Король, Что Носит Меч

Визерис Таргариен Подняв взгляд к потолку, Визерис терпеливо ждал, когда его оруженосец, наконец, совладает с многочисленными ремешками и шнурками на королевском доспехе. Хейгон сосредоточенно пыхтел, выполняя сложную, практически ритуальную работу и стараясь при этом не раздражать господина своей неуклюжестью и нерасторопностью. Правда из-за чрезмерной старательности и волнения парень обильно потел и выглядел так, будто его самого только что вытащили из бани. Впрочем, стоило отметить, что если раньше Хейгону требовался чуть ли не час, чтобы разоблачить Визериса, то теперь он справлялся минут за двадцать. Конечно, король мог бы управиться с этим самостоятельно и куда быстрее, однако Таргариен считал, что даже такая, пусть и пустяковая, но работа, пойдёт юнцу на пользу. Хоть он и взял внука Люцериса Ардериса в оруженосцы по политическим причинам, свои наставнические обязанности Визерис старался исполнять, насколько это позволяла его занятость. Великого воина из Хейгона, может, и не выйдет, однако, оказавшись вдали от дома, он заметно возмужал: стал шире в плечах, говорил меньше, но зато более уверенно и по делу, и, кажется, наконец-то узнал, с какой стороны надо хвататься за меч, хотя в последнем Визерис пока не был уверен. Ещё через десять минут, наполненных звуками возни Хейгона, поножи отправились в рундук, а взмыленный оруженосец был отпущен на волю. Проследив за тем, как мальчишка буквально выскочил за дверь, едва при этом не запнувшись об порог, Визерис покачал головой и уселся за стол. Мужчина бросил взгляд на дожидавшийся его поднос с обедом и кубок, наполненный арборским вином. Несмотря на дразнящие ароматы жареной свинины, обильно усеянной свежей зеленью, есть совершенно не хотелось. Последние несколько недель выдались на редкость тяжёлыми лично для него. Помимо того, что вопросы, требовавшие внимания короля, множились с каждым днём, так Боги ещё и соизволили подшутить над ним: головная боль и бессонница стали его верными спутниками. Если ещё совсем недавно Визерис, стоило его голове коснуться подушки, засыпал сном младенца, то теперь он до рассвета ворочался в постели, не в силах провалиться в небытие хотя бы на час. Естественно, это не добавляло монарху бодрости и настроения, так что подданные старались лишний раз не гневить своего предводителя. Лекари из Волантиса и мейстеры грешили на перенапряжение душевых сил Визериса и предлагали маковое молоко, от которого автарх отказался. Не хватало ещё в разгар войны проводить полдня в галлюцинациях. И, тем не менее, несмотря на трудности, Визерис был в целом удовлетворён тем, как складывался его поход на юг. Обогнув Красные горы и наступая вдоль Путеводной на запад, армия драконьего короля вторглась в Простор. Оказавшись в сытых и плодородных владениях Тиреллов, где едва ли ощущались ветра надвигавшейся зимы, войско существенно ободрилось. После голодавших Штормовых земель это место казалось чертогом Отца на земле. Простор, который по своей урожайности мог соперничать с долиной Ройны и плодоносивший даже зимой, обеспечивал воинов Визериса всем необходимым. Пахотные поля, заваленные провизией амбары, крепкие крестьяне, холёные горожане, лучшие кузнечные и мастерские во всей державе… Разумеется, лорды Простора всеми этими богатствами просто так делиться не собирались, и пришлось столкнуться с их сопротивлением, которое, надо признать, было куда более ощутимым по сравнению с теми же Штормовыми землями. Простор неспроста считался оплотом рыцарских традиций Семи Королевств – здесь к долгу перед верховным сюзереном относились куда более серьёзно, чем в соседних королевствах. Даже если этим сюзереном был сумасшедший мальчишка, который в Пекле видал что лордов и рыцарство, что чернь. Вдобавок по державе ползли слухи о том, что вернувшиеся с востока Таргариены принесли с собой не просто пламя и кровь, но и целую орду поклонявшихся огненному Богу фанатиков-изуверов, которые не остановятся ни перед чем, лишь бы искоренить всех верных последователей Семерых. Разумеется, чушь и безбожно раздутая болтовня, но свой эффект они возымели: массового перехода просторской аристократии на сторону Таргариенов, которым так манил лорд Лейтон, не случилось. Формально поклявшиеся в верности драконам Хайтауэры со своими вассалами оказались зажаты на юго-западе континента между армией Тиреллов и грабившими побережье железнорождёнными. Однако у этой монеты была и другая сторона. Сопротивление лордов, конечно, затрудняло и замедляло продвижение Визериса вглубь Простора, однако оно же открывало для него широкие возможности для передела земель. Его верные сподвижники, многие из которых начали путь со своим королём ещё в Спорных землях, ждали заслуженные награды за свою верность и доблесть, и именно Простор должен был стать самым лакомым призом. Эйгон Завоеватель в своё время сохранил за большинством лордов их владения, но Визерис не собирался проявлять такое же великодушие. Королевские указы писались десятками, и захваченные земли и замки тут же обретали новых хозяев из числа ветеранов Драконьей гвардии, волантийцев и даже бывших Золотых Мечей. Пока что эти кары касались в основном лордов средних и малых – судьба самих Тиреллов и их наиболее значимых знаменосцев была пока под вопросом, который не следовало решать в спешке. Да и ни к чему было делить не сорванную розу раньше времени, когда главные битвы были ещё впереди. Впрочем, новоявленные «урожайные лорды», как их окрестил Мартин Весёлый Язык, сравнив свежеиспечённых вельмож со свалившимися на землю яблоками, уже ходили с таким видом, будто они по меньшей мере вступили в Старомест, а, может, уже и в саму Королевскую Гавань. И то были лишь лорды! А ведь была ещё и масса вновь посвящённых рыцарей, которым также раздавались наделы… За почти три месяца боёв армия проделала немалый путь. Последовательно пали твердыни Феллов, Грандисонов, Медоузов, Фоссовеев и Мерривезеров. Дракон под седлом давал Визерису решающее преимущество. Пусть Эйксион и не мог сравниться по могуществу с легендарными драконами Завоевания, но он неизменно наводил ужас на врага и делал абсолютно бессмысленными все попытки укрыться за крепостными стенами. Те замки, что могли бы стать костью в горле для наступавшего на Простор войска и которые могли бы обороняться месяцами, если не годами, теперь брались штурмом за считанные часы. Драконье пламя сметало защитников со стен и приводило в негодность укрепления, после чего следовал один короткий, решительный натиск. Попытки вассалов Тиреллов дать бой в поле, заканчивались ещё более плачевно – Визерис беспощадно разбивал дружины лордов во встречных сражениях. Немалую роль в его быстрых успехах сыграло и то, что дорнийцы во главе с Эйлинор и принцем Оберином оттянули на себя наиболее опытных и изощрённых рыцарей и лордов Дорнийских марок, которые могли бы доставить немало проблем, укрываясь в лесах и холмах и ведя борьбу из теней. Потери несло и войско Визериса, который к тому же был вынужден расставлять гарнизоны и заставы в занятых землях. Поэтому взятым в плен просторским рыцарям, латникам и некоторым добровольно сложившим оружие лордам предлагалось искупить свою вину перед династией кровью взамен на помилование и даже возможную награду от короля. Не все в его окружении были довольным подобным решением, но военная целесообразность всё же перевешивала мстительность советников. Тот же Эйгон Блэкфайер, благодаря доблести которого Штормовой Предел был взят без крови, служил для многих переметнувшихся хорошим примером, как бы не кривилась от этого Дейнерис вместе с Арианной. Две недели назад пришло известие, что Эйлинор всё же достигла Эшфорда. Труднопроходимые Дорнийские марки, яростно отбивавшиеся марочники и недисциплинированные дорнийцы так и не остановили Деву-от-Меча. Совместными усилиями Эйлинор и Оберину даже удалось спасти Эшфорд от участи второго Тамблтона – всё же дракон над головами и прежние показательные казни отрезвили даже не слишком разумных детей гор и пустынь. Сам Визерис к тому моменту уже вышел к Мандеру. Последним крупным сражением стала битва на Синем ручье. Сир Джон Фоссовей, зять Мейса Тирелла, собрал со своих и окрестных земель пятитысячное войско в отчаянной попытке не допустить прорыва Таргариенов к Мандеру и дороге Роз, понимая их значимость для всей кампании. Фоссовей атаковал авангард растянутой на марше армии Таргариенов в ночи, в надежде, что это застанет Визериса врасплох и что он не успеет оседлать дракона. Но закалённая в боях Драконья гвардия вместе с Золотыми Мечами отразили удар просторцев, после чего волантийская конница Веймонда и сам