Бог Раздора выходит на сцену

Лампа в комнате была выключена, поэтому не привыкшим к темноте глазам потребовалось время, чтобы детально рассмотреть незваных гостей в своей тускло освещенной лунным сиянием просторной комнате. Фурина, смутно представляя, что они здесь делают, устало вздохнула, закрыла дверь за собой, и оперлась спиной о стену, долгим нечитаемым взглядом смотря на лежащего на полу ученого. — Вы что тут делаете? — спросила она. — Пытаемся договориться. — Лини галантно склонил голову, приветствуя. — О чем? — голос неожиданно охрип, пришлось прокашляться. Фокусник в темном мрачном плаще прощупывал пульс у лежащего на полу мужчины, пока его сестра натягивала на себя пропитанную рвотой и потом ночную рубашку Фурины. — Какого черта тут творится? — чуть громче спросила она. Лини встал, кивнул Навии на ученого, мол, живой, и повернулся к де Фонтейн: — Моя леди, Фатуи предлагают вам убежище, нас ждут на границе со Снежной, нужно спешить. — Стоп-стоп-стоп! — Навия закинула увесистый зонтик на плечо, выпрямляясь, показывая свое превосходство в росте. Гео Глаз ярко пульсировал в темноте. — Спина-ди-Росула отведет леди Фурину в Пуассон, оттуда на корабле она отправится в Инадзуму. — Сама Царица предлагает кров. — настойчиво отчеканил иллюзионист. — Ты хоть представляешь, скольких усилий стоило Сумеречному Двору договориться за такой короткий срок с комиссией Тенрё? — тон Навии приобрел несвойственные ей металлические нотки, казалось, еще немного, и к пострадавшему ученому скоро приляжет и Лини. «Тенрё?!» — изумилась про себя Фурина. — «Вельзевул тоже меня ждет?» — До Инадзумы плыть далеко. — вежливая улыбка на лице фокусника дала трещину, — Вас в любую секунду схватят и вернут обратно. — Хоть всей морской пехотой пусть нападают, я им на глаза натяну их… — Во-первых, — остановила их строгим голосом де Фонтейн, — еще раз, что здесь происходит? Во-вторых, — она указала на Линетт, которая уже успела нацепить белый парик и пыталась вслепую надеть разноцветные линзы, — почему сестра Лини оделась… как я? В-третьих, — она устало вздохнула, — меня не хотите ни о чем спросить? Навия убрала оружие, поправила полы неприлично короткого платья и вздернула подбородок: — Спина-ди-Росула очень огорчена твоим заточением в этом… чудном месте. Мы скооперировались с Сумеречным Двором и решили помочь тебе бежать из региона. — Бежать? — Все наслышаны о ваших рассказах про движущуюся в нашу сторону Селестию. — встрял Лини. — Вот только пару часов назад остров, который стоял неподвижно веками… — Он над Белло. — мрачно добавила Навия. — Эвакуация населения идет полным ходом, месье Нёвиллет отдал тайный приказ поместить тебя в какие-то затопленные руины рядом с водами Ли Юэ. Фурина прикрыла глаза, считая до десяти. Потом до двадцати. Она поняла о каком замке говорила Навия, бывала в нем по долгу службы, когда выясняла о Первозданном Море. План юдекса, безусловно, гениален — спрятать ее в надежном месте, пока он огребает от Небесного Порядка. Кто из них еще более безумец, желающий умереть? — Селестия идет за вами, Леди Фурина? — наводящим тоном спросила Линетт, устраиваясь на кровати. — Вы все в безопасности. — первым делом пояснила де Фонтейн. — Мне действительно нужно покинуть вас, таково мое наказание, мне без разницы, куда бежать, главное, чтобы я покинула регион. Навия сильно нахмурилась, обдумывая слова, а Лини недовольно посмотрел в окно. «Юний туманил разум не только жителям Фонтейна.» — заключила Фурина, — «Но и людям в ближайших регионах. Если бы в Ли Юэ или Сумеру заметили перемещение небесного острова — нам бы давно доложили…» «Он ужасающе силен» «У Нёвиллета нет шансов» «Нужно, чтобы юдекс меня лично отпустил, иначе может натворить дел…» Кивнув своим мыслям, Фурина продолжила: — Сначала мне нужно в Мермоний. Я хочу поговорить с судьей. — Исключено. — перебил Лини. — Мы связались с Отцом и распланировали поездку вплоть до мелочей. Моя сестра будет здесь, заставим всех думать, что это вы, потом уже на месте разберемся, как вернуть ее, но сейчас надо бежать, пока есть время… — Не стоит рисковать Линетт. — спокойным тоном возразила Фурина, Лини слегка поджал губы, казалось, план выдать сестру за де Фонтейн ему тоже не особо нравился, — Месье Нёвиллет все равно узнает меня по запаху. Я благодарна вам за вашу отвагу, но мне все равно придется посетить Дворец. «А потом идти на все четыре стороны…» — угрюмо добавила про себя она. — Фурина, — вскинулась Навия, — он запер тебя здесь, и собирается заточить в