Фейерверки в ночном небе

      «Уилджек, я знаю, что ты меня слышишь. У меня есть предложение. Вот координаты. Приходи, если искры хватит!»       — Это…       — Дредвинг, — прошипел Уилджек, слушая сигнал. Голос рэкера звучал пронизывающе, полный ненависти. Пальцы его сжались на штурвале с такой силой, что тот чуть не треснул от напряжения. Как бы хорошо было, если бы на месте этого штурвала оказалась чужая шея. Именно этого исхода он желал больше всего на свете. Сколько боли и ненависти скрывало имя десептикона, столько же и сам Уилджек носил в себе — жажда мести горела в нём, подобно пламени. Он хотел расплатиться за страдания своих товарищей, причинённые этим беспощадным ублюдком с фиолетоворылой инсигнией, который внёс хаос в их жизнь. — Увидимся там и я тебя поджарю, — прошипел тот напоследок, с силой ударив по подлокотнику.       — Джеки, это ловушка, — настойчиво громыхнул голосом Балкхэд.       Уилджек на предостережение тихо усмехнулся. Он нажал ещё несколько кнопок на обширной панели управления звездолета, заставив экран мигать разными цветами, и запустил множество процессов инициализации. Проекция Земли и Млечного Пути заменилась на модель местности точки координат довольно стремительно, как только звездолёт получил доступ к спутниковой связи; был также проложен маршрут. Звук потоков энергии, бегущим по магистралям корабля, слышался тихим писком. Джекхаммер слегка вздрогнул и загудел.       — Знаю. И когда это меня останавливало?       — Просто… Ты же знаешь, что Рэтчет будет волноваться. Ну, и Мико тоже, — теперь уже взволнованно произнёс здоровяк, старательно подыскивая причины, чтобы вернуться назад пока не стало поздно. — И как идти в одиночку на десептикона?! Он-то точно не один!       — Ты прав. — Уилджек согласился, и Балкхэд удивлённо распахнул глаза, не поверив услышанному. — Но это ничего не меняет. Всё решено. Да и я иду на встречу не один, правда? Как же наше золотое правило: «держаться вместе»?       Нотки озорства проскочили в последних словах, поэтому Балкхэд почувствовал, что ему стало немного легче: прежний Джеки был всё ещё здесь, рядом, и не совсем безрассуден. Вот только тревожные мысли не покидали его: что случится, если они молча уйдут? Вызовет ли Дредвинг по их искры всех десептиконов?!       — Ты и вправду ничего не скажешь хотя бы Рэтчету? Да и Мико ждать будет на нашу репетицию, если сильно задержимся…       — Балк, отставить личное в бою, — фыркнул он, встретившись взглядом с Балкхэдом. — Где твой позитив и спокойствие? Когда закончим, пошлём весточку в виде оторванной головы Дредвинга. Мико обрадуется! Так ты со мной или нет? — …Может, вызовем подкрепление?       Балкхэд был непробиваем.       После этих слов, Уилджек посмотрел на Балкхэда с таким нескрываемым подозрением, что здоровяк почувствовал себя очень неуютно в пассажирском кресле, словно пространство в один сжалось и потолок Джекхаммера вот-вот обрушился бы ему на голову.       — Ты же знаешь, что «Разрушители не вызывают подкрепление».       В одно мгновение глаза разрушителей синхронно зажглись светом. Эта фраза была священной, непоколебимой святыней всех Разрушителей — её сила, подобно свету матрицы, пробуждала в самых отчаявшихся воинах желание биться дальше, до самой победы! Маленькая надежда теплилась в содружестве. Пусть вытекает последний энергон и искрят платы, но разрушитель не сдастся, не отступит и не отпустит своего врага, чего бы это не стоило. Ведь Разрушители созданы разрушать! Слова приятным теплом разлились от искры, навевая ностальгию.       — «Они вызывают уборщиков»! — радостно закончил фразу здоровяк и дал пять в их традиционном жесте. — Да… Конечно, Джеки.       Турбины рыкнули, выпустив энергию об пол, и Джекхаммер поднялся слегка вверх, наклонившись передом. Он вылетел из пещеры, отключив весь свет, и активировал систему маскировки, подавляя любые излучения.       