Путь истинных ниндзя

За время, которое Сакура посвятила упорным тренировкам как физических аспектов тайдзюцу, так и раскрытию печати и ее контролю, произошло много разных вещей. Цунаде-сама громко хлопнула по столу и начала угрожать Какаши, когда узнала, какую технику теперь осваивает Сакура. Ее беспокойство и гнев были гремучей смесью. Наставница с трудом согласилась на авантюру, понимая, что отступать уже некуда: «Чертов Акияма, повезло, что сбежал на границу страны огня». Ино часто навещала Сакуру на поле тренировок, а мама приносила еду. Харуно не переставала искать в архивах информацию о команде Какаши, пока не наткнулась на имя мальчика, значившегося погибшим под завалом много лет назад. Учиха Обито. В деревню друг за другом приходили печальные вести. Джинчурики Нии Югито была захвачена Акацуки, Асума, Изумо и Котетсу отправились на миссию по захвату пары из группировки - Хиданом и Какузу. Асума живым не вернулся. Сакура не знала, как помочь Ино и Шикамару, жуткая новость о смерти учителя отразилась на их команде ужасным образом. Она могла лишь обнять плачущую Яманака, и сжать руку бледного Нара, когда пересеклась с ними. Она не знала слов утешений, и что ещё хуже, когда в ее голове промелькнула мысль, что на месте Асумы-сенсея мог оказаться Какаши, она была до неприличия рада, что это был не он. Сарутоби был отличным шиноби, он многое сделал для деревни и в особенности ИноШикаЧо. Когда-то ей говорили, что в жизни шиноби часто решающую роль играет смерть, от нее многое зависело, как бы печально это не звучало. Мало кто мог похвастаться счастливой старостью. Как шиноби умирал, так о нем и помнили. Асума выкурил последнюю сигарету, когда погибал за свою деревню, как истинный ниндзя. Очень скоро ИноШикаЧо отправились на миссию по устранению Хидана и Какузу. Когда Наруто закончил свою технику, их команда поспешила на подмогу отряду десять. Бессмертные разрушители пали. Саске убил Орочимару и ушёл искать Итачи. Коноха приняла решение послать за Итачи две команды, включая отряд Какаши. С помощью нинкенов Хатаке они разыскивали Итачи Учиха, но сбились со следа. Оказалась, что Саске находился все это время у них под носом и уничтожил Дейдару. Провальная миссия по поиску бывшего товарища лишь усилила тревогу и сомнения в душе Сакуры. Она должна была стать еще сильнее, чтобы помочь Наруто вернуть Саске в Коноху. Она встретила Наруто на улице как раз, когда получила свое повышение, выслушала наставления Цунаде и странные шутки Джирайи-самы. К ним стоило уже привыкнуть. Сакура сжимала в руках новый зеленый жилет, витая в своих далеко не радостных мыслях, когда блондин окликнул ее. — Сакура-чан! Куда ты идешь?— он неловко улыбнулся, заливаясь легким, очаровательным румянцем. — Домой, Наруто. — Не хочешь поесть рамена? Мы давно не виделись, — было видно, что Узумаки испытывал странную неловкость, которую Харуно не разделяла. Ей накрыло запоздалое чувство стыда. Сакура почти не уделяла ему времени после всех событий, сразу же включаясь в безумную гонку тренировок, пытаясь избавиться от навязчивых проблем. Они так и не поговорили обо всем, что произошло с Саске. В последнее время Сакура стала черствой, она переняла у Хатаке ужасную привычку избегать разговоров с людьми, когда догадывалась, что они могут ей не понравиться. Она стала дерьмовым другом. Наруто относился куда болезненнее к Саске и все еще держался за его образ, как за важную соломинку из прошлого. И только члены команды номер семь знали, что для Узумаки нездоровая привязанность к последнему из проклятого клана была своеобразной подпиткой, без которой ему могло стать еще хуже. Так и было. Седьмая команда, славившаяся крепостью своих уз, на самом деле никогда не была по-настоящему дружной. Все напасти, пережитые ими могли сделать их связь болезненно-крепкой, но не в здоровом смысле слова. Они все привыкли развиваться поодиночке, тренироваться в разных областях, связываясь только по службе. Это осознание было очевидным, грустным. Но Наруто был ей дорог. — Да, вкусно, итадакимас,— кивнула Сакура, глядя на лапшу в тарелке. На самом деле, она была совсем не голодна. — Это, у нас получается... свидание?