Кровавый песок

Мина закрыла лицо руками, когда Гаара вышел за дверь. Сердце бешено колотилось в груди от адреналина и смущения, которые накрывали волнами. Они могли поцеловаться. Девушка издала отчаянное мычание, руки мужчины словно до сих пор обнимали ее. Каждое движение, тепло тела — все это осталось на ней. Ей не приснилось. Кагуцути вцепилась руками в кровать, жадно глотая воздух, чтобы успокоиться и прийти в себя до возвращения Гаары — не хотелось показаться глупой девочкой. Они могли поцеловаться. Мина снова зажмурилась, чувствуя, как новая волна смущения и приятная истома распространяются по всему телу. Они не были ровней. Девушка даже не допускала мысли о них с Гаарой вплоть до сегодняшнего вечера. Но какой был смысл? Они были настолько далеки друг от друга, что один шаг мог порушить все. Нет. Мина замотала головой, желая избавиться от навязчивого образа Казекаге у себя в голове. Точно. Кагуцути распахнула глаза, расслабляясь и вытягивая затекшие ноги. Ее пытались отравить, она сегодня испытала достаточно, чтобы мысли спутались и чтобы принимать его беспокойство за ее жизнь как нечто большее. В конце концов, ни один мужчина не относился к ней так, как Гаара. Отсюда и возникали эти неловкие моменты и смущение. Было непривычно ощущать такую заботу. Стало легче, только вот ситуация с именем не давала теперь покоя. Гаара. Приятно было произносить его имя вслух, видеть реакцию, упиваться этими эмоциями. Улыбнувшись, Мина сама себе кивнула — пусть, в конце концов, это случилось непроизвольно и она действительно была сильно испугана. Гаара вернулся, отвлекая девушку от раздумий. Он увидел шестерку Нинге и, надо сказать, поступила эта женщина глупо, посылая к квартире Мины свою дочь. Но и понять ее было можно: они надеялись найти ее мертвой. Интересно. Тихо пройдя внутрь, Казекаге остановился чуть поодаль от кровати, откровенно наслаждаясь видом растрепанной Мины и тем, как отсвечивала тень луны на ее теле сквозь маленькое окошко. Усмехнувшись и сунув руки в карманы свободных штанов, Гаара вновь вернулся на мгновение назад, когда сжимал хрупкую талию у себя в руках. Он бы все отдал, чтобы это повторить, чтобы выяснить свои чувства и убедиться, что во взгляде напротив было то же, что и у него. Им нужно было отдохнуть, обоим, и размышлять уже на свежую голову, а не сейчас, когда Гаара готов был сделать кучу необдуманных поступков, а Мина могла погибнуть сегодня. — Нам нужно в Резиденцию, — хрипло сказал Гаара, подходя ближе и встав напротив девушки, отчего ей пришлось задрать голову, чтобы взглянуть на мужчину. — Конечно, — Мина кивнула, поджимая губы и рассматривая его. С такого ракурса и при таком освещении Казекаге казался еще больше и еще грознее. Гаара разрешил ей переодеться, и Кагуцути, включив свет в квартире, быстро подхватила вещи и скрылась в ванной, оставляя мужчину одного. Теперь нужно было подумать. Мина вздохнула, бросая вещи, и принялась снимать вечерний наряд. Разглядывая себя в небольшом зеркале, она возвращалась мыслями еще и еще к Нинге. Почему ей пришла мысль убить ее? Это было из-за информации — хорошо, но что такого она могла помнить? Мина зажмурилась, отбрасывая абайю и оставаясь в одном белье. Ночи в Суне были холодные, а в ванной было еще прохладнее от кафеля, что помогало сейчас прийти в себя и отбросить всякие размышления о мужчине за дверью. Мина покраснела, поворачивая голову к двери, надеясь, что у нее в комнате достаточно чисто, чтобы Гаара не счел ее за неряху. Зажмурившись, она вернулась к зеркалу, цепляясь за раковину. Ей было десять лет, когда она сбежала из дома. Больше никаких связей она не имела ни с феодалами, ни с родной семьей. Значит, о чем-то она узнала, когда жила там. Мина скривилась и включила ледяную воду, желая полностью окунуться в нее и добраться до глубин своей памяти. Но она лишь ополоснула лицо, принимаясь смывать остатки макияжа. Нужно быть готовой к тому, что Гаара приведет дознавателей и Анбу, чтобы те выпотрошили ей память наизнанку. Может, еще и Канкуро приплетет. Весело хмыкнув, Мина бросила в мусорку использованные салфетки и принялась за чистку зубов. Привкус от лекарств был отвратителен. Однажды ей удалось поработать со старшим братом Казекаге, ей и этого хватило. Да, Суна отличалась жестокими мерами допроса и наказания. Благо, смертную казнь отменили еще при Третьем, но одно дело слышать эти слухи, а другое дело — приложить руку к ним. Было глупо надеяться, что Гаара спустит ей все с рук, ласково