Кровавый песок

День пролетел. После обеда Мина и Гаара разошлись, секретарь направилась к исследователям, Каге — к отряду Анбу с Шикамару и Наруто. На удивление, ученые в отделе были милыми и на критику Кагуцути реагировали адекватно, внося правки в свою речь. Концепт объединения Пяти Великих Стран дорогой впечатлил Мину, но чтобы представить проект на Саммите Каге, нужно было реализовать его на уровне деревни. Было удивительно осознавать, что мир развивался: за те месяцы, что девушка провела дома, она даже и не интересовалась научным прогрессом, а теперь не могла поспеть за событиями. Оказалось, в Кире изобрели паровой двигатель и готовы были представить проект движущихся машин, Коноха шагнула в развитие кинематографа, Ива пыталась наладить доступность всех лекарственных препаратов. Мина, которой все это рассказывали, была в панике: мир вокруг менялся, а она, кажется, так и осталась на месте — все та же, не пережившая травму войны и больное расставание. Впрочем, как можно забыть события войны, если ноги каждый день напоминали ей об этом? Вернувшись в Резиденцию, вдохновленная будущими изменениями, Мина решила, что отставать тоже не будет, и как только Сакура разрешит, тут же приступит к тренировкам. Захотелось и мебель поменять в квартире, и одежду обновить, и по приходе домой приготовить ужин собственными руками — кажется, она не готовила целую вечность. Начальника она застала в служебном помещении: Гаара дожидался, когда вскипит чайник. Мина, коротко постучав, заглянула. — Что-то нашли? Гаара вскинул голову и осмотрел ее сверху вниз тяжелым взглядом. Он сильно устал за время этой вылазки, и вихрь рассуждений в голове не давал ему расслабиться. — Явных следов не оставили, даже зацепиться не за что. Как все прошло у тебя? Гаара бросил на нее быстрый взгляд и принялся заваривать кофе, с двумя ложками молотых зерен. — Отлично, — Мина кивнула, сжимая папку с документами. — Речь мы подготовили, документы я вам отдам — сами проверите; отчеты по больнице я передала Канкуро. Мужчина, подхватив кружку, вышел из помещения, и, направляясь к себе, кивком подозвал Мину. Уже в кабинете Гаара забрал документы из рук девушки и кинул их на стол. — Ты же не назначала еще встреч? — Кагуцути мотнула головой. — На этой неделе я должен встретиться со старейшинами, ориентировочно среда–четверг, — они с Канкуро должны успеть выведать информацию об отце у Баки и доложить вышепоставленным людям. — Феодалы, — Гаара, до этого смотревший в окно, повернулся к Мине. — Нам нужно посетить Эйкичи, он передаст информацию, а потом только встреча. — Снова кивок. — Нужно назначить дату ужина. — Как вам удобнее, мне без разницы. — Тогда пятница, — будто зная ее ответ, утвердил Гаара. — Я отправлю Эйкичи сообщение и дам тебе знать. — Хорошо. Мне нужно что-то подготовить к вашему собранию? — Нет, ты можешь идти, — ответил Гаара, взглянув на часы — была уже половина девятого. — Завтра с утра дам задания. — Хорошо, — Мина поклонилась. — До свидания. Напоследок улыбнувшись, она ушла, и Гаара наконец расслабился, откидываясь на спину стула и чертыхаясь. Этот день его вымотал, но давать слабину перед подчиненными он не намеревался. Хотелось поужинать и уснуть, но ничего кроме первого ему не удастся сделать в ближайшие часа три: им нужно провести мозговой штурм и повторить это завтра с утра. Все это казалось легко, но было на самом деле не так-то просто. Тяжело нести ответственность за жизни других и осознавать, что в любой момент может произойти очередное убийство, и Гаара ничего не мог сделать. — Привет. Сакура вошла с огромным бумажным пакетом и парой стянутых резиной документами. — Привет, не сильно нагрузил тебя? — спросил Гаара. — Нет, не волнуйся, — Харуно улыбнулась, протягивая ему документы и принимаясь доставать из пакета, как оказалось, порции еды. — Это, — она кивнула на поздний ужин. — Темари попросила, сказала, никто ничего не ел. — Спасибо. Что в отчетах? — Гаара снова отложил документы. — Жидкость и правда какого-то существа, непонятно какого происхождения. Но я с уверенность могу сказать, что имеет достаточно специфичное действие на мозг. Уже точнее выясню завтра: буду наблюдать за подопытными крысами. — Хм, — мужчина задумчиво покрутил кружку на столе. Гаара вздохнул: круг вроде и сужался, а вроде и нет. А если вообще феодалы ни при чем? И он допустил главную ошибку? — Не переживай, — Сакура ободряюще улыбнулась, смотря на друга. — Добра не бывает без зла, избавиться от всех преступников невозможно — они будут всегда. — Просто преступник нацелен на Анбу, на моих людей. Сама знаешь, после войны шиноби мало осталось. Девушка кивнула, приняв тот факт, что не сможет повлиять на настрой Пятого. Разложив порцию на большой стол переговоров, она поставила еду перед Гаарой и села. Через минуту раздался стук, в кабинет вошли Канкуро с Темари, и следом — Шикамару с Наруто. — Держи, — старший брат протянул папку. — Тут все, что я успел найти в архиве; думаю, с Баки вопрос решим вдвоем. Гаара кивнул, откладывая документы уже в стопку насущных вопросов. Баки — почти член семьи, который скрыл от них такое, и Казекаге разрывался между тем, чтобы загнать его в допросную и вытрясти информацию силой, или просто поговорить. Гаара хмыкнул: это все влияние Мины, он был в этом уверен. Раньше, не задумавшись, Канкуро бы испытывал психику виновного на прочность, а Гаара стоял бы скалой и наблюдал за этим. Сейчас нет. Баки был не чужим человеком, поэтому для начала они попробуют поговорить. — Вот, — Темари отвлекла его, кинув папку отчета сегодняшней вылазки. — Все фотографии. Шикамару подхватил: — Здесь, — еще кипа бумаг опустилась на стол. — Все, что фиксировал я и остальные шиноби. — Хорошо, давайте поедим и сразу же приступим к изучению.

