Артисты погорелого театра

— Эту жесть надо чем-то перевязать, — заявила Брезгливость, показывая на рану, только-только переставшую кровоточить. Радость долго не успокаивалась. Ведущий не стал их насильно прогонять из Комнаты Смерти. И хорошо, потому что если уж не у всех, то у Радости точно сил не осталось. Из-за потери крови она чувствовала слабость, хоть и палец всё ещё фантомно ощущался у основания. Чистое белоснежное платьице покрылось соответсвующими алыми пятнами. — Чем? У нас тут нет аптечки, — Хоть и по-своему, Гнев тоже показывал сострадание. Ну или старался. — Да хоть чем-нибудь! Тряпочкой какой-нибудь, желательно чистой. — Можно попробовать найти ту комнату, где нас перешивали, — предложила Печаль, параллельно обнимая Радость, помогая ей хоть как-то оправиться. — Кстати, можно, — согласилась Брезгливость, — Вот только кто с ней пойдёт? Печаль, ты вроде знаешь всё о голове Райли, может и Радость отведёшь? — Прости, это место я знаю столько же, сколько и ты. — Боже, никакой помощи, — причитала Брезгливость, — Тут некому больше знать, куда идти! Брезгливость повернулась к остальным живым эмоциям (уже погибшие решили оставаться в сторонке, чтобы не мешаться) и обратилась к ним на повышенных тонах: — Вот кто тут знает, где нас перешивали? Как туда добраться? Все в толпе живых – Страх, Гнев, Стыд и Тревожность – не смогли ответить на вопрос Брезгливости. А хотя постойте-ка... Тревожность молча подозвала Брезгливость на переговоры. — Я знаю, куда идти, — прошептала та Брезгливости. — Откуда?? — удивилась Брезгливость, почти сорвавшись с шёпота на полный голос. — Мне выдалась возможность запомнить планировку этого отеля, когда я только-только связалась с [ОТРЕДАКТИРОВАНО]. — Это, конечно, хорошо, но ты и так знаешь, как сильно Радость тебя презирает, — беспокойно предупредила Брезгливость, — Вряд ли она сейчас хочет твоей компании. Тревожность вздохнула. — Наверное, ты права... Но прошу, дай мне шанс. Я хочу хоть раз побыть полезной. — Ох, ладно... Но если Радость станет ругаться, то я тебя предупреждала. — Разумеется. Брезгливость снова подошла к Радости и, присев рядышком, обратилась: — Радость? — М? — Ты не против, если Тревожность проводит тебя кое-куда? Это так, рану перевязать. — А мне обязательно мотаться? — несколько утомлённо ответила Радость, — Можно же тряпочки просто принести, не? Вообще, если так подумать, справедливая точка зрения. — Как бы да, но лучше сходи, проведай вместе с Тревожностью, как там всё выглядит. А то не знаю, как ты, но некоторые из нас всё ещё хотят сбежать. — Куда? — ...Неважно, но просто сходить разок лишним не будет. — Ладно, — Радость приулыбнулась, хоть и не совсем искренне, и осторожно встала. Голова начала немного кружиться. Ноги чуть-чуть подкашились, но Тревожность помогла Радости не потерять равновесие. — Пойдём? — спросила Тревожность. — Ага... Радость не знала, какие чувства питала к Тревожности. Она сомневалась даже, что ещё ненавидит её. Возможно, это всё усталость, и Радость была просто не в состоянии для каких-то сильных эмоций. А хоть для каких-то была? Сегодняшний день износил Радость так сильно, что она подзабыла, что вообще-то является Радостью. Кажется, за сегодня она ни разу не улыбнулась по-настоящему. Впрочем, не сказала бы Радость, что подобное самокопание находилось в приоритете. Сейчас главное найти, чем перевязать это кошмарище, ценой которого она осталась в живых, а остальное станет ясно. Наверное... — Знаешь, я восхищаюсь тобой, — внезапно разрушила тишину Тревожность, успев провести Радость в лифт и нажать на кнопку нулевого этажа. — Правда? — удивлённо спросила