Визерис верхом на Эйксионе довершили разгром. Сир Джон, вместе со многими другими знатными рыцарями, попал в плен. Визерис, тем не менее, оценил храбрость и дерзость Фоссовея и не только помиловал его, но и оставил при себе как почётного пленника. Зять Жирного Розана будет полезным приобретением, да и храбрость и верность Визерис уважал, пусть и принадлежали они не тому человеку. Уж не ему, в прошлой жизни носившему имя Деймона Блэкфайера, знать об этом? После битвы на Синем ручье и захвата Эшфорда, армии Визериса и Эйлинор двинулись вдоль рек и соединились возле Сидрхолла, где Визерис расположил свою нынешнюю ставку. Основные силы Тиреллов жались к Хайгардену, и таким образом почти весь восток Простора оказался под рукой Таргариенов, давая им некоторую свободу действий. Мандер и дорога Роз теперь также были под плотным контролем драконьего короля, благодаря чему столица оказалась отрезана от поставок продовольствия и подкреплений с юга. Пользуясь передышкой, Таргариены пополняли войска новыми рекрутами, занимали окрестные замки и подтягивали тылы. Долго топтаться на месте также было нельзя, поскольку даже земли Простора не смогут кормить собранную Визерисом ораву на постоянной основе, и в качестве следующей цели на военном совете уже был выбран Хайгарден. Следовало поставить завравшихся стюардов на колени и напомнить им, благодаря кому они вообще стали лордами. Гарлан Тирелл имел в своём распоряжении внушительную армию и в спешке пытался воспроизвести по старым, ещё времён Танца Драконов, чертежам скорпионы, но этого явно было недостаточно, чтобы остановить двух драконов и многотысячную рать Визериса. В грядущей победе автарх был практически уверен, если не случится чего-то совсем уж непредвиденного. Дверь со скрипом приотворилась, и в проёме показался сир Эйгон Блэкфайер. Тот, кто ещё недавно звался Юным Грифом, как обычно, был собран и одет с иголочки. Сегодня был не его караул, и оттого доспеха на нём не было, так что Визерис мог видеть давно позабытый символ чёрного дракона, вышитый на тунике Эйгона. Видимо, почувствовав заминку сюзерена, чей взгляд невольно зацепился за герб Блэкфайеров, Эйгон прокашлялся: – Вы звали меня, государь? – Да, звал. – Кивнул Визерис и указал рукой на один из стульев, придвинутых к столу. – Садись. Эйгон воспользовался приглашением и угнездился на сиденье на противоположной стороне стола. Идеальная осанка, скупость движений и эмоций выдавали в нём отличную рыцарскую выучку – кто бы на самом деле не занимался воспитанием его последнего потомка, они подошли к этому делу серьёзно. Да и мастерство Юного Грифа с оружием говорило само за себя. Блэкфайеру, возможно, местами не доставало опыта, но Визерис не был уверен, что сам в его годы был искуснее. – Ты хочешь есть? – Поинтересовался Визерис – Я могу велеть слугам подать обед. – Благодарю, Ваша Милость, но я не голоден. – Односложно ответил Эйгон, который явно чувствовал себя несколько скованно рядом с сюзереном. – Что ж, как знаешь. Я позвал тебя, чтобы обсудить один вопрос. – Перешёл к сути дела король. – Ты уже говорил, что в столице у нас есть общий друг. Я многое слышал об этом Варисе, и почти ничего из этого не было хорошим. Служит уже третьему королю, в то время как предыдущие его хозяева давно лежат в земле. Не самый надёжный союзник. Я хочу знать, насколько ему можно верить. Но я хочу слышать честный ответ, не продиктованный желанием угодить мне или, напротив, что-то утаить. Ты хорошо послужил мне, вернув меч Завоевателя и одолев сира Ролланда в честном бою. Да и как к капитану гвардии к тебе нареканий нет. Сир Барристан высоко ценит тебя, что в случае человека, победившего Мейлиса Ужасного, говорит о многом. Но ты и сам понимаешь, что доверие очень легко утратить, особенно в твоём положении. Блэкфайер на какое-то время задумался. Визерис же его не торопил и лишь пристально всматривался в лицо парня, пытаясь отыскать на нём следы лукавства. – Я никогда не встречался с этим человеком лично, Ваша Милость. – Наконец, ответил Эйгон. – Магистр Иллирио редко говорил о своём друге по ту сторону Узкого моря. Лишь в общих чертах он рассказывал, что у нас есть верный сподвижник в Королевской Гавани, который приближает победу нашего дела. Что это человек преданный и верный, подлинный друг. Уже много позже Иллирио назвал его имя, когда счёл меня готовым к тому, чтобы посвящать меня в курс дел. Однако за все эти годы Варис ни разу не предал ни моего доверия, ни доверия моего отца. Теперь – я ваш верный слуга, государь, а, значит, и Варис тоже. – Так считаешь ты. – Заметил автарх. – Но я сомневаюсь, что всем остальным уцелевшим поборникам Блэкфайеров пришлось по вкусу твоё решение. Особенно, когда вы уже пожертвовали столь многим. – Варис – разумный человек, Ваша Милость. Он понимает, что порой лучше удовольствоваться меньшим, нежели чем разбить себе голову об каменную стену в погоне за миражом. Слишком многие из моих предков допустили эту ошибку. Я – последняя надежда дома Деймона Блэкфайера, и я не могу позволить наследию моего рода кануть в лету просто из-за гордости и бесплодных мечтаний о троне. Хватит гоняться за несбыточным. – Или же твои сторонники могут попросту затаиться, чтобы нанести удар тогда, когда это будет выгоднее всего. – Таргариен испытующе глянул на Эйгона. – Мы на войне, а на войне никогда ничего не идёт по плану. Даже если на твоей стороне драконы. Как я могу быть уверен, что, повернувшись к ним спиной, я не получу нож в спину? – Полагаю, вы не просто так держите меня при себе, Ваша Милость. – Осторожно ответил Блэкфайер. – Я не только служу вам, но и являюсь гарантом… разумного поведения бывших моих сторонников. Думаю, до конца войны это будет вполне неплохим щитом для вас. А после... После вы будете победоносным королём, вернувшим себе власть над Семью Королевствами. Ваша жена родит вам наследников, и ваш дом не будет рисковать вымереть из-за нелепой случайности. Да и с востока приходят слухи, что проклюнулось яйцо, которое вы подарили своей дочери. Будучи на троне, окружённым наследниками, драконами, верными слугами, никому не будет по силам строить против вас козни. В том числе и моим друзьям. Визерис кивнул, принимая его ответ. Он и не собирался устраивать Эйгону очередной допрос, а лишь хотел посмотреть, как он отреагирует на его слова. Таргариен нутром чувствовал, что Блэкфайер хоть и говорит правду, но не всю и не до конца. Визериса особенно волновал взгляд Эйгона. Он изменился с их первой встречи, когда тот ещё звал себя Юным Грифом и скрывал лицо за маской. Тогда в пурпурных глазах юноши горели гордость, вызов, дерзость, а теперь он видел в них лишь пустоту и смерть. Такой взгляд бывает лишь у тех людей, что пережили нечто ужасное, нечто, что изменило их навсегда. Неужто смерть названного отца так на него повлияла? Но ведь любого рыцаря с малых лет учат о неизбежности гибели родственников и друзей. И взгляд этих глаз становился лишь страшнее от того, что принадлежали они до боли знакомому, родному лицу. Пусть и из прошлой жизни. Он понимал весь скепсис и недоверие Дейнерис и остальных по отношению к заблудшему родичу. В конце концов, они-то и в происхождении его до конца не могли быть уверены! Но Визерис просто не мог сказать, что он смотрит на этого юношу, а видит погибшего первенца. У Богов очень жестокое чувство юмора. Они подарили ему вторую жизнь, чтобы он вернул дому Дракона его царство, и они же заставили его смотреть, как вымирала его та, прежняя семья. Как гибли потомки один за другим, силясь исправить ошибку основателя дома. А теперь и вовсе появился Эйгон, живое напоминание ему обо всём, что он пытался забыть, доказательство его прошлых грехов и ошибок. Поэтому, не взирая на все косые взгляды, Визерис не мог не покровительствовать своему последнему потомку, даже если это окажется большой ошибкой. – Что ж, я тебя понял. – Произнёс, наконец, автарх. – Надеюсь, жизнь докажет твою правоту. – Позвольте тогда и мне задать вопрос, Ваша Милость. – Неожиданно промолвил Эйгон. – Смотря, что за вопрос. – Усмехнулся Визерис. – Говори. – Почему вы поверили мне тогда? Почему не бросили в темницу, как самозванца или, того хуже, настоящего Блэкфайера? Визерис какое-то время молчал. Откровенно говоря, это был тот вопрос, в котором он не был готов быть по-настоящему честным даже с Дени. Некоторые тайны лучше уносить с собой в могилу, и его прошлое было одной из таковых. – Можешь считать это жестом доброй воли с моей стороны. У меня есть причины верить в то, что ты тот, за кого себя выдаёшь, и дело тут не только в Чёрном Пламени. Но их я оставлю при себе. Что же касается моей