Их путь лежал над песками Невады. Пейзаж наступающей ночи окрашивал небо в оттенки от ярко-оранжевого до глубокого синего, на небе местами отчётливо мерцали звёзды. Лучи закатного солнца скользили по дюнам и равнинам, делая унылые глиняно-песчаные виды неестественно рыжими. На горизонте величественно возвышались горные цепи, их острые рифлёные вершины казались покрытыми белоснежными шапками снега, контрастируя с тёплыми тонами земли ниже. Реки и озёра отражали в своих спокойных водах градиентное лазурно-янтарное небо. Поблизости виднелись небольшие участки зелени, обозначающие фермерские поселения и такие же небольшие города у подножий, утопающие в тени деревьев. Дороги шли чётко прямо и лишь слегка извивались возле гор, соединяя множество маленьких пустынных городов. Наблюдать было незачем — Балкхэд видел эти виды очень много раз, пусть и не с высоты птичьего полёта, потому что Невада мало чем отличалась в любой своей части территории; такой уж был характер природы здесь.       Но позже Балкхэд уже не знал где они и подавлял в себе беспокойство, но внешне старался не показывать, чтобы не отвлекать своего друга от управления звездолетом. К тому же, на панель ни разу не поступил звонок или сообщение: где они, как они, когда вернутся? Может быть, Уилджек заблокировал сигнал? Но нет, сам пилот посматривал на панель, нервно отбивая смутно знакомый ритм музыки пальцами по штурвалу. Были ли это волнение из-за встречи с Дредвингом? Или из-за Рэтчета? Оптимуса? Потому что они пропустили время с Мико?! Ответов не было, потому что Балкхэд предпочитал об этом молчать и ничего не спрашивать.       Со временем, когда Уилджеку наскучило ощущать в своём ЭМ-поле чужеродное беспокойство, он ненавязчиво увлёк здоровяка болтовней о прошлом. Потом расспросил про его нынешние подвиги и земную культуру, которая тому, очевидно, очень нравилась. Он скучал по Кибертрону, также, как и все. Хоть и сейчас его рассказы полнились приятными событиями с Мико и другими членами команды автоботов, всё ещё помнил о том, что было хорошего и на войне, и до войны, как будто это было вчера. Эти воспоминания были яркими, такие же полные различных глупостей, как и в самой их юности.       Чем больше рассказывал Балкхэд, тем сильнее Уилджек хотел, чтобы этот мир избавился от такой опухоли как десептиконы.       Этой маленькой планетке не должно быть суждено повторить судьбу Кибертрона. Один дом уже был потерян, возможно, навсегда.       С недавних пор и Уилджеку есть за что бороться на Земле.       Когда сумерки полноправно вступили в покровительство и небеса заволокло кучевыми облаками, грозно нависающими от тяжести дождя, а виды окончательно сменились на зелень и плоские горы, Джекхаммер снизился и приземлился среди деревьев. На экране мигала яркая красная точка, к которой они так стремились прибыть. Расстояние от Джаспера до этого места составляло чуть больше тысячи миль, а сам полёт занял около двух часов из-за необходимости обходить большие человеческие муравейники — города. Сейчас они находились рядом с одним из крупных, в безлюдном ботаническом заповеднике на возвышении.       В воздухе пахнет сыростью и хвоей.       Луна медленно выныривает из-за завесы облаков, окутывая мир мягким светом. Густой туман стелется по земле, подобно ядовитому дыму, обвивая мощные стволы секвой и заполняя пространство. Тёмная фигура выделяется на фоне ночного неба, где полнолуние обнимает её сиянием, словно освещая путь. Знакомый силуэт: широкоплечий, почти огромный, но не лишённый плавности. Он одет в тёмную куртку, руки в карманах, выражение лица — смесь облегчения и недовольства. На фоне слышится шёпот леса, далёкий звук совы. Дредвинг оборачивается, и с легкой улыбкой произносит:       — Я уж думал, что ты не придёшь.       — Не люблю оставлять начатое.       Уилджек привычно ухмыляется, щурясь, как охотник, обнаруживший жертву в тени. Резким движением он вытягивает клинки из-за спины, и их блеск, сверкающий под лунным светом, отражается в багровых глазах Дредвинга. В момент напряжение нарастает, и лес затаивает дыхание. Взрывчатка в виде бо-сюрикэна сталкивается со взрывчаткой рэкера, и в воздухе зажигается стена огня. Уилджек прыгает, занося клинки для удара; Дредвинг парирует мечом, после меняет оружие на плазменную пушку, делая череду выстрелов. Рэкер уклоняется от зарядов, вновь приближаясь — клинок цокает об щиток на плече и соскальзывает вниз, брызгая искрами. Десептикон скалится и наставляет пушку в чужой живот, на что Уилджек подсекает его ногой и выстрел приходится вбок, едва не задев костюм. Перед падением Дредвинг возвращает равновесие и делает разворот спиной к Уилджеку, пустившись в бегство.       