставленных по залу каменных истуканов, ни другие весьма сомнительные предложения, выдвинутые внучкой Сюй Фужун.       - Нужно понять, какая связь между алтарной комнатой, хозяином гробницы, хранительницей и статуей тибетской лисы. Чжан Иньлу?       - У тюркских народов лиса отождествляется с духами нижнего мира, а среди тибетцев – с божественным посланником.       - Намланг пришла в поселение племени салыр из Тибета, - подхватил Чжан Чжэньчжэн. – Ее появление в племени салыр связывали с пожаром, учиненным лисой.       - Народные сюжеты в усыпальнице Намланг? – нахмурилась Сюй Тяньэ. – Это так работает?       - Что именно? – Чжан Чжэньчжэн вопросительно вскинул бровь, смотря в ответ с неприкрытым сарказмом.       - Деятельность расхитителей гробниц, - брошенный вызов был принят незамедлительно.       - Расхититель, либо от природы имеет что-то здесь, - он выразительно постучал себя по виску, - либо нанимает опытного проводника. Третьего не дано.       - Чжан Цилин…       - Насколько мне известно, раньше нанять патриарха клана Чжан для спуска в гробницу могли позволить себе немногие. Его участие в экспедиции стоило, как покупка автомобиля премиум-класса. Теперь нанимателям приходится искать другие кандидатуры для выполнения грязной работы.       - Сама гробница построена в едином архитектурном стиле, - прервал увлекшихся очередным диспутом спутников босс У, - а вот в антураже прослеживаются определенные противоречия.       - Легенда древних тибетских народов о девушке-лисе? – Чжан Чжэньчжэн посмотрел на расписанный языками пламени потолок, выделяющийся из общего внутреннего убранства зала, словно одинокое бамбуковое дерево среди скал. – Возможно. Что-то вроде истории жизни нашего патриарха, так?       - Люди племени салыр часто брали в жены тибетских женщин, - от озвученного сравнения в животе образовался тугой узел. У Се не мог оспорить неосторожные слова товарища по команде при всем желании, хотя бы потому что в них действительно прослеживался смысл, вот только легче от этого не становилось. – Могло случиться так, что Елю досталась женщина-лиса.       - И на эту женщину положил глаз тот казненный отступник? – с сомнением уточнила Сюй Тяньэ. – Больше похоже на сказку в стиле Ван Панцзы. Вас покусали эти двое, что постоянно крутятся рядом с Чжан Цилином?       - Господин Пан умеет рассуждать, - вступился за подрывника Чжан Чжэньчжэн. – И так считаю не я один. Глава У и господин Пан достойны уважения – таково мнение большинства членов клана Чжан.       - Как знаете.       Высокомерность и эготизм Сюй Тяньэ стали причиной собственной неуверенности У Се тогда, после разговора железного трио с незваной гостьей в Силаймянь. По мере восстановления душевного равновесия, изрядно пошатнувшегося во время поисков любимого воина и их общего лучшего друга под Тяньчи, пришло осознание в надуманности своих опасений, вместе с тем враждебность по отношению к говорливой и чересчур навязчивой особе достигла своего пика после ее попытки спровоцировать совет клана Чжан на конфликт с патриархом из-за нескольких строчек в адресованном Чжан Жишаню письме. Слушая болтовню возомнившей себя великими мыслителем Сюй Тяньэ, он сильнее убеждался в несостоятельности ее стремлений и завышенного до небес самомнения, зато свербящее под ложечкой раздражение начинало отступать. Бахвальство спутницы босса У теперь только забавляло, более не имея никакой власти над ним.       - Не языки пламени, - пришедшая следом за прозрением мысль вдохновляла. – Это Полярное Сияние.       - Заставим свод комнаты светиться?       У Се переглянулся с Чжан Чжэньчжэном, размышляя о том, как ему повезло оказаться в одной команде именно с ним. По необъяснимой причине сотрудничество проходило плодотворно, будто их знакомство состоялось не вечером накануне испытаний в «дикой природе», а за годы до этого.       - Вы с ума сошли?! – Сюй Тяньэ повисла на руке Чжан Чжэньчжэна, стоило тому поднести зажженную спичку к создающим абстрактные формы бороздам на поворотной двери. – Мы же задохнемся!       - Боишься умереть? – растянул тот губы в ехидной ухмылке. – Зачем тогда полезла под землю? Быть расхитителем, значит рисковать, - огненные змейки неумолимо поползли к верхнему краю плиты, в воздухе запахло горелым маслом. – А вот и ответ.       То, что минуту назад казалось абстрактным изображением, приняло отчетливые очертания – огненно-рыжая тибетская лиса с необычной серьгой в ухе, окруженная голубоватым свечением, величественно взирала на людей, сверкая зелеными глазами. Чадящие лучины потухли, в опустившейся на алтарную комнату темноте зачаровывающими переливами вспыхнул потолок, стены покрылись узором изморози.       У Се опустил взгляд на темный рукав униформы: снежинки ярко мерцали, отражая свет, вырвавшееся изо рта облачко пара морозной пылью опустилось на щеки. Плита бесшумно отъехала в сторону, пропуская расхитителей в усыпальницу хозяина гробницы.       

