Король, Что Носит Меч

Русе Болтон Властитель Дредфорта не мог отделаться от неприятного, доселе незнакомого чувства, будто бы всё происходившее вокруг было уже ему знакомо. Снова над старыми развалинами Рва Кейлин реяли флаги северных лордов, снова вырос лагерь посреди этих гнилых топей, снова ему нужно было идти на юг – уже в третий раз за жизнь. Первый поход закончился тем, что Старки считали полной победой: земли и реки напились крови северян и южан, а задница Роберта уселась на самый неудобный в мире стул. То маленькое обстоятельство, что сам Север и его знать ничего от той войны не получили кроме убытков, нисколько не волновало ныне покойного лорда Эддарда. Второй же поход, короткий и бесславный, до сих пор оплакивают вдовы и сироты от Перешейка до Стены. Зато чужое горе принесло Болтонам куда больше выгод, чем чужая победа. Он вернулся на Север со своими людьми, освободив многих пленников из рук Ланнистеров, готовый, наконец, бороться за права и привилегии. И ведь шансы были недурны! Но внезапно свалившийся им на голову Станнис оказался непредвиденным осложнением. Русе пришлось довольствоваться титулом одного из трёх регентов лорда Рикона и должностью мастера над законами в самом бедном королевстве материка. Всё ещё больше, чем он получил от участия в восстании Роберта, но гораздо меньше, чем он надеялся завоевать, уходя из Речных земель. Что же принесёт третий за его жизнь поход на юг? Лорд Болтон в последний раз оглядел шатры и палатки его воинов. Всё было организовано по уму: стройные и опрятные ряды радовали глаз, нигде не было видно лентяев и бездельников, каждый занимался положенным делом. Мужчина испытал лёгкий, едва заметный прилив удовлетворения. Может, у него и нет под рукой рыцарей Белой Гавани или яростных горных дикарей, но его люди достойно орудуют пиками, топорами и луками, умеют держать строй и подчиняться приказам. Однако убедиться в этом не помешает. Благо есть кому доверить подобное дело. – Уолтон? – Русе не утруждал себя необходимостью повернуть голову. Он знал, что капитан гвардии стоит позади него, на должном ему месте. – Да, м'лорд? – Верный Железные Икры тотчас отозвался на своё имя. – Убедись, что мои люди готовы. Его Милость считает, что Фрей согласится и в третий раз переметнуться. Но я им не верю. – Слушаюсь, м'лорд. – Он было пошёл исполнять приказ... – И ещё кое-что. – Да, м'лорд? – Проследи, чтобы никто не смел задирать людей короля. Передай всем, что зачинщики будут иметь дело со мной. – Да, м'лорд. Конечно, м'лорд. Небрежный кивок – и воин исчез с его глаз. Все бы его люди были настолько преданными, упорными и трудолюбивыми! Подобные качества, конечно же, надлежит награждать. За свои старания в прошлой кампании Уолтон получил мешок серебра и новый кусок земли. Если они вернутся, то он станет старостой своего родного села. Плакальщице давным-давно нужен новый управляющий... Несколько лун назад Станнис обратился к Малому совету с удивительно длинной для него речью. И в ней было гораздо больше здравого смысла, чем Русе ожидал услышать от своего несгибаемого сюзерена. С предельной откровенностью Баратеон объявил, что долгой зимы его осколку Семи Королевств не пережить. Предательство Веларионов и Саана оставило их практически без флота: кораблей одних лишь Мандерли не хватит для перевозки продовольствия из Браавоса и Пентоса, даже если бы его удалось на что-то купить. Долина плодородна и обильна, но её порты уже блокированы драконьим флотом, и они не намерены ослаблять хватку. Упорная оборона не принесёт ничего, кроме смерти, следовательно, остаётся только идти вперёд. Войско северян и южан, под командованием самого Станниса, двинется на юг, перейдёт Трезубец у Близнецов, доберётся до Риверрана и овладеет им. Там они встретятся с рыцарством Долины, чью помощь и поддержку Петир Бейлиш гарантировал. Затем будет нанесён стремительный, мощный удар по Западным землям, последнему оплоту Ланнистеров... И последнему королевству, где можно чем-то поживиться. Этот поход будет в первую очередь грабительским набегом, отчаянным способом собрать столь необходимые для продолжительной зимовки припасы. Баратеон ещё и года не провёл на Севере, но уже начал мыслить, как древние короли зимы. Далёкие предки Русе Болтона – как и предки всех остальных лордов и леди Севера – в былые времена постоянно ходили в подобные набеги за припасами, золотом, рабами и женщинами. Эта традиция исчезла окончательно только после прихода Таргариенов и возродилась вновь менее чем через двадцать лет после их падения. Грозные северяне прошлого наверняка бы посмеялись над потомками, не превратись они давным-давно в могильную пыль.  