Lux in tenebris

      Привычно холодный свет луны погрузил комнату в глубокий сумрак.       Среди негласно установившейся тишины слышался лишь редкий приглушенный плеск ластящегося по стакану крепкого огневиски. Длинные тени танцующих на вечернем ветру деревьев тонкими изменчивыми хлыстами бились на кривых, обшарпанных временем стенах. Висящие на них портреты членов благородного рода Блэк настороженно оглядывали двух сидящих плечом к плечу молодых волшебников, и, словно с высоты прожитой жизни, расценивали их общественное положение в рамках своего далекого привилегированного прошлого. Незаметно потягивая терпкий, отдающий древесиной напиток, каждый погрузился в собственные мысли.       Откинув голову, Гарри остановил взгляд на одиноком застывшем сером облаке. Его бесформенные клубы напоминали однажды смятый Поттером белоснежный помеченный сургучной печатью министерства пергамент. Холодный свет растущей луны рассекал сгущающийся на глазах осенний туман. Пальцы добела сжали стенки хрупкого стакана.       «Свидетельство о недействительности министерского брака»       Губы тронула печальная улыбка. Тяжелый вздох, и веки прикрыли на миг загоревшиеся воспоминанием глаза.       «Зато как душу-то рвал… Если бы знал, если бы только знал…»       К горлу подступил знакомый ком. По телу пробежала дрожь. Очередная волна осознания пронзила душу незримым, но отчетливо ощутимым огненным колом.       Сколько раз за этот проклятый день он обращался в прошлое, вспоминая кажущиеся ныне абсолютно очевидными примеры жестокости Джинни?       Плечи бессильно подогнулись. Ноги намертво припечатались к полу. Сердце сковали ржавые ядовитые оковы искреннего сожаления, распространяя жар по всей груди. На лбу выступила кажущаяся неестественно выразительной во тьме венка, в ушах пронзительно зазвенела рвущая сосуды кровь.       — Нет мук страшнее мук совести, правда ведь? — глубокий голос со стороны прозвучал более хрипло, чем ожидалось. Сведенные к переносице брови очертили омерзительную морщинку. Уголки сухих потрескавшихся губ опустились в очередной попытке сдержать рвущийся наружу гнев. Сидящий в паре сантиметров целитель двинул коленом и мягко коснулся бедра Поттера, приподнявшись и запустив руку тому за голову, — Ты думаешь, что мог бы увидеть ее сущность раньше, даже убеждаешь себя, что на самом деле видел, но отказывался верить самому себе. Пожертвовал благополучием сына ради собственного недолюбленного эго, положил болт на его жизнь и ждал этого момента, чтобы убедиться в своих догадках наверняка, — сквозь зажмуренные веки проступали доселе сдерживаемые позорные давящие плоть слезы, — Возможно, ты задумываешься о том, как на тебя посмотрит Ал спустя годы, кем он станет, будучи выращенным в руках деспотичной матери. В его глазах ты предстанешь безразличным беспутным подобием отца… Знаешь, может быть, ты прав… Но это будет так, только если ты остановишься сейчас.       Гарри шумно сглотнул. Тишина вновь заполнила зал так, будто сказанное Малфоем ранее было лишь иллюзией. И все же, странно плывущее по воздуху, практически осязаемое облегчение заполняло легкие с каждым глубоким вдохом, разливаясь весенним ручьем по занывшим от напряжения мышцам.       Повернувшись в сторону колдомедика, все так же не открывая глаз, он прислонил щеку к теплой коже оголившегося от натянувшейся рубашки предплечья. В нос ударил знакомый аромат элитного парфюма. Спокойные нотки кедра и кардамона грубо контрастировали с яркой рождественской цедрой, оставляя неповторимый отпечаток именитого носителя.       — Я верил ей… Вернее, верил в нас, — тихо начал аврор, ощущая щекочущие короткие волоски, — Я хотел дать нам шанс на счастливую жизнь. Честно, мне было плевать, сколько еще раз она воспользуется мной, сколько унизит и посмотрит свысока, единственной моей целью было счастливое детство Ала, его улыбка, легкая судьба… Чтобы у него было все, чего не было у меня. Защитить если не от всего, то хотя бы создать мир, где его всегда будут любить, ждать… Все же оказалось куда проще…       Потная ладонь сжала край бархатной подушки.       Наконец, сквозь дрожащие ресницы пробилась лучащаяся изумрудная зелень.       За дымкой горькой устоявшейся влаги единственным различимым объектом среди беспроглядного мрака оказались внимательно наблюдающие платиновые глаза. Будучи почти полностью перекрытые окошком зрачка, они погружали в состояние сродное с трансом.       