Фейерверки в ночном небе

      Человек перед Уилджеком скрестил руки на грудной клетке, всем своим видом выражая яркое недовольство: хмуро сведенные брови, слегка поджатые губы, вскинутый подбородок в сопровождении требовательного взгляда, направленного на виновника сверху вниз. Рэтчет умел смотреть свысока даже на тех, кто был ниже его ростом. Казалось, что светлые голубые глаза доктора теперь мрачно потемнели, потеряли всякий блеск и больше не отражали свет ламп, из-за чего закрадывалось зловещее предчувствие.       В пространстве сквозь тяжелую тишину витала напряженность, будто невидимые струны натянулись между ними, готовые лопнуть в любой момент. Время, казалось, остановилось. Каждое мгновение мучительно тянулось в бесконечном ожидании. Воздух словно стал катастрофически ионизированным, готовый вспыхнуть в любой момент, подобно раскалённой молнии.       Возможно, Уилджек был слишком положительно заряжен в последнее время. Только грозовым облаком сейчас был не он…       — Так, какого шлака, ты пушку рукой закрыл?       — Иначе бы он выстрелил в Оптимуса! Я уж знаю, как он тут всем дорог, — почти хнычущим голосом произнёс Уилджек. — Эй, я хочу сохранить право на отказ в лечении! Какие документы мне нужно подписать ради этого?!       — Руку дай. — тон Рэтчета сменился. — Сейчас же.       — Не болит! Само затянется. Опасливо прищурив глаза, Уилджек спрятал руку за спину и отошёл от доктора на пару спасительных шагов прямиком за Балкхэда. — Балк, спасай, он меня сейчас залечит по полной!       — Ну, Джеки, это серьёзный ожог, лучше залатать её. — Балкхэд обернулся назад, смотря на встревоженного рэкера, коего раньше таким взбудораженным лечением не видел, и встал с ним рядом. — Рэтчет просто хочет помочь, всё-таки…       — Да, — хмыкнул доктор, изящным жестом поднимая с ближайшего стола лазер. — И где твоё рвение попадать на платформу после каждой миссии? Испарилось?! Даже Раф делает человеческие прививки без таких сцен! А ему на пару миллионов ворн меньше, чем тебе! «И это не считая стигматизации прививок, из-за чего белковые спарки боятся их как огня», — оставил при себе Рэтчет, понимания, что это подобно ругани со стеной. Такую информацию он узнал от самого же Рафаэля и она была очень кстати.       — Я вообще-то знаю насколько это больно, когда сам себе делал коррекцию во времена дрейфа по космосу! Там очень чувствительная часть, прояви своё милосердие! — демонстративно дерзко фыркнул Уилджек, отходя от приближающегося доктора всё дальше и дальше за Балкхэда. — И не сравнивай меня с детьми, у них другая анатомия! И психика!       — Вот поэтому тебе и было больно, беспроцессорный! Потому что ты делал сам! — с агрессией бросил Рэтчет. В одно мгновение оказавшись рядом с рэкером, которого за плечи поймал Балкхэд, доктор смог взять чужую ладонь. Пузырящийся металл с запекшимися подтеками энергона был не самым лучшим зрелищем, а уж тем более — не самым приятным для обладателя такого боевого шрама, не говоря о весьма сомнительном геройском способе получения. Зелёновласый разрушитель грустно смотрел на товарища, мол, «прости, выбора не было». Разозлиться на него Уилджек не мог.       И всё-таки Рэтчет не мог удержаться от саркастического комментария:       — Ты собирался спрятать такое от всей команды в одной перчатке… И от врача… Воистину гениально!       — Пытался, — отвёл глаза пациент, когда лазер оказался критически близко с нежной поверхностью протоформы. — Не по- Ауч! Эй, доктор, ты хочешь оставить меня без руки?! Она мне ещё пригодится, вообще-то!       — Молчи и останешься с ней.       