Кровавый песок

Эйкичи согласился без лишних вопросов и сомнений, выказывая доверие Гааре. Но сам Казекаге все равно относился к мужчине скептически: может, он и переходил границы, но Кагуцути тоже не глуп, должен понимать сложившиеся обстоятельства. Гаара не мог раскидываться доверием на все стороны. Дождавшись, когда Мина зайдет, и закроет за собой дверь в кабинет, мужчина устало стянул пиджак, вешая его на спинку кресла, и сел, приглашая Мину занять место. Нужно было организовать тайную встречу дознавателей, из которых, скорее всего, Гаара выберет Маки-сан, потому что не стоило лишний раз посвящать Анбу в тонкости дел в стране. Нужно было это провернуть еще и втайне ото всех: если слухи дойдут до старейшин, то и они будут охотиться за головой Казекаге. Где это видано, что Каге не оказывает должного уважения и доверия феодалом? Но ничего, успокаивал себя Гаара, когда они доберутся до противника и добудут доказательства, старейшины не посмеют и слова сказать ему поперек. Вздохнув, мужчина откинулся в кресле и подпер голову рукой. — Что-то нужно, Господин? — спросила Мина, прерывая тишину и оглядывая начальника: после собрания Гаара выглядел вымотанным. С отцом она попрощалась скромно, лишь поклоном — было не время и не место устраивать выяснение отношений с родителем, тем более, что Кагуцути была не готова просто так довериться отцу. — Хотел поговорить с тобой, — протянул Гаара, откровенно разглядывая ее. Теперь Мина в его обществе не была скованной и напряженной — расслабленно сидела, чуть склонив голову, отчего рыжие локоны волос лежали на груди, поблескивая на свету. Слишком много внимания она привлекает, особенно в последнее время. — Кого бы ты подозревала из феодалов? — Нинге, — пожала плечами секретарь, хмурясь. — Это же очевидно. — Да, — Гаара кивнул, облокотившись на стол и прижимая руки, сцепленные в замок, к подбородку. — Я хочу знать, почему это очевидно лично для тебя. — Мм, — Мина недовольно поджала губы, упираясь взглядом в аккуратно подпиленные ногти на своей руке. Прошлое все равно вызывало неприятные воспоминания, которые преследовали девушку всю ее сознательную жизнь. Но каждый раз, когда она думала, что отпустила, появлялось что-то, что ковыряло затягивающиеся раны, раскрывая их снова. — Мне удалось сбежать, хотя я сейчас понимаю, что отец дал мне это право жить нормальной жизнью. У Нинге не было такого шанса — поломанная женщина, которая, скорее всего, как и я, хотела бы избежать такой участи. Что ей остается делать? Добиться свержения власти и новых устоев, выйти из этого всего. Гаара задумчиво смотрел ей в глаза, слышал, как надламывается голос секретаря и как ей сложно говорить о прошлом. Но деваться было некуда: Мина — единственная, кто знал практически всю подноготную феодалов. Он должен узнать каждое мнение и видение ситуации. — Жену ты списываешь со счетов, — подытожил Каге. — Да, это, скорее всего, двоюродная сестра или еще какая-нибудь родственница. — Начала рассказывать Мина, отворачиваясь и рассматривая ногти на своих руках. Ком в горле и внимательный взгляд начальника не давали говорить спокойно. — Их воспитывают по-другому, всю жизнь готовят к роли жены, учат манерам, чтению, живописи. По сути, им не на что жаловаться. Гаара хмыкнул: он подумал о том, что, возможно, женщинам с такой судьбой будет не хватать мужского внимания, но удержался от комментария. — О, — Мина улыбнулась, весело прищурившись и привлекая внимание мужчины. — Я знаю, о чем вы думаете. Поверьте, жены феодалов находят романы и на стороне, даже в счастливом, якобы... — она скривилась. — Браке. Мужское внимание — не проблема для них, тем более, когда есть статус жены главы клана. — Ясно, — Гаара кивнул. Теперь все обрастало фактами и немного упрощалось, а к Нинге только росли вопросы. Он даже боялся представить, откуда Мина в курсе таких подробностей. — Можно вопрос? — выдохнула девушка, поджимая губы. Они находились в кабинете вдвоем, не считая охраны. — Конечно, — кивнул мужчина. — Вы знали, — утвердительно начала Мина, пытливо заглядывая в глаза Гааре. — Отец вам сказал, что дал мне сбежать. — Казекаге кивнул, не понимая, к чему она ведет. — Вы не сказали мне. П… — Это что-то изменило бы? — прервал ее Гаара, наклоняясь, ведомый желанием оказаться ближе к ней, чтобы донести свою мысль. Мина прерывисто вздохнула, отводя взгляд. — Я не вправе лезть в твою жизнь. Если бы ты узнала раньше, то это повлияло бы на тебя, а сейчас… — Я бы не сидела здесь, — Мина снова посмотрела на него. Отчего-то перехватило дыхание от осознания того, о чем они говорят. — Если бы узнала раньше, не оказалась бы здесь. — Кагуцути поджала губы, перебирая рукой волосы на затылке. — Раньше я пыталась доказать, что могу жить самостоятельно и избегать родителей, теперь это все теряет смысл. — Да, — Гаара кивнул: сам знал, каково это — пережил не меньше, а то и больше, чем секретарь. — Но, — он пожал плечами, чувствуя, как она, сама того не подозревая, залезла к нему в душу, вскрывая только-только зажившие раны. — Ты сейчас здесь, тебя и твой характер отец не сделал, ты добилась всего сама. «И потеряла» — Мина грустно улыбнулась, опуская голову. Было тяжело осознавать поступок отца — может, он еще что-то сделал в ее жизни, а она и не догадывалась. Гаара замер, рассматривая ее задумчивое лицо, и набрал побольше воздуха. — Я бы тоже здесь не сидел, — сказал