погладит по головке и будет смиренно ждать, когда Мина соизволит все вспомнить. Представив себе такую картину, девушка улыбнулась, смотря на себя в зеркало, и принялась одеваться в гражданскую. Фантазии так и оставались фантазиями — ей нужно было готовиться к худшему. Мина задержалась еще, чтобы расчесать запутанные волосы, и громко выругалась. В таком виде она спала перед Казекаге. Блеск. Она не должна красоваться перед ним. Он не должен обращать внимания на нее. Все. Начальник и подчиненная. Девушка, набравшись смелости, уверенно вышла из ванной, оградив себя стенами от всех мыслей о мужчине. Только они снова рухнули. Гаара, склонившись, стоял возле полок с фигурками драконов и заинтересованно оглядывал их, но в руки брать не смел, боясь что-то испортить. Услышав звук открывающейся двери, он выпрямился, поворачивая голову на удивленную Мину. Он снова сносил эти стены, сам того не подозревая. Кагуцути несмело улыбнулась, ловя внимательный взгляд, и подошла ближе, чтобы узнать, что могло вызвать его любопытство. — Покажешь, какой похож на твоего? — спросил мужчина, дождавшись, пока секретарь окажется достаточно близко. Они все были разные. С огромным пузом, на двух лапах, тонкие, больше похожие на змей; кто-то из них имел крылья, некоторые — нет. Такое не могло не интересовать, и Гаара пошел на поводу у своих чувств, желая запомнить все, что здесь есть, и все, что было между ним и Миной. — Вот он, — Кагуцути потянулась, задевая плечом его грудь, и достала с верхней полки фигурку. Гаара рассматривал извивающегося дракона, который застыл с широко раскрытой пастью. Зеленая чешуя блестела от искусственного света и лакового покрытия. Длинные усы отливали золотым, как и загривок с длинными рогами. Поддавшись вперед на еще один маленький шаг, мужчина ласково обхватил тонкое запястье Мины, которое позволяло полностью его спрятать в широкой ладони. Гаара аккуратно направлял ладонь девушки в попытке рассмотреть фигурку со всех сторон. — Некоторые писатели преувеличивают. На самом деле, драконы похожи на огромных змеев, только с лапами и огромной чешуей. Но мне нравится, как некоторые гончары видят их, — Мина улыбнулась и перевела взгляд на полку с фигурками, пытаясь скрыть смущение от нависающего над ней Гаары. — Поэтому и захотела их собрать. — Красивый, — кивнул бывший джинчурики, соглашаясь, и отпустил запястье. Мина свободно вздохнула, возвращая дракона на положенное место, и ласково улыбнулась, рассматривая их всех. — На кого похож Шукаку? — слова вылетели быстрее, чем сама девушка успела над ними подумать. Испугавшись, что Гаара негативно отреагирует, она повернулась к нему. Вместо злости она увидела задумчивый взгляд, устремленный на нее. — Огромный тануки из песка, длинный хвост, глаза у него всегда черные, — хмыкнул Казекаге, рассматривая лицо Мины и видя, как от удивления у нее расширяются глаза. — И еще каналы чакры, которые покрывают все тело и даже хвост. У него они фиолетовые. — Интересно, — кивнула Кагуцути, прижимая палец к губам и пытаясь создать образ демона в голове. Она знала, что на войне некоторые шиноби смогли лицезреть биджу во всей красе. — Но увидеть его вживую в полную силу не советую, — весело хмыкнул Гаара и серьезно добавил: — Нам пора. Мина спохватилась, оглядывая комнату. За всем этим она уже и забыла про подарок брата и теперь искала его где-то в комнате. Вдруг ее взгляд зацепился за кандзаси. Шпилька лежала на прикроватной тумбе, вместе со свертком. Улыбнувшись, девушка повернулась к мужчине, собираясь его поблагодарить, но была грубо прервана. Гаара, подойдя впритык, подхватил секретаря под колени, удерживая спину, и прижал к груди. — Зачем? — удивленно просипела Мина, хватаясь за шею мужчины и ерзая, смущаясь от того, как близко находились их лица друг напротив друга. — Вдруг ты снова упадешь в обморок, — пояснил Гаара, ступая к двери со своей ношей, и добавил: — Да и так быстрее будет. — Гаара, — позвала его Мина и, поймав вопросительный взгляд, неловко произнесла: — Спасибо. — Я обещал тебя защитить… — Нет! — перебила его девушка, отчего нога непроизвольно дернулась, заставляя руки мужчины сжать их еще крепче. — Спасибо за кандзаси. Гаара замер перед дверью с ней на руках и лишь кивнул. Темари он просил вручить подарок от своего имени, но, видимо, сестра пропустила это мимо ушей. Поспешив потушить свет, он вышел на лестничную площадку, чтобы поскорее оказаться на улице и скрыть алеющее уши подальше от внимательных карих глаз.