***

В Анбу было много правил: одно из них — не использовать парфюм и еще какие-либо средства с отдушкой. Поэтому, когда Мина ушла из шиноби и встала на ноги, первым же делом начала искать свой аромат. Выбор пал на достаточно тяжелые маслянистые духи, которые держались на коже даже после суток, на волосах — и того дольше. Открыв для себя все прелести и грани запахов, Мина принялась покупать ароматические свечи с различными отдушками, перепробовала множество видов соли для ванн. Потом она впала в депрессию и все пошло кувырком. Сейчас же, поднимаясь по лестнице в свою квартиру, наперевес с тяжелыми пакетами, Мина чувствовала себя десятилетней девчонкой с запасом энергии и кучей планов на всю жизнь. Кажется, целую вечность Мина проторчала в лавке со свечами и всякими парфюмами для дома, купила сырого мяса для ужина, забрала наконец-то фигурку у Исикавы, а еще потратила ползарплаты на новое постельное белье. Зарплата секретаря не была маленькой, просто за все это время у Мины не было желания тратить ее. Квартирка, хоть и маленькая, была выделена ей в качестве компенсации за травму на войне — казалось, большего ей и не надо. И за эти месяцы она не потратила и половины от своих денег. Сейчас пыл Мины вернулся: она планировала на выходных позвать Сакуру пройтись по магазинам. Гражданская одежда, когда Мина служила в Анбу, не сильно была ей нужна. Домашняя — потрепанная, — и пара вещей на выход, который случался раз в месяц — а именно столько было у нее выходных. Сейчас, когда всю мышечную массу она потеряла, ушла пара-тройка размеров, поэтому старая одежда висела на Мине мешком. Теперь хотелось обновить гардероб, купить что-то более подходящее и, конечно, изысканное — в конце концов, она постоянно находилась в обществе Казекаге, и должна выглядеть соответствующе. Только сегодня в одной из лавок Мина глянула на себе в зеркало и ужаснулась: как она могла провести столько времени в этих мешках, да и еще и рядом с главой деревни? И почему Гаара ей ничего не говорил? Так одеваться на работу было просто преступлением, однако, возможно, в ней просто проснулась придирчивая женщина. Дом встретил ее удушающей тишиной и тоской. Мина скривилась, оставляя обувь в прихожей и затаскивая пакеты с покупками вовнутрь. Ничего вычурного не было: маленькая, однокомнатная квартира, с широкой кухней, соединенная со спальней. Там, слева от большой кровати, была дверь, которая вела в ванную. Ничего лишнего. Мина залезла на один из стульев, чтобы приоткрыть окно и впустить ночной воздух Суны и шум улиц. Улыбнувшись, девушка спрыгнула обратно на пол. Вечер прошел отлично: включив незамысловатый канал с глупым драматичным фильмом (спасибо Скрытому Облаку за их сопливое любовное кино), Мина поймала себя на мысли, что Страна Ветра славилась по-настоящему хорошими фильмами с красивыми боями и жесткими убийствами. Но каждому свое. Девушка поменяла постель и готова была сразу лечь и закутаться в темный гладкий шелк, но сдержалась. Поставив пару свеч с легкими цветочными ароматами, Кагуцути переоделась, приготовила ужин и завершила вечер в уютном кресле, закутанная в плед с тарелкой кацудона и стаканом сока. Впервые она заснула без навязчивых мыслей. Та самая последняя фигурка дракона в ее коллекции, которую она забрала у Исикавы, стояла на полке в ряду с остальными. Коллекция была закончена, как и очередной этап ее жизни.

***

Гаара уснул на диване в своем кабинете. Сегодня только вторник, а он уже чувствовал себя выжатым как долька лимона. Скривившись от боли в шее, он сел, пытаясь отогнать остатки сна. Вчера они так и не нашли ничего стоящего, просто бессмысленно просидели над отчетами. Это ли не странно? Гаара прикрыл глаза: слишком много вопросов, слишком много деталей, слишком много мыслей и слишком много вариантов развития событий. Причем, ни один из них не заканчивался хорошо. Он хмыкнул. Было занимательно наблюдать, как шиноби Конохи вздрагивали при виде расчлененных тел. Как бы там ни было, какая бы дружба ни связывала их с Листом, шиноби были слишком разные. Страну Ветра растили в жестких, извращенных для других методах. Учили убивать, не перечить, и если был бы приказ убрать ребенка, они бы убрали. Разве это не суть шиноби? Наруто всегда искал другие выходы из ситуаций, наверное, поэтому и заинтересовал Гаару. Потому что для них любое существо — помеха на пути, помеха — убрать. Вот и все. Без чувств и сожалений. Мина, которая росла в таких же условиях, вносила свою лепту, и все равно ее взгляды сильно отличались. Гаара привык брать силой, страхом, который он внушал, но секретарь отрицала это. Может, этим женщины и превосходили мужчин? Гаара хмыкнул. Даже если сравнить Темари и Мину, они сильно резонировали. Сестра могла поговорить, и то это был разговор угрожающе-предупредительный, а потом вступала в действие сила. Может, Кагуцути так изменилась после потери способности использовать чакру? Гаара бы хотел с ней поговорить наедине без всяких глупых суффиксов, о личном: как в такой жестокой стране она сохранила веру в человечность? Было ли дело в воспитании, или в складе ума — для Гаары загадка. Хотя, Наруто с его тяжелым детством сумел пронести ту детскую искру и осветить ею всех. Женщины его, конечно, поражали. Что они могли сделать ради выгоды? А ради любви? Сильные куноичи, которые дрались до последней капли чакры, не щадили никого, вели мужчин за собой, вытягивая из тьмы. Интересно, он так же сможет? Сдаться, склонить голову и вывернуть душу, чтобы человек узнал его. Это все зовут любовью? Гаара потер кадзи. Да, он имел успех у