— Наруто весело подмигнул, пододвигаясь ближе. — Не наглей,— девушка сузила на него глаза. — Прости, Сакура-чан, — натянутая улыбка сползла с его лица, и ей стало немного совестно,— я просто пытаюсь отвлечься от всех этих мыслей о теме и Акацуки. — Наруто... — Нет, послушай! Я обещал тебе вернуть Саске, но так и не сделал этого. Мне кажется, что, чем больше я прикладываю усилий, тем хуже все становится. Он убил Орочимару! — Ты не должен... — она пыталась подобрать правильные слова, чтобы хоть немного облегчить его ношу,— возвращать его для меня... Поверь, я ведь знаю, что ты стараешься ради ваших уз и уз нашей команды,— она аккуратно положила руку на его плечо. — Спасибо, что поддерживаешь меня, Сакура-чан,— Наруто улыбнулся, посмотрев на нее, но его небесные глаза задержались на зеленом жилете, — что это? — почему-то он побледнел. Ей стало еще тяжелее. — Меня повысили,— она прижала к себе новый элемент одежды, пытаясь сделать его менее заметным. Его глаза округлились в ужасе, челюсть так и повисла. Стало даже немного неприятно. — Т-ты теперь джонин? Но как? — Да. Порекомендовали, можно сказать, — она, конечно, умолчала о повышении на поле боя после той кровавой мясорубки в деревне Дождя. — Э-э, я один остался генином...— обиженно пробормотал парень себе под нос, сразу же вскакивая с места, — ладно, я... побежал, у меня дела! До встречи! Мама восхищенно разглядывала новый джониновский жилет, отец присвистнул. Солнце просачивалось сквозь ажурные светлые занавески. Мебуки сегодня надела новое шелковое кимоно светло-розового цвета с узорами веток сакуры. В ее светлых волосах плясали солнечные зайчики, а новое одеяние подчеркивало красивую фигуру – длинные ноги, талию и бедра, которые Харуно унаследовала от матери. — Жилет отлично подходит к цвету глаз, глаз матери, — улыбнулся Кизаши. — И блестящие волосы отца, — прибавила Мебуки, сопровождая активную жестикуляцию поварешкой. — Наша дочурка стала совсем взрослой! — И не говори, Кизаши, — она напрасно пыталась скрыть пляшущие в глазах слезы. Куноичи хотела запечатлеть в памяти залитую солнцем кухню и родителей, отчего-то ей казалось, что это важно. — Мам, пап, ну вы чего так реагируете, будто я на войну собралась. Кизаши посерьезнел – нахмурился, Мебуки отвернулась к плите. — Лучше садись за стол, Сакура, — прибавил отец. — Вообще-то я кое-куда тороплюсь, — пробормотала Харуно, мать обернулась, — я давно обещала заскочить к госпоже Акияма. — Ах, это та милая женщина… мама того симпатичного рыжего мальчика, — Мебуки подмигнула Сакуре, заставив дочь залиться краской, — иди… только выпечку не забудь захватить, скажи от меня! И Сакура, на улице дождь обещают, зонт возьми!!! В доме Акияма всегда было тепло, светло и пахло едой. Сакура зашла навестить Кенто-куна и принесла Кохаку-сан мамину выпечку. Харуно так много тренировалась, что очень редко навещала этот дом. На этот раз пришлось разместиться в комнате Умеко и ее мужа, так как в зале семья сушила рис. К счастью, грубой тети Ячиру не оказалось дома. Пока Кохаку разливала им чай, Сакура с любопытством разглядывала комнату. Она была выполнена в очень лаконичном стиле. Футон и шкафы темного цвета. На стене над столом висела длинная сверкающая изогнутая катана, рукоять которой была обмотана блестящей бордовой лентой. Убранство комнаты наводило ее на сомнительные подозрения. Еще раньше Сакура замечала за Умеко манеры поведения, несвойственные гражданским. —Ты присаживайся, угощайся! Как проходят тренировки? — Кохаку расставляла перед ней закуски. — Все хорошо! — Ой, знаешь, милая Сакура, у меня так сердце тревожится за Ячиру. — Что вы, Кохаку-сан, он же пишет письма. Ячиру очень сильный духом, я думаю, у него все хорошо. — Это да, конечно, но сердце все-таки тревожится, — пробормотала она. Седзи отворилось с громким грубым звуком, и вошла Умеко. Темное кимоно, подпоясанное на талии коричневым оби, и идеальный пучок на затылке, в который были стянуты блестящие волосы. Несмотря на свою худобу, эта женщина всегда казалась очень крепкой. Ее строгий взгляд сразу же пал на Сакуру. — Здравствуйте, — она поклонилась. — Здравствуй, протеже принцессы слизней, — ее речь извечно сопровождалась грубой усмешкой. — Ох, я так испугалась тебя, Умеко, — пробормотала Кохаку, тяжело дыша и хватаясь за сердце. — А не нужно кого попало приводить в мою комнату. — Итак, все утро не слава ками, Ячиру не писал уже несколько дней! Сердце тревожится и ты начинаешь, — закатила глаза рыжеволосая женщина. Солнце за окном заслоняют темные