***

      Ощущение прижавшегося к нему теплого тельца успокаивало, Цилин размеренно поглаживал устроившегося у него на коленях щенка, игнорируя творящуюся снаружи «штаба» суету. Разговор с Чжан Жишанем был скорее возможностью отгородиться от излишне инициативных подчиненных, в условной тишине, без посторонних глаз и ушей, и немного поговорить на отвлеченные темы. Краткий разряд боли заставил Сяогэ замолчать и зарыться пальцами в мягкую шерсть на загривке подросшего за последний месяц Цинчэня.       - Чжан Цилин?       Качнув головой, он сосредоточился на лепечущей что-то малышке Сюэлянь, всерьез обдумывая предложение доктора Лян стать ее крестным отцом.       - Чжан Хайкэ сообщил мне о незапланированной делегации, - снова заговорил Чжан Жишань. – Что патриарх предполагает предпринять?       - Дождаться возвращения команд, - устраивать разборки с родственниками молодых Чжанов смысла не имело. В целом, те вели себя достойно, за исключением Чжан Яньчжуаня и парочки активистов, и старались избегать личных встреч с ним и Панцзы. Этого было достаточно, чтобы согласиться на их оживленное присутствие в лагере вплоть до завершения испытаний.       - Господин Пан приехал вместе с Цинчэнем? – Лян Вань с восторгом рассматривала щенка. – У Се не возражал?       - Нет, - дальнейший разговор проходил мимо него (не то чтобы его осуждали за желание абстрагироваться от происходящего под благовидным предлогом): Лян Вань прекрасно справлялась с тем, чтобы говорить за троих, от Сяогэ и Чжан Жишаня требовалось лишь физическое присутствие.       - Патриарх.       Мысленно прокляв непонятливого подчиненного, Цилин попрощался с бессменным председателем Цзюмэнь и доктором Лян, напоследок помахав заинтересовавшейся происходящим малышке Сюэлянь.       До расчетного времени возращения команд оставалось еще, как минимум, часа три. Или, вернее сказать, Сяогэ так думал, потому что сообщение Чжан Сюаня определенно заслуживало внимания и соответствующей реакции с его стороны.       - Команда Чжан Люйгу вернулась.       

***

      - Мы опоздали, - с некоторым сожалением констатировал Чжан Чжэньчжэн.       В принципе, ничего иного от их «командной работы на троих» У Се не ждал. Уже одно то, что они смогли добраться до усыпальницы хозяина гробницы и отбить нападение разозленного предшественниками настоящего хранителя, можно было смело причислять к победе.       Тело хранителя со свернутой стараниями (к чести сказать, выдающимися навыками рукопашного боя) Чжан Чжэньчжэна шеей полулежало на вскрытом надгробии. Из приоткрытого рта с мощными клыками на светлую, пропитанную камфарой ткань простого одеяния усопшего столетия назад народного героя племени салыр капала неестественно темная, почти черная кровь. Своим атлетическим торсом, шириной плеч, крупными руками, округлой головой с приплюснутым носом и синевато-зеленой гусиной кожей хранитель вполне мог сойти за орка в современном фэнтезийном фильме. За смертоносной точностью атак изогнутым длинным клинком стояло нечто большее – хранитель показал себя не просто шустрым, он буквально, при своих выдающихся габаритах, мог соперничать в скорости и ловкости с патриархом клана Чжан, что поражало и устрашало одновременно.       В какой-то момент босс У усомнился в способности Чжан Чжэньчжэна противостоять подобной превосходящей мощи. Приятное удивление сменилось новой волной раздражения, вызванной упреками Сюй Тяньэ. Спасенная барышня, похоже, начисто утратила инстинкт самосохранения, когда бросилась с кулаками на своих спутников. На самом деле, ни один из них не предвидел последовавших за ее экспансивной выходкой событий.       Широко распахнутые глаза Сюй Тяньэ заволокла жемчужная пелена, перекошенное от гнева лицо разгладилось, безвольно шагнув назад, она споткнулась о невысокий постамент и сломанной куклой перевалилась через борт саркофага прямо в холодные объятия хозяина гробницы.       - Что произошло?       У Се чувствовал себя ошеломленным, не имея вразумительного ответа на высказанный полушепотом вопрос товарища по команде, он не знал, что делать, растерянно замерев на месте. Объявшее саркофаг синее пламя заставило его инстинктивно отступить. Только сейчас ему пришло в голову посмотреть на скрытые челюстной повязкой уши хозяина гробницы.       Все встало на свои места. Вероятно, молодые Чжаны соблазнились куда более привлекательными артефактами, вроде массивного перстня, след от которого остался на иссушенном пальце мумии или шкатулки, ранее стоявшей на каменном алтаре среди трав (свежий продолговатый отпечаток подтверждал теорию лишь отчасти, но босс У доверился своей интуиции, твердившей, что вместе с перстнем и шкатулкой из усыпальницы пропал ритуальный кинжал).       - Не прикасайся! – он отдернул потянувшегося к саркофагу Чжан Чжэньчжэна. – Просто поверь мне: Сюй Тяньэ ничего не угрожает, кроме нее самой. Скоро все закончится.       - Что ты имеешь в виду? – Чжан Чжэньчжэн убежденным не выглядел, но руку убрал.       - Пока ты сражался с хранителем, Сюй Тяньэ взяла у хозяина гробницы то, что принадлежало Намланг.       - Выкрала артефакт?       - Ее погубили намерения. Вынужден признать, Сюй Тяньэ удалось обойти всех, но по итогу она проиграла. Вот, - У Се покрутил в пальцах изящный, мерно мерцающий в сумраке усыпальницы флакончик-серьгу.       - Неужели?       - Думаю, да, - аккуратно положив находку рядом с головой мумии, он усадил безвольную спутницу. Потухшие языки синеватого пламени унесли с собой все краски гробницы. – Пора выбираться отсюда, - в одночасье посеревшие стены ощутимо давили на плечи, как и вес повисшей на нем Сюй Тяньэ.       Обратный путь проходил в полной тишине, нарушаемой лишь звуком шагов. Очищенные от ловушек и гробничных тварей коридоры сменяли друг друга, пока впереди не забрезжил рассеянный свет практически выгоревшей керосиновой лампы.       

