3#BLS. Первая служба помощи

Ирина вышла из спальни Кости, которую Мария Валерьевна, несмотря на ворчание сына, отдала ей. — Ни один гость в моем доме не будет спать на диване! — возмущённо воскликнула женщина, когда Ира попыталась отказаться. — А, ну то есть, на собственного сына твоё правило не распространяется? — закатил глаза Костя. — Поспишь с Саламои в комнате. Ничего страшного! — Ну уж нет, ма. Я лучше на диване. После долгих переговоров, все всё равно сделали так, как хотела Мария Валерьевна. Павлова, войдя в спальню, кулем повалилась на кровать и моментально вырубилась, уже не заметив того, как Костя, который зашёл забрать кое-какие вещи, укрыл её одеялом, аккуратно подоткнув его с краев, и потушил свет. *** — Павлова, ты, кажется, забыла надеть штаны… Ира вздрогнула и обернулась. Оперевшись на косяк, на неё смотрел Костя, изогнув бровь, тем самым демонстрируя всю степень своего неодобрения её нарядом. Блондинка непроизвольно потянула подол платья вниз. Чёрное тёплое платье с вышивкой было отличным решением для этого снежного декабрьского утра, если бы не его длина. — Это платье, вообще-то. Тоже мне – законодатель мод. — А, ну тогда спешу сообщить, что ты, кажется, выросла из него лет так 10 как… — Иди на хрен, Лазарев! — На улице минусовая температура… Ну это так, инфориация к сведению твоим придаткам… Почки, наверняка, заинтересуются… — Ты меня так бесишь… — нахмурилась она и тут же поморщилась от боли. Рассеченная бровь дала о себе знать. Синяк на скуле не удалось замазать, хотя она убила на это половину утра, из-за чего она была максимально раздражена. — Я уверен, что если ударить тебя о косяк, твой воинственный окрас прям кусками отвалится… — продолжал издеваться Лазарев. — Ха ха. Остряк чёртов, — огрызнулась Ира, но глаза предательски защипало. Пол ночи она просыпалась от кошмаров, каждый из которых возвращал ее к вечеру нападения. Снова и снова. — Иди в жопу, Лазарев, — бросила она. — Я не в настроении сейчас упражняться в остроумии. Хотела сказать зло, с сарказмом, но вышло не очень. Голос предательски дрогнул. Костя уловил интонацию моментально и шагнул вперёд, в душе стыдясь сказанных слов. — Болит? Давай завезу тебя в больницу, перед работой? — он протянул руку, чтобы дотронутся до ее лица. — Не надо, — Ира оттолкнула его ладонь. — Без тебя разберусь. Достаточно того, что ты заткнешься. Как думаешь? По силам? — Я… Черт… — Ты — черт! Согласна! Костя, игнорируя ее слова, схватил за запястье и притянул к себе. — Я не хотел обидеть. Ты ведь знаешь? Ира молча смотрела на него, удивленная этим внезапным порывом. — Как ты себя чувствуешь? Ты плохо спала? Может не поедешь на работу сегодня? — глаза его требовательно изучали ее лицо. — Я в порядке. Но спала хреново. — Чем мне тебе помочь? — Ты меня спас! Ты уже помог… — она улыбнулась, поддавшись моменту и погладив его по щеке. — Мне… Вчера… Показалось, что… — Костя пытался собраться с духом и сказать ей о том, как ему хотелось поцеловать её. — Ириночка Алексеевна!!! ТЫ ЖИВЕШЬ У НАС ТЕПЕРЬ??? КРУУУУТО!!! — входная дверь оглушительно хлопнула, впуская румяного Салама. Павлова вздрогнула и моментально отскочила от Кости. Тот злобно зыркнул на друга и, развернувшись, скрылся в спальне. *** Завтракали в полном молчании, по разным на то причинам. Салам — запихивая в рот огромные порции пирожков, которые напекла Мария; Ира – раздумывая о поведении Кости и стараясь угомонить взбунтовавшееся сердце; Костя — пил кофе и хмуро глядел в окно: когда Ира жила у себя, он справлялся лучше. За последние 10 часов он позволил себе столько, сколько не позволял за 10 лет. Да вообще не позволял. — Заканчивай жрать это холестериновое дерьмо. Я отвезу тебя на работу, — наконец-то выдал он. — Костя!!! — возмутилась мать. — Что? — Извини его, Ириш. Я, видимо, что-то упустила, при воспитании… — О, Мария, не переживай. Очевидно, что его подменили в роддоме, — спокойно заметила Павлова, продолжая есть. У Салама молоко пошло носом, когда он прыснул над словами женщины. Мария Валерьевна строго посмотрела на Салама: — Боже, вы как из лесу! Позорище! Один грубиян, другой — поросёнок! — Извините, — Салам смеясь, утирался салфеткой. — Кстати, вы же помните, что у меня сегодня собрание книжного клуба? — Конечно, мам. Такое не забывается, — хмыкнул Лазарев. — Не умничай! Сможете покормить Ирочку ужином? — Маш! Я вполне