лояльности к твоему дому… Я – не Кровавый Ворон, и я не подниму меч на потомка Эйгона Завоевателя без веской на то причины. Да, ты сражался против меня. Равно как и другие Золотые Мечи. Равно как и много кто ещё из тех, кто сегодня пополняют ряды моей армии. А ведь вы встали под моё знамя раньше них. И потому не вижу причин отказывать тебе во втором шансе, даже не смотря на твоё имя. Такой ответ тебя устроит? – Да, Ваша Милость. – Кивнул Блэкфайер. – Скажи-ка мне вот ещё что. – Визерис призадумался, подбирая слова. – Ты действительно считаешь дело дома Блэкфайеров правым? И не в том смысле, что в борьбе за трон своя рубаха всегда ближе к телу. Это понятно и так. За «неправильный» ответ карать не буду. На этот раз Эйгон молчал долго. Было заметно, что парень колеблется, взвешивает слова короля, размышляет над тем, что уже было сказано и чего лучше не говорить вовсе. – Если вы о том, кто на самом деле прав в вековом споре между Таргариенами и Блэкфайерами, то точный ответ на этот вопрос могут знать лишь покойники, и то не факт. – Произнёс Эйгон, и не подозревая, какой болью отозвались эти слова в сердце короля. – Если же говорить обо мне лично… то я не считаю, что ваша линия, Ваша Милость, занимала престол по закону и по справедливости. – Эйгон посмотрел на Визериса прямо и неожиданно твёрдо. – Не может быть так, чтобы против порядочного и досточтимого монарха просто так в одночасье восстала половина страны и пошла за изменником и предателем. Так не бывает, и одними лишь кознями и интригами это не объяснить. Равно как и восстание, свергшее вашего отца. Баратеоны узурпировали Железный трон, это так, но можете ли вы, не покривив душой, сказать, что Таргариены в той войне были невинными жертвами? – Нет, не были. – Ровно ответил Визерис. – Возможно, мой отец и брат действительно заслуживали смерти, но после всего, что произошло, после крови моих племянников, невестки, матери, после того, как они заставили меня с сестрой бежать из страны, построенной нашими предками, как помойных дворняг… Попади мы с Дейнерис тогда к ним в руки, нас бы не пощадили. В этом я уверен. Поэтому для меня, откровенно говоря, не имеет значения, сколько раз Рейгар насиловал ту старковскую девку Роберта, или как мучились её отец и психованный братец, когда мой безумный папаша поджаривал им яйца. В этой войне, начавшейся вновь, нет правых и виноватых – в ней есть победившие и проигравшие. И я сделаю всё, чтобы в лету канули не мы. – Тогда почему я ещё жив, Ваша Милость? – Задал внезапный вопрос Эйгон. – Я претендовал на трон и проиграл. Значит, и я должен был умереть – как и все мои предки до меня. – Блэкфайеры воевали за трон, но они не шли на Таргариенов войной с целью истребить их всех до единого. – Сказал король, даже не замечая, что его разум соскальзывает куда-то не туда. – Деймон Блэкфайер собирал знамёна не для того, чтобы стать вторым Убийцей Родичей. Остальные претенденты, от которых идёт твоя кровь, тоже не были кровопийцами. Поэтому и отношение к их потомку… соответствующее. – Вы не можете этого знать наверняка. – Заметил Эйгон, нисколько не уступая. И в этом упрямстве Визерис тоже узнавал родную кровь. – Он погиб, так и не достигнув своей цели. Это задело мужчину за живое. Почему его потомок сомневается в нём? Кто влил ему в уши этот яд? Он никогда не собирался убивать ни Дейрона, ни его детей, ни, тем более, его внуков! Проклятье, он бы и Бриндена не казнил! Да, Бейлор, Мейкар могли бы погибнуть на Краснотравном поле или в иной битве – но то была война! И их, пади они, ожидали бы похороны со всеми почестями, должными потомкам королевского рода. Ни он сам, ни его сторонники никогда не совершили бы того чудовищного преступления, на которое пошёл Старый Лев. – Могу и знаю. – Резко и неожиданно зло перебил его Визерис. – Не рассуждай о том, чего ты не понимаешь, юноша. Порой правда может быть столь невероятной, что даже столкнувшись с ней лицом к лицу, ты бы в это не поверил. Поэтому не равняй Деймона Блэкфайера с этой баратеоновской свиньёй. Таргариен замолчал, а затем продолжил. – Я могу понять всех этих Старков, Арренов, Талли. Обычные лорды со своими шкурными интересами и обидами, не более того! Седьмое пекло, я даже могу понять предательство драных котов! Тайвин всю жизнь пытался превратить Ланнистеров во вторых Таргариенов, хоть те породой и не вышли. От их алчных душонок чего-то такого и следовало ожидать. Вся остальная титулованная сволочь? Да, да и ещё раз да! – Визерис потянул за воротник внезапно начавшей душить его рубахи. – Но Баратеоны… Они пришли в Вестерос вместе с нами. Орис был первым помощником для своего брата и сестёр, самым преданным их соратником. Мы всегда помнили это, в отличие от них. Сколько раз мы прощали им их дерзость и гордыню? И что в итоге?! Вспышка эмоций утихла столь же быстро и внезапно, как и загорелась, и Визерис тяжело опустился на стул, уже жалея, что вообще затеял этот разговор. Слегка подрагивающей рукой он потянулся к недопитому кубку и осушил его одним глотком. Всё же усталость и недосып сказывались на нём сильнее, чем он думал. Так и до потери лица совсем недолго осталось! – Вы просили меня говорить честно, Ваша Милость, и я буду говорить честно. – Продолжил Эйгон, ничем не выказывая своего впечатления. – Вы желаете вернуть Железный трон и отомстить за свою семью, это понятно. Вы – величайший государь со времён Джейхейриса Миротворца. Люди славят вас и идут за вами. Но сколько крови вам пришлось пролить, чтобы добиться этого? Сколько отцов, братьев, племянников, невесток и матерей было убито уже вашими людьми? Я наслышан о том, как вы наводили порядок в Волантисе после восстания, и сомневаюсь, что наказание тогда понесли лишь виновные. И сейчас, в Семи Королевствах, будет происходить то же самое, только в куда большем масштабе. Я поклялся служить вам и исполню клятву с честью, но я не могу назвать ваше дело справедливым, Ваша Милость. – Пеклова блэкфайерская рыцарственность. – Беззлобно усмехнулся Визерис в ответ на эту тираду. – Как ты только с таким языком до своих лет дожил? – Я не... Обстановку разрядил стук стражника и звук открывшейся двери, после которого стоявший на посту гвардеец объявил: – Леди Эйлинор, мой король! Эйлинор без лишних церемоний протиснулась мимо телохранителя и прошла в покои Визериса. Эйгон встал со стула, приветствуя драконью всадницу, в то время как сам Таргариен ограничился благосклонным кивком. Как ни странно, но в отличие от Дейнерис Эйлинор не питала особой неприязни к Юному Грифу, не взирая на то, что тот её едва не убил на арене. Сказывалось её наёмничье прошлое, где тот, с кем ты вчера дрался на смерть, сегодня прикрывал тебе спину, и наоборот. – Боги сегодня на твоей стороне, Эйгон. – Усмехнулся Визерис. – Леди Эйлинор спасла тебя от кары тирана за неосторожные речи. – Я могу выйти и зайти минут через десять, когда правосудие уже свершится. – Сказала Эйлинор насмешливым тоном, усевшись между Визерисом и Эйгоном где-то посередине стола. – У меня есть новости. Даже не знаю, плохие или хорошие. – После этих слов обычно начинается всё самое интересное. – Вздохнул Визерис. – Выкладывай. – Первое: Железный флот вошёл в Шёпотный залив. По всей видимости Хайтауэры не ожидали такой дерзости от Грейджоев, и нападение застало их со спущенными штанами. Эурону удалось спалить флот лорда Лейтона на рейде. Сейчас по всему заливу идут бои и стычки. Железнорождённые постепенно охватывают предместья Староместа, но сам город пока не атакуют. – Сообщение от лорда Хайтауэра, надо думать? – Задал вопрос Визерис. – Да. И он просит о помощи. – Ответила Эйлинор. – Хочет, чтобы мы прислали ему на помощь дракона. Взамен обещает что угодно, вплоть до собственной душонки. У него нет сил сражаться и с Тиреллами, и с Грейджоями одновременно, и он рассчитывает на тебя. – А он с первыми сражался? Что-то ни я, ни сир Гарлан Тирелл этого не заметили. – Саркастично заметил король. – Никаких драконов я посылать не стану. Сначала мы разобьём Тиреллов, и лишь затем будем думать над оказанием помощь Староместу. Уж поди у лорда Лейтона найдутся силы, чтобы выдержать осаду до тех пор, пока мы не сломим сопротивление в Просторе. А этот пеклов Эурон… Уж на что он бешеная собака, но даже я не думал, что ему хватит безумия напасть на Старомест. Особенно сейчас, когда у него в тылу всё ещё сопротивляются защитники Арборских островов. Этот город был не по зубам железнорождённым и в лучшие для них времена. – Ваша Милость, а вы уверены, что Грейджою нужен сам Старомест? – Вступил в разговор Эйгон. – Что ты имеешь в виду? – Из того, что я слышал об Эуроне Грейджое, следует, что