***

      - Мы видели Чжан Чжэньчжэна в компании Чжан Иньлу и Сюй Тяньэ, но они ушли и, скорее всего, угодили в очередную ловушку, - выступил вперед Чжан Люйгу.       Цилин прислушался к отголоскам связи, как бы там ни было, но У Се находился в безопасности, условной, с учетом знакомых любому расхитителю, неприятных «сюрпризов», которые преподносили древние гробницы, и команды. Утверждать что-либо он не брался, однако зная У Се, мог предположить, что тот скоро объявится, как и Чжан Чжэньчжэн. Чжан Яньчжуань недооценивал своего приемного сына. Сам Цилин и Чжан Жишань напротив верили в него, иначе не определили бы в напарники к У Се, хотя, по совести, опасения ошибиться и тем самым поставить любимого человека под удар преследовали его последние несколько дней.       - Этот щенок…       - Закрой рот, - выслушивать очередную возмущенную тираду от набившего оскомину своей говорливостью Чжан Яньчжуаня он не намеривался. Внимательно вслушивающийся в перебранку Цинчэнь зарычал, прижимая уши. Панцзы, как всегда оказался прав: своими повадками щенок, действительно, походил на У Се.       - Эта животина смеет на меня рычать?! – вскочил со своего места Чжан Яньчжуань.       Предупреждающий горловой рык подействовал на подстрекателя безотказно, заставив замолкнуть. Мысленно усмехнувшись, Сяогэ кивнул, предлагая Чжан Люйгу и остальным закончить свои отчеты. В целом, молодые Чжаны постарались хорошо и продемонстрировали слаженную командную работу, позволившую избежать потерь и принесшую успех в прохождении испытания. Сложенные на стол трофеи при должном рассмотрении действительно имели некоторую ценность, не в качестве бесценных артефактов, но как образцы культурно-исторического наследия Хайдуна.       - Чжан Чжэньчжэн и Чжан Иньлу вернулись, - оповестил всех собравшихся в «штабе» соплеменников Чжан Сюань. – Вдвоем.       Следом за последними выбравшимися из гробницы участниками испытаний в «дикой природе» в палатку протиснулся Панцзы. Сяогэ встретился с ним глазами: наступал кульминационный момент для всего, и присутствие надежного Ван Юэбаня было кстати.       Чжан Чжэньчжэн отрицательно помотал головой. Возвращение с пустыми руками причислялось к провалу, но, по видимому, тот не слишком переживал об этом. И упрекать его в подобном отношении к традициям клана не имело смысла.       - Куда подевалась Сюй Тяньэ? – в прищуре Чжан Хайци читалось любопытство.       - Она в больнице, - коротко обронил Чжан Чжэньчжэн, держась неестественно прямо, с вызовом.       Сяогэ не без некоторой гордости отметил выбранную им позицию: по крайней мере, они с Чжан Жишанем не совершили ошибку, когда доверили У Се именно ему. Даже не зная, кто стоит за его спиной, Чжан Чжэньчжэн старался закрыть собой товарища по команде от предполагаемого недовольства патриарха и совета клана Чжан.       - Что произошло? – по голосу Чжан Хайсин становилось понятно, что сожалеть об участи Сюй Тяньэ некому.       - Несчастный случай.       - Есть ли что-то, что нам необходимо знать? – продолжила опрос Чжан Хайци.       - Нет, - прозвучало твердо.       Сомневаться не приходилось, единственными, кто узнает правду о произошедшем в гробнице, станут они с Панцзы.       - Ладно.       - Айя, Сяогэ, давай, закончим на этом и вернем нашего Тяньчжэня? – первым не выдержал Панцзы.       Впрочем, возражать другу Цилин не стал, с благоговением наблюдая за превращением нескладного, флегматичного Чжан Иньлу в ухмыляющегося У Се.       - Что?!       - К-как?!       - Глава У…       Выражения лиц молодых Чжанов говорили сами за себя: в гробнице произошел конфликт, о котором те предпочли умолчать. В повисшей напряженной тишине радостный визг давно учуявшего любимого хозяина Цинчэня прозвучал неожиданно громко. Виляя хвостом и поскуливая, щенок встал на задние лапки, преданно заглядывая в глаза У Се.       - Он скучал.       Не озвученное «и не только он» вызвало на губах подхватившего на руки щенка У Се усталую улыбку.       - Я подозревал, что с Чжан Иньлу что-то не так…       - Прости, - босс У говорил искренне, чувствуя себя виноватым перед товарищем по команде.       - За что? – взгляд Чжан Чжэньчжэна просветлел. – По крайней мере, на этот раз испытание проходило в интересной компании. Я не маялся от скуки – это факт.       - У Се, - позвал «закадычного врага» Чжан Хайкэ. – Что насчет наших опасений?       - Сюй Тяньэ не стеснялась использовать наработки своей погибшей бабушки, - босс У продемонстрировал собравшимся в «штабе» представителям клана Чжан металлическую коробочку с крупными светло-лиловыми бусинами внутри.       - Браслет Сюй Тяньэ? – недоумение Чжан Люйгу поддержал нестройный хор голосов.       - Это желатиновые капсулы, - внутри выставленной на свет эластичной «бусины» плавали пузырьки воздуха. – Полагаю, с тем самым препаратом, который Сюй Фужун испытала на команде клана Чжан в Чанбайшань. Сюй Тяньэ оставляла несколько таких «бусин» везде, где происходили наши встречи с другими командами.       - Надеялась победить нечестным образом? – негодование Чжан Люйгу было вполне объяснимо, в отличие от проявленной им невнимательности к деталям.       - Ну, она никогда этого не скрывала.       - Что с ней случилось?       - Как и сказал Чжан Чжэньчжэн – несчастный случай в момент встречи с хранителем гробницы.       - То есть из-за тебя и никчемной девчонки мой сын не смог одержать победу?! – обозлился Чжан Яньчжуань.       Набиравшее обороты выступление Чжан Яньчжуаня выглядело комичным ровно до того момента, как в его руках оказался ритуальный кинжал из числа трофеев молодых Чжанов, а на дне налившихся кровью глаз вспыхнул огонек безумия.       Словно в замедленной съемке перед замешкавшимся боссом У вырос Чжан Чжэньчжэн, непродолжительный полет смутьяна сопровождался грохотом сломанного стола и отборными проклятиями в его адрес. Надрывный лай вставшего на защиту хозяина Цинчэня вывел У Се из состояния прострации.       - Чжан Иньлу, - неожиданный защитник неловко запнулся на полуслове. – Глава У, эти капсулы…       - Парализуют, - с ехидной усмешкой просветил младшего соплеменника Чжан Хайкэ. – Не смертельно, но очень неприятно.       - Ты не посмеешь, - сквозь зубы процедил Чжан Яньчжуань. – Ты станешь изгоем!       Угроза не возымела должного эффекта. Чжан Чжэньчжэн равнодушно пожал плечами, склоняясь над приемным родителем с зажатой между пальцев капсулой.       - Ничего не изменится. Я все равно покину клан Чжан.       - Вмешаешься? – Чжан Хайци вопросительно посмотрела на патриарха: Чжан Цилин больше не походил на готового к броску хищника, что обнадеживало и нервировало одновременно.       - Нет.       - Я так и думала, - удовлетворенно кивнула она, удобнее устаиваясь на раскладном походном стуле в ожидании развязки.       Вопли Чжан Яньчжуаня стихли. Оставленный лежать без движения на голой земле самый фанатичный соглядатай старейшин клана Чжан являл собой жалкое зрелище.       - Чжан Чжэньчжэн, ты осознаешь, что именно ты сделал? – ровным тоном поинтересовался Цилин: Чжан Яньчжуань за все свои деяния, за все издевательства над приемным сыном и за попытку навредить У Се заслуживал кары куда суровей, чем несколько часов под действием неизвестного препарата, созданного погибшей Сюй Фужун. Этим следовало озаботиться. Позже.       - Да.       - Ладно.       - Патриарх, я хочу покинуть клан Чжан.       - Ты уверен? – обратился к недавнему товарищу по команде босс У. – На самом деле, должен признать, что ты меня впечатлил.       - Я уверен. Не хочу иметь с кланом Чжан ничего общего.       - Вроде последнего акта возмездия? – понятливо хмыкнул Панцзы.       - Что-то вроде того.       - Не пожалеешь?       - Никогда.       - Чжан Чжэньчжэн, ты можешь покинуть клан Чжан, - пускай тот выгодно отличался на фоне других представителей молодого поколения своими знаниями и навыками, удерживать парня насильно Сяогэ не стал бы ни при каких обстоятельствах. Чжан Чжэньчжэн имел право самостоятельно распоряжаться собственной жизнью.       - Спасибо.       - Айя, нужна будет помощь или компания, обращайся, - добродушно подмигнул новому знакомому Панцзы. – Думаю, ты знаешь, где нас найти.       - Знаю. Чжан Иньлу… эээ… глава У, - Чжан Чжэньчжэн с благодарностью пожал протянутую в ответ руку, - надеюсь, мы увидимся однажды.       - Конечно.       - В таком случае, - проводив Чжан Чжэньчжэна задумчивым взглядом, подрывник обнял У Се за плечи, увлекая в сторону выхода из «штаба», - я забираю Тяньчжэня. Не могу смотреть на него в этих шмотках.       - Мгм.       - И как эти Чжаны в них ходят? – продолжил бормотать он, показательно не замечая косых взглядов. – Тебе хоть удобно, а, Тяньчжэнь?       - Нет, - поморщился босс У. – Но хуже всего – линзы.       - Айя, давай-ка вернем тебе привычный вид.       - Согласен.       