И голова Гарри опустела: казалось, все его существо погрузилось в бездонную пропасть напротив. Утягивающая ко дну трясина стекала по спине, каплями холодного пота скрываясь за ремнем потрепанных временем брюк. Диван шумно скрипнул.        — Гарри… — Малфой запнулся на полуслове, когда его подбородка коснулись теплые пальцы. Очертив тусклый контур, подушечки слабо прижались к опущенному в излюбленной манере аристократа уголку рта, скользнули по острой скуле, подобрали выбившуюся прядь коротких волос и убрали за ухо.       По изумленно приоткрытым губам скользнул влажный язык. Истинный облик Поттера: вид его расслабленно-гипнотического лица, украшенного россыпью вечерней щетины, разморенными алкоголем щеками, сиянием глаз, прерываемым густым рядом ресниц, вечно вихрастыми, растущими в разные стороны волосами — приводил в откровенное замешательство. Мягкие, чуть увлажненные пальцы ощущались каждым миллиметром кожи. Казалось, пространство вокруг завернуло в бездонную воронку, а тело потеряло вес.       Неожиданно Драко обожгло потоком горячего южного ветра.       — Спасибо, Драко, — от неуловимого шепота волосы на загривке встали дыбом.       Прикрыв глаза, Малфой резко втянул воздух. Нос защекотало амбре из приевшихся больничных зелий, крепкого кофе и свежих зеленых яблок.       — Спасибо, что поддержал меня. Ты прав, заниматься самобичиваением можно сколько угодно, судьба Ала сейчас в моих руках, просто…       — Ты не умеешь себя слышать? — не прерывая зрительного контакта, спросил целитель, пока тот прервался, подбирая слова и, повинуясь очередному порыву, запустил руку в волосы Гарри, отмечая необъяснимое чувство обыденности и абсолютной нормальности.       — Очень трудно признаться себе в чем-то, особенно, если ты не понимаешь, что чувствуешь на самом деле… Столько лет… — взгляд Поттера потяжелел, тело пронзила судорога нечеловеческого омерзения, — Столько лет я был марионеткой в чьих-то руках: сначала Дамболдор делал из меня орудие убийства его личного врага, потом Уизли. Сколько себя помню, мне никогда не удавалось в полной мере осознать свои истинные чувства: когда-то не хватало времени во всем этом дурдоме, когда-то навеянные убеждения вытесняли собственные, заставляя жить во лжи. Сейчас, я чувствую, что нужно что-то сделать, но все, что я умею, исполнять приказы, словно какой-то фамильяр.       Гарри медленно поднялся и обреченно дошел до окна. Томительная свежесть обхватила шею. С неба равнодушно взирала удивительная россыпь звезд. Ладонь обжег холод промерзшего насквозь подоконника.       Скрип дивана, тихий, мерный шаг.       Глубокий вдох, и плеча коснулись длинные горячие пальцы.       Краем глаза, Гарри заметил длинную ночную тень, тянущуюся по полу от окна вглубь гостиной. Два сближающихся силуэта, казалось, готовые вот-вот сплестись воедино, безжалостно тронули давно заржавевшую в душе струну.       Первый корявый, фальшивый звон бросил по расшатанным нервам мощный импульс. Мысли растворились в воздухе, смешиваясь с еле заметным, исходящим из приоткрытых губ паром.       Изящный профиль высокого лба, прямого носа, острого подбородка возвышался над ним. Сантиметр за сантиметром, лицо приближалось к макушке, кисть скользнула по лопаткам, спускаясь к пояснице.       — Я тебя понимаю, жить с вечно стоящим ложным выбором на горизонте — не лучше смерти, в твоем же случае, тебя до определенного времени только она и ждала, но помнишь, что я тебе сказал в Мунго? — прошептал Драко у самых волос Гарри, машинально следя за отстраненным видом его безмятежно прикрытых глаз, — Для того, чтобы поступать правильно, нужно научиться поступать правильно. Это сложно: раз за разом, ты будешь испытывать страх, гнетущую ответственность, но ты должен позволить себе ошибаться, ведь если твой выбор и окажется неверным, он останется твоим, с по-твоему объективными для него причинами.       Корни волос щекотало неуловимое сопение. Подушечки, что спускались от позвонка к позвонку, отмеряли секунды. Тяжелая дверь души снова приоткрылась. Коснувшиеся волос губы сорвали оковы с груди, и те упали на пол шумным выдохом.       — Драко, ты ведь тоже?..       Поттер посмотрел на Малфоя в тот момент, когда тот осоловело облизнулся, оторвавшись от отдающей кофе макушки.       Образ тени сассоциировался с магом напротив и в деталях дополнился скульптурной кожей, резными бровями, которые можно было рассмотреть по волоску, глубоким фильтрумом, продолжающимся контуром фамильных губ, пушком белых волос на щеках, вздымающимися крыльями носа и мелкими морщинками.       — Да, это то же самое.       Кровь ударила в голову, постепенно укрепляя влияние алкоголя. Остановив взгляд на высохших серых глазах, Гарри увидел каждый прожитый в звенящем отчаянии день их обладателя: непрерывной пленкой пронеслись годы мучительного одиночества, борьбы и ожесточенной погони, сопровождаемые беспомощным нескончаемым внутренним криком. Темные круги под припухшими веками отражали беспросветный многолетний труд. Холодный, расчетливый ум, сквозивший в каждом слове этого слизеринца демонстрировал багаж трагического опыта.       «Враждебный магический мир, титул пожирателя смерти «в прошлом», сын тоталитарного отца, ненавистный всеми потомок семьи Малфой»       Ослабшие на мгновение ноги пошатнулись, но даже несмотря на то, что Гарри вовремя спохватился, Драко сжал пальцы под локтем аврора в немой поддержке.       — Может, я повторюсь, но не могу не сказать: ты отлично справился.       Непривычная снисходительная улыбка озарила порозовевшее лицо Малфоя. По-доброму вскинутые брови ободряюще моргнули.       — Ты тоже справишься, по крайней мере, быстрее, чем перерастешь меня в росте.       Тихий смех разогнал вцепившуюся мертвой хваткой тоску. Безобидная шутка Драко грела сердце Гарри получше долгожданного весеннего солнца, сам же целитель наслаждался картиной, которую мечтал увидеть на протяжении всех лет учебы и которая предназначалась бы одному ему — ни Уизли, ни Грейнджер, ни Дамблдору, а ему.       — Как думаешь, что было, если бы ты тогда пожал мне руку? — спросил блондин, опираясь плечом о косяк, продолжая водить ладонью по широкой мускулистой спине аврора.       — Я тоже думал об этом, и, скорее всего, — Гарри шагнул ближе, все так же не сводя внимания с лица колдомедика, развернулся и оперся ягодицами о край подоконника, — сейчас я был бы счастлив. Уж не знаю, завел бы ли семью, как бы разбирался с Дамболдором и Волдемортом, устанавливал отношения со Снейпом, — Драко едко фыркнул, понимая, о чем идет речь, — И все же, мы бы вместе прошли этот путь с начала и до конца.       — Я вижу, — Малфой издал тихую усмешку и продолжил, — Но мы бы, скорее всего, все же не были бы друзьями.       — Так же, как?..       — Да, целительский вариант легилименции, учат на французских курсах повышения квалификации. У нас считается приминение Legilimens Occaltatum неэтичным.       — Почему? И почему я не слышал слов заклинания?       — Потому что они необходимы, во-первых, новичкам, во-вторых, в момент посистемного осмотра, где необходима точность измерений биолого-магических показателей, которые, к слову, напрямую зависят от эмоционального фона, а также неотложных состояний, в том числе, панической атаки, настигнувшей тебя; от меня, как от целителя, требуется придерживание определенных мер, гарантирующих стабильность текущего состояния пациента. А по поводу этичности — все просто. Сообщество целителей Магической Британии предпочитает держать дистанцию между колдомедиком и пациентом, якобы оберегает его личные тайны. Тем не менее, многие патологии связаны главным образом с терзающими душу мыслями. Обычно, те, кто подвергся с моей стороны подобной лигилименции, не подозревают о ней, потому что я провожу ее в процессе общего подробного осмотра, но с тобой решил сделать исключение, и проник сразу, именно в разгар панической атаки. На самом деле, мне достаточно посмотреть в твои глаза, мысленно отодвинуть завесу метальных щитов и ухватиться за канат… Эта разновидность легилименции позволяет объединять на короткий промежуток времени сознание целителя и пациента, но только в одностороннем порядке, и при этом не мешать беседе. Прямо как сейчас.       — Что ты видишь?       — Вижу, как ты представляешь нашу жизнь в стенах Хогвартса, если бы мы тогда начали общаться, еще вижу, что у тебя уже созрел план. О нас мы еще поговорим, но сейчас хочу напомнить, что играть с ней нужно по-взрослому, никакой пощады и снисходительности. Предлагаю позвать Ала к себе, познакомишь меня с ним, я его обследую и задокументирую в качестве независимого лица. Результаты отправим с официальным требованием о передаче Ала тебе на попечение в Визенгамот.       Гарри встревоженно поднял голову, живот скрутило в мерзком спазме. Воспоминания накатили с новой силой: чужие глаза прожигали изнутри, воротили незаживающую рану.       — Но Джинни слышать меня не хочет после всего, что было.       — Значит, извинись, — невозмутимо произнес Малфой так, словно это было очевидным, — Действуй так, как шепчет дремавший доселе в тебе слизеринец: вотрись в доверие, вымоли прощение, притворись дурачком, сделай, как она просит. Во всяком случае, недолго ее праздник продлится, пусть попляшет напоследок. Месть…       — Да, это блюдо, которое подается холодным, — ледяная решимость заполнила Гарри до краев дорогим выдержанным вином, — Рон же, когда придет черед, должен будет выбрать, и если ему не безразличен Альбус…       — Он поймет, что ты сделал все правильно. Главное, — подбородок Гарри подхватили пахнущие зельями тонкие мягкие пальцы, заставляя проникнуться речью аристократа, — Стоять на своем и не позволить мимолетной слабости, которую ты можешь принять в самый неподходящий момент за вернувшееся взаимопонимание, взять над тобой верх.       Поттер сглотнул, отчетливо понимая, что его вечно верящая в «добро» душа действительно способна на такое. Облик Малфоя напоминал далекую путеводную звезду, единственную в обложенном темными тучами небе. Хотелось до одури вцепиться в край свисающей над брюками помятой рубашки. Плывущее изображение подтолкнуло невидимой рукой к действию, и уже спустя секунду ведомый оглушающим порывом Поттер схватился за Драко и, споткнувшись о собственную ногу, налетел на него всем своим весом,       Малфой, что чудом удержался на месте, подхватил ослабшего парня под пояс. Несчастный повис тряпичной куклой, глаза его бессильно слипались.       — Ну все, хватит, ложись спать, завтра много нужно сделать…       — Ты к себе? — слегка заплетающимся языком спросил Гарри, теряя всякую ориентацию.       — А что?       — Может, останешься? Извини, что доставляю столько проблем, но почему-то сейчас мне как никогда хочется восполнить все то время, что мы упустили, — вопреки озвученному, тон Поттера отнюдь не сквозил мольбой, — Но если тебе неудобно, то, конечно, возвращайся…       — Завтра вторник, все равно по графику я должен буду прийти к тебе, так что, снизойду, — высокомерно расправленные плечи, едкая ухмылка, прищуренные веки выглядели донельзя притворно, а иначе и быть не могло: текучие, плавные движения тела, плывущий взгляд, растрепанная шевелюра никак не взывали к соперничеству, как, возможно, раньше. В тот момент это напоминало что-то наподобие исповеди. Раскрытая наизнанку душа влекла своей беззащитностью, обещала оправиться после секундной передышки.       «Порой всем нам нужен отдых и человек-костыль, как говорили магглы»       Долгое время Драко не принимал какую-либо жалость, не проявлял ее и сам, проживал годы, как часы, клал к ногам высших все, что мог схватить руками, выполнял самые гнусные поручения, внимал аморальным наставлениям, компенсировал собственное малодушие нескончаемыми бессмысленными издевками, как учил собственным примером отец. Не нажив друзей, возлюбленных, опоры и поддержки, все возникающие урывками вопросы, закидывал, что называется, в дальний ящик, старательно избегал всех несоответствий.       «А ведь мне хотелось так немногого»       Принятия, безусловной любви.       «Всю свою жизнь я был лишь антигероем, антигероем буквально для всех»       В то время, как все, кто оставался на условно правой стороне, автоматически были своими, дети же левых вынуждены были нести непосильный крест своих вольно-невольно вступивших в борьбу родителей.       — А ведь сейчас я смотрю на тебя совершенно по-другому, — прошептал Гарри, усаживаясь на край подготовленной Кричером хозяйской кровати, — Ты все такой же, и заносчивость твоя никуда не делась, и раздражающая педантичность, ты остался просто таким, каким и был изначально, Драко.       — Я понимаю, что ты хочешь сказать, но просто пока отдыхай, мне неприятно думать, что все сказанное может оказаться неосознанным лепетом опьяненного, — Малфой достал палочку и, пробормотав очищающее заклинание, накрыл устроившегося Поттера пуховым одеялом.       — Тебе ли не знать, что…       Закончить фразу Гарри не успел. Разум захватил пленящий тело покой и отголосок не озвученного вовремя вопроса о самочувствии его «лучшего друга».       «У трезвого в голове, у пьяного на языке, да-да»       И вновь тишину прерывало лишь едва слышное сопение. На лицо упала тонкая шатеновая прядка, протягиваясь ото лба к приоткрытым губам. Грудь сжало необъяснимое ощущение, посылая по всей коже резкий поток покалывающих мурашек.       Смерив взглядом спящего еще раз, Драко Малфой бесшумно направился к выходу в гостевую спальню, оставив дверь открытой. Темный дом встретил его, как равного, и со всем уважением не нарушал сна вплоть до самого утра.