На языке зверей

      Мир проносился вокруг зеленым, черным, мокро-серым калейдоскопом, ветер свистел в ушах, разметая волосы. Чувство свободного, ничем не ограниченного полета смешивалось со жгучей ненавистью и азартом преследования. Дейдра смотрела только вперед — на дрожащий клуб черного дыма, такой же, каким сейчас была и она сама. Он вот-вот должен был выбиться из сил.       Вторя ее мыслям, дым вильнул в сторону и начал сгущаться, постепенно обретая человеческие черты. Дейдра приготовилась садиться, чувствуя, как сознание дрожит от возбуждения, точно зверь, загнавший добычу. Дым схлопнулся, крутанулся, обернувшись человеческой фигурой, и опустился на мост, раскинутый над водохранилищем в пригороде Тарнтон-Лейк. Дейдра, кувыркнувшись, стремглав сиганула следом, выдохнула и стукнула каблуками по мостовой, не выпуская из поля зрения его. Пожиратель повернулся и раскинул руки, как если бы приветствовал старую знакомую; на тонких губах заиграла подхалимская улыбка.       — Дейдра Максвелл! А я думал, ты в Ирландии...       Он подался вперед, будто намереваясь пожать ей руку, но незаметно коснулся спрятанной в кармане брюк волшебной палочки. Дейдра среагировала молниеносно:       — Экспеллиармус!       Волна энергии настигла его, но палочкой не ограничилась, вместе с нею выбив и плечо. Эван Розье оголтело закричал, упал на колени, хватаясь за безвольно свисшую руку, и воззарился на Дейдру с такой ненавистью, что точно убил бы взглядом, кабы мог.       Она не дала ему времени на то, чтобы опомниться, подбежала и мощным ударом ноги опрокинула на землю.       — Где он?       — Кто — он? — выплюнул Розье, тяжело дыша. Он был весь потный, грязный и смердел, как свинья. Именно такими Дейдра и представляла себе Пожирателей в опале. Это же, блядь, замечательно!       Она схватила его за волосы, резко опустила головой на металлические поручни, проходящие по границе моста, с наслаждением ощущая, как сминается лицо, как тварь кричит и выругивается в истерическом бессилии. Потом запрокинула голову назад, чтобы оценить результат своей работы. Было, на что посмотреть: нос Розье, и до того не особенно привлекательный, скособочился на одну сторону, окропив нижнюю часть лица кровью из ноздрей. Хмыкнув, Дейдра отбросила Розье на землю, и кровь потекла на асфальт, смешиваясь с дождевой водой.       — Где он?       — Я не знаю, — пробубнил Розье размятыми губами.       Дейдра размахнулась и пнула его в живот носком сапога. Розье отбросило метра на три, он пронзительно заскулил, как пес, и согнулся, утыкаясь носом в расхлябанную грязь.       — Где он? — повторила Дейдра.       — Я не знаю! Клянусь тебе! Я не знаю!       Угадывая приближение, он попытался отползти, но она тут же настигла, схватила за шиворот и оттащила к краю моста. Пожиратель извивался, цеплялся за ее руку, пытаясь высвободиться; Дейдра спустилась вниз, на мостовую, и швырнула его на ступеньки, уходящие в воду.       — Ты скажешь мне, где он, или умрешь, — невозмутимо сказала она, поднимая палочку. Лицо Розье перекосилось от ужаса. Неудивительно, он ведь всегда был трусом. Все они были трусами, ищущими в Волан-Де-Морте покровителя, а когда его развоплотило, тут же побежали плакаться Министерству. Еще они почему-то не привыкли к тому, чтобы их били руками, а не магией, и Дейдра находила это чрезвычайно удобным для себя.       — Но я свободный человек! — в отчаянии закричал Розье. — Ты не имеешь права! Я рассказал им все, что знаю, я отсидел свой срок...       — Сроки устанавливали те, с кем ты пошел на сделку, — невозмутимо сказала Дейдра. Она облокотилась о стену моста, достала из внутреннего кармана пачку сигарет и чиркнула зажигалкой, подставляя кончик под пляшущий огонек. — У нас с тобой, мой дорогой, никаких сделок не было.       — Так ты... — глаза Розье забегали из стороны в сторону, верно, прикидывая пути отхода. — Ты меня убьешь? Прямо здесь?       — А кто меня остановит? — она выпустила кольцо густого сизого дыма, усмехнулась, стараясь казаться хладнокровной.       Вся выдержка была пущена на то, чтобы не показать, как сильно она нервничает. Зажатая между пальцами сигарета предательски подрагивала, хотя Розье, по счастью, был слишком озабочен спасением собственной шкуры, чтобы обращать внимание на такие мелочи.       — Это убийство, — злобно выплюнул он. — Когда об этом узнают, тебя посадят в Азкабан, а твоя ненаглядная дочурка отправится в приют...       Во имя Мерлина, как же хочется пальнуть в него убивающим заклятием!       Дейдра, однако, держится стойко. Дейдра неспешно подходит, будто прогуливаясь, и опускается на корточки, глядя сверху вниз — с достоинством и безусловным превосходством.       — С чего ты взял, что об этом кто-то узнает?       Розье затрясся, злоба спала с него, как шелуха. Его жалкий вид почти убедил ее в том, что он действительно ничего не знает о местонахождении Луто... почти. Она должна была удостовериться.       — Вы были так близки, — сказала Дейдра, с удовольствием выпыхивая дым, наслаждаясь его терпкостью и горькостью, перекатывающейся на языке. Курение притупило ее азарт, вернув обыкновенное спокойствие — ей не хотелось принимать решения сгоряча.       — Ему нужны были помощники, — жалобно сказал Розье. — Я занимался его грязным бельем, ничем больше! Отмывал дом от крови, отправлял письма, следил, чтобы незваные гости не беспокоили...       — Это все я уже слышала. Интересно, как так вышло, что гордый пожиратель смерти вдруг превратился в домохозяйку Пиритса?       — Я не хотел! Темный Лорд приказал. Он обожал Луто. У них была особая связь... Только вот ему не нравилось, что Луто такой, ну... — Розье поежился. — Он совершенно дикий, себе на уме! Ни с кем из наших особо не общался. Господин подозревал, что он не все ему рассказывает, ну и велел мне...       — Шпионить, — заключила Дейдра. — Как любопытно! Никогда бы не подумала, что Пожиратели шпионят друг за другом. Вы настолько скользкие, что даже себе доверять не можете. Скользкие, двуличные, пресмыкающиеся твари, лизоблюды, лжецы и садисты.       — У тебя с нами больше общего, чем ты думаешь, — хмыкнул Розье.       Он все еще старался казаться самоуверенным и нахальным, но Дейдра и прежде не засчитывала эти потуги, а уж теперь, когда на его лице красовались синяки, оставленные ее руками, подавно. Она вцепилась пальцами ему в шею, сдавив горло у основания. Розье вымученно захрипел.       — Есть идеи, где он может сейчас быть?       — Н-нет...       — Подумай хорошенько.       Ее палочка колко уткнулась ему в шею, чуть ниже пульсирующей яремной вены. Розье боялся ее не просто так: ему было лучше прочих известно, насколько глубоко Первая Война отравила ее, Дейдру. В кругах пожирателей это было чем-то вроде свойской шутки, однако она находила это преимуществом, которого многие в Ордене были лишены — способностью сражаться с врагом его же оружием.       — Он убьет меня, — выдохнул Розье, и глаза его влажно блеснули отчаянием.       — Зачем ждать? — полюбопытствовала Дейдра, многозначительно проводя палочкой по шее вверх, к щетинистому подбородку. С силой надавила на застарелый жженный шрам. Несравненное удовольствие — убить Пожирателя собственными руками.       — Дом! — крикнул Розье, побелев, как полотно — видимо, разглядел в ее глазах решимость. — В-в-вспомнил, да! Дом на Зоддикс-стрит! Он принадлежал его родственнице и перешел ему по наследству... Там были все его личные вещи. Если Пиритсу что-то и дорого, то все там. Это все, что я знаю.       — Верю, — лукаво сказала она — и оттолкнула. Вскрикнув, Розье с головой погрузился в воду и принялся барахтаться, обсыпая Дейдру Максвелл проклятиями.       Дейдра стукнула каблуком, взмыла в воздух столбом дыма и стремглав помчала на северо-запад. Земля, постепенно укрывающаяся в сумерки, осталась далеко внизу. Она знала, что Розье не хватит духу ее преследовать. Вне тела мысли бегали хаотично, прыгали туда-сюда, как блохи на собаке, но в конце-концов выстраивались в одну целостную мысль: пора нанести Пиритсу визит.

* * * * *

      Незаметно подступило Рождество. Астра боялась, что мать, чего доброго, велит оставаться в Хогвартсе, мол, так будет безопаснее. Однако за три дня до начала каникул от нее пришло письмо.

      «В Хогвартс-экспрессе ты не поедешь. Собери вещи и приходи в Астрономическую башню завтра в половину восьмого вечера. Никому не говори, что уезжаешь!»