***

      - И так, что же на самом деле произошло в гробнице? – Панцзы посмотрел на дремлющего в объятиях Сяогэ друга. Сдвинутые походные кушетки позволяли расположиться с большим комфортом, но все равно с трудом вмещали троих взрослых мужчин и свернувшегося в изножье щенка.       - Мы нашли артефакт, - кое-как продрав глаза, широко зевнул У Се. – Точнее, Сюй Тяньэ первой обнаружила его в саркофаге хозяина гробницы, пока Чжан Чжэньчжэн сражался с хранителем, и прибрала артефакт к рукам. Настоящим победителем испытаний стала Сюй Тяньэ, но по итогу она проиграла самой себе. Как ни посмотри, а ее ждало поражение с того момента, как мы вошли в гробницу.       - Она выжила? – Цилин пригладил каштановые пряди на макушке любимого человека, чья голова покоилась у него на плече. Ложиться У Се наотрез отказался, зато безропотно позволил себя обнять.       - Мы с Чжан Чжэньчжэном доставили Сюй Тяньэ в приемное отделение ближайшей больницы. По словам доктора, ее жизни ничего не угрожает, но в сознание она так и не пришла.       - Проклятие, - со знанием дела заключил Ван Юэбань.       - Верно. Проклятие лисы. В общем, хозяин гробницы из племени салыр влюбился в тибетскую девушку, которая оказалась лисой. В том же поселении жил богатый человек с садистскими наклонностями. Он устраивал бои, пытал и мучил простых крестьян, калечил своих слуг. Что-то вроде помеси леди Баттори и Влада Цепиша*(12) в человеческом обличии. Однажды он застал Намланг за обрядом, узнал, что она лиса, хотел заполучить ее, но получив отказ, рассказал о ней всем в округе. Лису поймали и забили камнями, как порождение сил зла. В ту же ночь часть поселения сгорела, и так случалось каждую последующую ночь, пока спустя несколько дней Ель не вернулся домой и не узнал, что его возлюбленная погибла. Он нашел ее тело, увидел отрезанный палец, на котором всегда находилось кольцо, и решил отомстить сразу всем виновным в ее смерти. Натравил крестьян на отступника, а затем наблюдал за казнью. Как итог, стал народным героем, укротившим лисье пламя. Убедил соплеменников в невиновности Намланг и построил на месте дома отступника подземный «театр», объединив его с усыпальницами для нее и для себя. Проклятое лисье пламя он заключил во флакончик-серьгу и повелел не снимать ее с себя даже после своей смерти.       - А Сюй Тяньэ решила артефакт украсть, - раздраженно фыркнул Панцзы.       - Именно так она подвергла саму себя воздействию проклятия.       - Лисье пламя сжигает человека изнутри, искореняет все пороки. Единственный шанс избежать проклятия – вернуть украденный артефакт хозяину и не возжелать большего.       - Айя, Сяогэ, ты и об этом знаешь! – торжествующе провозгласил подрывник.       - Ммм…       - Что теперь с ней будет?       - Кто знает, - отрешенно протянул У Се. Тело настойчиво требовало отдыха, голова приятно кружилась. Поддавшись ласковым прикосновениям Сяогэ, он сомкнул веки и не сопротивлялся, когда две пары рук заботливо придали его уставшему телу горизонтальное положение, укутав в тонкое одеяло. Размеренное биение сердца и тихое дыхание Цилина привносили в душу умиротворение, покой. Сильнее прижавшись ухом к груди любимого воина, У Се удовлетворенно вздохнул в бережных объятиях, мягко соскальзывая в сон под дружеское ворчание Панцзы.       

***

      Уверенность в себе это то, сколько ответственности вы берете за свою жизнь. Уверенность в себе и ответственность за свою жизнь – это синонимы.

Франц Вертфоллен

«Шот жизни»

      _____________________________________________________________       Комментарий к 98 главе:       Символизм лисицы в разных культурах неоднозначен, а порой откровенно противоречив. В ряде культур (преимущественно европейских) лиса олицетворяет лукавство, обман, хитрость. Так, например, в скандинавской мифологии лиса отвечает за Лисье Пламя, то есть за Северное сияние, и является спутницей Локи. Еще в скандинавской мифологии упоминаются бруннмиги, то есть существа, похожие на лис и известные тем, что они портят воду. В Румынии и Молдавии известна лиса-оборотень Яломиште, которая ради забавы сбивает путников с пути, но людям вредит редко. В ирландской культуре встречаются лисы-оборотни (верфоксы), которые выступают мстителями.        В древнегреческой мифологии встречалась Тевмесская лисица-людоед, которую вырастил Дионис на погибель фиванцев, и которая ежемесячно получала в качестве жертвы одного юношу. В Персии лиса была священным животным, провожавшим душу мертвого на небеса. А в Египте – талисманом, обеспечивающим благосклонность богов. В ранней месопотамской мифологии лиса причислялась к священным животным богини Нинхурсаг и служила ее посланником. У перуанских индейцев моче было божество в облике лисы, щедро вознаграждавшее тех, кто ему служил.       В русских народных сказках лису нередко называют плутовкой. На Урале лиса считается олицетворением хитрости и коварства.  В мифологии алтайцев существует образ Хайыра – хитрого лиса, который известен своими похождениями: заманил кабана в яму, заклял огонь, украл золотой хвост у Рыбьей Матери. В устном народном творчестве, ритуалах и бытовых традициях башкир лисицы обладают теми же качествами, что и человек и считаются тотемными предками, покровителями, помощниками и защитниками. В татарской культуре образ лисы связан с ее мудростью и смекалкой. По поверьям якутов, злые духи «иччи», «абаасы» боятся шерсти и пуха животных рыже-огненной масти, в число которых входят лиса и рысь. Согласно легендам, солнечная лиса олицетворяет удачу, а мордочка лисицы служит оберегом для детей и женщин. Саамская легенда гласит, что Полярная лиса, проносясь по арктическим сопкам, взметает пушистым хвостом волшебные снежные искры – это и есть Северное сияние.       