пушистые облака. Сакура странно покосилась на неё. В считанные секунды солнечные лучи перестают дарить свет, комната окрашивается безликими серыми красками. — Что значит тревожится? Давайте-ка я вам давление измеряю, — пробормотала Сакура, подсаживаясь к женщине. — Сердце не болит? — Да нет-нет, я так не думаю. — Кохаку, сядь лучше! — Умеко напряженно поджала тонкие губы. За окном блеснула молния, и сильный порыв ветра резко открыл створку. — Двести десять на сто десять, — пробормотала Сакура. — Голова болит? Головокружение? — Немного совсем. — А в груди давит? — Чуть-чуть давило с утра, но я за работу принялась, столько дел, не соскучишься даже. Напряженная Умеко взглянула на Сакуру. На ее лице пролегли морщины от волнения, выдавая истинный возраст женщины. — Сейчас все хорошо, Сакура-чан. — Мне нужно проверить работу вашего сердца, можете прилечь на футон? — Харуно пустила чакру, изучая состояние пациента. Тревожные подозрения закрадывались в ее сердце, пока из окна лился холодный влажный воздух. — Ритм синусовый, с чистотой семьдесят пять в минуту, электрическая ось влево… вас не беспокоит грудь? — Сжало немного. — Вам нужна срочная госпитализация…— пробормотала Харуно, начиная волноваться сама. Босые ноги замерзают, голые плечи покрываются мурашками. — Да что ты милая! Столько дел по дому, кто же этим всем займётся? Все со мной хорошо будет. — Кохаку начала приподниматься на локтях, но сразу же вернулась в лежачее положение, скривившись от боли. — Кохаку-сан, у вас инфаркт. Женщина удивлённо раскрыла карие глаза, ее лицо озарила тень ужаса. Умеко побледнела на глазах. За окном раздается раскат грома. — Кохаку, в больницу, немедленно! Сакура довольно быстро организовала помощь с носилками, несколько крепких ирьенинов отправили женщину в больницу. Куноичи обессиленно опускается на футон, не совсем понимая, где находится, ее руки немного дрожат от волнения. Серые тучи заволокли небосвод, с громким звуком крупные капли дождя превращались в настоящий ливень, сопровождаемый хмурыми порывами ветра. На стол перед ней опускается обычная глиняная чашка дымящегося жасминового чая, и теплый тусклый свет керосиновой лампы озаряет комнату. Умеко приземляется напротив, устало выдыхает – это все, что она позволяет сделать. В свете серых туч и оранжевых отблесков лампы ее иссушенное лицо выдает усталость и зрелый возраст, который обычно скрыт за бодростью и стройностью фигуры. В ее лице заметны остатки жесткой красоты, которой она обладала в молодости. — Выпей чай, — сухими губами говорит женщина, глядя в окно, — если бы ты не заметила, Кохаку могла бы умереть. Сакура хватается двумя руками за горячую чашку, с жадностью впитывая крохи тепла. — С ней все будет хорошо, приступ вовремя замечен, — пробормотала, отпивая крепкого душистого чая, подняла заинтересованный взгляд на женщину напротив. Сакура заметила, что за ее спиной стоит дорожная сумка, в которую наспех накиданы вещи, — вы собираетесь к кому-то в гости? — вопрос едва несет в себе смысл. В тишине между Сакурой и Умеко больше смысла, чем в самых длительных беседах с ее родственницей. — Пока нет. Харуно подавляет невесёлую усмешку, отводит глаза в сторону – рядом с этой женщиной невозможно не сдерживать прямолинейность. — Дело ведь не в Юки, верно? И не в Данзо? Я раньше думала, что шиноби не могут отказаться от своего ремесла, не умеют быть кем-то другим. Умеко смотрит на нее прямо, в глазах блестит интерес. — Как ты поняла? — она с любопытством и усмешкой подпирает подбородок рукой. — У вас руки в шрамах от катаны, предвзятое отношение к политикам, ведь вы, вероятно, в курсе как устроен режим изнутри, дисциплина воина, идеальная реакция, словно в любой момент вы готовы пресечь вражескую атаку. Вы думаете, что ведете себя естественно, но иногда не замечаете, как дёргаетесь в поисках оружия, — перечисляет Харуно. Умеко смеется низким грудным смехом. — А ты действительно не промах, кровавая вишня, возможно, все-таки нам в джонины и не берут кого попало, хороший практический урок индукции, верно? — Почему вы закончили карьеру шиноби? Ведь деревне нужны сильные и стойкие ниндзя, как вы, — она набирается смелости спросить об этом в лицо. Умеко хмурится, за окном гремит гром. — Я больше не связываю себя с этим. Видишь ли, малышка Сакура, твое восприятие мира еще основано на подростковом