Перед тем как сделать первый штрих, доктор глянул ему в глаза таким леденящим искру гневным взглядом, что у Уилджека побежали мурашки по нейростволу или, как его называли люди, «позвоночнику», и он судорожно сглотнул, смирившись с судьбой.       Рафаэль слегка нагнулся за ограждение, с интересом наблюдая за лечением. Тут уже давно стоял Джек, и его выражение лица казалось нейтральным. Позже подоспела Мико, наконец оторвавшись от игровой приставки, когда соперников не осталось.       — Кажется, где-то мы это уже слышали… — Накадаи задумчиво приложила палец к подбородку.       — Думаю, тебе кажется, — с явным сарказмом в голосе сказал Раф и повёл взглядом. Вспоминалась сцена одного дня неожиданного пребывания Уилджека на Земле. Фоулер оповестил команду, что двое из людей Прайма обнаружены вне базы и причиняют ущерб в тридцати километрах от Омахи. Тогда ни Оптимус, ни остальные не поняли, что происходит. Прибывший на место агент Фоулер обнаружил Уилджека и неизвестного меха, сражающихся с друг другом с максимально ярким светошоу: то выстрелы бластера, то всполохи огня после взрывчатки. Именно тогда Дредвинг получил альтформу земного истребителя и скрылся с поля сражения. Только Уилджек не хотел его отпускать ー выстрелы бластеров попали в газозаправочную станцию, и она взорвалась. Он и не думал слушать предупреждения и наставления, ослеплённый холодной ненавистью к Дредвингу. Именно тогда команде открылась правда про то, что один из товарищей — Сиспрей — погиб от рук десептикона, брата-близнеца Скайквейка. Только Фоулер не слишком проникся мрачной ситуацией и чужими чувствами, а отчитывал за причинённый ущерб рэкера, на что Уилджек разозлился. С того момента в его голове возникло чёткое разделение между автоботами Прайма и ним, разрушителем, который был не готов подчинять ни Прайму, ни белковому. Из общего у них была только инсигния.       — Как Рэтчет, по его мнению, не заметил, что у него… такое? — Джек сделал жест рукой в воздухе, очерчивая степень проблемы. — Обугленная ладонь вместо кожи? И скрывает всё это перчатка без пальцев? Чем он думал?       — Чем-то вроде двухъядерного процессора, наверное, — Эскивель слегка улыбнулся, отвечая только на последний вопрос. — И думаю, Рэтчет его испытывал, когда Уилджек сам признается… У них довольно натянутое общение.       — Риторический вопрос… — старший подросток тяжело вздохнул, пытаясь уловить хоть что-то рациональное в поступках Уилджека. Сам Дарби и вправду чувствовал себя самым зрелым из всех, хоть и биологический возраст говорил об обратном, сильно уступая любому из трансформеров.       Не выдержав образовавшейся тишины, Накадаи беспощадно лопнула её как мыльный пузырь, расходясь очередным возмущением:       — Ну да-а, особенно после того, как Джеки ныл на платформе каждый раз… Серьёзно! И он считает себя ботом какой-то там высшей технотрассы?!       — Расы, Мико, — выдавил Раф, тут же прыснув в кулак от смеха. — И ещё попросил ему помочь в тестировании с такой рукой…       —… И ведь согласился. — подтвердил Джек.       — Его подловили, — в один голос пришли к выводу дети. Джек закрыл лоб ладонью, покачав головой из стороны в сторону. Рафаэль с пониманием прикрыл глаза. В то же время Мико с привычным ею скучающе-выжидающим видом наблюдала за лечением: на самом деле, доктор не делал чего-то сверх обыденного, и поэтому любоваться особо нечем. Такие операции по восстановлению «человеческой части» происходили после каждой миссии, но вот по силе повреждения у Уилджека такое было впервые, ведь обычно он обходился совсем пустяковыми травмами, вроде тех же царапин, или вёл себя как ипохондрик. Доктор попутно ругался и объяснял что сделал рэкер не так, старался вбить ему в процессор алгоритмы правильного поведения при критических ситуациях.       — Например, не лезть рукой на плазматическую пушку при выходе заряда было бы достаточно и даже более чем! Во имя Праймуса, зачем именно так?!       А у рэкера аргумент был один:       — Какая разница, если это помогло?       — В том, что если бы тебе расплавили руку, то я не смог бы её восстановить! На Земле ничего толком нет! Как ты себе представляешь: боец, тем более разрушитель, и без руки? И как рулить своим Джекхаммер будешь?! А свои пушки собирать?       — Кидать гранату и одной рукой можно, и не только, — ехидно сощурив глаза, бросил Уилджек, и тут же чуть с платформы не слетел от очередного чисто случайно задетого «нерва», попутно шипя выражения сущей благодарности на диалекте кибертронского. — Да хватит, понял я! Никаких шуток!       Чуть позднее на ладони красовался слой искусственной кожи, ничем внешне не отличающейся от настоящей. Скрыв пока что ужасную по виду металлическую часть. В самом деле, Рэтчет сделал всё действительно быстро и аккуратно, исправив напрочь сожженные части парой деликатных движений. А обо всём более простом в обслуживании позаботятся «внутренние строители», то есть, наноботы, помогающие регенерировать лёгкие повреждения. Если, конечно, ресурсов организма для этого достаточно, и в этом можно было не сомневаться. Был здоров как динобот.       — Свободен. — хмыкнул доктор, скрестив руки на грудной клетке. Устройство уже мирно покоилось на поверхности стола, не действуя рэкеру на нервы своим красным сиянием.       — Ну, спасибо, доктор Рэтчет. Я премного благодарен.       Уилджек размял плечи и уже с довольным выражением лица скользнул взглядом по всем присутствующим, которых от изначального количества осталось немного: Арси и Бамблби почти сразу попросили Оптимуса об объезде территории, чтобы лишний раз не попасться под горячую руку; дети как обычно увлеклись игрой в приставку; а вечно мягкие лица Прайма и Балкхэда были направлены в мониторы, где второй имитировал искреннюю вовлечённость, хоть и всех процессов мог не понимать.       Особенно после разоблачения задумки с Портлендом, у них была одна леденящая искру мысль: Не дай Праймус Рэтчет со злости захочет устроить внеплановую проверку всем!       Помявшись некоторое время на месте, Уилл задал вопрос, подбирая какую-то странную интонацию голоса:       — Теперь мы можем вернуться к работе? Мне очень понравилось возиться с… тем жучком.       Уилджек сделал шаг навстречу к Рэтчету, на что тот лишь сохранил относительно расслабленное лицо и едва нахмурился. Медик поднял указательный палец, тем самым затормозив дальнейшее передвижение рэкера к себе. Было трудно не уловить двусмысленный контекст фразы после нарочито долгой паузы, но Рэтчет с этим справился.       — Ты выбил меня из графика суммарно на семьдесят шесть часов, почти не помог в разработке, заставил бегать за тобой ради ремонта, вытянул меня на улицу, чуть не подставил перед десептиконами и… — наткнувшись взглядом на внимательный прищур недавнего пациента, Рэтчет автоматически запнулся на перечислении доставленных ему проблем. Потому что они, по сути говоря, закончились. Остальное он достаточно значимым не считал.       — Разве это важно? Наша миссия не имеет чёткого начала по времени, а я прям напрашиваюсь на работу. Разве это не поразительно? Может быть, я заслуживаю последний шанс?       —…       Выражение рэкера стало таким жалостливым, что могло показаться, словно у него брызнет омыватель из глаз с секунды на секунду. Однако это не отменяло той ауры наглости и хамства, которая преобладала в его натуре, так что это почти не действовало на принципиального автобота.       Он вновь, теперь же аккуратно, снизив голос на несколько децибел, вопрошающе позвал:       —…Доктор?       