Артисты погорелого театра

Лифт, снова этот несчастный лифт. Скорее всего, прилив уважения к Тревожности у Радости уже исчерпал себя, так что это молчание становилось не только неловким, но и выносящим мозг. — Вопрос пятый... — внезапно донеслось сверху от Ведущего. — Всмысле пятый вопрос?! — воскликнула Радость, пылко вылив раздражение на Ведущего. Да и не только за это его надо попрекать, потому что только что лифт сорвался с тросов и понёсся на нулевой этаж. — Да что ж такое-то, — проныла Радость, когда лифт стукнулся об пол шахты, и разочарованно вышла из кабины. Тревожность поплелась за ней. У первой, кажется, уже сердце в пятки убежало. Дыхание участилось. Сейчас Тревожность его в нормальное состояние вернуть и пыталась. — Почини свой лифт, маньячело! — закричала Радость в шахту лифта, после чего пнула стенку и сама же об этом пожалела. Больно! — Тебе помочь с чем-нибудь? — неуверенно предложила Тревожность, всё ещё немного держась за сердце. — Прямо сейчас лучшей твоей помощью будет посидеть тихо, — грубо ответила Радость, — Опять происходит какая-то херня, с которой у нас нет ни капли опыта, — В новом маленьком порыве ярости Радость снова подбежала к шахте лифта и крикнула достаточно громко, чтобы её ругань разнеслась эхом, — Слышал? У нас нет ни капли опыта с такими плот-твистами, а у тебя нет ни ответственности, ни здравого смысла! Проверяй свой лифт на исправность! Накричавшись, Радость села на случайную точку на полу и в привычной манере поджала ноги. — И чего бы он вдруг стал устраивать вопрос... — Подождите недолго, скоро всё объясню, — О, чудо, Ведущий. — Недолго это сколько? Ответа на вопрос Радости не последовало. Последовали лишь объяснения, по ощущениям, спустя минуты две. Довольно быстро, могло быть и хуже. — Итак, я предпринял экстренную меру и устроил вашим товарищам новый заход, в связи с тем, что класс Райли повели на мероприятие, на котором у неё будет возможность повидаться с Люси. Ей хочется подружиться с Люси, так что было бы хорошо, если б она оказалась способной на эмоции в тот момент, верно? — Угу... Вот только один вопрос... Если Райли нечаянно влюбится, то как она без нас с Тревожностью? — Радость не осознавала, что только что назвала первую причину, по которой Тревожности стоило бы иметь своё место у пульта. — Не волнуйтесь, на помощь придут другие эмоции и заставят её стыдиться или подавлять эту влюблённость. Для подростков самая настоящая классика. — Вот оно как... И чем нам сейчас заниматься? — Развлекайте себя, как можете, лифт я скоро починю, мамой клянусь. — Ладно, ладно... Радость замолкла. Чем тут вообще можно заниматься?

***

— Ребят... А куда девались Радость с Тревожностью? — Первым, кто обратил внимание на пропажу, оказался Страх. — Произошёл... небольшой инцидент, связанный с работой лифта, из-за которого эти двое прямо сейчас заперты на нулевом этаже, — объяснил Ведущий. — Всегда знал, что с этим лифтом что-то не то, — отпустил Страх, — Наличие простых лестниц бы всё решило. Этот маленький разговор произошёл после проведения очередного вопроса. Единственными провалившимися оказались Брезгливость и... Ну, по-хорошему, Радость и Тревожность пошли бы в Комнату Смерти вместе с ней, но в итоге нечаянно прогуляли игру. — Почему им всё ещё не влетело за такое? — вопрошала Брезгливость, крайне возмущённая своим текущим положением. — Им ещё влетит, — успокоил ту Ведущий, — Ты только что натолкнула меня на одну идейку. В общем, потом увидите. Или нет.

***

Что ж, на законный период управления Райли пришли все, кроме Брезгливости (ей никто не разрешал, тот вопрос был предельно простым). Упоминать застрявших на нулевом этаже, думаю, нет смысла. Главенствовать столь странным набором эмоций решился... А кто будет этим рулить? Гнев, Страх, Печаль и Стыд собрались кучкой у пульта, чтобы перекинуться парой слов о предстоящей, с виду невыполнимой работе. — Я готов пустить сюда кого угодно, но не Стыд, — без капли стеснения выпалил Гнев, — Сколько неловких ситуаций ещё произойдёт из-за него? — Если так подумать, то хорошо, что сюда не явилась Брезгливость, — продолжал диалог Страх, — Вряд ли она смогла бы сделать что-то полезное при таком раскладе. — Тоже верно, — согласился Гнев, — Так, тихо, щас что-то начнётся. Четвёрка эмоций уставилась на экран.