Русе вернулся в свой шатёр, его укромное убежище посреди переполненного людьми и лошадьми лагеря. Усевшись за стол и разложив перед собой карту Речных земель, мужчина вновь предался размышлениям о прошедшем и грядущем. Его король задумал рискованную игру, но другого выбора у него не было. Войско должно двигаться и воевать, иначе оно превратится в толпу разбойников и пожрёт само себя. Не нужно было быть Визерисом Таргариеном, чтобы понимать такие банальности войны. И после дезертирства Веларионов только войско у Баратеона и осталось. О своих богатствах необходимо заботиться, за ними необходимо ухаживать. Решение Станниса отправиться на юг во главе армии было логичным и понятным: после пережитого предательства нужда в постоянном контроле совершенно очевидна. Приказу присоединиться к войску лорд Дредфорта тоже не удивился. Глупо было ожидать, что олень не призовёт его, хозяина крупнейшей армии Севера, на войну. На Севере остался его недруг, лорд Виман, абсолютно бесполезный в походе. Этот толстяк наверняка попытается интриговать в отсутствии что Баратеона, что Болтона, и однозначно попробует перетянуть одеяло на себя. Однако лорд Минога очень любит переоценивать свои силы, знания и возможности. Он может сколько угодно бранить бастарда лорда Эддарда и Лукового Рыцаря, но в одиночку он с преданными Станнису людьми не управится – тем более, что существенная часть войска Белой Гавани марширует вместе со своим королём на через Перешейк. Сам лорд Сноу, как его звали все северяне, никогда не начнёт интриговать первым, но и не позволит заплывшему жиром водяному завраться. Сейчас Русе Болтон мог не волноваться о сохранности полученного положения на Севере и полностью сосредоточиться на предстоящей кампании.  Наедине с самим собой лорд Русе мог быть предельно откровенным в своих целях и желаниях. Он не собирался рвать на себе рубаху и нестись на строй копий ради победы короля Станниса, первого его имени. Владыка Дредфорта, конечно же, будет исправно исполнять свой вассальный долг... Но не более того. Ему нужно в первую очередь сохранить своих людей, по возможности обзавестись новыми, ещё более крепкими связями с другими домами Севера, а не завоёвывать пустую славу. О ратных подвигах пусть мечтают прыщавые юнцы: зрелые мужи знают, что сами по себе битвы мало что решают. Потому Русе сделает всё возможное, чтобы его люди оставались во втором, в третьем ряду войска, чтобы их никто не отправлял навстречу бездарной смерти. Опытные и верные ратники, в конце концов, понадобятся ему самому ещё до конца этой долгой зимы – в этом Болтон был уверен. И у него были на то причины. В талантах, знаниях и навыках государя Болтон не сомневался. Человек, дважды разгромивший железнорождённых, нанёсший поражение штормовому рыцарству и умудрившийся замирить Север наверняка справится с налётом на почти что беззащитные Западные земли. Станнису и его слугам удастся заполучить желаемое и, возможно, даже чуть больше того. Но что потом? Этого вопроса Баратеону так никто и не задал, да и сам олень наверняка не знал на него ответ. Наступать ещё дальше на юг малыми силами, в самый центр войны драконов и львов? Гиблая идея. Пытаться захватить Королевскую Гавань, пока её толком никто не обороняет? Ещё хуже. Остаётся только одно: бежать с награбленным на Север, пока никто не опомнился. Русе знал много лордов, кто на его месте уже начал бы искать способ переметнуться на другую сторону. Но Болтон не собирался рисковать всем в погоне за миражами и туманными надеждами. Да и на кого ему ставить? На Ланнистеров? Их корабль идёт ко дну всё быстрее и быстрее с каждой луной. Болтон не верил и трети тех слухов, что доносились с юга, но и отрицать реальность было глупо. Цареубийца сгорел вместе со своим войском, уже половина Простора покорилась Таргариенам, вместе с Штормовыми землями и Дорном. В своё время Старый Лев в одном сражении покончил с Роббом Старком, но дракон не чета старковскому щенку. Да и нет больше лорда Тайвина подле Железного трона. А что же будет, когда Станнис нанесёт Ланнистерам удар в спину? Скорее рано, чем поздно, правлению Джоффри придёт конец. Его семья невольно помогла Русе добиться положения, о котором его отец и дед могли только бессильно мечтать... И