Бог Раздора выходит на сцену

Утренний щебет птиц давно заглушил будничный гул толпы на улице. Фурина окинула ленивым взглядом зал — труппа еще не закончила с репетицией новой постановки. Ее консультации на заключительных этапах подготовки к выступлению уже не нужны, а роли на сцене для нее не нашлось. Оставалось только вальяжно, с лицом человека, думающего только о грядущем спектакле, лежать на широком деревянном подоконнике, всматриваясь в причудливые разноцветные переливания солнечных лучей, проникающих в помещение сквозь витражи. От недавно съеденного пузырина и приятного тепла в спину совсем разморило. Фурина уже давно потеряла связь с реальностью, глупо уставившись в одну точку, размеренно посапывая. Пение Дюльфи убаюкивало. Почувствовав, что она вот-вот уснет, Фурина подорвалась, усаживаясь ровно, похлопала себя по щекам, возвращая все внимание к действиям на самодельной сцене. Актеры остановились посреди финального акта, заметив резкие движения со стороны их консультанта, который совсем недавно беззаботно и безответственно разлегся спать посреди репетиции. — Леди Фурина? С вами все хорошо? Ловик, тактично промолчав про ее сон на рабочем месте, медленно и грузно подошел к к Фурине, придирчиво осматривая ее с ног до головы. После болезни Дюльфи у него, как у пришибленного, повелось справляться о состоянии здоровья каждого члена группы чуть ли не каждые пять часов. Фурина виновато улыбнулась, опуская взгляд в пол, предвосхищая новую порцию лекций. — Вы опять не спали? Это уже в третий раз за неделю. Причитания Ловика привлекли внимание труппы, через несколько поучительных фраз о важности здорового сна для людей, к нему подключились и остальные актёры. — Леди Фурина, вам теперь надо следить за собой и заботиться о себе… — Вы ведь больше не бессмертная, берегите свое тело. — Вам сложно привыкнуть к жизни простого смертного? — Вы можете пожить со мной, если вам тяжело адаптироваться… Предложение Дюльфи о совместном проживании показалось остальным слишком заманчивым, поэтому уже вся труппа уговаривала Фурину собрать пожитки и поселиться в их домах. Бывшее божество, которое никогда им и не было, грустно хмыкнуло. Ловик попытался ее приобнять, но Фурина ловко увернулась от прикосновения, спрыгнув на деревянный скрипучий пол. Полгода прошло с величайшего обмана Небес, проклявших всех фонтейнцев. План Фокалорс по спасению собственного народа оказался обнародован. С тех самых пор, как вся страна на несколько десятков минут погрузилась под бушующие от непогоды волны, а местный новый Владыка Гидро отпустил фонтейнцам их грех, Фурину почитают чуть ли не охотнее, чем раньше. Каждый первый счел своим долгом извиняться и благодарить, кланяясь в ноги. Де Фонтейн, отказавшаяся от этого имени, но почему-то все еще им представляющаяся, медленно отошла к центру сцены, пританцовывая, возвращая свой величаво-беззаботный внешний вид, мол, я больше не Бог, но вы можете меня им нарекать. Чего греха таить, ей нравится эта забота. Ей импонирует такое отношение к себе. Как будто она теперь действительно нужна, как будто все на нее теперь смотрят по-другому. Даже ее коллеги, упорно навязывающие заботу, в которой больше настоящей любви к ней, а не корыстных желаний, уважительно относятся к каждому ее слову и решению. Не без сцен, как сейчас, когда вся семья готова отругать непослушного ребенка, который нашкодил. Но что еще остается желать человеку, который водил за нос всех вокруг пять сотен лет, а его вдруг взяли и простили? Еще и почитают так, как не почитают юдекса. Перед глазами снова предстает Фокалорс. Ее образ за последние шесть месяцев стал наваждением, а ватная от резкого пробуждения голова снова закружилась. — Леди Фурина? — осторожно позвал Ловик. Де Фонтейн резко развернулась, в глазах на секунду потемнело. Нужно срочно выкрутиться, а то опять пойдут жаловаться верховному судье. Еще один минус новой жизни — господин-новый-Владыка-Гидро, посчитавший обязательным своей мнимой участливостью вмешиваться в мирскую жизнь Фурины. В начале ее человеческой жизни, де Фонтейн действительно нуждалась в финансировании и помощи мелюзин в домашних делах, но сейчас, когда уже не нужно любезничать с юдексом, чтобы выбить себе свободное местечко для представления в Опере, она чувствовала к бывшему коллеге жгучую необоснованную обиду. А после того, как Фурина рухнула прямо посреди репетиции от бессилия пару месяцев назад, а труппа сообщила об этом Нёвиллету, верховный судья целую неделю лично наведывался на вечерний чай к ней в ее новый дом, чтобы