***

Канкуро хищно оскалился, когда Анбу приковали девушку цепями к потолку, оставляя ее висеть, как тушу перед разделкой. Обойдя стол, которым он не собирался сегодня пользоваться, марионеточник подошел ближе к шестерке Нинге и остановился напротив. Кейко стояла в углу допросной на случай, если подозреваемая не выдержит напора Канкуро. — Итак, — грозно начал мужчина. Девушка уставилась на него, все так же, как и при аресте, не выдавая ни единой эмоции. Так даже было интереснее. У Канкуро она не первая такая — обычно ему хватало девяти минут. Оглядев ее, марионеточник выпустил нити чакры, которые скользнули к телу девушки, обхватывая поперек груди, горло, волосы и колени. — Начнем с самого начала, — он хмыкнул, сжимая горло, стараясь не перебарщивать, но все-таки затруднить дыхание. — Кто ты? Роскошные, платиновые волосы были заплетены в косу, тонкие брови и ресницы тоже отдавали белым, да даже глаза — мутные, голубые — выдавали ее принадлежность к клану Нинге, однако нужно было узнать ее роль. Анбу вкололи ей блокаторы чакры еще при задержании, опасности она не представляла в ближайшее время. Молчание продолжилось, и Канкуро скользнул нитями чакры к болевым точкам. Маленькая разминка. Послышался первый вскрик, но девушка так и продолжила просто висеть. — Ты же понимаешь, — прошелестел марионеточник, оказываясь близко к задержанной. — Не начнешь отвечать сама — я позову дознавателей. Поверь, я знаю, как больно тебе будет, когда они начнут ломать блок в твоей голове. Она хмыкнула, рассматривая его сверху вниз, и плюнула прямо на лоб мужчине. — Отброс, — прохрипела девушка, наслаждаясь видом ошалевшего Канкуро. Злобно оскалившись, мужчина вытер слюну краем водолазки и сжал нити чакры, вызывая у нее рваный вздох. — Это был ответ на мой вопрос? — грозно пробасил мужской голос. — Можете снять, я с ней церемониться больше не буду. Канкуро знал, что был иногда слишком вспыльчив, но при пытках держал себя в узде. Сейчас все было наоборот: эта девица посмела унизить его. Понятное дело, Нинге хотели свергнуть власть и, видимо, ненавидели всех их. Задержанная лишний раз показала свое неуважение к нему. Ему хватило пятнадцати минут. Сев напротив за стол, Канкуро облегченно вздохнул, подзывая рукой одного из Анбу, который будет записывать допрос. Двое других тоже подошли, чтобы поднять девушку и удерживать ее ровно при даче показаний. — Кто ты? — начал Канкуро, рассматривая ее. Волосы теперь были в крови; счесанная бровь, разбитая и опухшая губа. Пару ногтей валялись на полу, а каждое движение сопровождалась болезненным стоном. Плечевой сустав был вывихнут, и она недовольно поморщилась, когда Анбу ее приподняли, заставляя смотреть на своего карателя. Нога нещадно ныла, хоть медики и помогли, но перелом давал о себе знать. Стоило ли это того? — Айя Нинге, — пробасила блондинка, сплевывая скопившуюся слюну прямо под ноги одного из шиноби. Ее хорошо приложили о металлический стол, отчего голова была затуманена и жутко тошнило. — Кем ты приходишься феодалу Нинге? — продолжил Канкуро, не обращая внимание на ее состояние. Шиноби перестали ценить простую человеческую натуру, над которой он так издевался. Чакра помогла бы ей поддерживать силы и рассудок, но увы. Сейчас она не более, чем гражданская. — Дочь. — Родная? Нинге хмыкнула и сморщилась от боли в губе. — Что вы знаете? — хрипло спросила Айя. — Я здесь задаю вопросы, — властно отозвался Канкуро, прищурившись. — Рассказывай все с самого начала. Хироси Нинге — именно под таким именем ходила Кана в роли феодала — была рождена в главной семье клана и, как подобает традициям, воспитывалась как будущий наследник. Это им и так было известно, но никто не узнает, что им об этом рассказала Мина. Поэтому Анбу, стоящий позади Канкуро, все подробно фиксировал. Кане было сорок два, и пост феодала она переняла после загадочной смерти отца еще в двадцать шесть. Марионеточник нахмурился, вслушиваясь, и пометил себе, что нужно проверить и смерть бывшего господина. Возможно, дочь сама приложила руку к этому. Биологическая мать Айи была официальной женой Хироси Нинге, что делало дочь официальным