он тихо, впервые чувствуя смущение от того, что собирался сказать. — Не стал бы тем, кем являюсь сейчас, если бы отец поговорил со мной раньше. И неизвестно, кто бы занимал пост и где бы был я. — Его создали монстром, который сидел за столом и занимал кресло Казекаге. Может, он был бы мягче? Или, наоборот, убил бы себя, узнав всю правду от отца в детстве? Наверное, хорошо, что он узнал все на поле боя, уже полностью сформировавшийся и в здравом рассудке. — Извините, — тихо сказала Мина, видя, как ему нелегко дались слова. Гаара приносил ей странное волнение, которое заставляло сердце трепетать. — Я не должна была лезть. «В душу» — так и хотелось добавить Гааре. — Не извиняйся, — он мотнул головой, не зная, радоваться тому, что сказал, или расстраиваться. Это было в новинку для мужчины. — Извини, что поднял такую тему. — Ничего страшного, — Мина улыбнулась на его слова, чувствуя, как перехватило дыхание от них и глубокого взгляда бирюзовых глаз. — Это нужно для дела. Гаара кивнул, и они замолчали, погружая кабинет в приятную для обоих тишину. Мужчина вообще не любил молчание, но с Миной, сидящей напротив, ему впервые в тишине было так спокойно — не хотелось разрушать этот момент. — Я вернулся, даттебайо! — дверь распахнулась с оглушающим звуком, пропуская в кабинет Наруто, который как всегда улыбался. Гаара впервые был не рад другу и улыбнулся, пряча лицо в ладонях. Абсурд. Что-то явно происходило, происходило каждый раз, когда они с Миной оставались наедине, и это что-то так же ускользало, когда она уходила. Казекаге удивился сам с себя, выдохнул, поднимаясь. — Наруто, — Гаара протянул ему ладонь. Мина подметила каждую деталь происходящего с начальником. Все еще удивленная и смущенная, она поднялась следом, приветственно поклонившись Узумаки. Блондин что-то рассказывал, активно жестикулируя и громко ругаясь — на фоне Гаары он казался сбежавшим из психбольницы придурком. Кагуцути ухмыльнулась, пытаясь сдержать смех от такого контраста между мужчинами, и осталась стоять, ожидая дальнейших поручений. Гаара кивал, внимательно слушая Наруто, и краем глаза заметил, как блестят глаза у Мины от сдерживаемого смеха. Ухмыльнувшись, мужчина поднял руку, останавливая поток слов друга, который, видимо, из присутствующих понимал только Гаара. — Собери команду Конохи и Темари с Канкуро, мне нужны они все здесь, — попросил Гаара, засовывая руки в карманы брюк. Мина кивнула. — И сделай кофе, — Казекаге осмотрел друга и вновь обратился к секретарю. — И чай. Кагуцути поклонилась, выходя из кабинета, напоследок замечая внимательный взгляд бирюзовых глаз. Гаара проводил Мину взглядом, возвращаясь к Наруто, который, кажется, выдохся. Блондин вздохнул, почесывая затылок, и сел. — То есть, ничего нет? — уточняющее спросил Казекаге, присаживаясь на край стола. — Нет, — серьезно кивнул Узумаки. — В каждый угол залезли, ничего. Сенсоры тоже ничего не дали. — Ясно, — Гаара нахмурился, вертя в голове все произошедшие события в попытке выстроить логическую цепочку. — Значит, в тюрьме тоже хорошо подчистили. — Верно, — вновь кивнул Наруто, щурясь, и устало зевнул. — Это нечто, ни одного следа. — На то мы все и шиноби, — пожал плечами Гаара, откидываясь на руки и задумчиво разглядывая потолок в кабинете. — Мы должны поставить все на прием с феодалами. Узумаки кивнул, готовясь слушать, когда вошла Мина с горячими напитками. Улыбнувшись, девушка вручила кружки мужчинам и, вновь поклонившись, вышла. Наруто расслабленно вздохнул и аккуратно откинулся, наслаждаясь запахом чая. Он заметил, как Гаара смотрит на дверь. — О чем думаешь? — нарушил молчание джинчурики, отпивая горячий напиток. — О приеме, — отмахнулся тот, проходя за стол. Врал. И Наруто улыбнулся, словно лиса, и решил промолчать. Казекаге расспросил подробнее о свадьбе, и шиноби Конохи с радостью стал его посвящать во все прелести подготовки и предвзятого отношения Хизаши. Гаара лишь кротко улыбался и кивал, внимательно слушая: он искренне радовался за друга, тем более, у Наруто появится семья, любящая, то, чего ему в свое время не хватило в детстве. Спустя какое-то время на пороге появились Канкуро с Темари, а следом за ними и Сакура с Шикамару. Обменявшись приветствиями, Гаара рассадил их, приглашая Мину за стол — на место, которое было ближе всего к нему. — Перед началом самой миссии вы подпишете документы о неразглашении, что бы там ни случилось, — принялся рассказывать Гаара, стоя во главе стола. Мина дернулась от властного и грубого тона: уж слишком она отвыкла от такого начальника. Усевшись, Кагуцути почувствовала, как внутри все сжалось, а по спине начал пробегать холодный пот. Предчувствие. Она хоть и не была в рядах шиноби, а сейчас не могла бы даже и до звания генина дотянуть, но чуйка никуда не делась. Кагуцути видела, как Гаара задержал на ней взгляд, чувствовала сама, что что-то произойдет, и это явно не обещало быть обычным происшествием. Сглотнув, она попыталась успокоить себя и скапливавшуюся внутри тревогу. Темари ей ободряюще подмигнула, сидя напротив. — План действий, — Гаара, наконец, сел, сложив руки перед собой, и оглядел каждого. Все было просто, но в то же время и сложно. Главная махинация заключалась в Темари. По правилам, вся семья Казекаге должна присутствовать на подобных встречах, однако Гаара внес свою правку: Сакура, которая должна будет явиться под Хенге