***

Класс Райли завели в ещё невиданный Райли небольшой амфитеатр, что служил здесь чем-то наподобие актового зала. Там уже много людей собралось. Райли посмотрела наверх и увидела львиную долю ребят, удобно устроившихся ближе к задним рядам. Судя по всему, совсем скоро начнётся какое-то шоу или концерт.

***

— Сказать честно, я ожидал большего, — пожаловался Гнев. — Не надейся сейчас на большее, чем на возможность повидать Люси, — упрекнул того Страх, — Тут и рассчитывать уже не на что. А ты, Печаль, даже не думай вмешиваться. Печаль, что хотела было подкрасться к пульту и сделать хоть что-нибудь, тут же отпрянула.

:(

Спустя приблизительно пятнадцать минут, на сцену вышли двое старшеклассников: парень и девушка. — Добрый день, ученики школы ***, — начал вступительную речь парень, — В честь первого дня учёбы для вас, в особенности, за новеньких, была подготовлена небольшая программка. — Мы будем надеяться, что все выступления поднимут вам настроение или даже смотивируют на очередной учебный год. Эти двое ушли со сцены. Весь зал начал аплодировать. Значит, Райли тоже похлопать стоит.

***

— Я заинтригован, — с практически нечитаемой ноткой предвкушения произнёс Гнев. — Это всё, конечно, здорово, но... Как мы будем рады видеть Люси и наслаждаться шоу без Радости? — задался вполне хорошим вопросом Страх. — Ой. Ну-у... Что-нибудь придумаем. Этой фразой Гнев отмахнулся от немного запутавшегося и беспокоившегося Страха и вернул внимание происходящему на экране.

***

Прошло уже почти двадцать минут, а выступающие всё не заткнутся со своими речами. Услышав первую, Гнев немедленно заявил, что отказывается давать этому воспоминанию эмоциональную окраску, и другим не советовал. Хандра бы сюда потрясающе вписалась, однако не стоит забывать, почему она к пульту уже никогда не встанет.

***

Подошёл конец очередной. Райли хлопала уже автоматически и поймала себя на том, что не помнит ничего из сказанного за прошедшее время. На сцену вышла... Люси! Вот так встреча!

***

— Боже, наконец-то хоть что-то действительно интересное, — проворчал Гнев и стал детально рассматривать выступающую. Люси дала короткое описание своему номеру. Заиграла музыка, и она запела... плоховато запела. — Ты был прав, Страх, хорошо здесь нет Брезгливости, — заметил Гнев, — Это уже какое-то безобразие. Экран, как и пульт управления, внезапно окрасились в синий. — Печаль, уходи сама или я тебя выпровожу сам. — А вы можете помочь Райли? — угрюмо ответила Печаль, не отпуская кнопки на пульте, — Вот вы трое. Ты, Страх, здесь вообще не впишешься, Люси не такая страшная. Гнев? А ты попробуй спеть лучше неё, прежде чем на неё дуться. Лучше уж я здесь постою. Погрущу о том, какие у нас высокие ожидания и как бы Райли хотелось принять Люси такой, какая она есть... Печаль вдавила кнопку ещё сильнее и тихо заплакала, однако успела лишь оставить Райли с комом в горле и глазами на мокром месте. Звук экрана выключился. — Слава тебе Господи, — Гнев был уже готов начать паниковать из-за положения, в которое их загнала Печаль, и с удовольствием покинул эту каморку, но с одним условием: они могут лишиться Брезгливости. Самое ужасное в этом то, что никто не знает, насколько большим будет ущерб от её пропажи.

???