девушек, но какими только извращенными способами они ни пытались добраться до него, покорить — все было безуспешно. Темари когда-то сказала Гааре, что тот похож на те необузданные песчаные бури, которые невозможно утешить; он не соглашался, предпочитая сравнивать себя с тихой пустыней, на что сестра только улыбалась и качала головой. Чего ему не хватало? Как Наруто проникся к Хинате? Как Канкуро, тот самый Канкуро, который нитями чакры такие безобразные вещи вытворял в допросной, который наносил вместе с гримом маску убийцы, в следующий миг мог склониться над Кейко и шептать ей на ухо свои глупые шутки? Темари, которая еще в пятнадцать сказала, что только через ее труп мужчина сможет добиться ее сердца, сейчас считала минуты до появления Шикамару. Удивительно. Поистине превосходно. — Канкуро не пошутил. Гаара открыл глаза, поворачивая голову к двери. В проеме стояла Мина, пряча руки за спиной. — Доброе утро, — она поклонилась. — Кофе? Мужчина хмыкнул, отгоняя свои мысли подальше, и лишь кивнул. Следующие дни проходили в спешке. Указы, задания, подписи. Допрос Баки. Который ничего им не дал. Канкуро лишь учтиво ждал, стоя возле Гаары, когда тот кивнет, и кукловод унесет бывшего сенсея за шкирку в допросную. Но и этого не произошло. Баки общался на равных, ни в чем их никогда не упрекал, но про сакин знать ничего не знал. И с кем связался Раса, оставалось загадкой. Отец хоть и покоился в могиле, но, кажется, не переставал глумиться над ними свыше. Гаара злился, больше на свою беспомощность и за незнание: если сейчас практически все в стране он мог контролировать, то прошлое Ветра оставалось покрыто дымкой, а учебники по истории можно смело было закапывать в Пустыне Демонов — толку от них не было. Гааре нечего было сказать и старейшинам про сакин: пока они не найдут какие-то доказательства, нельзя поднимать бучу. Он и Мина сидели рядом, выслушивая вновь высосанные из пальцы недовольства, цокали на его доклад и на расширение города в пустыню. Вечная дилемма, которая связывала их: старшее и младшее поколение не хотело находить общий язык никак. Гаара, который хотел вывести Страну на новый уровень жизни, и старейшины — приверженцы старых взглядов, которые хотели закрыть деревню от чужих глаз и дальше гнуть безжалостную политику. Мина сидела по левую руку и дрожала от волнения, пряча руки под столом. И когда Гаара уже не выдерживал, выслушивая бессовестный бред, смотрел на нее и почему-то успокаивался. Может, они найдут общий язык со стариками позже, не сейчас. Силой он точно не хотел мериться ни с кем из них. Мина от тревоги и трепета перед высшим обществом готова была в какой-то момент просто сбежать из кабинета: тринадцать глаз пытливо изучали новоявленного секретаря и заодно Казекаге. Но девушка лишь считала про себя и перетирала руки. Она должна была привыкнуть к таким собраниям — обычное волнение. Гаара сидел рядом холодной недвижимой скалой, за которую хотелось спрятаться. Как он еще не потерял лицо перед ними? И смотря на него, Мина сама успокаивалась: знала, что ничего страшного не произойдет. Хотя она привыкла его видеть разного, но перед старейшинами Гаара был совсем безэмоциональным, с каменным лицом и давящий аурой, от такого колени подгибались. Но Мине, напротив, становилось спокойнее от его вида. И уже к концу собрания она освоилась и перестала дрожать. Канкуро тоже не вылезал с работы: с Анбу они провели целое расследование и, вынеся вердикт, поместили под стражу Ичи и двух бухгалтеров. Конечно, как и младшему брату, кукольнику не давали покоя сделки отца, и он по ночам шерстил архив в поисках доказательств. Но безрезультатно. Шикамару с Наруто перебирали отчеты, ища зацепки. Пару раз они под руководством Темари делали вылазки, в надежде, что выяснят что-то новое, но тоже ничего. Порадовала Сакура, в пятницу с утра положив отчет перед Гаарой. — Седативное действие при большом количестве — мозг просто превращается в кашу. Действия не контролируются, крысы стали кидаться друг на друга, отказавшись от еды. Учащенное сердцебиение и судороги. Возможны галлюцинации. Гаара потер переносицу, перелистывая отчет и выслушивая Харуно. — Этим можно чего-то добиться от людей? — Могли рассказать что-то, — медик задумалась, прижимая пальцы к подбородку. — Не исключение, что они могли друг друга убить. Надо снова вернуться к телам. — Родственники уже могут не дать разрешения, — Гаара вздохнул, начиная отбивать пальцами по столу. — Ладно, Темари пошлю поговорить с ними, потом дам ответ. Сакура кивнула и ушла. Хоть что-то: даже такой мелочи можно было радоваться. Гаара сложил руки, прижимая их к губам. Если выяснится, что шиноби сами себя убили под действием вещества, значит, преступник хотел только добыть информацию. Значить, готовиться нужно к покушению на его семью. От этого не становилось легче, но хоть как-то картина начинала проясняться. Выдохнув, Гаара потянулся к стене, стукнув два раза по ней. С хлопком в кабинете появился Анбу, отдавая честь Каге. — Охрану приставить к Канкуро и Темари. Подразделение С, которые в штабе без миссий, приставить к опорным пунктам на скалах и Резиденции. Шиноби, отдав честь, снова растворился в воздухе. Без лишних слов, коротко и ясно. — Гаара-сама, — в дверях показалась Мина. Гаара кивнул ей, чтобы она прошла внутрь. — Это от исследовательского отряда: макет для феодалов готов. — Отлично, — мужчина принял отчет, всего на несколько страниц. Этим ему и нравились ученые и Анбу: всегда лаконичны в сообщениях. Взглянув на часы, Гаара повернулся. — Можешь идти домой. Через час встретимся.