другом месте, где даже Боги не достанут… — Демуазель, — покачала головой де Фонтейн, — если небожители захотят — они из-под земли достанут. Если не встречусь с юдексом, все может закончиться плачевно. Я собираюсь в столицу, оттуда отправлюсь с кем-то из вас. Повисло напряженное молчание. И Фатуи, и Спина-ди-Росула стоило огромных сил добраться сюда через охрану, а Фурина одной фразой обрекла все их планы на провал. Навия недовольно фыркнула: — Тогда пусть фокусники ведут. У них заказ от моряков и вашей труппы. — Нам предложили крупную сумму в обмен на ваше вызволение. — пояснил Лини, — Под местом, где проходят репетиции труппы есть небольшая сеть туннелей, там уже четверть города ждет вас. В груди разливалось приятное тепло. Конечно, нет смысла спасать ее от юдекса, но осознание того, что несколько сотен человек сговорились и решили увезти ее подальше отсюда, грело душу. «Фатуи, конечно же, необязательно знать, что там не просто «небольшая» сеть туннелей…» — Тогда надо торопиться. — сказала Фурина. — Ваш Глаз Бога, леди Фурина. — послышался мужской голос из-за двери. «Вице-адмирал?!» В комнату вошел Жаме. Выражение его лица было преспокойным, словно Фурина не отравила его пару часов назад. Он окинул беглым взглядом присутствующих, остановившись на ученом на полу. Недовольно вздохнул, передал Глаз де Фонтейн и поднял потерпевшего за воротник. — Исследователь Отес, я вас предупреждал ничего не предпринимать. Ученый что-то невнятно провыл. — Прошу меня простить, — Жаме неловко почесал затылок, — У меня под носом группа бунтовщиков решила, что им все дозволено… Если бы вы нас не отравили, моя леди, я бы ничего и не понял… Фурина не знала, благодарить вице-адмирала за то, что он не сломал ее пополам за покушение на него, или забиться в углу в страхе, потому что какой здоровый человек будет извиняться перед человеком, который подлил ему в воду яд? Стеклянная поверхность Глаза приятно охлаждала ладонь сквозь тонкую ткань перчаток, она прицепила Глаз Бога на бант. Для красоты. Ей, выходит, Гидро Глаз больше не нужен. — Я бы не советовал отправляться ни в Инадзуму, ни в Снежную. — вежливо добавил Жаме, укладывая ученого на грязную постель. — Я подслушал немного, вы извините… «Я даже не заметила его, а он стоял в двух метрах от меня!» — де Фонтейн украдкой посмотрела на Навию и Лини — те, похоже, думали о том же. — Почему? — осторожно спросила Фурина. — Пройдемте в гостинную. — учтиво предложил Жаме, — У нас очень интересный гость. Лини остался помочь сестре стянуть исподнее де Фонтейн, та неловко указала на ванную, которой они могли бы воспользоваться, предоставив им весь свой гардероб. «Хотели подменить меня Линетт? В случае, если что-то пошло бы не так, она была бы в опасности.» Поражаться жертвенности этой двоицы времени не было. Впрочем, мысли о фокусниках заменило осознание того, что все люди, которых Фурина отравила, не валялись на полу, корча гримасы, а сидели смирно в закрытых комнатах. «У меня тут сад не только из красивых цветочков, ” — с нотками гордости в голосе пояснил Жаме, — «Многие растения используются в народной медицине, так что мы с Годардом на скорую руку приготовили лекарство.» Фурина хотела спросить, что еще за Годард, но ее внимание тут же привлекла скрюченная на диване фигура. Из столовой выбежал мужчина с бутыльком в руках. Он передал лежащему емкость, приговаривая: — Сынок, тебе нельзя так напрягаться. Фурина узнала мужчину — моряк, с которым они столько раз сталкивались за последние дни. «Он ведь говорил, что его сын работает в Институте…» — де Фонтейн внимательно осмотрела молодого человека, но так и не узнала его. — Леди Фурина, — парень попытался встать на ноги, но тут же грузно завалился на бок, от падения его спас его отец. Голос незнакомца сначала показался знакомым. Нескольких секунд хватило, чтобы сознание вежливо подкинуло едкую фразу: «Может нам станцевать, чтобы гнев богов отвадить?». — Годард? — спросила Фурина, дождавшись кивка, она подошла ближе, осматривая ученого. Смертельно болезненный вид исследователя обескуражил даже ее, повидавшую многое за свои пять веков. Так изнеможденно не выглядят даже люди, страдающие несколько лет от изнурительной неизлечимой болезни. Годард был похож на чудище из сказок — практически полностью лысый, только в некоторых местах выделялись черные пучки волос; мертвенно-серый цвет лица придавал и без того исхудавшему лицу вид призрака; сам исследователь еле дышал, а взгляд его блуждал по гостиной, хотя он упорно пытался смотреть