В языческой мифологии лиса связана со стихией огня, поэтому ее почитали во время ритуалов и делали ей подношения, чтобы призвать изобилие и удачу. А в культуре славян один из чертогов называется именем Лисы, и его покровителем является богиня Мара (Марена), которая стоит между Явью и Навью. В этом случае лиса является животной формой Мары и символом трансформации, а также божественным посланником.       В японской и корейской мифологии дух лисы (кицунэ и кумихо, соответственно) нередко обладает магическими способностями, изменчивостью формы, коварством, сексуальностью, мудростью и долголетием. В китайских и вьетнамских мифах мистическая лиса известна, как хулицзин, которая наделена способностью не только обманывать людей, но и помогать им в сложных ситуациях. Иногда хулицзин выступает в роли хранителя тайных знаний или проводника, ведущих человека к мудрости. Также, согласно китайским поверьям, лисы связаны с миром духов и живут неподалеку от кладбищ, как посредники между мирами. В ряде восточных легенд лисица выступает в образе духа-хранителя библиотек и книгохранилищ или тотемом ученых и мудрецов. В буддизме лиса символизирует мудрость и интуицию, позволяющие достичь просветления, что связано со школой тайного буддизма Сингон, популярной в Японии в IX-X веках, где воплощением главного божества в образе дакини изображалась крылатая лиса.       А тибетская лиса в шутку зовется «чемпионом мира по вселенскому пофигизму», спасшим человечество от бед и напастей, и символизирует школу Дзэн (Тхьяна/Дъяна [ध्यान] – в Тибете и Непале, Тхиен [thiền] – во Вьетнаме, Сон [선] – в Корее, Чань (禪 [chán] или школа Созерцания; одна из ветвей основной школы восточноазиатского буддизма) – в Китае), сформировавшуюся в Китае в V-VI веках под влиянием даосизма, а также состояние покоя в тибетском буддизме.       Образ лисы в культуре тюрков связан с представлениями о подземном мире и духах нижнего мира, насылающих болезни. Например, согласно верованиям сагайцев, духи нижнего мира, причинявшие людям болезни, являлись взору человека в разных образах, в том числе в образе собаки или лисицы. Образ лисы в культуре монгольских народов является преимущественно женским и может восприниматься, как древнее солярное божество или как существо подземного мира. В казахских поверьях лиса может выступать воплощением демонического персонажа албасты.       Лиса играла важную роль в культуре Южной Америки. Древние обитатели Анд почитали лис и строили в их честь храмы, которые были украшены скульптурами. В мифологии африканского племени догонов лиса считается, либо богом-обманщиком пустыни, олицетворяющим хаос, либо посланником богов.       В фольклоре коренных американцев лиса ассоциируется с интеллектом и приспособляемостью, поэтому фигура Трикстера (архетип в мифологии, фольклоре и религии; примерами триктеров могут служить такие известные литературные персонажи, как Карлсон или Мери Поппинс, а в фольклористике – Одиссей или Локи) часто имела лисьи черты. Индейцы чероки призывали на помощь магию лисы, чтобы предотвратить обморожение, шаманы народа хопи обряжались в лисьи шкуры, проводя обряд исцеления, а в народе чокто считали лису защитницей семьи.       P.S. 1: Авторы хотят пояснить следующее: мы знаем, что во времена юности Сяогэ, Чжан Хайкэ и Чжан Хайсин испытание в «дикой природе» проходило иначе, но с того времени прошло больше ста лет. В настоящем времени клану Чжан не выгодна повальная гибель молодежи (напомним, что без Сяогэ Чжан Хайкэ, Чжан Хайсин, Чжан Цзюжи и Чжан Нянь погибли бы в городе Сыфан), поэтому испытание проходит в формате командных соревнований под контролем старших в строго оговоренных условиях. Хотя под землей молодые Чжаны действуют самостоятельно, используя в полевой работе приобретенные за время обучения знания и навыки. Поэтому нельзя сказать, что испытание сто лет назад и в настоящем кардинально отличаются. Просто старшее поколение точно знает, куда отправилась молодежь, и при необходимости может организовать спасательную миссию. Тех же, кто не справился, но выжил, ждет «переэкзаменовка», как Чжан Чжэньчжэна.       P.S. 2: За последние полторы недели авторы уверились в своем решении покинуть КФ. Не знаем, с чем это связано, но сайт постоянно тупит. Сначала мы грешили на провайдера, однако после нескольких экспериментов поняли, что другие заблокированные сайты (MintManga, АОЗ и даже порнохаб, ха-ха) грузятся без проблем с любого устройства, с любой программой для обхода блокировок, и только КФ вечно устраивает проверки, виснет, не позволяет загрузить текст и отправить личное сообщение. Так что настало время прощаться с таким сервисом.       P.S. 3: Иньлу (引路 [yǐnlù]) – «указать путь» или «отправляться в дорогу»; Чжэньчжэн (真正 [zhēnzhèng]) – «истинный», «настоящий».       Мы поздравляем всех наших читателей с наступающим Новым Годом! Пусть 2025 принес в ваши жизни больше позитива и исполнит все желания. Добра и здоровья вам и вашим близким!       