максимализме. По статистике, юные ниндзя твоего возраста чаще всего умирают на миссиях. Ты еще не встречалась с настоящими ощутимыми потерями, чтобы задуматься о главном. Война прожорливая и ненасытная, она продолжит расти и подкармливаться в угоду высоким чинам и большим политикам. И никто никогда не изменит установившийся порочный круг. Подумай об этом, как о постоянной гонке вооружения, никто и никогда не тренирует шиноби сильным техникам и не тратит на них столько бюджета, чтобы не применить их силу. Быть шиноби – рисковать и не получать ничего взамен, жить с мыслью, что ты должен умереть по приказу, когда это потребуется. Мои отец и мать погибли на войне, я вступила в АНБУ, чтобы отомстить за них, вот только от количества мною убитых «плохих» людей ничего не менялось, и даже душа моя не находила покоя. — АНБУ? — Сакура распахнула глаза, — туда попадают лучшие из лучших. Умеко усмехнулась. — Это глубокие заблуждения. В АНБУ в первую очередь вступают те, кому нечего терять, и те, у кого не получается чувствовать. Люди, готовые убивать других без сожалений и не бояться собственной смерти. Некие сосуды, часто с психическими проблемами, павшие под гнетом военной пропаганды. Нет ничего престижного в том, что ты первоклассный убийца, да ты и сама это прекрасно понимаешь, Сакура-чан. — Мы защищаем мир от вторжения. Таков путь ниндзя. — Если бы шиноби не существовало, им бы не пришлось защищать тех, кто им дорог от вражеских солдат. Сакура хмурилась, она переваривала информацию. Новое понятие АНБУ всколыхнула на дне души ворох скрытых сомнений. — Почему вы хотите уехать? Я думаю, вы итак отгородили семью от влияния мира ниндзя. Сейчас всем руководит Пятая, но не Данзо, ее политика приближена к правлению Третьего. Коноха – самая развитая и защищенная деревня. — Вскоре эти земли покроются пеплом. Помяни мое слово, Данзо не станет больше ждать, он ждал десятки лет, чтобы сместить Третьего, а принцесса слизней хороша в операционной, но не на поприще интриганов и льстецов, играющих в бесконечные сеги. Когда он сделает свой ход, Коноха не будет прежней. Ты даже не представляешь, какое скрытое влияние он имеет на деревню. — Я могу… знать, куда вы отправитесь? Ячиру будет волноваться. — Сакура не осуждала позицию Умеко, в одночасье приобретшей странное горькое уважение в ее глазах. — Несносный, глупый мальчишка. — Он любит вас. — Лучше бы он себя любил. Мы отправимся в деревню под Танзаку для начала, — она поднялась с места и зашторила окна, — Сакура… тебе и твоим родителям ещё не поздно покинуть селение. Харуно усмехнулась, услышав шорох – Умеко обернулась и грустно всмотрелась в ее лицо. — Мы никогда… Мои родители не самые сильные, но у них определенно есть путь ниндзя. Я думаю, ваша позиция искажена личными предубеждениями. Шиноби каждой деревни обучаются и ходят на миссии, чтобы приносить своему дому толк, чтобы быть готовым в любой момент защитить дорогих людей и жизненный уклад, к которому они привыкли. Возможно, шиноби не герои из сказок, да в нашей работе вообще нет ничего героического, и порой мы делаем самые грязные вещи, на которые бы не пошел никто другой, но большинство ниндзя делают это не ради денег, а в этом отличие от наемников. У настоящих ниндзя есть стремление расти, чтобы стать сильнее, достичь своих целей и защищать самое дороге – это называется волей огня. Не великодушие и добродетель, а верность и стойкость. — Путь ниндзя значит…— она отвернулась к стене, — ты очень похожа на меня в юности. Помни, что сила духа – это то, что закаляется, как сталь, с каждым ударом прочнее, и если все-таки собралась расти, — глухой стук металла о дерево, Сакура налету поймала легкую катану и фарфоровую маску, которые ей кинула Умеко, — это тебе пригодится. Что-то познается только на собственном опыте. Сакура взглянула на гладкую, чистую белоснежную маску с лисьими прорезями для глаз. Маска АНБУ стала символом чего-то важного, укоренила шальную мысль в ее голове, что, возможно, она нашла свой путь ниндзя. То, что делала эта сильная женщина, было так похоже на побег. — Спасибо вам… — Прощай. И позаботься об этом несносном семействе. — Хай, — Сакура поклонилась, прежде чем окинула дом Акияма, находясь в горьком страхе. Она всегда относилась к Умеко враждебно, но сейчас… ей было до безумия чего-то жаль. Возможно, упущенного времени.

