На языке зверей

      Министерский холл встретил прохладой, хирургической чистотой и молчаливостью мраморных громад. Трансгрессировать отсюда было нельзя, поэтому пришлось бежать к лифту и мучительно долго ожидать его прибытия черт-знает-с-какого этажа; Дейдра раздраженно постукивала каблуком, и этот звук разносился по периметру гулким эхом. Терпение никогда не входило в список ее достоинств, но она была совершенна и без него.       Сириуса охватило странное чувство. Он сунул руку в карман, нащупывая маленькую бархатную коробочку. Теперь оно и вовсе казалось каким-то непостижимым бредом, война ведь на пороге, однако...       — Ты выйдешь за меня?       Каблук замер в воздухе, так и не коснувшись пола.       — Ты сбрендил?       — Может быть, — Сириус усмехнулся. — Как тут не сбрендишь...       — Я давно подозревала.       — Так ты согласна?       — Сириус, — Мерлин, как редко она называла его по имени! — У нас война на пороге, — Ну точно мысли читает, стерва! — Тебе не кажется, что сейчас не время думать о таких вещах?       — Может, сейчас самое время.       Воздух, казалось, разом стал тяжелее. Сириус накрыл ее руку своей и с чувством сжал, надеясь, что она сумеет понять его без долгий патетических изречений — в конце-конков, патетику они оба презирали.       — Я люблю тебя, Дейдра Далтон, — просто сказал он. — И больше не хочу разлучаться с тобой.       — Я Максвелл, — незамедлительно поправила она, мрачнея. — Ты не забыл? И у меня дочь...       — Астра растет прекрасным человеком. Я обещаю любить и защищать ее.       — Мерлин, ты невозможен!       Они повернулись друг к другу одновременно, перекрещивая взгляды. Глаза Дейдры в полумраке влажно блестели; не сдержавшись, Сириус коснулся ладонью ее лица, плотного и гладкого, будто фарфорового. И такого живого. Проведя пальцами по щеке вниз и очертив неясный узор вдоль скулы, он убрал руку и перевел взгляд на лифт.       Характерный звонок уведомил о прибытии кабины.       — Тебе не обязательно отвечать сразу, — мягко сказал Сириус, когда они вошли внутрь. — Будет лучше, если ты подумаешь...       — Да выйду я за тебя, выйду.       Сириус от неожиданности поперхнулся воздухом.       — Что, не ожидал? — Дейдра рассмеялась, видимо, посчитав его изумленный вид крайне забавным. — Ты оказался не так плох, как я о тебе думала, и Астра ладит с тобой. Не вижу причин отказывать.       — И это все?       — А нужно что-то еще? Нам не по шестнадцать, Сириус.       Не видит причин отказывать. Ну конечно. Он сощурил глаза, чтобы Дейдра, чего доброго, не заметила его разочарования, и понимающе фыркнул. Смел ли он надеяться, что она захочет быть с ним просто так, а не потому, что это практичное решение?       — Я тоже не хочу разлучаться с тобой, — уже мягче добавила Дейдра, и на сердце ощутимо потеплело. — Спасибо тебе, Сириус.       — Глупости, — пробормотал он. — Тебе не за что меня благодарить.       — Конечно, есть, — она закатила глаза. — Поверить не могу! Гарри угрожает опасность, а ты тут предложениями раскидываешься…       — Мы спасем его вместе, — жестко сказал Сириус, как будто иначе и быть не могло. — Потом увезем в Гнездо и больше никогда не расстанемся. Мне плевать, что Дамблдор об этом думает.       Дейдра опасно заулыбалась:       — Мне тоже.       Сириус развернулся и встал прямо перед ней, глядя снизу вверх; для этого ему пришлось немного отклонить голову назад, потому что они были практически одного роста. Внутри у Дейдры все перевернулось. Сколько вызова было в этом взгляде! Практически во всем, что Сириус совершал, угадывался вызов, этого у него не отнять. Он был прирожденным бойцом, совсем как она — и совсем как она, умел вовремя спрятать этот кусочек самого себя, чтобы позволить их детям о нем не думать. Чтобы они могли оставаться детьми.       Именно эта мысль помогла принять новую действительность, в которой она целовала другого мужчину так пылко и безотчетно, сходила с ума, когда он бывал в ней, накрывал своей разгоряченной грудью, заставляя выкрикивать свое, Сириуса Блэка, чертово имя. Или ту действительность, в которой они завтракали вместе, ловя заспанными глазами первые лучи солнца, и доливали виски друг другу в чашки — потому что, как водится, предпочитали кофе по-ирландски...       Что сказал бы Корвус, зная, что она сошлась с лучшим другом Джеймса Поттера? Это давно не было загадкой. "Он настоящий боец, — сказал бы он. — Один из немногих, кто не сдался и не погиб..."       Дейдра не шелохнулась, когда руки Сириуса мягко коснулись ее затылка и погладили массирующим движением, пустив по позвоночнику сладко-колкие мурашки... но закрыла глаза. Ей вдруг мучительно захотелось быть не здесь. Быть дома, в Эйршире, ну или на худой конец — на площади Гриммо. Не лезть в драку, а коротать вечер, удобно расположившись у него на груди, млея под пледом и слушая, как стучится изнутри его сердце.       