Драко Малфой. Эффект кувалды

Если бы в Хогвартсе учредили премию «Учитель года», её, несомненно, получил бы Люциус Малфой. Признаться, на моей памяти ещё не было человека, который отдавался бы педагогике с таким удовольствием. То, что отец хороший учитель, я понял уже тогда, когда он занимался со мной летом перед первым курсом, но не придал этому особого значения: ему наверняка просто было скучно, новое дело неожиданно оказалось интересным, а ученик — не совсем бездарем. Но теперь я видел, что ему это и в самом деле нравится: он легко удерживал внимание класса, доступно объяснял материал, терпеливо исправлял ошибки, не одёргивал, если кто-то начинал задавать дополнительные вопросы. Если добавить к этому тонкое чувство юмора, безупречные манеры и сногсшибательную харизму, становилось понятно, почему он стал самым любимым преподавателем в Хогвартсе. Не знаю, что творилось на других факультетах, но наши девчонки едва ли не поголовно сошли с ума: стоило мне выйти из лазарета, как они зажали меня в угол и устроили допрос. Их интересовало всё — от любимого цвета до того, сколько раз и каким шампунем он моет голову. — Зачем вам это? — осторожно спросил я. — Чтобы легче было покорять объект своей страсти. Так в журнале написано! — Джемма Фарли помахала перед моим носом потрёпанным «Ведьмополитеном». — Какая страсть?! Он же старше вас в три… нет, в четыре раза! На меня посмотрели, как на полного идиота. — Любви все возрасты покорны, — томно вздохнула какая-то старшекурсница, прижимая к груди рамку с — о, ужас! — колдографией Люциуса. — Но он женат! — предпринял я ещё одну робкую попытку оградить отца от притязаний наших прекрасных слизеринок. — Какой ты молодой и глупый, — нарочито снисходительным тоном, явно подражая кому-то, сказала Миллисента, небрежно похлопывая меня по щеке. Я едва устоял на ногах. К счастью, на этом допрос закончился. Я решил, что отец достаточно взрослый и умный мужчина, чтобы самостоятельно справиться со своими поклонницами, и не вмешиваться, тем более что у меня своих забот был полон рот, и первым в списке стояла месть Пивзу. От отработки в качестве наказания за ночную прогулку нас не спасли даже вампиры, всё же мы нарушили школьное правило, пусть и не по своей вине. И хоть в отличие от Уизли, который драил кубки в Зале наград, для меня и Гарри отработка больше напоминала дополнительные занятия, чем наказания — я до тошноты отрабатывал Отпирающие заклинания, а Гарька помогал профессору Спраут в теплице — желание поквитаться с вредным полтейгестом меньше не становилось. Парни меня поддержали: Винс и Грег вообще были «за» любой кипиш, кроме голодовки, и под моим руководством, а тут ещё и расстроились, что приключаться я отправился без них. Гарька был пострадавшей стороной, и его участие даже не обсуждалось. Последним, пятым и весьма неожиданным, членом нашей команды стал Невилл. Я уже говорил, что после того, как в школе появилась тренажёрка, Винс и Грег взяли беднягу Лонгботтома в оборот и поначалу чуть ли не силой таскали его в зал. Конечно, у него ничего не получалось, и я ждал, что со дня на день он сдастся и всё бросит. Как бы не так. Уж не знаю, что парни ему сказали, но Невилл краснел, пыхтел, обливался потом, неслышно ругался сквозь зубы — и продолжал упорно заниматься. Меня он по-прежнему сторонился, и мы старались поддерживать холодный нейтралитет. История с Пивзом его неожиданно задела, хотя, предполагаю, больше из-за Гарри, с которым они увлечённо копались в теплицах, чем из обрушившейся на меня вселенской несправедливости. Как бы то ни было, однажды мы все оказались на берегу Чёрного озера, обсуждая мой — не побоюсь этого слова — гениальный план, который строился на двух «китах». Во-первых, Пивз, в отличие от привидений, мог контактировать с материальным миром: двигал предметы, открывал двери, зачем-то воровал еду и чужие вещи. Во-вторых, он был странно брезглив, чем студенты и пользовались, если хотели отпугнуть его: стоило только бросить в него скомканную бумажку или плюнуть в его сторону, и Пивз, вереща, улепётывал со всех своих полтергейских ног. Но больше всего он терпеть не мог болящих, поэтому чихающие и кашляющие никогда