Радость. — Правда-правда, — ответила Тревожность, мягко улыбнувшись, — И знаешь почему? — Почему же? Тревожность взяла Радость за покалеченную руку, показывая тем самым поддержку, и ответила: — Ты готова платить высокую цену за то, чем дорожишь. Ты себе палец отрезала ради того, чтобы не только остаться в живых, но и сохранить контроль над Райли. Не лишать же её счастья, в конце концов. Это первое, о чём ты забеспокоилась, причём даже тогда, когда мы, новенькие эмоции, пришли. Ты осознаёшь свою ответственность и несёшь её с гордо поднятой головой. — Раз уж на то пошло, почему из-за вас мне понадобилось осознать её заново? — опечаленно ответила Радость. К сожалению, пока что всякие попытки подбодрить Радость проваливались. Куда пропал весь её оптимизм? — ...Полагаю, мы сделали то, что должны были? Мы ждали тринадцать лет, пока настанет наше время вносить вклад в личность Райли. Не могли же мы сидеть взаперти всю её жизнь... — Ты задумывалась когда-нибудь, что нам когда-нибудь придёт конец? ... — А ты? По тебе не скажешь, что тебя такие мысли посещают. — Всякий раз, когда это осознание впивалось в голову, я могла махнуть рукой и сказать «Ну, я-то уж позабочусь, чтоб ни о чём не жалеть перед смертью». Так же я и отмахивалась от сложных вопросов по типу на кой чёрт существуем мы, эмоции, зачем существуют люди, всё вокруг. Мне не до того было. Моей единственной целью сделать жизнь Райли как можно лучше, и я уже проваливаюсь. Порой кажется, что мои усилия с каждым днём всё бессильнее и бесполезнее, особенно учитывая дыру, в которую мы попали. В которую именно ты нас загнала. — Радость, ты не бесполезна. — Тогда ответь мне на вопрос. Вот Гнев с Печалью нужны, чтобы разгружать стресс, Страх защищает Райли от всякого, Брезгливость помогает Райли избегать чего-то мерзкого. А я зачем нужна? — Радость... — А ты зачем нужна? А все остальные новенькие? — ...Что я могу сделать, чтобы тебе помочь? «Исчезнуть.» — на мгновенье пронеслось в мыслях обеих. — Я... Я правда не знаю... — Радость слегка засуетилась. Взгляд забегал по кабине лифта, что и полпути ещё не прошёл. Смотрел куда угодно, но и близко не на Тревожность. Тревожности очень хотелось приобнять Радость. Дать понять, что она всегда на стороне Радости, хоть та этого и не желает. «Делай, что хочешь.» Радость не отважилась произнести это вслух, но от мысли отказываться не поспешила. Наверное, ей уже и вправду всё равно, что Тревожность станет делать, терять-то нечего... — Радость, — Долгого зрительного контакта с Тревожностью избежать не удалось, из-за чего Радость съёжилась, — Просто знай, что я помогу так, как только смогу, ты только попроси. В конце концов, после всей этой бури кошмаров я тебе многое должна. ...Если хоть что-то могло вернуть эту подлежащую ей улыбку, Радость на всё готова, но не признает этого. Наверное, она действительно устала и уже не соображает, как относится к Тревожности и как с ней намерена себя вести. Обе продолжили молчать до конца этой невыносимо долгой поездки в лифте. У обеих оставались недосказанности, что напрягало. Тем не менее, обе они вышли на нулевой этаж – довольно тусклый, пыльный и одинокий. В конце коридора была плотно-плотно запертая входная дверь. Закрытая на пару десятков обычных и кодовых замков и столько же тугих заржавевших шпингалетов, что вряд ли поддадутся открытию. — А то нам так хотелось удрать, — с каплей иронии отпустила Радость. Тревожность хихикнула и повела Радость в самую дальнюю дверь по правую сторону, что оказалась там единственной. Странновато, но не им судить. Внутри оказалась ещё более пыльная, мрачная студия, с кучей коробок. Некоторые из них были открыты. Оттуда