нет на свете мерзавца хуже, чем он, но несмотря на это, дураком он отродясь не был. Стал бы такой человек убивать свою армию об город, который ему никогда не взять со столь малыми силами? – Я понимаю ход твоих мыслей, но каковы бы не были мотивы Эурона, для нас это ситуации не меняет. Да и что в Староместе помимо сокровищ и толпы будущих невольников может заинтересовать пирата? Если только в недрах Высокой Башни не хранятся утерянные драконьи яйца. – Зато у моих пустынных идиотов целый траур. – Добавила Эйлинор. – Будут грабить Старомест, а их не позвали. – А ещё железнорождённые приберут к рукам всех пригожих староместских девок, а им не достанется. – Едко ухмыльнулся Визерис. – Что-то ещё? – Да. Второе: Святое Воинство также движется к Староместу. И это уже не просто разрозненные шайки под семицветным знаменем, а вполне организованная и неплохо вооружённая армия. Наши лазутчики утверждают, что они избегают боёв с Тиреллами и Хайтауэрами. Кажется, они заключили что-то вроде молчаливого перемирия. – И что, лорд Лейтон просто так впустит в город орду фанатиков, которые легко могут обвинить его хоть в вероотступничестве, хоть во всех смертных грехах разом? – С недоверием спросил Визерис. – Хайтауэры, конечно, давно покровительствовали Вере, но одно дело веселиться с продажными Праведными из правильных семей, и совсем другое – разговаривать с фанатиками вроде Белого Рыцаря и слепо обожающими их последователями. – Видимо, он рассчитывает руками Святого Воинства отбиться от железнорождённых. – Пожала плечами Эйлинор. – Святоши уже объявили, что идут защищать обитель веры от островных язычников. Ну а после… с ослабшими фанатиками разговор будет совсем другим. – Хайтауэры не меняются. – Протянул Визерис. – Клянутся в верности Таргариенам, а сами за их спиной сговариваются с фанатиками. Что ж, плохо. Не хватало ещё, чтобы крупнейший и богатейший после Королевской Гавани город обратился в пепелище, пока в нём будут сражаться три армии. Но посылать Хайтауэрам какую-либо помощь до взятия Хайгардена попросту опасно. Будем придерживаться старого плана. А после всего у меня будет с лордом Лейтоном разговор, который ему не понравится. Если он до него доживёт, конечно. Вечером я соберу совет, обсудим всё в деталях. Ещё что-то срочное? – Пока нет. – Ответила Даленнис. – А вот у тебя видок паршивый. Тебе бы отдохнуть хотя бы пару часов. А не то в следующий раз свалишься с Эйксиона, и вместо короля у нас будет королевская лепёшка. – Не перегибай. На седле для этого специально ремни есть. – Попытался отшутиться Визерис. Рука мужчины непроизвольно дёрнулась и пустой кубок слетел со стола. – Седьмое пекло… Ладно, пойду попробую немного поспать. Ты тоже иди отдыхай, Эйгон. Завтра ты мне понадобишься. – Да, Ваша Милость. – Невозмутимо ответил Блэкфайер. Визерис остановился возле двери и, повернувшись к Эйлинор, шутливо спросил: – Растолкаешь меня к вечеру? – Делать мне больше нечего. – Фыркнула Эйлинор. – У тебя оруженосец есть, а у меня дел невпроворот. Дорнийские обезьяны очередную деревню обнесли, а мне теперь разбираться с ними. В следующий раз отправляй ими командовать Веймонда. – Тогда у меня в войске не останется ни дорнийцев, ни Веймонда. – Рассмеялся Визерис и вышел за дверь. Пройдя мимо стражи и оказавшись в коридоре, Визерис упёрся рукой об стену. Виски сдавило так, будто палач пытался раскрошить его череп. Простояв так ещё с минуту и дождавшись, когда боль утихнет, Визерис отправился в выделенные для него покои. Неужели послать за мейстером и маковым молоком всё-таки придётся…

***

Тирион Ланнистер – Это всё, милорд? Я могу идти? – Пропела чернокожая красавица. – Нет, лежи там, милая. – Ланнистер подошёл к ночному столику, взял с него чашу полную сидра и одним махом допил его. – У нас ещё вся ночь впереди. – Вашему мужеству многие бы позавидовали. – Помимо прочих достоинств, у Алаяйи был очень приятный голос. – Редко в нашем заведении кто-то оставался на ногах после второго раза со мной. – Боги где-то отбирают, а где-то и награждают. Как ты могла убедиться, мой рост они смогли кое-чем возместить. – В его голове эта острота, что он повторял за жизнь множество раз, звучала лучше. – Это так, милорд. Вы – один из лучших моих любовников. Уверена, остальные девочки тоже остались бы в восторге... Она говорила приятные слова своим певучим голосом, но Тирион не спешил поворачиваться к ней лицом. Что-то шептало ему – голосом, конечно же, лорда-отца, – что, обернувшись, улыбки в чёрных глазах он не приметит. Всё ложь. Ложь сейчас окружала карлика повсюду: ею были пропитаны похвалы и добрые слова этих шлюх, за которые он заплатил звонкой монетой; её привкус оставался от вин и фруктов, что столь любезно предоставила ему хозяйка заведения; наконец, даже воздух в комнате благодаря благовониям отдавал обманом. Впрочем, Тирион, всё прекрасно понимая, нисколько не возражал против этой сладкой лжи. Да и он щедро платил Катае именно за возможность сбежать, хотя бы на одну ночь, из реального мира. Там, за дверьми борделя, его не ждало ровным счётом ничего хорошего. И карлик отчаянно хватался за любую возможность отсрочить это возвращение в жестокую действительность. Сколько у его отца ушло времени на то, чтобы возвести своих потомков на престол? Он ведь долгие годы правления Роберта готовился к схватке за влияние и власть, укрепляя Запад и пополняя казну. Потом последовала война, разгром северян, удачный поход на Простор, чудо дипломатии, кампании в Речных и Штормовых землях – Ланнистеры шли от победы к победе, и мечта лорда Тайвина казалась как никогда близкой к осуществлению. Станнис прятался в далёких снегах, Гора своими привычными методам покорил речных лордов, и с луны на луну ожидали весточки о взятии Штормового Предела. А потом случилось то, чего они так долго ждали, и к чему оказались совершенно не готовы. Таргариены пришли, и, предсказуемо, всё полетело дракону под хвост. Были разбиты люди Джейме, воины опытные и достойные, а земли Баратеонов пали перед завоевателями из старшей линии. Драконы господствовали над Узким морем и держали Королевскую Гавань за горло; и хватка лишь усилилась, когда к ногам Дейнерис приникли Веларионы. Извечное семейство предателей – тут Тирион был в кой-то веки согласен со своим ненаглядным племянником... Только никакие проклятья и крики не помогут снять морскую блокаду. И можно сколько угодно угощать жену ремнём, она хлеба и зерна не даст, равно как и не родит новое войско. Таргариены и их люди неумолимо двигались по Простору, часть которого подняла драконьи стяги ещё до появления их знаменосцев на горизонте. Ни единой победы, ни единого успеха никто из сторонников Джоффри Баратеона так и не достиг, а равно Тирион не слышал на заседаниях совета хоть сколько-нибудь жизнеспособных идей. Всё, что Тирион когда-либо читал о военном деле, убеждало его в безысходности и обречённости создавшегося положения. Как будто могло быть иначе. Сейчас Бес не мог без ядовитой усмешки вспоминать все те собрания Малого совета, где они отчаянно пытались придумать план борьбы с Таргариенами. С тем же успехом можно было строить замки из песка, чтобы укрываться в них от надвигающегося прилива. Но ведь всё творившееся вокруг дерьмо отнюдь не ограничивалось одними только вестями с полей сражений. Новость о смерти Джейме Тирион переживал гораздо хуже, чем известие о гибели его войска. Ушёл из жизни единственный человек, который видел в нём нечто большее, чем карлика, по прихоти Богов родившегося в львином прайде. Теперь младший из детей покойного Старого Льва остался совершенно один, чужой для всех и не принятый никем. Дорогая сестрица ненавидела его с прежней страстью, милый племянник стал совершенно невыносим, дядя Киван находился хрен знает где, а королевский двор полнился идиотами, трусами и безумцами. Однако и самое страшное из бесчисленных и бессмысленных собраний совета не сравнится с его покоями, который он волей покойника делит с ненавидящей его женщиной. А в том, что Санса его искренне, всей душой ненавидит, самый маленький из львов ничуть не сомневался. Даже то, что супруге Тирион нашёл отдельную комнату, которую старательно избегал по ночам, не делало ситуацию сколько-нибудь приятной. Они всё равно должны были присутствовать при церемониях, при собраниях двора – и в такие момент взгляд жены порой бросал его в невольную дрожь. Вот уж кто наверняка молится о том, чтобы в столицу поскорее вошли легионы восточного тирана! Впрочем, милостью Визериса, третьего его имени, эта пытка, пожалуй, прекратится скорее рано, чем поздно. Придя к этой весёлой мысли, Ланнистер поспешно наполнил чашу и сделал