не удостаивались его сомнительного внимания. Именно на этом я и хотел сыграть. Прототипом нашей мести, если так можно сказать, должна была стать старинная казнь, от которой пошло выражение «чудо в перьях»: преступника обмазывали смолой или дёгтем, реже — мёдом, и вываливали в перьях. Это лишь на первый взгляд выглядело смешно. На самом деле, бедняги, подвергающиеся странной экзекуции, страдали не только от унижения, но и от ожогов, воспалений кожи, и часто даже умирали в муках. Я был не настолько кровожаден, мне хотелось всего лишь как следует проучить вредный полтергейст, чтобы он наконец оставил меня в покое. Наше противостояние началось, как в дешёвых бульварных романах, буквально с первой же встречи. Я торопился на урок, когда из-за угла кто-то выскочил, врезаясь и опрокидывая на пол. А через секунду меня едва не смело звуковой волной. — А-а-а!!! — тонко верещал кто-то над ухом. — Тьма! Холод и мрак! Чужой! Он чужой! Убрать! Не место! Я, потирая почти оглушённое ухо, осмотрелся, пытаясь найти источник воплей. Под потолком, изображая банши, кружил до смерти напуганный Пивз. На меня уже начали недобро посматривать, поэтому я, нашарив в сумке кусок пергамента, смял его и бросил в полтергейста, как нам советовали старшекурсники. Тот шарахнулся в сторону, злобно оскалился, но попыток приблизиться не делал, так и провожал меня до класса, выкрикивая ругательства, а после при любом удобном случае пытался подставить, чтобы подвести под отработку. Я, конечно же, не оставался в долгу, но последняя его выходка разозлила меня не на шутку — мало мне отработки, так ещё и в больничное крыло загремел, будто я за год в нём не належался! Всегда ненавидел болеть, а здесь, с моим хилым тельцем, любая, даже самая лёгкая простуда принимала размеры мировой катастрофы. Так что и отомстить мне хотелось по-крупному. — А где мы возьмём смолу? — задумчиво почесал в затылке Винс, когда я закончил посвящать ребят в детали плана. — Можем заменить на мёд, — предложил Грег. — Пособираем на столах. Правда, его обычно немного остаётся, получится долго. Но если самим не есть… Сластёна Винс, добавлявший мёд едва ли не во всё, что ел, печально вздохнул, но решительно кивнул, готовый на всё ради друга. Ну нет, к чему мне такие жертвы? — Нам не нужно ни то, ни другое, — успокоил я его. — Мы сварим клейстер. — Клей… что? — озадаченно нахмурился Грег. — Kleyster, — медленно повторил я. — Это такое… эм… зелье. Безвредное, но внутрь его лучше всё же не употреблять. — А для чего оно? — тут же навострил уши Гарька. Его интерес к зельям мог поспорить разве что с любовью к растениям: он, как тот Ёжик из Смешариков, тщательно записывал в книжечку названия незнакомых зелий, видимо, с целью в дальнейшем при первой же возможности их сварить. Я уже заранее сочувствовал Снейпу. — Ну… можно делать из бумаги поделки всякие. Обои приклеивать, книги реставрировать. О, ещё деревья обмазывать, чтобы их жучки не ели. Теперь оживился и Лонгботтом: — Какие жучки? И сколько раз надо мазать? — А зачем обои им приклеивать? — удивился Винс. — Есть же Заклинание вечного приклеивания. И книги можно починить Репаро. — Ага, а если ты захочешь их переклеить? — азартно заспорил Гарька. — Ну мода там изменилась или просто разонравились. Тётя Петуния часто переклеивала, когда у меня начались первые выбросы магии. — О! Ты их поджигал? — Винс даже подпрыгнул от избытка чувств. Я с трудом подавил тяжёлый вздох: вот кто составил бы прекрасную пару Финнигану. Винсент был буквально одержим огнём. Камин, свечи, костёр, молнии, маглловские зажигалки — всё, что имело хоть какое-то отношение к Красному цветку, вызывало у него бурный восторг, который со временем грозил перейти в настоящую манию. С этим определённо нужно было что-то делать, пока мы не начали изучать поджигающие заклинания, чтобы через шесть лет не бегать по Выручай-комнате, пытаясь спастись от Адского пламени. — Не всегда, — смущённо дёрнул плечом Гарька. — Один раз мы с Дадли просто разрисовали их новыми фломастерами. Я, не удержавшись, хохотнул. Полька часто жаловался мне на сестёр, которые с завидной периодичностью использовали в качестве мольбертов всё, что