но Дзюцу под видом Химе на прием, чтобы оценить Нинге. Наруто с Шикамару и с оставшимися Анбу будут следить со всех сторон за ситуацией — Гаару по-прежнему не отпустило предчувствие, поэтому он решил оцепить ресторан всей охраной, которой только сможет. Такой вечер мог и для него закончиться плачевно: враг точно не упустит момента, чтобы насолить им. Канкуро тоже шел как личный охранник Казекаге. И Мина. Гаара тяжело вздохнул: ей всего лишь нужно его сопровождать в роли секретаря, не более, но была бы его воля — оставил бы девушку дома, в безопасности. Разобравшись с деталями плана, все приступили к работе, которая заняла целую неделю подготовки. Темари обучала Сакуру манерам, этикету и правилам поведения в высшем обществе. Также ушло немало времени на определение дресс-кода и поиски подходящих нарядов. Феодалы были воспитанниками старых традиций, поэтому было решено мужчинам появиться в традиционных кандурах, белых, и расшитых накидках сверху — бишт. Канкуро нелицеприятно отозвался о дресс-коде и в целом о феодалах, на что получил злобный взгляд Гаары и подзатыльник от Темари. Женщинам было намного сложнее: как правило, традиционные абайи были однотонные у обычных людей, в кланах для статуса их расшивали разнообразным узорами и ушивали талию. Тут уже Мина ругалась: достать за неделю наряд было почти невозможно. Когда в один из будних дней появился Тсуме, помощник отца, возле ее дома, Кагуцути даже не удивилась, решив, что отец прикажет ей сидеть дома или попросит личной встречи. Но нет, Эйкичи передал сверток и маленькую записку. Мина искренне удивилась, когда, открыв дома посылку, обнаружила темно-бордовую абайю с расшитыми золотыми рукавами и подолом в виде падающих лепестков розы. Она выглядела очень красиво, и Кагуцути впервые была благодарна отцу, прижимая короткую записку к груди. На следующий день утром Гаара позвал ее в кабинет. — Я знаю, как сложно найти что-то нарядное, — начал мужчина, постукивая по столу. Гаара волновался, сильно: он хотел облегчить работу секретаря и выказать уважение проделанной работе. — Если позволишь, я куплю… — Нет, — Мина прервала его, слишком резко, и оцепенела, краснея под пытливым взглядом. — Отец позаботился об этом, спасибо, Господин. — Секретарь вежливо поклонилась, желая спрятать смущение. Гаара, по правде говоря, расстроился. На днях они с Канкуро были у швеи, которая неоднократно расшивала на заказ кандуру и им, и другим влиятельным семьям. Тогда он увидел абайю, темно-бордовую, расшитую золотом, где были раскиданы лепестки роз. Гаара сразу подумал о Мине и вспомнил, что даже если девушка закажет сейчас, не успеют ничего сделать, а это висело на манекене у швеи, и он уже собирался было заплатить, но брат его остановил, сказав, что, возможно, девушка откажется от такого дорогого подарка. И Каге согласился: Мина была своенравна, унижать ее он точно не собирался. Однако подсознание само выдавало образ секретаря в таком наряде. Ей бы очень пошло. Зато Гаара в тот день купил кандзаси — аккуратную золотую шпильку с маленькой розой на конце. Мужчина решил вручить ее Мине перед тем, как они поднимутся в ресторан: хотелось сделать ей приятно, даже такой мелочью, и Гаара сам не понимал свой порыв, когда разглядывал шпильку, сидя у себя в комнате. Допрос Эйкичи прошел без происшествий — мужчина оказался чист в намерениях перед Казекаге. Гаара принес извинения: пусть Кагуцути и делал это ради дочери, как выяснила Маки-сан, но бывший джинчуурики был все равно благодарен. Им сейчас нужна была любая помощь. Гаара успел увидеться с Баки. Оба мужчины напряженно молчали, находясь в кабинете. — Я хотел извиниться, — сказал Казекаге, поворачиваясь к бывшему сенсею. — Я не должен был оказывать тебе недоверие. — Все в порядке, — кивнул Баки. Руки сами тянулись к шраму на лице, который иногда давал о себе знать. — Я знаю, как дорого обходится доверие. Ты хоть и пытаешься быть подальше от политики отца, но вы очень похожи. Когда-то и он проверял меня. Гаара удивился, хотя и попытался не выдавать эмоций, смотря на шиноби. Они никогда не говорили об отце, никто из них троих не спрашивал Баки. Он был с ними всю жизнь, но никогда не предавался воспоминаниям по Расе, а еще никогда не говорил, где он потерял глаз и откуда у него этот шрам. Гаара откинулся в кресле, щурясь: неужели пытки отца были настолько жестокими? Он знал, что раньше предателей привязывали к валуну в пустыне, где они умирали в одиночестве под палящим солнцем и таким же горячим песком. Сейчас все было намного проще, не считая пыток для добывания информации. — Я нужен тебе на приеме? — спросил Баки, сидя на диване в углу. Из-за повязки Гаара не мог уловить ни одну эмоцию мужчины. — Нет, — Казекаге мотнул головой, постукивая по столу. — Сам справлюсь. На этом они и попрощались, каждый вернулся к своим делам, ожидая исход предстоящего дня. Мине нравилась абайя: тяжелая ткань приятно облегала тело, длинные рукава скрывали даже ладони от лишних глаз. Вздохнув, она наклонила голову. — Эй, — Темари вскрикнула, возвышаясь над подругой. — Я могла снять твой скальп. Кагуцути рассмеялась и извинилась: сама она никогда не делала себе прически и не была на таких роскошных мероприятиях, зато нашлась Темари, которую братья старались спрятать в этот вечер подальше от всего. Но блондинку нельзя было остановить: она присоединилась к отряду Анбу, чтобы