ещё один глоток. Может, и не стоило так разбазаривать подлинный фоссовейский сидр, которого на улицах города теперь днём с огнём не сыскать... Но он заплатил за всё! Пусть кто-то другой будет пить пойло из сточных луж. Он в свои последние луны ни в чём себе отказывать не будет... – Милорду стало грустно? – Подлинная шлюха-мастерица не только умеет удовлетворять мужчину, но и тонко чувствует его эмоции. И Алаяйя была именно из таких умелиц. – Я могу развлечь его не только своим телом. Что насчёт песни, милорд? Все, кто слышал моё пение, его хвалили... – Да какие песни! Тут не до песен... – Тирион, наконец, заставил себя повернуться и встретиться с взглядом очаровательной летнийки. Та встретила его – наверняка успела приготовиться. Ничего удивительного: мать готовила её к этим играм с ранней юности. – Но ты права, мне действительно паршиво. – Может, уйдём в другую комнату? – Не сдавалась без боя обольстительница. – Мы провели в этой слишком много ночей. Вам, мужчинам, всё рано или поздно надоедает. – Нет. Все эти перья и золото мне особенно дороги. Ты прекрасна среди артефактов вашего родного края, а мне по душе крикливость этого золота. Чувствую себя новым Робертом, разве что ростом не вышел. – И то была правда. – Зато членом побольше. Тут, в роскошно обставленной комнате прекрасного борделя, он мог притвориться королём. Любая из отборных красавиц, лучшие из оставшихся вин, горячее и свежее мясо, за которое в столице теперь и убить могут... Любой его каприз, пусть и самый глупый, пусть и самый странный, тут спешили исполнить в наилучшем виде. Вчера он удивил Алаяйю довольно диковинным заказом: он лежал у неё на коленях, а шлюха, совсем недавно обученная грамоте, читала ему о войнах Гискарской империи с Валирией. Слушая её певучий, медленный рассказ, Ланнистер все больше и больше убеждался в том, какой же загадкой был его отец. Вроде и умнейший, а вроде и глупейший из всего львиного племени! Как можно было надеяться на успех? Зачем отрицать очевидное? – Милорд, уверяю, у матери найдутся покои и получше. Есть, например, комната для любителей этих бледных северянок. Говорят, что он в самом деле похож на уголок Винтерфелла. Есть и Солнечное Копьё, а есть... От упоминания Катаи в мозгу Тириона возникла первая за последнее время дельная мысль. А что, если пригласить хозяйку борделя поучаствовать в его веселье? Едва ли она откажет мастеру над законами, тем более, щедро платящему мастеру над законами. Если верна хотя бы четверть слухов о ней, то летнийка и в свои годы даст фору молодым шлюшкам. Такую ночь он до конца жизни не забудет. Если уж впереди маячит только пасть голодной летающей твари, то не лучше ли пойти в неё без сожалений об упущенных возможностях? Когда он явится на семейное собрание в Седьмом пекле – сколько Ланнистеров смогут похвастаться ночью с двумя летнийками? Пусть и купленной золотом. – Лучше вот что скажи, – начал Тирион, присаживаясь обратно на кровать, – твоя мать... Принимает клиентов? – Она не обслуживает клиентов, как мы. Не берет с них золото, и не отдаётся за него. – Принялась объяснять девушка. – Но порой она спит с самыми интересными и заслуживающими внимание из них. Говорит, это помогает ей восстановить силы и вновь почувствовать себя молодой. – И как же она таких отбирает? – Мать постоянно интересуется нами и нашими делами, нашими клиентами, нашим... Опытом. И если её какой-то гость заинтересовал, она начинает к нему присматриваться сама. Пытается понять, каков он в постели и что он за человек за стенами нашего заведения. Только потом она приглашает избранных счастливчиков в свои личные покои. – В глазах сисястой дурочки Ланнистер прочитал совершенно искренние восхищение и гордость. – И, насколько мы с девочками знаем, никто из них не ушёл разочарованным и грустным. – А откуда это вы знаете? Неужели подглядываете или подслушиваете? – Тирион позволил себе лёгкое подобие улыбки, пытаясь представить такую сцену. – Нет, незачем. Мы видим, какими мужчины от неё уходят. Мы слышим, что они говорят своим менее удачливым компаньонам и друзьям. И, наконец... – В её глазах вновь проявился сладострастный и мечтательный огонёк. – Нам тоже доводится позабавиться вместе с ней. – Нам? В том числе... Ты уже участвовала в таком? – Да, – непосредственно и незамедлительно ответила его собеседница, – раз шесть как минимум. Проклятье, порой Тирион жалел, что в Вестеросе к вопросам любви и влечения не относились с летнийской простотой. Скольких проблем, горя и бед удалось бы тогда избежать? – И что же ты, Яйя, говорила своей хозяйке обо мне? – Спросил Тирион, прекрасно зная, что честного ответа он не получит. Однако врать обаятельной летнийке не пришлось. Раздался стук в дверь – три скорых удара. То был условный сигнал, о котором они загодя договорились с Катаей. Если случается что-то срочное, что-то непременно требующее его внимания, хозяйка сама поднимается до занятой им комнаты и даёт об этом знать. Катая, женщина разумная и расчётливая, по пустякам никогда бы не стала беспокоить своего лучшего клиента. Тирион страшным усилием подавил в себе стон недовольства... Но ему пришлось подняться с кровати. Послушная и угодливая Яйя тотчас принялась одевать гостя, демонстрируя поразительные проворство и скорость. – Беги, красавица. Если меня отсюда не заберут обратно в тот вонючий склеп, я позову тебя обратно. Приведи себя пока в полный порядок. Просто так отпускать летнийку Ланнистер не хотел. По его жесту девушка покорно наклонилась и дала ему вволю потискать её наливные груди. Он сжимал их и выкручивал соски девушки, пожалуй, слишком жёстко – но ничего не мог с собой поделать. Надо было ведь хоть как-то выпустить злобу! – Теперь – иди. «Если Катая что-то спутала, я её тут же к себе потребую. И кому-то придётся долго, долго извиняться...» Додумать мстительное желание карлик не успел. Стоило девке ускользнуть прочь, как незваный гость незамедлительно показался на пороге. Им оказался никто иной как Варис... Тут-то Ланнистер удержаться от смешка не смог. Он мечтал о ночи страстной, пылкой любви с двумя прекрасными летнийками – а получил компанию толстого евнуха. Ну как после этого не считать его жизнь затянувшейся, даром что с самого начала несмешной, шуткой Богов? – А ты-то тут что забыл? – Вместо приветствия произнёс мастер над законами. – Сомневаюсь, что у тебя есть дело к Катае и её девочкам. В других обстоятельствах и в другое время Тирион бы повёл себя куда учтивее. Варис, как-никак, вызывал у него невольное уважение своим недюжинными умом, хитростью и способностями. То был один из немногих советников короля Джоффри, кому карлик мог пожать руку, не кривясь при этом про себя от омерзения... Но сегодня, здесь и сейчас, Паук нарушил столь драгоценный для него отдых. Не умрёт этот хрыч от пары-тройки колкостей в свою сторону. Благо за свою жизнь он их наслушался и без Полумужа. – Милорд как всегда тонок и точен в своих наблюдениях. У меня в самом деле нет дела к хозяйке этого прекрасного места... Но вы оказались именно у неё в гостях. Вот и пришлось нарушить ваш покой. Поверьте, понапрасну я бы не посмел тревожить вас. – Что-то случилось, Варис, это я понял, но от чего такая скорость? Неужели мой племянник послал вас сообщить, что мы выиграли войну? – Тирион вновь подошёл к подносу с живительным сидром. Если уж принесла нелёгкая Паука, то уж лучше не общаться с ним на сухую глотку. – Я сказал что-либо о Его Милости? – Покачал головой главный из доносчиков. – Боюсь, у государя слишком много важных дел. Ему некогда отправлять посыльных. Да и значимых новостей в последнее время не было. Картина начала складываться в уме карлика. Раз не произошло ничего важного и серьёзного, то евнух наверняка искал его компании. В переполненном, толком не отстроенном и тусклом Драконьем Логове, куда перебрался весь королевский двор, уши есть не то что у стен, но у каждого камня; кому, как не Варису, об этом знать? Зато Катая работала с евнухом многие и долгие годы – здесь, на этаже для её специальных гостей, нет случайных людей и лишних ушей. О чём же Варис хотел поговорить? – Значит, ты искал моей компании и воздуха почище? – Усмехнулся Тирион. – Понимаю, всем хочется сбежать из тех руин, куда нам велел забраться государь. Ничто так не навевает тоску, как эти затхлые коридоры, которые, клянусь Отцом, до сих пор пахнут драконами и их навозом. – Его Милость считает, что один вид этого некогда великого замка должен внушать уверенность его подданным. В конце концов, именно в его стенах люди перебили драконов. – На губах его собеседника появилась та же самая многозначительная улыбка. – Я-то ничего не