***

Какаши был озадачен. Он знал, что угроза висела над деревней темной тучей. Его волновало много разных вещей, и в первую очередь информация, которую сообщил шпион Джирайи. Некий Пейн – Яхико, бывший ученик, каким-то образом заполучивший риннеган, восседал во главе целой скрытой деревни. Какаши знал, что до получения вестей жабий санинн сам планировал отправиться в деревню дождя – буквально на верную смерть. Хатаке мысленно скривился. Все оказалось ужаснее, чем он мог себе представить. Его беспокоила Сакура, которая практиковала опасную технику, Наруто и его моральная нестабильность. Тренировки его учеников проходили тяжело… Узумаки едва мог создать что-то сам, он был тугодумом в учении, в то время, как Сакура от рождения не была предрасположена к клановой технике и печать всячески отвергала ее чакру, попытку взять божественную руку под контроль. Она периодически теряла сознание прямо во время тренировок, и Какаши приходилось относить ее домой. Он не мог отрицать, что она очень выросла. В отличие от Наруто, Харуно мыслила как взрослый шиноби. Ей не хватало веры в себя и таланта, но он знал, что мог положиться на Сакуру впредь. Гай пару раз отмечал то, как сильно она старается ради «силы юности». Но все же Хатаке большинство своего времени проводил с Наруто и Тензо. Он недавно узнал, что Харуно стала джонином, эта новость ему не понравилась. Обстоятельства столь неожиданного повышения были засекречены, но что-то ему подсказывало – они были вескими. Высокое звание означает, что ей не нужна команда, чтобы выполнять миссии большого ранга. Он не сможет всегда быть рядом, чтобы подстраховать. Однако сейчас он устроился между деревьев, зная, что Сакура не сможет заметить. Она тяжело дышала, уворачиваясь от атак Гая. Секунда, и Харуно раскрыла печать. У нее стало получаться намного лучше, хотя бы потому, что она уже не выбрасывала впустую огромное количество чакры, не сжигала вокруг себя траву и не поднимала бурного вихря. Контроль над техникой только рос. «Она почти научилась совмещать божественную руку с исцелением» — пронеслось в мыслях, когда печать закрылась, и рука девушки мгновенно загорелась салатовым невербальным свечением, это происходило так естественно, как дыхание, Сакура и глазом не повела, когда потемневшие капилляры начали приобретать здоровый оттенок. Она идеально подходила для техник клана Узумаки – стопроцентный контроль и огромный запас чакры. Пусть в ней не было особенных ген клана, Харуно была достаточно одаренной и упорной, чтобы подчинить себе это. Божественная рука чем-то напоминала высвобождение врат, сопутствующих тайдзюцу, которое было ее козырем и самой развитой отраслью ниндзюцу. В целом, методика Гая пока что ей подходила. Какаши был горд, еще когда куноичи унаследовала волю Цунаде, но теперь она продолжала расти и становиться сильнее. На самом деле его небольшое "преследование" не было таким уж необоснованным. Какаши уже несколько раз замечал некого АНБУ, следившего за Сакурой. Это всегда был один и тот же парень с каштановыми волосами, что наводило на мысль о том, будто наблюдение было либо особо секретно в подразделении, либо являлось его личной инициативой. И, несмотря на красоту молодой куноичи, преследователь мало походил на незадачливого влюбленного. Прятался ловко и чакру скрывал, как ниндзя очень крупного калибра. Вдруг кто-то собирал компромат на Пятую таким образом? Осваивание Сакуры запретных техник Узумаки держалось в секрете и рисковало стать проблемой. Какаши мог долго внушать себе, что он лишь беспокоился о сохранности своей старой команды, но это было не совсем так. Они с Сакурой действительно сблизились за все это время, даже нинкены уже пошучивали над его новой привязанностью. У Какаши уже очень много лет не было привязанностей. Он помнил ее шестнадцатый день рождения, когда уже за неделю накрыл странный панический страх. " Он так давно не дарил никому подарки на дни рождения, что совсем забыл, как это нужно делать. Кроме старых товарищей, привыкших к его холоду, сдержанности и отчужденности, он не общался ни с кем, зная, что его боялись, презирали и одновременно уважали. Признавали, конечно, за силу. Презирают за все те украденные техники и когда-то совершенные убийства. После мирового признания и обретения верных товарищей стало намного проще. Но колкие и ненавидящие взгляды все еще часто буравят его спину. Обедая в кафе или прогуливаясь в парке, все еще мог встретить кого-то, мечтающего отомстить за то, что он когда-либо убил родственника или супруга этого человека . Какаши не любил людей. Они отвечали ему тем же. Всех все устраивало, пока вдруг не понял, что у него появился друг. Хатаке позволил себе скрытно следить за тренировками куноичи и ее рутиной