На языке зверей

      Утренний свет заливал каменные плиты балкона, расположенного ниже северной башни Хогвартса. С этого места открывался обширный вид на залив: темные воды искрились в блеклых лучах, мелкие волны разбивались о прибрежные валуны. Просыпающаяся школа бесподобна, но Фреду и Джорджу было не до красоты вокруг. Им предстояло закончить этот вязкий, тугой, до ужаса неловкий и неподъемный разговор.       Они стояли рядом, опираясь на холодные каменные перила. Молчание между ними как повисло, так и застыло, и словно бы не собиралось никуда исчезать. Фред смотрел вдаль, но взгляд его был отстраненным — он все обдумывал, все пытался переварить. Всплывали в памяти обрывки разговоров с Астрой, незнакомый холод в ее голосе, ее неожиданные слова. Тогда они ранили его, ранили глубоко, как никогда и ничто не ранило, и даже сейчас воспроизводились умом в мельчайших подробностях...       Сперва это казалось лишенным всякого смысла, потом Фред начал постепенно верить, мысленно превращая Астру в человека более подлого и высокомерного, чем он о ней думал. Но теперь, с признанием Джорджа, история вырисовывалась под другим углом. И как он не догадался раньше! Она ведь ушла так внезапно. Слишком резко, словно нарочно хотела вырваться, прежде чем он сможет ее остановить. Все сказанное теперь казалось лишь дымкой, маской, защитой от чего-то, что ее мучило. Она наверняка была растеряна и запутана. Еще бы. Зажатая между двумя братьями, боящаяся их рассорить, наверняка чувствующая вину...       Быть может, она просто не хотела делать выбор, перед которым ее поставили. Он не мог ее судить: когда его, Фреда, ставили перед выбором, который ему не нравился, он всегда выбирал третий, свой собственный, вариант, либо не выбирал вовсе.       Впервые за долгое время Фред ощутил облегчение и что-то, похожее на надежду. Был смысл по крайней мере поговорить с Астрой, чтобы все прояснить. Вот драконье дерьмо! Он ведь пообещал, что больше не подшутит над ее чувствами, не выведет из себя, во всяком случае, не слишком сильно. Но вот как оно вышло — снова доставил хлопот, пусть и не сам, но при участии Джорджа. От этого ничуть не легче, ведь за все свои проделки они отвечают вместе.       Он, наконец, выпрямился и посмотрел на брата.       — Это все?       — Да.       Фред вскинул руку и, не сдерживая себя, от души врезал Джорджу прямо в челюсть. Тот пошатнулся и опрокинулся назад, неловко приземлившись на локти; перед глазами его запрыгали яркоцветные пятна. В целом, удар он принял с достоинством — стиснул зубы, поморщился, но не проронил ни звука.       Фред тряхнул рукой, прогоняя с нее напряжение.       — Ну, теперь мне гораздо легче.       — Хорош, — похвалил Джордж, потирая челюсть; жаль, что не будет времени заглянуть к мадам Помфри и проверить, нет ли трещин.       Напряжение как будто спало. Фред все еще сердился, это было ясно, однако настроение его заметно прояснилось, а глаза преисполнились привычной живости и блеска.       — Ну и делов ты наворотил, Джорджи! Это может многое осложнить.       — Знал, что так будет, — Джордж поднялся на ноги и встряхнулся, как пес. — Но это ничего не меняет, Фред. Она мне нравится. Нравится настолько, что я не собираюсь отступать.       — Серьезно? Она моя девушка, или я что-то упустил?       — Ну, знаешь, учитывая, как вы разбежались, — Джордж пожал плечами. — Ты, наверное, и правда кое-что упустил.       Фред дернул уголком рта. Они смотрели друг на друга, и вражда в их вглядах постепенно растворялась, уступая место чистому братскому соперничеству.              — Ты правда думаешь, что все так просто? — наконец сказал он, усмехнувшись. — Мы, типа, дуэль проведем и выясним, кто тут главный?       — Думаю, что лучше так, чем еще раз получить в морду, — спокойно ответил Джордж. — Да и она, между прочим, не вещь. Решит сама, с кем ей быть. Ты и сам это знаешь.       Они разошлись в стороны, меряя друг друга взглядами — будто бы решимость одного из них могла расшатать решимость другого. Джордж стиснул палочку в руке, Фред как будто бы небрежно вытащил свою из кармана и взвесил на ладони.       Момент для дуэли был идеальный — за несколько часов до того, как они навсегда покинут Хогвартс, на том самом балконе, где они много раз планировали и проворачивали шалости. Эпическое завершение школьной жизни. Драматический исход любовного треугольника. Все как в дешевой киноленте, не убавить, не отнять.       Фред вдруг вздохнул и убрал палочку.       — Джордж, что мы делаем?       — Как официально! Еще скажи: Джордж Гидеон Уизли... — он наткнулся на взгляд брата, полный усталости и скуки, и оборвал шутку — таким взглядом Фред обычно маркировал раздражение. — Я не знаю, Фредди.       Изменившееся настроение Фреда и этот вопрос, откровенный и довольно-таки уязвимый, застали его врасплох. Обычно брату не свойственно было идти на попятный. Обычно именно он, Джордж, выступал своеобразным амортизатором, когда дела принимали скверный оборот.       — Мы же Уизли, — Фред приблизился. — Мы Фордж, в конце концов! — его кулак по-свойски дубаснул Джорджа по плечу. — Никогда не думал, братишка, что между нами начнется такое. Ты же любишь меня.       — Сбрендил? Ты меня даже ни разу не водил на свидание!       — Так у нас вся жизнь впереди, если сейчас друг друга не прикончим.       Они одновременно прыснули.       — Прости, — сказал Джордж, вновь делаясь мрачным. — Это из-за меня Астра... в общем, из-за меня у вас все так сложилось. Но в какой-то момент я больше уже не мог по-другому. Я просто... — он отвел глаза, не решившись договорить. Они вроде как начинали мириться, но признаваться в любви к Астре было бы чересчур.       — Можешь мне не рассказывать, — усмехнулся Фред. Конечно, он все понял без слов. Аж раздражает.       Порыв ветра, принесший запах соли и ила, заставил их повернуть головы на залив, чтобы, наконец, рассмотреть его сегодняшнюю прелесть. Близнецы Уизли бывали здесь тысячу раз. Как, впрочем, и в других уголках школы. Они знали ее, как свои пять пальцев. За время обучения, всех этих приключений и шалопайств, Хогвартс успел стать их королевством — одним на двоих. Но их время подходило к концу.       — Мне будет этого не хватать, — признался Джордж.       — Мне тоже.       — Как мы поступим с Астрой?       Фред как-то странно улыбнулся:       — Есть у меня мысли...       Их прервало отдаленное постукивание каблуков. По коридору, огибавшему балкон, шагала Амбридж, облаченная в свой неизменный розовый костюм; новоиспеченная директриса направлялась к кабинету, где вскоре должно было начаться очередной воспитательное мероприятие с Прытко Пишущим Пером. Близнецы одновременно обернулись, провожая ее хищными взглядами.       Со дня бегства Астры — потрясного, конечно, но нежеланного самого по себе — они ни на мгновение не забывали, кто приложил к этому руку. Хогвартс, каким они его знали, был осквернен и подмят под себя этой женщиной, она вытравила из него практически все, что они любили.       Пришла пора вернуть ему былое величие.       — Похоже, дуэль откладывается, — невозмутимо сказал Фред. — У нас с тобой, братишка, остались дела.       — Что-то мне подсказывает, что дел у нас теперь немало, — отозвался Джордж.       Одновременно дрогнули палочки, выпуская два невидимых волшебных разряда. Акцио, метлы. Пара мгновений — и над головами близнецов промелькнули характерные силуэты. Описав изящный круг над площадкой, метлы безропотно нырнули им в руки, словно сами предвкушали финальную шалость.

