A Cursed Blessing.

Цветы топчутся под ногами, когда одинокая фигура мчится через долину. Он - всего лишь точка на фоне огромного пейзажа, чья спешка небезосновательна. Его не было слишком долго, он должен был догадаться. Он был слишком самоуверенный, и теперь... теперь он опаздывал. Давай, давай! Легкие горят, но он не может остановиться. Не сейчас. Как долго он бежал? Дни? Недели? Он так близко, так близко, и в то же время слишком далеко. Ноги болят, но если он перестанет двигаться сейчас, то никогда не сможет добраться до них вовремя. Вдалеке в небо поднимается дым, становясь все темнее по мере приближения - знак опасности, который он проигнорировал. Быстрее, быстрее! Ему не нужно было преследовать колдуна. Он должен был понять, что шестиглазый - это отвлекающий манёвр. Иначе, почему тот уклонялся от его атак, ни разу не попытавшись нанести ответный удар? Это был трюк, жестокая шутка, которую сыграло с ним общество дзю-дзюцу, боявшееся его. А он был наивным дураком. В поле зрения появляется святилище, а перед ним виднеется человек. На мгновение, он надеется, но седые волосы не у его жены. - Урауме! - Сукуна-сама! - Бета поворачивается, с широко раскрытыми глазами. Мешки валялись у ног. Его рука обожжена, а плоть уже отслаивается вместе с мышцами от костей. - Я пошел за припасами! Я вернулся и… - Где они? - Сукуна задыхается от страха. Ему больно из-за него, это ужасный знак. - Урауме… - Я пытался - Он рыдает, опускаясь на колени. Он подвёл своего хозяина, подвёл его семью, причем самым ужасным образом. - Там огонь... Я не смог… Сукуна не дослушивает. Он бог разрушения, проклятье, огонь ему не повредит. Не так уж и плохо. Урауме смотрит, как он входит в святилище, не осмеливаясь останавливать. Дым внутри густой и удушливый, пока он пробирается сквозь горящие руины их дома, махая рукой перед лицом, пытаясь увидеть хоть что-то. - Мегуми! - В отчаянии он зовет свою жену. Ответа нет. - Мегуми! Его внимание привлекает резкий крик, который задаёт направление движения Сукуны. Их комната покрыта пеплом, все ещё горит, но спасать уже нечего. Пылающая стрела, торчащая из разрушенного дверного косяка, сообщает ему, что эта комната подверглась нападению первой, все выходы были быстро заблокированы, чтобы предотвратить побег. Маленькое тело свернулось посреди комнаты, лёжа на чем-то. - Мегуми! - Сукуна плачет, четыре руки переворачивают его партнёра. Половина его тела обуглена и сожжена до костей. Пульса нет. Если бы не почерневшая правая половина его тела, он выглядел бы спящим, таким мирным. Сукуна не знает, что его убило: дым или огонь, но, в любом случае, в том, что когда-то было всем его миром, нет больше жизни. Сукуна рыдает, осторожно поднимая свою омегу. В одном он был прав: Мегуми что-то защищал. Мегуми держал на руках Шуку, их новорожденного сына, который плакал от страха. Громкие звуки и сильная жара были слишком сильными для его маленького тела, и он не мог понять, что происходит, это было ужасно. - Все в порядке, малыш. Папа с тобой. - Воркует проклятие, пытаясь успокоить ребёнка. Сукуна выносит его наружу, отчаянно пытаясь сохранить Шуку жизнь. Сколько дыма он вдохнул? Урауме задыхается от ужаса, когда видит их. - Мегуми-сама... - Он погиб. - Сукуна падает на колени, оставляя Мегуми на траве. Святыня позади них рушится от огня, едва простояв, пока Сукуна вытаскивал свою семью на улицу. - Он… Урауме, я... - Он запрокидывает голову, воя в небо. Как же несправедливо, что единственное, что он любил больше всего на свете, так быстро и жестоко отобрали у него. - Они заплатят за это. - Шипит