более хозяин Дредфорта на поклон к львам, стремительно терявшим свои когти, не пойдёт. Многие, очень многие на его месте побежали бы кланяться Таргариенам. Русе и сам знал весьма убедительные аргументы в пользу подобного решения. Чего стояли только те три дракона, которых дети Эйриса Безумного привели с собой! И это не говоря о войске, собранном, как говорил лорд Бейлиш, со всего юго-запада Эссоса, да ещё и получившим подкрепления из Дорна. Сейчас южные лорды, так любящие бахвалиться о своих «чести» и «преданности», наверняка спешат переметнуться под драконье знамя. Любое войско несёт потери, но, в отличии от Ланнистеров, их противники так или иначе восполняют свои силы. Нельзя забывать и о кораблях под драконьим стягом, что ныне безраздельно правят волнами Узкого моря. Бросить вызов их флоту может только Браавос... Но эти безродные выскочки уже получили болезненный щелчок по носу и ещё совсем не скоро сунутся в драконью пасть. Словом, соотношение сил в пользу Визериса казалось неоспоримым. Многие на его месте поспешили бы так или иначе начать переговоры с «законными» правителями Семи Королевств, стараясь продаться им подороже. Однако Русе думал своей собственной головой. И он видел, отчётливо и ясно, самую большую слабость Таргариенов – в их короле. Визерис, третий его имени, судя по всему, в самом деле был выдающимся государем, блестящим полководцем и талантливым политиком. Иначе бы он не добился подобных высот, а сгинул давным-давно в Спорных землях, всеми забытый и никому не нужный. Но в том и заключалась слабость Таргариенов. Их предводитель оставался человеком из плоти и крови. Кому, как не Болтону, знать, насколько на самом деле хрупки люди? Мало ли на свете болезней, способных ослабить, а то и убить того, кто казался непобедимым? Не обязательна даже помощь врагов. Не помнит ли Вестерос убитых на земле драконьих всадников? Сам Русе мог с готовностью назвать нескольких, кому не повезло встретить врага вдали от крыльев ящерицы-переростка. Наконец, Ланнистерам всё ещё служит Паук, а у того обязательно найдутся отравленные зубы. Вся война дракона завязана на личности их предводителя. И что будет, если волей Богов, которых на самом деле нет, его не станет? Болтон был уверен, что в этом случае завоевание обречено. Сестра-жена Визериса просто не сумеет объединить вокруг себя столь разношёрстную ораву. У неё нет ни опыта управления войсками, ни должного авторитета, ни мастерства в подковёрных интригах. Наконец, она была всего лишь бабой, которой посчастливилось сесть на дракона. За ней идти на смерть желающих будет куда как меньше. Брюхатая дорнийская шлюха наверняка захочет править самостоятельно и усадить на трон своего ещё не родившего ребёнка, в чём её неизбежно поддержат Мартеллы и их вассалы. Дейнерис Таргариен для дорнийцев и их друзей никакой не вождь, а лишь препятствие. Та шлюха-наёмница из Волантиса, чьего имени лорд Русе не потрудился запомнить, без опоры на власть своего хозяина не удержит пустынников под рукой. Скорее всего, её в итоге кто-нибудь из дорнийских же лордов сделает своей наложницей, чтобы утвердить свою силу в новом раскладе, и на этом всё закончится. Так или иначе, три высокомерные дуры континент не покорят, в этом лорд был твёрдо уверен. Кто ещё остался? Цепной пёс Визериса, Веймонд? Он хитёр и опасен, даром что молод, но ему плевать хотелось на андалов и их проблемы, и этот, скорее всего, после разграбления Простора велит волантийцам возвращаться на корабли. Старики, вроде сира Барристана? Лет двадцать тому назад они ещё что-то могли бы сделать. Или же... Невольно Русе вспомнил одну из свежих вестей, полученных от осведомителей лорда Бейлиша. Дескать, при гвардии Визериса Таргариена служит некий Эйгон Блэкфайер, юноша крепкий и бесспорно валирийского происхождения. Многие в лагере Станниса Баратеона отнеслись к известию как к забавной шутке – но не Болтон. Подозрительный и осторожный мужчина нашёл в словах Мизинца не повод для упражнений в остроумии, а пищу для размышлений. Возвращение легендарного Чёрного Пламени недавно подтвердилось, и это убедило лорда Русе в истинности происхождения юнца. Но это лишь заострило остальные вопросы, ответов на которые мужчина знать не мог. Почему этот мальчишка появился именно сейчас? Откуда он взялся, кем он приходится Деймону Претенденту? Где взял меч королей? Почему Визерис не просто держит потомка величайших врагов своего дома при себе, но и произвёл его в