Сириус наклонился медленно, будто знал: спешка не скрасит этот момент, скорее, сдует с него сладкую неуловимость. Дейдра ощущала (предвкушала) его приближение каждым сантиметром своего тела, и не сдержала судорожного вздоха, когда всякое расстояние между их лицами наконец исчезло.       Его губы едва коснулись ее — грубоватые, горячие, но нежные. В этом прикосновении не было легкости, только крепкая, упрямая жажда, будто человек, который все потерял, теперь нашел что-то единственное и драгоценное. Легкое покалывание от его дыхания пробегало по коже, когда она приоткрыла губы, впуская его глубже. Сириус целовал медленно и крепко, словно проверяя, насколько далеко может зайти, и каждый его вздох, каждый отклик отзывался в ней низким, глубоким звоном.       Хорошо, что он этого не знает, мучительно подумала Дейдра. Знал бы — непременно возгордился, как это бывает у мужчин. Нет уж, пусть чувствует, что она незыблемо тверда и гибка в его руках. Пусть лишь ей одной будет ведомо, что внутри она растекается от каждого прикосновения, как шарик мороженого, оставленный на августовском солнцепеке...       Он вдруг отстранился, взглянул очень внимательно, словно рассчитывая прочесть что-то в ее глазах. Она хотела сказать ему, что больше ничего боится, но прежде чем успела, его губы снова нашли ее — на этот раз решительнее и требовательнее. Дейдра почувствовала, что его дыхание становится глубже, а движения смелее. Она ответила на поцелуй с жадностью, бессознательно провела ладонью по его щеке. Пальцы скользнули вдоль линии подбородка, ощутили под собой его щетину и мягкую теплоту кожи.       Его поцелуй вышибал из нее рассудок. Ничего удивительного: c недавних пор все его поцелуи были именно такими.       — Я никогда не оставлю тебя, Дейдра Максвелл, — Сириус на мгновение отстраняется, грубо приподнимает ее подбородок, заглядывая в глаза своими — потемневшими от неожиданной решимости. — Ты — моя женщина. И уж не знаю, насколько тебе это нужно, но и я теперь тоже твой.       — Нужно, — выдыхает она, признаваясь. — Будь со мной, Сириус. Прошу тебя.       — До конца моих дней, — пообещал он ей в губы.       В этот раз он уже не смог сдержаться: поцеловал с таким напором, что все тело предательски задрожало, а мир вокруг померк. Теплый поцелуй стал огненным и кипучим, настойчивым и непреодолимым, как обещание, которое никто из них более не мог отозвать. Дейдра знала, что это больше не игра, не невинное бахвальство: она и вправду была его, Сириуса Блэка, женщиной. Окончательно и бесповоротно.       Когда они отстранились друг от друга, их лбы еще некоторое время соприкасались, горячее дыхание сталкивалось и опаляло кожу. В глазах Дейдры сияло нечто, что наверняка было бы сложно описать словами, навскидку — смесь уязвленности и тщательно сдерживаемой радости. Он едва заметно улыбнулся.       Кое-что изменилось навсегда, они оба это понимали безо всяких устных договоренностей. Кое-что, что невозможно обрести с помощью магии или галеонов, кое-что очень основательное, неоценимое.       Теперь против всего мира они воевали не поодиночке, а вдвоем.       Едва дверцы лифта, звякнув, разъехались, Дейдра и Сириус, не сговариваясь, развоплотились и устремились вперед двумя сгустками — лучезарно-золотистым и дымчато-черным. Мимо с головокружительной скоростью проносились дверцы кабинетов, отблескивали мраморные плиты стен; поворот, еще один — и вот коридор оборвался, приглашая их на дно искусственного обрыва с установленной в центре, на освещенной квадратной площадке, каменной аркой. Там уже вовсю кипело сражение: мракоборцы схлестнулись с Пожирателями в ожесточенных схватках, кое-кто прикрывал собой детей.       Сириус отыскал Гарри сразу же — мальчик стоял к арке почти впритык, к нему тянул загребущую руку Люциус Малфой, Волдемортская погань. Сириус снова обернулся собой плотским, на лету сжимая руку в кулак.       — Убери руки от моего крестника, — выдохнул он — и что было сил вмял Малфою по ухоженному лицу. Пожиратель повалился навзничь.       — Сириус! — улыбка озарила лицо Гарри.       Сириус встал рядом и положил руку ему на плечо, как бы говоря: все хорошо, я уже здесь. Нестерпимо хотелось рассказать ему обо всем, что совсем скоро они будут вместе, бок о бок, как настоящая семья. Что ему не придется снова возвращается к своему несносному магглскому семейству. Однако откровенности пришлось отложить, потому что на платформу, визгливо смеясь, ступила Беллатриса Лестрейндж, с нею — еще один поганец, имени которого никто не знал.       Они с Гарри одновременно взвели палочки.