***

Мина собиралась в спешке, и виной тому — мандраж и накрывающая истерика. Хотелось выглядеть идеально — не перед начальником, и даже не перед отцом. Перед матерью. Прикрыв глаза, девушка проговаривала глупую детскую считалочку, чтобы успокоить нервы. Глупо было, конечно, волноваться: Гаара точно не даст ее в обиду, но он еще не знал ее мать. Грустно ухмыльнувшись, Мина потянула завязки на спину, чтобы стянуть в тугой узел. Платье, которое валялось без дела в гардеробе целую вечность, было великовато, и его пришлось затягивать на спине. Забавно, что оно было куплено для свидания с бывшим молодым человеком, а теперь она появится в нем в компании Казекаге. Темная, струящаяся ткань приятно прилегала к телу; забавные рукава из узких переходили в широкие; высокое горло и длина в пол закрывали все лишнее от посторонних глаз. Высушив волосы и оставив забавные завитки, Мина даже не собрала их — назло матери. Улыбнувшись самой себе в зеркало напоследок, Кагуцути подхватила платье и направилась к выходу. Гаара предложил встретить ее у дома, чтобы не утруждать девушку, и именно отсюда они и отправятся к феодалу. Аккуратно спустившись к выходу, Мина грациозно, придерживая полы, вышла на свежий воздух. Он уже ждал ее, сунув руки в карманы брюк: за это время Гаара успел сходить домой и переодеться в официальный костюм, чтобы не ударить в грязь лицом. — Добрый вечер, — Мина кивнула, подходя ближе и рассматривая начальника. Темная рубашка, жилет с пиджаком и брюками отливали темно-синим цветом. Раньше ей не доводилось лицезреть Казекаге в таком виде. — Добрый, — Гаара отметил про себя, что в таком виде секретарь больше похожа на аристократку, чем на бывшего Анбу: утонченное тело в платье, красивый вечерний макияж, только волосы не были как обычно собраны в хвост. — Что ж, — сделать комплимент он так и не решился, ссылаясь на то, что у них миссия, так что это будет лишним. — Эйкичи не оставил координат. Мина громко фыркнула: — Он проверяет, точно ли вы меня приведете. Я знаю расположение клана. — Занимательно, — Гаара кивнул: он тоже шел к нему с опаской, тем более, что Мина не могла применить способности, и если на них нападут, ему придется в первую очередь защищать ее. — Показывай, куда нам. — Нам на Восток, к дальним скалам. Там целый поселок, — Мина с тихим восторгом смотрела, как мужчина, вытянув руку, формировал под собой платформу, заставляя песок кружиться вокруг его ног. — Понял, — Гаара вновь кивнул и поднял взгляд на нее. — Иди сюда. Мина засопела и шагнула к нему, на платформу — и тут же была прижата рукой к груди мужчины. Гаара в силу своих способностей мог легко удержаться на весу с помощью чакры, а вот девушка — нет. Аккуратно притянув ее за талию к себе, за что получил удивленный взгляд, он поднял их воздух. У Кагуцути перехватило дыхание от смены давления, она заворожено смотрела, как они поднимаются над районом и плывут по воздуху. Руки сами вцепились в ткань жилета и остались там: все же Мина боялась упасть, ведь единственное, что ее держало — это рука Гаары. — Расслабься, — сказал Казекаге, глядя в даль. Он чувствовал, как ее бьет дрожь и как сильно Мина напряжена рядом с ним. — Легко сказать, — она тихо фыркнула куда-то в сторону, пытаясь не смотреть ему в шею. Пустыня. Она любила ее именно такой — тихой, пустой, где можно было увидеть, как песок под дуновением ветра скрывает следы шиноби, и где закат на горизонте был особенно ярким. С такой высоты можно было разглядеть безграничное величие их деревни. Вдохнув побольше воздуха, Мина повела плечами, пытаясь расслабиться в чужих руках, и только с третьей попытки ей это удалось. Аккуратно вскинув голову, чтобы увидеть лицо начальника, девушка наткнулась на бирюзу, которая сейчас, кажется, искрилась от смеха, хотя сам Гаара казался невозмутимым. — Где-то сейчас плачут ваши фанатки, — сказала девушка, поджимая губы в попытке сдержать улыбку. Гаара весело хмыкнул, отчего Мина почувствовала вибрацию под руками. — Смотри, а то они всю злость спустят на тебя, — он оглядывал ее макушку, когда Мина на его злобно зыркнула и снова смутилась, поймав его прямой взгляд. Опустила голову. Разница в росте у них была небольшая, но Гаара с уверенностью мог сказать, что закрывал ее полностью. Он был явно больше по комплектации, и Мина, такая хрупкая, как соломинка прижималась к нему. Они молчали. Кагуцути стеснялась такого близкого контакта с мужчиной, тем более с начальником, а самому Гааре было неловко. Не то чтобы он был святым, просто держать в объятьях девушку такое продолжительное время было слишком интимно. До этого он редко даже разговаривал о чем-то, дело все равно двигалось к постели, а тут — что-то новенькое. Тем более, они не так тесно общались. — Вон там, — Мина прервала тишину, указывая на маленькое село, близ гор. Около десяти домов, такие же, как и в самой Суне — двухэтажные, из глины, ничем не примечательные; только один возвышался в самом дальнем местечке. Гаара смекнул, что это и есть дом Эйкичи: не вычурный, неприметный, почти как их с братом и сестрой поместье, хотя в других деревнях посмеялись бы над таким. Но таковы условия климата. Приземлившись рядом, Гаара распустил песок и выпустил Мину из своих рук. Они шагнули ближе к входной двери и остановились. Кагуцути занервничала, сжимая в ладонях ткань платья и стараясь как-то настроиться на предстоящий ужин, но выходило из рук вон плохо. — Все в порядке? — Гаара наклонился к ней, пытаясь заглянуть в лицо. Он видел, как ее потряхивало и как от волнения слишком часто вздымалась грудь. — Да, — она еще раз глубоко вздохнула и уверенно шагнула к двери. Схватившись за кнокер, который представлял из себя морду дракона с усами, сливающимися в виде дуги, Мина настойчиво постучала три раза, вымещая свою злость на нем. Через мину показалась служанка и, согнувшись в низком поклоне, пригласила долгожданных гостей внутрь. Гаара пропустил Мину вперед, замечая вместо страха и волнения на ее лице ледяную решимость. Расправив плечи и гордо вскинув подбородок, Кагуцути шагнула внутрь, будто и не мялась перед дверью пару минут назад. Мужчина хмыкнул, заходя следом. Служанка прикрыла дверь, вновь склоняясь перед ними. — Можете оставить обувь здесь, а потом проходите в столовую. Она удалилась, а Мина громко фыркнула, оборачиваясь к начальнику. — Тебя это забавляет? — Бесит, — ответила девушка, опираясь на предложенную Гаарой руку и сбрасывая обувь. В доме не было ничего, что