прямо на Фурину; кожа его была покрыта гнойными огромными волдырями, а шея казалась сильно обожженной; одежда на нем висела, вероятно, слой ткани скрывал ужасающую худобу. Она все же вспомнила, как он выглядел раньше. Он был весьма симпатичным парнем, несмотря на скверный характер, но что с ним случилось? — Моя леди. — Годард закашлялся, сильно согнувшись. Де Фонтейн тут же подбежала к нему, схватила за неестественно холодные костлявые ладони и призвала Гостя. — Не стоит. Я не заслуживаю. Он явно намекал на ту фразу, из-за которой Фурина чуть не потеряла контроль. — Что с тобой случилось? — проигнорировав его просьбу, она тут же начала его исцелять. — Мы не виделись несколько дней, как ты так умудрился? Ученый хрипло вздохнул. Попытался встать сам, но ноги его не держали. Де Фонтейн помогла его усадить на диван. — Леди Фурина, — дрожащим голосом начал моряк, — у моего сына грязный язык, он очень раскаивается, прошу вас, спасите ему жизнь… — Забудем о том инциденте. — тихо ответила она, усиливая поток исцеления, — Ты помог нейтрализовать яд? Знаешь, из чего он состоит? Годард медленно набрал в легкие воздух, попытался снова сфокусировать взгляд на ней: — Я уничтожил все запасы ядов и рукописи по их созданию, которые были в Институте. Волосы на загривке встали дыбом. — Состав, который вкалывали вам, новый, его сделали на скорую руку, когда я сбежал от ученых. Фурина попыталась сохранить лицо, но, кажется, все заметили, как она побледнела на несколько тонов. — Как именно ты их уничтожил? — спросила Навия. Ученому потребовалось время, чтобы ответить: — Отес планировал убить юдекса. Он придумал какую-то формулу, которую никому не сообщал. Яд, который может убить даже Бога… Годард громко прокашлялся в кулак. Он пустым взглядом посмотрел на кровь, вышедшую из его рта. Фурина сама еле стояла на ногах после нескольких дней проведенных в царстве снов, но из последних сил пыталась облегчить боль ученого. — Когда нам сказали, что нужно средство от ваших припадков, я сразу сел за разработку. — хрипло продолжил он, — Но через час Отес презентовал какое-то лекарство, которое обязательно бы вам помогло. Де Фонтейн фыркнула. — У нас никогда не было подобных лекарств, даже бумаг, которых можно было бы связать с лечением кошмаров. — Все травы от снов вымерли двести лет назад. — ответила Фурина. — Именно. — слабо кивнул Годард. Он перевел дух, прежде чем продолжить. — Я пробрался в кабинет Отеса, а там уже понял, что тот готовит мятеж. Я прочитал его письма — знать проспонсировала его исследования, это заговор, леди Фурина. — Годард избавился от яда. — продолжил Жаме, — Чем, возможно, спас юдекса. Впрочем, это не остановило ученых от испытаний новых образцов на вас. Годард кивнул, с сожалением глядя на де Фонтейн, которую уже мало волновал вопрос восстания. «Я не смогу его исцелить…» «Он не жилец.» — Я сжег его кабинет. Разбил все емкости, разорвал все его исследования за последние двадцать лет и бросил в огонь, я бы не успел донести доказательства до Мермония. Меня очень быстро обнаружили и… — он долго решался озвучить то, что Фурина уже и так поняла, — Завязалась драка. Не разобрал в суматохе кто и сколько их, но мы оказались на полу посреди огня, осколков и смешанных ядов. Я чудом выжил и сбежал… — Мой сын защищался! — вскинулся моряк, падая на колени перед де Фонтейн. — Он очень слаб для суда и Меропида, умоляю вас… Фурина выдохнула, попыталась стереть потрясение с лица, делая голос мягче: — Мне жаль, но вам придется посетить крепость. Я не смогу вылечить Годарда, но лекарь Меропида — единственная ваша надежда. Годард лишь хрипло выдохнул: — Как пожелает моя леди. — Его там убьют! — рыбак молящим взглядом уставился на де Фонтейн. — Ученых посадят за покушение, они ему там продыху не дадут! — Если намекнуть Ризли объясниться с заключенными? — спросила Навия. — Не выйдет. — покачала головой Фурина. — Осужденные точат зуб и на меня, и на Нёвиллета, расскажем им о том, что Годард меня спас — лишь усугубим положение, но врач крепости — единственный шанс на выживание. «Или на безболезненную смерть». В гостиной повисло тяжелое молчание, прерываемое тяжелыми вздохами ученого. — Поступим так, — Фурина встала, осматривая присутствующих, — мы вместе отправимся в Куд-де-Фонтейн. Там вы в моем доме под половицами в ванной возьмете все золото, мору и жемчуг. Отвезете Годарда в Меропид, где его запрут в лазарете до суда, а пока его лечат — вы найдете адвоката, скажете, что от меня. Я поговорю с юдексом, думаю, он