      На смотровой площадке башни ее поджидали мракоборцы с метлами в руках. Один был среднего роста, широкий, с серыми волосами и безобразными шрамами, покрывающими лицо; его правый глаз был механическим, явно волшебным, а нога подозрительно отстукивала — Астра быстро догадалась, что это протез. Ее обуяло дикое любопытство, однако одного острого взгляда мракоборца хватило, чтобы засунуть вопросы куда подальше.       Его сопровождавшая тоже, судя по всему, была сотрудницей Министерства — куда более молодая, стройная, с ярко-лиловыми волосами и смеющимися глазами того же цвета. Впрочем, и волосы, и глаза вскоре начали менять оттенок — и делали это каждые десять минут.       — Кого я вижу! — вскричала женщина, едва Астра ступила на площадку. — Астра Максвелл! Уже заклинала кого-нибудь сегодня?       — Тихо, Нимфадора, — грозно оборвал ее спутник. — Оставь приветствия на потом. Миссис Максвелл дала вполне четкие инструкции — никаких задержек.       Глаза женщины потемнели в тот же миг, волосы пошли крупными зелеными кудрями, брови воинственно вздернулись, и она сказала, чеканя слова:       — Не. Называй. Меня. Нимфадорой!       В Эйршир добирались верхом на метлах — способом, который Астра от души ненавидела, особенно тогда, когда речь шла о больших расстояниях. Подумать только, а ведь некоторые волшебники находят это практичным: тесниться на узком древке, не зная, куда приткнуть зад, болтать ногами в воздухе, мерзнуть на ветру. Как ни старалась Астра закутаться, ветер все равно задувал ей под капюшон, и когда на горизонте, наконец, показалось Гнездо, Астра выдохнула с облегчением.       Милый дом, как всегда, звал к себе теплыми рассеянными огоньками. Одно было странно: мама не вышла встречать на порог, как обычно. И едва войдя, Астра поняла, почему.       Маму можно было рассмотреть из прихожей. Через резные двери гостиной виднелся край бархатного кресла, а миссис Максвелл полулежала на нем, вытянув ноги; над ней склонялся человек, разодетый в черное, в котором спустя мгновение распознался Северус Снегг.       — Мама!       Она пробежала в гостиную и замерла, в ужасе рассматривая ожог, покрывающий мамину правую руку от плеча до кисти; пальцы были выжжены почти до костей. Слова застряли у Астры в горле. Дейдра, до сих пор смирно лежавшая, вдруг открыла глаза — и заорала, не помня себя от гнева:       — Кто впустил ее сюда?!       Вбежала растрепанная Нимфадора, следом, переваливаясь, зашел мракоборец с механическим глазом. Мама неловко попыталась спрятать руку под пледом, но дернулась и зашипела от боли. Прежде чем Астра успела что-либо вымолвить, Северус Снегг вытолкал ее из гостиной вон.       — Вашей матери нужен отдых, — холодно сказал он, берясь за ручки дверей. — Зайдите позже.       Двери с шумом захлопнулись перед ее носом. Астра какое-то время стояла, тупо глядя на потертые панели и не понимая, куда себя деть. Нимфадора осторожно коснулась ее плеча, но была одернута скрипучим замечанием Грюма:       — Нам уже пора, Тонкс.       — Но Аластор...       — Поверь, ты тут ничего не сделаешь, — сказал он, чуть понизив голос, хотя Астра все равно расслышала. — Это внутрисемейные дела.       Грюм вышел, прокладывая себе дорогу палкой, следом и Тонкс, улыбающаяся виноватой улыбкой. Астра не сердилась на нее, не чувствовала себя брошенной... а если и чувствовала, то причина была в другом. Челюсти сомкнулись, до боли сжав зубы. Столько лет прошло, а мама не стала больше ей доверять — напротив, окружала все новыми секретами. И, как выяснилось, весьма опасными.       — Мисс Максвелл? Мисс?       Кто-то подергал ее за край мантии. Астра опустила глаза и увидела домашнюю эльфийку, совсем маленькую, коротконогую, с большими влажными глазами. Астре уже доводилось встречать домашних эльфов — один такой сопровождал Люциуса Малфоя, когда тот захаживал в Хогвартс в статусе председателя попечительского совета.       Однако эта эльфийка выглядела куда более уверенной и, к тому же, носила мешковатое платье ярко-розового цвета. В ушах ее золотились две крупные серьги, как у цыганки, волосы были собраны в жидкую кичку на затылке.       — Мисс Максвелл желает чаю? — спросила эльфийка. — Точно желает!       — Не желаю, — еле слышно сказала Астра.       Эльфийка с улыбкой вцепилась в ее руку, а уже в следующую секунду они оказались на кухне. Астра захлопала глазами, приходя в себя после неожиданной трансгрессии; эльфийка бросилась к плите, суетливо разливая чай из пузатого фарфорового чайника.       — Ты умеешь трансгрессировать?!       — Чего только Ми не умеет! — эльфийка резко развернулась, расплескав всюду чай, и грохнула поднос на стол. Улыбка ее натянулась над рядом крупных белых зубов. — Садитесь, садитесь!       Астру резко отбросило на стул.       — Печенья? Фиников? Ирисок?       — Нет, спа...       Рот Астры мгновенно забился сладостями, не оставляя возможности даже вдохнуть. Странная Ми хлопнула в ладоши, и по кухне проплыла изящная скрипка, вырезанная из красного дерева; смычок резво бегал по струнам вверх-вниз, наигрывая веселый мотив.       — Выше нос, мисс Максвелл, давайте же веселиться!       Скрипка заиграла еще яростнее, Ми принялась плясать. Астра сплюнула содержимое рта себе в тарелку и крикнула, что было сил:       — Перестань!       — Что перестать? — невинно поинтересовалась Ми.       Астра покраснела от злости.       — То, что ты делаешь!       — А что я делаю? — Ми посмотрела на нее своими огромными глазами, растянула рот в ухмылке. — Перестать не петь? — и заголосила, как кошка в охоте:

Десять бутылок стояло на стене, Десять бутылок стояло на стене, Одна из них упала, Осталось только девять!