«Послышалось, может...» На протяжении, по ощущениям, пяти минут Радости слышался детский смех. — Тревожность, ты тоже это слышишь? — поинтересовалась Радость в надежде, что не сходит с ума, и действительно происходит нечто странное. — Ага... И снова он, снова этот смешок. Радость вскочила на ноги и повернулась в сторону той крепко запертой входной двери, думая, что звук доносится оттуда, после чего решила проверить самые дальние двери. — Тревожность? — Что такое? — Давай так... Мы разделимся. Ты идёшь в одну дверь, я в другую. — А зачем? — Меня очень напрягает этот смех. Хочу найти, откуда он доносится, и понять, как с ним разобраться. — ...Ты уверена, что это хорошая идея? — Нам всё равно нечем здесь заняться. «Ну, вообще-то...» Недолго думая, откинув все лишние мысли в сторону, Тревожность всё же согласилась немного помочь Радости в поимке... А что они ловят? Радость и Тревожность не стали детально обсуждать план действий, разделившись как попало: Радость забежала в швейную комнату, а Тревожность в противоположную. «И что, собственно, можно найти в этой комнате?» Пока что это единственный вопрос, которым задавалась Радость. В швейной комнате всё осталось ровным счётом таким же с их предыдущего визита. Тем не менее, Радость уже набралась решительности на выполнение столь странного задания. Снова раздался смех. Он оказался намного звонче и продолжительнее предыдущих. Казалось, он менял своё расположение всякий раз, когда Радость вертелась и оглядывалась, чтобы понять, в каком направлении ей надо двигаться. Так ничего и не разобрав, Радость кинулась проверять все укромные уголочки: те тяжёлые, почти разваливающиеся картонные коробки с рулонами ткани, даже те, что находились под завалом себеподобных, пыльные углы, уютные для паучков и его микроскопической добычи. Под столом, на столе, в столе... Там оказался маленький ящик, в котором Радость нашла только стопку потрёпанных конвертов и носовой платочек, с виду только с иголочки: кремо-бежевая ткань с вышитыми на ней розочками коралловых оттенков. К платочку была привязанна двухсторонняя бирка. На одной стороне было написано «Подарок Тревожности.» На другой было написано «ДАЖЕ НЕ ВЗДУМАЙ ИСКАТЬ МЕНЯ» Платочек хоть и выглядел довольно новым, у Радости присутствовало ощущение, что она держит в руках что-то винтажное, чему не один десяток лет уже исполнился. Снова смех. Он снова доносился непонятно откуда и не думал прекращаться. «Может, прислушаться к интуиции?» Радость закрыла глаза и вслушалась в этот заливистый хохот. Перед глазами встала картина из разноцветных пятен, в которых изредка что-то мерещилось. Что-то непонятное, но определённо родное и желанное. Ответы не стали ясны сразу же, но некоторые детали стали проясняться одна за другой: к примеру, Радости удалось распознать в этом голосе маленькую Райли. Радость не помнила, из какого воспоминания доносилось это счастье, но она, по крайней мере, могла с точностью заявить, благодаря кому Райли так радовалась. Это немного улыбнуло. Открыв глаза, Радость видела тьму. И темно было не потому, что в настольной лампе перегорела лампочка (это тоже способствовало, но не в таких масштабах). «Может, я уснула?» Радость не видела конца этой тьме. Попытка шагнуть казалась несущетсвующей. Эмоция не была уверена даже, что вообще делает шаги, а не застыла на месте, колеблясь от потерянности. И как же найти отсюда выход? Проснуться? Всё вокруг казалось слишком реальным, чтобы начинать щипать себя. Глазам было трудно привыкнуть к такой кромешной тьме. В руках Радость всё ещё сжимала платочек. Да, сейчас неподходящее время, место и освещение, но почему бы не взглянуть на него ещё раз? Сам платок был пошит из хлопка. Розы выдавали себя мягкими выпуклостями. Вскоре Радость нащупала и бирку с теми двумя занимательными надписями. «Возможно, этот платочек стоит подарить Тревожности?» Скорее всего, Радость дала правильный ответ, потому что начала светиться ярко-жёлтым. Она уже давно так не сияла. По большей части, от неё исходил лишь синий цвет. Наверное, в этом есть какой-то скрытый смысл. Оглядевшись, Радость начала узнавать швейную комнату по золотистым бегающим контурам вокруг всех знакомых объектов. Без внимания и тот ящичек не остался. Радость хотела было закрыть его, но вспомнила про те конверты. Может быть, там есть что-то интересное? Конвертов оказалось три. Каждый из них оказался выделен разным контуром: пунктиром, волнистым, и обыкновенными линиями, но едва различимыми, будто сам конверт нежелал, чтобы его открывали. Собственно, Радость решила послушаться и спрятала конверт обратно в ящик, после чего её собственное свечение разгорелось ещё сильнее. Оставалось два конверта. В первом лежало письмо, написанное на тонюсеньком листе бумаги крупным неряшливым почерком: «Она хочет, чтобы ты добилась счастья без её помощи.» Письмо вместе с конвертом отправилось обратно в ящик. Свечение стало ещё пуще. «Может, мне и вовсе не открывать оставшийся конверт?» Такая мысль пронеслась в голове у Радости, но была тут же отметена. Ей хотелось знать, что от неё требуется. Казалось, что маленькая Райли находилась где-то совсем близко и стала ещё счастливее, несмотря на то, что смех затих и последние пару минут больше не возвращался. Что же оказалось в последнем конверте? Контракт Тревожности с Ведущим Смертельной Вечеринке, за который Радость так и не принесла достойных извинений. Так чего же хочет маленькая Райли? Контракт вместе с конвертом отправились в ящик. Свечение Радости накалилось с такой невероятной мощностью, что превращало это пространство не в тьму с жёлтым контуром, а в желтизну с чёрным контуром. Тем не менее, Радость не отбрасывала теней, но всё ещё могла спокойно разглядеть себя. Её тоже окружило чёрным контуром, что казался довольно сжимающим и ограничивающим в движении. Наверное, это единственное, что мешало ей выбраться на волю. Ну, и потребность в понимании того, чего хочет эта маленькая обладательница оглушающе звонкого смеха, конечно. Света Радости оказалось достаточно, чтобы платочек и его узоры было отчётливо видно, однако это не то, что сейчас интересовало Радость. — Кажется, я понимаю, кого искать не стоит и почему, — начала проговаривать свои мысли вслух Радость. Звук непонятным образом приглушался и вибрировал, что немного сбивало настрой, раздражало и даже провоцировало сильное в своей манере головокружение, — Думаешь, я почему не могу найти то укромное местечко, где ты спряталась и хихикаешь надо мной, — Радость вздохнула и широко улыбнулась, — Ты просто не хочешь, чтобы я тебя искала. Если я тебя найду, то нам будет слишком радостно, и я не захочу двигаться дальше. Это твой платочек, и я должна подарить его Тревожности, чтобы воцарил баланс. Это единственный способ, как радоваться правильно. Если счастья будет в избытке столько же, сколько и моего сияния, то и тошнить от него будет так же.