способна позаботиться о себе сама, кроме того, наверняка, ночевать я буду уже у себя… — НЕТ!!! — воскликнули одновременно Костя, Салам и Мария. — В чем дело? — удивилась Павлова. — Мне всего-то нужно поменять дверь. Это дело пары часов. — Это небезопасно, — ляпнул Костя. — Ребята пару дней понаблюдают за домом и теми, кто у него появляется. — Да там только полоумные старики со своими псинами! Кто ещё там может появиться?! — возмутилась Ира. — Одна такая полоумная бабка, кстати, позвонила в 111… — заметил Салам. — За что я ей безмерно благодарна! Спасибо, но я не могу злоупотреблять вашим гостеприимством… — Но ведь скоро Новый Год, деточка… — Мария Валерьевна выглядела очень расстроенной. — С кем ты будешь отмечать? Одна или ещё чего хуже с бывшем мужем, который имеет наглость заявляться в Новый Год и дарить тебе каждый раз копию свидетельства о разводе в рамочке? — Ты сейчас пошутила, мам? — вскипел Лазарев. — Этот… этот хрен собачий??? Уж не знаю, где были глаза и мозги Егоровой, когда она решила выйти замуж за этого урода! Вот теперь и получает, чтоб по делом было, и думала, прежде чем в кровать ложиться с каждым встречным-поперечным. — Костя! Ириш, извини! Господи Боже! Что на тебя нашло?! Все мы люди и все мы можем ошибаться с выбором спутника жизни! — Мария Валерьевна всплеснула руками. — Да даже этот чудик Кривицкий лучше, чем её академик Павлов! Любой пациент психушки будет лучше, чем он… — Константин!!! — Что, мам?! Я же прав! — Все в порядке, Мария. Правда. — устало сказала Павлова. — Всем давно известно, что Павлов моральный урод, не брезгующий ставить зачёты молодым студенточкам через постель. А уж его наклонности к странным выражениям чувств и подавно ни для кого не секрет. — Деточка, мне очень жаль… Останься у нас? Хотя бы на Новый год и праздничные дни до Рождества? Прошу тебя. — Ну и зачем я тут вам нужна? — грустно улыбнулась блндинка. — Заняла комнату Кости… — Мне по барабану. Живи! — Константин Германович, уймись сейчас же! — Мария Валерьевна возмущённо посмотрела на сына. — Ириночка Алексеевна, пожалуйста! Я хоть поем нормальной еды! — прошипел Салам. — Я испеку торт на Новый Год, а на Рождество сделаю обязательно кексы. Ну? Павлова повернулась к Лазарнву. — Я же сказал — живи. Я не против. Но против торта. — Хорошо, я подумаю… — сдалась Ира, в душе уже приняв решение остаться. Новый Год и Рождество в кругу нормальной семьи — она уже и забыла, каково это. — Замечательно!!! — засияла женщина. — Салам, помоги-ка мне, кое с чем. Костик, не уезжайте пока, мы быстро. Павлова проводила их взглядом и развернулась к Косте. Хитро улыбаясь, она взяла пирожок и встала. — А ты ел? — Я такое дерьмо не жру. И тебе не советую, иначе, платье твоё не только по длине мало будет… — Попробуй, это вкусно… — Ира подошла ближе, откусив кусочек. — Фу! Нет! — Давааай… Ты мне должен… — Чего? — рассмеялся он. — С какого это перепуга? — Ты нагрубил мне. Я очень огорчилась. — И что? Мне теперь жрать это дерьмо, чтобы заслужить твоё прощение?! Павлова довольно кивнула. Закатив глаза он, тем не менее, поймал ее руку своей и откусил от пирожка. — Вкусно же? — Ира подалась вперёд. — Угу… — промычал Костя, пережевывая тесто. — Ну воооот… — бдондинка откусила. — Ещё? Лазарев замотал головой. — Ещё один кусочек… — прошептала она. Косте было откровенно плевать, что она пихает ему в рот в данный момент, если она так близко и останется с ним ещё, как минимум, на две недели. Павлова прижалась ближе, крутя остатками пирожка перед его носом. — Чего ты добиваешься? — улыбнулся он. — Люблю, когда ты улыбаешься… Сразу становишься тем мальчишкой… Из детства… — А ты так и не выросла… — Ну и ладно. Кому это надо, — пожала плечами Ира, улыбаясь своей потрясающей улыбкой. — И правда… — Костя обнял ее за талию, притянув к себе. Ирина не сопротивлялась, продолжая улыбаться. — Мне кажется, у нас есть один неразрешённый вопрос… — прошептал он, наклоняясь к ее губам. — Может быть… — она прикрыла глаза. — Я НАШЛА РАСКЛАДУШКУ, СЫНОК! НА ДИВАНЕ МОЖНО НЕ СПАТЬ! — радостная Мария Валерьевна влетела на кухню. Павлова испуганно вскрикнула и отскочила от Кости, ударившись головой об открытую дверцу кухонного шкафчика. — Да твою ж мать!!! — заорал Костик и выскочил из кухни. — Ты что? Заставила его сожрать оладьи? — выпучился Салам. Ира истерически рассмеялась. *** Вечером Павлова, с гудящей