Рэтчет смотрел на него до странности внимательно лишь пару мгновений, всматривясь в человеческий фейсплейт: смугловатая кожа, выразительный взгляд голубых глаз, тонкие губы с замершей на них природой нарисованной полуулыбкой, испещерённые рядом царапин… после чего отвёл взгляд, чувствуя, как нарастает напряжение.       Да и в самом деле, их совместные походы в лабораторию не кончились ничем хорошим ни разу! Неудивительно, если хотя бы у одного из них будут прочные негативные ассоциации, чтобы не возвращаться туда вновь.       Тяжело вздохнув и откинув внутренние терзания, доктор всё-таки махнул рукой.       — Идём.       Однажды сам Рэтчет выбрал для него такую голоформу, опираясь на предпочтения юнца, который своими экспрессивными идеями внешности чуть не сотворил из себя непойми что, если бы не дополнительная помощь подростков, разбирающихся в том, как выглядят нормальные люди. Не считая чересчур цветастой шевелюры, разрушитель выглядел более, чем нормально. Даже хорошо. Около тридцати пяти лет, если переводить на человеческие года, но все люди в этом возрасте были обманчивы на возраст. А с учётом того, что энергия из него лилась через край, когда он эмоционально жестикулировал, улыбался и смеялся со всего подряд, и пестрый, бросающийся в глаза образ ему очень подходил, то выглядеть на первый взгляд он мог ещё моложе, чем есть.       Как странно 一 Рэтчет застал ещё те времена, когда только-только начинали входить в моду пластичные лица из мягкого металла. Должно быть так, что он прожил достаточно долго, чтобы привыкнуть к ярко выраженной мимике. Но ему казалось, что только Уилджек использовал все её возможности и тонкости. Остальные боты стремились сделать новое лицо маской, дуря всем процессор, а Уилджек, имея маску, никогда её не носил. Что, собственно, поражало медика неоднократно — как бы откровенно глупо не поступал молодой мех перед ним, тот явно предпочитал сказать правду, чем увиливать и строить сложные запутанные козни.       Хитрый взгляд всегда красовался на его серебристо-дымчатом фейсплейте в робоформе, особенно, когда тот прятал лицо за настоящей маской. Этот в своём роде уникальный взгляд, остался у него и в человеческом облике. Рэтчету всерьёз казалось, что он действительно говорит с истинным ним, совсем не изменившимся в своей форме. Словно тот чувствовал себя таким же габаритным, но изящным и ловким, нежели все остальные.       По правде говоря, по рассказам Балкхэда он именно так его и представлял: хитрым, наглым, безбашенным на вид, но верным принципам, как и полагается воину, знающего только метод кулака. А потом, когда излишне вовлечённый в рассказ разрушитель всё-таки нашёл в базе данных изображение Уилджека и решил продемонстрировать всей команде, то образ в голове Рэтчета сложился.       И заведомо он ему не понравился. Какая-то внутренняя интуиция, словно лодка, лавирующая по волнам, спешила волей судьбы-злодейки разбиться о скалы. У него определенно было нехорошее предчувствие по отношению к рэкеру с самого начала.       Щёлкнул замок и зашипели двери. Рэтчет тут же пришёл в себя и понял, что весь путь по коридору они прошли почти плечо об плечо, но в абсолютном молчании.       — Ты меня пугаешь, когда молчишь, — бесцветным голосом бросил медик. Рэтчет случайно встретился взглядом с Уилджеком. Тот тут же усмехнулся, неловко заводя пядь в волосы и отведя глаза в сторону.       И теперь доктор мог Праймусом поклясться, что он видел настоящее смущение на лице настоящего бесстыдника! Второй раз за день! После такого даже на Кибертроне пойдёт снег!       — Просто… ты выглядел задумчивым. Не хотел мешать твоим мыслям, — с лёгкой ухмылкой на лице ответил рэкер. — Уверен, ты думаешь о чем-то важном.       — О как, — после этих слов Рэтчету стало как-то странно, он даже прокашлялся, ведь ему словно ударили кулаком в грудь. — Допустим, так.       Они вдвоем поочередно переступили порог лаборатории, занимая каждый своё место. Уилджек занялся работой с чертежами, тщательно пересматривая их на наличие ошибок; даже пару раз включал само устройство, проверяя его на терминале, так как сканировал на всех этапах трансформации. Рэтчет поспешил заняться программным кодом. Но…       …С Уилджеком что-то было не так. Так, по крайней мере, сейчас подумал доктор, наблюдая за переменами в характере рэкера буквально за сутки. Мимолетно отвлекаясь от компьютеров, чтобы посмотреть на серьезного с виду изобретателя, доктор ощущал, как быстрее и быстрее бьется его искра, глухо отдавая по стенкам камеры, зажимая ему дыхание. Уилджек больше не доставал его, нет, даже не пытался совершать таких попыток, а действовал очень аккуратно — так аккуратно, насколько можно было бы представить в какой-нибудь альтернативной вселенной. Сначала это было не так уж заметно: он всё ещё использовал бессмысленные прозвища, буквально подбирал самые худшие слова для описания своих чувств, действовал на нервы импульсивными поступками, вынуждая совершать такие же безумства и его самого, но что-то действительно естественным образом сильно переменилось, когда Уилджек вернулся с миссии вместе с Праймом. Конечно, Оптимус написал в отчете, что Брейкдаун ударил юнца, оставив ему на прощение парочку царапин у виска, однако это не могло привести к таким переменам.       Но разве ему было дело до того, что происходит в голове меха напротив? Конечно, нет.       С большим усердием выкинув глупые мысли из головы, Рэтчет всё-таки смог сосредоточиться на экране перед собой, вглядываясь в строки кода. Он мог поклясться, что над этим работала целая команда, если бы увидел такое впервые. Реальность же была суровой: вряд ли можно было назвать двух отбитых на процессор мехов целой командой разработчиков. Спору нет, работали они эффективно, даже несмотря на все перепалки с друг другом и выяснение отношений, которые плавали на границе между рабочими и личными. Второе не нравилось Рэтчету, а вот как напарник Уилджек 一 вполне хорош, особенно, когда не лезет под руку и выполняет поручения молча.       Услышав подозрительный треск позади себя, доктор резко обернулся, рассматривая то, что творилось на лабораторном столе. По крайней мере, там царил хаос — привычный самому доктору, так как он не мог думать в идеальном порядке. Только почему-то запах чего-то жженого и чернил напоминал о том, что что-то было не так. И о кое-какой информации, которая неожиданно всплыла из блока памяти.       — Я наслышан, что твои изобретения довольно часто взрываются. Это правда? — Рэтчет скрестил руки на грудной клетке, смотря на «напарника».       — Искусство — это взрыв, — горделиво улюлюкнул Уилджек, прокручивая в руках ручку. — Мне нравится действовать по наитию, а не по инструкциям. Иначе процессор ржавеет от одних и тех же алгоритмов. Пусть взрываются, мне не жалко!       — И нервы тебе мои не жалко! — возмущенно буркнул Рэтчет, тут же сделав несколько быстрых шагов к Уилджеку, чтобы заглянуть ему за спину. — Наверняка ты сломал что-то нужное!       Он прекрасно видел, что этот жулик прятал вторую руку! Запах становился сильнее, словно Уилджек пропитался чернилами и жженым пластиком. Уилджек же наклонялся и выгибался так, чтобы доктор не смог его обойти. Психанув, Рэтчет потянул его за спрятанную руку, чтобы резким движением развернуть спиной к себе. Рэкер неожиданно легко поддался и из его разжатой ладони выпала расплавленная ручка, не та, что он крутил в руках. Чернила заляпали всю ладонь, текли по запястью и на пол. Рэтчет взвыл. Это была та рука, которую сегодня вылечили! Медик закатил глаза и отпустил наглеца, потому что у него разболелась голова. Он начал массировать виски, чтобы унять мигрень.       