* * * *

      Больше месяца минуло с тех пор, как Астра сбежала из Хогвартса, переполошив всю школу. Шумиха понемногу улегалась, но было понятно, что прежней жизнь уже не станет. Именно так, по словам мамы, начиналась Первая Война — темные силы прежде всего оккупировало правительство, сеяли смуту среди своих.       Министерство было в бешенстве. Фардж объявил награду за ее поимку, авроры плотно осадили окрестности Хогвартса и Косой переулок. Амбридж дала интервью, в котором описала все известные и неизвестные прегрешения "юной, но совершенно бессовестной мисс Максвелл", среди которых, оказывается, числилась кража школьного имущества и содержание запрещенных волшебных созданий. Все это было откровенной ложью, разумеется, потому что Астра, во-первых, никогда ничего не крала, а во-вторых, гигантохейра Вильгельмина не была ее домашней зверюшкой — королева мышей Эйршира жила в лесной пещере.       Они сдружились прошлым летом. После посвящения в друиды Астра чувствовала себя достаточно зрелой, чтобы наконец разрешить конфликт с летучими мышами, тем более что ее тетка, Ортигометра Максвелл, вместе с ними воевала против Темного Лорда. По счастью, Вильгельмина — а величественную королеву звали именно так — запомнила, как некогда Астра, рискуя жизнью, отвадила тролля от одного из ее чад, и благосклонно отнеслась к потенциальному союзу. С той поры Астра наведывалась в пещеру, время от времени принося с собой подношения в виде козьих и бараньих туш, и постепенно ее связь с колонией укреплялась; когда Кронос сообщил мышам, что Астре угрожает опасность, Вильгельмина решила лично явиться за ней, использовав исключительную способность гигантохейр к ультразвуковым перемещениям.       Разумеется, им пришлось залечь на дно. Министерство не знало точного местоположения Гнезда и не могло найти его, покуда поместье окружали защитные чары. Дейдра, однако, распорядилась возвести купол из дополнительных заклинаний, призванных оглушить любого пришельца, не имеющего гостевой метки — они с Сириусом убили на это добрых десять часов. Совы, естественно, в Эйршир больше не прилетали, и это сильно огорчило Астру: она как никогда обрадовалась бы письмам от друзей, Гарри, Рона, Гермоны, а еще...       Вспоминая о Фреде, она со злостью себя одергивала и находила какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься. Даже просила маму поучить ее Защите, чем провоцировала на всяческие подозрения: "Что вы сделали с Астрой Максвелл, юная леди?" — восклицала она. Ну и пусть себе издевается, раздраженно думала Астра.       Все, чего ей хотелось — не думать о Фреде, не вспоминать, как нежны его губы, касающиеся ее, и как чудесно-заразителен его смех. Быть без Фреда так непривычно, словно они провели вместе по крайней мере несколько лет, это чувство пугало Астру... и наводило нестерпимую тоску. Не вспоминать было чертовски сложно, хотя Астра положила на это всю свою изобретательность.       Он по-прежнему приходил к ней во снах, как водится, не спрашивая разрешения: обычно даже не лапал, а просто усаживался рядом и подолгу беседовал, разбрасывался шутками, тыкался носом в плечо. Астра рассказывала ему все, как есть, без утайки, и каждое слово приносило душевное облегчение; как и взаправдашний Фред, Фред из снов был тем, с кем общаться было легко, доверять тайны — и того легче. Временами их разговоры перетекали в интригующий флирт, а затем в безудержные ласки, доводившие Астру до сладких полюций, не отпускавших до самого пробуждения...       Она скучала. Скучала так, что замирало сердце.       И не только по нему, черт возьми!       Слова Джорджа не выходили из головы. С того дурацкого случая в книжном магазине — такая несусветная глупость, но все же! Пять с половиной лет. Все это время он был рядом, незаметно, ненавязчиво, но был, а она этого и не осознавала.       Казалось, его признание нажало на какую-то кнопку и сюжеты из прошлого начали по-новому прокручиваться в голове: вот Джордж с горящими глазами смотрит на Кроноса, по ее велению приземлившегося посреди квиддич-арены; вот Джордж (он, а не Фред!) зазывает в купе Хогвартс-экспресса, потому что других мест не осталось; вот Джордж снимает напряжение шуткой, когда гриффиндорцы едко вспоминают о том, как она врезала его брату. Он вообще многие углы сглаживал и относился к ней по-особенному тепло, хотя тогда она думала, что ей просто кажется.       Некстати вспоминалось, как жгут на коже его поцелуи, как перечно-сладки они на губах, как соблазнительно пахнет его кожа. Наваждение какое-то. Полный бред. Томительная желанность, переходящая в необходимость. Где-то глубоко внутри скреблось осознание: она хочет увидеться с Джорджем. Она хочет с ним поговорить. Не станет, потому что что не предаст Фреда, но очень-очень хочет.       Пожалуй, лишь гордость удерживало ее от того, чтобы им написать. Даже риск быть раскрытой не удержал бы. Временами ее охватывала противоречивая обида: неужели близнецы ни единой весточки не пришлют теперь, когда Максвеллы на мушке у Министерства? Да, она бросила Фреда и отвадила Джорджа, но еще недавно они были так близки...       