задать ряд глупых ненужных вопросов о здоровье и пожеланиях. Не то, чтобы юдекс был противен — пять веков работы вместе оставили отпечаток в душе, а болезненные воспоминания с дня казни Архонта этот след перекрывают. — Ах, вы правы, совсем забываю о своем человеческом теле, — тоскливо выдохнула Фурина, уже чувствуя, что в ее спектакль никто не поверит, — Но звезды по ночам так прекрасны, вы ведь знаете, как тяжело оторвать воодушевленный взгляд от неба? — Леди Фурина, — Ловик скептически сощурился, — в Фонтейне так ярко по ночам, что не видно звезд на небосводе. Де Фонтейн улыбнулась шире — как ее легко раскрыли. Совсем навык растеряла. — Кто сказал, что я любуюсь небом в черте города? — Леди Фурина, — ласково позвала Дюльфи, — мы ведь видим, что вам нездоровится, может, обратитесь в госпиталь? Уверена, месье Нёвиллет найдет вам первоклассного лекаря… — Нет. — отрезала Фурина, разворачиваясь на каблуках в сторону выхода. — Спасибо за вашу заботу, но со мной все прекрасно, не стоит отвлекать юдекса от дел. В ответ ей последовала блаженная тишина. Почувствовав укол вины за свое поведение, де Фонтейн попыталась принять более миролюбивое выражение лица: — Правки в сценарий больше не нужны, моя помощь с гардеробом и инвентарем тоже. Я возьму пару дней перерыва до выступления и обращусь за помощью к врачу. О последнем нагло соврала, но чего не сделаешь ради спокойствия коллег? Дюльфи вышла вперед, беспокойно осматривая Фурину: — Вы уверены? Мы сможем выступить без вас, может, в отпуск на пару недель уйдете? Вы много работали в последнее время… — Я подумаю. — перебила актрису Фурина, спешно покидая помещение. Яркий солнечный свет ударил в глаза, потребовалось время, чтобы привыкнуть. Жизнь вокруг бурлила, вовлекая в свой бешеный темп. Быстрым нетвердым шагом Фурина отправилась домой. От духоты стало еще хуже — пот лился градом, а маленькая шляпка мягко говоря паршиво спасала от солнечных лучей, бьющих прямо в темечко. Пить хотелось нещадно, но если она сейчас остановится, то может опоздать на подработку. Не то, чтобы нужда в деньгах была такой, что приходилось впахивать на двух работах, просто однажды Фурина нарвалась на драку с огромными крабами, а когда не смогла утащить их всех домой, чтобы разделать, решила продать рыбакам. С тех пор и повелось — она истребляет вкусную морскую опасную живность, а ей платят и морой, и мясом. Дорогущий костюм портить солью морских вод и органами карбов не хотелось, поэтому де Фонтейн достала свое самое дешевое и удобное черное льняное платье с длинными рукавами. Где-то затертое от стирки, где-то дырявое, тут, скорее, причина в драке с монстрами с острыми клешнями. Подол юбки едва доставал до колен, так что во время особо ожесточенной борьбы с морской фауной, все прелести, так сказать, наружу. Крабы, безусловно, не наделены развитым интеллектом, но тупыми их точно не назовешь. Фурине пришлось обойти пять точек, где раньше чаще всего обитали морские жители, прежде чем понять, что твари мигрировали подальше от ее зоны охоты. Де Фонтейн лишь беззаботно пожала плечами — раз на суше их нет, то под водой целые семьи. Будь ее воля — провела бы на дне всю жизнь. Однако ей далеко до способностей юдекса и Люмин, которые могут сутками просидеть под водой и выйти спокойно на сушу. Дыхания Фурины едва хватает на одну схватку, даже Гидро Глаз не сильно помогает — приходится всплывать и погружаться на глубину снова и снова. Но польза в подводной охоте колоссальная — за нее больше заплатят. А еще после такой физической нагрузки Фурина спит без снов. Пьер, старый лодочник, позволил погреться у костра на пляже. На самодельном вертеле коптилась рыба, которую он отложил специально для уставшей и голодной де Фонтейн. Багровые тона заката понемногу менялись темными красками сумерек. Фурина неохотно встала с пригретого местечка, попрощалась с рыбаками, успевшими разделать гигантских морских тварей, забрала свою честно заработанную долю и отправилась в город. Блаженная боль в мышцах тянула в постель, осознание того, что у Фурины будет несколько свободных дней, прибавляло удовольствия от жизни. Ей не на что жаловаться, ведь она живет так, как никогда не смела мечтать. Весь настрой сбился дома. Чек на сумму в три миллиона моры был аккуратно сложен и вставлен в щель двери, прямо на уровне ее глаз. Сначала от усталости де Фонтейн даже не поняла, что за листок перед ней, а потом, осмотревшись, заметила, что жандармов у ее дома сейчас намного больше, чем обычно. «Выходит, верховный судья на чай хотел зайти» — раздраженно