подворачивалось под руку, от стен и мебели до домашних животных и друг друга. Ситуацию не спасала даже художка, куда девчонок запихнули при первой возможности. А после того, как на Новый год в качестве подарка они запросили сводить их в тату-салон посмотреть на работу мастера, ни у кого не осталось вопросов, чем сестрёнки будут заниматься, когда вырастут. — Эй! — шутливо пихнул меня в бок Гарька. — Нам было по четыре года! И Дад в то лето очень сильно болел, пока дядя Джон не прислал какие-то суперкрутые лекарства. Ну я просто хотел его немного развлечь. Меня потом на неделю оставили без сладкого в качестве наказания, и Дадли отдавал мне свои конфеты. — Здорово, наверное, иметь брата, — с плохо скрытой завистью тихо вздохнул Невилл. Мы переглянулись. Из всех нас только у Гарри был брат, пусть и двоюродный, с которым он жил и рос в одном доме, остальные были единственными детьми. Меня, пока был мелким, такое положение вещей не напрягало, в силу характера вполне хватало мамы, а после — пары-тройки приятелей в школе. И только с появлением Кота я почувствовал, что мне как будто чего-то не хватало раньше, а теперь это пустое место заполнено чем-то важным, что очень не хотелось бы потерять. Наверное, поэтому я и вцепился в Гарьку, и возился с мальчишками, и даже терпел Уизли — это был почти безотказный способ отвлечься от тоски по дому. — Так что там с нашим зельем? — прервал тяжёлую тишину Гарька. — Какие ингредиенты для него нужны? — Только мука, — ответил я. — Гарри, возьмёшь это на себя? Уверен, домовики тебе не откажут. А ещё попросите у них котёл побольше — Грег поможет дотащить. — А где мы будем варить зелье? — В туалете. Заброшенный туалет для девочек на третьем этаже был идеальным местом: если там за несколько месяцев, пока готовилось Оборотное зелье, никто не наткнулся на Золотое трио, то нас за пару дней и подавно не найдут. Можно было бы найти очередной заброшенный класс или даже набраться наглости и напроситься на кухню, но в классах зачастую обитали боггарты, усмирять которых нас пока не учили, а эльфы могли невольно растрепать о нашей самодеятельности той же Макгонагалл или любому другому преподавателю. С тем, что мы там периодически лакомились какао с плюшками, проблем не возникало — так делали и другие студенты Пуффендуя, и на это все уже давно махнули рукой. Тем более что Гарри тоже был с барсучьего факультета. А вот готовить пока никто не готовил, зачем привлекать к себе лишнее внимание? Существовала ещё одна причина, по которой я решил обосноваться именно в этом туалете — Плакса Миртл. История со Шляпой кое-чему меня научила: найти союзников можно в самых неожиданных местах. Не знаю, чем в будущем могла быть полезна Миртл, но упускать такой шанс я не собирался. На этот раз стоило подойти к делу более ответственно. Вряд ли бестелесный призрак нуждался в чём-то материальном, как та же Шляпа, ну разве что заглядывать иногда в туалет, чтобы поболтать с ним, поэтому следовало действовать на опережение и с самого начала произвести на Миртл неизгладимое впечатление. По моему скромному мнению, лучше всего для этих целей подходили цветы и стихи, желательно собственного сочинения. Цветами я озадачил Лонгботтома — нужно было подобрать что-то неприхотливое и любящее влажность (полить сможет и Миртл, расплескав воду, или из нас кто заглянет), а стихи выпала честь писать Винсу. Тот, услышав задание, покивал с таким энтузиазмом, что мне стало страшно. Как выяснилось позже, боялся я не зря: вместо пары четверостиший наш доморощенный Шекспир накатал аж пять страниц. Хорошо, что он прочёл нам свой опус перед тем, как мы пошли к Миртл. К своей чести, хочу сказать, что ржал не я один — парни тоже скромно похихикивали в особо забористых местах. Но в целом получилось неплохо, а Миртл так расчувствовалась, что предложила Винсу, если он вдруг умрёт, приходить жить к ней в туалет. Бедняга Винсент, красный от смущения, как помидор, потупился и сказал, что у него уже есть дама сердца и изменять он ей не собирается даже после смерти. Миртл растрогалась окончательно, так, что пообещала не только не рассказывать о наших экспериментах, но и узнать пароль от ванны старост. Контакт