Нас запомнят войной, но пусть назовут прощением

18 декабря 1999 года — суббота

      Утром восемнадцатого декабря Теодор Нотт просыпается, задыхаясь от длинных светлых волос, попавших в рот, и чувствуя нестерпимый жар. Он убирает пряди с лица и обнаруживает, что Полумна обхватила его так крепко, что вырваться практически невозможно.              Если честно, вырываться не сильно-то и хочется. Он проводит по её волосам и вниз по спине, щекоча бледную кожу. Полумна глубже зарывается лицом в его плечо, и Тео снова проводит по нему кончиками пальцев.              В её больших голубых глазах появляется сонное узнавание.       — Уже пора вставать?              — Только если хочешь всё-таки устроить свой приём, — полушёпотом отвечает Тео, не решаясь нарушить мирную тишину спальни.              Полумна улыбается и медленно моргает.       — Ну, тогда, видимо, пора.              Она отодвигается от него и садится, натягивая одеяло на плечи. Великолепное зрелище: кожа его жены купается в лучах рассветного солнца и тепле постельного белья. Прошло почти шесть недель со дня их свадьбы, а Тео так и не привык к этому зрелищу. И сомневается, что когда-нибудь привыкнет.              Полумна слезает с кровати, длинные волосы струятся по обнажённой спине. Она хватает волшебную палочку, призывает из шкафа рубашку — одну из его ночных — и натягивает её. Тео наблюдает за всем этим и думает, что, возможно, он всё-таки погиб на войне и теперь каким-то образом вознаграждён в загробной жизни.              — Я тебе когда-нибудь говорил, что это отличный способ проснуться? — спрашивает он.              Полумна улыбается через плечо.       — Всего-то каждое утро.              Она выскакивает из комнаты, а Тео поднимается из постели и начинает одеваться.              Он находит Полумну на кухне, беседующую с Тельмой. Всё поместье украшено к Рождеству, и если бы Тео знал, что одно только разрешение Тельме развесить повсюду гирлянды сделает Полумну настолько счастливой, то попросил бы её нарядить дом пораньше.              — Доброе утро, — говорит он.              Тельма мгновенно замолкает и исчезает. Тео хмурится, поворачивается к Полумне.       — Что с Тельмой?              Полумна лукаво улыбается.       — Ничего.              Тео смеётся и дёргает Полумну за подол, пока она не подходит ближе.       — Совершенно очевидно, что вы что-то замышляете, госпожа Нотт.              Полумна хихикает и обвивает руками его шею, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать. Когда она отстраняется, озорное выражение её лица сменяется нервной улыбкой.              — Что случилось, Полумна? — спрашивает Тео.              Она моргает.       — Всё в порядке. Просто кое-что новенькое.              Конечно же, её ответы — всегда ответы, даже если не сразу кажутся таковыми.       — Новое — это хорошо. Когда-то ты тоже была для меня в новинку.              От широкой улыбки на её щеках появляются ямочки, и Тео не может сдержать ответной улыбки.              — Пойдём покормим фестралов, — предлагает Полумна.              Он ни в чем ей не отказывает, и они отправляются к конюшням.       