цокнула Фурина, скомкав бумагу в руке. Сбросив продукты на пол, она быстро натянула ботинки и свой темно-синий пиджак поверх пропахшего морским миром платья, завязала непослушную отросшую копну светлых, тоже пропитанных солью, волос, и медленной, покачивающейся походкой, отправилась к площади. Выбрасывать такую сумму на ветер не хотелось. Но и тратить деньги юдекса тоже. У Фурины свои счеты с Нёвиллетом, он давно должен был понять, что ее надо оставить и не появляться в ее новой человеческой жизни. Если верховный судья не может отпустить Фокалорс, то это исключительно его проблемы. А Фурина мечтает забыть обо всем божественном. От мыслей о предыдущем Архонте больно сдавило в груди. Где-то в глубине души еще теплился ее голос. Нежный, бархатный, спокойный. Родной. Раньше ее голос был слышен всюду: в работе Оратриса, в движении механизмов, в бушующих волнах, в шуме дождя, в бурлении крови в теле. Сейчас же, каждый выживший житель Фонтейна, ставший человеком, стал голосом Фокалорс. Ее заветным желанием. Ради которого Фурина боролась. Нет, они оба не могут ее отпустить. Фурина рвано выдохнула, замотала головой, в надежде сбросить ворох неутешительных мыслей. — Без машины теперь все решения по судебным делам принимает только юдекс… — Куда смотрит вся аристократическая верхушка? — послышался в ответ медленный нечленораздельный бас. — Нас чуть не растворили, мы потеряли своего Архонта, а теперь страной правит такое же опасное существо как эти твари из Селестии! Фурина резко остановилась возле местного ресторана, прислушиваясь к пьяным бредням незнакомцев. — Побойся жандармов! — шикнул своему говорливому товарищу мужчина, — Застанут за такими разговорами — засадят, даже на дуэль право не дадут! — Да этот суд сам по себе ошибка! Надо все законы переписывать на новый лад, нет, судья еще ведет дела по своду, который составляла Гидро Архонт! — Да она даже Богом не была! Самозванка, которую только по доброй воле юдекса все еще не казнили! — послышались мычания со стороны соседнего столика. Де Фонтейн слабо улыбнулась, притаилась за ближайшим поворотом, продолжив греть уши. — А вот о Леди Фурине не говори так! — вскинулся тот, что поспокойнее, — Она теперь местная звезда. Пожертвовала сиротским приютам тринадцать миллионов! — Ах, какое благородство! — хлопнул в ладоши пьяница, — Тебе напомнить, сколько людей из-за ее бредовых законов пострадало? Она прекрасно знала, что есть вода, которая растворяет уроженцев Фонтейна, а сколько людей село в тюрьму из-за того, что вроде как кто-то кого-то убил, вот только тело магическим образом исчезло? Сколько людей погибло в дуэли? Фурина согласно кивнула. — А ты сам бы смог хранить такой секрет? Подними она панику этой тайной, Фонтейн бы выстоял? Леди Фурина и Фокалорс нас спасли ценой своих жизней! — Тут ты прав. — буйный пьяница, осудивший юдекса, долил себе спиртного, — Никто бы не справился лучше них. Знаешь почему? «Почему» — чуть не вырвалось из уст де Фонтейн. — Фокалорс, наше настоящее единственное божество, оставила регион Фурине, а та была человеком. — философски ответил сам себе мужчина. — Не без паршивых законов, с отвратительной манерой вести себя на заседаниях, но человеком. За это я их уважаю. Если леди Фурина захочет свергнуть юдекса, я за ней пойду и костьми лягу. Клянусь. — Вот ту ты не прав, мужик. — сказал третий голос, — Надо отдать власть народу. — Леди Фурина мой народ! — заголосил один из пьющих, — Пусть она сидит на престоле вечно и охраняет наш покой, как все эти годы! — Ну уж нет! Интересный разговор тут же слетел в скучное русло. Фурина раздраженно фыркнула — как быстро говоруны сдались. Не то, чтобы жалобы на ее службу в качестве Архонта Справедливости ей так нравилось слушать, недовольных ею было приличное количество, она спокойно приняла этот факт. Однако… вопреки здравому смыслу, народ больше не хотел видеть кого-то бессмертного и могущественного лидером государства. Де Фонтейн лишь пожала плечами — Верховный Суд больше не ее проблема. Если юдекс упустит зарождающееся пламя революции — исключительно его вина. Несогласных с нынешним расположением дел в регионе будет всегда предостаточно, а у нее больше нет ни сил, ни желания что-либо предпринимать. Лично у нее все прекрасно. «Либо народ не оправился от перемен, либо грядет буря» — покачала головой Фурина. Но это больше не ее дело. Звонкий задорный голос Лини был слышен за несколько кварталов, де Фонтейн лениво пробиралась сквозь толпу ближе к сцене. После того грандиозного шоу с перемещением Фурины в зал суда, местные