Уилджек хихикнул. Потом ещё раз. А когда уже не мог сдерживаться, то тыкнул в медика указательным пальцем, захлебываясь в сдерживаемых хихиханьках да хаханьках. Рэтчет смотрел на него как на дурака, а потом в его процессор пришло некое подозрение… Он опустил ладонь вниз. Она была в чернилах. ЕГО ЛИЦО БЫЛО В ЧЕРНИЛАХ!!!       — Ты… Ты… О Праймус!       Рэтчет метнулся к маленькому зеркальцу, окидывая своё лицо взглядом: иссиня-черные размазанные пятна на висках. Он словно сходил в шахту. Уилджек выглядел не лучше — этот идиот приложил себе ладонь ко рту, когда сдерживал смех. Теперь половина его лица была чёрной, а сам он в углу отплевывал попавшие на губы и, вследствие, язык чернила.       — Ты идиот.       — Обижаешь, доктор.       — Не вижу, чтобы ты был этим расстроен.       Рэтчет едва нашёл из чего сделать мыльный и спиртовой растворы, чтобы стереть эти следы с лица Уилджека и со своего тоже. Он держал его за щеки, специально с некоторой силой зажимая. Рэкер из-за этого напоминал резиновую уточку. Только черную. И не в ванной.       Это была катастрофа уровня спарков.       Больше они не разговаривали о чем-то кроме дела: оставались последние штрихи, когда нужно было исключить вероятность ошибок в работе устройства, проверяя его в разных сценариях и условиях. Уилджек даже поработал над интерфейсом, находя в этом свою отдушину — Рэтчет попросту делал самые скучные и базовые оформления, ничуть не разбавляя их! Сплошная приверженность голой функциональности и эффективности во всех проявлениях: кнопка тут, кнопка там, всё кристально понятно и ясно, чтобы ничего не могло поломаться в процессе, что очень ломало творческую часть личности Уилджека. Зато попутная разработка базы данных, куда бы вследствие перенеслись нужные автоботам данные с десептиконского сервера, оказалась полностью в его руках! И также завершилась успешно. Ключи шифрования он сделал такими безумными, что мог бы пожелать Саундвейву удачи, если тот до них дойдёт. Не каждый же выдержит особые рассказы о чести десептиконах в многоуровневой шифровке… Рэтчет это оценил нейтрально-осуждающе, поучительно напомнив о безразличии Саундвейва к таким шуткам, но не забраковал, чему Уилджек порадовался.       Потому что Уилджек привносил свою лепту креативным взглядом на вещи и происходящее, раскручивая дело с мёртвой точки в совершенно неожиданную сторону, поэтому Рэтчет не понимал его ход мыслей в большинстве случаев, но поддавался такому неординарному взгляду — это помогало нагрузить процессор иными, неожиданными решениями, и, как бы не хотелось признавать Рэтчету, иногда рэкер думал в правильную сторону. Если первый полагался на интуицию и относился к идеям как к инструменту достижения цели, то второй больше походил на зачерствевшего логика с маниакальными припадками и родительскими чувствами к своим же изобретениям. С годами становилось труднее смотреть на вещи не через призму пережитого опыта, поэтому непредвзятое виденье на обычные вещи способствовало успеху.       