поможет. — Я возьму юношу к себе. — заявил Жаме, хранивший молчание все это время. — Пойдешь в армию под моим началом. Ученый попытался слабо улыбнуться, но болезненная гримаса так и не слезла с его лица. — Я ходячий труп. — обреченно сказал он. — Мне дали право прожить эти четыре дня только ради встречи с леди Фуриной. — О чем ты? Годард, хрипя и кряхтя, встал. Снова попытался сфокусировать блуждающий взгляд на де Фонтейн. — Когда я сбежал из Института, — начал он, — меня нашел отец. Я был уверен, что вот-вот умру, и отключился. Я видел… Я видел сон. В нем была моя мать, которую растворили воды Первозданного Моря. Фурина с силой зажмурила глаза. Инцидент в деревне до сих пор невыносимой болью отзывался в грудине. — А потом я увидел Ее. — Фокалорс. — прошептала Фурина. Годард кивнул: — Она взяла меня за руку и отвела в… пещеру? Я не уверен… Я видел огромный сиреневый цветок неизвестного мне вида и слышал чей-то зов… Мне кажется, Фокалорс оставила мне жизнь, чтобы я рассказал вам об этом. — он громко прокашлялся, стер с губ кровь и продолжил, — Я видел бутоны цветков скорби повсюду. Я уверен, что это они. — Мой сын — лучший ботаник Фонтейна, леди Фурина. — спешно добавил моряк. — Вам нужно в Царство Фарахкерт. Цветы скорби растут только там. Де Фонтейн почувствовала, как земля под ногами перестала быть твердой. Пролом Туниги. Место, где в бою с тварями Бездны пала она. Та, кто дала океанидам возможность стать людьми. Та, кто храбро пошла против воли Небес. Та, чьи потомки до сих пор пытаются смыть с себя этот грех. Эгерия.

***

Сомневаться в словах Годарда не было смысла. Да и внутри Фурины загорелся крохотный огонек надежды — Фокалорс где-то рядом. Она всегда присматривает за ней оттуда, откуда не возвращаются. Годард сказал, что все жители Фонтейна связаны генами океанид, что после смерти, возможно, все жившие и живущие фонтейнцы попадают в общий поток сознания, наподобие растворения в Первозданном Море, где души океанид навсегда обретают свой истинный облик и сосуществуют в пустоте. Эту теорию он сам назвал глупой, но по-другому доказать правдивость своих слов не смог. Жаме намекнул, что ему мог присниться предсмертный бред, но никто из присутствующих так и не возразил ученому. Дорога до Царства Фарахкерт была практически прямая, если идти по линии Клементины. А вот пути в Кур-де-Фонтейн были заблокированы. Дождь нещадно лил, Фурина в сопровождении Навии и иллюзионистов пробрались в город путем, который де Фонтейн использовала, когда возвращалась домой с охоты. Столица не полыхала исключительно из-за дождя. Всюду были слышны громкие лозунги об отставке юдекса, где-то вдали что-то взорвалось, последовали серии выстрелов. Людей охватил хаос, каждый второй кричал о конце, каждый третий проклинал Богов. «Если не поторопишься — будет плохо.» — послышался в голове голос Юния. «Твоих рук дело?» — спросила Фурина. «Мне пришлось. Суматоха отвлекает Богов, но лучше тебе поскорее сматывать удочки. Небожители следят за каждым нашим шагом. Быстрее покинешь Фонтейн — быстрее избавимся от ненужного внимания.» С Жаме и Годардом они расстались у входа в Меропид, пускай, ученый делал вид, что не страшится смерти, Фурина, прекрасно его понимая, подыграла ему, сказав на прощание: «До встречи!». Они соврали друг другу, будучи незнакомцами, которые бы стали хорошими приятелями в других обстоятельствах, зная, что никакой встречи больше никогда не будет. Почему-то Фурина была уверена, что они с Годардом подружились бы. Мрачно-серый цвет неба идеально совпадал с ее удрученным настроением. Лини провел их с Навией по подземным коридорам прямо к месту сбора, где Фурину тут же облепила ее труппа и толпа моряков. Она пыталась сказать, что ей срочно надо покинуть регион, но ее голос прерывали выкрики людей. Пьер держался за ее руку так, словно она была спасательным кругом в бесконечном океане. В поблекших от времени и болезни глазах стояли слезы, ей на секунду подумалось, что, будь у нее отец, он бы с таким же сильным беспокойством провожал ее в неизвестность. «А ведь это наша последняя встреча, дорогой Пьер…» Дюльфи не слушала ее, лишь истерично повторяла, что в Снежной будет лучше, что о ней позаботятся должным образом, а они, смертные, здесь разберутся. Народ Фурины был готов лечь костьми прямо здесь. Это и радовало. И очень сильно давило. — Моя леди! Едва заслышав ее голос, де Фонтейн начала расталкивать окружающих, двигаясь на зов Клоринды. — Моя леди, ты цела? Она прижала Фурину к груди так, словно та утром не