Драко Малфой. Эффект кувалды

Определиться со временем оказалось проще всего. Приближался июнь, а с ним и два важных события — экзамены и мой день рождения. Портить свой праздник категорически не хотелось, пусть я никогда особенно и не любил его, по крайней мере, с тех пор, как умерла мама. Каждый год она обязательно придумывала какое-нибудь новое, захватывающее дух приключение, и пока мы искали пиратские сокровища или помогали величайшему английскому сыщику раскрыть преступление, скрупулёзно фотографировала всё, что мы делали, а потом вклеивала снимки в альбом, добавляя весёлые надписи. Отец считал подобное блажью, но не вмешивался. Снова отмечать свои дни рождения я стал, когда в моей жизни появился Полька. Вернее, мне просто не оставили выбора. Полька тогда заявился ни свет ни заря. Был выходной день, отец, как обычно, пропадал в части, а я намеревался дрыхнуть до победного, поэтому нагло проигнорировал испуганно крякнувший дверной звонок — авось незваному гостю надоест топтаться под дверью и он уйдёт. Не тут-то было. Звонок продолжал надрываться, скоро к нему присоединились собачий лай и крики потревоженных соседей. Пришлось выбираться из кровати. Широко зевнув, я распахнул дверь и замер, не до конца закрыв рот: на пороге, сияя, как новенький медный чайник, стоял Полька, одной рукой держа связку воздушных шариков вырвиглазных цветов, другой бережно прижимая к груди очередное творение китайской текстильной промышленности нежно сиреневого цвета. — Э-э-э… — глубокомысленно изрёк я. — С Днём рождения! — на весь подъезд заорал Полька. Сунув мне в руки подарки, рыбкой проскользнул между мной и косяком, через мгновение уже чем-то загремев на кухне. Я, вежливо поулыбавшись выглянувшим на шум соседям и собрав с них поздравления, закрыл дверь и потопал в свою комнату — не отпускать же шарики летать по всей квартире. — Ну?! — нагнал меня возмущённый вопль Польки. — Ты чего копаешься? — А мы куда-то торопимся? — оглянувшись через плечо, с удивлением поинтересовался я. Вроде виделись накануне, но ни про какие планы разговоров не было. — Конечно! — размахивая огромным бутербродом (и когда только успел сделать?), ответил Полька. — Праздновать! Я, вздохнув, начал одеваться, по недолгому, но весьма чувствительному опыту зная: сопротивляться ему бесполезно, легче согласиться сразу. Хотя, если бы знал, куда мы пойдём, обязательно посопротивлялся бы — чисто для себя, чтобы не было потом так стыдно. Мои робкие надежды, что всё обойдётся малой кровью, были безжалостно разбиты: вместо обычного кафе или на худой конец своей квартиры Полька притащил нас в парк аттракционов, где это великовозрастное дитё объелось сахарной ваты и так укаталось на каруселях, что уже мне пришлось волочить его на себе — сначала до ближайших кустов, а потом домой. — Классно погуляли, — еле ворочая языком, простонал Полька, когда немного пришёл в себя. — В следующем году опять пойдём. И ведь ходили! Потому что куда-то на это время уехать или притвориться больным не прокатывало: Полька, подкармливая меня апельсинами, стоически дожидался, пока я «поправлюсь», в подробностях расписывая предстоящую пытку, по недоразумению названную культурным отдыхом. Опыт прошлого года показал, что и в этой жизни не стоит ожидать от дней рождения чего-то приятного, хотя, чего кривить душой, некоторые подарки мне понравились. Поэтому по примеру утопающих я взял это дело в свои руки. Начали мы с Гарри, пусть он и был самым младшим в нашей маленькой компании, да и Дурсли, судя по его же рассказам, без праздника племянника не оставляли. Но я подумал, что если уж отмечать, то всем, и парни со мной согласились. Всё было более чем скромно: торт со свечами, какао и любимый Гарькин ананасовый сок (с ним пришлось заморочиться, подключая к доставке третьи лица, потому в Хогвартсе имелся исключительно тыквенный) — зато никто не стоял над душой, не нужно было куда-то бежать, изображать радость или отвечать на кучу писем. Следующим мы хэппибёздили Грега, потом Винса, и наконец очередь дошла до меня. Я не мог это пропустить! Конечно, ребята были