выглядывали рулоны тканей разных сортов. Если пройти в другой конец студии, то окажешься вплотную к длинному столу, на котором можно было найти всё, что, скорее всего, понадобится во время шитья: иголки в той самой подушечке, на которую ложили Радость и всех остальных, использованный шприц... швейная машинка, ножницы, обрывки ткани разных цветов и оттенков и много-много других интересных вещей. — Присядь пока, — произнесла Тревожность, показав на швейный стол. Впрочем, некуда было больше, так что Радость послушалась, выбрав для этого прибранный краешек. Тревожность, в свою очередь, кинулась к коробкам в поисках не только самой чистой, но и самой красивой тряпочки. В довольно тщательных поисках, надо признать. Она откладывала в сторонку любого кандидата, на котором замечала хоть единый намёк на грязь или некрасивый узор. «А она забавная.» В конце концов, Тревожности удалось найти идеальный, по её мнению, и довольно большой кусочек ткани – тёмно-синий, исписанный очаровательными и таинственными голубыми розами. — Давай руку, — скомандовала Тревожность. Хоть и немного нервничая (???), Радость протянула израненное запястье и посмотрела куда-то в угол комнаты. В двадцатый раз убедившись, что тряпочка чиста, Тревожность со всей осторожность расправила её и начала обвязывать, как умеет. — Ай, — Как можно заметить, с наложения тряпицы на саму рану. — Тс-с-с... Скоро болеть перестанет... надеюсь. Тревожность начала заворачивать два конца ткани в одну сторону вокруг запястья, а Радость открыла для себя, что скучала по таким нежностям. Надо сказать, она их вообще никогда ни от кого не получала... скорее всего. Вполнне возможно, что Радость что-то могла подзабыть, но такая неописуемая мягкость ощущалась как некая новизна. Радости это так понравилось, что она даже забыла, кто ей эту заботу дарит прямо сейчас, а именно тот, кого она презирает. Убедившись, что тряпочка не жмёт слишком сильно, Тревожность сделала узелок бантиком и стала любоваться результатом, отпустив руку Радости. — Вроде готово, — объявила Тревожность, — Тебе идёт. Радости тут же стало немного холоднее. Но ранка теперь перевязана и выглядит не так ужасно. — ...Спасибо, — приглушённо и смущённо отозвалась Радость, не заметив, как расплылась в тёплой, а главное, честной улыбке. Тревожность улыбнулась в ответ и поинтересовалась: — Пошли наверх обратно? «Не хочу.» «А на кой?» — Ага, пошли... «Не очень-то мне и хотелось.» Тревожность сопроводила Радость в лифт, а заодно и в чертовски неловкую тишину, нажав на кнопку третьего этажа. Радость держалась за запястье, разглядывая в отдельности каждую розочку. Радость что-то слышала про язык цветов. Она помнит, как Тревожность обсуждала это с кем-то, упоминая при этом своё понимание всех цветков. Что-то и про синие розы сказала, мол, их дарят тем, кого считают уникальными и великолепными. От такого осознания Радость немного покраснела. Вот почему Тревожность так долго выбирала ткань. Тем не менее, вслух Радость ничего говорить не стала. Лишь бросила многозначительный взгляд на Тревожность, что пыталась занять себя хоть чем-то и уберечься от тишины: ей явно не нравилось, что за всё время, пока они находились в лифте, не нашлось ни слова, которым можно было бы положить конец молчанию. Лифт затормозил, выпуская обеих на нужном им этаже. Однако когда они заглянули в Комнату Смерти, из которой и ушли, то никого там не обнаружили. — Ваши друзья ушли развлекаться, — успокоил Тревожность Ведущий, когда та занервничала, — Я устроил им небольшую вечеринку следующей дверью, ибо живыми они мне ещё пригодятся. Если хотите, можете присоединиться. Радость и Тревожность