Пари на судьбу Британии

      Драко Малфой с детства был центром всеобщего внимания. Единственный сын Люциуса, наследник рода, один из счастливчиков с врождённым талантом легилимента. Регалий было много. И каждой Драко гордился. Он принимал все те приятные слова, которыми его одаривали с большим великодушием, радуясь своей уникальности. Все говорили о его исключительности, и он в это верил. Поэтому когда он ехал в Хогвартс, то был уверен, что он обязательно станет лучшим другом Гарри Поттера.       Первый раз по шапке за свою гордыню он получил в 11 лет, когда Поттер сознательно отказался от общения с ним. Маленький Драко много и долго возмущался и сгорал от непонимания. Взрослый Драко был благодарен маленькому Поттеру за это. Каждый год в Хогвартсе Гарри Поттер был занят тем, что возвращал ему ощущение реальности, опуская с небес на землю. Если бы не это, то в тот день, когда отец впустил Волдеморта в их дом, Драко, не сумев смирить своей гордыни, точно попрощался бы с жизнью.       Война для Драко прошла как в тумане. Он мало что запомнил из своей жизни в военный год. Он помнил пытки Круциатусом. Тётушка Белла не щадила даже родного племянника. Вероятно она с каждой прожитой минутой всё больше сходила с ума. Она не прислушивалась к мольбам младшей сестры, более того, слёзы его матери лишь добавляли ей сил и изощрённости. Сектумсемпра от Поттера на шестом курсе после вечеров с тётушкой Беллой показалась ему шуткой. В Хогвартсе он был достаточно далеко от безумной тётки, но и тут были проблемы. Оставшиеся в заложниках дети чистокровных волшебников ненавидели его. Они с презрением смотрели на его метку, которую демонстрировали его новые учителя при каждом удобном случае. Он стал козлом отпущения. Его ненавидели сторонники Ордена Феникса за то, что он пытался убить Дамблдора. Его ненавидели за поступки отца. Сторонники Лорда гнобили его за то, что он сын слабака-Люциуса. Драко не было места нигде. Его никто не хотел видеть. Любой при встрече норовил ударить или плюнуть в лицо. Даже на собственном факультете на него смотрели косо. Тео кидал на него тяжёлые взгляды и изредка спрашивал о самочувствии, Блейз несколько раз отбивал его в драке, Панси помогала залечивать раны. Всё. Больше никто не одаривал его вниманием. Все щурились, называя его мерзким отбросом. Несколько раз Дафна Гринграсс устраивала скандалы, пытаясь прекратить это. Её одёргивал Драко. Он не заслуживал этого. Он даже толики сочувствия не заслуживал. Дамблдор мёртв, и он сыграл в этом немалую роль. Поэтому он без всякого сопротивления принимал побои и оскорбления. Ему было плевать. Возможно однажды его просто прибьют, и он перестанет быть бельмом на глазу у всего общества.       В январе, когда он вернулся в Хогвартс после рождественских каникул, первым делом он поднялся в Астрономическую башню. Крик вырвался из его груди. Он стоял на самом краю. На том самом месте, где стоял Дамблдор, прежде чем заклятие Снейпа отобрало его жизнь и отправили бездыханное тело на землю. Драко помнил как темень июньского ночного неба прорезал свет множества волшебных палочек. Драко Малфой, понимал, что, сделай он шаг вперёд, его проводят иначе. Его бездыханное тело скорее всего будут долго пинать, а затем скинут в чёрное озеро на съедение русалкам. И даже такая судьба была лучше его существования сейчас. Он кричал, а из глаз лились слёзы. Впервые за эти полгода ужаса он позволил себе это. Гнев, отчаяние и печаль бушевали в нём. Одна эмоция сменяла другую на столько быстро, что он не успевал их отслеживать. А потом он краем уха услышал какой-то другой крик. Не свой.       — А ты знаешь толк в военных развлечениях, Драко Малфой, — Луна Лавгуд улыбнулась ему. Впервые за это сумасшедшее время ему кто-то улыбнулся. А затем случилось и вовсе невероятное: та, что он всю жизнь обзывал полоумной, вдруг распахнула свои руки и предложила обнять себя.       — Давай. Это сможет успокоить твоих мозгошмыгов ненадолго.       