был налажен. За перьями мы отправились в совятню. — Они же все в помёте, — ткнув в ближайшую кучку пластмассовым жёлтым совочком — их по моей просьбе прислали Гарьке Дурсли — поморщился Винс. — Ну так даже лучше, — пожал плечами Грег. — Вот представь: сначала Пивза обольёт теми соплями, что мы сварим — kleyster — а потом обсыплет совиными перьями с помётом. Мы, переглянувшись, дружно выдохнули: — Фу-у-у! И активно заработали совочками. Прежде чем приступать к варке «зелья», нам требовался ещё один ингредиент, про который я неожиданно вспомнил, — алкоголь. Он должен был стать консервантом и не дать клейстеру быстро испортиться. Я знал, что отец привёз в Хогвартс кое-что из своих запасов, чтобы вечером распить бутылочку-другую в хорошей компании, но, во-первых, у меня рука не поднималась красть у отца, а во-вторых, пускать на клейстер коллекцию дорогих эльфийских вин даже мне, равнодушному к алкоголю, казалось кощунством. То ли дело неисчислимые запасы знаменитой хогвартской прорицательницы! В этот раз роль первой скрипки выпала Лонгботтому. Сейчас его неуклюжесть могла сыграть нам на руку: пока он, краснея и мямля, будет отвлекать профессора, мы проберёмся в класс Прорицаний и отольём немного её знаменитого хереса. Пары стаканов нам хватит. Поначалу всё шло отлично: мы придумали Лонгботтому легенду, узнали расписание Трелони, распределили обязанности, заняли свои места. А потом наш стройный план пошёл Пушку под хвост. Я прятался за колонной. От меня требовалось немного: увидев условный сигнал от Винса, который стоял первым на пути следования профессора, передать его Невиллу и подстраховать на случай, если их разговор закончится слишком быстро. Самую сложную и криминальную часть взяли на себя Грег и Гарри. Только вот Трелони почему-то задерживалась. Я выглянул из-за колонны проверить коридор, никого не обнаружил и шагнул назад. — Ох, молодой человек, будьте осторожны, вы едва не сбили меня, — в тот же момент раздался за спиной высокий, чуть заплетающийся голос. Я едва не подпрыгнул на месте от неожиданности: — П-п-профессор? А-а-а… э-э-э… И почему-то стал заикаться не хуже Невилла. Нужно было срочно брать себя в руки, раз уж всё так повернулось. — А я в-в-вас ждал. — Кажется, я вас не знаю, — подслеповато прищурившись, стараясь получше меня разглядеть, растерянно пролепетала Трелони. — Малфой. Драко Малфой, первокурсник. — Что же вы хотите от меня, мистер Малфой? Прорицания вы начнёте изучать только через год. — Да, я знаю, но я подумал… Я подумал, может, вы сможете расшифровать мой сон? Он такой жуткий! — О, мой мальчик! Конечно! Конечно, я вам помогу. Идёмте же скорее! — Давайте здесь, — слабо пискнул я. — Нет-нет! — клещом вцепившись мне в руку, затараторила Трелони. — Идёмте. Мне могут понадобиться карты. И таблицы. И свечи! Очень много свечей. Приготовления к сеансу заняли почти полчаса. От ароматических палочек у меня разболелась голова и пересохло в горле, так что чай пришёлся кстати. В два глотка опустошив чашку, я принялся рассказывать свой «сон». Однажды Полька, начитавшись фанфиков по Гарри Поттеру, прискакал ко мне с идеей — создать новые кроссоверы с фэндомом, да не просто соединить, а обосновать и придумать короткий сюжет. Встряхнуть мозги, как он это называл. К концу первого десятка мой мозг, забитый медицинскими терминами, забуксовал, поэтому Полька, милостиво объявив перерыв и затребовав кофе, уткнулся в смартфон. — О, зацени! — сказал он, поворачивая ко мне гаджет, когда я, закончив с поварскими делами, сел рядом. — Какой красавчик, а? Весь экран занимала фотография зверской рожи, вернее, двух в одной: одна человеческая, с лысым черепом и смутно знакомая, другая — ни на что не похожая, хищно вытянутая, с акульим набором острых зубов. — Это первый вариант, как должен был выглядеть Квиррелл, но его посчитали слишком страшным и сделали посимпатичнее, — пояснил Полька. — На Чужого похож, — хмыкнул я. — Только слюней-соплей не хватает. — Точно! — с энтузиазмом подхватил Полька. — Это же какой кроссовер получился бы — закачаешься! Представь, что в Квиррелла вместо Волди вселился Чужой… Мы потом полвечера убили на смакование деталей, Полька даже