ребенком и будущим наследником. Снова. Одна и та же судьба обреченного клана заставила Кану задуматься о свержении власти и изменении строя государства. Женщина хотела встать во главе деревни, чтобы прекратить это все. А толку? Сам Казекаге и Канкуро были уверены, что все и до Гаары не знали о традициях и праве наследования у феодалов. Они сами решали свою судьбу и не подчинялись Каге — не только у них в деревне. В чем смысл убивать Казекаге и вставать во главе, если пост не давал право командовать феодалами? Канкуро сморщился, потирая переносицу. Эта женщина поступила опрометчиво: было проще перерезать всех феодалов и встать во главе всех кланов. — Женщина опасна, если хочет власти, — пожала плечами Айя. — А клан не может перечить ей. — Весь клан знает, что она женщина? — Да, сама себя показала. Всех, кто шел против нее, она безжалостно убивала. Но, достигнув полного контроля над семьей, она захотела и пост Казекаге. — Интересно, — Канкуро многозначительно хмыкнул. Гаара оказался прав, и женщин они не могли познать в полной мере. Мина сбежала в десять, чтобы освободиться. Тут уже была другая история, и явно с плохим концом. — Почему приказали убить Мину? — Я не знаю, — блондинка скривилась, потому что именно из-за этого ее и поймали. — Может, надавить таким образом на самого Казекаге. Марионеточник дальше не слушал: девчонка не знала о происхождении секретаря, но почему же Кана ей этого не рассказала? Просто приказала своим людям убить? Не может быть. Канкуро махнул рукой, приказывая утащить Айю в подвал и следить за ней. Допрос был окончен. Могла ли Кана предвидеть это и просто не сообщить названной дочери о происхождении Мины? Что за черт. Канкуро рывком вырвал у Анбу лист с допросом. Им не повоевать с женщиной; оставалось только одна надежда, что сама Кагуцути что-нибудь вспомнит и приоткроет им хоть немного завесу тайны — тогда они смогут уже действовать в открытую. Ему нужно было принять душ и подняться к брату.

***

Мина зажмурилась, сжимая корни волос на затылке. Она видела, как становится недовольным Гаара, читая допрос, который принес Канкуро. Темари молча стояла в дверях, наблюдая за ними. Ей никто не сказал о результатах допроса и кого они вообще поймали, по понятным причинам. Кагуцути внутренне сжалась от страха, что могло произойти дальше. Одного кивка Казекаге хватит, чтобы Канкуро утащил ее в подвал и допросил, другой кивок сестре — и вот тут уже будут дознаватели. Придется потерпеть, но она правда не знала, за что ее могли попытаться убить. Что такого скрывали детские воспоминания? Хотелось разрыдаться от бессилия и беспомощности. Стена между ней и Гаарой, которую он сломал в квартире, сейчас быстрыми темпами выстраивалась вновь. Мина даже не хотела поднимать на него взгляд, зная, что там будет. Вот. Это еще одно доказательство того, что она все выдумала. Не было этих особенных взглядов, не было каких-то многообещающих касаний, да и подарок был просто благодарностью. Все это она просто сама додумала, точнее, ее сердце. Вздохнув, Кагуцути выпрямилась, сидя на диване. Руки трясло от сдающих нервов, как и ноги. Казекаге не позволил бы забраться ей в свое сердце при таком раскладе, никогда. Грустно усмехнувшись, Мина потерла запястья, желая успокоиться и остыть. Новая буря чувств и полный спектр эмоций, который она пережила сегодня, вот-вот готовы были выплеснуться наружу. Гаара откинул бумаги на стол, чувствуя небывалую злость на всю ситуацию и на чертову Нинге. Что она хотела сделать? Как же было сложно идти против женщины и воевать с ней. Неужели, правда хотели просто убить секретаря Каге? Какой ей от этого прок? Мужчина стиснул кулаки в карманах брюк, отворачиваясь к окну и наблюдая за тихой холодной ночью в Суне, когда внутри разгорался пожар. Что ему делать? — Я не знаю! — воскликнула Мина, подрываясь с дивана и привлекая его внимание. — Ну же, — уже тише продолжила девушка, заглядывая ему в глаза. — Прикажи дознавателям допросить меня… Он бы не посмел такого сделать. Гаара стиснул зубы и шагнул к ней. Ни Канкуро, ни Анбу — никто не посмеет ее тронуть. Она боялась, он видел. Страх невозможно