пару дней, изучая ее мимику, невербальный язык, пристрастия к пище и поведение в общении с родителями. Он заметил, что Сакура, как и многие шиноби, принадлежащие к гражданскому миру, была более общительной и открытой со своей семьей. Пытаясь высчитать формулу идеального подарка, он отмел что-то сильно дорогое. Потому как Сакура почувствует себя расстроенной из-за его затрат. Платье, духи или что-то намекающее на ее женственность, опять же могло обидеть куноичи. И несмотря на то, что он неизменно чувствовал от ее волос и тела запахи разных сладких масок и шампуней, куноичи уже несколько лет старалась не акцентировать внимание на уходе за собой. Среди шиноби Сакура это скрывала, стесняясь. Психологический заскок, доставшийся ей после насмешек Саске. Он думал о том, чтобы подарить новый нож танто или что-то связанное с оружием, но в последний момент остановил себя. Такой подарок можно было сделать любому ниндзя, достаточно увлеченному своей профессией. А тем более, наблюдая за ее новыми друзьями последние дни, он догадался, что, скорее всего, мальчик со светлыми волосами сам подарит новый кермбитовый нож, а повторяться не хотелось. Гениальное решение пришло легко, ведь больше всего их с Сакурой роднила любовь к чтению. Книга или свиток стал бы лучшим подарком. Преподнести что-то о медицине означало напрямую сказать, что он не знал других ее интересов, кроме больницы, а это было совсем не так. Сакура любила все о печатях, о чакре, о создании новых техник и историю. Она читала все эти огромные тома про старые кланы и их обычии. Раньше думал, что это увлечение ограничивается сугубо слежкой за Саске и попыткой понять его, но как же заблуждался. Еще ей нравились детективы и романы из серии "Ича-Ича", но Сакура упорно прятала от него свои тайные хобби, поэтому Хатаке не хотел ее смущать настолько. Проанализировав все, Какаши пришел к выводу, что лучшим подарком была бы книга про печати, связанная с кланом Узумаки. Он знал, что однажды Сакура уже наведывалась в библиотеку с таким запросом. Вроде как она ничего не нашла. Достать что-то стоящее, связанное с этим великим кланом, было действительно сложно, а скорее даже невозможно. Узумаки всегда были обособленны, а после трагичного разрушения Узо большинство секретов ушло с их хранителями кланов в могилы, либо пряталось под строжайшийми запретами в тайных архивах. Чтобы достать этот подарок, ему понадобилось переступить через себя и выиграть в сеги Нара Шукаку, потребовать в качестве приза ту книгу, которую его клану когда-то подарили Узумаки. В день икс он специально опоздал на пять часов, чтобы не выдавать своего волнения. Какаши был рад, что Сакуре понравился его подарок. Она поделилась с ним, что уже коллекционирует все, что связано с Узумаки. Что бы это не значило, Харуно улыбалась весь оставшийся день." Сакура тяжело дышала, багрово-оранжевые искры плясали, запутались в весенних волосах. Весь полигон был перевернут и разрушен, рука куноичи покрылась фиолетовыми подтеками, печать кровоточила. На его глазах раны затянулись, поддавшись зеленому свечению. Гай как раз ненадолго ее покинул, отправившись за каким-то тренировочным инвентарем. Какаши уже хотел скрыться, пока к ней снова не вернулась бдительность, но передумал, заметив колебания чакры ее преследователя. Мальчишка его явно раздражал. Поддавшись порыву своего тихого гнева, Хатаке приземлился рядом с Сакурой. Девушка удивленно подняла глаза, выгнула бровь. — Соскучились по моей компании, сенсей?— в голосе сквозила ирония, но по нахмуренным тонким бровям читалась попытка скрыть боль, усталость и истощение. Сигнатура незнакомца не исчезла, но он попытался ее скрыть. — Вас с Наруто так много, что мне бы уже не помешал отпуск, — он спрятал взгляд в книгу,— но я решил все-таки проверить свою бывшую славную ученицу. — Вас Цунаде прислала? — она мрачно свела брови. Он на секунду опешил. Хатаке всегда пытался скрывать свою немного странную привычку слежки, но, кажется, перестарался в этом вопросе. — Ма-ах, Сакура-чан, ты не веришь, что я сам проявил инициативу взглянуть на твои тренировки? — он растрепал собственные волосы. От последовавшей неуверенной паузы стало совсем не по себе. — Да ну... В любом случае, у вас сейчас найдутся дела поинтереснее, — Харуно поправила блестящую прядь челки, мигнув на него яркими глазищами,— например, возвращение Гай-сенсея. Какаши моргнул, чувствуя быстрое приближение вечного соперника. Его глаза округлились. — Я чувствую твою силу юности, Какаши!!! Ты пришел за новыми состязаниями? — Как насчет того, чтобы завершить тренировку на сегодня?— он, не дожидаясь ответа, схватил уставшую и недовольную Сакуру на руки и растворился в шуншине. Их ждала маленькая погоня по деревне.