в случае чего помочь им, и предложила помощь в сборах Мине. Было кое-что, что волновало Темари. Гаара. Брат, когда узнал, что она идет помогать Мине, вручил ей кандзаси с прекрасной розой на конце. Сказал, чтобы сестра вручила это от своего имени, но как же Темари сильно удивилась, когда увидела у Кагуцути абайю с расшитыми лепестками и бутонами роз. Что-то происходило прямо под носом, и Химе не могла за этим уследить и находилась в неведении. Нахмурившись, блондинка колдовала с волосами подруги, собирая волосы в традиционный пучок. — Знаешь, — начала Темари, ловя взгляд Мины в зеркале, и застыла со шпилькой в руке. — Гаара просил не говорить, но, — блондинка весело усмехнулась: нужно было брать под прицел их обоих. Канкуро занялся отношениями, не выпуская Кейко из виду, исключая работу, конечно. Оставался только младший братец. — Это он купил кандзаси. Мина удивленно распахнула глаза и сначала побледнела, а потом смущенно покраснела. — О, нет, — произнесла Темари, угрожая ей шпилькой. — Гаара не знает, что я тебе рассказала, и ты ее примешь как мой подарок. — Мина попыталась что-то возразить, но быстро замолкла, когда подруга снова на нее злобно зыркнула. — Зачем ему это покупать... — она пошевелила плечами, пытаясь унять дрожь и смущение. — Не знаю, — пролепетала Химе, подхватывая расческу и орудуя теперь в две руки. — Я думала, ты мне скажешь. — Я не знаю, — замерла Мина, рассматривая себя в зеркале. Где она, а где сам Казекаге? Просто небо и земля, она даже боялась допускать мысль о каких-либо чувствах. — Гаара предлагал купить мне абайю, но… Темари широко распахнула глаза, поднимая взгляд снова в зеркало, и озорно усмехнулась: — Ты уже не называешь его начальником. Мина принялась оправдываться под веселый и громкий смех подруги, но потом насупилась и сидела оставшееся время молча, гадая о подарке. Может, он просто хотел этим подарком выказать уважение и благодарность за работу, но... Девушка наблюдала, как шпилька исчезает в пучке волос, сверху осталась торчать только аккуратная, распустившаяся роза. Он угадал или почувствовал? Могла ли она допустить мысль о том, что это не просто подарок? Они собирались возле ресторана пораньше, чтобы обговорить детали и занять свои места. Мина в компании Темари и Сакуры, которые уже использовали технику перевоплощения, подходили к мужчинам. До этого, выходя из дома, Мина думала о том, что отпустила ситуацию с украшением и точно не будет думать о Гааре и о его поступке. Однако стоило ей только увидеть мужчину, с аккуратно уложенными волосами, в темно-бордовой кандуре, с биштом такого же цвета на плечах и накидкой, расшитой золотом в виде разнообразных волн по рукавам и всей длине... Она остановилась, придерживая свой наряд, и рассматривала его, восхищаясь. В уходящем солнце, в этой обстановке, Гаара казался еще красивее и не мог не привлечь к себе внимание. Мина смутилась, отворачиваясь и пытаясь отогнать непрошенные мысли о мужчине. Она думала, что наконец начала его понимать, но теперь его поведение и поступки говорили о многом, и она сама боялась об этом даже думать, хотя сердце приятно ныло, а взгляд так и норовил снова вернуться к Гааре. Сама мысль о том, что они в одинаковом цвете, приводила в восторг и тут же пугала. Нельзя было думать о таком, да и в конце концов, это просто случайность. — Так, — начал Канкуро, разводя руками, отчего бишта соскользнула. Он был одет во все черное, только узоры на одежде объединяли их с братом, впрочем, как и Сакуру, которая скрывалась под техникой: в отличие от братьев, она была в зеленом, который так хорошо выделял ее глаза. — Через полчаса прибудут феодалы, мы их встретим и проведем просто светское мероприятие. Сакура не должна отходить от меня, мало ли, что тебя выдаст, — продолжил марионеточник, сцепляя руки в замок. — Главная цель — поболтать с Нинге и женой. Гаара молчал: Канкуро говорил по делу и ему нечего было добавить. Только Мина, стоящая поодаль, волновала одним своим видом. Тонкая, облаченная в традиционную одежду — Гаара еле сдерживался, чтобы восхищенно ее не оценить. Роза. Эта маленькая роза пустыни — дрожь не отступала, — та самая абайя, что он видел у швеи, была на ней. И он купил ей кандзаси с розой... Этот факт не давал ему покоя, вызывая не свойственное ему волнение. Было еще кое-что, помимо самой очаровательной и прекрасной Мины: Гаару не покидало чувство, что что-то может произойти, и произойдет. Все нутро било о тревоге, поэтому Казекаге был молчалив и хмур все это время, доверив Канкуро объяснение плана. Ресторан, один из самых дорогих и больших, располагался на крыше, под открытым небом: низкие диванчики, которые были усыпаны подушками, расписанными в различных вариациях народной культуры; ковры в таком же стиле возле посадочных мест; шатры над каждым столиком сейчас были открыты, чтобы предоставить доступ к гостям. Официанты сновали туда-сюда, все раскладывая по местам и устанавливая свет. У них оставалось еще немного времени, чтобы осмотреться. Мина едва сдерживала восхищение, аккуратно осматриваясь: она ни разу прежде здесь не бывала — слишком дорого, — но слышала только хорошие впечатления от этого места. Специально для вечера открыли большой шатер, который вмещал около пятнадцати свободных мест. Они втроем должны были сесть рядом, оставляя остальную рассадку так, как пожелают гости. Было не похоже, что