ни с чем спутать. Чакра. Мужчина впервые чувствовал ее. Словно раскаленная лава в жерле вулкана, горячая, тягучая, вот-вот должна была выброситься. Мина пыталась себя защитить от него. Гаара прикрыл глаза, снова отворачиваясь и слыша, как все нутро подтягивается к груди, к центральному каналу чакры, чтобы остудить ее, скинуть холодный пустынный песок в этот вулкан. Мина была напугана, с широко раскрытыми глазами рассматривая его, и мужчина выругался про себя. Нет. Он не может причинить ей вреда. Никогда. Только не ей. — Выйдите, — угрожающе спокойно произнес Гаара, даже не поворачивая головы к Темари и Канкуро. Он терял контроль, который так долго выстраивал — все это сметала Мина, залезая прямо под кожу, в подкорку мозга, выжигая свой образ, который приобретал все новые и новые краски. Гаара никогда не видел ее такой взвинченной, с бурлящим потоком чакры внутри, растрепанную и до безумия прекрасную в своей горячей натуре. Казекаге прикрыл глаза, когда дверь захлопнулась, погружая их в новую тишину. — Сядь, — мягче произнес мужчина, указывая на диван. Мина выдохнула, чувствуя, как расслаблялись мышцы от долгого напряжения. Присев, девушка выжидающе смотрела на мужчину, снизу вверх, готовясь к самому худшему. Ладно, увиденное он хотя бы мог оставить между ними, потому что сейчас самым ярким воспоминанием мигал их разговор в квартире, и то, как они держали вместе фигурку дракона. Мина сдержала удивленный вздох, когда Гаара присел перед ней, упираясь руками по бокам от ее коленей. — Закрой глаза, — попросил мужчина, сжимая обивку дивана: он сам нервничал, потому что не знал, что принесет ему как Казекаге этот разговор. Кагуцути нахмурилась, наконец видя его обеспокоенный и уставший взгляд напротив. Набрав побольше воздуха, она закрыла глаза, полностью доверяясь и сжимая свои колени. — Давай подумаем, — продолжил Гаара, и Мина, окутанная его тихим спокойствием и бархатным голосом, подалась вперед, желая почувствовать мнимую поддержку еще больше. — Нинге. — Нинге, — кивнула и повторила девушка, восстановив сбившееся дыхание. — Что ты о нем знаешь? — мужчина наклонил голову, впиваясь ногтями в обивку и рассматривая подрагивающие ресницы секретаря. — Феодал, женщина, которая притворяется мужчиной, — продолжила Мина, копаясь в детских воспоминаниях в попытке ухватить хоть какую-нибудь ниточку. — Альбинос, — добавил Гаара, прищуриваясь. — Ты забыла, что все Нинге альбиносы. В Мине что-то дрогнуло. Да, те белые волосы и почти прозрачные глаза — она же видела их на приеме сегодня. Деталь, которую она упустила из виду из-за усталости. Или… Кагуцути нахмурилась, сосредоточившись на внутренних ощущениях и нервно теребя ткань тонких штанов.

Приглушенный разговор из самой дальней гостевой спальни привлек внимание девочки. Отец, как всегда, был на собраниях с людьми из клана, оставив Мину с няней и мамой. Шагнув в длинный коридор, она заинтересованно оглядывала закрытые двери. В этом крыле дома она почти не была — не было надобности. Но тут, услышав на лестнице непонятный шум, решила проверить.

Прижав маленькую игрушку зайчика к груди, Мина шагнула дальше вглубь коридора. Хотелось сбежать от подступающего страха, но детский интерес был сильнее.

— Мамочка? — девочка остановилась в проеме, легко толкая уже приоткрытую дверь в комнату.

Чистая прибранная гостевая комната, в которой стоял странный запах, от чего Мина зажала нос маленькой ручкой, и прищурилась, проходя внутрь. На огромной кровати в центре комнаты послышалась возня.

— Маленькая дрянь! — воскликнула Сайхо, успев надеть домашний халат, и мигом оказалась возле дочери.

Мина сморщилась от стальной хватки на шее; мама тащила ее из комнаты, всячески ругая, но она уже не слушала из-за страха. В последний раз девочка обернулась на кровать в надежде увидеть папу, который смог бы ее защитить, но вместо родных карих глаз она наткнулась на почти прозрачные хитрые голубые глаза, тонкие руки выглядывали из-под одеяла, и грудь, почему-то большая и выпуклая. Точно не как у папы. Последнее, что она запомнила перед тем, как мама потащила ее на первый этаж — это громкий женский смех.

