И не уступил бы человек ангелам...

Туман. Непроглядный туман, и постоянные сумерки. Ни ветерка, воздух холодный и влажный. И ни звука. Таков Лимб. Они шли и шли куда-то вперед, Сиэль понял, что потерял счёт времени, казалось, они ходят по кругу, ведь всё было одинаковым. Но Аластор всё вёл их куда-то. Вдруг он остановился, вытянул руку и провёл ей вдоль горизонта. Туман медленно рассеялся, и Сиэль увидел деревню. Ряды заброшенных домов поросли травой, окна разбиты, двери сорваны с петель. — Что здесь произошло? — спросил Сиэль. — Охота, — ответил Аластор. То, на что охотились, оставляло следы дикого зверя. На стенах домов виднелись следы когтей, под ногами хрустели перья и чешуя. Дома почернели от огня и времени. На Сиэля невольно нахлынули воспоминания о его сгоревшем доме. Также и здесь когда-то люди рождались и умирали, были счастливы и страдали. Но естественный круг жизни был прерван чем-то омерзительным и страшным. Это была болезнь нечисти. Когда Аластор ослушался Орден и решил прекратить мучения внуков, Орден отравил воду в реке. Они вылили в неё заражённую кровь, люди заболели, и вскоре вся деревня обратилась в монстров. А Аластору оставалось лишь наблюдать, как за его своеволие страдают невинные. — И нет способа вылечить недуг? — спросил Сиэль. Но ответом ему было молчание. Аластор приложил палец к губам, Сиэль насторожился. За углом дома слышался скрежет. Аластор приготовил ружьё, Сиэль сделал тоже самое. Мерное хлюпанье приближалось, из дымки выплыл силуэт, отдалённо напоминающий человека. Нечто покачивалось из стороны в сторону, норовя упасть. Нижняя часть существа была вполне человеческой, но выше пояса будто срасталось со множеством животных. Там, где должен быть живот, был огромный рот с болтавшимся языком, на месте головы росли руки, глаза были разбросаны по туловищу и слезливо моргали. Головы как таковой у существа не было. Оно издало протяжный вой и направилось к Аластору. Охотник вскинул ружье: выстрел, ещё один, и существо упало. Сиэля сковало отвращение, смешанное со страхом. — Неужели… Это когда-то был человек? — спросил граф. — Когда-то да… — вздохнул Аластор. — На первый раз будь рядом со мной. А где твой демон? Сиэль понял, что Себастьяна рядом нет. Он позвал его, но ответа не последовало. — В любом случае, не отходи от меня, — сказал Аластор. Хлюпанье, шарканье, скрежет послышались со всех сторон. Сиэль увидел, как из тумана, покачиваясь, как пьяницы, подбирались монстры. Они казались медлительными, но по мере приближения, они ускорялись. Сиэль вскинул ружье, прицелился — выстрел. Мимо. Ещё выстрел. Снова мимо. — Парень, целься! — сердито крикнул Аластор. Сиэль огрызнулся: — Как прицелиться в такой туман! Будто по его желанию, туман растаял за минуту. Но увиденное Сиэля ужаснуло лишь сильнее: вся деревня кишела тварями. Оказалось, они буквально шли рядом с чудовищами. — А вот это ты зря, — прошипел Аластор, — Теперь отступаем. — А как же Себастьян?! — Найдем его, бежим! Аластор рванул в сторону. В руках у него возник огромный клинок и, рассекая тварей, он прокладывал дорогу. Сиэль отстреливался, как мог. Однако монстры отличались от мишеней на охоте и даже от людей. Тела их растекались, уходя от траектории пули, а потом собирались вновь. Внезапно взгляд его ухватился за чёрный вихрь вдалеке: центром его был Себастьян. Демон рвал туши монстров, идущих к нему, как мотыльки на свет. А он пожирал их плоть. Аластор тряхнул Сиэля за плечо, чтобы тот не останавливался. Они забежали в один из домов и захлопнули дверь. — Что происходит с Себастьяном? — спросил Сиэль. — Он ест, ничего особенного. — буднично ответил Аластор, — Пока твари отвлеклись на него, у нас есть время подлечиться. Из