заглянули в открытую Комнату Смерти по соседству, откуда доносилась музыка в странном стиле психоделического рока. Гнев, Брезгливость, Страх и призрак Зависти решили забыться и потанцевать под ритмы необычного музыкального вкуса Ведущего, в то время как Печаль, Стыд и Хандра мирно сидели за столиком и что-то обсуждали, попивая предоставленные Ведущим сладкие напитки. — Можете не беспокоиться, никаких ядов или лезвий я никуда не спрятал. Я не такой злой, — заверил только что вошедших эмоций Ведущий. — Ну-ну, — упрекнула того Радость и присела в уголок Комнаты, делая глубокий вдох после всех этих похождений. Тревожность не знала, куда себя деть, поскольку думала, что Радость уйдёт танцевать. Глупо, конечно, было так полагать, учитывая текущее состояние той. «Может, уйти к Печали и остальным? Поболтаю с ними чуть-чуть, забуду о бедах с Радостью ненадолго. Нет, не примут. Остаться с Радостью неподалёку? Так она тем более не примет! Думай, Тревожность, думай, не идти же на танцпол.» — Чего суетишься? — спросила Радость, а Тревожность будто ошпарило. — Э-э-э-э... — Если хочешь посидеть рядом тихонечко, то я, впринципе, не против. Мне тоже неохота сейчас танцевать. Не веря своим ушам, Тревожность со всей своей неловкостью подсела рядом с Радостью и не рассчитывала ни на какие разговоры. — Ничего не скажешь? — На удивление Тревожности, Радость оказалась первой, кто захочет сломать очередное неловкое молчание, которое между ними никакая дискотека никогда не заглушит. — А о чём нам говорить? — Действительно... — Радость призадумалась, а потом предложила довольно необычную тему, — Например, то, что мне кажется напрасным друг друга ненавидеть. В плане... Ты посмотри только, сколько давления на нас уже оказано, сколько новых обязанностей свалилось на голову. Мне кажется, что если перестать проявлять каких-то негативных чувств по отношению друг к другу, то так будет проще справиться со всем этим ужасом. Возможно, и я вновь стану мыслить куда позитивнее, — Радость слабо улыбнулась, но вновь не так уж искренне. Незачем пока улыбаться, на самом деле. — Думаю, нашим началом будет то, что я тебя, Радость, никогда не ненавидела, — светло ответила Тревожность, — Мы уже попытались обсудить, в чём наша проблема, причём дважды, но пока что безрезультатно. Возможно, если б мы с самого начала смогли договориться о чём-то, что устроило нас обеих, то ничего бы не случилось... — Но сейчас-то мы здесь. — И то верно, — Тревожность вздохнула, — Я уже задавалась вопросом, чем могла бы помочь, но ты не смогла ответить. Почему? — Ну-у, во-первых, я и сама не знаю, чего хотела и чего хочу сейчас, а во-вторых... Мне самой следовало задать тебе такой же вопрос. Что бы я могла сделать, чтобы помочь тебе влиться и показать себя целиком? — Вот и я не знаю... Ты заставила меня поверить, что я бесполе- — Прости. Умоляю, прости. Радость поджала колени и, обхватив их руками, закрылась туда с лицом, почувствовав, как снова хочет разреветься. — Раз уж в твоих глазах я такая ответственная, как ты мне и рассказала, то странно, что в такой банальной вещи я повела себя так глупо и уже безответственно, — пробубнила Радость, не желая показывать лицо. — Все мы ошибаемся, полагаю. Главное, что ты извинилась. Меня тоже прости, пожалуйста. Наверное, мне стоило поступить как ты и высказать беспокойства в лицо. — Наверное... Радость всё же решилась открыть лицо и шустро вытерла пару предательски скатившихся слезинок. Песня в комнате сменилась. Лицо Радости немного озарилось. — А я ведь знаю эту песню, — с улыбкой, что казалась уже честнее, похвасталась Радость. Радость встала на ноги, немного пританцовывая