Спустя пару метров десептикон спрыгивает в широкий и глубокий ров, а рэкер следует за ним. На стенах едва видно мины, но глаз Уилджека на такое нацелен: он видел эти ловушки ни раз и ни два, на Кибертроне от похожего ублюдка. Может быть, то был сам Дредвинг — уж слишком схожий почерк заманивания жертвы в ловушку. Мины на стенах взрываются следом за спиной десептикона, опаляя жаром лицо Уилджека и сотрясая землю. Комки сырой земли падают ему на плечи, песок чуть ли не попадает в глаза, а под ногами проходит сильная вибрация — гребаная почва слишком уязвима! Уилджек недовольно фыркает из-за пылевого облака, но азарт охватывает его с головой, заставляя искру трепетать в волнении. Новая мина, мгновение и рэкер прыгает вверх, делает кувырок и приземляется, воткнув клинки в землю. Дредвинг оборачивается и смотрит на него с ухмылкой, выпалив: «Показушник», после чего вновь продолжает путь. Уилджек на это пожимает плечами, попутно разминая шею, и резким движением выдёргивает клинки — за считанные секунды он оказывается рядом, набрав скорости.       Дредвинг привёл его в тупик. На высоких стенах рова возникает хорошо знакомый силуэт: Балкхэд смотрит снизу вверх и хмыкает, уже подбираясь к самому краю, отбив кулак в ладонь в угрожающем жесте.       — Передать что-то Мегатрону после твоей смерти? — чистый фарс. Кривится в улыбке Уилджек, пока десептикон щурит глаза и поднимает голову вверх, расплываясь в нахальной ухмылке. Рэкер чувствует, как у него по позвоночнику мгновенно проходит дрожь — Балкхэд стоял прямо над миной! — БАЛК, НЕТ! — Уилджек вскрикивает, почти надрывно, пока мина делает последний «пилиньк». Мощный взрыв, дрожь земли и туман пыли. Он успевает выставить клинки вперёд, тут же чувствуя давление и сильную боль со всех сторон, словно его прижало скалой. Груда земли вперемешку с камнями обрушивается на него.              …Наступила абсолютная темнота.

***

      «— Ты будешь следовать сверху: местность предполагает наличие незафиксированного рова. Его нет на картах людей, не видно со спутника — это, наверное, что-то вроде маскировки. Эхолокация строит его на модели, поэтому я предполагаю, что Дредвинг подготовил для нас сюрприз. Я не смогу взять и выстрелить из гиро-ингибитора с близкого расстояния, он уж точно успеет мне искру рассечь и даже не рука не дрогнет, пока эта детка будет заряжать выстрел. Будь аккуратен, Балк, тебе нужно работать на скорость и незаметность.       — Ты уж сам постарайся не попасть под руку Дредвингу, а то Рэтчет тебя по голове за это не погладит, хе-хе. В последний раз я видел его в духе, когда вы наконец-то закончили сидеть в лаборатории.       — Хах, конечно. Он же любит, когда работа идёт как надо. Я бы соврал, если бы сказал, что не понимаю его в этом.       Разрушитель улыбается краем губ. Смотрит на руку, поддев перчатку пальцем, оголяя недавний ожог, который виднелся слегка темным пятном. Пахло чернилами. До выхода оставалась пара кликов моральной подготовки.       Но… нужно ли?»       Уилджек шевелит пальцем. Потом остальными пятью, едва сжимая рукоять клинка. Он отпускает его, стараясь убрать навалившиеся булыжники. Мысли окутаны туманом: кажется, Балкхэд должен был закончить эту миссию, раз камни посыпались сверху вниз. Может, придавил или того хуже — пристрелил красноглазую турбокрысу! Вот была бы удача самому закончить начатое, но Балкхэд — есть Балкхэд… ему уступить такую возможность даже приятно.       Сдвинув несколько камней от себя, чувствует, что почти не ощущает собственное тело. Скорее всего, система отключила болевые рецепторы. Неожиданно ладонь поддевает чужая тёплая рука, крепко обхватив и силой вытащив его из-под груды.       — О, Балк, ты сильно задержался, служба тут сделала тебя мягч-. е-е, — он улюлюкает вперемешку со статикой последние слова, встретившись взглядом с Праймом. — Спасибо, — звучит слишком неловко. — Оптимус.       — Я понимаю, если ты бунтуешь против моих правил и приказов, но не стоило втягивать в это Балкхэда, — Оптимус говорит с нажимом, но довольно спокойно, и Уилджек чувствует как у него сама искра кривится от этих слов. — Стоило обсудить всё с командой, прежде чем идти в одиночку. Вы могли сильно пострадать.       «Пострадать…»       Уилджек выдёргивает руку из чужой хватки, обеспокоенно поглядывая по сторонам. Его взгляд тут же становится пронзительным, как только он встречается глазами с Оптимусом.       — Где Балк? — холодно, но торопливо произносит рэкер. — Где Дредвинг?       Прайм лишь слегка прикрывает веки, выдохнув воздух. Его чрезмерное спокойствие и отрешённость веяли фальшью. Так, по крайней мере, казалось Уилджеку.       — Рэтчет получил от Балкхэда сигнал бедствия, он недалеко отсюда. Порт Сан-Франциско.       И рэкер со злости пинает ближайший камень: тот вбивается в оголившуюся породу, расходясь сеткой мелких трещин. Вернувшиеся клинки скользят об друг друга, издав металлический скрежет вперемешку со звоном. Мгновением позже, он обходит Оптимуса, направляясь к Джекхаммеру уже в спешке, тут же переходя на бег — нельзя было терять ни секунды.       Он снова оплошал. И в этот раз не смог защитить своего лучшего друга из-за несуразных порывов мести.       «Ты идиот»       «Беспроцессорный»       «Мешок ты с болтами!»       «И ты болван, который постоянно рискует своей жизнью»       Вышло, что не только своей. Всё-таки Рэтчет был прав: он идиот, совершенно не умеющий думать. Старые жизненные принципы больше не работали — он слишком привык работать один, пусть и говорил о важности команды. Отвечать только за себя было проще, никто не командовал и не давил ответственностью. Только он сам решал, что для него является самым лучшим способом исправить любую возникшую проблему. Но он не был достаточно компетентен, чтобы попросить помощи. Наверняка всё сложилось бы иначе, будь у него более продуманный план или… подкрепление.       «…Может, вызовем подкрепление?»       Балкхэд гораздо лучше осознавал, что значит «держаться вместе».       Уилджек закусил губу до боли. Он также предал и Мико.

***

      В кабинете пилота стало тесновато.       Оптимус сидит чуть сгорбившись, чтобы не задеть макушкой потолок Джекхаммера, увешанный разными панелями. Его высокий рост и комплектация, разве что, уступали только Мегатрону, но и то едва ли заметно, — звездолёт не был рассчитан на подобных габаритов пассажиров. Из-за чего, несмотря на всю тяжесть и напряжённость сложившейся ситуации, Уилджек подавлял в себе острое желание улыбнуться от несуразного вида серьёзного лидера.       Он отвлекся на один интересующий его вопрос, пока звездолёт торопливо рассекал воздушное пространство раннего утра.       — Как вы нашли меня?       — Трекер, — ответил Оптимус. — На этом настоял агент Фоулер.       Уилджек постучал пальцами по штурвалу.       — Что пообещал сделать Рэтчет?       — Он немного… — Прайм отводит взгляд и поджимает губы, медлит, увиливая от прямого ответа на вопрос. —…обеспокоен.       Всё было понятно и без слов. Уилджек привычно усмехнулся, ничего не ответив. За бортом Джекхаммера открывался вид на Калифорнию. Редкие верхушки деревьев перетекали в бесконечное зелёное море, колыхаемое волнами от порывов ветра; между холмами, где проглядывались бурая земля и склоны, бежали множество извилистых троп. Как сосуды, реки растягивали свою сеть по всей территории, отделяя обширным заливом Сан-Франциско от Окленда. Два больших города, расположенных на разных берегах, соединялись ярко-оранжевым мостом. Крупные прибрежные города с их многоэтажными домами, идущими высоко вверх, как иголки, рассекали низкие облака серебристо-синих оттенков. В зеркальных панелях многоэтажек отражался туман, поглощающий собой всю яркость рекламных вывесок. Совершенно иной вид, чем в пустынной Неваде, окрашенной в жёлто-коричневые цвета. И, наконец, показался океан — бесконечная голубовато-зеленая гладь Атлантики, в окружении золотистых песков, уходила далеко за горизонт и утопала в тумане, становясь белой полосой.       