А потом Луна Лавгуд расплакалась на его плече. По щекам Драко покатились слёзы. Он стоял в обнимку с девочкой, которая была самым странным существом в мире. И тем не менее она была единственной, кто протянул руку помощи. Почему он допустил этот ужас? Почему не воспротивился? Почему не остановил?       Холодной рукой горло сжимали мысли о матери. Нарцисса была заперта в поместье. Ей нельзя было ничего делать. В доме, хозяйкой которого она была, её сделали заложницей. В любой момент взмах палочки этой мерзкой твари мог отнять жизнь его мамы. И его отца, который был абсолютно беспомощен. В шестнадцать он нёс ответственность за жизни родителей. Тогда выходов он не видел. В семнадцать он мог назвать более пятидесяти вариантов решения проблемы. Иногда он просыпался ночью в холодном поту от того, что ему снилась другая жизнь. Та, в которой он поумнел за несколько лет до того, как его обняла Луна Лавгуд на верхушке астрономической башни. Драко проснулся в холодном поту. К сожалению, он принял в себе изменения лишь в момент, когда ответил на объятия сумасбродной студентки Рейвенкло.       Но он начал меняться. Стал помогать отряду Дамблдора, который вёл свою партизанскую деятельность внутри школы. Инкогнито, конечно. Помог спрятаться убегавшей по коридорам третьего этажа от Грейбека Джинни Уизли. Передал ингредиенты для лечебных зелий Невиллу. Это было немного, но большего он и не мог предложить. Он пытался предупредить Луну о том, что её похитят пожиратели ради влияния на её отца. Он несколько раз пытался вытащить пленников, и каждый раз это оборачивалось кашлем с кровью и гематомами по всему телу. На финальной битве он отдал свою палочку Поттеру. Он вернулся потом без родителей в Хогвартс и работал над его восстановлением, спонсировал медиков из своего личного счёта, пока там не закончились деньги, и тогда он сделал единственное, что мог, — начал работать. Он терпел все косые взгляды в свою сторону, потому что понимал, что делал бы то же самое на их месте. Он объяснил себе каждый свой поступок и каждый раз он делал всё, что мог.       Всего один случай он не смог себе простить — пытки Грейнджер. Первые месяцы после окончания войны она снилась ему каждую ночь. Она лежала на полу его гостиной, кричала от боли, а на предплечье кровоточила надпись «Грязнокровка». Белатрисса приказала ему смотреть, не двигаясь. Она не попросила или посоветовала — приказала, а значит неповиновение могло значить пытки матери, смерть отца и его собственный конец. Он плакал. Те секунды, что Гермиона могла осознанно мыслить, она смотрела ему в глаза. Этот взгляд Драко запомнил на всё жизнь.       Но все эти переживания были внутри. Их видели только близкие Драко люди. И то не все. Матери он, например, боялся показать всё, что чувствовал. Он не хотел заставлять её волноваться ещё больше. С отцом он никогда не был близок, чтобы подпускать к сокровенным мыслям. Тео не умел слушать, а Панси была в центре собственной войны внутри семьи. Блейз был тем человеком, который смог услышать самую полную версию военной жизни Драко Малфоя, но даже он не знал всего. Никто в волшебном мире не знал. Драко не был уверен видел ли он сам полную картину того, что пережил.       Зато мир точно знал, что Драко Люциус Малфой с детства был центром всеобщего внимания. Единственный сын Люциуса, наследник рода, один из счастливчиков с врождённым талантом легилимента. Его имя с рождения мелькало в заголовках новостных статей. За его взрослением следили тысячи глаз, а Рита Скиттер не забывала упомянуть о нём, если видела его на мероприятиях. Её статьи стали неким мерилом его прогресса. Люциус часто отчитывал сына за ненадлежащее поведение, которое было описано в статьях этой пронырливой журналистки. Часто то, за что отчитывал Драко отец, либо не происходило вовсе, либо просто было подано так, что «наследник рода Малфой вёл себя неподобающе». Впрочем, любые объяснения были не важны. Не так поняли? Значит, ты должен быть лучше на столько, чтобы у Риты Скиттер и мысли не возникло написать хоть одно дурное слово. Знай Люциус мисс Скиттер чуточку лучше, он бы понял, что это невозможно. Однако факт оставался фактом: имя Драко Люциус Малфой имело свой вес, который его носитель ощущал.       