капитаны гвардии? У Русе была смелая догадка, но он в ней серьёзно сомневался. Неужели Таргариен и сам понимает уязвимость своего положения и решил загодя постелить солому? Случись что с ним, и на его месте вождя окажется не троица истеричных, вечно ссорящихся друг с дружкой баб, но совершеннолетний мужчина, фаворит, гвардеец, которому отчаянно создают славу подлинного рыцаря. Если Болтон был прав, то Визерис либо умнейший, либо глупейший из драконов. Ведь в чём хозяин Дредфорта был убеждён, так в том, что за спиной этого Блэкфайера уже стоят таинственные покровители. Уж слишком удачно он появился, слишком вовремя начал геройствовать. «Я бы мог поделиться печальным опытом воспитания бастардов». Вечно с бастардами проблемы, ничего не скажешь. Ублюдок лорда Эддарда не только отнял у Болтонов положенный им Хорнвуд, не только потеснил Русе в регентском совете молодого Рикона, но ещё и взял на себя опеку над малолетней леди Арьей. От леди в этой разбойнице осталось лишь имя, но то имя – Старк из Винтерфелла. И, тем не менее, о какой-либо помолвке между ней и Рамси пришлось забыть. Впрочем, пока что ему пришлось забыть о любых попытках устроить своему ублюдку помолвку. Слишком многое стало известно, слишком о многом шептались на Севере перепуганные родители и невесты. Гнилой мальчишка, конечно, сумел ни на чём не прогореть откровенно, но и вреда своими идиотскими похождениями нанёс предостаточно. Его пришлось оставить на Севере: какой-никакой, но свой человек в Винтерфелле был нужен. Кто-то должен следить за лордами Миногой и Сноу, оповещать лорда Болтона об изменениях и новостях, наконец, готовиться к грядущим и неизбежным переменам. Конечно, он оставил ублюдку подробные, попросту исчерпывающие инструкции. Среди прочего значился полный запрет на возвращение в Дредфорт, где, в полной безопасности и блаженном покое, отдыхала молодая леди Алис Болтон, в девичестве Карстарк. Они с ней неплохо поработали перед тем, как Русе отправил жену в её новый дом, и мужчина не сомневался в плодотворности работы. Супругу Русе отправил в безопасное место заранее, под конвоем надёжных ратников, и ничуть не удивился ворону от неё из Дредфорта. У него вновь будет законный сын, и, на этот раз, лорд не упустит его взросление. Одного наследника ему испортили своими глупостями рыцари Долины, второго развратили и превратили в недалёкое чудовище горе-воспитатели. Рамси тоже найдётся применение и, если он докажет полезность, он будет за неё вознаграждён собственным замком... Но не Дредфортом. Ни за что. Древняя обитель Красных Королей не достанется ничтожному ублюдку, так и не сумевшему побороть свои животные позывы. И, конечно, он сделал всё, чтобы не допустить ещё одной «случайности». Между Винтерфеллом и Дредфортом лежит долгий путь, Рамси некогда отлучаться, да и присматривать за ним есть кому. Другие лорды бы всё равно волновались. Они бы изводили себя подозрениями насчёт нерадивых слуг, предателей-стражей, всепроникающих крысоловов... Но Болтоны были свободны от подобных сомнений. Не просто так им служат целыми поколениями, а многие места за хозяйским столом переходят по наследству. Ещё предки Русе выращивали своё окружение, подобно тому, как некоторые выращивают породистых скакунов, и теперь он мог спокойно пожинать плоды. Слуги в Дредфорте прекрасно знают своё место и помнят, кто именно – их лорд, хозяин и Бог. Он убедился в этом давно, и уже много лет не имел повода в них сомневаться. Бастарду не проникнуть в замок, не найти там помощников и соучастников. Леди Болтон будет в сохранности и под надёжной опекой, как и её ребёнок, о котором вестей, пожалуй, ждать уже недолго... Его поток мыслей был прерван весьма бесцеремонно. Из внешнего мира раздалось громогласное пение труб, нарушившее спокойствие. Что-то происходило там, и это что-то явно заслуживало его внимания. Мужчина быстро поднялся из-за стола и принялся самостоятельно одеваться. – М'лорд! – У палатки его встретил, конечно же, Уолтон. В доспехах, с мечом и шлемом подмышкой. – Что там такого срочного, Уолтон? На нас напал дракон? Кто-то превратился в лютоволка? Или, может, выяснилось, что нашего короля родила Ланнистерша? – Не удержался от небольшой иронии Болтон. – Нет, м'лорд. Это Фреи! – Тот, в свою очередь, как и всегда, говорил только по делу. В доказательство своих слов, Железные Икры поднял меч и направил его в сторону дороги. В самом деле, к лагерю приближалась группа всадников с двумя