слышал, но, милорд, вам бы следовало аккуратнее обсуждать решение нашего государя. Он, знаете ли, в последнее время стал совсем гневлив. – Он – наш король, но ещё и мой племянник. Думаю, это даёт мне некоторую вольность выражений. – Несомненно. Оба они знали, что это не так. Джоффри никогда не отличался ни великодушным нравом, ни умением слушать чужую критику, а в последние луны его худшие черты и качества только множились и цвели. Он стал ещё более подозрительным, крикливым и невыносимым, скорым на расправу и самый неправый суд. Недавно по его повелению казнили целую семью трактирщиков, чей глава посмел публично обвинить государя в перебоях с поставками вина и хлеба. Город, конечно, ничего не посмел сказать... Но Тирион, к его искреннему сожалению, ещё не все мозги пропил, и прекрасно догадывался, о чём подумали честные и не совсем честные горожане. – Ваша компания действительно приятна, милорд. – С этими словами Варис покосился на его кувшин. – И она ещё приятнее, когда милорд не напивается. – А. – Тирион отмахнулся. Он был совсем не в настроении выслушивать проповедь, да ещё и от такого сомнительного человека. – Всё как раз наоборот, Варис. Когда я выпью, я становлюсь весёлым и приятным в общении. Тут ты, можно сказать, вовремя зашёл. – Всё ещё предпочёл бы видеть милорда трезвым, в уме и рассудке. – Варис, я уже говорил, как я хочу умереть? – Конечно, и много раз. – Евнух подтвердил этот факт с готовностью. – Можете не повторяться. – Так вот, день моей смерти близится. Тут даже можешь не спорить. Поэтому я хочу, чтобы каждую ночь в моей руке была чаша, а мой член был в горле у хорошенькой девушки. Потому что, Седьмое пекло, уже завтра всего этого может и не быть. Тирион пытался обдурить евнуха, притворяясь куда более пьяным, чем он был на самом деле. Для этого дела карлик призвал весь подобающий случаю набор ужимок и ухищрений. Он сел на кровать, якобы нуждаясь в опоре. Не забывал мотать головой, якобы пытаясь собрать мозги в кучу. Хватит ли этого, чтобы обмануть Вариса? Ох вряд ли. Но он сможет сказать с чистой душой, что хотя бы попытался. И, к тому же, может, евнух тогда поскорее исчезнет с глаз, и Тирион всё же продолжит так хорошо начавшийся отдых. – Эти речи могли бы многим не понравиться в Драконьем Логове. А уж то, что вы подразумеваете, так уж точно. – Поэтому я их там и не веду. – Повёл плечами Тирион. – И, к тому же, даже не будь Джоффри кровожадным ублюдком, перед кем мне там распинаться? Перед и без того дрожащим от страха стадом, которое мы гордо именуем двором? Оно и так боится до усрачки, ему хуже уже не станет. Перед нашим лордом-десницей? Этот так и будет метаться между домом и дочерью-королевой, чтобы в итоге лишиться и первого, и второго. Может, перед великим септоном? Его волнует только пропажа деликатесов с кухни. Перед милашкой Маргери?.. Я, конечно, люблю поговорить, мне нравится послушать голос умного человека... Но ведь всему своё время и место. К тому же, чем больше растёт её живот, тем нервнее она становится. А сам я успею наговориться вволю, когда меня поставят на колени перед ублюдком Визерисом. А, может, он и действительно перебрал?.. Или это был крайне несвоевременный крик души? Тем не менее, на пухлых губах евнуха на мгновение появилась улыбка. – Так, может, это самое время уже настало, милорд? – В борделе посреди ночи? – Решил обратить всё в шутку карлик. – Ничего не скажешь, самое оно для беседы. – А двум умным людям не всё ли равно, где им довелось поговорить по душам? – Право, порой сластью в тоне Паука можно было отравиться. – Сгодится любое место, лишь бы компания была подходящей. – Место-то, возможно, да, – не сдавался Ланнистер, – но что насчёт компании? Варис, твоя репутация тебе и так прекрасно известна. Почему я должен поверить, что ты меня не сдашь завтра поутру? После нашей очень умной беседы-то? – Тут много причин. Например, то, что я питаю к милорду искреннее уважение? – Начал предлагать варианты Паук. – То, что я буду общаться с вами лично и тем самым подставлю и свою шею под меч сира Илина? Наконец, то, что это будет схватка слов против слов, и одним только Богам известно, кого же государь сочтёт красноречивее? Нет, милорд, предавать вас королю я не собираюсь. Карлику пришлось тяжело вздохнуть. Все сказанное Пауком звучало складно и разумно... И, к тому же, желай он устроить пакость, сделал бы это куда тоньше. Мог бы, например, подбросить какие-нибудь письма через своих людей, и потом позволить любому красному плащу их найти. – Знаешь, Варис, о чём я ещё мечтаю? – Не удержался от ещё одной откровенности Ланнистер. – Чтоб мы хоть раз могли поговорить откровенно. Как честные люди. – А уж мне как того хотелось бы. Вы даже не представляете, милорд. – С этими словами Варис принял из рук Тириона чашу, наполнил её дарами Простора и выпил сам. – Хороший сидр. Напоминает чем-то прошедшее лето. – Пейте-пейте, пока можете. Сидрхоллу конец, и мы совсем забудем о достойном питье. – Достойном? Не вы ли, милорд, не так давно говорили, что бурдой Фоссовеев можно только животных поить? – Зимой учишься ценить и заплесневелую корку хлеба, как говорят на Севере. А у нас, Варис, как ты мог заметить и сам, именно зима за окнами. Во всех смыслах. – Тирион бросил взгляд на разноцветные перья, висевшие на стене комнаты. – Арборского и дорнийского в столице давно нет, скоро ничего просторского вообще не останется, и придётся нам всем перейти на урожай леди Танды. Какое то будет наслаждение! Что будут пить горожане кроме своей мочи, я и гадать не хочу. – Его Милость уверен, что всё ещё вернётся в подобающее русло. Когда мы победим Таргариенов, вся держава вздохнёт с облегчением и сможет заняться честной работой. – На лице Паука карлик не заметил ни единой ухмылки, никакого намёка на едкую иронию. Как только человек может быть настолько выдающимся лицедеем? – Тогда мы будем вспоминать временные трудности с добродушным смехом победителей, смакуя лучшее арборское грядущим летом. – Да-да. А я уверен, что непременно трахну Дейнерис Таргариен в её упругую задницу и кончу ей на лицо. Но, Варис, не ты ли предложил откровенность? – Молчание Паука было нисколько не двусмысленным. – Так вот, мы с тобой нихрена не доживём до следующего лета. Более того, мы не увидим, как минует первый год этой проклятой зимы. А в Седьмом пекле, куда мы всенепременно оба попадём, сомневаюсь, что нас будут потчевать арборским или хотя бы дорнийским. – Пауков не любят ни на земле, ни на небесах. – Иронично улыбнулся Варис. – Но вы, милорд? Помилуйте, вас-то за что в Седьмое пекло? – А потому что жизнь, как и выдумавшие её Боги, несправедлива. – Пробурчал Ланнистер, за мгновение вспомнив все свои немалые грехи и грешки. Тириону стало абсолютно всё равно. Эта игра с Варисом его даже веселила, а меча сира Илина он сейчас ничуть не боялся. Смерти и так, и так не миновать! – Король уверен, что выход найдётся. – Поменял тему Варис. – Вы не хуже меня знаете, какую бурную деятельность он развил в последние луны. – Да, и Харрен Чёрный тоже свято верил, что его великое детище огню не поддастся. И чем это для него закончилось? – Насколько я помню, тот преступник сбежал под защиту своего излюбленного замка и был таков. – Заблуждение, Варис, заблуждение. Сходство куда большее, чем многие думают. – Тирион невольно улыбнулся. Как бы то ни было, а щегольнуть познаниями он всегда любил. – Харрен тоже бился в конвульсиях, пытался вернуть инициативу. Писал о помощи на Железные острова, требовал вешать и казнить всех предателей, взывал к воинам и обещал им баснословные награды за совершенно невыполнимые подвиги. Тоже не хотел помирать без лишней суеты. Знакомая песня, да? Джоффри не просто отказывался сдаваться – он также отказывался сидеть сложа руки. Почти что каждый день государь собирал Малый совет... Оставляя тому лишь роль покорной, благодарной и послушной аудитории. От начала и до самого конца заседания племянник говорил сам, строя планы и отдавая приказы один хуже другого. Запрет западным лордам выкупать пленных, наказание для рыцарей и латников, попавших в плен, обязательная для всех септонов державы утренняя проповедь против Таргариенов, очередная сверхсрочная подать для горожан за право пересекать мосты, за право посещать бордели... Указы и приказы летели десятками – о том, что из них воплощается в жизнь, Тирион имел только самое общее понимание. Королевская Гавань и окрестные земли, разумеется, никуда деться не могли, но вот что творилось в Речных землях? А на Западе? Неужели дядя Киван исполнял все распоряжения далёкого короля в точности до буквы? Вороны прилетали слишком редко, а что-то, напоминавшее