выдало бы статус семьи: обычная мебель, пара дорогих предметов интерьера — не более; просторный коридор, из которого вели арки в другие комнаты, и лестница в углу, ведущая на второй этаж. «Как будто не они торгуют на мировом рынке», — задумался Гаара, проходя вперед и осматривая незамысловатые картины на стенах. — Прошу, — служанка выпорхнула из одной из арок, указывая на столовую, и тут же скрылась. — Господин Кагуцути, — Гаара шагнул в проем и почтительно поклонился, увидев, как хозяин дома, стоя возле котацу, ожидал гостей. — Господин Казекаге, — мужчина в черном хаори поклонился в ответ, приглашая к столу. — Можете занимать место. Мина застыла позади Гаары, и когда тот направился в глубь столовой, неловко замялась, встречаясь взглядом с отцовским. — Дочка, — он заулыбался, пряча руки в широких рукавах. — Отец, — ни один мускул не дрогнул на ее лице. Тряхнув волосами, она прошла к ожидавшему ее Гааре — видимо, знал, что та захочет выбрать себе место. — Где ты будешь сидеть? Бывший джинчурики вздрогнул, на миг подумав, что Кагуцути обращается к нему. Эйкичи рассмеялся, указывая на место во главе стола, и сказал: — Твоя мать сядет напротив. Мина отмахнулась, не желая слышать про женщину ни слова, и, приняв помощь Казекаге, присела на дзабутон рядом с отцом, чтобы оказаться как можно дальше от госпожи Кагуцути. — Благодарю вас за прием, — Гаара решил не акцентировать внимание на их взаимоотношениях и сел рядом с секретарем. Видимо, ему придется быть по левую руку от матери Мины. Усевшись, они замолкли. Мина агрессивно расстилала салфетку у себя на коленях, чувствуя взгляд отца на себе. — Кстати, тебе подадут твое сладкое данго, — Эйкичи был расслаблен, как будто такие ужины с дочерью проходили каждый день. — Ну, конечно, — фыркнула Мина, складывая руки в ожидании. Вскоре раздались тихие шаги, глубокие, поступательные, едва-едва уловимые, и через мгновение перед Гаарой возникла женщина, заставляя его подняться и поприветствовать госпожу Кагуцути. Лицо, не тронутое ни единой морщинкой, изящное, было лишено каких-либо эмоций; волосы собраны в замысловатую прическу на макушке и закреплены по всей видимости, дорогими украшениями; темное, глубокого зеленого оттенка платье, расшито золотыми узорами по подолу и по всей длине рукава. — Госпожа Кагуцути, — Гаара улыбнулся, целуя тыльную сторону ладони женщины. — Господин Казекаге, — Сайхо лишь слегка приподняла уголки губ в ответ. — Благодарю, вы очень милы. — Она прохладно поблагодарила Гаару за то, что он помог ей присесть, придерживая за ладонь. Теперь настала очередь Мины забавляться ситуацией, наблюдая за матерью и начальником. Эта женщина как всегда была холодна, а язвительность так и сочилась из нее, хотя Сайхо пока еще едва открыла рот. Все так же горделиво, как будто тут все пришли посмотреть исключительно на нее, она расправила салфетку у себя на коленях. Мина, облокотившись на стол, рассматривала ее. — Мина, — Сайхо кивнула головой все с той же надменностью: кажется, за эти десять лет только волосы чуть потускнели, а в остальном она была все та же. — Госпожа Кагуцути, — девушка, не шелохнувшись, смотрела матери прямо в глаза, желая выиграть эту немую битву. Гаара удивленно вздохнул, наблюдая за их взаимодействием, и молча пытался решить головоломку. Если Эйкичи попросил его привести с собой Мину для жены, то что тогда за цирк тут происходил? — Что ж, — мужчина обратил на себя внимание. — Можно распоряжаться насчет первого блюда. Тут же возникла служанка, спрашивая, что желают выпить господа, и принялась носить приборы из кухни. — Казекаге-сама, — Сайхо позвала мужчину. — Позвольте поинтересоваться, как обстоят дела? Гаара принялся рассказывать о новых изменениях в деревне — о поставках и прочем; конечно же, умолчав об убийствах и маячившем на горизонте перевороте. Отвечал он живо, во всяком случае, пытался: женщина не располагала к себе, но приходилось идти на уступки и засунуть свою гордость куда подальше. — Когда же мы увидим госпожу Пятого Казекаге? — женщина откровенно глумилась: желчь так и плескала из нее, и это можно было понять по ее взгляду и мимике. О, Гаара видел такие лица, и не раз. — Сейчас я занят совершенно другими делами, — Каге продолжал сохранять доброжелательность. — Бросьте, в таком молодом возрасте сил должно хватать на все, — она рассмеялась, разрезая тишину, и элегантно прикрыла рот ладошкой. — Вот ваша сестра успела завести роман даже в другой стране! Прекрасно. Гаара зверел внутри: он мог позволить оскорблять себя, но никак не сестру с братом. Однако сейчас ситуация была безвыходной, ему придется это стерпеть. — Может, вы и правы, — он вымученно улыбнулся, отворачиваясь, чтобы проглотить немного вина и заодно свою злость. Эйкичи стал что-то объяснять жене и, кажется, был с ней не так нежен, как с дочерью. Гаара уже не вслушивался, задумчиво крутя ножку бокала. — Матушка просто прелесть, не находите? — Мина наклонилась к нему и заглянула в глаза, пытаясь сбавить градус напряжения и прогнать нависающую зловещую ауру над Казекаге. — Не то слово, — Гаара хмыкнул, сжимая челюсть. Будь у него Шукаку внутри, Сайхо бы точно не посмела так с ним обращаться. — Мина, — змея, точно. — Слышала, ты так и не восстановилась после войны? — продолжила женщина. Девушка скрипнула зубами и села ровно, обращая взгляд к хозяйке дома. — Верно. — И как же тебе работается девчушкой на побегушках? Эйкичи спохватился и попытался было прервать жену, но Мина его опередила: — Замечательно. Я, в отличие от некоторых, делаю что-то стоящее, а не сижу в доме и собираю сплетни. Сайхо скривилась, и Гаара порадовался язвительности своей подчиненной, ликуя внутри. Мина тоже весело хмыкнула и отпила воды, желая, чтобы там оказалось что-то покрепче. — Я хотя бы достаточно воспитана, чтобы собрать волосы перед приемом. Мина поджала губы, сдерживая довольную ухмылку: именно на это она и рассчитывала — взбесить мать. И плевать, что Казекаге сидел за столом: какой бы разговор ни случился за столом, отец все равно ему поможет. Гаара тоже спрятал усмешку. Вот, оказывается, чего добивалась Мина: было приятно знать, что в борьбе с этой женщиной он был не один. Вскоре в тяжелом молчании они приступили к трапезе, и если бы не дань уважения и правила этикета, Гаара бы не притронулся к еде. Впрочем, Мине это не мешало: она лениво копалась палочками в мясе и лишь пила воду. Мужчину и самого тошнило от происходящего, в особенности