иллюзионисты стали едва ли не самыми высокооплачиваемыми и желанными фигурами в мире развлечения. Но зов улицы был сильнее. Она их прекрасно понимала — выступления на такую широкую публику посреди столичной площади вдохновляли. На импровизированной сцене, состоящей из широкого пьедестала и кучи расставленных вокруг фонариков, стоял Лини, активно жестикулируя, рассказывая зрителям небылицы про свое детство. «Красиво по ушам проехался» — хмыкнула Фурина, отбившая себе местечко в первых рядах. Фокусник сделал несколько плавных взмахов руками, элегантными, выверенными годами практики движениями, снял шляпу, подкинул ее вверх, поймал лишь двумя пальцами, щелкнув пальцами свободной руки. В эту же секунду из цилиндра вылетела целая стая белых птиц. Де Фонтейн лишь покачала головой — сколько бы их выступлений она не смотрела, как бы придирчиво не всматривалась в каждое движение иллюзиониста — даже ей никогда не удавалось разгадать секреты подобных номеров. Чудо. Не иначе. Заметив на себе короткий вопросительный взгляд, Фурина лишь протянула сложенную вдвое бумагу. — Прекрасная и несравненная леди Фурина. — поклонившись, Лини протянул ей руку, зазывая на маленькую сцену. Послышались одобрительные свисты в толпе, де Фонтейн, подавив обреченный вздох, приняла ладонь, поднимаясь к фокуснику. «Прекрасно, теперь все увидят мой наряд…» — она наспех запахнула пиджак, в надежде, что никто из репортеров не увековечит ее разорванное после драки с морскими чудовищами платье на какой-нибудь главной полосе. Лини покружил ее в коротком танце, аккуратно держа за руку, завоевывая восторженные вздохи зрителей. Остановившись, Фурина почувствовала непривычную тяжесть на груди. — Небольшой подарок для вас. — улыбнулся фокусник. Огромный бутон сумерской розы, неизвестно когда прикрепленный к ее старому платью, закрывающий все несовершенства ткани, красовался аккурат посередине груди, словно импровизированная бабочка. — Он прекрасен. — она невесомо провела пальцами по фиолетовым лепесткам, — У меня для вас тоже есть подарок. — Надеюсь, его можно положить в карман? Послышался смех толпы. Вместо ответа Фурина подняла ладонь с зажатым в пальцах чеком вверх, демонстрируя его окружающим, незаметно завела руку за спину, шевеля пальцами. Энергия Гидро тут же отозвалась, и из неподалеку стоящего фонтана быстрыми неуклюжими шагами вышли голубые полупрозрачные водяные цапли. Зрители восхищенно загалдели, пораженные увиденным. Лини лишь удивленно вскинул бровь, широкая улыбка на его лице ярко говорила о том, что трюк Фурины пришелся ему по душе. Одна из самодельных птиц, которой де Фонтейн отдала чек, медленно и аккуратно положила бумагу в шляпу. Зрители воодушевленно аплодировали. Фурина неловко рассмеялась, шепнув фокуснику: — Ничего, что я тут вмешалась? — И привлекли сюда еще больше зрителей? — заговорщически подмигнул Лини, — Знал бы, что публика вас так приветствует — нанял бы к себе. — О, еще одна подработка мне не повредит. — в тон хихикнула Фурина. — Линетт пришлет договор. — шутливо шепнул иллюзионист, бережно взяв ее за руку. — Дамы и господа, леди Фурина. Де Фонтейн широко улыбнулась, глубоко поклонилась под одобрительные свисты публики, кто-то даже кинул на сцену цветы. Она хотела потянуться за букетом, когда мир вокруг резко потерял звук, в глазах зарябило, а тупая едва ощутимая ранее боль в голове теперь начала бить в виски с новой ужасной силой. — Леди Фурина? Голос Линетт звучал как под толщей воды. Де Фонтейн схватилась за протянутую ладонь, как за спасательный круг, неуклюже спрыгнув со сцены. «Кажется, никто не заметил…» — облегченно выдохнула Фурина, обернувшись к Лини. Фокусник отвлек внимание толпы от чуть не рухнувшей бывшей Богини новой стаей голубей. Поддерживать водяных птиц было очень тяжело, так что те с каждой секундной растекались, теряя свой первоначальный облик. Вдруг водные звери взорвались на десятки тысяч мелких капель, едва не облив с ног до головы стоящих близко к сцене зрителей. В последний момент капли обратились в маленьких темно-синих бабочек, резко и быстро взмывших в небеса, сплетаясь в причудливом танце с белыми птицами Лини. «Создание живых разумных водных существ слишком сложная и древняя магия» — ахнула Фурина, любуясь происходящим над сценой. Линетт, осторожно придерживая ее за руку, вывела Фурину подальше от гудящей толпы: — Леди Фурина, вы выглядите уставшей. — Прости, что чуть не сорвала вам выступление, — виновато проговорила она, массируя пульсирующие виски, — Я хотела отдать чек в Дом Очага, но вы