Сукуна, немного успокоившись, проводя большим пальцем по всё ещё гладкой и несгоревшей части лица Мегуми. - Я убью каждого из этих ублюдков - колдунов за то, что они сделали с моим Мегуми. Его печаль безгранична, но постепенно она уступает место праведной ярости. Он ничего не сделал, жил спокойно в своем святилище с тех пор, как Мегуми впервые вошёл в эти двери. Почему именно сейчас они решили его спровоцировать? — Господин… — Урауме смотрит на сверток в своих руках. Пока Сукуна выл и оплакивал Мегуми, Урауме взял на руки все ещё плачущего ребёнка. Шуку безутешен и явно жалуется на то, что случилось. Сукуна раскрывает свои объятия, беря в них сына. К счастью, его обратная техника исцеляет любой ущерб, нанесенный ребёнку, гарантируя, что ему не придется хоронить два тела. Он проводит большим пальцем по крошечному личику, всё ещё мокрому от слёз. Когда-то ему нравилось, насколько они похожи. Шуку — его мини-версия, и он утверждал, что позже у них могло быть больше детей, которые будут похожи на Мегуми. Ему понравилась эта идея. Теперь, это "позже" никогда не наступит. - Я знаю, малыш. Я знаю. - Сукуна опускает голову, прижимаясь своим лбом ко лбу сына. - Но сейчас мы должны быть сильными. Твоя мать хотела бы, чтобы мы были сильными. - Господин, нам следует похоронить его. - Шепчет Урауме, глядя на тело. -Нет. - Сукуна сглатывает комок в горле. — Нет, мы… Мы сожжём его. - Сожжём? - Если есть хоть какой-то шанс на перевоплощение Мегуми, я им воспользуюсь. - Рычит Сукуна. Это старая легенда и сложный ритуал. Он не гарантирует, что душа умершего когда-нибудь перевоплотится, но это все, что он может сделать. - А после этого я разорву весь мир на части за то, что он сделал с нами. Шуку замолкает, по-видимому, соглашаясь. Урауме не удивлен, вконце концов, Шуку — Принц Проклятий. Сукуна поднимается на ноги, жестом приказав Урауме оставить тело Мегуми на краю святилища. Полусгоревший труп тащат к огню, и Сукуна держит Шуку в одной из своих четырёх рук, пока он зачитывает необходимые слова для ритуала, приказывая при этом Урауме отойти. Они смотрят за ярким пламенем и сгорающим святилищем до поздней ночи. Урауме наблюдает, как возрождается Рёмен Сукуна, Король проклятий, снова готовый наводить ужас. Он в некоторой степени опечален. Когда-то он был бы в восторге, увидев такого могущественного альфу, склонного к разрушению, но теперь это лишь напоминание о пережитой боли. Его облик — это миф, страшная легенда, которая заставила колдунов напасть первыми. Но теперь будет разноситься по миру новая история, легенда об обиженном альфе, проклятии, чья любовь была убита, чтобы ослабить его, но только сделавшая его сильнее. Люди шептались о нем, безжалостно убивающем и оставляющем за собой пепел, а в одной из четырёх рук он держал ребёнка, совершенно не обеспокоенного кровопролитием. По ходу взросления Шуку, со временем он тоже присоединяется к отцу и его разрушениям за преступлением против Мегуми. Король и принц, действовавшие в тандеме. В мире дзю-дзюцу растёт полная страха и беспокойства жизнь, поскольку колдуны знали, что их убьют. Им нужно было действовать, и они сражались. Может быть, Шуку и сын Сукуны, но у него не было многих лет практики, как у отца. После тщательно спланированного нападения Шуку было легко поймать, и Сукуна последовал за ним, стараясь защитить. Он жестоко смеялся, поклявшись вернуться, даже будучи запечатанным. Оба были запечатаны: Сукуна в своих двадцати пальцах, а Шуку в саркофаге, каким и он был, буквально застывшим во времени. Так всё и завершилось. До определенного момента...