Гаара и правда купил ей кандзаси. Мина не видела, чтобы он смотрел на нее — видимо, даже если купил, то только не с целью проявить к ней чувства. Кагуцути поймала себя на мысли, что расстроилась, не увидев никакой реакции со стороны мужчины, и решила выбросить все мысли прочь — они здесь для другой цели. Первыми появились Кагуцути, и Мина еле себя сдержала от громкого фырканья, наблюдая, как мать с надменным лицом оглядывает ресторан. Эйкичи улыбался, входя, и весело поприветствовал Гаару и Канкуро. Подмигнув Мине, он попытался незаметно кивнуть ей, но девушка непонимающее оглядела мужчину. Дверь распахнулась снова, пропуская Тсуме и мальчишку. У Мины перехватило дыхание: маленький Леон, закутанный в семейные кандуру и башт, оглядывался как загнанный зверек, крепко ступая за помощником отца. Отец привел брата: он был его маленькой копией, с густой копной рыжих волос, загорелый, с яркими блестящими глазами. Заметив Мину, мальчик было рванул вперед, но был тут же остановлен крепкой рукой Тсуме, который повел его к отдельному столику. Мину трясло, будто она стояла на холодном ветру голышом: видеть повзрослевшего брата было сродни чуду. Она надеялась, что сможет пообщаться с ним, хоть минутку; знала бы — подготовила подарки или сюрприз. Мина пыталась выровнять дыхание и не расплакаться: может, об этом предупреждало ее чутье? Как отцу вообще в голову пришло привести сына? Девушка отвела плечи назад, смирившись и утешив свои чувства. Вскинув голову, она осмотрелась, надеясь, что никто не увидел ее всплеска чувств. Она стояла рядом с Сакурой, а с ней рядом возвышались Гаара и Канкуро. Мина кинула на него обеспокоенный взгляд, желая найти хоть каплю спокойствия. Гаара уже смотрел на нее, вдумчиво и внимательно, пытаясь запомнить каждую промелькнувшую эмоцию — видел, как она сдерживала слезы. Казекаге улыбнулся Эйкичи и кивнул. — Господин Кагуцути, позвольте, мой секретарь позаботится о молодом господине? — Он ободряюще улыбнулся мужчине, кивая. — Она тут как раз для таких ситуаций. Мина не верила свои ушам, вовсю глазея на отца и Гаару. Получив одобрительный кивок и упрекающий взгляд молчавшей матери, она поклонилась, стараясь как можно спокойнее пройти к Тсуме и брату. Леон, завидев сестру, вскочил, сдерживая еще юношеский порыв под внимательным взглядом помощника отца. Мина вмиг оказалась рядом, опускаясь перед мальчиком на колени. — Привет, — прохрипела Кагуцути, радуясь, что широкие рукава абайи не выдают ее трясущиеся руки. — Ты, наверное, и не помнишь меня. Мальчик порывисто ее обнял, видимо, не стесняясь никого, и прижался к ее плечу. — Помню, сестренка, — просипел он и громко шмыгнул. У Мины покатились слезы, и она что есть силы прижала его к себе, поглаживая по спине. Они обнимались, пока Леон не оторвался от нее, но продолжил держать за плечи и словно впервые оглядывал повзрослевшую сестру. — Папа не врал, ты и правда красивая. Мина рассмеялась, чувствуя, как новая порция слез заполняет глаза. Девушка подняла руки, все еще улыбаясь, и весело потрепала брата по волосам. — Ты очень вырос, — мальчик утвердительно кивнул, мужественно хмуря брови, на что Мина лишь еще сильнее смеялась, чувствуя тепло, разливающееся в груди. — Да, — Леон отвлекся от рассказа и с серьезным видом повернулся к Тсуме, подзывая его. — Я принес тебе подарок. — Не стоило, — Мина аккуратно пальцами попыталась убрать дорожки слез. — Я не знала, что ты будешь тут, ничего тебе не приготовила. Мальчик остановил ее жестом руки, точно так же, как и отец, и Мине только оставалось внимательно за ним следить. В руку опустился маленький сверток, легкий. Леон сжал ее ладони. — Я хотел тебе сделать приятное. Папа говорит, женщины ценят маленькие и красивые подарки. — Спасибо, — поблагодарила Мина, сжимая его ручки, и улыбнулась. Девушка потрепала его за щеку, отчего он покраснел. — Идут, — Тсуме вырос перед ним, загораживая брата и сестру от входа. Мина поднялась с колен, пряча сверток, и громко вздохнула, улыбаясь на прощание брату. — Мы обязательно встретимся, и ты мне все расскажешь, — кивнула девушка, наклоняясь, чтобы поцеловать Леона в щеку. Брат крепко ее обнял напоследок и ласково заглянул в глаза, отчего у Мины сжалось сердце. Она лишь улыбнулась и поспешила обратно, занимая место рядом с Сакурой. Девушка обеспокоенно ее оглядела. Кагуцути попыталась улыбнуться и тут же наткнулась на взволнованный взгляд Гаары. Таким она его еще не видела — мужчина, который все время держал лицо, сейчас не стесняясь разглядывал ее. Мина улыбнулась и кивнула ему, встала по стойке, бережливо сжимая сверток в длинных рукавах, где никто не мог видеть его. Гаара расслабился, наблюдая за девушкой, и выпрямился, возвращая себе холодное спокойствие и собранность. Это сильно напрягло, Канкуро тоже был напряжен сложившимися обстоятельствами. Эйкичи привел ребенка: что-то тут явно было не так. Феодалы продолжали приходить, здороваясь с семьей Казекаге, и разбредались по местам, оценивая обстановку. Последними появились Нинге, сам глава — если вообще можно было употреблять к нему, или к ней, такой статус. Белые полы кандуры с расшитыми капельками воды заставили Гаару задуматься. Обычно, расшивая традиционный наряд, швея вдохновлялась техниками клана. Могло ли это что-то значить? Или же это даже была не вода? Мужчина вздохнул, сосредоточившись: все вокруг кричало об опасности именно