оказались ближе… — Не извиняйтесь, — девушка достала игральную карту и, перевернув маленькую картонку в руке, протянула Фурине чашку с чаем. — Хорошего вечера. Линетт оставила де Фонтейн в одиночестве, вернувшись на сцену к брату, а Фурина, не зная, что ей делать с взявшейся буквально из ниоткуда чашкой, медленно побрела домой, нервно пыхтя. Она не знала на кого ей злиться — на себя, за то, что снова потеряла контроль над гидро стихией, или на Нёвиллета, решившего за ней проследить. Он ведь не увлекается ничем, что нравится нормальным людям, а, судя по его распорядку дня в последние несколько сотен лет, вечерние прогулки именно в этой части города практически никогда не случаются. Надо же, какое удивительное совпадение. Фурина упорно не отрывала взгляд от земли, в надежде, что эта ее притворная задумчивость прокатит. — Леди Фурина. «Не прокатило» — закатила глаза де Фонтейн. — Месье Нёвиллет. — коротко кивнула она, поднимая взгляд на него. Извечно плачущий, холодный, отстраненный, чуждый ко всему человеческому, но так активно прикидывающийся одним из людей. Невероятно прекрасный, одетый в неизменные многослойные одежды верховного судьи. Весь его внешний вид можно было бы смело назвать искусством, достаточно было одного взгляда на него, чтобы мысленная активность тут же застопорилась и повела не в ту сторону. Что пять сотен лет назад, что сейчас, Фурина на его фоне лишь капризное беспризорное дитя. — Я был у вас днем. — с неожиданной мягкостью в голосе начал он, — Но, к сожалению, не застал вас дома. — Вторая работа. — отмахнулась она. — Вам не хватает моры? — юдекс слегка наклонил голову в бок, хмурясь. — Я могу увеличить жалование. Фурина, глубоко пораженная всем спектром эмоций, которыми верховный судья успел одарить ее за пару переброшенных фраз, неловко переступала с ноги на ногу. — Как видите, в вашем спонсорстве не нуждаюсь. — она кивнула в сторону фокусников, которым недавно отдала три миллиона. — Так что вопрос наличия или отсутствия у меня денег касается исключительно меня и никого больше. Нёвиллет поджал губы, словно хотел что-то сказать но передумал. Фурина успела трижды испугаться грядущего дождя, но ясное вечернее небо и не норовило портиться. Де Фонтейн горько про себя усмехнулась. Было бы лучше, если бы дождь все-таки пошел. — Я должен был сразу это понять, прошу меня простить. Позволите вас проводить? — Оставь любезности Нёвиллет. — бывший Бог недовольно покачала головой. — Тебе не нужно больше нянчиться со мной. Юдекс надолго замолчал. Чай в руках Фурины успел остыть, сама девушка с нескрываемым удивлением рассматривала задумчивость на лице судьи. — Вам так претит мое общество? Или вы злитесь за… Не дав ему договорить то, о чем Фурина так отчаянно избегает даже думать, она проговорила: — Да, претит. Очевидная ложь больно полоснула по сердцу незримым ножом. Потребовалось время, чтобы собрать мысли в кучу. Фурина, успевшая миллион раз пожалеть о сказанном, робко посмотрела на дракона. Тот глядел на нее глубоко печальным затравленным взглядом, словно подобные слова причинили ему настоящую боль. Печаль Нёвиллета всегда отражалась в затянутых мрачными грозовыми тучами небесах. Де Фонтейн подняла голову — ни намека на дождь. «И кто из нас двоих сейчас врет?» — чувствуя ком в горле, спросила себя Фурина. Обидно. Так сильно, что на разумные доводы нет ни сил, ни желания. — Не посмею больше вас тревожить. — хрипло выдохнул верховный судья. Его силуэт быстро растворился с поля зрения, а Фурина, поблагодарив его за то, что это не ей пришлось, как последней сволочи, разворачиваться и уходить, нетвердым шагом отправилась домой. В последние месяцы у них действительно натянутые отношения. «Нужно извиниться и поговорить.» — решила для себя засыпающая на подоконнике де Фонтейн. Ни одной маленькой тучки так и не появилось в небе.

***

Раскаты грома сотрясали и землю, и небеса. Молнии с убийственной силой били по близ стоящим домам, разрушая целые здания, превращая их в груду камней. Визги и крики, вперемешку с предсмертными хрипами отдавались эхом в голове. Фурина медленно, шатающейся походкой шла по разрушенным улицам Фонтейна, подсчитывая потери. На каждом сотом теле она начинала сначала. Гримасы ужаса и боли, застывших на бледных лицах, вводили в транс, де Фонтейн уже не понимала, где заканчиваются их страдания, а где начинаются ее. Капли дождя мелкими лезвиями остро били в лицо, Фурина упала на колени, поднимая глаза в небо. «Неужели… все было…зря?» Захлебываясь слезами бывшее божество со смирением наблюдал, как огромный