наговорила им с юдексом гадостей, имитируя безумие. Фурина глубоко вдохнула знакомый аромат ее парфюма, бесстыдно утыкаясь носом в грудь. На секунду бушующее сердце успокоилось. — Нас ждет корабль. Надо торопиться. Де Фонтейн покачала головой: — Мне нужно в земли Буер. Клоринда непонимающе уставилась на нее, секунд десять что-то обдумывала, закусила губу и рвано вздохнула, словно Фурина снова одной фразой доставила ей немалых хлопот. — Как скажешь. Я пойду с тобой. — Нет. — Не обсуждается. — Ты должна остаться здесь с Нёвиллетом и защищать его. — запротестовала Фурина. — Между ним и тобой я выберу тебя. — не уступала Клоринда. — Значит ты останешься и поможешь подавить восстание. — отрезала де Фонтейн. Фурина обернулась к толпе, взглядом наткнувшись на единственный близстоящий ящик, вскочила на него, привлекая внимание. Набрав в легкие как можно больше воздуха, подавляя дрожь и беспокойство, она прокричала: — Вы все — мои храбрые жители, которые бросили вызов небесам и верховному судье, лишь бы спасти меня! Для меня нет большей чести, чем чувствовать вашу любовь, и мне жаль, что вам приходится снова проходить через весь этот ужас! Если Небесам угодно мое изгнание из земель Фонтейна — я уйду, потому что по другому спасти народ ни у меня, ни у юдекса не выйдет! Все, что у меня есть — Фонтейн! Все, чем я дорожу — Фонтейн! Я знаю, что вас мучает… я сама чувствую эту боль. Ни я, ни месье Нёвиллет никогда бы не позволили вам склонить головы перед Богами, но сейчас выхода другого нет. Если вы будете оскорблять Небеса своим непослушанием — нас истребят, как и те некогда великие нации, канувшие в лету! Сейчас на улицах неспокойно, но я вас уверяю — как только я покину регион, чары Бога Раздора спадут и вы заживете прежней спокойной жизнью! «Правильно, вали все на меня.» — цокнул в голове Юний. «Заткнись!» — распаляясь все больше, ответила де Фонтейн. — «Это все чертова вина чертовых Богов! Высокомерные скотины!» С каждым произнесенным словом досада сменялась гневом, а неопределенность и сомнительные перспективы на будущее стали твердой уверенностью. Она кинула быстрый взгляд на Пьера. Старый лодочник, поймав ее взгляд, ободряюще улыбнулся. «Нет. Это не последняя наша встреча.» — Я… — продолжила она, — Если моя судьба — пожертвовать всем, ради вас — я приму все испытания Селестии. — в толпе послышалось беспокойные вздохи, граничащие с чувством безысходности. Люди не знали, что делать, за кем им идти, и как им выпутаться из этого клубка безумия. Собрав крупицу сил, оставшихся у нее, Фурина заговорила. — Но я не оставлю свой дом. Я вернусь сама и верну покой в Фонтейн, а пока меня не будет — вспомните, кто на самом деле ваш правитель и доверьте ваши жизни ему! Нет никого более достойного, чем юдекс Нёвиллет. От лица всех Богов Фонтейна когда-либо существовавших я вверяю весь регион верховному судье! Такова воля Архонта. — срывая голос на последнем слове, прохрипела она. Фурина устало опустилась на деревянную поверхность, чувствуя резко накатывающее бессилие. Навия и Клоринда спустили ее на пол, придерживая с двух сторон. Лини и Линетт стояли рядом, с готовностью ожидая дальнейших приказов. Гул толпы затих, но в глазах простого народа стояла не присущая смертным готовность последовать приказу их божества. Впервые за пять сотен лет ее воспринимали не как красивое приложение к справедливому судье, а как предводителя. — Помогите жителям эвакуироваться. — прошептала де Фонтейн. — На улицах опасно. Лини, Линетт и Навия взяли эвакуацию на себя. Навия напоследок крепко обняла Фурину, нашептывая что-то о скорейшей встрече. Моряки и актеры, завидев хорошо наигранную непоколебимость Фурины успокоились. Даже с первого раза согласились покинуть столицу в безопасное место и переждать бурю. Клоринда вывела ее из подземных туннелей к площади, где десятки жандармов и правительственных меков пытались противостоять обычным мирным жителям, коих насчитывалось под две-три сотни. «И это только на этой улице» — удрученно подумала Фурина. — Где Нёвиллет? — Речной дух выбрался из заточения. Судья уже часа четыре за ним гонится по всем водам региона. — Настолько силен? — Изворотлив. — ответила Клоринда. — Мы с таким никогда не сталкивались. «Я не смогу с ним поговорить…» — Мне нужно, чтобы Сумеречный Двор и Спина-ди-Росула открыто поддержали юдекса. Дуэлянт мрачно посмотрела на стычку жандармов и фонтейнцев: — Сделаю, что смогу. — Прости меня. Клоринда остановилась и непонимающе уставилась на подругу. — Я оставляю на тебя