с появлением Нинге. Сама женщина, которая выдавала себя за мужчину, выглядела сносно: если бы они не знали о тайнах семьи, не смогли и предположить о таком. Наряд скрывал натуру женщины; короткая стрижка, кипельно-белые волосы и острое лицо, которое наверняка подвергалось изменениям с помощью техник ради того, чтобы появиться тут. Нинге были альбиносами — для Суны эта была редкость, особенно в таком климате, но, видимо, браки внутри одного клана дали о себе знать. Теперь можно было объяснить, почему на собраниях он сидел в никабе, и такой странный оттенок глаз — почти белый, словно мутный. Жена была более утонченная, с ярко выраженными женскими чертами и огромной копной белых волос, половина из которых была собрана в пучок. От нее Гаара ничего не чувствовал. «Ошибка, где же будет ошибка. Нет идеального преступления», — размышлял Казекаге, кланяясь женам феодалов и проходя от одной семьи к другой. Им подали лучшее вино, и все наслаждались открывшимся видом с крыши здания на уходящий закат. Канкуро наигранно удивлялся на вопросы Нинге и все дальше отходил с ними и Сакурой к перилам: медик должна была что-то почувствовать или вывести на разговор. Темари была бесподобна, обучив Харуно этикету за столь короткий срок — вела она себя безукоризненно. Пользуясь моментом, Гаара увел Кагуцути подальше от жены под каким-то предлогом, аккуратно ступая рядом. — Вы удивили, приведя сюда сына, — холодно произнес Казекаге, когда они оказались подальше от других людей, и, подхватив бокал с подноса официанта, отослал его подальше, приказав напоследок проследить, чтобы Мине не подали алкоголь. — Это была идея жены, — ответил Эйкичи, дождавшись, пока официант отойдет на безопасное расстояние. — Она все-таки прониклась материнскими чувствами. Гаара кивнул и замолчал. Видя, как Сайхо беседует с другими женами, — настоящая змея, — он не доверял ей, видел, как она влияет на Мину, и относился скептически. Может, все дело в секретаре? Она заставляет его так сомневаться. Гаара отпил вина, стараясь охладить рассудок и отпустить все мысли о ней: чувства не должны были влиять на сложившуюся ситуацию. Мужчина замер, задумчиво разглядывая ножку бокала. Чувства? Было смешно даже думать о таком. Просто он слишком проникся ею и ее историей, не более. В конце концов, он не знал другую часть истории, со стороны Сайхо. Что же с ним творилось? Гаара повернулся, ища взглядом девушку, которая находилась в компании помощников феодалов. Прекрасна, но он так и не сказал ей об этом. — Ей идет, правда, — утвердительно кивнул Кагуцути, улыбаясь и рассматривая дочь. — Я не заглажу вину подарками, но видно, что ей нравится. — Гаара кивнул, не поворачивая головы, и снова отпил вина — точнее, сделал вид. Ему нужно было сохранить трезвость ума. — Извини, что опередил тебя. Казекаге хмыкнул, кидая взгляд на мужчину. В Эйкичи говорил опыт? Или это так сработала отцовская чуйка? — Она бы не приняла от меня ничего. — Подытожил Гаара. Мина и правда была гордой и своенравной, и не посмела бы принять столь дорогой подарок от начальника. От отца — да, Эйкичи, как-никак, был ближе к ней. Единственное, что Гаара позволил себе — это кандзаси. И то, мужчина весь вечер провел, крутя шпильку в руках в попытке понять свой порыв, но, так и ничего не решив, доверил украшение Темари. Казекаге покинул общество феодала, привлекая к себе внимание всех гостей и получая утвердительный кивок от Канкуро. Гаара пригласил всех под огромный шатер, который приказал установить для такой встречи, и сел во главе, призывая остальных присоединиться. Мина сидела в другом конце крыши, вместе с помощниками. Девушка улыбалась и кивала на расспросы о своей работе — ей было комфортно находиться в их обществе. Она не видела мать и отца, зато могла переглядываться с братом, который сидел один, чуть поодаль от главного шатра. Мина впервые с удовольствием ела и запивала еду свежим соком, поддерживая приятную беседу. Ужином должно было все и закончиться; насколько она была осведомлена, Гаара должен был также обсудить финансирование будущего проекта — хоть какая-то польза от этого вечера, если они ничего не обнаружат. Время пролетело быстро, и Мина даже этого не заметила, вставая, чтобы проводить гостей. Официанты засеменили между шатрами, прибирая столы, пока Сакура, крепко вцепившись в руку Канкуро — видимо, запас чакры был на исходе, — и Гаара прощались с гостями. Мина улыбнулась, когда Эйкичи уводил помощника и жену, а Леон ненадолго задержался, оглядывая сестру. Приятная грусть расцветала в груди, она все еще бережно сжимала сверток в рукавах. Даже от их короткого разговора она была счастлива, надеясь, что они еще не раз встретятся. Девушка почувствовала, как пелена слез снова застилает глаза, а сердце сжалось в тоске. Нужно было всего лишь потерпеть: все наладится с ситуацией в Суне, и Мина снова сможет увидеться с братом. Голову неприятно сдавило, словно ее зажали чужие руки, девушка скривилась — только головной боли ей не хватало сегодня. Набрав побольше свежего воздуха, которого было полно, Кагуцути испуганно распахнула глаза. Ее будто парализовало, а легкие сжались в неприятном спазме: она не могла дышать. Схватившись за стоящую рядом Сакуру, Мина вцепилась ногтями в нежную кожу, чувствуя, как все перед глазами начинает плыть, а голова будто вот-вот взорвется. Последнее что она запомнила, лежа на полу — это сверток, который раскрылся и упал рядом с ней. Большой золотой гребень для волос с драконом, который извивался на конце с широко раскрытой челюстью, обнажая длинные клыки, оглядывал замершим взглядом бесчувственную хозяйку.