* * * *

      Мерное постукивание часов, вывешенных над камином в гостиной, казалось настоящим издевательством. Хотя прежде Астра не обращала на него особенного внимания, не замечала...       Тик-так, тик-так.       Окрестности уже накрыла ночь, но Астра все никак не могла заснуть. Она сидела в гостиной, то задумчиво вглядываясь в пляшущее на каминных углях пламя, то переводя томящийся взгляд на дверь. Она бы и не подумала, что ожидание может доставлять такой дискомфорт. Ожидание, пожалуй, даже самого мучительнее страха. "Они справятся, — сказала она себе. — Мама точно всем надерет задницу!"       Тик-так, тик-так.       Профессор Дамблдор не раз отмечал таланты Дейдры. Он говорил, что более искусной боевой волшебницы днем с огнем не сыщешь. Она сильнее, чем был Корвус при жизни, и сильнее, чем кто-либо из Ордена Феникса; ее талант к ЗОТИ раскрылся к шестнадцати годам и неизменно восхищал учителей, а свое прозвище — Железная Ведьма — она получили не абы от кого, а от Десмонда Плимутса, одного из самых знаменитых преподавателей по Защите. Дейдра принимала активное участие в Первой войне почти в течение почти всей своей беременности и обезвредила по крайней мере двадцать Пожирателей Смерти. Просто безумие какое-то, что Астра не унаследовала ее таланта к практической магии!       Тик-так, тик-так.       Астра заворочалась в кресле, устраиваясь поудобнее. Как ни старайся, избавиться от тревог не получается — голоски на задворках сознания шепчут, что пока она прохлаждается здесь, мама и остальные сражаются, рискуя жизнями. Возможно, получают раны или даже умирают. Совесть кололась, как свитер из верблюжьей шерсти: это ее вина, что она не стала достаточно сильной, чтобы участвовать в подобных операциях. В настоящем бою она по-прежнему была бы обузой — и лишней головной болью для мракоборцев, сражающихся за Орден...       Рядом раздался оглушительный хлопок, Астра подскочила в кресле.       — Ми, с ума сошла? — пронзительно закричала она — несносная эльфийка напугала ее так, что сердце защемило. — И так покоя нет, а тут ты трансгрессируешь! Опять! Просили же тебя...       — Простите, юная мисс, — ничуть не смущаясь, сказала Ми, затем подобрала свои многочисленные юбки и взобралась на кресло, в котором отдыхала сама Астра, бесцеремонно отпихивая ее в сторону непомерно большими ступнями.       — Что ты... — не удержав равновесие, Астра вывалилась со своего ложа и встретилась носом с ковром. Ми же, напротив, улеглась поудобнее, закинув ноги на подлокотник. — Черт тебя побери, Ми! Совсем страх потеряла?!       — Какой-такой страх, мисс? — эльфийка невинно захлопала глазами. — Это кресло Ми, так всегда было! Мистер Корвус сам подарил Ми это кресло!       Астра побагровела от возмущения: если бы кто-то из волшебников прознал, какие ужасные манеры у этой домашней эльфы, то наверняка хлопнулся бы в обморок.       — Врешь ты все, нет здесь ничего твоего! Вот дождусь, пока ты уснешь, и отнесу тебя в лес к нюхлерам. И тропинки все заговорю, чтобы ты не нашла обратной дороги...       — Огра так же говорила, — фыркнула Ми, лениво приоткрыв один глаз. — Грозилась выгнать Ми в шею. А потом ушла с мистером Корвусом в Теснину и не вернулась. Ми всех пережила и вас, мисс, тоже переживет.       — Что ты сказала?       Астра застыла, все последующие ругательства встали комом в горле. На мгновение она подумала, что ей послышалось что-то не то, или что раздразненное воображение играет с ней злую шутку...       — Ми сказала, что всех переживет.       — Нет, — выдохнула Астра. — Ты сказала что-то про Теснину. Откуда ты знаешь про Теснину?       — Как же Ми не знать, Ми сама отвела туда господина!       У Астры неожиданно закружилась голова, она осела, прожигая глазами ковер. Святой Цернунн! Святые основатели! Святые магглские боги! Неужели все эти годы разгадка была у нее прямо перед носом? Она сражалась с груагах, рискуя жизнью, и прочла более полусотни книг на древних наречиях, но та информация, что была ей нужна, все это время хранилась в голове одной бестолковой эльфийки.       Если, конечно, она не врет. Следовало убедиться.       — Ми, если ты сейчас же мне все не расскажешь, я тебя прямо здесь убью, — Астра схватила ее за плечи и безжалостно встряхнула. — Ты сказала, Огра. Какая еще Огра? Она была в Теснине с моим отцом?       Ми вдруг заверещала, словно ее ножом резанули:       — Ми ничего не знает! Ми все-все забыла! Отпустите!       — Перестань орать, — Астра вдавила ее в кресло, предотвращая пинки и попытки вырваться. Пришлось изрядно поднапрячься, потому что Ми, как не странно, была жутко сильна физически. — Ми, ты должна рассказать мне все, что знаешь. Кто такая Огра? Почему она ходила в Теснину?       Крик перешел в жалобное хныканье. Через мгновение звук схлопнулся, и Астра провалилась вглубь кресла, потеряв равновесие; Ми снова трансгрессировала, в этот раз недалеко, к дверям в прихожую.       — Ми, стой!!!       Эльфийка сбежала с крыльца вниз, Астра бросилась за ней следом. Фонари во дворе не горели, ноги увязали в чавкающей грязи. Они перебежали сад и помчались по дорожке, ведущей к хозяйственным постройкам. Ми выкрикивала что-то на ходу, но что именно, расслышать было никак нельзя, потому что встречный ветер завывал в ушах.       Близ амбара на холме Астра поскользнулась и рухнула, извагаздавшись в мокрой земле. Чертыхнувшись, она поднялась на ноги и рванула на себя дощатую дверь, за которой мгновением ранее исчезла Ми. В амбаре было сухо, пахло талькохлоритом и жженым деревом; обозримое пространство тускло освещалось настенной керосиновой лампой. Ми нигде не было. Астра прошлась туда-сюда, пару раз окликнула, обыскала стены на предмет дыр, но эльфийка словно сквозь землю провалилась. Проклятье!       Астра бессильно выдохнула и сползла вниз по ограждению, разделяющему амбар на две половины. В груди еще саднило от быстрого бега. Кто бы мог подумать, что домашние эльфы с их непропорционально большими ластами могут передвигаться так быстро...       Почувствовав ее приближение, огневолки завозились в своем углу. Астра увидела, как одна из пастей приоткрылась, выпуская наружу протяжный зевок и россыпь золотистых искр. В следующую секунду груда камней, служащая им постелью, раскалилась докрасна, объяв стены теплым свечением.       — Проснулись? — ласково поинтересовалась Астра, ненадолго обо всем позабвы. — Хорошие мои!       Огневолки поднялись, разминая заспанные бока, одновременно завиляли хвостами и потрусили навстречу хозяйке. Астра едва успела набросить на себя огнеупорность, когда они дружно накинулись на нее, старательно вылизывая; кабы не магическая защита — уже пропалили бы своими языками кожу до мяса.       — Зел, Марбас, — она старательно потрепала парней по косматым головам. — Сахарная! — девчонка подскочила тут же, отталкивая братьев и подставляя холеный бок под ее руки; Астра обласкала и ее тоже.       Она обожала своих огнепсов просто до безумия. Конечно, не в меньшей степени любила и воронов, но то были совершенно другие отношения. Птицы вели себя с подчеркнутым достоинством и редко позволяли себя гладить, огневолки же поведением практически не отличались от обычных собак, демонстрируя очаровательную смесь преданности и дурашливости.       Преисполнившись озорства, Астра поймала двумя руками голову Сахарной и сочно поцеловала во влажный раскаленный нос — та даже зажмурилась от удовольствия.       Огневолки были удивительны. Много столетий назад их предки, гигантские волки (иначе фенрисульфы), находились под покровительством одной из ветвей семейства Максвелл. После гибели очередного главы ветви, Нумениуса, род прервался, и звери оказались предоставлены сами себе. В захватываемом магглами мире они быстро начали вырождаться, и чтобы спасти, их скрестили с исландскими огненными гончими. В результате получился высокий, изящно сложенный зверь с густым загривком, внешне напоминающий гривистого волка. Такими были и ее, Астры, теперешные подопечные, которых подбросил Герх...       Вспомнив о Герхе, она не сдержала тяжелого вздоха. После того, как он заявился в Хогвартс, чтобы забрать ее по приказу Общины (а может, и Друидской Песни — тут уж никто не знает), они больше не виделись. Можно было только гадать, где Герхарт сейчас. Присоединился ли он к Поющим? Или, быть может, его линчевали свои же — за то, что не преуспел в похищении?       