Гаара терпеливо ждал, видя целую смесь эмоций на ее лице. Как же хотелось сберечь девушку, спрятать от всего этого ужаса, дать защиту. Он бы хотел, чтобы этого всего не было, чтобы они встретились при других обстоятельствах. Может быть, тогда все было бы хорошо, может быть, они бы и не встретились, но Мина осталась бы в безопасности. Не выдержав, мужчина сжал ее ладонь на коленке, желая облегчить ее раздумья и как-то помочь. Мина задыхалась, распахнув глаза, в которых стояли слезы. Теперь все прояснилось. Поэтому ее била мать, поэтому ругала за то, что ей нравятся мальчики. Сайхо не изменяла мужу с другими мужчинами, она изменяла ему с женщинами. Слезы сами хлынули из глаз, оставляя мокрые следы. Из нее будто выбили весь воздух. Хотелось сбежать, забыть этот кошмар, как тогда, в детстве. Но нет — видимо, Мина чем-то разозлила богов сегодня, иначе она не понимала, за что ей это все досталось. — Тише, тише, — Гаара поднялся, видя, в каком состоянии оказалась девушка. Присев рядом, он, все еще держа ее руку в своей, положил раскрытую ладонь на свою грудь. — Дыши. Мина резко помотала головой в попытке избавиться от кошмара. Нинге хотела ее убить, чтобы скрыть связь с их кланом. Ками-сама. А если и отец причастен к этому? Новая истерика захлестнула Кагуцути, она уже сорвалась на рыдания, зажмурив глаза, но перед глазами снова возникала эта картинка с этим мерзким смехом. Нинге была вхожа в их дом, а если до сих пор? Тогда и брату угрожала опасность. Поэтому мать и позволила ему появиться на приеме, чтобы они попрощались. Мина начала задыхаться. — Все, все, ты здесь, — Гаара обеспокоенно пытался поймать ее взгляд, видя ее такой сломленной и полностью разбитой. Мужчина обхватил ее лицо руками, поворачивая к себе. — Смотри на меня, — прошептал он, стирая слезы с пылающих щек. — Ты здесь, со мной, в безопасности. Он чувствовал, как ее трясет, но не мог ничего сделать. Как бы он хотел забрать это все себе, лишь бы не видеть Мину такой. Гаара продолжил что-то шептать, сам не разбирая слов, и прижал ее макушку к плечу, поглаживая по спине. — Ты не знаешь, — прохрипела Мина, сжимая его руку и пытаясь сморгнуть остатки слез. Ей нужно взять себя в руки: им грозила большая опасность. А маленький брат, который до сих пор находился там, в логове... Прерывисто вздохнув, Кагуцути оторвалась от мужчины, вытирая слезы. — Моя мать… Гаара оторопел, держа ее за плечи. — Моя мать спит с Нинге, — Мина попыталась поднять руки, но те сильно тряслись, и мужчина обхватил их, скользя второй рукой по лицу и убирая за уши растрепанные и мокрые от слез волосы девушки. — Поэтому она била меня, поэтому привела Леона, а если и отец... Я… — девушка замолчала, повесив голову и сжимая пальцы мужчины в своих руках. Ком снова образовался в горле. — Успокаивайся, — прошептал Гаара, хотя сам испытывал бурю эмоций. Он чувствовал, как от ее слов сжимаются все внутренности — что же ей пришлось пережить. Не стесняясь, мужчина подхватил Мину, усаживая ее боком на свои колени, и крепко прижал к груди. — Гаара, — тихо прошептала Кагуцути, хватаясь за его водолазку, как за последнюю соломинку в этом мире. — Я не могу. — Плачь, — прошептал мужчина, положив подбородок на ее макушку и ласково поглаживая хрупкую спину. — Я не уйду. Мина прикрыла глаза, позволяя слезам катиться по щекам, впитываясь в одежду. Уткнувшись носом в грудь Гаары, девушка втянула носом такой успокаивающий запах ментола и цитруса, оставляя размышления об их отношениях на потом. Сейчас хотелось забыться в тепле мужского тела и в его ласковой заботе. Обхватив спину мужчины руками, Мина вжалась в него еще сильнее и, слушая размеренное дыхание, сама постепенно успокаивалась. «Маленькая лисица». Гаара коротко улыбнулся, прижимая щеку к ее волосам на макушке и удерживая ее в объятиях. Он подтянул ее ближе к себе, чувствуя, как она постепенно затихает, но продолжил ласково выводить круги на женских коленях. На спине, где была его вторая рука, он медленно напитывал девушку чакрой, чтобы Мина побыстрее успокоилась и уснула. Ему нужно было срочно к Канкуро — то, что рассказала секретарь, не укладывалось в голове, но это было из-за самой девушки: он слишком переживал за нее, и это правда мешало думать. Им с братом необходимо составить план насчет следующих действий и того, как им поступить с Эйкичи, да и вообще с четой Кагуцути. Громко вздохнув, Гаара оторвался от Мины, чтобы проверить, крепко ли она заснула. Улыбнувшись, глядя на безмятежную спящую девушку, Казекаге