***

Не о такой ошибке врага он предполагал. Гаара аккуратно ступал по квартире Мины, осматриваясь. Ничего необычного — все просто и со вкусом, но ему нравилось. Нравилось, что тут пахло ей — тот самый тяжелый дурманящий запах, который он чувствовал от нее, теперь, здесь, он мог вдохнуть полной грудью, наслаждаясь, пока никто не видел. Корзина со сладостями стояла на кухонном столе, почти пустая. Гаара весело усмехнулся, напоминая себе принести еще шоколада своему секретарю. Опустившись в кресло, так же бесшумно, мужчина дернулся, выуживая из кармана то самое кандзаси. Мина потеряла сознание, когда ресторан опустел. Гаара сначала даже не понял, что произошло, опустившись рядом с ней и приказывая Сакуре сбросить технику. Они с Канкуро вливали чакру в медика, пока она пыталась привести ее в чувство. Он уже и не помнил, как на крышу опустилась Кейко, отправляя кого-то в больницу за медикаментами, как Темари поднимала его, как Гаара подхватил выпавшую шпильку и сверток с гребнем. Они ошиблись. Мина, которая была на лекарствах, не могла умереть от такой дозы яда — она отделалась лишь приступом и потерей сознания. Стабилизировав ее, Гаара принял решение отнести ее в квартиру. По подсчетам Сакурой яда, который она обнаружила, Мина должна была скончаться через час — как раз когда бы уже находилась дома. План был прост, враг не мог полностью довериться случаю, поэтому он должен был кого-то отправить, чтобы удостовериться в смерти девушки. Гаара не мог оставить ее одну по нескольким причинам: за все это короткое время мужчина испытал весь спектр своих эмоций, от испуга до злости, от ненависти до бешеного желания кинуться за феодалами и выбить всю дурь из каждого. И плевать было, что виноваты не все. Он не мог доверить Мину никому: ее хотели убрать, значит, она что-то знала. Еще Сакура почувствовала ее чакру, впервые за долго время. Медик восстановила некоторые потоки, но, видимо, приступ спровоцировал сильный всплеск — значит, подосланный врага мог определить и почувствовать ее даже через стену. Поэтому Гаара и остался рядом, оцепив весь дом шиноби, чтобы поймать одну из пешек. Мужчина откинулся в кресле, все еще напряженный. Там, думая о смерти Мины, он пожалел, что сам лично не отдал эту шпильку. Он поймал себя на мысли о том, что девушки ему мало. Мало, что она находится лишь в роли секретаря рядом, просто как подчиненная. Гаара здорово испугался, раздумывая над своими мыслями тогда: он явно проникся ей, хотел проводить с ней больше времени наедине, быть рядом настолько, чтобы всегда ощущать ее запах возле себя. Что это было? Мужчина вздохнул, меняя позу, чтобы посмотреть на спящую девушку. Мина лежала на кровати, накинутая одеялом, и мирно спала, восстанавливаясь. Волосы были в беспорядке раскиданы на подушке, Гаара не смел ее коснуться, чтобы поправить: она была так прекрасна в своем умиротворении... Он, наверное, никогда и никем так не восхищался — таким характером, такой внешностью. Мина с каждым днем приобретала новые краски и раскрывалась для него с новой стороны, даря эту неописуемую гамму чувств. Она бы красиво смотрелась в его черной постели, живая, разгоряченная с этими яркими волосами и громким смехом. Гаара смутился, шикая на себя, и прикрыл глаза. Нельзя было думать о таком, когда Мина находилась в глубоком сне — да даже если бы была в сознании. Нельзя было допускать такие мысли. Тяжело вздохнув, он снова распахнул глаза, наслаждаясь видом безмятежного лица девушки. Если бы она знала, о чем он сейчас думает — точно бы огрела его. Мина привнесла бы красок не только в его комнату, но и в жизнь. Он попытался бы отдать всю заботу и ласку, на которые только был способен, доверил бы себя и душу вывернул, лишь бы приняла его. Сломленного жизнью и закрытого. Гаара потер лицо ладонями, пытаясь согнать смущение и остановить ноющее сердце. Это все называли любовью? Готовность пойти наперекор плану, убить любого, кто навредит ей, отдать всего себя и не просить ничего взамен? Мужчина снова взглянул на Мину, радуясь, что она не видит его метаний. Только рядом с ней он чувствовал, как сердце делает кульбит, отдавая тоской, как мышцы напрягаются, словно зверь, готовящийся к атаке, когда она подходила близко. Значит, и кандзаси он купил в порыве своих неопределенных чувств — хотел сделать приятное, выразить знак внимания. Нет, он так не мог. Мине нужен был другой, который знает толк в любви и сможет ей дать все. Гаара — инвалид. Мужчина потер кандзи на лбу, грустно улыбнувшись. Кто согласится строить с ним отношения? Верно, самоубийца. Это бред. Может, все потому, что она единственная женщина, которая находилась рядом с ним в последнее время? И так физиология намекала ему о долгом перерыве? Верно, кивнул сам себе Гаара, расслабляясь. Это пройдет, он не будет вываливать все свои мысли и напускные чувства, он просто потерпит. Все пройдет. Видимо, ему нужно было просто расслабиться в обществе женщины, а не сидеть тут и не строить песчаные замки. Мина недовольно сморщилась, чувствуя, как одежда неприятно сковывает тело, не давая в полной мере насладиться умиротворенным сном. Девушка резко распахнула глаза, сжимая