До войны, во время или после — имя Драко Малфоя всегда мелькало в заголовках. И в послевоенное время его вес стал ещё более давящим. Драко Люциус Малфой — сын пожирателя смерти, презренный трус и бесполезный мусор. Кого он пытается обмануть своей благотворительностью? Кого пытается купить своим раскаянием? Ничтожество. Почему он всё ещё не горит в аду?       Заголовки с его именем были везде. Их вихрь затягивал словно зыбучие пески. И Драко уже начал задумываться, может всё это правда? Может он обманщик, а Поттер, Уизли и Грейнджер были им специально околдованы? Может он и правда всё подстроил? По праву ли он получил в наказание учёбу на восьмом курсе в Хогвартсе или ему стоило умереть от поцелуя дементора?       В тот момент, когда его ум затуманили эти мысли, газета, которую он читал, начала дымиться. Он едва успел оторвать пальцы от страниц, прежде чем они пеплом осыпались на пол. В гостиной кроме него и Лонгботтома, возившегося у окна с очередным растением, никого не было. По крайней мере Драко так думал. Чуть повернув голову он увидел Гермиону Грейнджер, сжимающую палочку в руке.       — Грейнджер, какого…       — Не бери больше в руки эту чепуху, — перебила его Грейнджер, — мои друзья не для того тебя вытягивали из тюрьмы, чтобы ты здесь повесился после парочки нелицеприятных статей.       — Парочки? Грейнджер, если меня поносят в каждом новом выпуске Пророка, я имею право знать, что про меня пишут!       — Будто ты и так этого не знаешь, — Грейнджер взмахнула палочкой, убирая пепел с пола, — они пишут, что ты пожиратель, которого оправдали, что ты в свои 18 лет являешься новым воплощением Волдеморта. Пишут, что твой отец — трус, мать заперлась в мэноре, а в ваших гринготских ячейках мышь повесилась. Может ещё добавляют о неискренней благотворительности, изворотливости и скверном характере. При этом в соседней колонке они сразу же напишут, что ты — жалкий трус, который разговаривать связно не может.       — Замолчи!       — Почему? — Грейнджер сложила руки под грудью. — Всем можно, а мне, старосте школы, нет? Двойные стандарты?       — С чего ты взяла, что всем можно? — рыкнул он. — Я разрешение никому не выдавал!       — Но ты терпишь.       И Драко замолчал. Он закрыл рот. Слов у него сейчас не было. Что он мог сказать? Я давал вымещать на себе гнев во время войны, потому что только так мог чувствовать себя менее виноватым? Хотя бы так мог искупить страдания людей, которых пытали в подвалах его дома. Губы дрожали. Чёрт. Она видела? Она знала? Вся школа знала? Вся? Чёрт-чёрт-чёрт.       — Знаешь, Малфой, мы всегда были по разные стороны баррикад, но кое-что я в тебе всегда уважала. Твою уверенность. То, как легко тебя опустили с пьедестала, который ты себе воздвиг, выглядит жалким. Надеюсь, ты сможешь взять себя в руки, раз уж нам предстоит работать вместе весь год.       Газету за 15 октября 1998 года Малфой так и не прочёл до конца. В целом он даже не помнил, что же он вычитал такого в заголовках, что так сильно оскорбило его. Зато помнил взгляд Гермионы Грейнджер. В этот раз её эмоции было легко описать: разочарование и злость. Ещё он запомнил, как она развернулась к нему спиной. Ушла с надменно-учительским видом, будто наказала оттирать полы в кабинете зельеварения после очередных экспериментов Финигана на уроках профессора Снейпа. Последним воспоминанием из того дня была рука какого-то рейвенкловца, замахнувшегося на него. Драко легко поймал маленький кулачок в полёте. Мальчик явно испугался, когда Драко улыбнулся и постучал ногтём по значку старосты школы, прикреплённому к мантии. Это было начало. К Хэллоуину он смог ходить по коридорам, не опасаясь получить под дых на очередном повороте. К выпуску заслужил уважение всех студентов и преподавателей. А газетами с подлыми статьями о нём или его родителях приноровился растапливать камин.       