башнями на щитах и ливреях, нёсшая впереди себя мирное знамя. Что ж, похоже действительно не будет никакой битвы за переправу. Старый Фрей наверняка собирается прожить ещё столько же, а бои вредны для здоровья почтенных старцев. Что ж, есть и свои плюсы в том, чтобы командовать авангардом – он по крайней мере узнает новости самым первым. Когда кавалькада остановилась перед палаткой, предводитель всадников поспешил спешиться и предстать перед хозяином Дредфорта. – Сир Эйнис Фрей, – заговорил седой и на удивление рослый рыцарь, – от имени лорда Римана Фрея, с посланием для короля Станниса Баратеона. – Лорда Римана Фрея? – Переспросил Болтон. Этого толстого, обрюзгшего, но хваткого хорька он хорошо помнил. – Наш достопочтенный лорд-отец, к сожалению, скончался прошлым вечером. – Никакого сожаления в голосе Эйниса хозяин Дредфорта не слышал. – Его законный наследник вступил в свои права, и теперь намерен преклонить колени перед столь же законным государем. – Уверен, Его Милость будет рад услышать эту новость. – С тихим удовлетворением Русе заметил растерянность на лице собеседника, и решил немедленно закрепить успех. – Вы идёте под мирным знаменем, – продолжил Болтон, – но вооружены до зубов. Чему же должны поверить наши глаза? – Кто посмеет отобрать у нас наши мечи? – Бык, что ехал верхом рядом с Эйнисом, заревел в гневе. – Слуги истинного короля, разумеется. Хватило Семи Королевствам и одного государя, зарезанного на переговорах. – Был дан невозмутимый ответ. – Хостин! Помалкивай, пока не спросят! – Окрикнул здоровяка Эйнис. – Прошу прощения, милорд, за эти неподобающие слова, – заговорил третий из всадников, голосом куда более приятным и мягким, – беда в наших стенах случилась слишком недавно, а боль ещё сильна. – Наконец, разумная речь. – Кивнул Болтон, видя, что притворявшийся главой отряда сир Эйнис помалкивает... И делая из этого выводы. – И кому она принадлежит? – Лотар Фрей, милорд, стюард Близнецов. – То, что очередной хорёк представил себя сам, стало лишь довершающим штрихом. – Мы просим провести нас к королю. Пусть государь знает, что в Близнецах у него больше нет врагов. Русе улыбнулся самым краем своих холодных губ, настолько незаметно, что едва ли хорьки это увидели. – Уолтон, пусть твои люди примут их оружие и коней. Оно вернётся уже к верным подданным нашего государя. – Приказал лорд Дредфорта. Никого конным к палатке Баратеона он не пустит: пусть Фреи почувствуют, за кем здесь сила и власть. Сир Хостин, может, и хотел бы возразить... Но под взглядами остальных переговорщиков уступил силе. Сир Эйнис сдал клинок безропотно, улыбчивый Лотар передал кинжал, и примеру рыцарей и стюарда замка последовали простые ратники. Спешивались Фреи быстро – только больная нога Лотара и задержала их на пару минут. Ведя посланников Близнецов, мужчина невольно погрузился в размышления. Болтон хорошо помнил день, когда побитые северяне возвращались под его руководством обратно к родным снегам. Тогда их провожало целое войско Фреев: высоких и низких, красивых и уродливых, мужчин и женщин, законных и бастардов. Большинство хранило дремучее молчание, самые наглые и недалёкие бросались оскорблениями... А будущий лорд-регент смотрел на это стадо и гадал, скольким из них не суждено увидеть весны. На Севере поголовье родственников постоянно сокращали, чтобы не кормить бездельников, стариков, слабаков и попросту нелюбимых. Южане могли сколько угодно хвастаться своими обычаями и традициями, но никому ещё не удавалось обмануть жестокую человеческую природу. Каждый сам за себя – и, очевидно, Фреям пришлось познать этот урок на своих шкурах. Первая часть королевского плана, теперь в этом сомнений не было, полностью удалась. Дорога в Речные земли была открыта, и там их ждут только ослабленные гарнизоны. Лорд Бринден Талли уверен, что на сей раз удача будет к нему более благосклонна – и Болтон был склонен поверить ему в этом. На их пути стоит только одна крепость, достойная этого звания, но даже Риверрану не выстоять. Оттуда ведёт прямая дорога на Запад, к его богатствам и припасам... Путь был ясен. Он продолжит по-прежнему нести оленье знамя в схватке с почти что наверняка обречёнными львами. В конце концов, Станнис Баратеон ещё не до конца исчерпал свою полезность дому Болтонов. Что будет затем? Он решит, когда наступит время. Но в одном мужчина был уверен. Лорд Русе Болтон переживёт эту зиму. И, разумеется, вместе с ним её переживёт и дом Болтонов, вернувшийся к прежним величию и влиянию.