Нелепые мысли, чисто девчоночьи. Такая иррациональность, наверное, царила в хорошенькой полупустой головке Лаванды Браун. Астра убивала в себе это тлетворное начало, как умела — изнурительными тренировками, чтением книг, закатными полетами в птичьих телах. Вне зависимости от обстоятельств, Эйршир позволял ей укутаться в умиротворение и освободить разум. Он был ее местом силы, незыблемым и надежным, оазисом чистомыслия в сошедшем с ума мире.       Шли дни, зябкая зимневесеннесть сменилась цветущей весной, за нею пришло теплое и благодатное лето. Огневолки бегали по окрестностям Воронова Холмогорья, целиком объятые дымкой противоогненного заклинания — теперь, когда трава в долине иссушилась солцем, риск возникновения пожаров был особенно высок.       Интересный факт, который Астра почерпнула восемнадцатого июня: Сириус Блэк прекрасно готовит ирландское рагу. Ближе к вечеру он вызвался поколдовать на кухне и два часа протанцевал вокруг плиты в льняном переднике Дейдры. Когда, торжествуя, он выставил на стол тарелки с ароматной дымящейся похлебкой, кусочками картофеля, моркови и протомленного мяса, они принялись уплетать это добро за обе щеки.       — Боже мой, — Астра просто не могла не закатывать глаза. — Что вы еще от нас скрываете, мистер Бродяга?       — Это рагу по рецепту Юфимии Поттер, — скромно отозвался он. — Я частенько помогал миссис Поттер на кухне...       — Ты, оказывается, такой домашний, — невозмутимо произнесла Дейдра, и Астра захихикала в кулачок. Сириус тяжело вздохнул, но видно было, что шутка ему как минимум по душе; возможно, ему бы даже больше понравилось, если бы "домашним" его называли всерьез. Само простодушие, подумала Астра. Судя по тому, что она подсмотрела в Омуте Памяти и подметила по маминым рассказам, Сириус не имел ровным счетом никакого сходства с ее покойным отцом: там, где Корвус Максвелл был жестким, Сириус Блэк был мягок, и наоборот. Интересно, что именно в нем нашла Дейдра?       Признаться, они обе успели попривыкнуть к его присутствию. Странным образом в Гнезде становилось еще лучше, когда к ним наведывался Сириус Блэк. Он словно разбавлял серьезность, с которой они подходили ко всему на свете, и отодвигал всякие глобальные мысли на второй план, хотя сам был одним из симптомов приближающейся войны. Он просто умел жить, если так можно выразиться, относился к жизни играючи и знакомил с этим искусством всех вокруг.       Рагу было скоро сметено с тарелок, но они еще долго просидели в столовой, беседуя, шутя и обсуждая новости, по крупицам выуживаемые из внешнего мира. В какие-то моменты Сириус заметно мрачнел: его тревожила связь между Гарри и Волан-Де-Мортом, вернее даже, отношение Гарри к этой самой связи.       Когда Астра, не сдержавшись, рассказала, что чувствует похожую связь с Пиритсом, мама резко перестала улыбаться и воззрилась так, словно увидела перед собой клятвопреступницу.       Вот черт.       — Связь? С Пиритсом?       — Мам, не начинай, — попросила Астра, отводя взгляд. Надо же было так сглупить, не предугадать мамину реакцию! Похоже, она слишком расслабилась...       — Ты собиралась мне об этом рассказать?       — Ты меня не спрашивала.       То была в каком-то смысле правда: они с Дейдрой общались много, но до близких разговоров разговоров добирались редко. Астре было трудно откровенничать с людьми, а матери — сохранять хладнокровие, а ведь в жизни их происходило много чего, что этому не слишком-то способствовало. Как результат — интимных подробностей друг о друге они практически не знали. Мать не знала даже про Фреда, не говоря уже о Пиритсе и его извращенных притязаниях, которые он выказывал еще тогда, когда ей было тринадцать...       Астра быстро пожалела о том, что проболталась, потому что Дейдра с грохотом отодвинулась на стуле, встала и вышла из столовой в сад, на ходу доставая сигареты. Сириус сопроводил ее уход усталым вздохом, словно ожидал такого исхода. Затем слегка улыбнулся и посмотрел на Астру, собрав вокруг глаз россыпи дружелюбных морщинок.       — Не принимай близко к сердцу.       — Это вы мне?       — А кому еще? Ты же дочь Железной Ведьмы, — он произнес это прозвище таким тоном, словно оно было какой-то неизлечимой болезнью, но тут же поправился: — Не пойми неправильно, твоя мать потрясающая женщина, но характер... Уж я-то знаю, о чем говорю! Моя матушка выжгла мое имя на семейном гобелене сигаретой из-за того, что я попал на Гриффиндор. Нет, твоя, конечно, не столь чудовищна, она хороший человек. Но в гневе будет пострашнее Вальбурги.       И не поспоришь, уныло подумала Астра.       — Думаете, я полное разочарование для нее?       Лицо Сириуса вытянулось.       — Что? Нет. Почему ты так решила?       — Потому что это очевидно, — она взяла со стола солфетку и принялась усердно сминать ее со всех сторон. — Мы с ней... совсем не похожи. Все, что она умеет, у меня никогда не получалось. А еще я постоянно попадаю в неприятности.       — Ничего глупее я еще не слышал, — заявил Сириус.       — Не врите! — с жаром воскликнула Астра. — Из меня хреновая колдунья. Про остальное даже говорить не стоит...       — Ты действительно думаешь, что у твоей матери всегда это получалось?       — Может, и нет, но...       — Ты действительно думаешь, что она никогда не попадала в неприятности?       — Может, и нет, но...       — Тогда я не знаю, почему ты решила, что вы непохожи.