      ***

      Когда наконец опускаются сумерки, Полумна уже одета в тёмно-зелёное платье с серебряной каймой, волосы распущены по плечам. Тео — в парадной мантии, а Тельма расставляет по бальному залу свои кулинарные изыски. Тео не заходил в бальный зал после смерти отца ни разу, а теперь вовсе не узнаёт его. Тельма превзошла саму себя: под потолком парят свечи, как когда-то в Хогвартсе. Оконные рамы оплетены гирляндами, и из каждого угла выглядывают мерцающие огни. Тут и там стоят украшенные ели, а начищенные полы блестят чистотой.              Обещанные Полумне сказочные гирлянды переливаются снаружи, в саду, и их, как и лебедей на озере, поддерживает заклинание тепла. Вокруг порхают феи, освещая пространство и издавая при полёте мелодичную музыку, которая эхом разносится повсюду.              — Ты веришь в привидения? — спрашивает Полумна. Она слегка хмурится и упирает кулаки в бока. Взгляд сосредоточен на глухой дубовой стене.              — Полумна… мы же их встречали, — отвечает Тео, — ты что, забыла Почти безголового Ника и Кровавого барона?              Полумна отмахивается от его слов.       — Да, да. Я имею в виду… духов. Ты веришь в них?              — Наверное, должен, раз уж я окружён магией.              Полумна, наконец, отворачивается от пустой стены и встречается с ним взглядом.       — Ты знал, что у тебя мамины глаза?              Тео замирает. Полумна, прищурившись, смотрит на него, как будто не может чего-то понять.              — Как… откуда ты знаешь? — спрашивает он.              Полумна делает шаг вперёд, поднимает руку и касается его щеки. Как всегда, она нежна. Нисколько не пугает, но всё же он вздрагивает.              — Люди не уходят просто так, — говорит она.              — Она умерла, Полумна. — Голос Тео хриплый. — Она не уходила.              Голубые глаза Полумны скользят в сторону, и она улыбается.       — Как зелено, зелено, зелено. Она прелестная.              Тео так резко поворачивает голову в сторону, что чуть не растягивает мышцу. Там никого нет, и Тео возвращается к жене, которая снова глядит прямо на него.              — Иногда они остаются с нами после того, как уходят, — добавляет Полумна. — Не волнуйся так сильно. Она очень гордится тобой.              Тео с трудом сглатывает подступившие к горлу слёзы.       — Ты её видишь?              — Нет, — отвечает она, — просто знаю.              Внезапно появляется Тельма, и Тео вздрагивает. Полумна не двигается, её ладонь всё ещё прижата к его щеке.              — Гости начинают прибывать, — сообщает Тельма. — Тельма проводила их в гостиную.              Полумна взволнованно вскрикивает и вырывается. Она хватает Тео за руку и направляется в гостиную, увлекая его за собой. У него до сих пор кружится голова, когда Полумна приветствует Гермиону, и приходится через силу взять себя в руки, чтобы поздороваться с Драко.              — Спасибо за приглашение, — раздаётся знакомый голос, и Тео, обернувшись, видит, как Полумна обнимает Гарри Поттера и его жену Уизли. Происходящее кажется нереальным — видеть спасителя волшебного мира в своей гостиной при том, что и он, и Драко носят на коже клеймо его врага.              Внимание привлекает очередной стук, входная дверь распахивается, и на пороге появляются Панси Паркинсон и Невилл Долгопупс.              — Панси! — удивлённо восклицает Тео. Он уже в курсе, что они поженились, но Полумна не знала наверняка, ждать ли их в гости.              Панси входит так, словно поместье принадлежит ей, и улыбается.       — Нотт. А здесь миленько.              — Привет, Невилл, — говорит Полумна, обнимая его в ответ. Тео думает, что вряд ли обнимал столько людей за всю жизнь, сколько обняла она за последние пять минут.              — Невилл, рад, что ты смог прийти, — говорит Гарри. Он бросает взгляд на Панси. — И ты тоже, Панси.              — Давайте пройдём в бальный зал, — предлагает Полумна. — Тельма столько сил вложила в украшение и сервировку стола. — Она направляется к большим открытым дверям, а Тео принимает у гостей верхнюю одежду и вешает на крючки у входа.              — Привет! — Входная дверь снова распахивается, и на пороге появляется компания Уизли. Медленно входят Рон и Ханна, за ними по пятам — Джордж. Последними идут Парвати вместе с сестрой и Блейз.              — Проходите! — говорит Тео. — Я возьму пальто. Остальные только что прошли вон туда.              — Спасибо, приятель, — говорит Блейз, протягивая ему итальянскую кожаную куртку. Тео вскидывает брови при виде явно магловского покроя, а Блейз закатывает глаза. Парвати отдаёт бутылку эльфийского вина, и Тео любезно благодарит её.              — У тебя такие выразительные зелёные глаза, — шепчет Парвати, — ты знал?              Тео хмурится — уже второй раз за сегодняшний день кто-то обращает внимание на цвет его глаз.              — Да? — медленно отвечает он.              Парвати смотрит ещё мгновение, затем разворачивается на пятках и идёт в бальный зал.              Тео оглядывает прихожую. Последние несколько часов прошли довольно сумбурно, и он одновременно взволнован и нервничает из-за гостей в своем доме. Много лет назад, когда мама была ещё жива, они устраивали грандиозные балы в Нотт-мэноре. Тео заранее предугадал, что не все его друзья захотят потанцевать, потому они с Полумной установили несколько стульев и столов и принесли кое-какие игры, чтобы занять их. Однако места для танцев всё равно осталось предостаточно, ведь Полумна несомненно расстроилась бы, если бы он хоть раз не потанцевал с ней.              Тео тяжело вздыхает и отправляется к гостям. Почти все уже пришли: осталось дождаться только остальных Уизли с супругами, а также Майкла Корнера, поскольку Полумна настаивала, что они хорошо дружили в школе. Чжоу Чанг в ответном письме любезно отклонила приглашение, заявив, что у неё уже имеются планы; Полумна согласилась с её доводами, но у Тео закрались подозрения, особенно после того, как Драко упомянул, как Чжоу вела себя с Теренсом на свадьбе Блейза.              Когда Тео входит в зал, Полумна стоит рядом с Панси, и он с благодарностью отмечает её тактичность: Панси осталась одна, пока гриффиндорцы болтают друг другом. Хотя выражение лица Панси кажется нетерпеливым, Тео хорошо знаком с ней, чтобы понимать, что она не скажет ничего неприятного; она, несмотря на острый язык, преданная слизеринка и не стала бы причинять боль Полумне, если бы это означало причинить боль ему.              Тео взмахивает волшебной палочкой в сторону старого пианино в углу, и оно тихо наигрывает праздничные мелодии. Мимо проплывает поднос с шампанским и огневиски, и он хватает бокал.              Тео направляется к гриффиндорцам. Если его жена достаточно храбра, чтобы сделать так, чтобы Панси Паркинсон чувствовала себя желанной гостьей, то и он не посрамит её и сразится со львами. Правда, не без помощи Гермионы. Она стоит лицом к Гарри Поттеру, Драко положил ладонь ей на поясницу. Гермиона улыбается при виде приближающегося Тео.       — Тео, так рада тебя видеть. Спасибо, что пригласил нас, здесь так красиво.              — Боюсь, это всё заслуга Тельмы с Полумной, — признаётся Тео. — Последние несколько недель они трудились в поте лица, чтобы придать этому месту уют.              — Невероятно, — подхватывает Джинни. — Не могу дождаться, когда выйду на улицу. Я слышала от Гермионы, что сад здесь потрясающий.              Тео вежливо кивает.       — Снаружи действует самоподдерживающееся заклинание тепла. Можете сходить взглянуть на лебедей и не переживать, что замёрзнете.              — Какая интересная магия, — говорит Гарри Поттер, — я думал, что постоянные согревающие чары строго контролируются.              Драко закатывает глаза.       — Поттер, эти согревающие чары идут в комплекте с поместьем.              — Что есть, то есть, — добавляет Тео, прежде чем Драко и Поттер успевают начать спор, — даже если бы я захотел избавиться от них, то не знаю как.              — И мы бы этого не хотели, не так ли, Гарри? Потому что я хочу пойти посмотреть на лебедей, да? — Голос Джинни Уизли становится резче, и Гарри Поттер, печально известный мальчик-который-выжил, замирает. Тео восхищается властью, которой она обладает над ним.              — Да, совершенно верно, — соглашается Гарри почти неохотно. — Ну что, пошли, Джин. — Он обнимает её за плечи, и они направляются к дверям.              Гермиона вздыхает.       — Так никогда не подумаешь, но обычно Гарри вообще не заботят правила.              Тео не может сдержать смех, который вырывается сам собой. Он не единственный. И Драко, и Рон Уизли хихикают, чего Тео вообще-то никогда не ожидал увидеть.              — Что? — спрашивает Гермиона, оглядывая смеющихся друзей.              — Уверен, мы все помним, как Гарри Поттер постоянно игнорировал правила в школе, Гермиона, — отвечает Драко.              При звуке её имени Тео поднимает брови, но Драко избегает его взгляда.              — Теодор, ты не мог бы показать мне, где находится туалет? — Голос Ханны Аббот звучит едва громче шепота. Тео мельком смотрит на неё и видит, что она бледна как снег и не отрывает глаз от Панси, беседующей Полумной.              — За дверьми налево, первая дверь справа, — говорит Тео. Ханна быстро удаляется.              — Прошу прощения, — извиняется Рон Уизли. — Я предупредил её, что Панси придёт, и она сказала, что справится.              — Всё в порядке, Рон. Рано или поздно ей придётся привыкнуть, нравится ей это или нет, — говорит Гермиона.              — Она права, братишка, — поддакивает Джордж Уизли, подходя и хватая закуску с парящей тарелки. Парвати стоит рядом с Падмой у дальнего окна, они тихо переговариваются. Блейз направляется к Панси с Полумной.              Драко берёт огневиски, когда поднос пролетает мимо, и Джордж Уизли завистливо и одновременно с облегчением смотрит на напиток. Тео бросает взгляд на подносы и понимает, что упустил кое-что важное.              — Тельма, — зовёт Тео.              Появляется его маленький домовик и хлопает в ладоши, оглядывая окружающих ведьм и волшебников.              — Хозяин Нотт?              — Извини, Тельма, мне только что пришло в голову, что было бы неплохо иметь под рукой несколько стаканов воды и соков. У нас найдётся что-нибудь?              — Конечно, — отвечает Тельма, — сейчас же принесу.              — Спасибо.              Тельма исчезает так же быстро, как и появилась. Тео ловит взгляд Джорджа, и тот кивает в знак благодарности.              — Кто-нибудь хочет поиграть в карты? — спрашивает Тео. Он молится, чтобы все согласились, потому что чем скорее они включатся в игру и немного выпьют, чтобы снять напряжение, тем меньше вероятность драки.              Все направляются к большому круглому столу, за которым высится элегантно украшенная рождественская ёлка. Драко отодвигает для Гермионы стул, и она садится, тихо благодаря его. Тео внимательно наблюдает за происходящим — он не дурак и знает Драко Малфоя с детства. Он встречается взглядом со знакомыми серыми глазами, и Драко отворачивается. Он нервничает — змеи прячут эмоции. Тео упражнялся в этом годами, как и Панси с Блейзом.              Полумна, широко улыбаясь, опускается в кресло между ним и Драко. Её волосы расстрёпаны, зато ей удалось привлечь внимание двух фей, которые кружатся вокруг, как планеты вокруг солнца.              — К тебе феи привязались, — сообщает ей Тео.              Полумна смеётся, и все за столом оглядываются на неё.       — Две! Какое волшебное число!              Тео чувствует, как губы сами собой расплываются в улыбке, которую он приберегает исключительно для Полумны, и решает, что устал прятаться. Он улыбается.              — Два — волшебное число, — соглашается он. Полумна протягивает руку и берёт его в свою.              Блейз наблюдает за ними с явным раздражением, сидя по другую сторону от Тео. Рядом с ним остались два свободных стула, зарезервированных для Падмы и Парвати, которые всё ещё болтают возле окна. Блейза, похоже, не особенно волнует, что супруга игнорирует его.       Гарри с Джинни возвращаются в бальный зал, улыбаясь друг другу. Волосы Гарри взъерошены сильнее, чем обычно, а Джинни раскраснелась; они направляются к столу и садятся напротив Тео. Блейз ловит его взгляд и закатывает глаза от их неумелых попыток притвориться, что ничего не произошло. Тео сдерживает смех, потому что, ну, гриффиндорцы как открытая книга.              Панси изящно опускается рядом с Невиллом, по другую сторону от Гермионы, призывает карты и заклинает их перетасовываться. Как и всегда, выглядит она умопомрачительно — ещё в Хогвартсе она усвоила, что чем ты красивее, тем большую власть сможешь заполучить в свои руки. У неё густо подведены чёрным глаза с сияющими тенями, а полные губы подкрашены густо-бордовым. Панси резко улыбается, глядя на стол, взмахивает запястьем, и карты сдаются сами собой.              — Вау! — Гермиона смотрит на карты, парящие в воздухе. — Панси, где ты этому научилась? Это невероятно.              Панси скромно пожимает плечами.       — Наши отцы часто играли вместе. Они и меня научили.              Драко фыркает.       — Кто ты такая и куда ты дела Панси — где злорадство? Мой дед, Абраксас Малфой, изобрёл это карточное заклинание и скрывал его ото всех. Он научил ему только одного человека, и это был мой отец.       — Да, — морщится Тео, — и хотя мы часами умоляли его научить и нас, он так ничем и не поделился. И однажды на пятом курсе, когда мы играли в карты в слизеринской гостиной, Панси вдруг колдует его.       — Вы, ребята, чуть с ума не сошли. — Панси смеётся.              — Ну ещё бы, — добавляет Блейз, — даже Драко его не знает!              Гермиона поворачивается к Драко.       — Отец не показал тебе?       — Нет. — Он закатывает глаза. — Он сказал, что нам всем не хватает дисциплины, чтобы овладеть им. Так или иначе, Панси его единственная ученица.              — Как тебе удалось уговорить его? — спрашивает Рон у Панси, слишком увлечённый рассказом, чтобы вспомнить, что он общается со слизеринцами и ненавидит Панси Паркинсон.              Панси только ухмыляется, а Невилл Долгопупс вздыхает.       — Панс, ты их мучаешь.              — Долгопупс знает? — Драко изумлённо смотрит на него. — Эй, мы же тебя годами упрашиваем, Панси!              Парвати Патил садится рядом с Блейзом, оставляя Падме место рядом с Джорджем Уизли. У Падмы в руках выдержанное эльфийское вино, и она молча потягивает его с задумчивым выражением лица. Парвати отпивает воды и внимательно глядит на сестру.              Драко вздыхает.       — Дай угадаю, ты унесёшь это с собой в могилу, да, Паркинсон?              — Панси, — ухмыляется Гарри Поттер, — я теперь не могу думать ни о чём другом, кроме этого заклинания. Назови свою цену.       — Поттер, — хихикает она, — я тебя и бесплатно научу, лишь бы посмотреть на выражение лица Драко.              Весь стол смеётся, и Тео делает глоток огневиски. Если бы кто-нибудь сказал ему пять лет назад, что он, женатый на Полумне Лавгуд, будет сидеть у себя дома в окружении выходцев со всех факультетов Хогвартса и обмениваться шутками с Гарри Поттером, он бы ни за что не поверил.              Гермиона не отрывает взгляда от карт. Она подтягивает свою, и все друг за другом повторяют за ней. Из туалета тем временем возвращается чуть более собранная Ханна и неуверенно садится за стол рядом с Роном, разглядывая карты в его руках.              — Мы можем пересдать, если хочешь сыграть, Ханна, — предлагает Джордж.              — Всё нормально, — немного хрипло говорит она. Глаза всё ещё красные. — Сыграю в следующем раунде.              