не единственными, кто меня поздравил. Первым это сделал Люциус, ещё до завтрака. Его подарок оказался по-деловому строг и практичен — зачарованный от потери и кражи кошель с искусно вышитым на боку фамильным вензелем. От мамы семейный филин принёс две коробки со сладостями; одна, едва коснувшись стола, мгновенно увеличилась, так что пирожных хватило на всех, ко второй было прикреплено письмо, где Нарцисса сообщила приятную новость, что, раз меня нет в поместье, ответы на поздравления она возьмёт на себя, ну кроме тех, на которые надлежало отвечать имениннику лично. Это и правда получился хороший подарок. Что касается учёбы, учитывая, как парни старались весь год — чего стоят только вирши для Зельеварения, которые усердно заучивал Винс, — я подумал, что будет правильно дать им сначала получить их заслуженные хорошие оценки. Да и профессорам, всё внимание которых сосредоточится на старшекурсниках, сдающих СОВ и ТРИТОНы, станет абсолютно не до нас. И всё же не стоило забывать русское «на Бога надейся, а сам не плошай» — нужно подстроить так, чтобы на нас не пало и тени подозрения. Иными словами, нам придётся заманить Пивза в ловушку и сделать так, чтобы она захлопнулась сама по себе, а мы в это время помелькаем у всех на виду. — Завтрак, — предложил Винс. — Он же наверняка помчится жаловаться и просить снять с него… ну эту гадость. Свидетелей у нас будет — целый зал. — Тогда лучше обед, — возразил Грег. — Завтрак половина народу проспит — на уроки-то уже не надо. — Но как опрокинуть на Пивза котёл с зельем? — недоумённо нахмурился Невилл. — Можно было бы поднять его Левиосой, но раз там никого из нас не должно быть… Ты знаешь какие-то особые чары? Он пытливо уставился на меня. Гарька и Грег с Винсом тоже навострили уши: после ночной прогулки по Запретному лесу ребята надеялись, что я по дружбе научу их «семейному» заклинанию наподобие того «трын-трава тра-ля-ля», которым отгонял «злых духов». — Обойдёмся без чар, — разочаровал я их. — Сделаем по-магловски. Парни уже не удивлялись моим знаниям о магловском мире: объяснения, что мы с Нарциссой иногда навещали Андромеду, оказалось достаточно, как и спортивных магловских журналов, которые друзья видели у меня в комнате летом. — Это как? — Винс аж чуть не подпрыгивал от любопытства. В отличие от Грега, который предпочитал больше работать мозгами, Винс был человеком действия. Он походил на сжатую пружину, готовую в любой момент сорваться в очередную авантюру. Иногда я даже побаивался его бьющего через край энтузиазма. — Натянем растяжку — это верёвка такая, если её задеть, механизм сработает. Волшебства на ней не будет, так что на чистокровных никто не подумает. — А Поттер? — Грег кивнул на Гарьку. — Он же воспитывался у маглов. — А кто подумает на Поттера? — удивлённо вскинул брови Гарька. Мы переглянулись и расхохотались: месть обещала выйти интересной. Следующим этапом стали полевые испытания. Мы нашли подходящий класс и всё свободное время проводили там, настраивая ловушку и доводя её до совершенства. Винс предложил себя в качестве подопытного кролика, вопя от восторга, когда на него обрушивалась вода из котла или обсыпало обрывками пергамента, которые мы использовали вместо клейстера и перьев. Растяжку пришлось подкорректировать, превратив её в некое подобие машины Голдберга: котёл, переворачиваясь, тянул верёвку, та, в свою очередь, дёргала верёвочку поменьше, которая взрывала, как хлопушку, коробку с перьями. Убедившись, что всё работает как надо, и сварив клейстер, мы начали приманивать Пивза. Он был безмерно любопытен, поэтому странные звуки в пустующем классе — их издавала обычная механическая игрушка, спрятанная под мантию-невидимку, — не могли его не привлечь. Подразнив Пивза пару дней, чтобы он точно запомнил время, я наконец дал отмашку. Игра началась. В день Х мы всеми силами старались вести себя как обычно. Я рано утром под мантией-невидимкой ещё раз сбегал проверил нашу ловушку, а после всеми силами отвлекал Винса — бедняге не сиделось на месте. На обеде от нервного ожидания кусок не лез в горло, но я старательно