самую сложную работу, но Нёвиллет не справится без поддержки. Вижу, что тебе не нравится моя просьба, и ты бы хотела уйти со мной. Я люблю тебя, мадемуазель, доверяю больше, чем себе, но кроме как на тебя, Ризли и Навию, я никому не смогу оставить юдекса. Кто-то из аристократии планировал переворот. Найдите их и усадите за решетку, лишите их званий и статуса, заставьте всех, кто подверг опасности мирных жителей в такое непростое время, заплатить за содеянное. Клоринду явно поразили слова Фурины, ей потребовалось время, чтобы осмыслить сказанное: — Сумеречный двор доберется до истины, клянусь… Моя вина, что допустила… — Нет. — ответила де Фонтейн, — Ты ни в чем не виновата. Небожители отступят, как только я покину эти земли, подавляющее большинство людей успокоится, но угроза юдексу все еще будет существовать среди и среди знати, и из вне. Не дай ему натворить бед и не позволяй древним кланам проявлять неуважение. Помоги ему, прошу. Он — единственная надежда региона. Взгляд Клоринды потяжелел. Она хотела высказать все, что накипело, но это, возможно, была их последняя встреча, а расставаться в ссоре никто не хотел. — Ваша армия, моя леди, — послышался старческий властный голос адмирала Лафарга, — послушается того, на кого вы оставите Фонтейн. Он вышел из-за угла в сопровождении охраны, строгим взглядом осматривая стычки стражей порядка и мирных людей. — Месье Нёвиллет. — громко ответила Фурина. — Никто не должен даже допустить мысли посягнуть на его место. Я больше не ваш Бог. Селестия изгнала меня за мое преступление против Небесного Порядка. — соврала она, — С этого дня мне вход в Фонтейн закрыт. С этого дня единственный, кому люди могут и будут поклоняться — Нёвиллет. Лафарг кивнул ей. — Если такова ваша воля, — он глубоко поклонился, — тогда позвольте попрощаться. Не знаю, встретимся ли мы снова, но буду молиться, чтобы вы были в здравии. Фурина слабо приобняла его за плечи. Сорок лет назад она позволила себе такой же жест на награждении Лафарга. Он тогда со слезами на глазах благодарил ее за титул герцога, заверил, что никогда не разочарует своего Бога. Сейчас же статус и выправка не позволяла ему той же реакции. Но горящие глаза говорили о многом. — Я останусь ждать месье Нёвиллета и доложу о твоем уходе. — сказала Клоринда. — Спасибо. — прошептала Фурина. — Не хочу верить, что это наша последняя встреча. — призналась она. — Сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуться. Дорога до Водного Вокзала оказалась пуста, все аквабусы стояли нетронутыми, что настораживало. Но теперь многое складывалось в одну целую картинку — Юний освободил всю Клементину для нее, чтобы добраться до границы плато без препятствий. Хорошо владеть чужими сознаниями. Фурина легкой поступью бежала по воде в сторону Порта Ромарин. Вдали то тут, то там сверкали молнии, чуткий слух улавливал звуки борьбы и плеск громадных волн. Где-то там Нёвиллет сражается с неизвестным существом, а де Фонтейн бежит, сверкая пятками, в надежде, что речной дух решит привести его к ней, и она хотя-бы крикнет короткое: «Прощай». Не думать о юдексе не выходило. Почему-то первая мысль, приходящая в голову была о том, что Фурина покидает его, а не регион. Юний был прав. Фурина бы вцепилась в Нёвиллета, окажись он на ее месте. В Белло она уже не поднимала глаза вверх — парящий в небесах остров, очевидно, был над ней, и видели теперь это все вокруг. Порт Ромарин встретил ее тишиной. Сначала пугающей, потом умиротворяющей. Все люди и мелюзины сидели, прислонившись к стенам, и спали крепким сном. Фурина вот-вот покинет Фонтейн, они проснутся целыми и невредимыми, дождь закончится, а вместе с ним канет в небытие и народное волнение. Следуя неведомому зову, исходящему из глубин души, де Фонтейн решила попрощаться с Фокалорс. Юний стоял у статуи Архонта, склонив голову. Он крупно вздрогнул, когда Фурина, намеренно громко стуча каблуками, подошла к нему. — Как вы с ней познакомились? Дракон слабо улыбнулся, откинул мокрые красные волосы за спину, возвращая себе привычное непоколебимое настроение. — Долгая история, когда-нибудь расскажу. Фурина приблизилась к изваянию, дотронувшись до мрамора, прошептав еле слышное: «Береги Фонтейн», вкладывая в эти два слова немного другой смысл. Юний позади нее фыркнул, но понятливо и учтиво решил промолчать. — Мне пора? — Пора. — ответил Юний. Он протянул ей ладонь, дождался, пока Фурина потратит все извилины на принятие решения — дотрагиваться до него или нет, и притянул ее к себе. — Посадка будет