***

Джон Уайтстарк В детстве он не понимал, почему отец часто выглядел настолько усталым и угрюмым. Думал, что на него влияет непогода, дурные мысли или очередной непростой разговор с леди Старк. Как бы не так! Лорд Эддард Старк оказался, сам того никогда не желая, правителем самого крупного королевства Вестероса, человеком, от которого зависели жизни и судьбы сотен тысяч подданных. Только сейчас Джон в полной мере осознал, скольких трудов отцу стоило поддерживать королевский мир и порядок. От них, детей, и от него, бастарда, в особенности, скрывали и утаивали уж очень многое. О многом ему знать было в принципе не положено, Робб же был ещё слишком молод. А ведь лорду Эддарду довелось править над мирным, объединённым Севером! Ночной Дозор и злоключения за Стеной научили Джона Сноу разбираться в людях и понимать жизнь; титул регента и Хорнвуд заставили Джона Уайтстарка учиться управлению, дипломатии и интригам. А теперь, когда его покровитель и благодетель покинул Винтерфелл, юноше предстояло доказать, что он был прилежным учеником. Отчасти Джон даже жалел, что он не отправился на юг вместе с Теоном. Отцовский воспитанник вернулся из Речных земель совсем другим человеком, и за последние несколько лун они успели если не сдружиться, то хотя бы заметно сблизиться. По крайней мере, этому грейджоевскому болвану Джон теперь мог доверить прикрывать себе спину, чего он не мог сказать о своих коллегах по регентскому совету. Сам же Теон, свободный от обязательств и чуждый северянам, с готовностью присоединился к походу, желая вновь пустить львам кровь. Тем более, что вместе с ним отправилась Дейси Мормонт – леди Медвежьего острова могла сколько угодно считать, что их детские обманы надёжны, тогда как правду знали даже кухарки, что уж говорить о горничных замка. Лорд Уайтстарк с тяжёлым сердцем провожал войско Станниса с высоких стен отцовского замка, но ему не дано было сбежать на юг от своего долга. Долга перед людьми Хорнвуда, что только-только начинали обживаться. Разве он мог бросить их одних, зимой, во враждебном окружении? Долга перед королём, что сделал его лордом и регентом. Разве он мог ослушаться его приказа? Наконец, здесь, в Винтерфелле, остались его жена и сестра с братом. Разве он мог покинуть их? Пожалуй, теперь он в полной мере понял, что означал прощальный совет мейстера Эймона. Действительно, настало время убить в себе мальчишку, живущего для удовлетворения личных желаний, и по-настоящему возмужать. Потому он и сидел за столом в столь поздний час, разбирая гору из писем. Вель где-то полчаса тому назад покинула его, и Джону стоило немалых трудов заставить себя остаться на месте. В голове все ещё звучал её дразнящийся голос: – Посмотрим, что тебе важнее. Жена в тягости или эти странные знаки на пергаменте. Противостоять виду покачивавшихся бёдер супруги было совсем нелегко. И по-своему она была права... Но ему всё ещё нужно было хотя бы прочитать послания; ответы на них, так уж и быть, он будет сочинять ранним утром. Из Хорнвуда писали об успехах в подготовке ополчения – и тотчас упомянули, что вновь видели людей Дредфорта у границ земель Уайтстарков. Никто пока не нарушил положенных рубежей, но вооружённые всадники никогда не появляются просто так. Из Темнолесья просили помощи рабочими руками: разорённый замок нужно было срочно укрепить. Из Железного Холма сообщали об успешно продвигавшихся работах по заготовке железностволов – и тут же жаловались на давление со стороны соседей. После того, как король ушёл на юг, почти что весь груз правления оказался возложен на плечи лорда Уайтстарка, и он отчаянно пытался с ним управиться. Многих государь забрал с собой в поход. И, пожалуй, юноша был более всего благодарен Богам за то, что на юг отправился Болтон-старший. Теперь Джон прекрасно понял, почему с этим человеком не любили встречаться ни отец, ни леди Кейтилин. Пусть слова и манеры хозяина Дредфорта были безупречны и выдержаны, но его ледяные, бесчувственные глаза и будто бы бескровное лицо вызывали только трепет и отторжение. Его вечный полушёпот действовал на нервы, с его умением озвучивать угрозы и давать неприятные намёки мало кто мог сравниться – и, наконец, он опирался не только на собственные, отнюдь немалые силы, но и на целую паутину союзников и должников. За его спиной были Карстарки, Амберы, Дастины, Рисвеллы и многие другие важные, старинные и значимые дома