Примечания:       1. Авторский перевод строк из саундтрека к корейской дораме «Крест: Божий дар». Найти оригинальный текст песни оказалось непросто, поэтому мы переводили на слух (во время прослушивании песни при наших не самых выдающихся знаниях языка, поскольку на поиски видео с корейскими субтитрами не было времени), так что достоверность не гарантируем. Но песня действительно хорошая (в отличие от дорамы, которая нам не зашла с первой серии, хотя это только наше личное мнение).       2. Салыры (туркм.: salyr) или салары – этнографическая группа в составе туркмен, в средние века входившая в 24 ранних  огузских племен, ведущих свое происхождения от мифического древнего героя-прародителя туркмен Огуз-хана. Значение названия племени приводится как «вооруженный саблей», а его родоначальник Салыр был старшим сыном Даг-хана, пятого сына Огуз-хана. В настоящее время проживают на территории России, Китая (преимущественно в провинциях Цинхай, Ганьсу и Синьцзян), Казахстана и Кыргызстана. На территории Китая используют саларский язык в качестве разговорного, а китайский – при письме, поскольку язык с древних времен не предусматривает официальной письменности. В других странах используют саларскую кириллицу, арабское письмо и саларскую латиницу. По религиозным воззрениям – мусульмане-сунниты. Среди традиционных занятий выделяются земледелие, животноводство, скотоводство, кузнечное и гончарное дело. До школы дети саларов в основном используют свои мусульманские имена, а с начальной школы обычно переходят на китайские. Традиционно салары носят фамилию Хан или Ма, что является китайским сокращением имени Мухаммад, хотя четыре верхних клана народа салар на территории Китая носят фамилии Хань и Хан.       P.S.: Согласно преданиям саларов их предки в XIV веке переселились из Самарканда в восточную часть китайской провинции Цинхай и обосновались в районе Сюньхуа (вплоть до XI века огузские племена жили в степях Средней Азии и Моноглии), однако археологические находки свидетельствуют в пользу того, что переселение произошло значительно раньше (еще в начале средних веков). Также согласно истории саларов, тибетские женщины были первыми женами саларов, прибывших в провинцию Цинхай.       3. Драконье золото часто выступает метафорой, символизирующей ценные знания и мудрость. С другой стороны под драконьим золотом подразумевают семена испорченности, которые несет в себе человек, но не способен прорастить их без подходящих условий. Нередко в качестве такого условия выступает власть: раз почувствовать ее в своих руках, человек не желает с ней расставаться также как драконы в многочисленных мифах и легендах народов мира никому не хотят отдавать свое золото.       Также драконье золото называют кровавым. Связано это со скандинавской легендой о драконе Фафнире, один брат которого в образе выдры был забит камнем Одином, Хениром и Локи, а второй, известный как кузнец Регин, подговорил своего ученика, отважного героя Сигурда его убить из-за проклятых сокровищ (золота карлика Андвари, одолжившего Локи виру – денежное возмещение за преступления – вместе с проклятым кольцом), принесенных Одином (по другой версии легенды самим Локи) в качестве платы за смерть Отра.       В китайских мифах в схожем контексте упоминаются драконьи жемчужины, которые обладают невероятной магической силой, отличаются необыкновенно крупными размерами и блеском и излучают никогда не угасающий свет. Драконы хранят их в защечных мешках или в складках кожи под подбородком.       P.S.: Мох схистостега перистая прозван драконьим золотом за свое золотистое свечение при плохом освещении.       4. Золотистый кварц или цитрин получил свое название по лимонно-желтой окраске, схожей с окрасом желтого топаза. Термин был введен в минералогию в 1747 году, а известен еще с 1556 года. Этот полудрагоценный камень четвертого порядка обладает повышенной плотностью и прочностью. В Древнем Риме цитрин называли «философским» камнем, он придавал статуса и был доступен только наиболее уважаемым людям. А в русской традиции принято дарить украшение с цитрином на тринадцатую годовщину свадьбы. На протяжении столетий цитрин использовали в медицине для лечения заболеваний, связанных с желудочно-кишечным трактом. Во все времена камень был окружен магическим ореолом, в сказаниях разных народов ему приписывают волшебные свойства. Цитрин считается камнем бизнесменов и предпринимателей, привлекающим богатство и успех, обостряющим интуицию. На территории России зарождения цитрина имеются только на Урале, а самой богатыми этим минералом территориями считаются Бразилия, Мадагаскар и Испания.       P.S.: Самый большой в мире цитрин носит название «Малага», данное ему на первой выставке в одноименном городе после огранки, он достигает 20200 карат.       Для справки, главное отличие кварца от кварцита состоит в том, что первый – это породообразующий минерал, а второй – горная порода, в составе которой кварц присутствует наряду с другими компонентами.       5. Тамга – родовой фамильный знак (печать), который ставился на родовое имущество, в том числе и скот. Как правило, потомок определенного рода заимствовал тамгу своего предка и добавлял к ней дополнительный элемент либо видоизменял ее. Часто прототипами многих тамги являлись тотемные животные или иные символы, восходящие еще к родоплеменным отношениям, либо простейшие геометрические фигура, позднее – буквы алфавита.       