Все эти виды, такие многогранные и полные жизни, даже в тумане вызывали в Уилджике тоску. Город, в котором он испортил своё же признание, находился совсем близко — немногим больше пятисот миль по прямой к северу. Ему хотелось исправить свою ошибку, провести тот день как-то иначе, пусть он и попросил прощения за свои прошлые выпады. Так, чтобы доктору понравилось, и он бы не злился на него за всякие безрассудно совершённые глупости.       Почему он постоянно тянулся к Рэтчету, когда тот явно отрекался от его компании?       Эта дилемма застревала поперёк всех мыслей, как монета, встающая на ребро, когда хочешь чёткого ответа «да или нет» на заданный вопрос.       Общее одиночество и отрешённость? Каждый любил своё дело так, что мог посвятить ему всю свою почти бессмертную жизнь? Слишком упертые, чтобы не столкнуться мнениями? Может, Оптимус оказался прав, что Уилджек — единственный, кто может понять? Что-то гораздо проще, что-то… Что-то, что тянуло его искру к доктору, несмотря на всякие разлады и недопонимания. Общего было так мало, но их противоположности переплетались во что-то неизвестное, необычное и мистическое. Что-то, что приводило к разряду вспышек электромагнитном поле, когда они касались друг друга.       Необузданное, глубинное и желанное.       И сейчас рэкер искренне хотел измениться.       Он уже достаточно наделал ошибок, чтобы перестать брать за них ответственность. И начать стоило с того, что нужно вернуть Балкхэда любой ценой.       Звездолёт начал снижаться к порту. Только на горизонте, виднелись величественные мачты кораблей; силуэты длинных танкеров и контейнеровозов со смесью из ярких пятен мелькали вдали, не приближаясь к порту. Здесь, среди рыбацких лодок и грузовых судов, совсем недавно царила атмосфера постоянного движения и жизни, оставив только призрачный след. Брошенная людьми техника одиноко стояла меж рядами контейнеров, грузоподъемные краны не работали, застыв в полудвижении. Весь порт казался замершим во времени. Охваченный туманом, он становился еще более безжизненным и серым.       И Джекхаммер сканировал эхолокацией всю территорию порта, но никаких сигналов о передвижениях не поступало. Возможно, Балкхэд находился под своеобразной «крышей», от которой отражались звуковые волны. Такая информация не радовала.       — Пусто как-то, — невзначай бросил Уилджек, поворачивая Джекхаммер в место для посадки. Асфальт порта был достаточно ровен и имелись специальные места для вертолетов, поэтому трудностей с приземлением не возникало.       — Агент Фоулер провёл эвакуацию, как только поступил сигнал отсюда, — пояснил Оптимус. — Порт Сан-Франциско — это важный морской узел и центр грузоперевозок на западном побережье США. Нельзя, чтобы пострадали люди. Джекхаммер мягко приземлился, завибрировал и, в конечном итоге, замер. Трап звездолёта открылся, Прайм и Уилджек спустились по нему вниз. Океанский ветер мгновенно ударил в лицо свежестью, после чего стих, оставляя после себя солоноватый шлейф. И, как только ветер менял направление от прибрежья к океану, то приносил с собой ароматы выпечки и морепродуктов, приятно щекочущих рецепторы. Порт был наполнен звуками: криками чаек, издали слышались гудки судов и мелодия волн, накатывающихся на причал. Однако ни гула отдалённых людских голосов, ни выстрелов, так нужных для поиска.       Оптимус осмотрелся по сторонам. И, не долго думая, он приложил руку к комм-линку, связываясь с базой.       — Рэтчет, есть сигнатура Балкхэда? — спросил Прайм.       — «Да, Оптимус, он… Прямо… Метров…»       Больше ничего не смог услышать рэкер из разговора. Ему оставалось только идти плечо об плечо с лидером автоботов, прислушиваясь к обрывкам речи. Всех волновала судьба Балкхэда, взятого в заложники Дредвингом. Никто не знал, что ожидать от этого десептикона. Он являлся не только элитным бойцом и капитаном воздушного флота армии Мегатрона на Кибертроне, в том числе идеалистом, но и редкой, действительно уникальной искрой — одним из близнецов. Разлученные искровых близнецы обладают мистической связью, невероятной способностью чувствовать биение искры друг друга. Поэтому смерть одного неумолимо почувствует другой. Когда Скайквейк умер, то Дредвинг отправился с Кибертрона моментально, по пути забрав одну жизнь разрушителя, словно разменяв ненавистную монету. Но вряд ли радость победы может закрыть ту кровоточащую дыру внутри десептикона. Если там, конечно, было что-то, кроме лозунгов «Вас обманывают!» и доктрины достижения власти через силу.              Хуже всего один факт — Дредвинг умён. Гораздо умнее, чем большинство из тех, кто находится на Немезиде.       Хуже этого факта только то, что он ненавидит Разрушителей.       Его ненависть за убийство близнеца могла превратиться в кровопролитный шторм, беспощадно испепеляющий всех на своём пути. Любые аморальные методы в рядах фиолетовозначных только приветствовались, так что можно было ожидать от настоящего идеалиста и капитана?       …Контейнеры возвышались в несколько этажей, расставленные стройными рядами с чёткой систематической последовательностью. Они то извивались, то скапливались в одном месте. Некоторые контейнеры были перевернуты или вовсе открыты. Получался почти лабиринт, пусть и очень простой, но едва ли преодолимый. Рэтчет вёл их по кратчайшему пути до сигнатуры, однако путь казался слишком длинным, почти бесконечным, словно увеличился с каждым шагом. Сам доктор говорил что-то ещё, но Уилджек не мог сосредоточиться на том, что тот рассказывал Прайму, окончательно провалившись на границу между реальным миром, где нужно спасти Балкхэда, и прошлым, в котором активно поучаствовал Дредвинг.       Прислушиваясь к каждому шороху, всё тело рэкера определяло собой «сосредоточенность». Выставленные клинки крест-на-крест сияли белоснежным блеском, едва запачканные землей на концах. Он оглядывался по сторонам, пытаясь уловить передвижение Дредвинга. Бестолку — стояла мертвенная тишина. Чайки замолкли вместе с отделенными гудками кораблей.       Поворот, ещё поворот, прямо и…       Искра Уилджека вздрогнула.       Балкхэд оказался пристегнут к железным стенкам электромагнитными наручниками. На его груди располагалась мина. Со множеством проводов и таймером, на котором время бежало с бешеной скоростью.       Пять минут.       У них есть всего пять минут!       — Дредвинг, шарк, ублюдок! Чтоб его…       Он оказался рядом молниеносно и тут же открыл нажатием по сенсору внутреннюю часть мины. Малое количество разноцветных проводов, но абсолютно не видно их различия: ни разницы в направлениях, чтобы увидеть систему, по которой она работала, ни дефектов. Идеальная симметрия.       Уилджек мог бы в любой другой ситуации залезть под корпус и рискнуть, доверившись нерушимому дуэту интуиции и опыта. Однако не сейчас, когда любое внедрение глубже могло привести к детонации устройства, уничтожив и его самого, и Балкхэда.       Единственная информация — мина не срабатывала от вибрации и наклона, потому что здоровяк явно сильно шевелился, пока выкрикивал ему несуразицу. Скорее всего, либо дистанционного детонатора тоже не было, либо у Дредвинга возник новый план. Иначе десептикон обязательно бы воспользовался этим, чтобы уничтожить их двоих.       Значит, Дредвинг хочет, чтобы в течение пяти минут они сделали выбор: либо умрёт только Балкхэд, либо умрут все, пытаясь помочь.       Как однажды это вышло с Сиспрэем.       Дредвинг учёл прошлый опыт, теперь у него получилось задеть за живое более искусными методами. Если тогда Уилджеку просто повезло, то в этот раз…       — Ты справишься? — заглянул Прайм через плечо, задавая вопрос очень аккуратным тоном.       — Постараюсь, — неуверенно заверил рэкер. — Тут всё просто.       Только это было полуправдой. Простой механизм, выверенный до нанометра, являлся высшей степенью искусства. Только самые простые вещи никогда не разочаровывают. Нежели сложные и запутанные устройства, в которых так или иначе просматривалась закономерность.       