пододеяльник. Она же упала в обморок? Кагуцути медленно оглядела такой знакомый потолок и принялась медленно поворачивать голову. Она точно чувствовала присутствие кого-то. Сдержав громкий восклицательный крик, она удивленно оглядела Гаару, который сидел в кресле у окна, задумчиво рассматривая кадзаси. Встретившись взглядом с начальником, девушка смутилась, пытаясь понять, что произошло за то время, которое она спала. — Ты очнулась? — шепотом спросил Казекаге, поднимаясь и направляясь к кровати. Мина удивленно оглядывала его фигуру в сумраке, которая обеспокоенно нависла над ней. Это что, сон? Он теперь и тут будет ее изводить? Девушка прижала уголок одеяла ко рту, ожидая дальнейших действий, и все больше смущаясь от своих мыслей. — Ты ничего не помнишь, — утвердительно произнес Гаара, все так же шепча, и присел возле кровати, откровенно наслаждаясь ее смущением. Мина помотала головой, пытаясь отогнать остатки сна, и повернулась набок, чтобы лучше его видеть. — Тебя хотели отравить, — начала рассказывать Гаара, бесшумно положив шпильку на прикроватную тумбу. — Но из-за препаратов, которые ты принимаешь, им не удалось. Поэтому ты отделалась лишь приступом, и благодаря Сакуре тебя быстро привели в чувство и ты уснула. — Ясно, — прохрипела Мина — слишком уж громко, — и Гаара прижал палец к губам, заставляя замолчать. Мужчина бесшумно поднялся и подал уже готовый стакан воды со стола, с пилюлей, которую дала ему Сакура. Протянув все еще молчащей Мине, он остановился над ней, дожидаясь, когда девушка выпьет таблетку. Кагуцути благодарно кивнула, отдавая емкость обратно и гадая, почему же они не могут поговорить. Сев, она свесила ноги с постели, ощущая приятную прохладу от ночи на голой коже. Мина снова удивилась, рассматривая голые ступни: ее умудрились даже раздеть. Она уже хотела было задать вопрос, когда раздался предупреждающий стук в окно. Не успев опомниться, девушка почувствовала, как Гаара тянет ее к себе, властно прижимая спиной к своей груди и нагло затыкая рот, чтобы сдержать ее крик. Мина схватилась за его ладонь на своем лице в полном непонимании происходящего. Другая рука мужчины скользнула к ее животу, мягко прижимая ее еще ближе. Встрепенувшись, Кагуцути попыталась вырваться, но была остановлена тяжелыми руками; следом она заметила светлое свечение и почувствовала, как Гаара наполняет ее своей чакрой. — Чш-ш-ш, — раздалось над ухом, и Мина осознала, как близко они сейчас находятся к друг другу. Она ощущала дыхание на своей щеке и как Гаара прижимается к ее макушке, удерживая. Спиной можно было ощутить твердую грудь и манящее тепло от мужчины. Ей непростительно хорошо в такой пугающей обстановке. Она не до конца понимала, что происходит, но в таких теплых и больших ладонях было приятно. Мина была рада, что он заткнул ей рот, потому что она испустила довольных вздох, удивляясь самой себе. Если бы она могла, то провела бы вечность в его руках. Сжав его ладонь двумя руками, Кагуцути пыталась остановить бегущее по телу возбуждение. Зажмурившись, она хотела спрятаться от своих чувств, но сознание над ней жестко смеялось, подкидывая еще больше картинок для фантазии. Гаара же точно чувствовал, что с ней происходило, и от этого ей становилось стыдно. Из-за двери послышались шум, вскрик и молчание, которое прервалось стуком. Мина распахнула глаза, когда рука Гаары с лица опустилась на плечо. — Все, — прохрипел мужчина и поспешил откашляться, чтобы не выдать своего состояния. — Гаара, — испуганно позвала его девушка, поворачивая и задирая голову, чтобы заглянуть в глаза. Мужчина удивленно выдохнул, натыкаясь на такой манящий и волнительный взгляд девушки перед собой. Его будто окатили ледяной водой, а потом кипятком. От волнения он сжал ладонь на ткани ее абайи. Это был первый раз, когда она назвала его по имени. Почему это прозвучало так. — Ты назвала меня по имени, — ухмыльнулся мужчина, довольный, и Мина внимательно рассматривала его, впервые видя таким соблазнительным и чарующим. — Сделаешь выговор? — она поддалась на провокацию и полностью развернулась к нему, чувствуя, как руки мужчины последовали за ней и опустились ей на талию. Да, сделает, посадит напротив и заставит вечность звать его по имени. Потому что ему понравилось, впервые, это так ласкало слух. И Гаара с трудом сдерживал себя, чтобы не прижаться ближе и не вдохнуть запах ее шеи. Сейчас все не имело значения — ни Анбу, которые стояли за дверью и ждали его приказа, ни вся ситуация в целом. Лишь Мина, которая находилась в его руках. — Да, секретарь, — рвано выдохнул Гаара, наблюдая за ее смущением и сжимая ткань на ее спине. Они застыли друг напротив друга: Мина неуверенно сжимала ткань водолазки на его груди, а Гаара пытался удержать себя от того, чтобы прижать девушку к себе. Они что-то искали в глазах друг друга, что-то похожее, что распаляло желание у обоих внутри. Каждый надеялся увидеть душу, которая трепетала и тянулась к другому. Оба, смущенные и поломанные, пытались найти отклик, чтобы знать, что этот порыв невыдуманный, и это что-то значит — что-то большее, чем все остальное сейчас. — Господин, — раздался стук, и следом дверь распахнулась. Анбу просунул голову, ища начальника. Гаара, впервые так не рад подчиненным, прикусил язык, чтобы громко не цокнуть, и оторвался от Мины, чтобы шагнуть к двери и наконец увидеть одну из шестерок врага.