***

      Сириус прекрасно знал, каково это — чувствовать себя чужим.       До знакомства и сближения с Поттерами это чувство не оставляло его ни на минуту. Дом Блэков казался ему холодной клеткой, наполняющие его родственники — незнакомцами, к которым его подбросила чистая случайность. Потерянность во взгляде Астры Максвелл напоминала ему о самом себе.       Салфетка под ее пальцами понемногу принимала форму, подобную лебедю. Сбитое тельце, длинная изогнутая шея. Астра водрузила фигурку на стол, но та пораженчески завалилась набок. Девочка отвела глаза, безрадостно поджала губы — и Сириус понял, что она подбирается к чему-то, что беспокоит ее очень давно.       — Никто никогда не смел над ней издеваться и обижать ее, — глухо сказала Астра, и сердце у Сириуса екнуло со смесью стыда и сочувствия. — Она полна достоинства, моя мать. Она никому ничего не спускает с рук, ну а я... — она натянуто усмехнулась, блеснув влажными от напряжения глазами. — Я каждый раз смотрела, как о меня вытирают ноги, но ничего не могла сделать. В Хогвартсе со мной поступали, как хотели. Пиритс поступал со мной, как хотел. Мне кажется... — она запнулась, нахмурилась, словно разочаровалась в cвоем приступе откровенности, но потом, видимо, на все плюнула и злобно выпалила: — ...что я сломанная. Что мне уже никогда не стать нормальной. Никогда.       Сириус видел, что она избегает встречаться с ним глазами, но взгляда не отводил. Мерлин! Ему еще не приходилось разговаривать с детьми о таких вещах...       Астра, к тому же, была необычным ребенком. Он не на секунду не забывал, чьей дочерью она является, и раздумывал об этом особенно прицельно, когда, бывало, она посматривала на него из-под бровей — как много лет назад смотрел Корвус. Впрочем, теперь взгляда того не было и в помине. Все внутри Сириуса сжималось, когда он смотрел на нее, такую растерянную, одинокую, искалеченную суровостью жизни ничуть не меньше, чем Гарри.       Незаметно для себя он полюбил этого ребенка, не безусловно, как любил Гарри, сына Джеймса, а надстроенной и понимающей любовью. Ему очень хотелось ей помочь, хотя до сих пор он не смел. Хотелось рассказать Астре, как сильно она ошибается, и что никто иной, как он, Сириус Блэк, причастен к травле, которую пережила ее мать. Однако эта тайна принадлежала не ему одному. Если Дейдра выбрала не вспоминать, он не вправе влиять на ее решение…       Сириус протянул руку и положил Астре на макушку, слегка провел вверх-вниз по волосам, гладким и серым, словно выглаженная волчья шкура. Она вздрогнула, но избегать его прикосновения не стала, только отвернулась, пряча лицо.       — С тобой все хорошо, Астра, — просто и ласково сказал он. — Все с тобой хорошо. Никакая ты не сломанная. Ты очень хорошая, Астра!       — Перестаньте, — слабо попросила она.       — Ты не сломанная. Ты хорошая. Нечего в тебе исправлять.       — Да хватит! Хватит... — восклинула Астра. На последнем слове ее голос болезненно прервался. Сириус мягко положил руки ей на плечи и, не встретив сопротивления, прижал к себе; в том месте, где рубашки коснулось ее лицо, она незамедлительно намокла. Сириус осторожно погладил ее по спине.       — Ты пережила очень, очень много плохого, но ты не сломалась. Такие вещи не происходят с плохими или недостойными людьми, понимаешь? Такое может коснуться даже самых лучших. Ты ни в чем не виновата, Астра, никогда не была.       Легкое дуновение ветра, пришедшее со стороны дверей в сад, заставило его поднять глаза. Увидев Дейдру, оцепеневшую на пороге, он слегка улыбнулся и еще раз погладил Астру, показывая, что она его не боится.       