размазывал по тарелке картофельное пюре, изображая аппетит. Винс даже забыл про свой любимый мёд. Это вообще никуда не годилось. — А знаете что? Плевать! — негромко сказал я, решительно придвигая к Винсу вазочку с мёдом. — Не получится сейчас — сделаем в следующем году. Да у нас ещё лучше получится! Парни робко заулыбались. И тут раздался вопль: — А-а-а! Однако студенты, видимо, закалённые троллем, вампирами и годовыми экзаменами, не торопились вскакивать и с криками ужаса куда-то бежать. Вместо этого они, нехотя оторвавшись от своих тарелок, с интересом уставились на дверь, ожидая продолжения. И оно не заставило себя ждать: в Большой зал, жалобно подвывая, влетел Пивз. Собственно, только по голосу его и можно было узнать в большой летающей склизкой кляксе, от которой за версту разило хересом. — Я умру, умру! Снимите с меня эту дрянь! В Зале поднялся гвалт: полтергейст, крича, метался между столами, разбрасывая вокруг себя ошмётки перемешанного с перьями клейстера, за ним, ругаясь и грозя шваброй, гонялся Филч, мальчишки свистели и подзуживали, девчонки визжали. Красота! — Мистер Пивз, — наконец окликнул полтергейста Дамблдор, — успокойтесь и расскажите, что случилось. — О-о-о! — заныл Пивз, подлетев к преподавательскому столу. — Это было ужасно! Оно внезапно полилось сверху, а потом — пуф! Грохот, дым — и меня обсыпало. Обсыпало этой гадостью! А я всего лишь хотел посмотреть — там так забавно щёлкало! За что-о-о?! — Вы что-то трогали? — Нет, я всего лишь открыл дверь, а там — пуф! О-о-о! — Мы поняли, мистер Пивз. Профессор Малфой, — Дамблдор повернулся к Люциусу, — вы не проверите нашего дорогого полтергейста на тёмные проклятия? Это же по вашей части. — Конечно, господин директор. Отец остался сама любезность, несмотря на двусмысленность фразы. Поводил перед Пивзом палочкой и равнодушно пожал плечами: — Ничего. Это точно не проклятие, в нём, чем бы это ни было, даже магии нет. — Северус, а ты что скажешь? — тут же переключился на Снейпа директор. Судя по тому, как заблестели за стёклами очков его глаза, он явно надеялся, что тот посадит Люциуса в лужу. Снейп коварно нарушил директорские планы. — Скажу, что без специального оборудования определить полный состав этой… субстанции будет сложно, — не пытаясь скрыть раздражение, ответил он. — Могу выделить только основные ингредиенты. Зачерпнув полную ложку клейстера, Снейп шмякнул его на чистую тарелку и принялся изучать: поводил палочкой, понюхал, потрогал и даже, кажется, попробовал на вкус, судя по характерным звукам кого-то с гриффиндорского стола. — Весьма необычный набор: перья нескольких видов сов, их помёт, мышиные кости, совиное печенье, кусочки пергамента… Херес? Да, определённо херес. Мука, вода, солома… Хм, мука и вода, мука и вода… — Вы знаете, что это, Северус? — спросила его Спраут. Ответить Снейп не успел. — Да снимите уже это с меня! Снимите, а-а-а! — снова заголосил Пивз, взмывая к потолку. От резкого движения опасно висевший на его руке комок клейстера оторвался и плюхнулся в тарелку Флинта, разбрызгивая на его соседей овсянку. — Ты чего творишь, сволочь?! — раненым буйволом взревел Маркус («Следите за языком, мистер Флинт!» — взвизгнула Макгонагалл). — Как я теперь есть буду? Вот тебе за это! И швырнул в Пивза корку от пирожка. Хлебобулочный снаряд, описав красивую дугу, стукнул по затылку Вуда, сидевшего совсем в другой стороне. — Эй, а я здесь при чём? — возмутился Оливер. — Ну промахнулся немного, — расплылся в наглой ухмылке Маркус. — У тебя же всё равно голова чугунная, что ей сделается? — Мы отомстим за тебя, Олли! — на два голоса заорали близнецы Уизли. Ещё два огрызка взмыли в воздух. Один приземлился на стол Когтеврана, другой — Пуффендуя. — Кто ж так кидает? Мазилы! — рассмеялся Роджер Дэвис, охотник воронов. — Да куда вам до нас! Барсуки на мелочи размениваться не стали: подскочили все, как один, и дружно начали кидаться всем, что попадалось под руку, беря не меткостью, а количеством. Впрочем, их преимущество было недолгим: через несколько мгновений с воплями «Наших бьют!» в битву едой