не мягкой! — гомерическим хохотом прокаркал он, круто развернувшись. Мимо глаз тут же пролетела синяя вспышка — секунда — на месте, на котором только что стоял Юний уже грозно замер Нёвиллет. Фурина почувствовала, как хватка Дракона на талии усилилась. «Ты меня в качестве живого щита использовать собрался?!» «Сама просила его беречь.» — послышалось в голове. Лицо юдекса исказила злобная гримаса, де Фонтейн была готова поклясться головой, что никогда его таким не видела. — Отпусти ее. — Ты меня побьешь. — наиграно проныл Юний. На лбу Гидро Дракона выступили вены, черты лица заметно изменились — он оскалился, показывая клыки, глаза опасно загорелись, рога засветились нежно-голубым, а из-под судейского костюма выступали грубые очертания чешуи на локтях и плечах. — Как жестоко. — рассмеялся Юний, — Нынешняя молодежь совсем невоспитанная. Едва Нёвиллет двинулся, как в нежную кожу на шее Фурины тут же впились четыре острых когтя. — Двинешься — пожалеешь. — тон Юния тут же изменился, но, вопреки грозящей от когтей у горла опасности, его рука, ранее болезненно сжимающая торс, ослабила хватку. Он явно дал понять, что у де Фонтейн есть шанс сбежать в любой момент. — Ее, конечно, это не убьет, твое проклятие слишком сильное, но поверь — я могу превратить ее жизнь в ад в любую секунду. Юдекс пораженно замер, загнанным взглядом посмотрел на Фурину — та отвела глаза в сторону. В голове роились обвинения, желание высказаться было сильным, но бушующее в грудине отчаяние оказалось сильнее. — Отпусти. — сиплым голосом попросила она. — Я уже согласилась покинуть регион, дай мне… — Нет. — перебил Юний, — Твой Дракон тебя украдет, и мне придется поработать сверхурочно. Ну, убить вас обоих много времени не займет… — протянул последнее слово он, убирая когти. — Если леди Фурина хочет уйти. — послышался хриплый голос судьи. — Я не стану препятствовать. Юний насмешливо фыркнул, его явно забавляла развязывающаяся перед ним драма. Фурина раз двадцать повторила в голове, что действительно уйдет, что не надо никого убивать, и только тогда Дракон отступил на почтительное расстояние. Де Фонтейн сделала неуверенный шаг к Нёвиллету. Он стоял смирно, только безумно грустный взгляд выдавал его эмоции. — Что, — вызывающе начал Юний, — совесть проснулась? Больше не хочется запереть свою леди в башне и охранять ее? Какой-то вы непостоянный, месье. — Убирайся. — прошипела Фурина. — Я сделаю, что ты просишь, только заткнись и не мешай. Юний демонстративно скривил нос, отмахиваясь, мол, не впечатлила: — Хоть тысячу раз брось вызов Небесному Порядку — ты все равно не будешь стоить и крупицы ее расположения. — Знаю. — тихо ответил Нёвиллет. Юний устало вздохнул, потер переносицу, затем сдался: — Пять минут. Он схватил за воротник Фурину, резким пинком спихнул юдекса с выступа на причал и скинул де Фонтейн следом. — Воркуйте! Фурина вскрикнула от неожиданности, приготовилась встретиться с каменной землей носом, но ее тут же на руки подхватил Нёвиллет, аккуратно опускаясь вместе с ней на твердую поверхность. — Леди Фурина. — послышалось на ухом. — Больше не леди. — покачала головой она, выпутываясь из его неловких объятий. Каждая секунда была на счету, но они молча смотрели друг на друга, не решаясь затевать разговор. А что говорить? Нёвиллет, ты — безумец? Он все равно все знает. А если она накинется на него с проклятиями и руганью, то начнет соглашаться. — Фурина. — шепотом произнес он. Что-то в его голосе показалось ей интимным и родным. До одури печально было осознавать, что наладить отношения у них так и не вышло, однако в глубине души теплилось четкое осознание — она не держит на него зла. Не в силах удержать взгляд на нем, она отвела глаза в сторону. — Речной дух? — Сбежал. — Надо будет предупредить граничащие страны о нем. — Хорошо. — Аристократия готовила заговор. — Я с ними разберусь. Решение рабочих вопросов заполонило пустоту между ними. Нёвиллет глубоко вздохнул и начал снимать с себя все аксессуары, запихивая их в карманы сюртука: — У меня нет времени вернуться за морой, а с собой только это. Как доберешься до ближайшего города — продай, сними жилье и напиши… — он хотел сказал «мне», но так и не решился. — Я отправлю денег. Фурина печально следила за тем, как верховный судья вырывает из волос заколки и срывает драгоценные камни с костюма. Он снял с себя сюртук и медленно подошел к ней, накидывая тяжеленный костюм на нее. В нос тут же ударил привычный и родной запах петрикора, а на глаза тут же навернулись слезы. — Тебя