На какое-то время все трое застыли в этой тяжелой, интимной, проникновенной тишине, будто бы оставили реальность за порогом. Сириус слышал неровное биение сердца девочки и неотрывно смотрел на ее мать; непроницаемая маска Железной Ведьмы треснула и посыпалась, как иссохший гипс, обнажив тысячи осознаний и чувств, которые она в этот момент испытывала. Сириус от души надеялся, что она наконец-то все поняла — поняла, в какую глубокую яму заводила и себя, и дочь, когда строила из себя нечувствительного бойца, когда избегала показывать слабость. Потому что Астре нужен был совсем не телохранитель, не наставник. Ей нужна была только мать.       Астра заворочалась на его плече и вскоре отодвинулась обратно на стуле, утирая слезы салфеточным лебедем; Дейдра наслышно шагнула обратно в сад, уперевшись о дверь спиной с другой стороны, и сделала вид, что докуривает. Сириус ободряюще улыбнулся, мягко похлопал Астру по плечу.       — У нас все будет хорошо, не так ли?       — Вряд ли, — Астра шмыгнула носом. — Это же все-таки мы...       Сириус снова вздохнул:       — И то верно! Вы обе несносные, неуправляемые, до чертиков упрямые девчонки и я прямо ума не приложу, что с вами делать...       — Ну не знаю, что вы там делаете с моей матерью, но это работает.       Сириус резко перестал улыбаться, зато Астра заулыбалась ему во все тридцать два, жутко довольная тем, что сумела его смутить. В этот момент в столовую вернулась Дейдра. Лицо у нее было еще жестче, чем прежде, но из Астры как будто разом вышел весь протест. Плевать, что там у мамы в голове, не нужно им больше ссориться!       — Мам, послушай, насчет Пиритса...       — Забудь, — оборвала она. — Сириус, нас вызывают. Похоже, случилось то, чего боялся Дамблдор...       Сириус вскочил, с грохотом опрокинув стул. Глаза его опасно потемнели, губы сжались в тонкую полоску. Надо думать, "то, чего боялся Дамблдор" касалось его крестника. Астра перевела вопрошающий взгляд на мать.       — О чем ты говоришь? Куда вас вызывают?       — В Отдел Тайн, — рубанула Дейдра. — Мы отправляемся как можно скорее!       Они ринулись к камину в гостиной, Астра поспешила следом. Дейдра развернулась и решительно остановила ее, уперев руки в плечи.       — Ты остаешься здесь.       — Ни за что! Я пойду с вами! Если с Гарри случилась беда...       — Мы справимся сами, — заверила Дейдра. — Это слишком опасно, Астра. Мы не можем рисковать еще и тобой.       — Но ведь...       — Останься, дитя, — Сириус просил, не приказывал, и в голосе его звенело напряжение. — Нам с твоей мамой было бы спокойнее, знай мы, что ты в безопасности. Мы должны помочь Гарри.       Поддавшись неожиданному порыву, Астра шагнула вперед и крепко обняла его. Нехорошее чувство захлестывало с головой. Судя по тому, что Волан-Де-Морт сотворил с мистером Уизли, он не остановится не перед чем. Его силы стремительно крепли, а его коварство...       Астра хотела быть там жгуче, нестерпимо, хотела помочь своим близким, но понимала: у них будет больше шансов, если они не будут отвлекаться на то, чтобы защитить еще и ее. Если выбор встанет между ней и ребенком Поттеров, Дейдра выберет без раздумий, а ее защита сейчас нужна Гарри всецело.       Пока она обнимала Сириуса, мама неслышно подошла сзади и обхватила ее за плечи. На минуту они застыли, вбирая в себя эту давкую тишину, как бы прощаясь.       — Будьте в порядке, пожалуйста, — пробубнила Астра Блэку в воротник пиджака. — Я жить не смогу без вашего рагу, мистер Бродяга...