Даже если Драко их не читал, статьи всё равно были. Когда Драко жил во Франции после выпуска из Хогвартса, он редко читал газеты. Слишком занят учёбой и своей личной жизнью, которая в тот период хотя бы существовала. Воспоминания об этой самой личной жизни до сих пор отдавали горечью внутри. Они могли бы стать чем-то большим. Но не стали. И это было больнее сектумсемпры и пыток тёти Беллы.       Но Драко всё же защитил свою мастерскую по зельеварению. По возвращении в Англию он устроился на дипломатическую должность в министерстве, а ночами дома в своих комнатах варил зелья и писал статьи, ни одна из которых так и не дошла до публикации, потому что не была закончена.       С тех пор, как он начал работать в отделе международного магического сотрудничества, имя Драко Малфоя не исчезало из заголовков. Он представал в журналистских опусах то завидным женихом, то круглым идиотом, то злобным гением. Драко больше никак не реагировал на сплетни в печатном формате. За несколько лет вдали от туманного Альбиона он повзрослел. Ушла подростковая вспыльчивость, зато остался холодный ум. Он оценивал все плюсы и минусы любого варианта действий. У Драко Малфоя была отличная реакция не только в квидиче. Он стал специалистом в своём деле, потому что умел быстро принимать решения, которые приносили больше выгоды, чем убытков. Это и было его главной дипломатической миссией. И газеты он читал часто, чтобы быть в курсе того, что происходит в британском информационном поле. Он относился к ним спокойно, как к очередной пояснительной записке к рабочей задаче. Изучая их одну за другой он понял кое-что: Гермиона Грейнджер манипулировала новостями.       Он не мог точно объяснить, как это понял. Просто множество мелких деталей из сотен статей, которые он прочёл за последние несколько лет научили его определять, где именно могла приложить свою руку Грейнджер. Часто Драко находил подтверждения своей правоте в разговорах с Уизли и Поттером. Честно говоря, поиск новостей, которые в угоду своим целям Гермиона видоизменяла стало его новым хобби. Увлекательно было смотреть за тем, как заголовки, что ранее казались острыми ножами, ранящими душу, превращались в пластилин, из которого Грейнджер лепила всё, что ей вздумается. Он не мог сдержать своего восхищения. Грейнджер определённо обладала талантом к манипулированию информацией, хоть и окончила Гриффиндор. Малфой уже даже начинал чувствовать себя фанатом, но когда Грейнджер уволилась, его веселье закончилось. Чтение газет из развлечения вновь стало занудной рутиной.       Одним августовским утром его взгляд зацепился за обложку Ведуньи. «Белый в моде! Хит сезона — платье леди Малфой!» — это показалось Драко странным. Его мать вообще редко приглашали на мероприятия. А тут она вышла в свет, да ещё и на обложку Ведуньи сразу попала. И платье. Оно было достаточно обычным. Скромное коктейльное платье в пол, какие леди Малфой носила так часто, что Драко стал считать их повседневной одеждой. С чего бы оно стало хитом сезона? Но глаза матери на фото сверкали так ярко, что Драко задушил подозрение в зародыше. Лучше уж пусть улыбается пошире. Она заслужила.       К несчастью через пару недель после выхода этой статьи Драко пообщался с Роном на набережной, разлив почти пол чашки кофе. Следующие несколько дней он по всему министерству собирал остатки черновиков Грейнджер из её рабочих документов. Картина того, над чем думала Грейнджер никак не складывалась. На одном из пергаментов Драко заметил очень странную схему, рядом с которой Грейнджер нарисовала маленький конвертик. Ниже был нарисована какая-то спираль и непонятным почерком подписаны части спиральки. Драко, честно мог сказать, формулы Грейнджер по беспалочковой трансфигурации, которой она занималась во Франции, были в разы понятней, чем эти записки сумасшедшей. Так что на время он решил отложить непонятные записи в стол.       