Панси с Невиллом избегают её взгляда, и Тео молится, чтобы это не закончилось истерикой. Полумна призналась, что это первый приём в её жизни, и он готов проклясть любого, кто испортит веселье его жене.              Блейз, как и ожидалось, всех обыгрывает. В чём-чём, а в картах ему нет равных, и в этот раз Тео не ждёт иного исхода, кроме его победы.              Чего он не ждёт, так это смеха Парвати, когда она выкладывает на стол выигрышную комбинацию. Джордж с усмешкой качает головой, словно она в очередной раз сделала при нём что-то смешное.              — Ещё раз? — невинно спрашивает Парвати.       — Звучит заманчиво, — говорит Гермиона Грейнджер, а затем, лукаво взглянув на Драко, протягивает руку и слабо взмахивает ей. Карты подплывают друг к другу и начинают тасоваться, почти так же, как у Панси.              Тео разевает рот, и не он один. Это движение сбивает с толку каждого слизеринца за столом. Гермиона Грейнджер, девушка, которую Драко когда-то считал чересчур чопорной, ухмыляется как самая настоящая слизеринка.              — Грейнджер, — говорит Драко, — пожалуйста, объясни, как ты это сделала?              Гермиона хмыкает.       — Хм-м. Это вряд ли. — Она постукивает пальцем по губам и бросает взгляд на Панси, которая смотрит на неё с открытым ртом. Гермиона Грейнджер ещё никогда так не походила на Малфоя.              Блейз заходится смехом одновременно с Тео — Драко выглядит возмущённым и бросает предательские взгляды на друзей.       — Что смешного?              — Грейнджер, — выдыхает Блейз, — кажется, ты только что стала моей самой любимой гриффиндоркой на свете.              Гермиона фыркает.       — Это большая честь, Блейз. Кто был до меня?              — Джордж, — в унисон произносят Блейз, Тео и Панси.              Джордж Уизли давится водой.       — Я?!              — Иди ты, — хихикает Рон Уизли, — никогда не думал, что ты водишься со змеями, Джорджи!              Ханна покашливает.       — Он и не водится. — Она бросает взгляд на Джорджа. — Это из-за его проделок. Все факультеты его обожали.              На мгновение за столом воцаряется тишина — несомненно, все думают о погибшем близнеце Уизли. Ханна права: Фред и Джордж Уизли были всеобщими любимцами в Хогвартсе. Трудно оставаться весёлым и проказничать, не причиняя никому вреда, а Уизли всегда придерживались этой тонкой грани.              — Что ж, спасибо, — говорит Джордж и откашливается. — Если бы я знал, что так популярен, то пригласил бы вас поиграть гораздо раньше.              Тео ловит взгляд Полумны и улыбается. В этот момент война кажется далёкой, несмотря на отсутствие некоторых людей за столом. Он ещё не привык к такому ощущению — как будто он мог бы построить жизнь, в которой нет места ненависти и зависти.              Они разыгрывают ещё несколько партий, и Парвати выигрывает каждый раунд. После последнего Джордж качает головой.              — Надо было догадаться, что играть с тобой в карты себе дороже, — говорит он. Парвати смеётся. На последней раздаче Панси собирает карты и отправляет обратно в коробку.       Ханна, хотя и по-прежнему бледна, выглядит уже не так, словно находится при смерти, но остекленевшие глаза намекают на количество выпитого. Слегка пошатываясь, она встаёт из-за стола, и Рон вскакивает, чтобы поддержать её. Тео кажется, что Рон выглядит измученным — как во время войны.              — Очень жаль, но нам нужно уйти пораньше, — медленно произносит Уизли. Он переводит взгляд на Полумну. — Спасибо, что пригласили.              Ханна исподлобья глядит на Рона. Не нужно слыть гением, чтобы догадаться, что это просто удобная ложь.              — Спасибо, что пришли! — отвечает Полумна. Рон берёт жену за руку, и они направляются к двери. Тео слышит, как Тельма отдаёт им верхнюю одежду, а затем тяжёлый стук закрывающейся входной двери.              — Извините, — говорит Невилл Долгопупс. Его лицо искажено болью. — Это моя вина.              — Это моя вина, — неожиданно произносит Панси.              Гарри хлопает по столу, отчего Тео вздрагивает.       — Это вина министерства. И больше ничья.              — Да, — соглашается Невилл, — но я всё равно чувствую себя виноватым.              — Как и все мы, приятель, — соглашается Джордж. — Но у нас не было особого выбора.              Гермиона кивает.       — Да. И Рон с Ханной прекрасно ладят. На самом деле я очень горжусь, что она пришла сегодня, — по-моему, всё прошло успешно.              — Согласна, — добавляет Полумна, — я так рада, что вы все смогли прийти.              Пианино начинает наигрывать знакомую всем и каждому мелодию. Блейз протяжно стонет, а Джордж Уизли хохочет. Накатывают воспоминания о Святочном бале, который произошёл однажды в прошлой жизни. Все здесь присутствующие знают этот вальс.              Блейз вздыхает.       — Я буду ненавидеть себя за то, что рассказываю вам, но, полагаю, кое-кому это понравится. Угадайте, кто научил слизеринцев танцевать под эту музыку?              Мгновение тишины, а затем глаза Джинни Уизли загораются.       — Только не говори, что профессор Снейп учил вас танцевать!              — К сожалению, — протягивает Драко, — именно он.              Гермиона громко смеётся.       — Я только это представила и теперь уже никогда не смогу развидеть. — Она толкает Драко локтем, и он закатывает глаза, но лицо не покидает ласковое выражение.              — Джинни, не хочешь потанцевать? — Гарри Поттер улыбается жене. — Покажем змеям, как это делается?              Она усмехается.       — Ты спрашиваешь только потому, что это единственный танец, который ты знаешь.       Гарри бесстыдно пожимает плечами в ответ на её справедливое обвинение и протягивает руку. Джинни пожимает её, и Тео наблюдает, как они неторопливо направляются к импровизированному танцполу. Тео вздыхает и поднимается на ноги, протягивая Полумне ладонь. Может, он и ненавидит танцы, но не позволит какому-то Гарри Поттеру затмить его как мужа.              — Полагаю, пришло наше время, Грейнджер, — бормочет Драко, и она встаёт вслед за ним. Сперва Тео кажется, что они присоединятся к танцующим, но они направляются к дверям и выскальзывают наружу.              Отойдя от стола, Тео заключает Полумну в объятия, игнорируя взгляды гостей. Та кладёт кончики пальцев ему на грудь, а Тео обхватывает ладонями её ребра. Серебряная окантовка её платья переливается на свету, а сама Полумна, как всегда, сияет от счастья.              — Тебе весело? — мягко спрашивает Тео, покачивая её.              Глаза Полумны, голубые и бездонные, как океан, загораются.       — Наверное, это лучший приём, на котором я бывала.              — А на многих ты бывала?              Полумна прикусывает губу.       — Ну, вроде того. Однажды Гарри пригласил меня на вечеринку Слизнорта.       — Гарри пригласил тебя на свидание? — Тео гложет ревность.              Полумна издает звонкий смешок.       — О, нет. Видишь ли, он был по уши влюблен в Джинни.              — Тогда почему ты пошла?              Полумна бросает взгляд на танцующую рядом пару.       — Джинни встречалась с кем-то другим. Гарри пригласил меня как друга, чтобы не оставаться одному.              — Ты хороший друг, — говорит Тео жене.       — Я знаю, — улыбается она.       Он смеётся, и музыка заканчивается. Большинство всё ещё сидит за столом, увлечённые новой партией в карты. Парвати нигде не видно, но Джордж подсел к Падме, они о чём-то разговаривают. Гарри с Джинни продолжают танцевать, несмотря на смену мелодии.              — Не хочешь выйти на улицу? — спрашивает Полумна.              Тео кивает, и они направляются к выходу. Навстречу с улицы возвращаются Гермиона с Драко. Они обсуждают чьи-то алхимические свойства, и Тео закатывает глаза. Конечно же эти двое сочли науку подходящим способом сблизиться. Когда они проходят мимо друг друга, Полумна улыбается Гермионе.       