      У Астры закружилась голова. Она перестала что-либо понимать, когда Ми, увлекшись до невозможности, вспрыгнула на стол и начала отплясывать уже на нем. Скрипка кружила вокруг нее, как солнце, должно быть, вращается вокруг земли. В воздух поднимались чашки, чайные ложки и пирожные, водящие безумные хороводы — Астра насилу успевала уворачиваться, когда какой-нибудь предмет пролетал в опасной близости от ее головы. В конце концов в воздухе кухни просто не осталось свободного места, а скрипка верещала так, будто ее резали наживую.       — Довольно, Ми!       Вся эта вакханалия на мгновение замерла — и тут же рухнула на пол. Фарфоровый сервиз перебился в черепки, чай залил ковер, сладости раскрошились, скрипка жалобно взвизгнула и умолкла. Весело подмигнув, Ми упорхнула из кухни, а Дейдра, закутанная в шаль на овечьем пуху, вошла, переступая через разбросанную утварь. Лицо у нее было изнуренное, зеленовато-бледное, под глазами пролегали синяки.       Поддернув шаль, села напротив Астры и посмотрела исподлобья.       — Извини, что накричала. Я уснула и не заметила, что вы прибыли. Снегг должен был управиться быстрее, но раны, они...       — Ничего, — рассеянно сказала Астра.       Она во все глаза смотрела на шаль, за которой должна была прятаться искалеченная рука. Миссис Максвелл слабо улыбнулась:       — Хочешь еще раз взглянуть?       — Она всегда теперь такой будет?       — Более или менее. Не беспокойся, это не доставит больших неудобств.       Они немного помолчали под мерный стук часов и завывания ветра по ту сторону стекла. За окном серебрилась крупная метель, темнела непроглядная ночь середины зимы, какую Астра переживала уже не раз. Однако нынешняя совсем другая — она пахнет маминой прожженной кожей и отчуждением.       — Как это получилось?       — Моя неосторожность, — Дейдра удрученно покачала головой. — Прежде чем влезть в чей-нибудь дом, всегда проверяй, нет ли в нем ловушек. Есть несколько действенных заклинаний...       — Зачем ты влезала в чужой дом?       — Об этой части я бы хотела умолчать. Пока что.       Астра поджала губы. Промолчать, ну кто бы сомневался! Мама вообще о многом любит молчать. Ее рекорд — семь лет. Именно столько она молчала об отце и своем магическом происхождении.       Перехватив ее мрачный взгляд, Дейдра спешно заговорила:       — Понимаю, что о многом прошу, Астра, но ты должна понять. Есть вещи, о которых я не могу рассказывать. Это мои личные дела. Ноша, которую лишь я несу, понимаешь? Я должна разобраться с этим, потому что таков долг каждого волшебника и человека. Ты ведь тоже бросаешь себе вызов, в одиночку изучая заклинательство и выискивая информацию о друидах в библиотеке. Да, да, — она хитро улыбнулась. — Я догадываюсь. Ты моя дочь, у тебя есть тайны. Почему же у меня не может быть своих?       — Я шалю в школе, — с вызовом сказала Астра. — А ты пропадаешь где-то месяцами и возвращаешься вся израненная, как будто...       — Ты нарушаешь десятки школьных правил, — в тон ответила Дейдра. — Ты считаешь, наверное, что это ерунда, но проступок соразмерен положению. Все начинается с малого, Астра.       Она скрипнула зубами: трудно спорить, когда мама атакует твоим же оружием.       — Прикажешь ни о чем не спрашивать? Делать вид, что все в порядке?       — Приказать не могу, — мягко сказала мама. — Могу лишь попросить. И уверяю тебя, ты сама все узнаешь, когда повзрослеешь. Некоторые вещи проще понять, когда становишься девушкой...       — Ладно, ладно, — заворчала Астра. — Только не нужно рассказывать мне об этом!       Как-то раз, напившись бузинного вина, мама уже попыталась поговорить с ней о взрослении — юношеских страстях, пестиках, тычинках и прочей смущающей ерунде. В отличие от пустоголовых однокурсниц, вроде Лаванды Браун, Астра подобными делами вообще не интересовалась.       В конце концов Астра, скрепя сердце, позволила маме оставить эти тайны при себе. В чем-то она была права: Дейдра не лезла к ней в душу, а потому имела полное право на собственное личное пространство. До сих пор она не давала повода себе не доверять. Наконец, Астра не любила навязчивых людей в той же степени, в какой не любила навязываться сама. Она лишь попросила, кивнув на покрытую ожогами руку:       — Пообещай, что такого больше не случится.       — Обещаю, — торжественно произнесла миссис Максвелл. — Я буду осторожнее.       Это Астру вполне устроило, хотя она еще долго вглядывалась в лицо матери — пыталась понять, не фальшивит ли она, не пытается ли провести, задобрить.       — Что это за эльфийка? Никогда не видела таких... э-э...       — Дерзких? — подсказала мама, как-то странно улыбнувшись. — Семейство твоего отца отличается крайне терпимым отношением к различным волшебным народцам. Как и все друиды, впрочем. Своих домовиков они разбаловали до невозможности. Большинство после смерти твоего отца разбрелись по стране и живут, насколько я знаю, вольно... Ми изъявила желание вернуться. Отныне она будет нам помогать.       — Такого помощника нам прямо-таки не хватало, — иронически заметила Астра, окидывая взглядом разгромленную кухню.       — Порой от нее больше вреда, чем пользы, — согласилась мама. — Нам лучше самим все убрать. И давай-ка побыстрее, пока она не вернулась. А то еще решит помочь...       Рождество в Гнезде прошло спокойно, если не считать очередного выступления Ми — отплясывая ирландскую джигу перед камином, она едва не подожгла дом. Чему, впрочем, ничуть не смутилась. Она также «помогала» Астре распаковывать подарки, многие из которых пыталась тайком сунуть в карман своего платья-мешка. А подарки были достойные: очаровательный вязаный шарф от миссис Уизли, маггловская настольная игра от Холтов, которую Астра облюбовала во время своего последнего визита, там же красиво смастеренная отмычка лично от Лукаса, набор нарядных перьев для письма от Гермионы и много чего еще...       Той зимой ударили холода — такие сильные, что Дейдре Максвелл пришлось трансфигурировать зимний пуховик Астры в тяжелую меховую шубу, в которой она чувствовала себя, как матрешка; куда бы она не пошла, шуба волочилась следом тяжеленным грузом. Астра любила гулять в зимнем лесу, но в этот раз не заходила дальше опушки — шуба не пускала, цепляясь за облезлые ветви и твердея на подоле, когда мех облеплялся снегом.       Если зима выдается холодная, то она, как правило, в то же самое время оборачивается голодом для зверья, которое не ложится в спячку. Зима в воспоминаниях Астры-третьекурсницы была именно такой. Вскоре после Рождества к дому Максвеллов начали слетаться местные вороны — замерзшие, худые и несчастные. Выяснилось, что про существование Гнезда им сболтнул мистер Тафт.       — Я просто упомянул, что живу в роскошном доме, — ничуть не смущаясь, заявил мистер Тафт. — Я не думал, что эти оборванцы заявятся сюда!       — Небось хвалился, выпятив грудь, — бурчала Астра, рассматривая полчище воронов, осевших на крыше гаража, хозяйственных пристроек, на деревьях, скамейках и заледеневших клумбах. Все они дышали тяжелым паром, зябко теснили крылья к телу и то и дело приподнимали лапы. В конце концов она сжалилась над беднягами и отправилась к маме, чтобы обсудить, что с ними делать.       Мама как раз пыталась согнать большого одноглазого ворона, устроившегося на крыльце под дверью, используя метелку для уборки снега.       — Мы должны им помочь, — заявила Астра. — Они страдают.       — Ты в своем уме? — фыркнула мама, воюя с пернатым вторженцем. — Их тут сотни. Предлагаешь кормить до конца зимы? Пускай ищут себе другое пристанище. Например, в городе — уж там за объедками дело не станет.       — Вы знаете, как зовутся эти места, девочка? — вдруг спросил одноглазый гигант у Астры. — Это Вороново Холмогорье! Вороны, которые живут здесь, не могут улететь в города. Наши предки веками жили на этих землях.       — Это что-то вроде магического ограничения? — уточнила Астра.       Он склонил голову.       — Мы можем улетать, госпожа, можем. Но если решаем обосноваться где-нибудь еще, весь вороний род постигают страшные неудачи...       — Не знаю, суеверия это или чары, — подытожила Астра, обращаясь к матери. — Но улететь они отсюда не могут. Мы должны им помочь. Послушай! — быстро заговорила она, видя, что глаза у Дейдры возмущенно засверкали. — Здесь, на территории, есть старая совятня, так? Там им будет вполне уютно, и они не станут толпиться у нас перед домом. Может, научим носить почту... или патрулировать округу.       — Это мы сумеем, — радостно подтвердил ворон.       — Ну какая тебе радость, если они тут помрут, мам? — невинно спросила Астра. — Это безобразие ведь потом убирать придется.       Дейдра какое-то время колебалась, окидывала неудовольственным взглядом птичью толпу. Видно было, что она не в восторге от идеи, хотя и преимущества ее отрицать было сложно.       — Хорошо, — сдалась она, наконец. — Но если будут бедокурить — тотчас отправятся восвояси! Они целиком и полностью на твоей ответственности. Смотри не забудь об этом.       Так заброшенная совятня, возвышающаяся на пригорке с северной стороны, заполнилась задорным вороньим галдежом, а у Астры прибавилось почти две сотни новых знакомых.