Чуть позже, на секунду вынырнув размышлений, когда Уилджек оглянулся, то Оптимуса рядом уже не было. Он хотел съязвить: «генералы всегда покидают поле боя первыми», но проглотил язык, воздержавшись от комментария вслух. Сейчас было не до этого.       — Уходи! — громыхнул Балкхэд, резким движением пытаясь вырвать руки из наручей. — Джеки, уходи! Прошу тебя, — уже отчаянно просил Балкхэд. — Просто уходи! Иначе я не отвечаю за себя!       — Ни за что! — возразил Уилджек, продолжив бормотать под нос. Его пальцы всё также кружили вокруг проводов, в неуверенности того, что же делать: резать синий или красный? Синий выглядит слишком навязчиво, чтобы его резать, словно специально бросается в глаза; красный находится под низом и не отличается от синего, но…       Не медля, здоровяк выдернул руки и одним движением откинул чересчур сосредоточенного Уилджека в сторону, на что тот не успел среагировать и оступился об неровности асфальта, знатно распластавшись. Рэкер тут же приподнялся на локтях, встречаясь взглядом с Балкхэдом.       Было невыносимо представлять, что он заберет с собой своего друга, с которым прошёл войну, доверяя ему собственную жизнь. И также невыносимо, что он погибнет вот так, не успев попрощаться с Мико, которая ждала его в стенах базы, наверняка, до самой ночи, не желая уезжать домой под любыми предлогами. Она всегда чувствовала, когда что-то было не так, ещё до того момента, когда поймут все остальные. Забавная и смелая, характером в настоящих Разрушителей. Электрогитары, усилители, барабаны… Всё это останется там, вместе с ней и Уилджеком. Этот славный парень точно позаботится о ней, помогая пережить то, что должно произойти.       Ему нельзя трусить! Не сейчас!       — Прости, Джеки, это всё потому, что я люблю тебя, — сквозь подступающие слёзы произнёс Балкхэд, окидывая последний раз взглядом Уилджека. Он развернулся и ринулся в бег, прямиком к воде, приговаривая: «простите меня, рыбки». Зажмурился, чтобы не видеть, как под внезапно ногами закончится земля. Он бы закрыл и уши, только бы не слышать отсчёт до взрыва.       Мгновение. Более ловкий и шустрый, Уилджек догнал его, мёртвой хваткой вцепившись в предплечья, и почти затормозил перед самым краем пирса. Балкхэд продолжал с силой сопротивляться. Порыв ветра прохладой ударил в спину. Камни посыпались вниз, канув в воду. До обрыва оставалось меньше, чем половина стопы.       — Если ты хочешь умереть, то я сделаю это с тобой, — сжав зубы, произнёс рэкер.       Шорох. Один маленький камешек улетел вниз.       Почувствовав кое-что до отвращения знакомое в рвении разрушителя, Уилджек скривился и воскликнул:       — У вас, автоботов Прайма, какая-то прошивка на самопожертвование?! Почему ты не думаешь, что мы можем тебе помочь!       — Уходи! И отпусти меня, Джеки!       Опасная близость к падению. Сильный шквал ветра, уносящий с собой голоса. Быстрое тиканье мины. Электромагнитные поля сталкивались с друг другом в тревожных вибрациях, потрескивая электрическими разрядами. Подняв взгляд выше, Уилджек удивился, когда увидел Оптимуса почти на самой вершине грузоподъемного крана, поворачивающего головную башню. Пара ловких движений — и он уже оказался на высоте. Прайм переходил на вершину другого крана, скрещенного стрелой с противовесной консолью, маневрируя по железной конструкции. Замер на другом конце стрелы, высматривая что-то на площадке между контейнерами, и прыгнул на тело массивное магнита, крепко прикреплённого к лебёдке, обхватив цепь рукой. Магнит со звоном и невероятной скоростью пронёсся к земле. Скрип железа раздался раскатистым эхом и земля вздрогнула от удара. В воздух взметнулась пыль, образовав серую завесь.       Балкхэд резко открыл глаза, вынырнув из пучины отчаяния, и моментально обернулся, прислушиваясь к шуму. Звук, исходивший из области пирса, заставил его искру забиться быстрее. Он сделал шаг назад, отстраняясь от опасного края. Уилджек, наблюдая за этой сценой, не сдержал облегченного вздоха, сразу почувствовав, как напряжение уходит из его тела.       