внутреннего кармана плаща охотник вытащил стеклянные шприцы, наполненные красно-жёлтой жидкостью. Оголив руку по локоть, Аластор ввёл себя в вену вещество. Второй шприц предназначался Сиэлю. Граф воспротивился: — Не стану я вводить себе какую-то дрянь! Можно же инфекцию занести. — Парень, посмотри на себя, — Аластор кивнул в сторону разбитого старого зеркала. Сиэль послушно взглянул. В грязном зеркале он едва мог себя разглядеть, но даже этого было достаточно, чтобы увидеть, как по лицу его расходятся чёрные жилки, в глазах лопаются капилляры. — Что со мной происходит?! — На тебя попала кровь чудовищ. Она заразна. Чтобы не стать одним из них, нужно колоть сыворотку. Ну, или в моём случае, чтобы отсрочить неизбежное. Сиэль неохотно принял шприц, но он не умел делать уколы. Увидев растерянность на лице графа, Аластор грубо закатал тому рукав, нащупал вену и вколол содержимое шприца. Вещество разошлось по телу жгучей волной. Чёрные прожилки исчезли, глаза обрели здоровый вид. — И откуда вы берёте эту сыворотку? — Позже расскажу. Слышишь? Снаружи затишье. Аластор открыл дверь, огляделся и жестом позвал графа. Посреди раскиданных туш чудовищ стоял измазанный чёрной кровью Себастьян. Он обрёл свою прежнюю форму. Глаза его сияли недобрым огнём, он оголил свои острые зубы в безумной улыбке. — Пригодился-таки, рогатый, — усмехнулся Аластор, и остановил желавшего подойти к Себастьяну Сиэля. — Не сейчас. Он обезумел от крови. Разум демона растворился в стонах умирающих чудовищ. Их горячая, больная плоть была горькой на вкус, но Себастьян очень давно не ел. Даже прикажи ему сейчас остановиться, он бы не смог. Голос хозяина был слишком тих по сравнению с настойчивым шёпотом в голове: «Раум… Раум… Ты так голоден. Ешь. Ешь!» Женский голос отстранённый и нежный, говорил ему есть, называл его истинное имя. И демон ел жадно, ненасытно. Проклятая плоть вместе с проклятыми душами несчастных людей. Голос Лилит был единственным, что Раум слышал… Когда-то была лишь Лилит. Раум не имел своей личности, он не был отдельным от Неё. В бесконечном хаосе Лилит он был лишь её частью, пока первая душа не вызвала его из небытия. Тогда Лилит отторгла его, и он обрёл самосознание. Но каждый раз, когда сделка завершалась, Лилит притягивала его обратно в своё лоно. И Раум не мог противиться, даже зная, что Лилит понемногу уничтожает его хрупкое «Я». Без неё он ничто. Как и все демоны, Раум стремился к Лилит, слушался её и боялся быть поглощённым ей. Такова Матерь демонов. «Убей его, — шептала Лилит, когда Раум посмотрел на своего хозяина, — Возьми то, что принадлежит тебе. Возьми, возьми… Съешь его, поглоти его. Ешь!» Сиэль не узнавал слугу. Демоническое проявилось в нём так сильно, как при первой встрече. Тысячи красных глаз смотрели на графа из приближающейся тьмы, силуэты собак, птиц и всех, в кого приходилось обращаться Рауму сливались в единое целое. И в центре всего этого была голодная ухмылка демона. Демон обхватил Сиэля черными руками за шею и приблизил к нему свой длинный язык. Раум душил Сиэля, облизывал свою долгожданную жертву, и граф не мог противиться. Но раздался выстрел: пуля пробила огромную дыру в демоне, раздался вой. Сиэль упал, оглушенный выстрелом. Аластор стрелял ещё и ещё. Пока тьма не растаяла и Себастьян и вернулся к человеческой форме. — Мой господин, прошу простить меня за неподобающее поведение, — отчеканил в поклоне идеальный дворецкий. Но Сиэль не узнавал его. Временами личина слуги заставляла графа забыть, что зло, скрываемое внутри, не дрессированная собачка и в любой момент может обернуться против него. Себастьян вновь был статным мужчиной, безупречным во всём. А Сиэль невольно вспоминал маленького