от женщины; Сайхо же, напротив, с большим аппетитом поглощала пищу, что-то комментируя. Гаара лишь соглашался, а остальные за столом помалкивали. Когда госпожа Кагуцути решила отпустить еще один нелестный комментарий в сторону дочери, Эйкичи строго пресек ее, и они вновь замолкли. Мина понимала, что хотел сделать отец, но было слишком поздно заглаживать вину: той десятилетней девочки уже не было, она выросла, и с такой заносчивостью со стороны матери она точно не собиралась налаживать отношения с родителями. Эта женщина принесла слишком много боли дочери, и самое досадное, что отец, видя все это, так и не смог остановить жену. Мина надеялась, когда шла сюда, что хотя бы брата она воспитывает по-другому, но за столом он так и не появился, и вряд ли она увидит его сегодня. Мать наверняка закрыла его подальше от сестры, чтобы он не узнал, как она пошла наперекор родителям. Неудивительно. Кусок в горло тоже не лез: Мина хотела, чтобы Эйкичи побыстрее закончил свой фарс, отдал документы Казекаге, и она бы пулей летела в свою квартиру, чтобы не выходить из нее все выходные, восстанавливая расшатанные нервы. Гаара, как она думала, ожидал большего от жены феодала и скорее всего был разочарован. Забавно, потому что Мина разочаровалась в Сайхо еще с десяток лет назад. — Гаара, — Эйкичи отложил приборы, подзывая рукой служанку. — Пройдем в кабинет, у нас есть немного времени перед тем, как подадут десерт. — Конечно, господин, — мужчина поднялся, кинув взгляд обеспокоенный взгляд на Мину: оставлять ее с матерью было наверняка не самой лучшей идеей. Хоть Гаара и не пытался лезть в чужую семью, да и его не должно было волновать происходящее, дело было в его секретаре и в том, что это не просто какая-то семья, а феодалы. Гаара ступил за Эйкичи вглубь дома. Мина напряглась и сжала руку в кулак под столом так сильно, что ногти впивались в ладонь. Хотелось забыться, отключить все чувства прямо сейчас до возвращения отца и Гаары. — Предполагаю, — Сайхо отмахнулась от служанки, которая все еще собирала тарелки, приказывая ей удалиться. — Что ты пошла работать в Резиденцию, чтобы забраться под Казекаге. — У тебя все к этому сводится? — злобно рыкнула Мина, поворачиваясь к женщине. Отлично, сейчас-то она и выместит весь свой гнев на ней. — Хм, — она пожала плечами, не теряя лица, как всегда. Красивая скульптура, да только пустая внутри. — Ты не добилась ничего как шиноби, от нас ты отказалась, осталось только броситься к Казекаге в постель. — О, напомнить, сколько раз ты бросалась… — Как ты смеешь, — прошипела женщина, хлопая по столу. — Поэтому тебя и не любит отец, мамочка, — Мина рассмеялась, наблюдая за гримасой на лице женщины. — Сколько мне было, девять? — Замолчи! — Ну уж нет, — гневно ответила девушка. — Ты, которая вымещала всю свою злость на мне, своем ребенке. Да, я знаю, что рождена не в любви, но я была ребенком, и я не виновата в этом. Ты бесчувственная, хладнокровная змея, которая испортила мне все детство. Если бы дети взрослели раньше и понимали все, я бы убежала отсюда, как только начала ходить. — Ты ничего не понимаешь и не поймешь! — Понимаю, и понимала тогда, когда в одиннадцать, одетую в мальчишку, ты сводила меня с двоюродными сестрами! — Таковы были… — Нет! — воскликнула Мина, бросая салфетку с колен на стол. — Правила, но детям в других кланах все объясняли, ты же глумилась надо мной, говоря, что я не такая как все, что я позор и я должна искупить вину перед отцом; делая из меня эмоциональную уродку, которая извинялась за каждый свой шаг! Ты отвратительна. Не привела сюда моего брата? Чтобы он не увидел, как можно жить по-другому? Надеюсь, твоему сыну досталось больше ласки и твоей любви, мамочка. Мы не виноваты в твоих бедах. И если твой сын тоже сбежит, я с радостью его встречу и приму. — Перестань, ты не знаешь, как я жила… — Знаю, о, я все знаю. Ты отыгрывалась на мне, вымещая свою злобу. А как ты меня била, когда я сказала, что мне нравятся мальчики? А как ты мне сломала ключицу, когда я увидела, что ты спишь с другими? Мне продолжить? — Мина замолкла, вглядываясь в лицо женщины, но Сайхо смотрела в пол. — Это ты ненормальная, а не я. — А твой отец еще хотел, чтобы я извинялась перед тобой, маленькая дрянь. — Он твой муж, если ты не забыла, а извинения прибереги для сына. Я уже взрослая, обойдусь. — Мина отвернулась, не желая ее видеть. Ком встал в горле. Конечно же, Эйкичи хотел как всегда, сделать как лучше, только не своими руками, а чужими. И вот что вышло. Почувствовав, как руки начинают мокнуть, она разжала ладонь: следы полумесяцев от ногтей закровоточили. — Он ничего мне не рассказал. Может там, в Суне, ты общаешься с Эйкичи. Привел тебя сюда, чтобы я перед тобой стелилась, — Сайхо поморщилась. — Я ни с кем из вас не собираюсь иметь дело. Живите своей идеальной жизнью и дальше. — Мина повернулась. — Что, бесишься, что один из мужчин тебе не уделяет должного внимания? — Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — воскликнула женщина, подхватывая со стола палочки и бросая их в дочь. Мина замерла, сжимая ладошку, из которой все еще сочилась кровь. Пелена слез залила глаза. Шмыгнув носом, она усмехнулась и взглянула на упавшие палочки для еды, пытаясь проморгаться, чтобы ни одна капля не скатилась перед этой женщиной. — Может, еще ударишь меня? — злобно выплюнула девушка. Сайхо застыла, услышав приближающиеся шаги, и улыбнулась своей натянутой улыбкой, без капли сожаления смотря на дочь. Прекрасно. — Что здесь произошло? — грозно спросил Эйкичи, останавливаясь позади Мины и меча молнии взглядом в жену. — Ничего, милый, просто приятная беседа. — Полагаю, десерта не будет, — Мина вымученно улыбнулась и повернулась к отцу, заглядывая в такие же карие глаза, и молила, чтобы он отпустил их из этого логова. — С тобой, Сайхо, я поговорю позже, — Эйкичи вглядывался в жену, желая, видимо, убить одним взглядом. — Пойдем, Мина, — он протянул руку к дочери, чтобы помочь встать, но девушка опустила голову, пряча левую ладонь. — Я провожу вас с Гаарой. Казекаге тут же вырос огромной скалой с другой стороны, озабоченно оглядывая девушку и закрывая ее от взгляда матери. — Пойдем? — мягко произнес он и протянул ладонь. Мина кивнула, мертвой хваткой цепляясь за руку как за спасательный круг. Гаара облегченно выдохнул: они в кабинете услышали повышенные голоса, но не разобрали слов и поспешили в столовую. Чувствуя ледяную ладонь в своей руке и то, с