как можно осторожнее встал с ней на руках. — Мина? — тихо позвал Гаара, склоняясь над девушкой, которую уложил на диван. Ответа не последовало. Подхватив камзол со стула, мужчина накрыл ее и убрал со лба непослушные пряди. Охрана опустилась на пол в кабинете по первому стуку Господина по стене. — Следите за ней, если проснется — позовите меня. — Анбу кивнули и снова спрятались в стенах. Гаара надеялся, что им не нужно объяснять: увиденное здесь не должно распространяться. В кабинете брата стояла мертвая тишина. Младший брат рассказал все, что ему успела донести Мина, а Канкуро поведал детали допроса. Темари задумчиво крутила хвостик, сидя на столе. Братья стояли, сверля взглядом стены, и тоже размышляли. — Как Мина? — прервала тишину Химе: им нужно было начать обсуждение хоть с чего-нибудь. — Успокоилась, теперь спит в кабинете, — ответил Гаара, устало выдыхая. Он бы остался там на всю ночь, охраняя ее сон и держа в крепких объятьях, оберегая. Хотелось вернуться, убедиться, что все в порядке. Шикнув, мужчина отвернулся, чтобы спрятаться от любопытной пары глаз, которые следили за ним. — Ясно, — Темари кивнула, улыбаясь. Все было видно. Гаара впервые был таким открытым, можно было прочесть каждую тень эмоции на его лице. — Что нам делать? — прервал их Канкуро, отрываясь от стены. Он не знал, чему так радовалась сестра — у них были дела поважнее. — Арестовать Сайхо, — Гаара хмыкнул: не зря она ему не нравилась, теперь выпал шанс по полной отыграться на женщине. — Не знаю, как лучше поступить с Эйкичи. — Его допрашивали, — начал размышлять марионеточник, неспешно ступая по кабинету. — Он чист. — Это понятно, — кивнул Казекаге, складывая руки на груди. — Что ему сказать насчет Мины? Что она убита? Это может плохо кончиться. — Арестуем Сайхо, приведем Эйкичи и покажем, что она жива, — прищурилась блондинка, постукивая ногтями по столу, и тут же задумалась. — Другим не скажем, и пусть Мина возьмет выходные, пока это все не закончится. У них было достаточно доказательств, чтобы предъявить Нинге, но она могла успеть что-то скрыть. Гаара нахмурился, потирая подбородок. Мину спрятать было легко. Допросить Сайхо — тоже. Только достаточно ли скажет госпожа для ареста? Нинге должна понимать, что у нее не осталось времени: дочь ее уже поймали, она должна начать действовать быстрее. Откуда им ждать удара? Гаара отвернулся к стене, пытаясь абстрагироваться и выкинуть Мину и Эйкичи из головы. Она теперь забоится и отца, точно к себе не подпустит, но Казекаге нужно было, иначе Кагуцути наворотит дел. — Сутки, — сказал Гаара, прерывая тишину, и повернулся к брату с сестрой. — Подготовь все для ареста Сайхо. — Канкуро кивнул. — Подождем сутки, Нинге должна что-то выкинуть, и потом мы, может, схватим сразу двоих с более весомыми обвинениями. — Я иногда жалею, что отменили смертную казнь, — процедил Канкуро, сжимая руки в кулаки. Они подвергали себя опасности — все — на ближайшие двадцать четыре часа. Гаара хмыкнул в ответ на его слова.

***

Мина сладко потянулась, отгоняя остатки сна, и тут же нахмурилась, когда ноги уперлись в мягкую обивку дивана. Все еще сонная, она отмахнулась и снова поджала колени к груди, утыкаясь в тяжелую ткань одеяла и вдыхая такой дурманящий запах. Одеяло пахло Гаарой — колючий свежий цитрус и мята. Мина замурчала, натягивая ткань на нос, и приятно втянула аромат. Стоп. Кагуцути распахнула глаза, оттягивая одеяло, и приподнялась на локте. Она с недоумением оглядела кабинет Казекаге и наконец вспомнила, что уснула на диване, а Гаара услужливо укрыл ее камзолом. Залившись краской, девушка села, все еще укрытая верхней одеждой мужчины, и уставилась на дверь. Интересно, сколько прошло времени? Выбираться из камзола не хотелось, она бы еще сутки спала так, укутанная его запахом. Вздохнув, Мина вытащила руки, предпринимая попытку подняться, и застыла. Внизу, сидя на полу и облокотившись на диван, сидел Гаара, который уже проснулся и с интересом наблюдал за ней. Ему не послышалось? Мужчина прищурился, оглядывая заспанную девушку. Вернувшись ночью, он не придумал ничего лучше, как сесть возле дивана и ждать непонятно чего. В итоге уснул, хоть сон и был прерывистым. Каждый раз, когда Мина ворочалась, он просыпался, проверяя, все ли хорошо. Может, это послышалось от усталости. Гаара рассматривал ее, краснеющую под внимательным взглядом. — Привет, — прервал тишину Казекаге, откидывая голову на диван. — Привет, — просипела Мина, приглаживая растрепанные после сна волосы. — Мне