Учитывая, что ни от него, ни от Фейбл больше не приходит вестей, оба варианта были одинаково вероятны.       Погруженная в свои мысли, Астра не сразу заметила, что настроение огнепсов изменилось. Очнулась лишь тогда, когда Сахарная, характером куда менее сладкая, чем может показаться по ее кличке, издала нарастающее рычание.       — Что такое, девочка?       Огневолчица кривила рот в свирепом оскале, шерсть на ее загривке стояла дыбом. Зел с Марбасом тоже подобрались и прижали уши, напряженно глядя в сторону дверей. Астра обернулась, издали всматриваясь в темноту, но никого не увидела. Рука сама собой опустилась в карман, нащупывая волшебную палочку.       Снаружи поднялся ветер, несколько раз толкнул массивные створки. Огнепсы зашлись дружным лаем и запрыгали на месте, наседая на удерживающую их ограду. Астра попятилась назад, вытащила палочку наружу. Леденящее чувство пробежало по позвоночнику вверх, очерчивая позвонки.       В следующий миг на пороге показались две рослые фигуры, укутанные в небрежные коричневые мантии. Лица пришедших скрывали костяные маски, украшенные ветвистыми оленьими рогами.

* * * *

      Очередь смертоносных зеленоватых сгустков, вырывающийся из вражеских орудий, обрушилась, подобно граду. Отбивались практически синхронно, только вот Сириус шел вперед, напирая на своего противника, а Беллатриса теснила Гарри назад, покуда он не упал, споткнувшись о ступеньку. Сириус хотел метнуться к нему, но был вынужден блокировать очередное заклинание Пожителя; торжествующие улыбаясь, Беллатриса наставила на Гарри палочку.       В следующую секунду Дейдра налетела на нее и сбила с ног, вырываясь из своей дымовой завесы. Беллатриса взвизгнула от неожиданности, покачнулась на каблуках, но кое-как устояла; ее черные глаза воззрилась на противницу со смесью ненависти и презрения.       — Ты-ы-ы, — выдохнула она, почти захлебываясь. — Грязнокровная падаль!       Не церемонясь, Дейдра заехала ей локтем в лицо, сбрасывая с постамента вниз. Несколько раз крутанувшись в воздухе, Беллатриса гулко шлепнулась на камни и застонала. Когда она поднялась на подрагивающих ногах, из носа ее, некрасиво скособочившегося на одну сторону, обильно шла кровь.       — Авада Кедавра!       Дейра снова кинулась вперед, оттаскивая следом за собой Гарри, и на ходу отразила атаку. Пожирательница приближалась к ним, гневливо размахивая палочкой и разбрасываясь темными заклятьями, словно конфетти. Дейдра пересилила их одно за другим, затем швырнула ответное.       — Экспульсо!       Удар пришелся в пол, всколыхнул пространство, отбросил Беллатрису и двух ее приспешников метров на шесть, подняв столб пыли; на месте взрыва выросла глубокая рытвина, окруженная искареженным камнем. Пожиратель, с которым сражался Сириус, на мгновение отвлекся, и его удалось обезвредить Петрификусом, но его место тут же занял следующий. Этим крысам конца нет, раздраженно подумала Дейдра.       Пыль оседала медленно. Где-то в глубине этой завесы Беллатриса кашляла и пыталась встать, держась за каменный выступ. Дейдра намеревалась спрыгнуть вниз, чтобы добить ее, но тут Гарри взволнованно воскликнул, указывая на противоположную стену:       — Смотрите! Там!       В темном проходе стояла высокая фигура, облаченная в кожаные сегментарные доспехи и мех. Лицо было скрыто за костяной маской, верхушка которой расходилась парой ветвистых оленьих рогов, обвешанных костяными бусами. Фигура была неподвижна и молчалива. Через мгновение за ее спиной зажглись два больших, как блюдца, ярко-желтых глаза, перечеркнутых вертикальным зрачком.       Дейдра инстинктивно завела Гарри себе за спину и возвела палочку. Фигура слегка качнула головой, и гибкое тело зверя, обогнув его, вышло на свет.       — Не может быть, — прошептала Дейдра, и глаза ее мрачно сузились.       Никто не предупреждал, что в Волан-Де-Морт отправит в Отдел Тайн друида. Тем более — друида, заклинающего нунду.       