включились остальные факультеты. Кое-кто из профессоров тоже не остался в стороне — я заметил, как пару раз Спраут и Флитвик заклинаниями отводили от своих студентов чужие «снаряды». Трелони ахала, хватаясь за сердце, Макгонагалл ругалась, пытаясь успокоить нас и призвать к порядку, Хуч грозила выгнать из команды по квидичу то одного, то другого игрока, Снейп сидел с абсолютным покерфейсом, как будто это не над его головой летали огрызки яблок и жирные колбаски. Не знаю, сколько продолжалась эта вакханалия — трудно, знаете ли, кидаться булочками, пытаясь попасть в цель, при этом стараясь увернуться от чужих снарядов, и одновременно следить за временем — когда Большой зал потряс усиленный Сонорусом голос, от которого зазвенело в ушах: — Немедленно прекратите! Видимо, Макгонагалл поняла всю тщетность остановить нас призывами к совести и решила воспользоваться проверенным Дамблдором способом. Ну хоть дождь не наслала, и на том спасибо. — Благодарю, Минерва, — страдальчески поморщившись, кивнул директор. — Это было неожиданно и громко, но весьма вовремя. Что ж, — обратился он уже ко всем в зале, — ваша битва выдалась жаркой и довольно захватывающей, и всё же пора закончить её и дать домовикам привести Большой зал в порядок. Старосты могут проводить учеников своего факультета в гостиные. — И вы никак их не накажете, Альбус? — завозмущалась Макгонагалл. — Ох, оставь, Минерва, они же просто дети. Все дружно загалдели, заглушая недовольный бубнёж декана Гриффиндора. Я опустился обратно на лавку, пытаясь выпутать из волос ломтик картофеля — староста не торопилась строить нас, ожидая, пока рассосётся образовавшаяся в дверях пробка, — и подпрыгнул от неожиданности, когда рядом будто из воздуха материализовался Снейп, брезгливо ткнув в меня, Винса и Грега пальцем: — Вы трое, в мой кабинет, живо! — И что вы опять натворили? — лениво поинтересовался Тео, накладывая на себя Очищающее заклинание. Выперндрёжник! Обычно первокурсники обращались за помощью к старшим, потому что оно у нас получалось либо наполовину, убирая грязь вместе с одеждой, либо не выходило вовсе, а Нотт справлялся с ним играючи. Он вообще был искусен в заклинаниях, получая по ним высшие оценки чаще всех в классе, чем заслужил искреннюю симпатию Флитвика: декан Когтеврана, подтверждая своё полугоблинское происхождение, относился ко всем ученикам достаточно ровно, не выделяя любимчиков, в отличие от некоторых других профессоров, поэтому такое его отношение было особенно ценно и грозило в будущем, если Тео продолжит в том же духе, перейти в полноценное наставничество. — Ничего мы не творили! — возмутился Винс, выдавая нас с потрохами. — Мы просто… ну… — О, это была месть? — азартно блестя глазами, заговорчески зашептал Блейз. — Я хочу знать всё в мельчайших подробностях! — Позже, — опрометчиво пообещал я, утягивая друзей в сторону двери: Снейп и так был раздражён, как взбесившаяся мантикора, не стоило злить его ещё больше. Уже в дверях меня будто кто дёрнул обернуться, и я успел заметить, как отец провожает из Зала Трелони, поддерживая её под локоток и с любезной улыбкой что-то шепча на ухо. Надеюсь, он не собирается за ней приударить? В отношения родителей я вмешиваться не собирался, но от мысли, что отец может изменять маме, да ещё и с профессором Прорицания, на душе стало тошно. За этими невесёлыми мыслями я не заметил, как мы дошли до кабинета декана. — И чего он на нас взъелся-то? — недовольно забубнил Винс. — Маркус вообще-то первым начал, ещё и промазал. — Думаю, это он специально, — хихикнул Грег, — чтобы Вуда подразнить. Грифы продули финал, им теперь снова кубка школы не видать — даже Грейнджер не может заработать столько, чтобы перекрыть снятые за близнецов Уизли баллы. — Гермиона умная, — благоговейно вздохнул Винс. — Я таким никогда не стану. — Не переживай, у нас для этого есть Драко, — «успокоил» его Грег и повернулся ко мне: — Что мы скажем Снейпу, если он спросит про Пивза? — Ничего, просто молчите, — раздражённо буркнул я, — что бы Снейп там не сказал. Я сам с ним говорить буду. Вышло резче, чем мне