Севера. И Джон ни на минуту не обманывался насчёт подлинных намерений и целей лорда Русе. Болтоны столетиями мечтали о возрождении былой славы. Теперь они получили шанс её вернуть, и наверняка были готовы вести долгую, рискованную игру. И если история Севера учит хоть кого-то хоть чему-то, то от голодных до власти Болтонов можно ожидать чего угодно. Они уже пытались осадить Винтерфелл. Появление войска южан спасло Север от братоубийственной войны – но не от амбиций лорда Русе Болтона. Однако второй из его коллег-регентов остался в Винтерфелле, и этому лорд Уайтстарк нисколько не радовался. Лорд Виман Мандерли плохо скрывал своё презрение к Джону и его жене, и примеру патриарха следовало всё его семейство. Аппетит лорда-водяного к власти лишь немногим уступал его же аппетиту к еде и вину, и Виман не мог смириться со своим положением всего лишь одного из трёх регентов. Хозяин Белой Гавани в своё время надеялся стать единственным правителем Севера, и он не простил ни Баратеонов, ни Болтонов, ни лично Джона. Мандерли постоянно повторял, что именно его люди спасли маленького Рикона Старка, что только он боролся за лютоволка, что это делает его куда более достойным всех почестей и постов... Да, люди Белой Гавани доставили Рикона в свой прекрасный город – и только его, хотя Винтерфелл в ту проклятую ночь оставили двое его кровных братьев. Лорд Мандерли успел провозгласить ту атаку делом хозяев Дредфорта; лорд Болтон всё отрицал и назвал Миногу из Белой Гавани заговорщиком и похитителем; король Станнис, нуждавшийся в обоих домах, велел считать атаку делом рук банды одичалых. На том северяне и сошлись – под пристальным взором королевских рыцарей, конечно. Одичалые, как же. Удобная ложь, в которую всем было удобно поверить. Джон прекрасно знал правду: в ту проклятую ночь не было никого из Вольного народа так далеко от Стены. Кто-то предположил, что атаку организовали железнорождённые. Очередная безумная выдумка для дураков. Во-первых, нападение случилось слишком далеко от побережья: настолько глубоко в земли Севера пираты так и не проникли. Во-вторых, земляки Теона не убивают знатных пленников, а берут их в плен и торгуют ими, как скотом на ярмарке. Будь у них Бран, законный лорд Севера, налётчики не замедлили бы воспользоваться подобным рычагом давления на северных лордов. Какой бы они могли затребовать выкуп, каких условий могли бы потребовать! Они, вполне возможно, даже предложили бы помощь эскорту. Бастард лорда Эддарда знал, что ни о какой случайности не может идти и речи. Однако все попытки добиться правды пока что были бесплодны. Джон старался, как только мог. Он послал доверенных друзей на поиски тел, оружия, слухов – чего угодно, что можно было связать с нападением. Но только организатор атаки может знать всё. И, конечно, он не поделится с Джоном подробностями. Более того, расследование наверняка нарушило бы и без того хрупкий союз, собранный его государем с таким трудом. Кем бы не был предатель, почуяв приближение расплаты, он непременно начнёт действовать. Тем более, что у него перед глазами будет красноречивый пример Веларионов, доказывающий, что измена не только возможна, но и не лишена выгод... У него хватало и других причин не доверять Болтону и Мандерли. Люди из Дредфорта регулярно появлялись на границах Уайтстарков, бряцая мечами и гремя щитами. Судя по всему, именно они стояли за недавними поджогами амбаров с драгоценным зерном – к сожалению Джона, разгневанные селяне поспешили перебить злодеев, толком их не допросив. И, конечно, лорд Русе своим мертвенно-спокойным голосом заверил всех, что у него в услужении этих мужчин никогда не было. Если они и пришли с земель Дредфорта, то сам господин замка к ним никакого отношения не имел. Королевское правосудие не устроило никого: новое зерно взяли из запасов Винтерфелла и никто не был по-настоящему наказан. Поверил ли Станнис в эту явную ложь Болтона или просто не счёл нужным ссориться со своим могущественным подданным? Этого лорд Уайтстарк так и не понял, хоть и надеялся на второе объяснение. Но то был меньший из поводов для тревоги. В конце концов, за этим нападением действительно могли стоять обычные разбойники. Были налицо и другие тревожные знаки. Брак лорда Русе Болтона с Алис Карстарк окончательно закрепил союз Дредфорта и Кархолда. С того дня все земли, граничащие со Стеной и не принадлежавшие разрозненным горным кланам, стояли за Болтоном. Но и этим живой мертвец не