То был он, настоящий, невыдуманный. Дейдра узнала зверя сразу — ей случалось видеть его на страницах школьных учебников. Проклятье африканского континента, магический леопард, истреблявший своим дыханием целые деревни. Ввоз нунду на любой из британских островов карался смертью, хотя никому в здравом уме и не пришло бы в голову иметь дело с чем-то подобным... или не приходило до сих пор. Он был столь огромен, что шестилетний ребенок запросто уместился бы в его пасти целиком. Короткая серебристая шерсть поблескивала, словно бархат, а под нею бугрились налитые мускулы.       Когда нунду, раскатисто рыча, напрямился прямиком к Гарри и Дейдре, Пожиратели поняли, что в их полку прибыло — и нахлынули на мракоборцев с новой силой.       — Гарри, — спокойно сказала Дейдра. — Беги.       — Я вас не брошу.       — Беги, я сказала!       Гарри хотел еще раз возразить, погеройствовать по-гриффиндорски, но Дейдра взмахом палочки заставила его замолчать, а затем с помощью телекинетического заклинания переместила прочь, ближе к постаменту, Сириусу и Римусу.       На поле боя вернулась Беллатриса Лестрейндж. Похоже было, что взрыв оглушил ее, но не причинил серьезного урона; подняв с земли свою палочку, она приблизилась неспешным и танцующим шагом. Дейдра переводила настороженный взгляд с нунду, готового броситься вперед в любой момент, на его молчаливого хозяина в рогатой маске, а затем на Беллатрису, пышущую гневом. Трое на одну. Паршивый расклад. Учитывая, что для поимки одного нунду, по слухам, требуется целая армия магов, реальное соотношение сил и вовсе не поддавалось оценке...       — Что, нравится наш зверек? — вкрадчиво проговорила Беллатриса, чуть не лопаясь от гордости — можно было подумать, что нунду она заклинает лично. — У Темного Лорда теперь будет много таких. Ха-ха-ха! Твоя дочурка совсем скоро поймет, что она вовсе не такая особенная...       — Молчала бы, страшилище, — пренебрежительно бросила Дейдра. — Мы уже поняли, что ты не можешь тягаться даже со мной. А я, между прочим, грязнокровка!       Подпорченное лицо Беллатрисы перекосилось от ненависти.       — Грязная, грязная девка, — заорала она. — Дочь своей грязнющей матери! Вы, грязнокровые, потеряли всякий страх! Ну ничего, Темный Лорд укоротит ваши никчемные языки...       — Захлопнись, — голос Дейдры был трескуче-льдист, безжалостен. — Еще хоть слово про мою мать, и я подарю себе самую мучительную смерть из возможных.       Глаза Лестрейндж выпучились так, что, казалось, вот-вот вывалятся из орбит, ноздри раздувались, лоб разрезался вздувшейся веной. Она казалась живым воплощением смертного греха. Но вдруг кое-что изменилось — голос Пожирательницы дрогнул и пошел по скошенной:       — Ишь как заговорила! Мало тебе, а? Мало того, что забрала у меня отца?       Дейдра изогнула бровь.       — Сильно тебя, видать, головой садануло.       Беллатриса фыркнула:       — Он не сказал тебе, не так ли? Твой муженек-зверолюбец. Не сказал, кто был твоим настоящим отцом, хотя и знал... — она приблизилась, посматривая на Дейдру исподлобья. — А я знаю! Знаю. Он не хотел, чтобы ты знала, что твоя мать на самом деле шлюха... и разлучница.       Перед глазами Дейдры запрыгали красные пятна, она замахнулась, чтобы от души всыпать Беллатрисе. Та перехватила ее руку с неожиданной легкостью — и прицельно ударила палочкой в живот. Электрический разряд, пущенный по телу, заставил Дейдру сложиться вдвое, затем бессильно осесть на пол. Беллатриса нависала над ней, но она больше не улыбалась. Она стала почти также серьезна, как другие люди, нормальные.       — Ты больная на всю голову, — выплюнула Дейдра, пытаясь справиться с дрожью, сотрясающей все тело неконтролируемыми раскатами.       Ответом ей был очередной приступ истерического смеха. В фокусе полуоткрытых глаз Дейдры оказались массивные лапы нунду, неспешно прохаживающие вокруг, словно примеряясь. Не поворачивая главы, Беллатриса взмахнула рукой — видимо, приказав друиду утихомирить зверя, потому что тот остановился, как вкопанный.       — Знаешь, — задумчиво протянула она. — Я много раз представляла себе, как буду тебя убивать. Когда мама узнала, что отец трахается с магглой, то, конечно, рассказала нам об этом. Мы всегда знали, кто вы такие и как вас зовут.       