хорошие вести, они приносили ещё реже. Если отчаянные меры и приносили какой-то эффект, они только затягивали агонию. И, конечно, это понимание бессилия ничуть не способствовало переменам духа короля к лучшему. Наследника Роберта в столице и без того никогда не любили, но теперь по улицам города ходили самые безумные и удивительные слухи. Порой, когда их ему та же Алаяйя пересказывала, Ланнистер мог только присвистнуть и позавидовать чьей-то фантазии. Россказни про кровавые ванные и удивительную жестокость Джоффри карлика нисколько не трогали – это болтают про каждого второго короля при его жизни. Но как быть с популярной промеж шлюх байкой о том, что государь вызвал к себе двух проституток валирийской внешности, брата и сестру, подверг их жутким истязаниям и выбросил в помойную яму их изуродованные тела? Ложь от начала и до конца, в чём Тирион сумел убедить летнийку... В глубине души догадываясь, откуда растут ноги у подобных слухов. Люди Мизинца, которыми Королевская Гавань по-прежнему кишела, точно знали, куда бить, кому, что и как говорить. Его подручные прекрасно справлялись с подрывной работой, пользуясь обильно политой и удобренной самим Джоффри почвой. А какие слухи и байки пересказывают по другим злачным местам города, в его трактирах, постоялых дворах, мастерских, септах и гильдиях? И ведь это добрые горожане не знают о самом главном... – Все эти рассказы о прошлом, конечно же, занимательны. Но, боюсь, ваше сравнение в одном, но ключевом, моменте неверно. И это может поменять всё. – И в чём? – Наш государь тоже владеет мощным оружием. И он более чем намерен им воспользоваться. А теперь уже евнух надавил на больную мозоль карлика. Дикий огонь – поистине оружие самых отчаянных и самых безумных. Показательно, что король Эйгон Второй, даже находясь в безвыходном положении, так и не решился прибегнуть к нему. В старых хрониках Тирион вычитал, что накануне битвы на Краснотравном поле сир Бринден Риверс предложил своему царственному брату использовать дикий огонь на случай, если Блэкфайеры одержат победу. И то, что Эйрис Безумный к нему всё же прибегнул, полностью оправдывало цареубийство в глазах Тириона. Но что же надлежало сделать с новым Эйрисом, решившим превзойти предшественника? Луну назад Джоффри сообщил Малому совету о своей великой удаче: его слуги нашли запасы дикого огня в заброшенных недрах Драконьего Логова. Посланные на дальнейшие поиски люди обнаружили, что сосуды, содержащие в себе зелёную смерть, были разбросаны в аналогичных тайниках по всей столице. Тогда-то король и объявил о своём решении: поставить шедевр пиромантов на службу Железному трону. «Мудрости» уже работали над новыми порциями зелья, а сир Григор Клиган получил прилюдный приказ на случай смерти государя и падения столицы. «Весь город должен быть уничтожен». – Слова племянника до сих пор раздавались в голове Тириона звоном колоколов. А ведь мастер над законами прекрасно помнил реакцию, что последовала в Малом совете. Даже такая умелая лицедейка, как Маргери, не смогла скрыть испуга – что говорить о людях навроде её отца? Из всех собравшихся только вконец ополоумевшая Серсея сходу и, похоже, искренне согласилась с намерениями сына. Государь, даже видя лица ближайших советников и родственников, отказался менять своё решение. Он запретил королевам и кому-либо ещё вернуться в Красный замок и строго-настрого запретил лорду Мейсу уезжать в Простор. В тот вечер он отпустил одного только лорда Рендилла Тарли с приказом набрать новых людей в королевское войско. Все остальные, осунувшиеся и разом на десяток лет состарившиеся, оказались пленниками в собственной цитадели. Никакого желания обратиться в прах у Ланнистера не было. Подобные же приказы его окончательно уверили в том, что племянник лишился и без того невеликого разума. Тириону жажда власти отнюдь не была чужда, но у него хватало духу здраво оценивать шансы и возможности. Он бы никогда не стал упрямиться при таком раскладе; да и незачем тащить за собой в могилу сотни и сотни тысяч человек без какого-либо высокого смысла или идеи. – Однако этим вечером, милорд, я услышал ещё одну весть, которой государь, в своей мудрости и своём праве, решил не делиться с Малым советом. – Варис тихонько улыбнулся собеседнику, явно подбираясь к цели своего визита. – Может, из чувства родственной любви, не захотел портить желудок тестю ещё пуще. – Что ещё? – А Тирион-то надеялся, что беседа не станет ещё гаже… Видимо зря. – По его приказу, сир Григор подбирает людей. Самых отчаянных, самых жадных, самых бессердечных. Таких, что готовы повиноваться, не задавая лишних вопросов, и кому нечего терять. – Чего ради? Готовит новую вылазку в Штормовые земли? Визерис убрался оттуда, значит, можно рисковать? – О нет, что вы. Король прекрасно понимает, какой глупостью был бы этот поход. Драконья королева неподалёку, так ещё и сам Визерис может вернуться. Второго крупного поражения мы просто не переживём. – Тогда для чего ему нужны ублюдки Горы? Какая от них может быть польза? – Государь решил воспользоваться диким огнём. Он намерен доставить его во все замки и города Королевских земель, превратить все окрестности столицы в ловушку для наступающих... И гарантировать верность уже многих сомневающихся. – Делился с ним евнух, сугубо-деловым голосом. – Горе разрешено давать добровольцам какие угодно обещания. С них требуют молчания и абсолютной преданности, а взамен они получат лордства, золото, земли, гербы... – Но это ведь дикий огонь, не бутылки с вином! – От потрясения карлик мог только шептать. – Стоит этим идиотам потревожить хотя бы один сосуд, как всему их обозу конец! Любая коряга на дороге, поломка колеса... Да и сколько того дикого огня понадобится... – Одно дело – Королевская Гавань, Старомест или Ланниспорт, и совсем другое – окрестности столицы. Для того, чтобы какое-нибудь Росби не досталось никому из его многих наследников, хватит совсем немного. И земли эти не то чтобы очень далёкие. Сами пироманты клятвенно уверяют государя, что их заклинания и охранные чары стали куда более эффективными, и что вероятность потери ценного груза в дороге минимальна. О Боги... Сердце Тириона забилось быстрее, а держать себя в руках было всё тяжелее. Неужели он зря грешил на покойного Эйриса? Тот хотел сжечь только один город; а этот намеревается возвести себе небывалый похоронный костёр. Не хотелось и думать, какими будут последствия его успеха... И ещё меньше Ланнистеру хотелось думать о том, что же произойдёт в действительности. Наверняка кто-то из отобранных идиотов допустит ошибку. И хорошо бы за пределами столицы! Иначе... Но что будет, когда первый отряд, посланный в какой-нибудь Хейфорд, превратится в кучку пепла? Кого будут больше опасаться эти посыльные Неведомого: короля и его цепного пса или собственных повозок? Будь он на их месте, карлик бы незамедлительно бежал прочь куда глаза глядят. Чего стоят угрозы, а равно и обещания, без пяти минут мёртвых людей в сравнении с собственной жизнью? Зачем умирать за Джоффри? Проклятье! И ведь это ещё не самый худший вариант. Что, если – нет, не если, а когда – о гениальном плане племянника узнают Визерис или Станнис? Или оба сразу? Мизинцу ничего не стоит распространить этот слух, да и у дракона есть свои сторонники в городских стенах – если, конечно, Варис на собраниях Малого совета не оговаривал безвинных. Простонародье никогда не любило навязанного ему короля, о его зверской жестокости уже давно ходят оправданные слухи – семена бунта попадут на более чем благодатную почву. В считанные дни город может выйти из-под контроля, и Джоффри рискует повторить судьбу достопамятной принцессы Рейниры. Это если кому-то из них удастся сбежать, разумеется. – Когда я тебе сказал, Варис, что жду смерти в драконьем огне, я ошибался. Похоже, что меня ждёт конец на чьих-то грязных вилах. – Король уверен в том, что его верные воины со всем справятся. Даже если какие-то предатели и попытаются взбудоражить людей. – Те самые золотые плащи, чьи дома и семьи он готовится превратить в прах и пепел? – В глотке Тириона появилось столь малознакомое, столь чуждое ему чувство тошноты. – Да и наши рыцари с Запада не захотят сгореть дотла. Как бы их мечи и копья не возглавили атаку на Драконье Логово! – Вы в этом так уверены? Я знаю как минимум одного, кто из последних сил будет тянуться к факелу, что сожжёт столицу. – Не поверишь, я его тоже знаю. И ты прав: именно тут наш король нисколько не ошибся. Этот действительно исполнит его приказ, пусть и ценой своей никчёмной жизни. Тирион прекрасно понимал, почему именно Григора Клигана Джоффри избрал проводником