Несмотря на жаркую погоду, на улице прохладно, и ночное небо даёт достаточно света. Они доходят до края дорожки, где та обрывается у пруда. На противоположном берегу плывут лебеди, похожие на тени, вокруг порхают феи, издающие стрёкот, напоминающий перезвон колокольчиков.       — Посмотри, Тео. — Полумна указывает наверх, и Тео переводит взгляд к небу. Там, не скрытые ни единым облаком, горят тысячи звезд. Луна необычайно яркая, и у Тео от восторга перехватывает дыхание.              — Как прекрасно, — говорит он. Вдруг перед глазами проносятся два метеора, и он улыбается. — Ты видела? Падающие звёзды!              — Знаешь, маглы загадывают на них желания, — отвечает Полумна. Тео поворачивает голову и замечает, что жена всё это время внимательно смотрит на него. На её лице та же загадочная улыбка, что и в первый день их официального знакомства.              — Зачем они это делают? — спрашивает Тео. Ему сложно представить, что можно загадать желание на звезду — полная бессмыслица.              Полумна деликатно пожимает плечами.       — Звезды — хорошие хранители тайн.              Тео полностью разворачивается и обхватывает ладонью её подбородок. В голубых глазах Полумны нет и намека на страх, или ненависть, или чего угодно, что он всегда боялся увидеть в будущей жене, какой бы ни представлял её. Он любит Полумну так сильно, что готов взорваться.              — Мне бы хотелось найти тебя и без ВМН, — признаётся Тео.              Полумна поднимает руки и прижимает к лицу. — Это хорошее желание, — отвечает она, — но ты бы нашёл меня в любом случае. Я уверена.              Он с наслаждением слушает её.       — Почему ты так уверена?              — Два — хорошее число, — говорит она. — Лучшее число.       — При чём тут, — усмехается он, — два?              Её голубые глаза сверкают. Полумна отводит его руку от лица и подносит к животу, прикладывая к мягкой зелёной ткани платья, собирающейся под пальцами.              — Никто кроме тебя, Тео, — говорит она приглушенно. — Ты дал мне всё. Семью.              Тео едва способен дышать — ладонь на животе вспотела. Почему же он так шокирован? Они никогда не пользовались заклинаниями или противозачаточными зельями, но это ни разу не умаляет удивления.              — Ты что?..              Полумна улыбается.       — Два. Лучшее число. Тельма проверила сегодня утром.              Тео чуть не сбивает её с ног, порывисто стискивая в объятиях. Он поднимает её на руки, и смех в его ушах — лучшее, что он когда-либо слышал. У Полумны заканчивается дыхание, и только тогда он опускает её на землю, не зная, что сказать.              — Надеюсь, у них будут такие же зелёные глаза, как у тебя, — говорит Полумна.              Тео было бы всё равно, даже если бы у них оказалось по семь глаз и три руки — он так переполнен эмоциями, что, кажется, вот-вот свалится в обморок. Многоплодие при магической беременности — невероятная редкость. Для большинства чистокровных забеременеть практически невозможно. Если Тео когда-нибудь и мечтал о детях, то всегда представлял, что при большом везении появится один.              — Я люблю тебя, — говорит он. Слова срываются с языка так легко, как если бы он повторял это тысячу раз, как будто собирается повторить ещё тысячу. Он удивляется про себя, почему это заняло у него так много времени.              Тео смотрит на свою жену — свою волшебную, ослепительную, беременную жену — и думает, что пересёк бы ради неё океаны; он нашёл бы все звезды и принес бы ей, пусть бы только она попросила. Он бы вернулся на войну ради неё.              — Я знаю, — тихо говорит Полумна. — Всегда знала.              Он целует её — осыпает поцелуями и шёпотом выводит на коже слова любви, а Полумна отвечает, прижимаясь губами, и Тео кажется, что ничего подобного с ним раньше не происходило. Счастливого. Ослепительного. Меняющего жизнь.