заявку создал на Фикбуке в надежде, что кто-нибудь напишет. Вот этот наш кровавый бред я и начал пересказывать Трелони. Когда счёт съеденных Чужими студентов Хогвартса перевалил через первый десяток, дверь бесшумно открылась, но никто так и не вошёл. Гарька всё же отважился засветить свою мантию. Тогда, при обсуждении, я по-слизерински не стал упоминать ни Терри, способного аппарировать в Хогвартсе — домовёнок мог нас случайно сдать, проболтавшись, ни мантию — не моя вещь, значит, не мне о ней и рассказывать. Но раз Гарри решил по-другому… Придётся мне поотвлекать профессора ещё чуть-чуть. Трелони краснела, бледнела, испуганно вскрикивала, прикрывая рот ладонью, на особенно жутких моментах, и, кажется, выдохнула с облегчением, когда я закончил. — Как думаете, что означает этот сон? — протягивая чашку для новой порции чая — в горле опять пересохло, — спросил я. — Всё плохо, всё очень плохо! — запричитала Трелони. — О мой мальчик, мне так жаль! «Началось!» — мысленно застонал я, стараясь сделать лицо понесчастнее. — Мы все умрём?! Кажется, вышло чересчур патетично. Трелони потянулась ко мне, видимо, желая успокоить, и случайно столкнула гадательный шар с подставки. Тот покатился по столу; я чисто инстинктивно дёрнулся к нему, пытаясь остановить. Мы коснулись шара одновременно. Нечто подобное я испытал, когда дотронулся до Зеркала: меня будто втягивало в какую-то эфемерную воронку, больно дёргая где-то в области пупка, но в этот раз что-то мешало погрузиться в неё, отвлекая от мерной гипнотической пульсации. Или кто-то. Я не сразу понял, что назойливый, как писк голодного комара, монотонный звук — это бормотание Трелони. Мозг зацепился за него, выдёргивая из странной сонливости, и мне удалось разобрать слова: — ...вниз… по кроличьей норе… вверх ли, вниз ли — все едино. Происходит ли... во сне? Жизнь — едва ль наполовину. Сон ли? Явь ли? Сам реши и, идя за королевой, выбираешь: согрешить или все ж остаться… в белом? ...вниз ли... вверх ли... Очередное пророчество? Или заговор от плохого сна? Больше похоже на детскую считалку. Но чем бы это ни было, оно помогло: морок рассеялся, боль в животе притупилась, свернувшись щекочущим клубочком, и я смог, с трудом оторвав руку от шара, выбраться из-за стола и со скоростью улитки поковылял к двери. Трелони вроде что-то кричала мне в спину, но я не слушал, мечтая оказаться от класса Прорицания как можно дальше. Парни ждали меня, как и было условлено заранее, в туалете на третьем этаже, в моё отсутствие развлекаясь с мантией-невидимкой. — Драко, смотри! — радостно поприветствовала меня висящая в воздухе голова Винса. — Вот я есть — а вот меня нет! Он полностью скрылся под мантией, и только по топоту можно было угадать его перемещения. — Эй-эй, сейчас моя очередь! Грег попытался его поймать; Невилл, отступая, налетел на Винса, и в итоге все трое свалились на пол в гогочущую кучу-малу. Гарри тихонько хихикал в углу. Я опустился рядом с ним на пол. — Не жалеешь, что показал им мантию? — Неа, — беспечно пожал плечами Гарька. — Чего мне с ней одному делать? Так веселее. Я покосился на задыхающихся от смеха мальчишек. В каноне подобное, когда представители двух вечно враждующих факультетов не просто мирно общались, а по-дружески дурачились, было бы чем-то из области фантастики, так что такой поворот мне определённо нравился. Ребята наконец закончили маяться дурью и присоединились к нам. — Извини, — неожиданно обратился ко мне Невилл. — Тебе пришлось отвлекать профессора Трелони вместо меня, хотя это было моей задачей. — Ты не виноват, — отмахнулся я. — Она выскочила на меня сама и совсем не там, откуда мы её ждали. — Я бы на твоём месте растерялся, — смущённо признался он. — Ну… я, в общем, тоже. В первый момент. Потом как-то само собой пошло. Общаться с Невиллом по-приятельски оказалось весьма приятно и, судя по тому, что он не спешил удрать за тридевять земель, понравилось не мне одному. Наверное, это можно было считать началом нового этапа наших отношений. — Главное, что у нас всё получилось. Получилось же? — уточнил я. — А то! — Гарька гордо продемонстрировал высокоградусный трофей. — Ну что ж, тогда начинаем следующий этап!