Жук, в самом деле, сильно напоминал по форме живое существо с Земли — бронзовку, обитающую в Европе. Приоритет незаметности уступил красоте, лишив жука хитина с переливами жёлто-зелёного цвета, оставив его просто матовым тёмно-зелёным. Создание зато было относительно большим — в два десятка миллиметра, что даже дети могли его оценить и потискать на руках. Он распадался на несколько сотен особей меньшего размера с самостоятельными наносистемами. Например, при уничтожении две трети всех особей жуки всё равно могли собраться воедино, не травмируя собранную информацию благодаря надёжно разработанному каналу связи между ними, так как система была распределенной, заставляя их постоянно обмениваться собранной информацией с друг другом. Это делало его почти неубиваемым средством для сбора информации с любого устройства и места, включительно не только для саботажа на Немезиде, но и миссиях попроще, где нужна была обычная слежка.       — Фу, он как паук, которого раздавили и из него полезли другие пауки! Мерзость! — Накадаи отбросила жука в сторону, когда он буквально рассыпался у неё на ладони по команде Рэтчета. Бот выругался на то, что она отреагировала слишком резко и неожиданно. — Да ты просто посмотри на этот ужас, прежде чем читать нудятину, и тут же поймёшь меня, — фыркнула девчонка, раздосадованная чужой реакцией.       С чем, впоследствии после просмотра познавательных видео, согласились все — это и вправду отвратительно. Как скраплеты, но в сотни раз меньше. В особенности так думал Балкхэд, который теперь при взгляде на паутину в углах ракетой базы, испытывал настоящий мандраж. Автобот знал, что есть Арахнида, которая воплощала собой паука, но такое! Она хотя бы была большой и заметной! Не могла заползти под броню как самый маленький в мире скраплет! Но всё ещё была до смерти пугающей!       — Работа полностью окончена? — задал вопрос Прайм. Рэтчет отрицательно покачал головой.       — Нет, не совсем, — с тяжестью в голосе произнес он. — Для него нужна более сложная система защиты, которая сможет противостоять взлому. Уверен, Саундвейв обратит их против нас или уничтожит, если получит доступ. Однако, раз механизм с корпусом готовы и само устройство функционально, то это уже половина дела. В экстренной ситуации можно будет использовать.       — Рад слышать. Вы хорошо потрудились. — в дружеском жесте Прайм похлопал по плечу Рэтчета, на что тот слегка улыбнулся. — Мне жаль, что я не смог помочь, так как не обладаю нужными для этого знаниями.       — Ты и не обязан. Аяконский архивист или Прайм — этого достаточно.       Уилджек только успел выгнуть бровь в вопросительном жесте и перезагрузить свои аудиосенсоры, попутно полируя ствол гиро-ингибитора, как к нему обратился сам Прайм с тем же мягким и учтивым выражением лица. Его голос звучал куда мягче и тем не менее бодро:       — Уилджек, я рад, что ты постепенно осваиваешься в нашей команде.       Ему тут же хотелось выпалить что-то эдакое, чтобы вывести это выражение из строя на несколько солнциклов, но поймал на себе взгляд Рэтчета, на лице которого залегли недобрые тени. Уилджек тут же натянул ухмылку, после чего задорно хмыкнул и просто произнес:       — Ну, спасибо. Это всё благодаря вашему доктору. Чувствую себя рядом с ним просто потрясно, — и скользнул взглядом на лицо Прайма. Теперь оно изменилось: веко под одним из глаз нервно дернулось, так микроскопически, что Уилджек порадовался своему острому зрению и наблюдательности. Злорадство подкралось в искру и разлилось по телу приятным теплом. Ухмылка стала только ярче.       — Я всё ещё не член вашей команды, многоуважаемый Оптимус Прайм.       — Я понимаю, — он кивнул медленно, мельком кинув взгляд на Рэтчета. — Мне радостно слышать, что вы помогаете друг другу. Большего я не могу требовать.       Казалось, что этот мир схлопнулся до трех. Однако Мико неожиданно оказалась так близко к Уилджеку, что он вздрогнул от её звонкого голоса.       — Эй, разве тебе не нравится проводить время со мной и Балкхэдом?       — Конечно нравится.       — Тогда ладно, — на её лице проскользнуло недоверие. — Хотя я понимаю твою одержимость ворчунами, но прошу не забывать и про нас! Когда мы последний раз куда-то ездили вместе?! А играли рок-метал-блэк-хаус?! Эй, ты совсем раскис!       На «одержимость ворчунами», Рэтчет переглянулся с Уилджеком, потом они оба уставились на Накадаи. Первый хотел что-то сказать, но как рыба без воды, открыл и закрыл рот, и отвернулся к компьютерам. Рэкер же просто неловко почесал висок пальцем, не находя слов. Но всё же смог выдавить из себя:       — М, да… И вправду, надо бы развеяться… Прости, но я должен починить кое-что в Джекхаммере, скоро вернусь.       Уилджек поднялся с места довольно лениво, довольно медленно опрокидывая на плечо гиро-ингибитор. Под сопровождение взглядов, он удалился из зала по направлению к порталу. Рэтчет открыл ему портал, указав координаты, где стоял Джекхаммер. Мико вслед прокричала ему что-то вроде «обязательно потом вернись!», но рэкер лишь закатил глаза.       Он исчез, оказавшись по другой стороне. Ладонь на плече. Уилджек резко повернул голову назад, встречаясь взглядом. Портал сзади захлопнулся.       — Зачем ты пошёл за мной?       — А зачем тебе на Джекхаммер?       — На вопрос вопросом не отвечают, Балк.       — Тогда просто ответь мне, — почти умоляюще произнёс Балкхэд, пока смотрел на него пронзительно ясными глазами.       Как можно аккуратнее отстранив от себя руку друга, он тяжело выдохнул. Обычно бодрое выражение лица рэкера сменилось на мрачное. Балкхэд отступил назад, смотря на него непонимающим и обеспокоенным взглядом. Они остановились возле входа в неглубокую, но широкую, пещеру       — Я должен отследить Дредвинга и не хочу терять время. На этом всё.       — Прости, дружище, но все планы нужно согласовывать с Пра-.       — Да-да! Я знаю, конечно нужно сказать всё Прайму.       Наконец-то под ногами были камень и бетон. Джеки зашёл в пещеру и рядом плелся Балкхэд. Его вид и ЭМ-поле кровоточили беспокойством и грустью. И рэкер не понимал этого беспокойства, особенно после того, что было раньше. Он открыл дверь Джекхаммера, после — запрыгнул в него, с радостью и благоговением нажимая все кнопки для старта. Нерешительно друг сел в кресло, перед этим несколько секунд помявшись у входа в звездолёт.       — Теперь мы можем поговорить, — начал Уилджек. Его голос звучал твёрдо, так, как никогда не говорил его Джеки.       — О Дредвинге?       Капитан отрицательно мотнул головой.       — Прайм. Подчиняется людям, которые ничего не смыслят в нашей войне. Он не знает через какие плавильны мы проходили! Защищает эту планету, пока нас уничтожают! И везде такие как он — благородные, с красивыми словами… Кто помогал нам? Никто!       — Даже если бы не было людей — нас осталось мало!       Ему стало в один момент больно, что стиснуло грудь.       — Роутбластер, Пайро, Импактор, Ротосторм, Сиспрей. Все мертвы. Никого не осталось.       — Вот именно, что нас осталось мало, — с надеждой и звенящей грустью в голосе произнёс Балкхэд. — Разрушители или автоботы… Только объединившись, у нас будет шанс покончить с войной. Навсегда.       — Такие как Оптимус, меняются, когда оказываются в тупике. Зачем мне прогибаться под командира, который не может уничтожить врага?       — Прайм не такой: он может! Поверь мне, Джеки, я провел в команде с ним много времени и знаю о чем говорю!       — Да-да-да, Прайм такой хороший и бла-бла-бла…       Выдохнув неприязнь, Уилджек уже хотел было сказать еще что-то, но из панели Джекхаммера донесся звук. Звук входного сигнала. Разрушители столкнулись взглядами.       В кабине Джекхаммера прозвучал смешанный с помехами надменный голос.       «Уилджек, я знаю, что ты меня слышишь».       В Уилджеке вскипел гнев.