нужно работать? Или… — Неуверенно спросила девушка, по-прежнему не вылезая из-под камзола. — Нет, считай, у тебя отпуск, — ответил Гаара, поднимаясь. Голод давал о себе знать, да и девушке тоже стоило поесть. Мина кивнула, зевая и потягиваясь, пока мужчина стоял к ней спиной. Она спала на маленьком диване, но на удивление выспалась и чувствовала себя намного лучше, хотя в голове появлялись все новые и новые вопросы. — Что делать? — тихо спросила девушка, свешивая ноги с дивана, и закутываясь в камзол Гаары: ей было зябко. — Ждать, — Гаара написал записку и отдал Анбу, который появился очень быстро и так же быстро исчез. Кинув внимательный взгляд через плечо, мужчина коротко улыбнулся. Вид девушки в его одежде очень будоражил. — Сутки на ожидание действий Нинге, потом арест госпожи Кагуцути. Мина скривилась, сильнее закутываясь в одежду, желая спрятаться от всего. События и детские воспоминания снова обрушились на ее сонную голову, вызывая тошноту. Деваться было некуда: теперь Казекаге имел полные основания для ареста и проведения допроса. — Ты будешь готова встретиться с отцом? — тихо спросил мужчина, облокотившись на край стола, и полностью повернулся к ней. — Нет выбора, — задумалась Мина, хмурясь. — Что ты хочешь сделать? — Я не могу сказать Эйкичи, что ты мертва — неизвестно, как он себя поведет, — пояснил Гаара, поджав губы, и снова начал: — Для остальных ты будешь мертва, но после ареста и зачитывания обвинений Сайхо я хочу привести твоего отца к тебе и показать, что ты жива. Как ты будешь к нему относиться теперь? — А как должна? — нахмурилась Мина, склонив голову. — Ты его проверял на этой неделе, он не может быть причастен. — Девушка скривилась, вспоминая, что вчера готова была обвинить и отца в сговоре. — Но наедине с ним оставаться боюсь. — Я буду рядом, — кивнул Гаара, и Мина смутилась от его слов, пряча лицо в вороте камзола от внимательных бирюзовых глаз. — Леон, — девушка снова вскинула голову к Казекаге, на что мужчина удивленно оглядел ее. — Их стоит проверить на всевозможные яды, мало ли. Нинге была вхожа в наш дом, — Мина скривилась при упоминании этой женщины. — Кто знает, может, она захочет и отца с братом убрать. — Не думаю, — задумался Гаара, прижимая палец к подбородку, и кивнул. — Проверим, но если они не знали о связи Сайхо с Нинге, то и убивать незачем. Нинге избавлялась только от тех, кто перечит ей или несет угрозу. С тобой она ошиблась. Мина кивнула: Гаара, в отличие от нее, рассуждал здраво, но беспокойство за своих мужчин не давало покоя — может, они уже были мертвы. Как они узнают? Громко вздохнув, девушка снова прижалась носом к вороту, поджимая ноги к груди и, не желая выбираться из такого кокона, прикрыла глаза. Гаара успокаивал ее на своих коленях. Густо покраснев, Мина радовалась, что мужчина теперь был занят бумагами. Хотела бы она насладиться полностью этим моментом вчера, но из-за истерики помнила только отрывки и мужской шепот в ее макушку. Сейчас она бы тоже не отказалась побыть в его объятиях, таких спокойных и умиротворяющих. Не было смысла больше отрицать очевидное. Мина вздохнула, рассматривая крепкую спину мужчины. Она хотела быть с ним, чувствовать всегда эту поддержку и заботу, чувствовать его. Кагуцути тяжело выдохнула: что ни день, то открытие. Ладно, ей нравился Гаара. Теперь, принимая чувства как факт, она могла с уверенностью скрывать и не выдавать их. В конце концов, она скоро закончит лечение и вернется в ряды шиноби, снова проходя этот путь и сдавая экзамены. Она будет далеко от Казекаге. Шелест бумаг, которые перебирал и подписывал Казекаге, наполнил тихую комнату и был прерван громко урчащим животом. Гаара повернулся к нервной Мине, которая так и не выбралась из-под камзола, и мягко улыбнулся. — Скоро принесут еду, — мужчина вновь вернулся к бумагам, кинув быстрый взгляд на часы. Мина поджала губы, прижимаясь лбом к коленям, и нервно усмехнулась. У нее точно началась черная полоса в жизни. — Господин Казекаге! — Волк с тихим хлопком опустился перед начальником, привлекая внимание и Мины. — Слушаю, — властно отозвался Гаара, откладывая бумаги и замечая, как недовольно щурится Мина. Видимо, было еще что-то, чего он не знал. — В тюрьме восстание! — доложил шиноби, почти не шевелясь. Гаара кивнул, отсылая Анбу за Канкуро, с которым намеревался отправиться к заключенным, и Темари, которая будет с Миной. Нинге действовала даже быстрее, чем он предполагал — ей хватило пары-тройки часов. Что ж, им это только на руку.