парящий небесный остров застыл прямо над Кур-де-Фонтейном. Последовала ослепляющая вспышка. На Дворец Мермония с оглушающим свистом упал громадный шип, разрушив здание. Убив всех, кто решил найти спасение в под крылом Гидро Дракона. Взрывная волна отбросила ее в сторону. — Нёвиллет! — единственное, что смогла прокричать Фурина. Голос охрип, изрезанное тело от жесткого падения на разбитое стекло и сломанные балки неприятно ныло. Крики людей вокруг заметно стихли. Фурина обернулась к жителям — те, кто чудом выжил, с ужасом не опускали взгляда с городских стен. С Востока на Фонтейн надвигалась огромная, достигающая до небес своим размером, волна, норовящая смыть с лица Тейвата весь город. Фурина открыла глаза. Грохот с улицы разбудил ее от нескончаемых кошмаров, которые она уже несколько месяцев имеет честь смотреть чуть ли не ежедневно. Обнаружив себя на полу среди осколков от некогда любимой древней вазы, де Фонтейн, схватив черное покрывало, которое слетело с нее, кажется, еще до того, как она свалилась с подоконника, грузными шагами направилась к входной двери. Голова гудела в затылке, Фурина не знала — это результат падения во сне или последствие нескольких бессонных недель. — Иду я! — хрипло прокричала она, открывая дверь. — Леди Фурина! У вас все хорошо? На пороге стояла одна мелюзина, три патрулирующих жандарма и Клоринда. Де Фонтейн нечитаемым взглядом осмотрела присутствующих, надеясь, что это просто продолжение страшного сна. — Леди Фурина, — тихим спокойным тоном позвала Клоринда, — соседи жаловались на шум… Фурина, вспомнив, что предстала перед ночными гостями в одном исподнем, запахнулась. Жандармы учтиво отвернулись. — Извините, что навела панику, мне просто приснился кошмар. — сипло ответила она. — Но вы так кричали… — начала мелюзина, кажется, Монт. — Позволите пройти? — перебила ее Клоринда. — Мы проверим ваш дом и уйдем. Фурина устало выдохнула, открывая дверь шире. — Я все проверю. — сказала Монт, оборачиваясь к стражам порядка, — Негоже молодым людям бродить по дому юной леди по ночам. Де Фонтейн благодарно улыбнулась мелюзине, пропуская внутрь. — Не знала, что судебный дуэлянт тоже участвует в патруле города. Клоринда, зайдя в дом и закрыв дверь за собой, медленно обвела взглядом помещение. — Несколько жандармов побежали во Дворец Мермония будить месье Нёвиллета. Перед глазами снова предстала сцена из сна. Отогнав беспокойные мысли, Фурина спросила: — Что сказал юдекс? Клоринда острым, как бритва, взглядом пробежалась по лицу бывшего Архонта, словно пыталась выловить нужную ей эмоцию. — Я взяла на себя смелость не сообщать верховному судье об этой жалобе. — Полагаю, благодарностей в виде рыбьего мяса не примешь? — Только в виде жемчуга. Фурина слабо улыбнулась, развернулась на пятках и прошла вглубь дома: — Тебе большую жемчужину или несколько маленьких. — Все, что есть. — Я серьезно, Клоринда! — притворно насупилась Фурина. — Лучше скажи, где аптечка. У тебя весь пол кровью заляпан. Монт трижды обыскала дом, пришлось уговаривать мелюзину остановиться и перестать маячить перед глазами. — Ощущение, будто здесь кто-то был. — хмуро сказала она. — Я чувствую знакомую энергию. — Если знакомую, это хорошо. — беспечно ответила Фурина. — Разве? — спросила Клоринда, накладывая повязку на бедро бывшего Бога. — Может, кто-то из своих хочет навредить? — Как? — устало хмыкнула де Фонтейн, — Насылать каждую ночь кошмары? Не припомню никого из наших знакомых, кто может так. «Если только не ковен, но у нас с ними недомолвок, вроде, не было» — Вас так мучают сны? — Ничего, что стоит такого пристального внимания. Клоринда понимающе кивнула. Раньше у Фурины не было близких друзей. Не то, чтобы они с судебным дуэлянтом регулярно обменивались сплетнями за вечерним чаепитием, но отношения между ними изменились в лучшую сторону. Нет, она врет, раньше ее близким другом был Нёвиллет. Если его постоянную отчужденность, отсутствие интереса в личных беседах, вынужденную опеку пять сотен лет, суд над ней и непонятно откуда взявшуюся благосклонность только после раскрытия плана Фокалорса можно назвать дружбой. Вот если опустить эти немного удручающие моменты, то они были лучшими друзьями. — Может, вам поселиться во дворце на время? — обеспокоенным тоном предложила Монт. — Я бежала из дворца, чтобы никогда туда не возвращаться. — вздохнула Фурина, — Спасибо за заботу, мои милые дамы, но я лучше обращусь к лекарю за успокаивающими отварами. — У Ризли есть чай для хорошего сна. Принести тебе? — У-у, — заговорщически протянула де