мелодии. — Может всё-таки потанцуем? — предложила Радость, протягивая Тревожности руку, будто не потеряла много крови и не испытывала кошмарную слабость из-за этого, — Чуть-чуть, до конца песни и всё. Тревожность лишь кивнула в тихом восхищении. Радость энергично взяла её за руки и повела ближе к центру Комнаты. Танец начала неаккуратным пируэтом. Управляться рукой с недостающим пальцем рано или поздно должно стать делом привычки, но, к сожалению, не сегодня. Радость на секунду потеряла равновесие, но Тревожность не дала ей упасть. Поняв, с какого темпа стоит начать, Радость начала тихонько считать умеренное «раз, два, три, четыре», выполняя соответствующие счёту движения: шажок, поворот, шажок, поворот. С каждым разом храбрости набиралась не только Радость, но и Тревожность, что начала делать вклад в танец вместо обыкновенного следования танцу Радости. Раз, два, три, четыре. Шажок, поворот, шажок, поворот. Все взгляды уже были устремлены на них обеих... Раз, два, три, четыре. Шажок, поворот, шажок, поворот. Пора вносить танцу новизны. ...но Радость с Тревожностью ничего не слышали и никого не видели, кроме друг друга, будто были закадычными друзьями или даже возлюбленными. Раз, два, три, четыре. Мелодия излюбленной Радостью песни тоже развивалась, а значит, пора внести танцу больше грации и смелых движений. Радость, положив одну руку Тревожности на талию, а другой всё ещё удерживая ладонь партнёрши и уводя её в сторону, совершила внезапный и воодушевляющий поворот, вскруживший обеим голову, и в прямом, и в переносном смысле. Раз, два, три, четыре. Равновесие стало сложнее держать, но место новым движениям всё равно нашлось: шажок, присест, шажок и уже более бережный, но всё такой же захватывающий поворот. Раз, два, три, четыре. Шажок, присест, шажок, поворот. Раз, два, три, четыре. Песня двигалась к самой яркой и эмоциональной части, к своей кульминации. Раз, два, три, четыре. Тревожность всё-таки сбилась и почти упала, но Радость её руку всё-таки крепко держала. Повисев над ней недолгие пару секунд и заглянув в слегка напуганные изумрудные глаза, Радость потянула её назад и вернула в тот же ритм тем будоражащим поворотом, знаменующим не только кульминацию ИХ танца, но и соответствие восхитительной мелодии, под которую что-то совершенно нечаянное побудило их танцевать. Раз, два, три, четыре. Песня начала сбавлять обороты, а значит, и танец тоже скоро начнёт. Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре. Раз... Два... Три... Четыре... Раз. Шажок. Два. Присест. Три. Шажок. Четыре? Пируэт. Нежный и уже куда более умелый, что поставил жирную точку их танцу. Все в Комнате Смерти начали бурно аплодировать. Сказать, что они не ожидали такой выходки со стороны Радости и Тревожности – не сказать вообще ничего. Щёки Тревожности тут же покрылись румянцем, будто пунцовой краской. Та выбежала из комнаты, дабы скрыться от неловкого положения, оставляя Радость одну. Что же Радость? Посмотрела сначала на пустой дверной проём, потом на толпу охреневших друзей, потом снова на пустой дверной проём и выбрала в итоге побежать за Тревожностью. — Тревожность? Ты где, блин? Радость увидела Тревожность в конце коридора, яро жмущую на кнопку вызова лифта. — Ты куда собралась? — с искренним удивлением в голосе спросила Радость. — Подальше отсюда, — пристыженно и с привычной ей ноткой тревоги отозвалась Тревожность. — Если ты собралась ото всех прятаться, то я еду с тобой. — Но... — Я еду с тобой. Точка. — ...Как хочешь. Тревожность отвела взгляд в ещё большем смущении. Так они и дождались лифта, в очередной неловкой тишине, и с ней же в кабину лифта и зашли.