***

—Ты что… Я не ослышалась? Спор велся длительное время, но Хокаге никак не могла ее расслышать. — Цунаде-сама, вы все верно поняли, я хочу вступить в АНБУ. Так принесу максимум пользы деревне. Я знаю, что в рядах оперативников не хватает ирьенинов с хорошей боевой подготовкой. Лицо наставницы было и тревожным и злым одновременно. — Это не дело, Сакура. С чего такое решение? Ты хоть знаешь, с какими трудностями жизни связана специфика такой работы? — Да, Цунаде-сама, я готова к рискам, теперь в этой должности буду максимально полезна для Конохи, — прямым взглядом она старалась доказать сенсею всю уверенность в своей позиции. Карать врагов и ничего не чувствовать. Под таким напором ярость в глазах женщины поутихла. — Глупейшее решение… а, делай, что хочешь, ты ведь упрямая и не прошибаемая, — прямо, как и сама Хокаге, — уже решила для себя все. Сакура знала, что поступала правильно. — Не думай, что я так просто запишу тебя в подразделение самых высококвалифицированных ниндзя деревни. Для полного перевода понадобятся документы, медкомиссия и сдача экзаменов для оценки навыков, — она словно запугивала, но Харуно и так это знала, — у меня есть одна миссия в стране тумана по передаче Каге важных документов и ликвидации предателей, которые были пойманы на границе, это формальность, но в мирном договоре четко прописано, что мы разбираемся со своими преступниками сами. Я хотела отправить на нее АНБУ. Считай, это твое первое задание, которое ты будешь выполнять в подобной должности. — Хай, Цунаде-сама! Вы решили проверить меня? Дать шанс отказаться от своей затеи? — холодно поинтересовалась куноичи, чувствуя, как гнев поднимался из самых глубин. — Я только на это и рассчитываю, Сакура, — она устало вздохнула, — видишь ли, эта работа не для тебя, а даже если и для тебя, то зря потратишь свои умения и нервные клетки. — Это все, Цунаде-сама? — Шизуне, проводи Сакуру в казармы и удостоверься, что ей выдали экипировку. — Простите … маска не потребуется, у меня уже есть. Цунаде вопросительно выгнула бровь. — Это подарок… от одного человека. — И какая же? — Лиса. — Скройся с глаз моих, Харуно, — когда куноичи развернулась, чтобы выйти, она прошептала едва различимо — я надеюсь, это послужит для тебя уроком. Стоя перед зеркалом в форме АНБУ, которая как влитая села на ее худощавой фигуре, Сакура думала о том, правильно ли поступала. Ее душа стремилась помогать деревне всеми возможными способами, в этом она видела свое предназначение. Мысли сплетались в беспорядочный хаос, стремление стать достойным ниндзя, осознавая все содействующее, граничило с желанием снова заплакать и спрятаться за чьей-то крепкой спиной. После таких потоков мыслей она каждый раз испытывала к себе высшую степень неприязни. Сакура изучила дело АНБУ, они были самыми элитными, сильными и значимыми войсками деревни. В ряды черных оперативников попадали, проходя множественные испытания, подготовку, тесты. Для АНБУ были возведены лучшие полигоны, снаряжения, тренировочные корпуса, им предоставлялись особые привилегии. Странно, что никто из ее выпуска всерьез не задумывался об этом. Конечно, все знали, что тени выполняли самую грязную и опасную работу, всегда рисковали сложить свою голову. Наверное, дело было в том, что год выпуска Сакуры блистал наследниками великих кланов, на которых возлагали особые планы. Зачем им подписывать себя на это? Но кем была она? Гражданским уроженцем, о смерти которой горевать будет лишь пара человек. У Сакуры была возможность стать полезнее, использовав свои закупоренные и заржавевшие в больничных условиях навыки. Она боялась не справиться. Всегда страшилась своей неопытности, некомпетентности, слабости. Не хотелось проигрывать страхам