* * * * *

      Вылазки в Хогсмид — маленькое деревенское путешествие. Это один из тех древних британских городков, о которых думают, что они старше, чем есть на самом деле. Уютные улочки, тепло, струящееся из окон и греющее в самую свистящую метель, знаменитое сливочное пиво, сладости и ветхие дома... Астра часами бродила по Хогсмиду в гордом одиночестве, не опасаясь, что ей начнут досаждать. Там все занимались своими делами, пользуясь моментом свободы и праздности.       Тем горше ей стало оттого, что она узнала о распоряжении миссис Максвелл.       — Как — передумала? Вы шутите!       — Боюсь, что нет, — профессор Макгонагалл покачала головой. — Ваша мать в последнем письме выразилась вполне ясно. Похоже, ее волнуют ваши отметки по зельеварению.       — Да никого не волнуют отметки по зельеварению! — воскликнула Астра. — Мы все знаем, что профессор Снегг в жизни не поставил бы мне выше среднего балла, будь я хоть самым талантливым зельеваром на свете...       — Астра, следите за своим языком, — возмутилась Макгонагалл, затем добавила уже тише: — Я ваш учитель, а не подружка, с которой можно перемывать косточки преподавателю. Вам лучше поговорить об этом с миссис Максвелл.       Сказано — сделано: в четверг Астра отправила Кроноса с письмом в Эйршир. Через два дня он вернулся с тем же конвертом в лапах и сообщил что мама уже продолжительное время отсутствует.       Вопросов у Астры хватало. Про запрет на Хогсмид, про одного сбежавшего преступника, который действовал на нее примерно так же, как дементоры действовали на Гарри Поттера. Но и внутри Хогвартса никто не пожелал рассказать ей правду: ни Снегг, ни Римус, ни даже Дамблдор.       Первого она нашла раскладывающим ингредиенты для зелий по полкам кладовой, и он прогнал ее почти сразу, пригрозив штрафными очками — как будто их без того было мало получено!       Римус Люпин извинился, но сказать ему было насчет Пиритса решительно нечего. Вероятно, он лгал, однако Астра так и не сумела его в этом уличить.       Дамблдор, на откровенность которого она надеялась больше всего, был очень обтекаем.       — Стечение обстоятельств иногда приводит к страданию невинных людей, — сказал он, когда они пили чай в его кабинете в среду после уроков. — Зло принимает самые разные формы, использует любые возможные способы, чтобы сломать нас; зло знает, как использовать против людей их самые отчаянные желания.       — Профессор, какое все это имеет отношение к тому, что мой боггарт — это Луто Пиритс? — не выдержала Астра. — Я ведь его никогда не видела! Как можно бояться того, о ком ничего не знаешь?       — Порой неизвестность страшнее, — голос директора стал мягким и ободряющим. — Я понимаю, что ты встревожена, Астра, и понимаю твое стремление узнать правду. Но поверь мне: будет лучше, если ты пока не будешь вспоминать про Луто Пиритса. Здесь, в Хогвартсе, вы с Гарри в безопасности. Ты уже готовишься к экзаменам?       Экзамены! Как он может думать, что ее волнуют экзамены!       На самом деле, конечно, волновали. В этом году следовало сдать не меньше семи предметов, и Астра с тоской смотрела на гору учебников, возвышающуюся перед ней на столе; подготовку она оттягивала так долго, как только могла, но в конце концов устроилась в гостиной, обложившись конспектами. Она не пошла на матч по квиддичу, поэтому, разумеется, не знала, что Гарри помог Гриффиндору обойти Когтевран со счетом 200:80; узнала, когда двери гостиной чуть не выбили с ноги от восторга, и тишину не разорвали десятки восторженных воплей.       Астра попыталась ретироваться, но ее сшибло этим живым ковром, отбросило обратно на диван. Кто-то в толпе хлопал ее плечи, дергал за руки — будто это она поймала снитч, а вовсе не Гарри.       — Мы выиграли! Мы выиграли! — кричал Дин Томас, чуть не срывая горло.       — Вы видели, как они барахтались на земле? — Фред смеялся во всю глотку. — А какие у них были лица!       — Малфой, Флинт и еще двое слизеринцев решили разыграть Гарри, притворились дементорами, — пояснил Астре невесть откуда взявшийся Джордж. — А он возьми и пальни в них «Патронусом».       — Это было великолепно, Гарри! — ревел Рон.       Гостиная набилась под завязку, все смеялись, кричали и размахивали руками. Астра ни произнесла не слова, но это и не было нужно, потому что все и так зачем-то с ней разговаривали, в подробностях пересказывая случившееся на матче. Потом Фред и Джордж ушли, но затем вернулись, груженые коробками со сладостями и бутылками сливочного пива.       — Где вы все это взяли? — удивленно спросила Анджела.       Ухо Астры защекотал чей-то шепот:       — Мы расскажем тебе, если попросишь!       Она резко обернулась, но Фред и Джордж уже направлялись к Гарри, чтобы закружить его в диковатой пляске. Астра захлопнула учебник по трансфигурации и затолкала в сумку.       — Астра, — вдруг окликнула Парвати, протягивая конверт из плотной коричневой бумаги. — Я нашла это на стадионе, и тут твое имя. Выронила, что ли?       Во рту у Астры тотчас пересохло от нетерпения. Пользуясь всеобщим весельем, она улизнула в спальни, чтобы вскрыть конверт. На матрас выпала маленькая прямоугольная записка — такая маленькая, что ее вполне можно было и не заметить.

      «Запри сегодня ночью дверь спальни. Бесконечно твой, Л. П..»

      Ночью в башню Гриффиндора ворвался Сириус Блэк. Астра его, разумеется, не встретила — ведь Сириус искал Гарри, она знала это из рассказов Дамблдора, равно как знала, что Пиритс, возможно, ищет ее. Рон имел возможность познакомиться с беглым преступником совсем близко: по его заверениям, он видел преступника рядом со своей кроватью, а в руках у него был нож       Воцарился невообразимый переполох. Учеников вывели из факультетских частей и положили спать в гостиных. Преподаватели обшарили замок сверху донизу, но так и не нашли следов Блэка; судя по их ожесточенным перешептываниям, они и представить не могли, как ему удалось проникнуть в замок незамеченным. Зато тайна проникновения в гостиную вскрылась довольно быстро.       — Какой, — ярилась профессор Макгонагалл, — какой неописуемый глупец написал на клочке пергамента все пароли недели и потом потерял его?       На следующий день Невиллу Долгопупсу пришла самая разрушительная кричалка, которую видывали стены Хогвартса.       Пока все судачили о Сириусе Блэке, мысли Астры были заняты человеком в белых перчатках. Она почти ни с кем не разговаривала, едва притрагивалась к еде, а на занятиях была ужасно невнимательна. Пиритс предупредил ее об опасности — значит, хотел, чтобы она была жива. Это, конечно, ни о чем не говорит: если верить Дамблдору, Волан-Де-Морт тоже собирался сохранить Максвеллам жизнь, прежде чем отправил их на тот свет.       Но раз Пиритс хочет видеть ее живой, у нее есть преимущество. Он даст ей шанс, прежде чем прикончить, и Астра сможет использовать его, чтобы разузнать о тайне, которую Дейдра Максвелл так отчаянно пытается скрыть.       Пиритс на контакт больше не выходил, и Астра понятия не имела, как привлечь его внимание. Миновала зима, и с течением времени записка, надежно спрятанная между страниц тома «Фантастических тварей», начинала казаться чьим-то глупым розыгрышем. Симус Финниган публично заявлял, что разгадал ее секрет, отчего же, например, несносным близнецам Уизли не поиздеваться над ней таким бесхитростным образом?       Астра знала ответ — потому что это было не смешно. Совсем не смешно.       Накануне решающего матча в башне Гриффиндора стоял шум и гам: близнецы, вознамерившиеся выпустить пар перед предстоящим, творили что-то невообразимое. Они орали и буйствовали, как два пикси-переростка, на потеху старшекурсницам — Анджелине, Алисии и Кэти. Астра поглядывала на них, время от времени закатывая глаза и поглубже утыкаясь в учебник по зельеварению.       В какой-то момент она ощутила на своей макушке чьи-то пальцы, вскинула голову и встретилась взглядом с нахальными ярко-карими глазами Джорджа. Улыбка его казалась вполне дружелюбной, но Астра доверять ей не спешила.       — Хочешь к нам присоединиться? — весело спросил он. — Мы поспорили, сколько нарушений за Флинтом будет к середине игры.       Астра захлопнула учебник и направилась было к себе, но была весьма бесцеремонно поймана Фредом. Разгоряченный, он схватил ее за плечо, прижал к себе и завопил самым дурным голосом:       — Даже девочка-сквиб придет на завтрашний матч, а ведь она ненавидит практически все, что нравится нормальным волшебникам...       Астра от этой наглости лишилась дара речи, а потом... потом вдруг преисполнилась такой невероятной злобы, что, не думая, размахнулась и заехала Фреду коленом в живот. Он согнулся и упал, не вымолвив и слова, и всеобщее веселье точно ластиком стерло. Все получилось как-то само собой, очень естественно, как сказала бы Астра. Все глаза обратились на нее — не как на человека, защищавшего свою честь, но как на ту, кого Фред совершенно справедливо считал ненормальной.       Мысленно выругавшись, Астра развернулась, бегом взбежала на лестницу, хлопнула дверью о косяк, упала на кровать в чем была и спрятала лицо в подушке. Ей было стыдно, страшно и злостно. Стыдно — потому что позволила себе потерять контроль, страшно, потому что гриффиндорцы могли ей это припомнить, злостно... злостно потому, что какого черта он решил, что может вот так с ней разговаривать? Неужели она давала ему повод подумать, будто что-то подобное сойдет ему с рук?