какой силой Мина схватилась за него, он помог ей подняться, придерживая за спину, и поспешил увести к входной двери. Напоследок он бросил натяную улыбку госпоже Кагуцути, но та даже бровью не повела. Мина никогда не чувствовала себя настолько в безопасности, как сейчас, когда Гаара вел ее за руку сквозь длинный коридор. Успокаивающее тепло и то, как он прятал ее за своей спиной, расслабило ее, и впервые за вечер она свободно выдохнула. — Что она сделала? — тихо спросил Эйкичи, когда Гаара с Миной остановились, чтобы обуться. Кагуцути сморщилась, понимая, что явно не ответит на вопрос отца и испортит сапожки своей же кровью. — Ты попытался, — она выпрямилась и посмотрела феодалу в глаза. — Но эту женщину уже ничего не исправит. Гаара замялся, не желая наблюдать за ними, и поймал взгляд мужчины. Тот кивнул ему. — Я подожду тебя снаружи, — Казекаге мельком глянул на секретаря. Если бы она дала знать, что против, он бы остался. — Рад был приему, господин Кагуцути. Эйкичи поклонился и подождал, пока за Гаарой захлопнется дверь, прежде чем обратиться к дочери. — Прости меня. Мина вздрогнула, сцепив руки за спиной. Все это время отец хотел связаться с ней, подсылал надоедливого Тсуме с письмами и деньгами в попытках наладить отношения и помочь. В отличие от своей жены, он хотя бы пытался. — Я попробую, — девушка кивнула и поджала губы. — И дай знать, если Минхо попробует начать новую жизнь. — Я берегу его от матери, — Эйкичи одарил ее мягкой улыбкой. — Мы еще не раз увидимся. — К сожалению, да, — Мина зарделась и улыбнулась, кивая. — До встречи, отец. — До встречи, — он поклонился. Мина захлопнула дверь, прикрывая глаза и пытаясь остановить как назло колотившееся сердце. Может, отец и заслужил прощения, но не так быстро. На протяжении всех этих лет она чувствовала его незримую поддержку и знала, что шестерки следят за ней и докладывают отцу буквально о каждом ее вдохне. Однако детскую обиду она не могла забыть. Она подумает об этом, но позже. — Все хорошо? — Гаара стоял чуть поодаль, и только сейчас девушка заметила огромные папки в его руках. — Почти, — ответила Мина, собирая платье одной рукой и подходя к нему. — Что с рукой? — он замечает алые капли, несмотря на попытки девушки стыдливо спрятать ладонь за спину. — Ничего. Гаара подходит ближе, нависая над ней и перехватывая зажатый кулак за ее спиной. Аккуратно взяв за запястье, он надавливает, чтобы девушка раскрыла ладонь. Мина отворачивается, краснея от того, что он видит ее такой слабой и беззащитной, но руку не убирает — поддается, разжимая кулак. Мужчина, молча рассматривая кровавые подтеки, перехватывает ладонь так, чтобы она лежала поверх его, и начинает вливать чакру. — Что? — Мина вздрагивает, чувствуя тепло мужчины и следом то, как мягкая тягучая чакра начинает вливаться в нее. — Чтобы остановить кровь. Полностью я не залечу, конечно, — отвечает Гаара, рассматривая ее. Кагуцути кивает, глядя на их руки и наблюдая, как светло-голубая чакра мягкими волнами вливается в ее ладонь и растекается к предплечью. — Спасибо, — почти шепотом говорит Мина, вскидывая голову и смотря в глаза мужчины. — И за то, что увели оттуда, тоже спасибо. — Пожалуйста, — Гаара кивает, приподнимая уголки губ. Он пытался скрыть свое волнение за Мину — необъяснимое беспокойство, которое поселилось в тот момент, когда они сели за стол. И что же такого наговорила ей мать, что она разодрала руку до крови? По факту, ему должно было быть все равно — да, он бы защитил ее, если бы вдруг напали, но защитить от нападок матери, при всем желании, он бы не смог, да и вроде как не должен был? Гаара поджал губы, желая отогнать непонятные чувства, и оглядел ладошку Мины: маленькие шрамы остались, но с этим могла поработать и Сакура. — Подожди, — Гаара остановил ее, когда Мина хотела уже спрятать руку. Вынув маленький платочек из нагрудного кармана — его полагалось носить по этикету, которому учила давным-давно Темари, — он вложил кусочек ткани ей в руку. — Вытри кровь. — Спасибо, — Мина улыбнулась. Боль в руке отступила, оставляя приятное тепло и легкое покалывание от его чакры. Кровь попала и на песок под ними, и на платье, которое она с удовольствием выбросит как напоминание об этом вечере. — Может, пройдемся? В разрезе скал, на выходе из деревни, можно было увидеть, как солнце закатывается за горизонт, освещая бездонную пустыню в более яркий оттенок. Безмолвная пустота засыпала, провожая единственный источник света и забирая в покой животных до завтрашнего утра. — Думал, побежишь отсюда, — хмыкнул мужчина, молча соглашаясь с ней и ступая к выходу. — Хочу один раз уйти отсюда не спеша, — Кагуцути пожала плечами и, сжимая платок в руке, поспешила за Гаарой. — Можно кое-что спросить? — нарушил тишину Гаара. Они вышли за пределы скалы, останавливаясь в бескрайней пустыне; им оставалось завернуть на запад, чтобы оказаться возле входа в Суну. — Да, — кивнула Мина, останавливаясь рядом с ним в недоумении. — Тебе стало легче после разговора с матерью? Девушка удивленно посмотрела на него, но Гаара стоял смирно, сунув руки в карманы брюк и разглядывая темнеющий горизонт. — Вы слышали крики? — он кивнул, а Мина замялась, прислушиваясь к себе. Определенно, груз обид она оставила там, за столом, выплеснув их на мать. Легче стало, но напоминанием останется узор полумесяцев на ладони. Девушка вздохнула, всматриваясь в тихую пустошь и желая оказаться такой же: смиренной, тихой и непоколебимой. — Да, — Кагцути кивнула, — Знаете, когда злость и обида копятся слишком долго внутри, не находя выхода, а потом вы это выпускаете в виде крика или разрушения... — Гаара внимательно смотрел на ее профиль. — Становится легче, намного. Это страшная сила, но именно она дает построить что-то новое и светлое, отметая прошлое как мусор. Будто закрывая дверь, вы идете из одной комнаты в другую. Мина замолчала и повернулась к нему, встречаясь с задумчивым взглядом начальника. — Интересно, — сказал он тихо. Но стоило ли это того? Стоит ли детская обида происходящего? Обида на отца стоила такого? Да, он не мог прийти к Расе и накричать за то, что сделал отец с ним, за то, что сделал с Темари и Канкуро. За то, что творил и из-за чего погиб, выбросив их во взрослую жизнь, поломанных и использованных. — Ладно, — Гаара вздохнул: он много думал в последнее время, в особенности рядом с Миной, что заставляла его размышлять о своих чувствах, сама того не подозревая. — Полетели домой.