мальчика, каким он предстал до этого. И думал: «Каков ж ты на самом деле?» Охота завершилась. Они вернулись к дому быстрее, чем ушли. Будто всё это время они были совсем недалеко. Сиэль рухнул на кровать, не снимая верхней одежды. От нагрузки у него болело всё тело, отдача ружья оставила синяк на плече. Руки дрожали от выстрелов. Место укола по-прежнему горело. Себастьян услужливо очистил одежду господина и предложил поесть: вновь был кусок жёсткого лошадиного мяса, и непонятная тёмная жижа. Но Сиэль был голоден и набросился на еду, будто животное. «Зверь — подумал о себе Сиэль, — Как хрупок конструкт, называемый человечностью» С этого момента, каждые 12 часов — смены дня и ночи по-прежнему не было — Сиэля ожидала охота. Аластор был строгим наставником, никаких поблажек для графа не было. Он отстреливался, а Аластор прикрывал. Сиэль узнал, что не все твари медлительны: есть и те, что двигаются резкими скачками. Есть ползучие, подобно гадам. И даже твари, парящие в воздухе. Существа сочетали в себе черты различных животных и изуродованных людей. Но главное, что их всех брали пули. Сиэль ощущал, как руки его грубеют, на тонких пальцах кровоточили мозоли, но ему это даже нравилось. Изящное тело теряло свою хрупкость, сквозь травмы и боль оно крепло. Аластор научил Сиэля использовать Себастьяна в бою: демон выполнял роль ищейки, он чуял тварей и первым рвался в бой, что существенно облегчало задачу. Оставалось, самому не попасть ему под горячую руку. Под руководством охотника Сиэль изучал книги о демонах и тварях. Так, он узнал, что жнецы способны скрывать ценные души от ангелов и демонов, так как сами не относятся ни к тем, ни к другим. Сиэль открыл в себе ловкость и выносливость пожирателя душ. И пусть он не обладал косой смерти, сила в нём росла. Ранения заживали, как на собаке. Себастьян с недоумением обнаружил, что лорд стал неуязвим к ударам, что раньше убили бы его. Ещё немного, и он, вероятно, сможет составить конкуренцию демону. Спустя примерно месяц охоты Аластор вручил Сиэлю вырванные страницы дневника: — Думаю, ты готов прочитать это. Сиэль с уважением принял листки, исписанные мелким почерком. — А может, вы прочтёте это вместе со мной? У меня точно будет куча вопросов. Аластор улыбнулся, молодой лорд нравился ему всё больше. — Если настаиваешь, белая кость. — Я не белая кость! — возмутился Сиэль. — Что ж… пожалуй. — согласился Аластор. — Наша кровь не определяет нас, парень. И всё же, нельзя делать вид, будто происхождение ничего не значит… — На страницах дневника написано, что у вашей дочери был ребёнок до брака с Рэнальдом. — Да, у неё была дочка. — Можно узнать, что с ней стало? — Видишь ли… Вирджиния никогда не отличалась послушанием. Она была по-настоящему демонической девчонкой, впрочем, вся в мать. Когда ей было 16 лет она влюбилась в молодого аристократа и сбежала с ним. А спустя год вернулась домой с ребёнком на руках. Она была совсем юной, и у нас не было средств для воспитания ребенка. Через связи в Ордене мне удалось найти состоятельную бездетную семью, которая удочерила девочку. — Значит, у Глассов есть сестра, о которой они не знают. — Уже нет. Она погибла в результате несчастного случая. Сиэль удивленно посмотрел на Аластора, у него появилась неожиданная мысль. — Скажите, а девочку звали Кэтрин? -Да. Вирджиния дала ей это имя перед тем, как отдать опекунам. Те сохранили его. Вероятно, Эйлин поведала тебе историю о том, как в пансионе случайно убила девочку? — Неужели, Эйлин убила свою сестру? — Да, парень. Так бывает, тебе ли удивляться? — Но вероятность того, что дети Вирджинии пересеклись бы, кажется мне слишком малой. — Это из-за голоса Лилит, — пояснил Аластор, — Я тоже надеялся, что