Фонтейн, — интересно, откуда у мадемуазель доступ к личным запасам чая начальника Меропида? — Интересно, почему моя леди начала избегать юдекса? — Прекрасная погода. — Согласна. Мелюзина, неотрывно следившая за разговором девушек, вопросительно склонила голову: — О чем вы? — О погоде. — Фурина спрыгнула со стула, игнорируя острую боль в ноге, подошла к окну, открыв его нараспашку, — Такой прекрасный рассвет. — И правда. — доверчивая Монт тут же начала любоваться посветлевшим небом. Порыв ветра ворвался через открытое окно, нежно коснувшись опухшего после тяжелой ночи лица бывшего божества. Чудовищно хотелось спать, но пугать окружающих своим протяжным воем во сне не хотелось. Клоринда и Монт ушли, когда первые солнечные лучи начали окрашивать золотистым цветом верхушки жилых домов. Фурина вышла проводить их, накинув поверх пижамы свой излюбленный темно-синий пиджак. Бардак на голове исправил бы только цирюльник, так что Фурина ограничилась небрежным низким пучком. Когда две женские фигуры скрылись за поворотом, де Фонтейн облегченно выдохнула, разворачиваясь на каблуках. Из головы не выходили слова мелюзины о чьем-то присутствии. Народ мелюзин очень чувствителен к драконам, так что Монт могла почувствовать остатки энергии, которая исходит от Нёвиллета. Судья ведь совсем недавно был возле ее дома, возможно, провел какое-то время в ожидании. «Не может же в Фонтейне находиться еще один дракон?» — спросила себя Фурина, привычно поднимая взгляд вверх. Она уже подходила к своему дому, но резко остановилась, устремив хмурый взгляд прямо на парящий в небесах остров. «Нет!» Пять сотен лет она каждую свободную минуту смотрела в небеса. Каждый гребаный день своей жизни, она смотрела на Селестию и проклинала всех ее божеств, обрекших ее и народ на страдания. «Невозможно!» Огромный парящий кусок земли с едва различимыми очертаниями небесного города стал больше! «Ближе…» — тут же догадалась Фурина. Ее тут же охватила паника, пугающие картинки из снов теперь всплывали перед глазами каждую секунду, демонстрируя, предположительно, ближайшее будущее. Де Фонтейн со всех ног побежала к подъемнику, игнорируя вопросительные взгляды прохожих. С какого ракурса она не пыталась рассмотреть — все равно привычное взгляду расположение обители небожителей изменилось. «Это все мой воспаленный рассудок. Я просто сошла с ума…» Под озадаченные взгляды горожан, она, срываясь на бег, с нескрываемым ужасом в глазах оглядывалась на парящую вдалеке Селестию. «Эти сны — пророчество?» Статую Фокалорс у Дворца Мермония украшали оставленные почитателями цветы. Несколько крупных и роскошных букетов даже были предусмотрительно поставлены в вазы. Фурина, позабыв обо всем на свете, нетвердым шагом приблизилась к изваянию местного павшего Архонта. «Милое Отражение…» — снова и снова обращалась к мертвому мрамору Фурина, чувствуя, как накатывают жгучие слезы. Она долгое время не могла без истерики смотреть даже на свои портреты. После ухода Гидро Архонта чувство одиночества превратилось в зияющую дыру где-то в груди. Без Фокалорс, чьим напоминанием служит буквально все живое вокруг, ей не справиться. — Ты не знал. — хрипло начала де Фонтейн, — Она любила петь. Каждый раз, когда в зале суда никого, кроме меня не было, Оратрис звучал. — Не имел чести быть настолько приближенным к Фокалорс. — едва слышно ответил Нёвиллет. — Еще она часто проливала на меня воду, когда я творила бесчинства. Однажды защитила от отравления, затопив кухню. Меня бы не убил яд, — Фурина шмыгнула, протерла намокшие глаза рукавом. — а она все равно оберегала меня. Даже жизнь мне оставила. Дрожащие ноги перестали держать, от разбитых коленей ее спас юдекс, вовремя подставив свой локоть. — Леди Фурина, не смотрите, — судья аккуратно повернул ее к себе, — пройдемте со мной во Дворец. В глазах снова предстал образ разнесенного в щепки Мермония: — Шип! Нёвиллет, мы все в опасности! Юдекс непонимающе уставился на нее. — Погляди туда, — она указала на Селестию, — она стала ближе. Небесный остров направляется сюда. Нам надо что-то делать. — Леди Фурина… — тихо позвал ее судья. — Нам нужен корабль Ризли, еще надо открыть подземные ходы для быстрой эвакуации. — де Фонтейн начала нервно расхаживать взад-вперед, — Мы сможем скрыться на момент катастрофы в Сумеру… Думаю, Буер даст убежище на некоторый срок. Мы позволим им в ответ исследовать затонувшие руины — пусть хоть по камешкам разбирают… Любые их условия… — Леди… — Нёвиллет, у нас нет времени на выяснение причины, нам надо действовать. Селестия за ночь