***

Гаара пытливо смотрел в кружку перед собой, пытаясь что-то понять. Мысль, которая так и вертелась в голове, не давала себя ухватить и все время ускользала. Глубоко вдохнув, мужчина откинул голову и прикрыл глаза. Мину он доставил к дому, и сам решил, что ему не помешает отдохнуть. Только вот Темари пропадала в компании Шикамару, а Канкуро неизвестно где. Недавняя мысль, что можно было бы переделать дом, не давала Гааре покоя. Об этом говорила и Темари неделю назад, но после сегодняшнего вечера он в этом убедился — точнее, Мина его убедила. Гаара усмехнулся: этот вихрь с рыжими волосами поражал все больше и больше. Однако что-то не давало покоя, нечто ковырялось у него в голове и как будто зудело, но прорваться не могло. — Отлично, — недовольно пробурчал мужчина, вновь выпрямляясь и осматривая гостиную. В идеале, им следовало начать ремонт с крыши и потом уже потрошить комнаты. Нужно было еще предложить эту идею брату и сестре. Гаара не собирался нанимать кого-то, теперь хотелось вынести каждый предмет и разбить его в щепки, и только потом выкинуть. Он хмыкнул, поднимаясь с насиженного места, и принялся наворачивать круги по гостиной. Старый, потертый комод, который так любила Темари, и даже заставила Канкуро его отреставрировать; пара статуэток из других стран стояли на нем вместе с мехёном. Гаара подошел ближе, рассматривая фигуры змеи и львов, которые стояли вразброс на поле. Эта игра как раз-таки и досталась им от отца: Раса проводил за ней не один вечер в компании Баки. Мужчина вздохнул, подхватывая маленького льва, на котором уже была стерта краска в некоторых местах. Наверное, игру он точно не выбросит.

— Всегда смотри обобщенно на поле, — сказал Канкуро, двигая пешек. — Никогда не знаешь, как противник может пойти.

Гаара замер, всматриваясь в фигурку. Правила были обычные, да и никто в Суне насчет игр не заморачивался, но они всегда делали красиво. Змея, закрученная в спираль, голова которой находилась в центре, четыре льва, чтобы играть не одному, и маленькие пешки, которые все изображали по-разному. В той версии, что была сейчас у Гаары, пешек играли маленькие лисы с острыми ушками. Кто первым добирался до головы змеи, тот и побеждал. Поле, на котором играли, то есть сама змея, тоже бывали разные: где-то маленькая спираль, а где-то огромная… — Обобщенно, — повторил Гаара, подхватывая игру и, стараясь не повалить фигурки на поле, поставил на стол рядом с кружкой. Но так и не сел — застыл над столиком, разглядывая поле. Если предположить, что он был той самой змеей, голову которой хотели заполучить, значит, он выступал против одного противника. Гаара смахнул фигурки, оставляя только одного льва и пару пешек. Понятное дело, что был главарь. Это лев, он же и давал приказы своим лисичкам. — Их может быть и больше, — вслух размышлял Казекаге, отбирая лисичек и выставляя их в хаотичном порядке на поле. Но и в жизни он не знал, сколько задействовано людей у противника.

— Тут каждая лисица, — объяснял Канкуро, когда младший брат ходил опять не по правилам. — Занимает свою ячейку, на которые поделен хвост змеи. Нельзя бить своими лисицами лисиц противника. Только своим львом.

Гаара снова обошел стол, не отрывая взгляда от поля. Та самая мысль снова зудела и норовила вот-вот вылезти. Мужчина нахмурился, присаживаясь так, чтобы глаза были на уровне фигурок, и снова встал. — Можно подойти со всех сторон к голове змеи, тем самым окружив ее, и победить. Даже не задействовав льва, — правила, которые Канкуро вбивал в его голову, кажется, целую вечность, были записаны у него на подкорке. А что, если те кражи, которые совершал бывший главврач с бухгалтером, и убийства Анбу были планом одного человека? Гаара присел. Вот оно. Та самая мысль, которая не давала ему покоя, вдруг показалась наружу. К нему подбирались, и делали это так, что он ничего не замечал. Сколько времени он потерял? А сколько времени противник вынашивал этот план и так поступательно подбирался к змеиной голове? Преступления — те самые пешки, на первый взгляд, казалось, не связанные, были под руководством одного человека — льва. Занимали ячейки аккуратно: больница, Анбу, шиноби. Значит, было что-то еще, то, что он пока не увидел. Кто-то строил козни, и делал это очень умело. И целью был Гаара — та самая голова змеи, которая находилась в центре игрового поля.