***

Радость стошнило, внезапно и переворачивающе с головы обратно на ноги. Свет угас, а швейная комната вновь обрела свой прежний облик. Радости казалось, будто она только что проснулась от долгого сна, и, возможно, спит до сих пор, учитывая то, как безобразно сейчас разгуливают её нечёткие и даже несформулированные мысли. Дверь распахнулась, и перед глазами предстала Тревожность. По глазам последней читалось всё, а именно – то, сколько слёз они таят. Обе они безмолвно подошли друг к другу, не нарушая зрительного контакта, по которому будто пытались порадоваться тому, что одержали победу в этом испытании, кто бы его ни устроил. Смех маленькой Райли затих, она довольна. Теперь настала их очередь смеяться. Когда Радость и Тревожность оказались почти вплотную друг к другу, каждой нашлось, что передать. Радость протянула Тревожности тот платочек с коралловыми розами и оторвавшейся биркой, что наводила Радость на правильные мысли. Тревожность, в свою очередь, подарила Радости крепкое, а главное, искреннее объятие. Может быть, в другой Вселенной Радость бы и посчитала это отвратительным подарком, но здесь и сейчас это могло означать только одно – Тревожность приняла извинения и поняла, что пытались ей донести розы кораллового цвета, и это готовность начать всё сначала. Радость обняла Тревожность в ответ. Слёзы нахлынули сами. Издалека послышался звон починенного лифта. Радость и Тревожность желали начать всё сначала. Они и могли. Могли начать всё с чистого листа, кроме этой кровавой бани, позабыть о которой не составляло труда. Всего лишь-то нужно сказать, в унисон и с небывалой нежностью: — А давай никуда отсюда не пойдём?