Разрушители вдвоем, как будто почувствовав важное, поспешили к Оптимусу. Он только что спрыгнул с магнита, и его ноги ступили на землю с мягким шорохом, оставляя небольшие следы на образовавшемся слое пыли. Тот выглядел уверенно и слегка напряжённо, словно принимал на себя всю волнующую неизвестность произошедшего. Прайм стоял рядом с нечто, прижатым рухнувшей тяжестью.       Когда они подошли ближе и облако пыли рассеялось, то…       Этим нечто оказался Дредвинг. Горящие багровым глаза стали ещё краснее, словно налившись кровью. Он был помят, как и его пушка, и подтёки энергона тонкими струйками сочились по шероховатому бетону. С лица десептикона исчезло любое подобие улыбки, и всё, что исходило от него, являлось эссенцией кипящей ненависти и разочарования. Униженный и разбитый в одно мгновение, его гордость вряд ли могла такое выдержать.       — Деактивируй мину, — произнёс Оптимус Прайм твёрдым и властным тоном. Его ярко-голубые глаза сверкали, как ледяные звёзды, и этот блеск казался опасным. Снисходительный взгляд, словно покрытый легким инеем. Аура распространялась обжигающим холодом, проникая под кожу, и подавляла ту жажду убийства, которую источал капитан; оставляла за собой ощущение морозного прикосновения, словно ледяные иголки, вонзающиеся в саму искру. — Ты прекрасно понимаешь, что иначе ты последуешь с нами в Колодец Искр, Дредвинг.       Уилджек на мгновение замер в восхищении, чуть не открыв рот при виде истинного лица Прайма. В ту секунду, сама вражда казалась второстепенной, а единственным решением — безусловное подчинение. Уилджек ощутил, как в его искре зарождается уважение, доселе незнакомое ему по отношению к генералам. Было ли то способностью матрицы лидерства или простым благоговением на фоне стресса, рэкер не желал разбираться — как бы он не был удивлён, сейчас на таймере Балкхэда оставались считанные наноклики, что делало его скованным и скупым на эмоции.       — Хм, — отрицательно хмыкнул десептикон, корча неприятную рожу. — С чего я должен вас слушать? — прозвучало с явной насмешкой, выплеснутой всем в лицо, словно яд.       — У тебя нет выбора, десептикон. — Уилджек направил меч к голове Дредвинга, подкрепив отсутствие возможности решать собственную судьбу.       Алые глаза скользнули по таймеру на мине, отмечая, как канут в бездну наноклики. На лице неуловимо отразилось замешательство.       Возможно, он мог бы уничтожить их всех, в том числе и самого Оптимуса Прайма, пожертвовав собой, но…       Мегатрон. Его поступки являлись иррациональными, а желание подчинять себе переходило все границы. Дредвинг не считал себя простой пешкой в этой войне, которой можно было бы управлять, заткнув и подавив волю. Вокруг Мегатрона остались одни подлизы и предатели, требующие его внимания и смиренно подчиняющиеся, чтобы ослабить бдительность, и в удобный момент сделать только одно — вонзить меч в спину. Несомненно, что Мегатрон обладал пугающей силой, которой не было равных, и его разум, наверняка, всё ещё мог строить великие планы. Однако он больше не стремился уничтожить автоботов так, как делал это раньше, пресекая попытки самостоятельно расправиться с алозначными, тем самым почти упустив одну из многообещающих возможностей. Заставив Дредвинга с каждым кликом всё сильнее сомневаться в лидере десептиконов. И потеря Скайквейка, бойца и брата-близнеца капитана воздушного флота, казалась пустым местом. Пробелом в истории всех сражений и подвигов. Чего простить капитан просто не мог.       Мегатрон показал своё безумие.       Мегатрон показал свою слабость.       — Я деактивирую её, — отозвался Дредвинг.       Уилджек и Оптимус тут же отодвинули магнит с тела десептикона. Капитан поднял руку, а Балкхэд, стоявший с ним рядом, едва ли не окончательно посерел от ужаса за прошедшее время ожидания. Дредвинг ловил страх в чужом лице и наслаждался им, упиваясь, но время не давало поблажек на празднование маленькой победы, когда он решал исход прямо здесь и сейчас.       Последний наноклик.       Острый коготь перерезал синий провод.