головой, встала со стула и начала вяло натягивать куртку. — Слушай, там Лазарев у входа ждёт. Ты что, опять с ним поругалась? — Нарочинская без приветствий вломилась в кабинет. Павлова раздраженно вздохнула. Она не очень любила Марину. Вернее, вообще не любила. Завистливая сплетница, падкая на чужих мужиков. — Блин, он такой секс, конечно… Только почему-то без формы сегодня… Но ему даже идёт… Боже… — Марина, беззастенчиво пялилась в окно. — Кого он ждёт, интересно. Будь сегодня смена Ханиной, она, наверняка, остановила бы подругу вовремя, но Ани не было и Иру понесло: — За мной. — За тобой? — Нарочинская открыла рот. — Ну да. Повезёт меня домой. — К тебе? В смысле, добросит? — К НАМ! Мы живем вместе. — ЧТО???? — Марину, казалось, сейчас хватит удар. — Ты не разрешай своему мужику член не по назначению пихать. Он тебе в ушах что ли перепонки повредил? Говорю, живем мы вместе!!! Нарочинская хватала ртом воздух, переваривая услышанное. — Слушай, я, наверное, завтра не выйду, — снова поморщилась Павлова. — Что-то неважно себя чувствую. — А что у тебя с лицом? — Марина разглядела разбитую бровь и синяк, переливающийся всеми оттенками синего. — А, так Лазарев пожёстче любит. С плеточкой там, наручниками… Не зря ж такую работу выбрал… Увлеклись! Ну ладно. Давай, пока. Павлова выскочила из кабинета пока не договорилась до того, что Марину придётся убить, дабы она не разнесла услышанное по всему округу. Хватит того, что завтра весь call-центр будет обсуждать их с Костей вымышленный роман. Уже выходя на улицу, она громко выматерилась. Костя, стоящий у машины, недоуменно повернулся в ее сторону. — Ир, в чем дело? Павлова стояла и не знала, как быть: наговорив все это Нарочинской, она не подумала о последствиях. А именно о том, что та будет хищно следить в окно за тем, как они воссоединятся после долгого трудового дня. Ира беспомощно смотрела на Костю, вцепившись в дверную ручку и благодарила небеса, что Марина хотя бы не услышит того, о чем они говорят. Если только эта сучка, алчная до сплетен, не научилась читать по губам. — Ир? — Костя встревоженно шагнул в ее сторону. Ему весь день не давала покоя мысль о том, что нужно было обследовать ее у специалистов. Хотя, вслушиваясь в ее голос, передающий ему вызовы, утомлённость он расслышал только к вечеру, что, в принципе, было логично и без травм. Но сейчас, глядя на потемневший синяк и ее бледное лицо, он ругал себя на чем свет стоит. Павлова же лихорадочно анализировала ситуацию и, наконец, придумала. Изобразив потерю ориентации, она чуть покачиваясь, шагнула к Лазареву. Тот молниеносно подбежал и подхватил ее. — Ты в порядке? — встревоженно спросил он, запрокинув ей голову. Ира представила, как это смотрится со стороны Марины и мысленно ухмыльнулась. Обвив руками шею мужчины, она прижалась к его лбу своим и чуть сместилась в сторону, чтобы Марине в сумерках и с такого ракурса было сложнее рассмотреть, что они делают. Фантазия этой сплетницы сама дорисует нужное. — Устала… — шепнула Ира, на мгновение забыв о том, что все это показное, и на самом деле наслаждаясь его объятиями и близостью. — Мы прямо сейчас едем в больницу. Ты поняла? — Кость, мне просто нужно отдохнуть и поспать… — никогда ещё мозг Павловой не работал с такой скоростью, придумывая пути отхода. Ругаться с Костей — это выдать себя Марине, но и в больницу она ехать не собиралась. Она потерлась кончиком носа о его и шепнула: — Я возьму выходной и отлежусь. Хорошо? Если завтра не полегчает — поедем. Ладно? — она умоляюще посмотрела на него. — Мне очень не нравится твоя покладистость, но ладно… Лазарев, если честно, еле сдерживался, чтобы не начать жадно целовать ее, усадив на капот машины. Останавливало его только осознание ее беспомощности. — Давай, поехали домой… — Кость… Волосы на затылке парня встали дыбом. Она уже дважды назвала его по имени. И ещё этот ее тон. Такой непривычно ласковый, покорный. — Да? — севшим голосом спросил он. — Мне идти тяжело. Поможешь? — Черт… И после этого ты говоришь, что не поедешь в больницу? — Кость… Я прошу. Я хочу домой. В твою кровать. Пожалуйста… Лазарев сцепил зубы, стараясь прогнать возникшую в голове фантазию. — Ладно, иди-ка сюда… — он подхватил блондинку на руки и понес к машине. Ира мысленно ликуя, обняла его и уткнулась в шею. Павлова ухмыльнулась, глядя на ошалевшее лицо Нарочинской, в окне call-центра.