Дрожь сама собою отпустила. Дейдра замерла, обратившись в слух. О чем она говорит, эта безумица? Это что же...       — Я не любила играть в куклы, но в детстве у меня были две. Лола и Дейдра. Самые уродливые куклы на свете. Потому что я жгла их так много раз и протыкала ножом так много раз, что на них не осталось живого места... — губы Беллатрисы ненавистнически искривились. — С тобой я сделаю то же самое. Ты будешь умолять о смерти, Дейдра, дочь Лолы. Ты будешь умолять.       Сияющая вспышка разрезала воздух и пролетела мимо Пожирательницы, опалив край ее шевелюры. Последующая череда заклинаний заставила ее отпятиться на приличное расстояние, и Беллатриса зашипела от досады, словно змея. Дейдра ощутила, как пара знакомых теплых рук ложится ей на плечи.       — Ты как? — тихо спрашивает Блэк.       — Сириус, — надрывно отвечает Дейдра, перехватывая его ладонь. От присутствия Сириуса тремор сразу схлынивает, а дышать становится легче. Он осторожно помогает ей подняться, быстро ощупывает, пытаясь понять, не ранена ли она, смотрит вопросительно. Дейдра отрицательно качает головой.       Нунду пришел в движение, пружинисто побежал вперед, обнажая клыки, но несколько ослепительных световых сгустков отвадили его прочь; один пришелся по голове и разбежался по телу всполохом кусачих разрядов. Зарычав, он угрожающе выгнул спину, поочередно поглядел на приближающихся к нему мракоборцев — Люпина и Кингсли. Дейдра запоздало заметила, что все Пожиратели, кроме Беллатрисы, были побеждены, а воздух очистился от шума магических залпов.       Друид, до сих пор стоявший неподвижно, словно статуя, вскинул ладони и что-то забормотал себе под нос. Слетевшие рукава обнажили худощавые мускулистые руки, покрытые коричневым орнаментом. Смутное узнавание шевельнулось в душе Дейдры — кажется, ей уже доводилось видеть подобные татуировки...       Земля вокруг них заходила ходуном, затем встопорщилась и взметнулась вверх, сомкнув каменный купол над головами трех членов Ордена, пришедших им на выручку. Дейдра и Сириус оцепенели.       — Как это прекрасно, — притворно восхитилась Беллатриса, заставляя их интуитивно поднять палочки. — Сириус, мой паршивый двоюродный братец, и ублюдочная Дейдра Далтон, шлюшья дочь. Идеальная пара!       — Замолчи, дрянь, — рыкнул Сириус.       Из купола, заточившего Римуса и Кингсли, доносился приглушенный шум, крики и удары, но каменная поверхность даже не шелохнулась. Дейдра тут же вспомнила рассказы Астры, почерпнутые в лагере друидов: многие друидические заклинания невозможно перебить магическими. Черт побери!       — Ты ведь в курсе, что ее зачал мой ополоумевший папаша? Нет? — Беллатриса глумилась с нескрываемым удовольствием. — Похоже, никому из вас не потрудились сообщить об этом! Ха-ха-ха...       — О чем она говорит? — Дейдра ошалело посмотрела на Сириуса.       — Не знаю, да и мне плевать, — отозвался Сириус сквозь зубы. — Моя двоюродная сестрица всегда была чокнутой. Не удивлюсь, если эта история — чистой воды выдумка...       — Это не выдумка! — рявкнула Беллатриса, и ее игривость вновь рассыпалась, сменившись бесконтрольной яростью. — Лола Далтон соблазнила моего отца и породила на свет эту... нечисть, — последнее слово было выплюнуто, точно масса чего-то омерзительно-склизского. — Она разрушила мою семью!       — Не льсти себе, — спокойно сказал Сириус. — Там нечего было разрушать. Эта семья давным-давно проклята.       Беллатриса вздрогнула, будто ей врезали под дых, и до побеления в пальцах сжала палочку. Из ее груди вырвалось клокотание, переходящее в неистовый крик. Сириус успел оттолкнуть Дейдру в сторону, прежде чем Пожирательница растворилась в облаке черного дыма и метнулась вперед, сшибая его и протаскивая через весь зал к постаменту. Они схлестнулись в бесплотной схватке, затем разъединились, отскакивая в разные стороны, взъерошенные и дикие, словно звери.       — Гарри, нет! — закричала Дейдра.       Она увидела, как мальчишка бросился на подмогу Сириусу, и собиралась уже его перехватить, но дорогу ей, словно живая серебристо-серая стена, преградил нунду. Хищник бросился вперед в упругом прыжке; быстро сориентировавшись, Дейдра нырнула вниз, позволив ему пролететь ровнехонько над своей головой, затем вскочила и развернулась, взмахивая палочкой.       — Каптурия глассес!       Нунду порывисто развернулся, однако его лапы одна за другой начали липнуть к полу. Зверь утробно рычал, с силой отрывал их от земли, но в конце концов остановился, бессильно дергаясь, потому что конечности его сковало толстой коркой льда. Впрочем, было бы глупо надеться, что такое простое заклинание задержит его надолго...       Дейдра неосознанно приковала взор к постаменту, вдоль которого вытанцовывали в поединке Сириус Блэк и Беллатриса Лестрейндж; кислотно-зеленые, красные, золотые вспышки разлетались туда-сюда, то разбиваясь о стены, то исчезая в уходящей наверх пустоте. Казалось, что у боя этого есть своя глубокая предыстория, и тянется она невообразимо давно — с тех пор, как Сириус и Беллатриса были детьми. Казалось, они растворились в своей ненависти друг к другу, позабыв обо всем вокруг.       На глазах Дейдры Сириус проворно увернулся от красного луча, посланного Беллатрисой; он смеялся над ней.       — Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна! — воскликнул Сириус, и его голос рассыпался о стены гулким эхом.       Второй красный луч поразил его прямо в грудь. Улыбка не сошла с его уст, но глаза расширились от изумления. Казалось, Сириусу понадобилась целая вечность, чтобы упасть: его тело выгнулось изящной дугой, прежде чем утонуть в рваном занавесе, закрывающем арку. Дейдра успела увидеть на его изможденном и красивом лице смесь страха и удивления — и в следующий миг он исчез в призрачной глубине.       Занавес колыхнулся, словно поверхность озера, впускающего камень, и сразу же успокоился. Раздался торжествующий клич Беллатрисы Лестрейндж, за ним — неверящий и разбитый, испущенный Гарри. Сзади послышалась какая-то возня, кто-то за кем-то побежал, но Дейдра этого уже не видела.       Внутри все оборвалось, словно кто-то перерезал невидимую нить. Рука, сжимающая палочку, онемела и безвольно опустилась. Тело сразу же все поняло, а вот разум отказывался верить.       Его больше нет, тупо подумала она, и мысль эта показалась какой-то противоестественной, надуманной.       Его больше никогда не будет.       Она ослабила концентрацию секунд на пять, что вместили в себя падение Сириуса и осознание его гибели, но этого хватило, чтобы нунду прыгнул, преодолев разделяющее их расстояние.       Все произошло быстро. Дейдру тряхнуло и впечатало в пол. Она почувствовала, как крупные клыки вонзаются в бок, продавливаясь сквозь толщу плоти, следом услышала колкий треск ребер. Где-то на фоне оглушительно закричали дети. Тупая боль пронзала тело насквозь, заставляя мышцы напрячься до окаменения; она попыталась направить на нунду палочку, защититься, но спазм обездвижил голосовые связки. Она могла лишь хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, пока нунду кромсал ее...       Боль, всюду боль. Пробивающий нос до мозгов запах крови. Отрывистые и остервенелые движения зверя. Холод, пронизывающий до костей.       Затем все кончилось. Исполинские челюсти разжались, Дейдра шлепнулась на землю глухо, словно полая кукла. Воздух больше не поступал в легкие, но дышать и не хотелось. Холод начал укутывать, подобно одеялу, вместе теплом прогоняя и боль; что-то мокрое растекалось вокруг, и в полуобмороке она подумала, что своим Экспульсо повредила трубы, хотя труб под Отделом Тайн, конечно, никогда не было.       Она не поняла, что кто-то взял ее за руку. Затуманенным взором окинула широкоплечную фигуру, горящие из прорезей глаза, раздваивающиеся очертания рогов. Теплое прикосновение пощекотало под основанием локтя и тут же растворилось в морозной дымке; перед глазами еще пару мгновений серел потолок, затем все захлестнула беспроглядная темнота.       Дейдра не успела задуматься о том, что умирает — в ее мире была лишь боль и сладкое небытие, ее прекратившее. Оно не принесло с собой ни протеста, ни сожаления, ни даже страха.