приблизилась… не могу точно ответить на сколько, но у нас мало времени! Верховный судья нечитаемым взглядом следил за каждым ее движением, слушая сбивчивую речь, походившую на бредни. Фурина напряглась, чувствуя неладное. — Разве ты не заметил? Небесный остров стал больше, то есть ближе… Нёвиллет еще раз посмотрел в сторону Селестии, потом на Фурину. — Леди Фурина, Исследовательский Институт по моему распоряжению уже полгода каждый день следит за Селестией. Ни об одном изменении в расположении острова мне не докладывали. И, честно, визуально я тоже не ничего не заметил. Де Фонтейн отшатнулась, чувствуя, как земля снова уходит из-под ног. Но она же видит! Она уверена, что остров стал ближе. Юдекс медленно приблизился, Фурина, отдышавшись, выпрямилась, устремив взгляд на дракона: — Я знаю, о чем говорю. Мы должны что-то предпринять, пока не поздно. На лице судьи появилась тень сомнения. Он обернулся к парящей над всем Тейватом обители Богов, долго всматриваясь. В конце-концов, он сдался: — Я попрошу детальный отчет от ученых, к завтрашнему дню он будет готов. Фурина облегченно выдохнула, тысячу раз мысленно поблагодарила Нёвиллета за то, что поверил ей. — Хорошо, — улыбнулась она, — Я зайду к обеду? — Буду ждать. — кивнул судья. Если юдекс займется этим делом, то с жителями все будет в порядке, возможно, даже бежать никуда не придется. Фурина быстрым шагом спускалась по многочисленным ступеням, сокращая путь домой через немноголюдные улицы. Ее ночной наряд, конечно, уже увидела четверть Фонтейна, терять нечего, но переодеться не помешало бы. Непослушные ноги привели к Водному Вокзалу. Неугомонное сердце твердило: «Сутки — слишком долго, нужно убедиться во всем сейчас», а разум, как назло, подкидывал ужасающие картины разрушенного города. Аквабус слишком медленно плыл по водным линиям в сторону Порта Ромарин. Фурина не сводила глаз с небесного острова, чувствуя каждой клеточкой тела ужас от осознания того, что Селестия действительно стала ближе. Через добрые тридцать минут, в которые де Фонтейн пребывала в неистовом ужасе, транспорт вошел в пещеру горы Мон Атонеки, где бывший Бог, на глазах у всех пассажиров, сошла с аквабуса на каменный бортик. — Леди Фурина! — панически звала ее мелюзина-гид. — Правила запрещают сходить с транспорта… — Тут моя остановка, — помахала рукой де Фонтейн, мягко улыбаясь, — Спасибо за чудесную экскурсию! Карабкаться по склону было тяжело, учитывая недавно полученные порезы, но к физическим нагрузкам Фурина успела привыкнуть. Вытаскивать со дна крабов, весом в сто таких девушек, как она, вошло уже в привычку. Выступающие очертания мышц приятны глазу, а тренированное тело легко выносит несколько часов непрерывных танцев на сцене. Одни плюсы. С Восточного склона горы невооруженным глазом можно было увидеть парящую в небесах обитель небожителей. Фурина, успокоившись, с обреченным выражением лица качала головой. Селестия раньше находилась на приличном расстоянии от руин форта Харибда. Сейчас же, небесный остров располагался прямо над приближенными к форту островами. «Я не сильна в расчетах, но неделю назад все было в порядке.» — рассуждала де Фонтейн. — «Где-то десять или пятнадцать километров в неделю, грубо говоря, два километра в день, получается? Если взять во внимание, что в последние семь дней кошмары стали еще более невыносимыми, возможно, мои сны тесно связаны с передвижением острова…» Фурина нервно наматывала круги по песчаному пляжу, не сводя взгляда с Селестии. «Если остров не будет ускоряться, то Кур-де-Фонтейна он достигнет за месяц, может дольше…» «Время есть» Неподалеку от пляжа покачивалась на маленьких волнах крошечная лодка. Де Фонтейн, ступая по воде, уверенной походкой направилась к рыбакам. Мужчины, завидев ее, гордо вышагивающей прямо по водной поверхности, отложили удочки. — Господа! — позвала она их, — Не хотите помочь даме добраться до Исследовательского Института? Я хорошо заплачу! — Мы бы с радостью, леди Фурина. — приветливо улыбнулся один из рыбаков, — Но, боюсь, с таким транспортом, мы на одних веслах к вечеру только до столицы доберемся. — Ничего-ничего, — рассмеялась де Фонтейн. Она подошла к лодке и взмахнула рукой, призывая волну, разворачивая лодку носом в нужную сторону. — У вас есть я. Обратно тоже… Не успела она договорить, как энергия Гидро вдруг перестала ее слушать, и Фурина со смешным вскриком плюхнулась в море. — Обратно я вас тоже отвезу. — недовольно прокашлялась она, хватаясь за протянутые руки рыбаков, вылезая из воды. «Надо же было так опозориться!»