6. Сунниты – последователи основного и наиболее многочисленного направления в исламе, где главный акцент делается на следование мусульманскому священному преданию (сунна), излагающему примеры жизни исламского пророка Мухаммеда как образец и руководство для всей мусульманской общины (умма), а также участие в выборе духовного главы – халифа. Возникновение суннитов относят к VII веку.       P.S.: Авторы обращают внимание читателей на то, что принадлежность саларов/салыров к суннитам в тексте упоминается без акцента на хозяине гробницы, а в описании самой гробницы используются лишь редкие отсылки к исламской культуре.       7. Аллегорические или символические статуи – скульптурные изображения, которые символизируют и олицетворяют некие абстрактные идеи.       8. Тяньчжу (天珠 [tian zhu]) или тибетская бусина-оберег Дзи (གཟི། [gzi]; произносится как «зи») – изначально разновидность бусины неопределенного происхождения, найденной в Гималайских регионах, включая Тибет, Бутан, Непал и Ладакх. Изготавливаются из агата и могут иметь декоративные символы, являются частью тибетской культуры на трех тысячелетий. Традиционно ее носят как часть традиционного тибетского ожерелья в сочетании с кораллом, бирюзой или янтарем. Считается, что бусина Дзи приносит владельцу положительные духовные блага. Древние бусины изготавливались мастерами в период религии Бон (такие бусины находятся в музеях или частных коллекциях и очень ценятся самими тибетцами), им на смену пришли средневековые бусины с традиционно китайскими символами: черепахами, драконами, фениксами и богами. Современные Дзи делают не только из агата, но и из стекла, фарфора, керамики, дерева.       9. Рекурсия – художественный прием, при котором изображение повторяет само себя, то есть картинка в картинке. Также существует эффект Дросте, то есть техника размещения внутри изображения его уменьшенной копии, повторяющаяся в теории до бесконечности, а в реальности до пределов допустимого качества изображения.       P.S.: Самым ярким примером рекурсии является написанный в 1435 году Яном фон Эйком «Портрет четы Арнольфини», на котором в зеркале за спиной супружеской пары находится еще одно изображение.       10. Гомункул (от лат. homunculus – «маленький человек») – мифические существа или искусственно созданные создания маленького размера, которые обладают человекоподобными чертами. Первое упоминание о гомункуле встречается в текстах по алхимии XVI века, но сама идея существовала в раннем средневековье (400–1000 гг. н.э.). Однако существует описание процесса создания гомункула в недатированном арабском труде под названием «Книга коровы», предположительно написанном греческим философом Платоном. По его представлениям для создания гомункула необходима человеческая сперма, корова (овцу) и кровь животных. Сам процесс создания гомункула сводился к искусственному осеменению коровы (овцы), смазыванию гениталий осемененного животного и кормление его исключительно кровью другого животного. В конечном итоге корова (овца) должна была родить бесформенное вещество, помещаемое в специальный порошок из измельченного солнечного камня, серы, магнетита, зеленой туи и сока белой ивы (мистический фосфоресцирующий эликсир). Когда существо начнет обрастать человеческой кожей, его нужно будет поместить в большой стеклянный или свинцовый контейнер на три дня, а после кормить кровью обезглавленной коровы (овцы), родившей его, в течение семи дней.       Один из наиболее известных «рецептов» получения гомункула предложен в XVI веке Парацельсом, который сводится к нагреванию спермы в специальном сосуде, закапыванию получившейся субстанции в конский навоз и облучению магнитным полем, с последующим добавлением в колбу человеческой крови для подкормки. В более поздних алхимических трудах гомункула отождествляют со сперматозоидом, который при попадании в материнский организм преобразуется в маленького человека.       P.S.: В литературе гомункул появляется впервые в пьесе «Фауст» Иоганна Гете. Создает его старый мудрец Вагнер, ученик Фауста.        11. Тибетская лиса (тибетская песчаная лисица) обитает в степях и полупустынях Тибетского плато, а также встречается в Непале к северу от Гималаев, на северо-западе Индии и в ряде провинций Китая, граничащих с Тибетской автономной областью. Это маленькая по сравнению с другими видами лисица с вытянутым телом, с мягкой, густой шерстью, узкой мордочкой и пушистым хвостом. Тибетские лисы ведут крайне скрытный образ жизни.       12. Влад Цепиш – легендарный воевода-князь Валахии. Родился в городе Сигишоара, Трансильвания, в 1431 году. Правил княжеством три срока: в 1448 году, с 1456 по 1462 год и в 1476 году, во время начала периода османского завоевания Балкан. Погиб в 1476 году. Согласно одному мнению, его убил слуга, подкупленный турками. Согласно другому мнению, он погиб в бою от рук венгров. Свое первое прозвище Дракул («дьявол») получил за свою жестокость, второе (Цепиш) – за свое предпочтение казни путем сажания на кол. В целом, личность Влада Цепиша достаточно противоречивая и вызывает множество споров.       P.S.: Влад Цепиш является прототипом заглавного персонажа в романе Брэма Стокера «Дракула».       ----------       С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic