Бог Раздора выходит на сцену

“Я не смогла его отбить. Прости, Фурина.” Слова грозным эхом отражались по границам треснувшего рассудка, отталкиваясь от метафорических стен, размножаясь в голове, заглушая шум столицы за окном. “Я. Не. Смогла. Его. Отбить.” - повторяло громкое эхо, выбивая из легких воздух, лишая кровь кислорода, заставляя внутренности гореть, а лицо искривляться от удушья. “Прости, Фурина.” Кто бы подумал, что Электро Архонт умеет извиняться. С лицом, выражающим абсолютное понимание и участие. Сожаление.  Скорбь. Нет смысла сравнивать, кто в жизни страдал сильнее, но ей была знакома другая боль.   Фурина бы не пожелала такого ужаса даже Юнию, если бы он уже не жил с подобным грузом. Она уже физически не могла плакать - боялась, что слезы смоют с нее то тепло, которое осталось от холодных бледных мертвых губ Ромула на щеке. “Не смогла.” - вторило голосом Райден сознание. - “Отбить.” Ромул никогда раньше не целовал щеки Фурины так открыто. При ком-то. Он бы тысячи раз потом отпирался, называя этот жест имитацией любви. Но то оно и было. “Любить.” - глупо хлопая глазами, прошептала одними губами де Фонтейн. Ей теперь казалось, что он знал, что не вернется. Слишком быстро убедил всех начать подготовку к вторжению на плато. Чересчур спешно покинул их с Нёвиллетом. “Даже не успел добраться до столицы.” - судорожно вздохнула Фурина. - “Даже права на честный бой не было…” Все, что касалось Бога Раздора было бесчестным. На что Фурина надеялась, когда решила, что Юний не тронет Ромула? - Я не смогла его отбить. - проговорила она в тишину. Она вслушивалась в тихое спокойное сердцебиение Жаме, вливая в него как можно больше исцеления. Глаз Бога светился пульсацией, озаряя темное - благодаря плотным шторам - пространство небесно-голубым светом. Кэйа пошутил, что вице-адмирал такими темпами лопнет от переизбытка Гидро. Кажется, он говорил с ней утром, или ночью - Фурина не различала время суток, проводя его сначала то у одной больничной койки, то у другой. Вроде бы, ее пытались увести в “Рассвет”, сказали, что мастеру Дилюку сложно развлекать и Барбатоса, и Райден, мол, если де Фонтейн решит все-таки вернуться на винокурню, то гнетущая атмосфера там стихнет. А у Фурины перед глазами все время мелькало лицо Ромула. - Я не смогла его отбить. - чуть громче. А в руке, прижатой к нервно вздымающейся груди, была спрятана брошь-капелька. Та, которую она оставила у импровизированной могилы, когда похоронила своего причудливого синего хиличурла-друга, оставив в песке кусочек себя, не зная тогда, что этот монстр и был Ромулом. Ее Ромулом. Речной Дух хранил аксессуар все это время, как память о ней. О том, что она бы скорбела по нему.  Брошь была его драгоценностью, и он потерял ее на чужой земле в схватке. Если он где-то сейчас жив и в сознании, должно быть, очень сердится, что потерял ее. - Прости… - словно завороженная повторяла она одну и ту же фразу. - Леди Фурина. - глухо прозвучало из-за закрытой двери.  Фурина крупно вздрогнула. Хотя она слышала, как к палате Жаме подкралась Слуга, но все равно сиплый тон Предвестницы все еще выводил из равновесия. Уже не из-за ужаса, который тот вселяла. А из-за страха, что этот ужас она могла бы сейчас и не внушать, после таких травм, которые получила на плато. В палату вошла Арлекино, прихрамывая на каждом шагу:  - Вам следует поспать. То, что она могла держаться на ногах - чудо, благословение Царицы, любовь к детям из Очага - иначе движущую силу, которая помогала Арлекино передвигаться, нельзя было никак назвать.  - Тебе нельзя вставать. - отрешенно промолвила де Фонтейн. - Я лягу, когда смогу убедиться, что вы ушли отдыхать. - прокашлявшись, ответила Слуга. Фурина подняла затуманенный взгляд на нее. Сломанный нос, разбитые губы, еще не сошедшие синяки в виде ладоней на шее, неравномерное дыхание из-за нескольких пар сломанных ребер, где-то от дыхания и передвижения щелкали недавно срощенные суставы, добавить к этому и переломанные обе ступни и кисти рук… Она отказалась от дальнейшего исцеления Фурины только потому, что решила, что де Фонтейн все еще слаба для вливания своей магии в два тела сразу. Эта женщина влезла в рукопашную схватку с Юнием, потому что тот не дал ей и шанса воспользоваться оружием, чуть не погибла, лишилась работоспособности всех конечностей, но смогла унести на себе полумертвого Жаме и добраться с ним до ближайшего берега на границе с Мондштадтом, где их встретили Венти и Кэйа с Двалином. - Твои раны еще не зажили, - отмахнулась Фурина, - ложись обратно, пока я не позвала сестер. Разговаривать не хотелось. У де Фонтейн было настроение только тоскливо смотреть в пустоту, жалея о том, что Энергия выбрала ее для перерождения. Смерть была бы предпочтительнее. Слуга громко и тяжело сглотнула. Фурина протяжно вздохнула, чувствуя в воздухе сильную неловкость. Предвестницу явно расстраивало то, что ее леди пребывает в паршивом расположении духа, но сделать ничего с этим та не могла. Фурина спустя столько дней чуть ли не без способности читать мысли слышала это облегчение, которое Арлекино испытывала в ее присутствии. “Нас с Нёвиллетом похоронили всем миром, неудивительно, что Слуга так обескуражена…” - Я собираюсь отправиться в Снежную. - прервала ее размышление Арлекино. - Только с конвоем Предвестников. - покачала головой Фурина. - Вы только выбрались из того кошмара, неизвестно, захочет ли Бог Раздора забрать вас обратно на плато. Арлекино уперла взгляд в пол, словно думала, стоит ли говорить Фурине о переписке с Чайльдом, которую она начала вести пару недель назад. Фурина, конечно, в основном пребывает в прострации, но не настолько. - Вы нашли Люмин? - безбрежно бросила она, дав понять, что секреты от нее хранить бесполезно. Слуга вздохнула, кажется, с благоговением: - Нам повезло - Паймон не особо избирательна в блюдах, по количеству съеденного и его разнообразию, Тарталья нашел их лагерь в Петрикоре, откуда смог пробраться в древний замок времен Ремуса, там тоже были их следы. Фурина подождала, пока Предвестница хрипло выдохнет остатки воздуха и соберется с силами продолжить речь. - Они там три с лишним месяца. - вздохнула де Фонтейн. - Возможно, Бог Раздора заманил их в свою ловушку, навряд ли он убил ее, Люмин устойчива к негативному влиянию Энергии, но не стоит исключать того, что она может быть в плену… - Возможно, ваш Речной Дух тоже там. - настороженным тоном проговорила Арлекино. Фурина напряглась всем телом, чувствуя каждой клеточкой естества жжение и судорогу. - Что он нашел? Вместо ответа Слуга протянула сверток бумаги, от которого ясно несло запахом свежего льна. “Давно никто не пользовался голубиной почтой,” - изумилась Фурина про себя. - “Впрочем, мертвые и монстры не прикасаются к птицам и животным, неудивительно, что теперь такая почта - единственный безопасный способ обмениваться сообщениями.” Вчитываясь в мелкий корявый почерк Чайльда, подмечая, как его нервозность нарастает с каждой строчкой, Фурина пыталась выцепить из написанного хоть что-то, что говорило бы о нынешнем расположении Речного Духа или Люмин. “...Я не знаю, сколько они пробыли в замке, но из него они точно не выбирались. Сначала мне казалось, что никто, кроме меня, не посещал это место в последние месяцы. В округе поговаривают, что видели, как Люмин и Паймон отправились в Петрикор, но нет ни одного свидетеля, заметившего бы их возвращения. Вероятно, тот проход, о котором я упомянул ранее в письмах, вел в куда более обширное и опасное место. Не знаю, как объяснить, но я чувствую сильное элементальное течение вокруг, словно снова оказался один на один с Нарвалом. Я пишу тебе еще раз только потому, что только что столкнулся с тем, что ты назвала замедлением времени и остановкой сознания. Возможно, эти стены начали сводить меня с ума, но я уверен - всеми фибрами души чувствую такую же опасную тварь, как Нарвал рядом с собой. Не стану врать, иногда, когда оно каким-то магическим образом оказывается близко - мне кажется, будто оно сильнее Нарвала. Мой нюх на сильных противников никогда меня не обманывал, ты же знаешь, возможно, Бог Раздора отправился через тот портал, а мне решил запудрить мозги, стерев память или что-то подобное. Но концентрации Гидро вокруг стало больше, несмотря на то, что стены пустуют. Я чувствую, что что-то опасное теперь сокрыто возле Петрикора. И я боюсь, что теперь вместе с этим что-то сейчас там заперта Люмин.” Фурина стыдливо отвела взгляд, осознав, что последняя строчка была чересчур личной и интимной. “Вероятно, они очень близки.” - неловко подумала она. - Портал, о котором упомянул Тарталья, - сказала де Фонтейн. - это вход в руины Ремурии. Туда могут попасть не все - Ремус, или Сцилла, или что-то, что сейчас там всем заправляет не хочет впускать Чайльда. Арлекино крупно кивнула, обдумывая ее слова. - Но про неожиданного гостя он прав. Точнее, ты права. - чуть глухо дополнила Фурина. - Это Ром. Никто другой не может подходить под описание. Бог Раздора запер его в месте намного страшнее, чем тюрьма Селестии. Этого стоило ожидать от Юния. Воцарилось гнетущее молчание, прерываемое периодическими вздохами Жаме. - Я хочу вернуться к Царице и просить за вас. - решительно сказала Слуга. - Пока вы дожидаетесь хоть каких-то слухов от месье Нёвиллета, лучше действовать сейчас на опережение. Фурина была согласна с этой идеей. Последние три недели были похожи на самые далекие и темные залы Бездны. Почти двадцать дней прошло с тех пор, как они с Нёвиллетом и Ромулом расстались на развилке у Каменных Врат. Все эти дни она помогала сестрам собора Фавония восстанавливать Жаме и Арлекино. Если у второй все было не так плохо, то первого несколько раз возвращали с того света. Сестра Барбара денно и нощно - на пару с Фуриной - дежурила у его койки, заживляя все его органы и травмы. Жаме все не просыпался. Его состояние стабилизировалось только неделю назад. Спустя несколько дней после того как Венти привез Слугу и Жаме в собор Фавония, в Мондштадт заявилась сегун Райден, вести которой добили Фурину, казалось, в четвертый раз за последние пару дней. Фурина на тот момент искренне считала, что убить в ней все живое уже невозможно. Но визит Архонта опроверг ее доводы. Ромул прибыл в Инадзуму, но не успел предстать перед Эи - посреди оживленной торговой улицы из ниоткуда появился Юний и начал схватку сначала с Ромулом, потом с Вельзевул. Они сражались недолго - Юний почти сразу завладел разумом Речного Духа, заставив того ополчиться на Райден. Ей пришлось сражаться с ними двумя, пока Бог Раздора не исчез, прихватив с собой Ромула.  Уже после неожиданной схватки пошли вопросы о причине визита Речного Духа, следом с Райден связалась Нахида, опровергла слухи о смерти Фурины и Нёвиллета, заставив Инадзуму вступить в альянс регионов против Бога Раздора без лишних переговоров. Вельзевул одним приказом созвала Трикомиссию, поставив их перед фактом о грядущей войне, оставила страну на кицуне Яэ Мико, глав комиссий и свою куклу и отправилась к де Фонтейн. После того, как Речного Духа схватили на глазах у тысяч Инадзумцев, Райден почему-то решила остаться вместе с ней и Венти на винокурне.  Фурина была уверена, что Вельзевул пытается ее защитить. Точнее, хотелось в это верить.  Потому что никто не получал новостей от Нёвиллета с тех пор, как тот покинул Странника у границы Гандхарвы. Он исчез - как Ромул - только причиной тому была Апеп, которая закрыла юдекса в каком-то созданном ею пространстве, лишенного ветров Барбатоса и возможности Нахиды использовать Ирминсуль. Де Фонтейн просто хотела верить, что Дендро Дракон завалила его тонной вопросов, нежели чем думать о том, что второй близкий ей человек находился на данный момент в плену. Впрочем, Фурине юдекс нужен был сильнее всего. И она почему-то думала, что он, выйдя от Апеп, тоже захочет вернуться к ней, а не отправиться в Снежную. Фурина уже думала отправиться за Нёвиллетом, но Жаме и Арлекино, требовавшие особенного длительного и тщательного ухода ее останавливали. Пока Слуга не очнулась и не смогла начать говорить, де Фонтейн, выплакав все глаза, считала, что эти двое - все, что осталось от ее нации. В ослабленные разумы своих людей она побоялась влезать, чтобы не навредить сильнее, поэтому ей пришлось ждать, пока Арлекино не расскажет, через что ей пришлось пройти. Новости от очевидца оказались… удручающими, но на фоне убежденности, что от плато не осталось ничего, кроме руин и гор трупов - обнадеживающими. Юний просто поставил смертных на колени, заставив тех поверить, что их юдекс и леди мертвы. Всех несогласных отправил в Меропид, если верить слухам, которые доходили до Арлекино - несколько человек даже убил. А, чтобы в тюрьме хватило места, освободил тех, кто был приговорен к государственной измене и распял преступников посреди площади на стенах, чтобы все видели, что будет с теми, кто решит предать доверие своего правителя. Логика Бога Раздора поражала - людей, которые выбрали остаться на стороне старых правителей, он отправил в тюрьму, но тех, кто ополчился ранее против предыдущих правителей - решил наказать таким жестоким способом. Чудовища и различные твари охраняли плато по периметру, словно одного Юния не было достаточно, бродили по улицам, но не нападали на смертных, лишь пугали своим видом людей. Юний умудрился подчинить себе Оратрис, пустить по нему Энергию, завладев абсолютно всем производством Фонтейна, включая кузни и меков, которые до смерти его дочери работали на ее силе. Впрочем, возможно, Оратрис был машиной, которую придумал для Фокалорс Юний. Это все, что видела Арлекино, которую заботил больше Дом Очага. По ее словам - Жаме знал намного больше. Но Фурина покорно ждала, пока тот очнется. - Я не могу отпустить тебя просто так. - все равно отказала де Фонтейн. - Ты ранена, даже, если Чайльд решит оставить Петрикор, я не могу позволить себе так разбрасываться твоей жизнью. То, что вы сбежали от Юния - часть его плана, я боюсь, что он вернется за вами, а меня рядом не будет. На удивление, правда сорвалась с губ так легко, что Фурина не заметила, как назвала Бога Раздора по имени при другом человеке, чего не позволяла себе уже давно. - Жаме под защитой Барбатоса и Вельзевул здесь. - ответила Арлекино, - Моя жизнь не так важна на фоне происходящего вокруг. Если я не доберусь до Снежной, доберется кто-нибудь другой, возможно, Бог Раздора. Де Фонтейн удрученно покачала головой. Можно было просто приказать, воспользовавшись своим особым расположением или наличием силы, которая могла бы остановить мысли Слуги о Снежной. Фурина лишь продолжила смотреть на Жаме, ожидая, когда Венти перестанет подслушивать и явится лично. Тот явно понял, что затянувшееся неловкое молчание было своеобразным приглашением в беседу, потому что Арлекино тоже заметила его присутствие. - Мы можем проводить Предвестницу до границы со Снежной. - беспечным тоном проговорил он. - Там уже Царица сама возьмется за ее охрану. - Ветра донесли о том, что Арлекино жива? - горько усмехнулась Фурина. Венти кивнул: - На границе будет ждать Пьеро. Его хватит, чтобы довести Слугу без приключений. Де Фонтейн долго обдумывала его слова, пытаясь хоть как-то согласиться с этим предложением. - Я проведу. - отрезала она тоном, не терпящим отказа. Фурина призвала Гостя и оставила его у подушки Жаме. В ушах тут же мерно и спокойно застучал чужой пульс.  Второй Гость уже спешил к винокурне, чтобы попросить Вельзевул перебраться на пару дней в столицу для охраны города в отсутствие Барбатоса. - Пойдем. - решительно отчеканила она, оставив протяжный последний взгляд на вице-адмирале.

***

Арлекино старалась держать лицо весь полет, но каждый раз, когда Двалин решал набрать высоту, чтобы резко спланировать вниз - к земле - издавала низкие возгласы, похожие на удивление. Она сидела между Фуриной и Венти, старалась не распускать руки лишний раз, но каждое чересчур сильное движение крыльев Анемо Дракона приводило к естественным плавным волнообразным смещениям костей позвоночника, из-за чего у неподготовленного к таким полетам человека возникал страх сорваться вниз. К моменту, когда с высоты полета уже виднелась разрушенная башня замка Декарабиана, Арлекино, вцепившись длинными темными ногтями в бока Фурины, уже вовсю прильнула к ней спиной, то ли чувствуя в хрупкой с виду де Фонтейн защиту, то ли понимая, что вдвоем им не дадут упасть. - Давайте сделаем перерыв. - предложила Фурина, понимая, что такой стресс для Слуги сродни самоубийству, учитывая ее травмы. Двалин издал какой-то протяжный недовольный возглас, Фурина обернулась к Венти - тот пожал плечами: - Эти земли первыми опустошились от монстров и тварей Бездны, но через них все еще проходят те, что пробудились в округе. Нам лучше осесть где-нибудь на нагорье. Фурина огляделась - под ними молчаливо доживала свои века разнесенная в клочья предыдущая столица Анемо народа. Замок и его окрестности находились в углублении, а горные возвышенности окружили столицу по кругу, точно… - Купол... - зачем-то сказала в слух де Фонтейн. Вокруг витали давно разрушенные заклятия ветров, которые по своей плотности и порывам напоминали завесу, которую Бог Раздора поставил над плато. “Схожая магия.” - подумала Фурина, рассматривая вихри, окутывающие главную башню замка. - “Но этот барьер состоит полностью из Анемо, в нем нет ни капли Энергии. Декарабиан пал несколько тысяч лет назад, такое заклятие все еще работает в полную силу в некоторых местах.” Тут точно не обошлось без Юния. Фурина настороженно обернулась к Венти, тот спокойно встретил ее взгляд, дав одной эмоцией ответы на все ее вопросы. Двалин аккуратно спланировал к выступу, возвышающемуся над северной разрушенной аркой, ведущей к выходу из города. - Отсюда до порта Люмидус почти столько же, сколько и до Мондштадта. - сказала Фурина.  - Почти в два раза больше. - тихо уточнил Венти, - Цинцэ ближе. Де Фонтейн усмехнулась: - Из меня картограф, как из мясника балерина.  Арлекино не спешила спускаться со спины Дракона, ей явно требовалось время, чтобы собраться с силами и наступать на еще не зажившие ступни. - Ты можешь прилечь на Двалине. - сказал Венти. - Он тоже пусть поспит. До границы не так далеко, но барьер Марка желательно облететь стороной. Дракон беззлобно рыкнул, но противиться компании не стал. Слуга кивнула и осторожно перевернулась на Двалине, чтобы облокотиться о чешуйчатую поверхность спиной. “Так даже лучше,” - подумала Фурина. - “Двалин теплый, а на вершине слишком прохладно. Не хватало еще простуженную Слугу Царице возвращать.” В ушах все еще стучало сердце Жаме, Гость, вероятно, перебрался на грудину вице-адмирала, чтобы отчетливее ощущать пульс. Фурина лишь желала, чтобы Жаме поскорее очнулся. Она глубоко вздохнула, возвращая взгляд на разрушенный замок Декарабиана, рассматривая Анемо купол возле него. Спустя пару минут успокоилось и сердцебиение Арлекино. - Пара часов у нас есть. - прошептала она. - Ни к чему. - в тон ответил Барбатос, становясь у крутого обрыва, с которого хорошо виднелась пробитая башня замка, где вдали отсвечивало сияние статуи Анемо Архонта. - Как только погрузится в глубокий сон, наложу на нее купол, и отправимся дальше.  Он сам заговорил о куполах, дав Фурине шанс спросить. - Эта завеса из ветров… поэтому ты сорвался? Не только из-за моей смерти. Магия Юния почти схожа с заклятием Декарабиана. Взгляд Венти потух, лицо резко посерьезнело, воистину - трезвый Барбатос - страшное оружие, только один внешний вид заставлял нутро предостерегающе сжаться, а Фурина за последний год повидала всякое. - Меня не преследуют призраки прошлого. - отрешенно ответил он. - Минуло слишком много лет, чтобы во мне все еще теплились желания отомстить. Да и вины Марка в том не было - Декарабиан сам попросил его дать знание, которое защитит Анемо народ от напастей. - Юний дал самое щадящее заклятье. - сказала де Фонтейн. - Я не чувствую оскверненного духа Декарабиана. Она ощущала его присутствие в завывающих ветрах, но в них не было никакой угрозы - лишь нарушенный магией Бога Раздора вечный покой в развалинах. Думал ли предыдущий Анемо Архонт о том, как живут люди за пределами этих земель? Де Фонтейн слышала о нем лишь то, что тот был до ужаса властолюбив. Впрочем, реакция Барбатоса могла читаться по разному: с одной стороны, он похоронил здесь человека, память о котором чтит по сей день, должно быть он ненавидел Декарабиана; с другой стороны, причину, по которой предыдущий Анемо Архонт заключил себя и свой народ под купол ветров можно понять. Наверняка, Венти много думал об этом. Наверняка, не хотел такой участи - принять престол бывшего врага. Фурина потупила взгляд в землю, долго собираясь с мыслями: - Я слышала, что ты пытался пробраться в Селестию. Не думала, что мы… Она не знала, как продолжить свою речь так, чтобы ее слова не звучали двусмысленно. - Я дорожил Фокалорс. И Эгерией - в свое время… Мы были близки, но не так, как с тобой. - закончил за нее он, - С нашим ремеслом заводить друзей опасно - вероятность, что переживешь всех, кого любишь выше, от того и больнее. Не скажу, что с Лорс мы были не разлей вода, мы просто сосуществовали рядом в какой-то гармонии. С тобой по-другому, - признался Венти. - ощущение, будто ты не только ее дитя, но и мое. Я хочу защитить тебя от всех этих невзгод, потому что ты их не заслужила. Полагаю, такое чувство присутствует у всех старых друзей Лорс. Поэтому Вельзевул, Моракс и Мурата без разговоров готовы скрестить оружия с Богом Раздора. Думаю, ты понимаешь меня. Ромул не твой родной ребенок, но за него ты можешь убить. Фурина кивнула, стараясь отогнать гнетущие мысли о Речном Духе. “Не время для слез.” - привела себя в чувства она. - Не знала, что отношения между Архонтами могут быть… такими… Я искренне считала, что все стараются жить обособленно друг от друга. Венти грустно усмехнулся: - Столько дряхлых ворчливых Божков должен был кто-то объединить. Миролюбивая Буер еще неопытна для такого дела, одного желания недостаточно, а у безрассудной Лорс было слишком много амбиций и харизмы, чтобы расположить к себе абсолютно всех, кто встречался на ее пути. Ты во многом похожа на нее, но в тебе есть то, чего не было в ней - ты можешь стать первой, кто смог бы объединить и Богов, и Драконов, но все бы хотели, чтобы это произошло в более мирное время. Думаю, она бы тоже этого желала. - Мирное время… - протянула Фурина, всматриваясь в развалины былых жилых домов. - Оно когда-нибудь было? - Возможно, когда этот мир не населяли разумные существа. - пожал плечами тот. Фурина повернула голову к Венти, тот уже давно перестал смотреть на разрушенную столицу, а с интересом разглядывал лицо де Фонтейн. Слишком много у них было недосказанного. Такого трепета и доверия, которое нельзя было разумно объяснить. Между ними чуть ли не с самого начала витала в воздухе странная недосказанность, которую следовало бы прояснить. “Возможно, я сама себя накрутила.” - подумала она. Но здесь, будучи той, ради кого он был готов бросить вызов Селестии, стоя там, где он потерял самое дорогое, что у него когда-то было, Фурина физически ощущала эту странную нежность, которую Венти проявлял только к ней. Его взгляд блуждал по ее лицу так, словно он давно выучил его наизусть и лишь повторял изученное. В нем не было ничего приватного или компрометирующего. Только безграничная доброта и желание перенести частичку этого чувства на нее. - Не знаю, кого ты высматриваешь во мне, - спустя время сказала она, - Но я не тот человек, которым можно заглушить пустоту. Брови Венти поползли вверх, он явно не ожидал подобного предостережения. Фурина хотела извиниться, но легкий непосредственный смешок ее обескуражил. - Я и не собирался. - с легкостью ответил он. - Никому никогда не удастся заменить Фокалорс, все это знают. И тебя никто не сможет ни заменить, ни превзойти. Не я один такого мнения. Он кивнул на мирно спящую на Двалине Арлекино. Вот от кого она не ожидала верности и трепета, так это от Слуги. - Иногда мне кажется, что я не заслуживаю этого. - прошептала Фурина. - Я смирилась с новыми силами, но окончательно перестала чувствовать себя человеком. Теперь мне страшно, что нас с Фокалорс не объединяет ничего, кроме внешности. Я как Юний, только пока еще никто не понял, что таких как я нужно истреблять. Венти неопределенно промычал что-то похожее на несогласие. - Прости. - встрепенулась Фурина. - Не хотела нагнетать. - Дело не в этом. Думаю, тебе следует говорить о таких вещах с теми, перед кем ты боишься показывать свою натуру Бога Раздора. Я видал за свою жизнь всякое - поверь, удивить меня очень сложно, так что передо мной не обязательно оправдываться. Единственное, что скажу - Фокалорс бы не хотела, чтобы ты всю жизнь отождествляла себя с ней. Может, оно и к лучшему - у тебя есть шанс стать тем, кем бы она никогда не смогла стать. Как мне кажется, родители всегда мечтают, чтобы их дети их превзошли. - Но не с помощью титула Бога Раздора. - угрюмо заключила де Фонтейн. - Где Раздор - там и Равновесие. Полагаю, если ты убьешь Бога Раздора, ты будешь в праве выбрать себе путь использования Энергией самостоятельно. Необязательно следовать за целью жизни Марка. Фанет создавал этот мир по крупицам, но никто не нарекает его Богом Раздора. Только тебе выбирать, как тебя запомнит история. “И у Фанета, и у Юния есть кое-что общее - геноциды целых народов.” Озвучивать это Фурина не стала. Но ей стало легче. Настолько, что плечи невольно опустились, словно она больше не несла на себе непосильную ношу. - Спасибо. - одними губами прошептала она, надеясь, что Венти не услышит. - Скажешь это тем, ради кого борешься каждый день. - усмехнулся Барбатос. Взгляд его мигом устремился на Восток. Изумрудный цвет глаз на мгновение засветился. Сильный порыв ветра всколыхнул траву, заставил семена одуванчиков отрываться от цветков и лететь куда-то за спину Фурины. Она хотела спросить, в чем дело, когда послышался глубокий протяжный вздох Двалина. - Вот же вредная старуха. - выругался Венти. - Я уже подумал, что это Марк мозги мне пудрит… - О чем вы? “Барбатос.” - голос Нёвиллета, который ветер принес обратно спустя пару минут отразился в ушах с утроенной силой. - Апеп одарила тебя пугающим знанием. - широко ухмыльнулся он в воздушный порыв. Де Фонтейн непонимающе уставилась на него. - Откуда он говорит? Венти нахмурился, пытался понять, как далеко от них находился Нёвиллет. - Иди по побережью. - неуверенно ответил он. - Я лишь слышу всплески волн. Он заглушил свое присутствие. - Венти гортанно рассмеялся. - Нахида хоть в курсе, что Апеп ему доверила?! Ну, дела… - По побережью?! - изумилась де Фонтейн, оглядываясь на Восток. “Он должен быть у Буер, откуда он здесь?” - У Марка нет шансов. - с нескрываемыми нотками азарта заголосил Барбатос. - Апеп лишила его последнего преимущества… Фурина недоверчиво покосилась на него: - К чему ты ведешь? - Собирай союзников, Фурина, - загадочно сказал Венти. - Теперь мы можем ударить по Богу Раздора. “Заглушил свое присутствие.” - подумала де Фонтейн. - “От Барбатоса и Двалина смог, выходит, от Буер тоже?” И от Фурины. От той, кто по определению чувствует и видит больше. - Изумительно. - восторженно протянула она. Они смогут войти на плато и Юний их не заметит. А, если заметит - будет слишком поздно. Поток мыслей прервал сбивчивый вдох Арлекино - той, по всей видимости, снился кошмар. “Я обещала ей довести ее до границы…”  Фурина кинула короткий взгляд на восточные нагорья, понимая, что не может подвергнуть Слугу опасности бродить без своего сопровождения у захваченных Юнием земель. - Фурина. - тихо позвал ее Барбатос. Та крупно вздрогнула от низости его голоса. Венти стоял у широкой пасти Двалина, медленно поглаживал морду Дракона, чуть беспокойно косясь на саму де Фонтейн. - Двалин тоже хочет сделать подарок. - произнес он. - Можно? “Подарок?” - недоумевающе уставилась на Анемо Дракона Фурина. - Какой?  Разве сейчас время для подарков? - Я называю это “Попутный ветер”, - неловко потрепал макушку Барбатос. - Технически - это благословение Анемо Дракона. Примерно такое же, как Гидро Дракона или Бога Раздора, только не такое разрушительное. Ты просто станешь повелевать воздушными потоками, летать полноценно не сможешь, но в нашем случае любая сила пригодится… У Фурины куда-то пропал дар речи, она глупо хлопала ресницами, не переводя ошеломленного взгляда с Двалина. Она больше не сомневалась, что ее тело сможет принять еще больше сил - учитывая, что Юний и Нёвиллет оставили в ней свои Драконьи силы, при этом ее тело отныне носило в себе защитные руны Моракса, подарившего ей щит, который изнутри сдерживал разрушительную для ее тела магию. Спустя время она все-таки смогла вытащить из себя несколько слов: - Если Владыка Анемо решил, что я достойна, то я с радостью приму его дар. Венти широко улыбнулся, словно боялся, что у Фурины будут причины отказаться, словно это он решил сделать для нее такой ценный дар. Энергия Анемо взметнулась в воздухе, вокруг Фурины закружились сизые пузыри, отливающие изумрудом на солнечном свете. Они, повелеваясь медленному ритмичному танцу, в который их погрузил разбушевавшийся вокруг ветер, медленно опускались на де Фонтейн.

***

Взмыть вверх было легкой задачей - нужно было подчинить себе восходящий воздушный поток и прыгнуть. Барбатос говорил, что она не будет летать, но - в моменты прыжка - когда ее тело подбрасывало так высоко, что становилось по-настоящему неуютно смотреть вниз, Фурине казалось, будто она летела. И волосы метались в хаотичном темпе, падая на глаза, закрывая обзор на подножье скалистой местности; И сердце стучало о ребра так, словно вот-вот не выдержит, а каждая плавная попытка спланировать вниз и вовсе срывала это самое сердце из грудины, кидая его куда-то вниз. Туда, где извилистые змейки-ручейки простирались от океана на Севере материка, проползая на Юг, сливаясь с другими морями. Когда дело касалось стремительного приближения с твердой поверхностью земли, было сложно собрать ветра под собой так, чтобы образовать воздушную подушку и приземлиться мягко. Потребовалось пять попыток, которые в иной раз привели бы к летальному исходу, но магия Гео Дракона попросту пробивала под упавшей на камни Фурину землю, оставляя после себя неглубокие кратеры. Венти пообещал ей отвезти Арлекино в Снежную в целости и сохранности, пока де Фонтейн, срываясь на бег, неслась к побережью. Она ему поверила. Доверила самое ценное - жизнь человека из своего региона, надеясь, что все пройдет спокойно. Ей нужно было увидеть Нёвиллета, нужно было удостовериться, что он жив и здоров. Он должен узнать, что случилось с Ромулом, а, когда узнает - она должна быть рядом с ним. Потому что она не знала, как ей существовать в мире, в котором ее Ромула заточили в Ремурии, а Нёвиллета бы этот факт окончательно добил. Чем дольше она оставалась в одиночестве, тем сильнее мысли о Речном Духе заглушали мерное сердцебиение Жаме в ушах. Ромул был заперт в Ремурии, и одному Богу Раздора известно, что с ним там происходит. Когда она ступила на мягкую песчаную поверхность пляжа, пришлось сразу сорвать с себя туфли, потому что жизнь снова привела ее на пляж на каблуках, вот только песок под ногами больше не был раскаленным. Он был мокрым от недавнего дождя и холодным, лип к щиколоткам, неприятно отлипал от ступней при беге. Фурина беспокойно оглядывалась, пытаясь отыскать в воздухе хоть какой-то намек на энергию Гидро, которую источал из себя Дракон, но все было тщетно. Венти слышал волны, но на материке больше десятка крупных рек, если не говорить об устьях или развилках, где реки разбивались на несколько водных потоков. Нёвиллет мог быть где угодно. Пока Фурина бродила по границе Мондштадта и Ли Юэ, видя перед собой вдали горы Чэнъюй, Нёвиллет мог только-только пересечь Разлом или леса Мотийимы, и все равно находиться в нескольких днях пути от нее. Фурина глубоко вздохнула, останавливаясь, переводя дух. Плотная пелена облаков скрывала вдалеке остров Петрикор, но де Фонтейн с легкостью нашла бы его расположение, даже, если бы Юний захватил и его. Глупые навязчивые мысли тут же полезли в голову - одним глазком посмотреть, на секунду спуститься в замок Ремуса к Чайльду и спросить, как продвигаются поиски. Она хотела почувствовать присутствие Рома лично, хотя знала, что, если и учует хотя бы один намек на то, что Ромул заточен именно там - она сразу же полезет его вызволять. У нее не было права на ошибку, не в этот раз. Речной Дух должен дождаться, когда она соберет союзников и свергнет Бога Раздора, но это дело нескольких недель.  Пришлось бороться с собой, потому что ноги сами ступили на морскую поверхность и сами понесли ее в сторону острова. “Если я сейчас сорву все наши планы - умрет намного больше людей, чем можно себе представить.” Но Ромул был там, где не должен быть. А, если в Ремурии все еще были остатки энергии Сциллы и Ремуса? Если Юний пытает ее Речного Духа воспоминаниями? Фурина зажмурила глаза так сильно, что под сомкнутыми веками поползли темные круги. Вдох-выдох. Ромул бы сам не хотел, чтобы она рисковала ради него. Вдох. Он знает, что она придет за ним и спасет его. Выдох. Где бы он ни был, он все еще ее Ромул и он справится, потому что она его заберет из его кошмаров и обратит их всех на Юния за то, что посмел тронуть Ромула. Вдох. Выдох. - Фурина. Де Фонтейн дернулась на месте, чуть не потеряв равновесие. Юдекс стоял на берегу и какое-то время наблюдал за ее жалкими попытками привести мысли в порядок. Фурина снова обернулась в сторону Петрикора, словно одним взглядом она могла бы вызволить оттуда Речного Духа. - Он забрал его.  Собственный голос прозвучал неузнаваемо - хрипло, гортанно, так, словно она вот-вот разрыдается, но плакать не хотелось. Фурина уже не могла выдавить из себя и слезинки. Нёвиллет тяжело выдохнул: - Я знаю. Фурина шумно сглотнула подступивший ком, сделав неуверенный шаг вперед. - Он захватил его разум и заточил в Ремурии. Нёвиллет последовал ее примеру, ступив на водную гладь. - Как только я вернулся с Хандрамавет и узнал о произошедшем, я сразу же отправился в Петрикор. Не знаю почему... Просто решил, что он может быть там. В его голосе звенела непривычная для него холодная сталь, казалось, он был разъярен не меньше Фурины. - Он там? Еще шаг. - Да, - низко ответил юдекс, - Я встретил Чайльда Тарталью, мы нашли вход в Ремурию, я знаю, как туда пробраться. Их разделяла пара сотен метров, а неуверенные попытки приблизиться казались бесконечно медленной, нескончаемой, извилистой дорожкой. - Сейчас нельзя. - голос предательски сорвался. - Мы не можем предстать перед Богом Раздора так. Нам нужно собрать людей, нам нужен… план. Мы снова умрем, если полезем в Ремурию неподготовленными… На последнем слове она перешла на крик. Эти слова говорил ей Нёвиллет на пике Минъюаня, хотя она и слушать его тогда не могла. - Я понимаю. - тон юдекса стал мягче, несмотря на довольно грозный внешний вид. - Мы подготовимся за кратчайшие сроки. Я вызволю Ромула, клянусь. Еще шаг. Теперь он пытался ее успокоить, Фурина это видела. По настороженным вздохам, по беспокойному взгляду, по поджатым губам и раскрытой позе. Шаг. Ей нужно было отвлечься, ей нужно было зацепиться хоть за что-то, что помогло бы избавиться от этой гнетущей тоски. - Почему я не чувствую твоего присутствия, глядя на тебя? - попыталась успокоиться де Фонтейн, сменив тему. Нёвиллет скупо кивнул, мол, хорошо, Фурина, поговорим о другом. - Апеп заточила меня в своем собственном мире, чтобы обучить. - медленно и четко проговаривал он, - Ее умения намного превосходят все наши ожидания. Мне пришлось задержаться, потому что я не мог справиться со знанием, которое она мне дала. - Ты можешь скрывать себя.  - Почти. - ответил он, становясь на шаг ближе, - Дендро Дракон создала это знание и развивала его, чтобы уничтожить особо опасных пользователей Энергией, таких как Фанет. Она сказала, что ей хватило одного взгляда на тебя, чтобы понять, что тобой заинтересовался именно Юний. Ей удалось адаптировать свое заклинание под этот мир, чтобы обладатели ее знания могли скрываться от всех живых и неживых организмов - лишив существ, обладающих связью с Энергией возможности использовать внушение на них и отслеживать их перемещения. Но эта магия лучше сработает на Юние, потому что рассчитана исключительно на… - На убийство Бога Раздора. - заключила Фурина. - Она смогла создать знание, состоящее из Энергии, но блокирующее воздействие на него пользователей Энергией. Умно. На это ушло бы несколько веков, а ты научился за пару недель. Нёвиллет слабо улыбнулся: - Я спешил. Он не договорил “к тебе”, но это ясно читалось по его лицу. Фурина рвано выдохнула: - Поэтому я тебя не ощущаю. Я тоже своего рода Бог Раздора. Смогу ли я использовать это заклятие? Нёвиллет кивнул: - Да, тебе достаточно прочитать мои воспоминания, Апеп обещала, что это знание тебе не навредит. Из груди вырвался нервный смешок. Фурина хотела заглушить его, прочистив горло, но хохот все же слетел с губ. Она представила, как юдекс со всей серьезностью ставит Владыке Дендро ультиматум, что примет ее учения только, если она не причинит вреда де Фонтейн. Казалось, эта нелепая сцена, которая предстала в голове, послужила спусковым крючком, который напрочь разрушил весь ее настрой. - Но я все еще не до конца овладел этой магией. - поспешил оправдаться юдекс, обескураженный смехом Фурины. - Я не хотел прятаться от тебя. Ты не Бог Раздора, но почти так же сильна, думаю, я смогу с этим что-то сделать. Он тревожно смотрел на то, как де Фонтейн хохочет. “Вот тебе и нервный срыв.” - подумала она. - “То в слезы, то в смех.” Она протяжно выдохнула, пытаясь собраться. - А скрыть присутствие нас обоих сможешь? - вдруг спросила она. Фурина бегло осмотрелась - на ближайший десяток километров не было ни единой души или опасного существа, впрочем, ей уже было плевать на зрителей - в их-то мире. - Разумеется. - со всей серьезностью кивнул Нёвиллет. - Я доведу тебя до Мондштадта, никто из монстров нас не заме… Договорить он не успел - Фурина, воспользовавшись удачно попавшим под руку воздушным потоком, стремительно сократила между ними расстояние, грубо и больно столкнувшись своими губами с его. Нёвиллет опешил на несколько мгновений, Фурина не дала ему и шанса отстраниться, вцепившись руками в грудки сюртука, насквозь пропахшего Дендро энергией. “Как странно,” - подумала она. - “Если бы от тебя несло женским парфюмом, я бы ничего не сказала, а запах другого Дракона на тебе выводит из себя.” Юний когда-то сказал, что Драконы всегда относятся трепетно к своим принцессам. Едва ли Нёвиллет походил на принцессу или принца - скорее - на мифического Бога красоты или подводных глубин, возможно, все вместе, как бы иронично это не звучало. Но он был Драконом. Его природа была более приземленной и обычной, далекой от общепринятых человеческих мнений о непорочности и умеренности Божеств.  Да и он, учуяв на Фурине чужие запахи, включая Драконьи, начал отвечать на ее поцелуй так же остервенело, как она. Ревность - вопиющая низость. Самая мерзкая человеческая эмоция, которая почти никогда не поддается контролю. Едва ли им обоим когда-либо приходила в голову идея ревновать друг-друга, но первобытная злость, томящаяся в грудинах требовала выхода наружу. Нужно было отключиться от гнетущей реальности, остаться вдвоем там, где им место - друг в друге. Там, где безопасно. Где они оба желали быть. Фурина хотела повалить его на водную гладь, Нёвиллет, вероятно, хотел того же, они оба с силой дернулись назад, падая на мокрый песок. Де Фонтейн ненадолго растерялась, казалось, вот-вот они стояли посреди моря, а уже метались по липкому песку. - Вижу, ты времени зря не теряла. - хрипло прошептал юдекс, взяв лицо Фурины за подбородок, покрывая ее горячими мокрыми поцелуями. - Анемо - смежная с Гидро стихия, думаю, скоро подчинишь себе и ее. У Фурины не было сил на ответ, она пыталась повернуть лицо так, чтобы возобновить поцелуй, но юдекс дразнящими мелкими чмоками опускался ниже - к подбородку, к оголенной шее, ключицам. Несмотря на демонстративную излишнюю неторопливость, сам Нёвиллет, вытянутый, словно струна, мандражирующими от напряжения пальцами пытался быстро расстегнуть блузу де Фонтейн. Она с силой подалась вперед, стукнувшись уже зубами с губами юдекса, углубила поцелуй, чувствуя, как напряжение во всем теле выплескивается наружу мелкой дрожью.  Фурина рывком сорвала с себя пиджак, помогла снять с себя весь верх, включая нижнее белье, принялась расстегивать слои одежды на распластавшемся на песке Нёвиллете.  Она протяжно и жарко вздохнула, стоило сильным пальцам сжать ее бедра так, что ткань шорт затрещала под натиском острых темно-синих когтей. Юдекс, поддавшись какому-то первородному инстинкту угодить, сразу же шлепнул ее там же, в опасной близости от ягодицы, на что получил громкий одобрительный стон. - Моей леди нравится так? - со странным непривычно пошлым вызовом в голосе спросил он. У Фурины моментально пересохло в горле, она прекратила терзать его губы, подняв на него красноречивый просящий взгляд. Еще секунд десять Нёвиллет выжидающе высматривал в ее мутном темном взгляде хоть какой-то намек на сознание - после - одним резким движением поменял их местами, подмяв Фурину под себя, уложив на песок животом. Едва ли она могла связать два и два, все ее естество изнывало от желания близости, вряд ли ей было дело до того, что ее волосы рассыпались по песку, что сама она щекой уперлась в рукав своего же пиджака, сдувая жарким глубоким дыханием песчинки, коих было много и они были везде - на лице, на теле, казалось, даже в легких. Нёвиллет аккуратно приподнял ее таз, заставив ее сильно прогнуться в спине, поддел когтями края шорт, бережно, мучительно медленно спуская их с ее бедер. Фурина уткнулась носом в ткань, шумно вздыхая, чувствуя, как сжатые костяшки его пальцев специально мазнули - коротко, но ощутимо - по чувствительным складкам.  Руки невольно со всей силы сжали песок, за неимением ничего доступного под рукой. Она выгнулась так сильно, что верхняя половина корпуса полностью легла на землю, грудь неприятно холодила мокрая от прибоя земля. Волны изредка били по берегу, принося в своем быстром всплывающем движении прохладу, которая медленно отрезвляла. Фурина вдохнула родной запах моря, понимая, как далек он от привычных нот подводной флоры Фонтейна. Нёвиллет опустил ладонь на ее лоно, медленно водя ребром кисти по сочащимся влагой губам, второй рукой пытался справиться с пуговицами и ремнями своих брюк. Де Фонтейн, елозя бедрами в попытке подарить себе хоть какой-то намек на мнимую разрядку, медленно обернулась на юдекса, едва не выворачивая шею до хруста. Он поймал ее блуждающий мыльный взгляд, широко улыбнулся - то ли открывшемуся зрелищу, то ли каким-то своим непристойным мыслям - и привстал на колени, возвышаясь над хрупким с виду тельцем Фурины. - Не томи. - голос звучал глухо но серьезно, как приказ, который следовало выполнить беспрекословно. Так обычно говорил сам Нёвиллет на заседаниях. Он явно хотел бросить какую-нибудь пошлую глупость в ответ, Фурина в его бесподобном красноречивом взгляде уже читала все его мысли, пускай, все чаще Драконьи глаза возвращались к разведенным перед ним ногам. Нёвиллет нежно поглаживал пальцами ее, почти невесомо царапая вульву когтями - те были жесткими, острыми, одна мысль, что ее ласкают буквально оружием для убийств возбуждала ее. Юдекс повернул ладонь, с нажимом провел по всей промежности, вызывая внизу ее живота мелкие электрические разряды, которые по оголенным нервам табунами мурашек бежали вверх по позвоночнику.  Фурина извивалась под ним, пыталась прогнуться так, чтобы хоть как-то удовлетворить зияющее чувство пустоты внутри. Она невольно ахнула, стоило Нёвиллету раздвинуть ее складки в стороны, обнажая чувствительный вход. Только тогда Фурина ощутила всем своим пылающим телом холод, стоявший на побережье. Она хотела возмутиться, мол, почему так долго, когда почувствовала долгожданное прикосновение. Нёвиллет сначала двигался нестерпимо медленно, словно пытался смаковать каждый сантиметр ее тела, словно он никогда раньше ее не касался. Ему явно доставляло удовольствие смотреть на то, как Фурина сама насаживается на него, как глушит жаркие томные вздохи, кусая рукав своего уже изрядно пострадавшего пиджака. Рядом с ними мерно бились о берег волны, возле них спокойно проползали крабы, словно эти примитивные существа совсем не чувствовали возле себя двух опасных существ. Над головой громко, почти оглушающе гаркнула какая-то летающая живность, казалось, будто они оба перестали существовать для всего мира, как и все окружающее пространство - для них. С каждым резким рваным движением юдекс, теряя в себе остатки самообладания, подавался вперед, входя уже до упора, двигаясь быстрее, размашисто, как хотела сама Фурина - жестко, не щадя. Она уже не была человеком с хрупким телом или проклятой на Драконье тело с расшатанной психикой - едва ли ее теперь что-либо сломает, а про грубые толчки, от которых нега разливалась по всему телу, и речи быть не могло. Сила, с которой он сжал ее бедра трезвила, приносила понимание, что даже так - с быстрой регенерацией и защитными рунами в теле у нее потом останутся синяки в виде его ладоней, что только распаляло ее восторг. Казалось, до пика ее доводила не активная стимуляция, а хриплые вздохи Нёвиллета, склонившегося над ней, пошлые звуки бьющихся друг о друга тел, слабый солоноватый запах пота, и рассыпанные по песку белоснежные длинные пряди, которые скрыли за своей завесой всю де Фонтейн. Поглотивший ее всю огонь медленно поднимался изнутри, от низа живота, подобно громоздким волнам, сметающим все на своем пути, разливался вверх по венам и нервам, выплескивалась наружу протяжными стонами. Нёвиллет удержал ее на месте, почти ласково - насколько это было возможно - подхватил под талию, приподнимая, отрывая от песка, вжимаясь носом в изгиб ее шеи, судорожно вздыхая, все еще двигаясь в ней. Спустя несколько крупных толчков, он излился в нее, прижав ее к себе так сильно, что им обоим показалось, что они делили одно тело на двоих. Мгновения абсолютной тишины, прерываемые шумными вздохами, казались вечностью. Штилем после страшной бури. Нёвиллет медленно осел на землю, усадил на себя Фурину, чтобы ней не пришлось терпеть излишний дискомфорт из-за песка. Он заправил прилипшие к мокрому от влаги лицу прядки волос, высматривая в разномастных глазах что-то одному ему ведомое. Фурина потянулась к нему - почти целомудренно - целуя. “Я твоя.” - подумала она, но сил сказать это вслух не было. Эти мысли с пугающей легкостью появились в сознании и не собирались его покидать. Она не знала, о чем думал юдекс, но взгляд его странно потеплел. Спустя несколько секунд он произнес: - Свяжи мой разум с Энергией.  Фурина удивленно вскинула брови, не понимая, то ли им обоим пришло одно и то же в голову, то ли она начала бредить. Но, несмотря на зародившуюся в душе радость, она покачала головой: - Ты не понимаешь о чем просишь. - Понимаю. - серьезно ответил юдекс. - Я хочу смотреть на мир твоими глазами. Хочу, чтобы мне было так же больно.  Фурина до крови закусила щеку, неопределенно пожав плечами. Разум Нёвиллета бы выдержал эту связь, она уже думала о таком, но ведь это сродни пыткам. Даже, если Гидро Дракон не разовьет свою связь так, как она, то все равно это не то, что можно пожелать самому близкому. Но в бою против Юния эта сила бы им пригодилась. - Тогда я попрошу кое-что взамен. - хрипло ответила она. - Что угодно. - без колебаний ответил Нёвиллет. - Сделай меня своим фамильяром.  Он надолго замолчал, казалось, даже перестал на какое-то время дышать. - Ты… - он горько усмехнулся. - Ты не понимаешь о чем просишь. Фурина слабо улыбнулась: - Хочу связать себя с тобой окончательно и навсегда. Разве это плохо? - Лучше бы ты предложила брак. - Нёвиллет с силой сжал переносицу. - Ты хочешь лишить себя свободы и независимости. - Одно и тоже?  - Нет. - твердо ответил он. - Ты будешь связана с Гидро Драконом, а не только со мной. После моей смерти ты будешь привязана ко всем моим перерождением, я не хочу для тебя такой участи. Хотелось сказать, что после его смерти не будет и Фурины, но ей следовало бы сохранить это в тайне. Даже, если они оба чудом переживут нападение на Бога Раздора - едва ли она сможет физически пережить его потом.  Если только ради Ромула. Мысли о Речном Духе снова поселились в голове, снова приносили нестерпимую боль от разлуки. Фурина инстинктивно обернулась в сторону Петрикора, пытаясь найти его глазами, все равно понимая, что это невозможно из-за расстояния. - Ты в образе Нёвиллета… - ответила она. - Ты в моем образе… и в том, который будет после… какая разница? Я буду хотеть защитить Гидро Дракона в любом его проявлении и форме. Не думай, что я не буду связана с твоими перерождениями, не будь я твоим фамильяром. Нёвиллет хотел что-то сказать, но Фурина резко вскочила на ноги, беспокойно озираясь по сторонам. - Что случилось? Глаза де Фонтейн задорно сверкнули, она приложила ладонь к уху, а уголки ее губ медленно поползли вверх: - Вице-адмирал Жаме очнулся.

***

За прошедшие месяцы у Жаме отросла борода. Несмотря на впалые худые от голода и изнурения щеки и потускневший взгляд, он все еще оставался весел. Он смотрел на Фурину так, словно не верил, что выжил в той мясорубке, которую Юний устроил беглецам.  Де Фонтейн глупо улыбалась его изучающему взгляду, старалась не обращать внимание на его попытки пошевелить правой рукой, которой… не было, казалось, он сам осознавал, что потерял конечность, но свыкнуться с этим фактом еще не успел. Фурина бережно подоткнула ему одеяло, скрывая под ним бинты, опоясывающие все его тело. Жаме пытался поговорить, но он был все еще очень слаб.  - Я могу влезть в твои воспоминания? - осторожным тоном сказала де Фонтейн. - Это не больно. Я просто посмотрю, что случилось, потому что Арлекино видела не все - ее заперли в Меропиде раньше тебя. Жаме кивнул, продолжая со всем интересом осматривать то Фурину, то Нёвиллета. “Слуга жива?” - спросил он сам себя, но Фурина решила ответить вслух, чтобы и юдекс слышал часть их разговора. - Да. Она выжила и помогла спастись тебе. Жаме слабо дернулся, на секунду его глаза округлились в ужасе, а в сознании пронеслось: “Бог Раздора?!” - Нет. - поспешила успокоить его она. - Его здесь нет, тут только мы с Нёвиллетом. У меня немного схожие способности с Богом Раздора. Я теперь достаточно сильна, чтобы вернуть наш дом. “Моя леди…” - чуть успокоился вице-адмирал. - “Это невозможно. Фонтейн больше никогда не станет прежним… Мы стали… Наших людей обратили в рабов, их держат как скот, который рано или поздно забьют. Мы даже не знали, что вы живы… Моя леди… Лафарг…” Фурина шумно сглотнула. Вдох-выдох. - Адмирал Лафарг умер. - металлическим тоном сказала она. - Так слухи не врали. Позади послышался шелест одежд. Нёвиллет грузно опустился на кушетку, растерянно смотря на Фурину. Жаме шумно и болезненно вздохнул. Несмотря на то, что Фурина лично позаботилась о его ранах, и она точно знала, что тот не испытывал физической боли в этот момент, она повторила его гримасу, чувствуя, как сердце болезненно заходится в груди. “Мы сразу созвали всех представителей знатных семей…” - начал свой рассказ Жаме. Фурина вместе с ним погрузилась в воспоминания. “Новости о том, что Гидро Дракон и леди Фурина мертвы облетели весь свет стремительно, как ни странно, их принесло с ветром. Кто-то говорил, что Анемо Архонт оплакивает вас затяжными холодными ветрами. Учитывая вашу связь с Богом Раздора и с тем, что видели очевидцы во дворце Нин Гуан, пришлось сразу свыкнуться с утратой и готовить народ к эвакуации.” Фурина видела Кур-де-Фонтейн, охваченный паникой. Видела своих людей, мятежно снующих туда-сюда, собирающих вещи первой необходимости. “Мы даже не знали, с чего начать, несмотря на то, что юдекс оставил четкий план действий на этот случай…” Фурина кинула тяжелый взгляд на Нёвиллета, тот все еще сидел в долгой прострации из-за шокирующих вестей. “Дуэлянт Клоринда и Навия начали полномасштабную работу по подготовке всего региона к эвакуации. Навия… она… все еще там. Она много плакала из-за вашей смерти, но продолжала руководить Спина-ди-Росула…” Фурина смотрела глазами Жаме на то, как Навия, глотая слезы, серьезным тоном раздавала команды своим людям, готовя Пуассон и прибрежные деревни к быстрым действиям. “Мы даже не успели привести корабли в порты…” - продолжил Жаме. - “Я помню лишь то, как воздух вокруг плато стал плотнее, начал приобретать кровавые оттенки… Мы ничего не смогли сделать, моя леди. Бог Раздора щелчком пальцев переместил всех жителей Кур-де-Фонтейна на главную площадь и показал свои воспоминания, как убил… вас…” - Мы не могли восстановиться три месяца. - с надрывом в голосе ответила Фурина. - Если бы я могла явиться к вам…  “Не нужно, моя леди.” - послышалось в его голове. - “Главное, что вы остались живы… я… мы все похоронили вас.” Фурина видела это в обреченных взглядах своих друзей и людей, выстроившихся на площади у фонтана, смотрящих на Бога Раздора, как на свою погибель. “Он дал нам несколько дней на размышления. Сказал - тех, кто согласится жить в его новом мире - он пощадит. Нужно было просто преклонить колено. Всем, кроме вашей свиты, то есть, нас. Нам сразу сказал, что - во избежание ненужных рек крови от жалких попыток государственного переворота - нас сразу заселят в Меропиде.” Рядом с Жаме стояла Навия. Взгляд ее потускнел, лицо было таким бледным, что, казалось, она вот-вот упадет без сил.  Вокруг них стояли те, кто был готов пойти на верную смерть ради своих предводителей. Фурина увидела в этой толпе Годарда. Тот выглядел разбитым. Он пустым взглядом смотрел в пол, не обращая внимания на окружающих его союзников. “Когда же Бог Раздора пришел к нам в следующий раз, те, кто хотел жить встали на колени, признав его правителем. Мы же остались стоять. Мы были уверены, что умрем, но не вымаливая пощады у Бога Раздора. Уж лучше погибнуть так.” - Он бы убил вас за неповиновение. - сказала Фурина. “Он силой мысли заставил встать на колени Клоринду и Ризли. Мы с Навией старались держаться, но в конце-концов тоже пали ниц. Моя леди, это недостойно моего звания, как вице-адмирал я клялся служить только вам, но я ничего не смог сделать против силы принуждения…” Арлекино среди присягнувших не было, как и воспитанников Дома Очага, вероятно, Слуга пыталась спасти своих детей. “Но посреди десятков тысяч присягнувших осталось двое, кто смог устоять его влиянию…” Лафарг грозно смотрел прямо на Юния. А возле него, бросив трость на землю, стоял Годард. С не менее убийственным взглядом. - Идиот. - шикнула Фурина. В груди защемило от страха. Годард тоже умер? “К тому времени стены окружили монстры. Меки во всю патрулировали город, слушаясь Бога Раздора. Мы были просто раздавлены его магией. Только у адмирала и Годарда оказались силы противостоять…” “Ублюдочный,” - послышался хриплый тон Годарда, - “Думаешь, мы поверим в этот бред? Леди Фурина жива. И она явится сюда и разорвет тебя на части…” Де Фонтейн хотела треснуть по его темной макушке, но не могла. “Я присягнул лишь однажды.” - сказал в тон Лафарг. - “И я не собираюсь отдавать свою клятву верности какому-то проходимцу.” Юний на их слова широко улыбнулся: “Значит, Меропид вам кажется слишком непривлекательной идеей… Согласен. Смерть во много раз слаще и желаннее.” С этими словами он мгновенно переместился к Лафаргу и ударил его в грудину, пробив ее насквозь. Послышался истошный крик, кажется, то была госпожа Лафарг. “Он хотел убить и Годарда, но что-то прочел в его мыслях и решил оставить ему жизнь, если тот ужас, который, судя по слухам, его ждал после, можно назвать жизнью…” Дальше Фурина видела лишь сырые темные помещения камер Меропида, где Жаме, как потенциально опасный пользователь Глаза Бога, содержался отдельно от всех. - Бог Раздора не стал отбирать Глаза Бога… - почему-то произнесла Фурина вслух. - Впрочем, ему почти нечего бояться… Обычные люди для него не представляют угрозы. “Он тоже так думал.” - послышался голос Жаме в голове. - “Но мы со Слугой смогли вырваться из-под его влияния.” - Как так вышло, что ты согласился вступить в союз с Предвестником? Жаме протяжно выдохнул, казалось, дальнейшие воспоминания приносили ему настоящую физическую боль. “Я пробил стену, думал, выйду в какой-нибудь коридор, но попал в камеру Слуги. Мы были двумя самыми сильными людьми в регионе, и нас поселили рядом, так что объединить усилия показалось заманчивой идеей. Теперь мне начинает казаться, что наш побег - часть его плана...” Фурина вскочила с его койки, нервно расхаживая по кругу: - Арлекино рассказывала, что слышала, как кого-то пытали. “Это все слышали, кажется, это были крики Годарда. Скорее всего, Бог Раздора пытает его так же, как и вас когда-то.” - Этого я боялась. - призналась Фурина. - Его нельзя оставлять наедине с Юнием. Нёвиллет поднял на нее осторожный взгляд, мол, о ком речь? - Дальше я знаю. - сказала она, уперев взгляд на постепенно засыпающего Жаме. - Вас обоих никто не навещал, даже Бог Раздора, у вас был шанс составить план побега. Но, когда дело дошло до реализации, вмешался Юний и вы убегали, пытаясь хоть как-то защититься от него… Жаме кивнул.  Фурина видела, как он искренне пытался бороться с резко накатывающей на него усталостью, поэтому попыталась принять спокойное выражение лица: - Ты должен отдохнуть. Пока что мы только готовимся к вторжению на плато, у нас есть месяц. Мне жаль, но тебе придется восстанавливаться с удвоенной скоростью, потому что твои силы все еще нужны нам в бою. Жаме моргнул, явно что-то сказал мысленно, но, когда понял, что его не слышат, глубоко вздохнул, проговаривая: - Как прикажет моя леди. В тоне его не было ни горечи, ни отказа. Он был готов снова погибнуть самым мучительным способом. Лишь бы вернуть своему дому свободу.

***

Фурина тихо закрыла за собой дверь палаты. Она развернулась на носках к Нёвиллету, тот выжидающе смотрел на нее. - Мастер Дилюк разрешил мне остаться на своей винокурне, думаю, он не будет против, если и ты останешься там со мной. Там расскажу, что успела узнать. Они неспешно бродили по тускло освещенным залам собора Фавония, лениво осматриваясь. Вокруг них суетливо вертелись сестры, облаченные в тяжелые черно-белые одеяния. До чуткого слуха доходили обрывки фраз, оказалось, Фавоний во всю помогает рыцарям Ордо Фавониус в сборах на плато. Нёвиллет тихо проговорил: - Я согласен. Фурина сначала пыталась вспомнить, с чем именно, когда до нее дошло, она прошептала: - Когда проведем ритуал? - Можем сегодня. Фурина прикинула сколько времени займет дорога до винокурни, хотела спросить, нужно ли им что-то для скрепления уз, когда мимо нее пробежала девочка в ярко-красном платье, чуть не сбив ее с ног. - Кли, не бегай по собору. Кэйа вышел из-за ближайшего прохода вслед за девочкой, несмотря на то, что обычно от рыцаря буквально разило странной опасностью, вероятно, в присутствии ребенка, он специально становился… мягче. - Леди Фурина, вы вернулись? - приветливо помахал ей он. - Сэр Кэйа. - улыбнулась она, подхватывая его спокойное настроение. - Как поживает моя Венда? Альберих низко рассмеялся ее словам: - Ваша Венда скучала по вам весь день, пока мы с этой проказницей ездили ловить рыбу. Фурина обернулась на Нёвиллета, тот не отрывал взгляда с девочки. Следовало бы представить его рыцарю, но, когда взгляд Фурины невольно упал на вытянутые заостренные уши ребенка, она впала в ступор. В глазах яркими вспышками пронеслись давно забытые воспоминания. Это были не ее воспоминания. Но чьи? - Кли... какое красивое имя. - попыталась смягчить голос она. - Братик Кэйа рассказывал о вас! - воодушевленно лепетала девочка. - Сестрица Фурина, да? Де Фонтейн улыбнулась еще шире, кивнула, бросив быстрый беспокойный взгляд на юдекса - тот выпрямился и искоса поглядывал на Фурину. “Он знает ее?” - непонимающе уставилась на него Фурина. Воцарилось неловкое молчание от которого девочке стало неуютно - она понимала, что незнакомцы озадачены ею, но не понимала почему, и все время оборачивалась на Кэйю в поисках моральной поддержки. Фурина хотела призвать Гостей, чтобы хоть как-то отвлечь дитя, но рыцарь ее опередил. - Кли пора уже спать, но она хотела подарить венок, который сегодня сама сделала для магистра Джин. - тут же произнес Кейа, заметив замешательство Фурины. - Дайте мне пару минут и вместе отправимся на винокурню. Месье Нёвиллет? - рыцарь протянул руку, дождавшись, пока юдекс пожмет ее, продолжил, - Приятно познакомиться. Нёвиллет вежливо улыбнулся: - Друзья Фурины - мои друзья, спасибо, что помогали ей все это время. Кэйа странно посмотрел на де Фонтейн, потом на юдекса, осознав, какой именно смысл несли в себе слова Гидро Дракона, он чуть усмехнулся. - Но Кли тоже хочет с вами. - запротестовала девочка. Альберих поднял ее на руки: - Наши друзья провели много времени в дороге, им тоже нужно отдохнуть. Завтра поиграете, хорошо? Кли немного насупилась, но послушно последовала за Кэйей дальше по коридору. Стоило Фурине с Нёвиллетом остаться один на один, она спросила: - Ты знаешь эту девочку? - Не совсем. - неуверенно ответил юдекс, оглядываясь на удаляющихся рыцаря и ребенка. - Учитывая, как мало в Тейвате осталось эльфов, смею предположить, что имел честь общаться с ее матерью. - Алиса. - утвердительным тоном сказала Фурина. - Так это была она. - Разве ты была с ней знакома? Фурина попыталась отделить свои воспоминания от тех, которые получила за несколько недель до смерти. - Не я. - ответила она. - Но я видела воспоминания того, кто знал Алису ребенком. Нёвиллет удивленно вскинул брови, дожидаясь, пока Фурина продолжит. Де Фонтейн вышла из собора, устремив взгляд на возвышающийся вдали Драконий Хребет. - Нам нужно в горы. - сказала она.  Она вспомнила стены древнего замка, расположенного среди скал. Вспомнила, как перед тем, как на эту местность упал Небесный Шип, одна маленькая девочка с вытянутыми эльфийскими ушами рисовала на стенах замка вместе с принцессой. Пока первая каракулями пыталась вывести на камне красками себя, принцессу и воина, который за всем этим действом наблюдал, вторая рисовала погибель своего народа. - Слишком большой крюк. - покачал головой юдекс. - Для чего нам на Хребет? - Новый урок истории. - странным отстраненным тоном ответила де Фонтейн, погружаясь в чужие воспоминания с головой, встречаясь в них со знакомыми красными Драконьими глазами.