хотелось бы. Парни озадачено переглянулись. — Драко? Всё хорошо? Грег слегка, явно дозируя силу, чтобы не сделать больно, сжал моё плечо. Винс с готовностью шагнул ближе, весь напрягся в ожидании ответа. — Да, нормально. Простите. — Я кивнул друзьям, успокаивая их, и дважды стукнул костяшками по двери кабинета: — Можно? Снейп встретил нас хмурым взглядом и грозным молчанием — давил на психику, но я по опыту бандитского отрочества знал: пока нет неопровержимых доказательств твоей вины — молчи. Потом, конечно, могло прилететь вдвойне, но обычно этот способ работал. Поэтому я старательно таращился на декана, изображая недоумение; парни сопели за спиной, но послушно молчали. Не знаю, чем бы всё закончилось — нас прервали: дверь, едва не слетев с петель, распахнулась, и в комнату влетел запыхавшийся Гарька, с порога затарахтевший: — Профессор, они не виноваты, это вообще не они начали! Но если надо, и меня наказывайте — я им помогал! Потому что мы друзья, сэр! И это будет нечестно. — Вас не учили манерам, мистер Поттер? — тут же напустился на него Снейп. — Ой! — Гарька забавно округлил глаза, и не знай я его лучше, обязательно купился бы на виноватую мордашку. Судя по тому, как дрогнуло лицо Снейпа, едва заметно расслабляясь, он этой участи не избежал. — Простите, профессор! Я просто… — Вы просто ворвались в мой кабинет и что-то возбуждённо кричали о… чём? Напомните, будьте любезны. — Ну-у-у… — Гарька, задумчиво потерев щёку, покосился на меня, видимо, желая понять, как много уже знает наш декан и сколько лично он может рассказать. Я едва заметно качнул головой. Гарька задумчиво насупился. — Я просто хотел сказать, сэр, что мы друзья и что бы вам там не сказали про Драко, или про Винса, или про Грега, это неправда, они… они хорошие. И если вы их будете наказывать, то и меня тоже, пусть я и с другого факультета. Профессор Спраут не будет ругаться, я скажу, что сам предложил. — Браво! — неожиданно раздалось за нашими спинами. — Ты не находишь это восхитительным, Северус? Мы дружно обернулись. В дверях, театрально хлопая в ладоши, стоял Люциус. — Что именно тебя так восхищает? — огрызнулся на него Снейп. — А ты не заметил? Только что на наших глазах произошло поистине беспрецедентное историческое событие, которое стоит внести в анналы Хогвартса: ученик другого факультета заступился за слизеринцев. Да не просто какой-то ученик, а сам Гарри Поттер, легенда магического мира. — Я никакая не легенда, сэр, — насупился Гарька. — Это мама, она меня спасла, моей заслуги в этом нет. — Верно, мистер Поттер. Гордиться предками не зазорно — это часть истории вашей семьи, но гораздо ценнее, что лично вы добавите к этой славе. — Вы говорите, как мой дядя Джон! — Гарри аж засветился от восторга. — Это папин двоюродный брат. Ну не слово в слово, но очень похоже. Люциус едва заметно скривился — ему явно не понравилось сравнение с Поттерами — но быстро взял себя в руки и, растянув губы в холодной светской улыбке, ответил, манерно растягивая гласные: — Что ж, полагаю, нечто «очень похожее» должен сказать любой отец своему сыну. Все почему-то посмотрели на меня. Я торопливо кивнул, молясь про себя, чтобы этот странный разговор побыстрее закончился: от осыпавшейся с булочек корицы щипало глаза, а от мантии разило чесночным соусом и тыквой — кто-то облил меня соком. Фу. — Превосходно, — раздражённо бросил Снейп, прерывая всеобщую игру в гляделки и отворачиваясь к своему столу, где принялся копошиться в наваленных там неаккуратной кучкой пергаментах, — теперь вам есть о чём подумать, господа. Свободны. Мы уже были в дверях, когда он сказал — негромко, будто обращаясь к самому себе, но так, что нам было хорошо слышно: — И всё же, чем облили Пивза? Я едва успел наступить на ногу уже открывшему рот Винсу, одновременно грубо выталкивая Гарри и Грега в коридор. Дверь за нами с грохотом захлопнулась. — Кажется, обошлось, — выдохнул Грег, хотя это прозвучало больше как вопрос, чем утверждение. — Прости, — виновато шмыгнул носом Винс. — Снейп так неожиданно об этом спросил… — Ага, — нервно хохотнул Гарька. — Я