и на этот раз. Яркие глаза проглядывали сквозь щель в маске лисицы, которая определенно стала для нее символом стойкости и духа. Предстоящая миссия покажет, готова ли Харуно к такой большой ответственности и в ее ли силах вступить в ряды АНБУ Конохи. Путь Сакуры был долгим, но на удивление спокойным. Она останавливалась в нескольких деревнях и продолжала спешить, замечая, как менялся антураж и погода. Несколько часов пришлось провести на корабле. Ранним утром они вплыли в гавань, густой туман обступил судно со всех сторон, влага витала в воздухе. Сквозь плотную серебристую пелену просвечивал лес с пышной влажной изумрудной растительностью и толстыми деревьями, покрытыми мокрыми лианами и грибами. За лесом виднелось несколько могучих горных цепей, оттого воздух был свежим и чистым. Сама деревня оказалась крупной. Высокие каменные здания, оплетенные лианами и садами прямо на крышах, смотрелись экзотично и величественного, но немного заброшено. Плотная ткань плаща скрыла ее от посторонних глаз и концентрированной влаги, парившей в воздухе. Она быстро прошла установление личности, и в сопровождении девушки с темно-рыжими волосами и голубыми глазами отправилась вглубь деревни, ступая по полу прогнившему причалу порта. Ее спутница выглядела неусидчивой, ей явно было неуютно молчать с уставшей Харуно. Сакура так много слышала историй о ниндзя-тумана. Искусные убийцы во плоти, не знающие пощады. Встреча с Забузой подкрепила в ее душе странные стереотипы, сформированные об их обществе. Но деревня оказалось не жуткой и даже не такой тревожной и грязной, как Дождь. Возможно, тёмные времена для Скрытого тумана кончились с приходом новой Мизукаге. На улицах она видела гражданских и приличных шиноби. На них с Хасеки не оборачивались вовсе, словно заморский гость в темном плаще не вызывал ни у кого подозрений. Кварталы оказались на удивление чистыми, хоть влага в воздухе никуда не делась. Отовсюду пахло жареной рыбой. Наверняка, это место было прекрасно летом, особенно море. Пока Сакура плыла, у неё было время для ознакомления с делами преступников, которых ей предстояло «покарать» на правах представителя Листа. Это было одновременно не сложное в исполнении, но проверяющее на моральную прочность задание. Лишить жизни незнакомых людей, которые не смогут отбиться или причинить ответный вред, исполнить роль палача по приказу деревни. Некоторые время назад она яро кричала Умеко, что грязная работа в жизни шиноби - рутина. Теперь ей приходилось отвечать за свои слова. Она поняла расчёт Цунаде. Наставница думала, что Харуно не справится с ответственностью и бесчеловечностью предстоящего задания. Но, видимо, Химе считала Сакуру лучше, чем она есть на самом деле. — Сакура-сан, здесь вы можете снять свой капюшон и маску, на территории резиденции ведется строгое наблюдение, — сообщила проводник, когда они подходили к месту. Она должна была беспокоится о секретности своей небезызвестной личности и маски, которая потом может стать опознавательным признаком, но достаточно хорошо ознакомилась с делом. Приставленная к ней женщина проводник была оклеймена печатью неразговорчивых, она бы не смогла сказать, кого видела, даже, если бы хотела. К АНБУ дружественных стран всегда приставляли «молчаливых» спутников, таким образом проявляя уважение к личности инкогнито. — Я думаю, ты права, Хасеки-сан, — улыбнулась Харуно, избавляясь от маски. Взглянув на ее лицо, девушка залилась краской. — Вы знаете, это было сюрпризом, но кое-кто очень ждал вас. Сакура нахмурилась, вглядываясь в силуэт мужчины, появившегося впереди. Из-за пелены тумана она не сразу разглядела его. Чем больше знакомые черты начинали вырисовываться, тем сильнее сердце выскакивало из груди.