хотели отравить ученые. — несмотря на сделанный спокойный вид, голос все же задрожал, — Исследователь Годард им помешал, он сильно ранен и отравлен, выслушай его историю и помоги ему. Он… спас тебя… нас… Нёвиллет кивнул не в силах произнести ни слова. Фурина видела, как его одолевали чувства, а дождь с каждой секундой усиливался. «Ты всегда плакал вместе со мной.» — мысленно взмолилась она, — «Как все до этого дошло?» — Можно мне проводить тебя? — робко спросил он. — Хотя бы до берега. «А потом ты пойдешь со мной через всю пустыню до ближайшего поселения.» Фурина покачала головой: — Вернись в Кур-де-Фонтейн и помоги своему народу. — Сначала Фонтейн, потом мы. — обреченно кивнул он. — Такова прерогатива судьбы правителя. — лаконично ответила она. Разговор зашел в тупик, а время подошло к концу. Фурина медленным шагом приблизилась к краю пристани. «Это и есть цена жизни?» — спросила она у себя. Свобода, которую ей обещали чужие земли, отталкивала. Она бы все отдала, чтобы остаться подле Нёвиллета, хотя месяц назад была готова бежать на все четыре стороны, лишь бы избавиться от его внимания. В ближайшем будущем она не ступит на эти земли. Только если она найдет способ вернуть себе смертное тело, а это невозможно. Сквозь плотную пелену дождя вдалеке виднелось яркое салатовое свечение громадного дерева. Оно станет ее ориентиром, пока Фурина будет искать ответы в пустыне. Бескрайние песчаные поля, дюны, каньоны, оазисы — неподвластные ей, привыкшей к океану, земли пугали своим величием и непостоянством. Возможно, она затеряется в пустыне, возможно, ее поглотят зыбучие пески, может, она застрянет навечно в каком-нибудь храме Дешрета, или ее разум затуманится, и она станет такой же очередной смертоносной частью пустыни, как и те монстры, о которых ходят легенды. Чуткий слух уловил шелест одежды позади. Резко обернувшись, она увидела позади себя Нёвиллета, тот, видимо, тоже не мог выдержать затянувшееся прощание. — Я знаю, что поступил эгоистично, и… — Оставь извинения. — перебила Фурина. — Я не держу на тебя зла. И я бы поступила так же, если бы дело касалось тебя. Отпусти меня сейчас со спокойным сердцем. Так лучше, чем, если бы я сбежала, не сказав ни слова. Нёвиллет опешил, замер на месте, хлопая ресницами, не зная, что ответить, ведь явно ожидал противодействия. «Время.» — тихо и отчетливо пронеслось в сознании. Фурина вздрогнула всем телом, смотря то на бушующее море, то на растерянного Нёвиллета. Юний дал им намного больше времени, чем обещал, о другом она просить больше не смела. Де Фонтейн развернулась на каблуках и ступила на поверхность воды. Бушующее море тут же успокоилось, а проливной дождь практически прекратился. Нёвиллет умудрился успокоить себя и стихию, чтобы Фурина смогла на своих двоих добраться до берега. — Спасибо… Вода под ее ступнями стала твердой, волны зашевелились поднимая ее вверх. Фурина непонимающе смотрела под ноги, а, когда подняла взгляд на юдекса, замерла. Нёвиллет в своей джентльменской манере, насколько ее таковой можно назвать, дал ей секунду, чтобы передумать, после взялся за ее черный жабот, наклоняя к себе, и впился в ее губы своими. Поцелуй вышел смазанный и неловкий, от неожиданности и силы, с которой он притянул де Фонтейн к себе, губы на некоторое время онемели, Фурина не успела ни почувствовать его тепло, не попробовать его на вкус. Один короткий чмок. «Хочешь, я сотру тебе память и заставлю его нормально поцеловать тебя?» — Юний не скрывал ехидного озорства в голосе, казалось, он даже тихо посмеивался где-то на задворках ее сознания. «Проваливай уже!» — закатила глаза де Фонтейн. «Избавь меня от своего гнева, ” — сардонически ответил Бог Раздора, — «Я в ваших головах жил полгода, чего я там только не видел…» Осознав, что Юний не заткнется, пока она не покинет регион, к слову, пытать ее можно было не снами, а разговором с ним — она бы явно быстрее убежала из Фонтейна — Фурина мельком посмотрела на Нёвиллета, тот стоял неподвижно, беспокойство в нем выдавала тонкая складка между бровями. — Месье Нёвиллет бесстрашно бросает вызов всем Богам Селестии, но так робко целует свою даму в минуты прощания? — спросила она, медленно ступая по морю в сторону песчаного берега. — Неужели так стесняется внимания Небес? — Я итак позволил Небесам увидеть слишком много. — его голос слегка приободрился. Почувствовав странную легкость от прощания, она обернулась лицом к водам Сумеру. Она вернется. — Придется в следующий раз мне позаботиться об отсутствии свидетелей.