сам с трудом удержался, чтобы не ляпнуть. Мы переглянулись и дружно прыснули. Чувствуя, что нас вот-вот накроет, я с трудом выдавил из себя «Снейп… услышит…» и припустил по коридору, задержав дыхание, чтобы не расхохотаться в полный голос. Парни, угадав мой манёвр, бросились следом, давясь смехом. Нормально отдышаться мы смогли лишь на нашей приметной развилке, где, успокоившись, и распрощались. Однако моим мечтам о душе не суждено было сбыться так скоро, как хотелось. Сначала нас — уже всех слизеринцев — долго и нудно отчитывал декан, читая лекцию о надлежащем поведении и уважении к чужому труду, даже если это труд эльфов. Те, кто показательно кривился, получил отработки, причём, судя по сердито поджатым губам Снейпа, это в будущем обещало стать постоянной практикой. Не то чтобы я был против: волшебники, особенно чистокровные, так сильно недооценивали и презирали эльфов, что сами напрашивались на хороший щелчок по носу. Конечно, сеять «доброе и вечное» наш декан будет не столь провокационно, как Грейнджер с её приснопамятным ГАВНЭ, но определённо доходчивее. Когда Снейп выдохся и наконец удалился, первыми в душевые, проигнорировав наши робкие жалобы, рванули старшекурсники. Пока они плескались, меня доставал Блейз. Пришлось, чтобы не получить в его лице врага — Забини мстил пусть и не смертельно, но изобретательно и очень болезненно — кратко, не вдаваясь в детали, которые ему совершенно не нужно было знать, рассказать наш план мести противному Пивзу. Блейз ржал так громко, что к нам начали подсаживаться другие слизеринцы, чтобы узнать причину веселья (мы расположились в гостиной, потому что чистюля Тео не пустил нас в спальню: «Провоняем всё, как потом спать?»). Из-за этого я вынужден был пересказывать историю раз двадцать, если не больше, пока совсем не охрип. Не спас даже принесённый эльфами ужин (не желая повторения дневного погрома деканы решили покормить нас в гостиных, а не в общем зале). Успокаивало одно: слизеринцы не станут трепаться с учениками других факультетов, а Снейп обычно наказывал сразу и раз отпустил, его гнева можно не страшиться. Так что в душевые я выбрался уже ближе к отбою. Но кто бы мне дал наплескаться вволю! — А у вас здесь миленько, — хихикнули над ухом. — Миртл! — Я едва не грохнулся, поскользнувшись на мыльной воде, одной рукой пытаясь протереть глаза от пены, другой — прикрыться мочалкой. — Ты обещала не подглядывать! — А я и не подглядываю — у меня глаза закрыты. Да и что я там не видела, за столько лет в ванной старост. — Извращенка. Напомни мне никогда туда не ходить. И отлети подальше, дай домыться. Миртл хихикнула, но просьбу выполнила. Быстро сполоснувшись, я замотался в большое махровое полотенце и, стуча зубами от холода — в душевых, стоило выключить горячую воду, ощутимо тянуло сквозняком, — и спросил: — Ты чего здесь делаешь? Обещала же! — Я соскучилась, — мартовской кошкой мурлыкнула Миртл. — Мы так давно не виделись. — Прошло всего два дня! — Для меня это была целая вечность! — трагичным голосом взвыла Миртл и снова хихикнула: — Ладно-ладно, не злись. На самом деле я пришла, чтобы кое-что рассказать, но если ты не рад меня видеть… — Рад, очень рад, но я правда дико устал и замёрз. Мы обязательно заглянем к тебе перед отъездом, и ты всё-всё нам расскажешь. — И Гарри? А он успеет поправиться? — В смысле — «поправиться»? Он вроде не болеет. — Тогда куда его нёс тот странный человек с фиолетовым полотенцем на голове? — Это не полотенце, а тюрбан, — машинально поправил я и вздрогнул от собственного крика: — Что?! Уже не обращая внимание на Миртл, я, отбросив в сторону полотенце, бросился одеваться: к чёрту стеснительность, Квиррелл похитил Гарьку! И было только одно место, куда эта ходячая мумия могла его потащить. Но Гарри ничем не поможет ни ему, ни себе, потому что кое-кто сунул свой любопытный нос куда не надо и разбил зеркало. Что Квиррелл, обнаружив осколки вместо старинного артефакта, сделает с Гарри, было даже представлять страшно. Миртл ещё что-то кричала мне вслед, но я уже не слушал: нужно срочно попасть в лабиринт!