Кэтрин и Глассы никогда не пересекутся. Но ведь Кэтрин — дочь ведьмы, а значит, даже не подозревая о своих способностях, она всё равно могла слышать зов Матери демонов. Все причастные к тьме слышат его. Думаю, Лилит пожелала свести своих внучек и посмотреть, какая победит. Очень на неё похоже. — Внучек?! — воскликнул Сиэль, — Погодите, Вирджиния — дочь Лилит? Как это возможно? И разве могло произойти такое совпадение, что именно дочь Лилит вышла замуж за посланника ангелов. — Само по себе, разумеется, нет. Но когда очень влиятельным людям что-то нужно, и небеса разверзнутся. Лилит любит вселяться в тела земных женщин и развлекаться с мужчинами. От соития с ней рождаются дети, склонные к тьме. Они слышат голос Лилит, могут стать медиумами, колдунами или серийными убийцами. А могут и вовсе забыть о её голосе. Одна такая женщина, одержимая духом Лилит, встретилась и мне. А через 10 месяцев на моём пороге оказалась новорожденная Вирджиния. Её способности проявились очень рано. Малышкой она могла передвигать предметы силой мысли, её слушались любые животные. И самое неприятное, она открывала порталы. Я тогда плохо понимал, с чем столкнулся: ведь привык убивать ведьм, а не воспитывать их. И окружающие быстро заметили, что Вирджиния — ведьма. Нас преследовали, и в отчаянии, я обратился за помощью к Ордену Золотой зари. Они защитили нас, а меня научили обращению с ведьмой. Если бы тогда знал, что у них на мою дочь далеко идущие планы… — Когда меня прислали в Эдинбург, я расследовал дело о серии убийств рыжих юношей и девушек возраста Эйлин. На всех жертвах были следы укусов, а также у них были вскрыты вены. Одна из жертв перед смертью сообщила родным, что её преследует маленькая тень. Я предполагаю, что эта тень — Кэтрин. Но проверить свою догадку не могу. Я думал, что Кэтрин после смерти могла стать нечистью, вампиром и теперь ищет Эйлин, чтобы отомстить. Но это не объясняет убийства юношей и вскрытые вены. — Не думаю, что Кэтрин — полноценный вампир, скорее, гуль — прислужник вампира. Если её и обратили, то явно не сразу после смерти. Значит, тело её почти разложилось, и то, что воскресили уже не может стать полноценным упырём. Вопрос в том, кому и зачем понадобилось искать Эйлин и Элиота. — Если Кэтрин, точнее, то, что от неё осталось, тоже ваша внучка, возможно, вы могли бы связаться с ней? — спросил Сиэль. — Да. Вполне. Как никак, родная кровь. «Кровь, — подумал Сиэль, — Как-то слишком много о ней разговоров» — Тогда не будем медлить. Попытаемся связаться с Кэтрин. Заодно научу тебя проникать в мысли и сны. Вхождение в мысли и сны, как их продолжение, одна из тёмных практик колдовства. Когда проникаешь в чужой разум, очень легко повредить его или же самому сойти с ума. Много раз Аластор пытался проникнуть в разум своих внуков и дочери, но неведомая сила отбрасывала его. Аластор становился нечистью и теперь проход в мысли родных был ему недоступен. Но Кэтрин сама нечисть. Есть шанс связаться с ней. Аластор очертил мелом круг, внутри которого было заклинание на кельтском языке (Сиэлю предстояло выучить его). В центр положили большое круглое зеркало. Аластор, Сиэль и Себастьян встали на это зеркало. Охотник порезал себе палец и капнул кровью в центр зеркала. — Возьмитесь за руки, и закройте глаза, — приказал охотник, — Разум Кэтрин поражён нечистью, так что, ни в коем случае не отдаляйтесь от и меня и друг от друга. И главное правило, парень, — контролируй свои мысли. Подумаешь о чудовищах, и они возникнут. Решишь, что умер — и умрешь. Сиэль кивнул. Они все взялись за руки. Закрывая глаза, граф заметил, что их отражение внизу медленно исчезало, поглощаемое тьмой. Вскоре темнота и беззвучие забрали их целиком.