Следующая статья, привлекшая его внимание, вышла в Придире. Драко читал это издание больше из уважения к Луне, чем из желания получить информацию, но в этот раз журнал удивил. Статья повествовала о цветочной оранжерее в поместье Мафоев и методах ухода за редкими растениями. Учитывая то, какие именно цветы обсуждались в статье, содержание соответствовало интересам среднестатистического читателя Придиры. И всё же количество фотографий Люциуса в рабочей одежде с различными цветами казалось чуточку чрезмерным. Ну, допустим, бывает. Лавгуд была увлеченной натурой, могла и переборщить. И всё же в своей голове Малфой запомнил это. На всякий случай.       Затем в Пророке он увидел освещение тайной благотворительности его матери и вот тут Драко понял — дело не чисто. Нарцисса делала взносы анонимно. Мало, кто мог бы её раскрыть. Кроме того, мать подтвердила в небольшом интервью журналистам Пророка, что их расследование правдиво. Слезно расписала, что ей не нужны благодарность или признание, ведь она просто хочет помочь несчастным жертвам. И в опросе Ока: «Кому из публичных фигур Магической Британии вы доверяете?» — внезапно в самом низу списка появилась его мать.       Подозрения Драко усилились. Он стал активнее вчитываться в каждый заголовок и статью. Забини подарил ему на прошлое рождество магловский блокнот из крокодиловой кожи. Он долго пылился в ящике стола на работе у Драко. Теперь на первой странице красовался заголовок «Подозрительные статьи», а под ним список с пометками. Статья в Пророке от 10 августа: Нарцисса Малфой жертвует в Хогвартс образцы своих растений и древние книги из библиотеки Блэков по истории магии! Статья в Пророке от 12 августа: Сенсация! Малфои спонсируют исследование заболеваний, вызванных ментальной магией! Статья в Придире от 13 августа: волшебный сад Малфоев. Советы по садоводству от лорда Малфоя. Статья в Пророке от 15 августа: Гарри Поттер и Драко Малфой замечены вместе около элитного бара. Сидели в приятельской обстановке. Надёжный источник сообщает, что они давно зарыли топор войны и дружат уже несколько лет. Статья в Пророке от 18 августа: Рональд Уизли замечен у мемориала героям войны с Андромедой Тонкс и Нарциссой Малфой. Ещё один герой войны хорошо относится к Малфоям? Статья в Ведунье от 22 августа: Нарцисса Малфой раскрывает секреты своего уникального стиля. Статья в Пророке от 23 августа: Августа Лонгботтом и Нарцисса Малфой презентуют новый образовательный проект! Статья в Ведунье от 2 сентября: новая осенняя коллекция дизайнерского дома Гринграсс! Леди Малфой — главная модель и амбассадор! Статья в Ведунье от 17 сентября: как выглядеть также элегантно как Андромеда Тонкс даже с небольшим бюджетом. Советы стилиста. Статья в Ведунье от 1 октября: Тир-лист завидных женихов (торопитесь девочки, они ещё не женаты и официально ни с кем не встречаются!). Какое место занял Драко Малфой в этом году по опросу читателей? (Первое место — Блейз Забини. Второе место — Драко Малфой. Третье место — Невилл Лонгботтом.) Статья в Пророке от 7 октября: Нарцисса Малфой и Августа Лонгботтом выдвигают общественную инициативу. Новый проект блистательного дуэта! Статья в Придире от 10 октября: полезные советы по содержанию волшебных павлинов в домашних условиях. Очищаем приусадебный участок от нюхлеров с Люциусом Малфоем. Статья в Ведунье от 19 октября: большое интервью с Нарциссой Малфой! Впервые леди Малфой расскажет о себе. И не только.       Драко был готов трансгрессировать к порогу дома Панси, из-под пера которой вышел минимум десяток статей о его матери в Пророке. Он готов рвать и метать. Кому как не Паркинсон знать, как сильно ударило по матери общественное осуждение в послевоенные годы. И если бы секретарша не завалила его папками с делами, он бы так и сделал. Благо ему удалось разгрести остатки дел Грейнджер ещё в сентябре и сейчас его время занимали только его прямые обязанности. На следующий день увидел брошь на блузке у своей подчинённой. Обычно он не заметил бы подобного изменения, но брошь была в виде змеи с герба Слизерина и жутко напоминала ту, что любила надевать на официальные мероприятия его мать.       — Ах, мистер Малфой! Вы разве не слышали? Броши от мадам Франтье — новый хит сезона. Я себе взяла с гербом своего факультета. Так приятно осознавать, что она похожа на ту, что носит леди Малфой! Она точно знает толк в элегантных украшениях. И даже дресс-код министерства не нарушают! Я слышала, что даже у мисс Грейнджер есть брошь со львом от мадам Франтье. Ваша мать даёт советы лучше, чем любой модный эксперт из Ведуньи.       И подобные восхищённые комментарии девушек в министерстве Драко слышал, куда бы не пошёл. Несколько девушек даже подошли и спросили, не собирается ли его мать проводить бал или званый вечер в ближайшие дни? И Драко не смотря на всю врождёную остроту своего языка не нашёл слов, чтобы что-то им ответить. Статья в Пророке от 23 октября: Нарцисса Малфой замечена, выходящей из приюта для осиротевших волшебников. Теории и предположения. Статья в Пророке от 28 октября: мистеру Диггори одобрили усыновление. Долгие споры по поводу его благонадёжности подошли к концу. Неужели за него поручилась леди Малфой? Статья в Ведунье от 1 ноября: обзор лучшего приёма за последнее время. Блистательная хозяйка вечера — Нарцисса Малфой.       Драко лично присутствовал на «лучшем приёме за последнее время». Также как и Гарри и Джинни Поттер, Рональд Уизли а ещё, конечно же, три достаточно известные журналистки: Лаванда Браун, Панси Паркинсон и Луна Лавгуд. Драко внезапно понял, что цепляло его во всех статьях, которые он выписывал в блокнот. Похожий слог. Не все были опубликованы под их настоящими именами, но каждая статья, заголовок которой он себе выписал, определённо принадлежала перу одной из троих. Драко мало что смыслил в журналистике, но носом чуял подвох. Не может так быть, что Нарцисса Малфой стала предметом интереса сразу трёх именитых журналисток? И тогда он осознал, что объединяют все статьи не авторы, а заказчик. Сам того до конца не осознавая Драко как в старые добрые выписал себе статьи, которые были заказаны Гермионой Грейнджер. Вот только Грейнджер уже давно не пресс-секретарь.       Кстати, Грейнджер в тот вечер не почтила мероприятие своим присутствием. Как и все остальные, куда была приглашена за последние месяцы. С отъездом в Хогвартс, Грейнджер будто испарилась из общественного пространства. Нет, новости о ней были, но скорее в формате слухов. Родители студентов Хогвартса на перерывах перешёптывались, как дети пишут в письмах хвалебные оды Грейнджер. Неустанно повторяя, что она — гениальный преподаватель трансфигурации. Драко видел в научном журнале, её недавно выпущенную в свет научную статью. Слышал, как она провела в школе бал-маскарад на Хеллоуин, от которого студенты были в восторге. Но новости в газетах? Для широкой общественности? Нет, таких не было. Гермиона Грейнджер исчезла для широких масс.       Так что расскажи Драко кому-либо, что Грейнджер, пользуясь связями, меняет мнение о Нарциссе Малфой в глазах общественности в лучшую сторону, ему бы посоветовали отправиться в больницу Святого Мунго на лечение. Грейнджер теперь преподает в Хогвартсе, откуда бы у неё взялось время на подковёрные игры.       И, кстати, а зачем она поехала в Хогвартс?       Драко, конечно, может быть несколько предвзят. Но Грейнджер вообще-то весомая политическая фигура. Если бы она захотела, то могла бы заняться лоббированием. Или пойти работать ассистентом любого члена Визенгамота. Той же Августы Лонгботтом, которая в ней души не чает! Или открыть собственный бизнес, заняться продвижением своего фонда, открыть ещё одну некоммерческую организацию. У Грейнджер могло быть так много дел на политической арене Лондона. Но она выбирает труднодоступный шотландский замок и толпу детей?       Почему?       Малфой не знал как подобраться к разгадке. Вряд ли Грейнджер согласиться на дружескую встречу с ним. Но ему надо было с ней поговорить. Голова кипела от накопившихся вопросов. Перебирая папки с документами на столе, Малфой натыкается на ту, что выбивается из общей массы. Элегантная черная кожаная папка смотрит на него, поблескивая серебряными заклепками по краям. Малфой ухмыляется. Решение все время лежало у него под носом.