Изменить своё прошлое

      Ритуал по созданию голема прошёл на ура. Такой волны Магии Принц-Мэнор давно не испытывал. А сам Харальд был отброшен волною так, что сам чуть не вылетел в коридор, проехавшись по полу спиной. Ему, конечно, было больно, но грело душу беспокойство Северуса, который, правда, матерился через слово на юного ритуалиста.       С големом скука прекратилась. В Хогвартсе, точнее в его аудиториях, Харальд теперь появлялся лишь на контрольные, варку зелий и отработку чар по ЗОТИ и Чарам. Со Спраут и Синистрой он договорился о том, что появится только на важных работах. С остальными Харальд не общался.       Титул Короля всё ещё был при нём, поэтому ежедневно каждый вечер он был в гостиной, готовый выслушать новости факультета и решить возможные проблемы. Принц и Принцесса Слизерина теперь должны были следить за подпольной деятельностью двух рыжих чертенят и их более рассудительного «брата», который, на удивление, проникся бунтарством близнецов и теперь помогал им.       Остаток первого года учёбы пролетел буквально в один миг. Он вновь занимался любимым делом, нарабатывал твёрдую хватку и руку в плане ритуалов, день за днём всё ближе подбираясь к некромантии. Поглядывая в сторону Анимагии, Поттер всё же решил для себя, что подождёт до лета.       Единственной причиной недовольства была то, что Северус не мог сделать также. Голем големом, а ответственность за здоровье учеников на зельях не давало ему сделать этого. Но разговоры по душам и делам кое-как сглаживали это.       Работа в ОТ в качестве внешнего специалиста и его, и Снейпа устраивала, но всё же хотелось просто смыться из Хогвартса и начать там работать. Артефакты и зелья со складов контрабандистов чаще всего отдавали им.       За последние месяцы Харальд обнаружил для себя пару изменений в самом себе.       Первым было то, что он практически сразу после Самайна неестественно быстро вырос и как-то возмужал, став невероятно похожим не на одиннадцатилетнего, а четырнадцатилетнего себя, только более серьёзного. Всё списали на то, что его душе двадцать два года, что просто ей требовалось подобное расширение пространства.       Вторым было то, что он стал желать присутствия Северуса всегда. Хотя бы чтобы тот всегда стоял рядом или за спиной, даря поддержку. Постоянное желание только усиливалось каждый месяц, а в голову стали закрадываться подозрения по поводу из магического партнёрства. Спокойно становилось только рядом с Северусом, терпеть нотации он мог только, если их читал ему Снейп, он не возражал против постоянного присутствия мужчины в своей жизни.       Третьим было то, что Поттер наравне со всем этим ощущал, что что-то приближается к нему. Что-то непонятное, что-то немного пугающее, но что-то очень нужное и правильное. Каждое известие он встречал с надеждой на то, что это ощущение прекратится. Но каждый раз, присушиваясь к себе, Харальд наталкивался на него вновь и вновь.       Поттер не понимал, почему именно сейчас, когда всё относительно хорошо, появилось это навязчивое ощущение, говорящее ему лишь одно: «Всё кончается, всё плохо».       И это его сильно беспокоило. ***       Волнение по поводу ощущения ненадолго отступило от известий, полученных от сияющего от восторга и радости крёстного.       Кассандра была беременна. Это факт был подтверждён и Снейпом, и гобеленом, и исследованием в магической больнице Святого Аврахима. Крёстный был радостен и едва не прыгал до небес.       Второй новостью было то, что Ремус и Тонкс объявили о том, что хотят заключить магический брак. Карлос тогда валялся в экстазе, по-другому его состояние было не описать.       Однако, само ощущение не отступило, а наоборот продолжало прогрессировать. Оно начинало пульсировать, сжиматься и разжиматься вокруг сердца и души. И руки тряслись от этого всё сильнее и сильнее. Это уже замечали и в кругу семьи, и на факультете, и в ОТ. А отмахиваться от вопросов становилось сложнее и невыносимее.       Постоянное напряжение сказывалось на его виде. Под глазами залегли тени, кожа была бледной, а постоянное раздражение от беспокойства вызывало вопросы от других. Особенно по этому поводу беспокоились Северус и его фамильяры, ведь все они чувствовали Харальд буквально как никто другой.       А Поттер не мог никому сказать ничего, ведь сам не знал почему беспокоиться. Однако он всё же иногда натыкался на внимательный взгляд Снейпа, который будто копался в самом себе и также не мог понять чего-то.       Никто из них не спешил заводить разговор друг с другом по этому поводу, стремясь найти ответ самостоятельно. Харальд иногда заходил к Салазару, разговаривал и ловил снисходительные взгляды, словно говорившие ему: «Всё сам скоро узнаешь, сам всё поймёшь». Это и бесило, и нервировало одновременно, а непонимание ситуации заставляло паранойю буквально верещать от страха.