своей воли. Этот жестокий мясник не просто привык к идеальному послушанию, о нет. Он крепко-накрепко повязан с Ланнистерами и Баратеонами кровью принцессы Элии и её детей, и этого Гора, несмотря на всю свою тупость, никогда не забывал. Этот не предаст и не продаст своего государя, и пойдёт вместе с ним на любое преступление. Что такое пара мгновений в диком огне по сравнению с тем, что его ждёт, если он попадёт в руки Таргариенов или Мартеллов? Потому-то племянник и мог сполна положиться на сира Григора, который стал его новым любимчиком. Ведь этот ручной пёс был в самом деле верным и послушным. – Но Клиган, каким бы жестоким и кровавым уродом он не был, всё ещё человек. Всё ещё смертен. – Ухватился Ланнистер за соломинку. – Вот свались он завтра со своего коня, что тогда делать моему племяннику? На кого ему тогда полагаться? Где он найдёт ещё одного такого? – Человек найдётся, милорд. Мало ли мейстеры и певцы помнят людей, явившихся из неоткуда? – Напомнил ему об этом факте Паук. – Король нам не врал, и дикий огонь действительно хранится по всей столице. Теперь вспомните, насколько плотно и тесно Королевская Гавань застроена, сколько народу в ней живёт. Хватит одного человека... – Да, нам, Варис, остаётся только позавидовать. Вот Боги, вот подонки, а? Если не помрём на вилах и топорах, то сгорим в моче пиромантов. А если даже и эта судьба пройдёт мимо, то, значит, достанется нам огонь настоящего дракона. – Тирион хотел было посмеяться, но звук помер в его глотке. – Остаётся только подивиться милосердию Матери, не иначе. – Не совсем, милорд. Есть ещё один путь. – Бросится на кинжал здесь и сейчас? – Озвучил недавно посетившую его голову мысль мастер над законами. – Нет, такого завершения своей песни я не желаю. От неё и так осталось два, особенно несмешных, куплета, незачем обрывать мелодию. Варис с ответом промедлил – достаточно долго, чтобы Тирион успел ощутить всю некомфортность молчания. Потом евнух встал со стула и едва ли не вгрызся в собеседника своими проницательными глазами. – В таком случае, милорд, я бы предложил вам с нами вместе молиться за здоровье и силы нашего государя. Если его победа – единственное, что может спасти нас от этих кошмаров, то мы попросту обязаны её всячески приблизить. Мы, конечно же, служим ему верой и правдой в Малом совете, но в наши суровые дни этого, очевидно, недостаточно. От настоящих её слуг держава ожидает подлинных подвигов в такой час. И, думается мне, ваша песня до конца ещё не спета. – Говорил евнух медленно и осторожно, не отводя от собеседника своих глаз. – Почём знать, милорд, может, и сбудется ваша давняя мечта о смерти доброй и поздней. Паук чинно, вежливо поклонился, и, не произнеся более ни слова, вышел из комнаты. Оставшись наедине с настоящим роем мыслей в своей большой голове, Тирион долгое время не мог поверить в услышанное. Он прекрасно понял последнюю фразу Вариса: только смерть Джоффри может спасти их всех. И самого Тириона, и Вариса, и сотен тысяч жителей столицы, и многих других подданных Железного трона. Ведь Паук-то попал в самое яблочко – война идёт и будет идти до тех пор, пока жив король Джоффри. Он не даёт своим сторонникам разбежаться по домам, его воля и жестокость по-прежнему удерживают Ланнистеров и Тиреллов в отчаянном бою. Пусть первенец Серсеи и был отвратительным правителем, а как человек он был и вовсе редкостным дерьмом, но в то же время никто из окружающих его лордов не мог и помыслить о том, чтобы приблизить его кончину. Слишком страшно было остаться наедине с драконами и предстать перед их судом. Слишком страшно взять на себя ответственность в этот страшный час. Уж лучше идти на верную смерть всем вместе и с хоть каким-то, но лидером, чем по одиночке ползти в могилы. Но вот стоит племяннику помереть... Нет, едва ли всё закончится за день-два. Но исчезнет тот, кто с наибольшей готовностью кидает новый хворост в пожар – и без топлива он неизбежно начнёт затухать. Большинство лордов и леди Семи Королевств наверняка пришло к тем же выводам, что и Тирион; когда же со сцены сойдёт их государь, исчезнут и последние обязательства. Судя по всему, что было слышно с востока, этот Таргариен – далеко не глупый и не самый жестокий владыка. Этот поймёт, от каких трудностей его избавили, и хоть как-то, но наградит своих новонайденных помощников. Ведь того же старого сира Барристана он не просто помиловал, но сделал своим новым лордом-командующим! Зачем он, карлик, понадобился Пауку? На этот вопрос Тирион тоже смог ответить. В решающий момент Варису нужен кто-то с правильным именем, чтобы тот смог перехватить контроль над столицей. Сам евнух никогда не сможет отдавать приказы золотым плащам, лордам и рыцарям Запада, а королевский тесть мало того, что боится всего, так ещё и глупец. Такой с заметным облегчением воспримет смерть Джоффри, но сам для неё ничего и никогда не сделает. Лорд Рендилл уехал из столицы, да и Варис наверняка счёл его человеком излишне честным и прямолинейным. Остальные члены Малого совета тоже не годились, и вот, евнух оставил свой выбор на нём. Он должен будет позаботиться о Серсее, уговорить дядю Кивана и лорда Мейса прекратить безумное сопротивление, и, наконец, встретить законного короля в его верной столице... Избавленной одним верным убийством что от долгой осады, что от кровавого штурма, что от превращения в грандиознейший погребальный костёр в истории. Об этом ли думала Рейна Чёрная Невеста, когда поднесла дорогому мужу отравленное вино перед решающей битвой? И какова была её награда за спасение державы и молодого короля Джейхейриса? – Жизнь и свобода. – Сам себе ответил карлик. – Да и Харренхолл тогда был ещё не такой выгребной ямой. Однако был в предложении Вариса и огромный изъян. Именно из-за него Ланнистер чувствовал, будто его рвут на части. Самого Джоффри не любит на этом свете никто, кроме женщины, на горе всем его породившей; тут душа любого заговорщика будет чиста. Проклятье, на этих поминках он бы с удовольствием выпил и закусил! Но ведь держава слышала о том, что Таргариен вынес смертный приговор всем Баратеонам. Тириону было глубоко наплевать на то, что случится со Станнисом и Ренли, он их никогда не любил, а сами они наверняка бы сняли с его плеч голову. Но Мирцелла? Но Томмен? Два ребёнка, вся вина которых лишь в том, что им приписали ложное происхождение? Сейчас в Семи Королевствах, что ни говори, куда проще быть бастардом львицы, чем коронованным оленем. Сможет ли Визерис до конца довести взятое на себя обещание кровной мести? Одни горожане бы поклялись, что Таргариены детей съедят во время особо извращённого веселья, и об этом же кричали все герольды на перекрёстках и площадях... Варис Малому совету не рассказывал ничего из ряда вон выходящего про жизнь и деяния Визериса Таргариена. Довоенные слухи тоже не были кричащими. Государем он был крутого нрава, но не жестоким кровопийцей. Такие не воюют с безвинными детьми. Может, спасением Мирцеллы и Томмена как раз и будет гибель их старшего брата? Его ранняя смерть, до того, как драконье сердце окончательно обернётся камнем и забудет про милосердие? Таргариен никогда не станет слушать мольбы о помиловании от врага, что упорствовал в своей борьбе. Но что насчёт просьбы от человека, сдавшего главный город континента и сам Железный трон? И если дети отрекутся за себя и потомков от любых претензий на корону? Наконец, если дура Серсея всё же признается, кто на самом деле их отец? Неужели и тогда к ним позовут палача? Визерис в самом деле способен на настолько чёрную неблагодарность, на такое преступление? Пожелает ли он начать правление с детоубийства? Как начал Роберт вместе с его отцом? Страшным усилием воли карлик прогнал все эти мысли прочь. Час волка уже близился, а ни одно по-настоящему разумное решение не было принято посреди ночи. Варис наверняка догадывался о его реакции, потому и не ставил никаких сроков. Мастер над законами ещё успеет всё обдумать как подобает. Пока же... Карлик взял с ночного столика серебряный колокольчик и несколько раз в него позвонил. И, признаться, был приятно удивлён: Алаяйя тотчас вошла в комнату, прекраснее прежнего, чистая, вымытая и приятно улыбающаяся. – Ты что, подслушивала? – Невольно спросил Тирион, зная заранее ответ на вопрос. – Нет, милорд. Я мылась, готовилась, приводила себя в порядок... А, когда лорд Варис ушёл, я тотчас подбежала к двери. Право, ради этого заведения и этой красавицы можно и спасти Королевскую Гавань! Ну или хотя бы попытаться. – Ты всё правильно сделала. И готовься, наша ночь ещё только начинается. Мне кажется, что силы возвращаются ко мне. Приятное же чувство!