* * * *

      — Давай, Гарри! Давай! — кричал Рон, почти срывая голос.       — У этих слизеринцев страха нет, — взвизгнул Симус. — Ты посмотри, Малфой же буквально руками вцепился в Гарри! Это прямое нарушение!       — Фред вроде нормально играет, — заметила Гермиона, улыбнувшись. — Несмотря на вчерашнее...       — Хватит! — зашипела Астра, пряча лицо в шарфе.       Тут команда Гриффиндора забила квоффл и трибуна, взвыв, дружно поднялась со своих мест. С минуту Астра не видела ничего, кроме чужих ног и спин; когда все уселись обратно, она спросила у Гермионы:       — Как долго они еще?       — Ну... — она наморщила лоб. — Наверное, около часа. Если Гарри не поймает снитч. Тогда, конечно, быстрее. А ты зачем вообще пришла? — она метнула подозрительный взгляд. — Астра, тебе не обязательно делать вид, что ты любишь квиддич. Забудь, что Фред сказал.       — Мне просто захотелось посмотреть, — вяло оправдалась Астра. Она всей душой уповала на то, что Гарри все-таки поймает снитч.       Так оно и вышло. Когда маленький золотой мячик оказался зажат у Гарри между пальцев, прочие члены команды поймали его еще в воздухе, тиская и обнимая изо всех сил; они упали на поле плотным клубком метл, рук и ног. Все орали так, что закладывало уши. В глазах Макгонагалл стояли слезы счастья.       В какой-то момент публика засобиралась обратно в замок — кто праздновать победу, кто зализывать раны, и Астра незаметно уронила на пол тот самый конверт, в котором больше месяца назад получила послание от Пиритса. Внутрь была вложена записка с простым вопросом: «Зачем ты здесь?»       Эйфория от победы вскоре сменилась всеобщей нервозностью, потому что близились экзамены. Даже Фред с Джорджем были вынуждены унизиться до зубрежки, а Перси Уизли, которому в этом году предстояло сдавать Ж. А. Б. А., стал совершенно невыносимым: ссылаясь на положение старосты, он подлавливал учеников в коридорах и наказывал за малейшую провинность, проявляя старание, не уступающее Филчу. Параллельно со всем этим Астра писала матери с просьбой вмешаться в разбирательство над гиппогрифом Клювокрылом. «Мама что-нибудь предпримет, — убежденно думала она. — Ведь не у одних Малфоев есть связи!»       Экзаменационная сессия подкралась незаметно. Уход за магическими существами, астрономия, история магии — все это не составило особого труда: Астра влегкую определяла созвездия и писала сочинения об эпохе охоты на ведьм. Но вот с экзамена по трансфигурации, проходившего в понедельник утром, она выходила с откровенно кислым лицом. Ее фарфоровый чайник вместо живой черепахи превратился игрушечную, и она так и не смогла ее оживить, как ни пыталась...       На выходе из кабинета ее поймал Фред.       — Эй, Максвелл! — на его веснушчатом лице сияла улыбка. — Не ты потеряла?       Он протянул знакомый конверт без печати. Сердце Астры учащенно забилось. Она схватила его, пожалуй, даже чересчур поспешно, потому что Фред тут же любопытно прищурился.       — Что там, любовное послание?       — Не твое дело, — грубо отозвалась она. И тут же поблагодарила — искреннее, но с остатками былого недружелюбия: — Спасибо, что принес.       Надо сказать, что близнецы тот удар накануне матча восприняли весьма спокойно. Для них он стал очередным поводом для шуток, не более. Джордж и Ли Джордан долго подтрунивали над Фредом, а тот притворно хватался за живот, ахал, охал и без конца повторял, пародируя Малфоя:       — Боль такая жуткая! Наверное, я на всю жизнь останусь калекой...       — Да что ты говоришь, — отзывался Джордж с восторгом.       — Мой папочка будет в такой ярости, — картинно закатывал глаза Фред. — В наказание он заставит эту Максвелл перемыть все школьные унитазы. У него куча связей, вот увидите, Корнелиус Фардж лично приедет в Хогвартс, чтобы посмотреть, как Астра моет унитазы...       Все покатывались со смеху, а Анджелина Джонсон и Алисия Спиннет еще долго бросались одобрительными взглядами — опасались, видимо, что ее выходка негативно отразится на здоровье их ненаглядного загонщика. Ну и пускай, думала Астра, теперь у нее есть дело поважнее.       Сразу после экзаменов она поспешила в совятню, чтобы прочесть записку вдали от любопытных глаз. Почерк, как и в прошлый раз, щеголял аристократическим изяществом — глядя на него, Астра представляла себе изогнутую улыбку на кукольном лице Луто Пиритса.

«Ты ответила мне! Я рад. Я не только расскажу о том, зачем я здесь — я расскажу все, что другие скрывают от тебя. В последний день экзаменов приходи в Запретный Лес. К северу от Гремучей Ивы есть круглое каменистое озеро. Будь там, когда все уснут. Бесконечно твой, Л. П.»