ограничился. Он завёл дружбу с леди Дастин, мелочной, мстительной и столь же холодной, как он сам; вёл долгие, обстоятельные разговоры с Гловерами и другими кланами Волчьего леса, нуждавшимися в поддержке и помощи. Разорённые железнорождёнными земли принимали зерно ото всех, но Болтон ещё и умело разыгрывал перед ними роль сторонника северных обычаев и традиций. Многие меньшие дома Севера помнили и о кровном долге перед Дредфортом: лютоволк привёл их на кровавую и бессмысленную – с их точки зрения – бойню у Риверрана, а лорд Русе спас пленных и раненных от ужасов ланнистерского плена. Благодарность, безусловно, великое и необходимое каждому человеку чувство – но до чего же легко подлецам её использовать! Мандерли долгое время бахвалились своей непоколебимой верностью Старкам, давшим им приют, землю и возможность свободно молиться Семерым. И, действительно, последние несколько сотен лет Белая Гавань исправно приходила на помощь Винтерфеллу, неизменно помогая в войнах с одичалыми, вассалами и южанами. Но всё меняется – кому, как не ему, это знать и понимать? Тем более, что история родного для водяных Простора полнится примерами самой чёрной неблагодарности, пробудившейся в самый критический момент. Прошлой луной к нему пришёл, под сторонним предлогом, мейстер Лювин, и поделился неизвестной прежде Джону историей на эту тему. Разве не были Тиреллы всем обязаны Гарденерам? Сколько поколений стюардов служили верой и правдой, получая за то защиту и место за столом? Как только покровители показали слабость, стали уязвимы, слуги тотчас нанесли добивающий удар. Эйгон Таргариен, как сказал ему тогда Лювин, не хотел начинать своё правление с хладнокровного истребления одного из древнейших и величайших родов Семи Королевств – и был избавлен от этого решения услужливым выскочкой. Старик оставил внезапный урок без озвученного вывода, но его недавний воспитанник всё прекрасно понял. Как и владыка Дредфорта, формальный Защитник Мандера искал себе союзников, помощников и слуг. Ему и только ему повиновались вассалы Мандерли, боевитые, богатые и при этом не тронутые войной с железнорождёнными дома — Локки, Флинты Вдовьего Дозора, Слейты и многие другие рода связаны с ним клятвами и кровью. С казной Белой Гавани на Севере могли сравниться только сами Старки, а за последние годы богатства водяных лишь приросли засчёт активной торговли и посредничества между королевством и остальным миром. Один из сыновей лорда Вимана сопровождал королевского посла в Браавосе, и, насколько знал Джон, вёл и свои собственные переговоры с капитанами наёмников. Минога пытался оставить Русе без союзников, зазывая разорённых лордов и леди обещаниями выгодных кредитов и поставок продовольствия. Желавших в тяжёлую минуту воспользоваться предложенной помощью нашлось немало; их преданность Белой Гавани всё ещё не была крепкой, но и из-под влияния Болтонов эти семейства ушли. Если силы Дредфорта казались равномерно распределёнными по Северу, то Мандерли будто бы собирали всех подле себя. Джон не испытывал никаких ложных надежд. На Север пришло только затишье перед бурей, ни о каком объединении и успокоении говорить не приходится. И что же он, лорд Уайтстарк и единственный честный регент при лорде Риконе Старке, мог противопоставить надвигающемуся бурану? Был Хорнвуд, были его собственные люди. Неплохой ударный отряд, но малочисленный и всё ещё не готовый к сражениям. Был оставленный государем гарнизон, подчинённый лорду Давосу Сиворту. Достойные воины под командованием преданного человека, но чужаки для Севера. Были преданные Старкам горные кланы, Мормонты и дома поблизости от Винтерфелла, но для многих из них он, бастард и дезертир Ночного Дозора, был отвратительнее Миноги с Пиявкой. В случае открытой узурпации эти люди будут драться за того, кто защищает права малолетнего Рикона – но ни один из его сорегентов не был настолько глуп. Об открытой и честной войне остаётся разве что мечтать. Ни Виман, ни Русе так и не подали повода для обвинений в измене или узурпации, никто не совершил столь глупого промаха. И, не обладая ни превосходством в силах, ни весомым поводом для решительных действий, Джон был вынужден по-прежнему доигрывать затянувшуюся партию. Так ведь в замке осталась и ещё одна головная боль. Младший брат короля, узурпатор Ренли, должен был покинуть Винтерфелл вместе с войском. Государь неоднократно повторял, что не оставит вчерашнего предателя без личного надзора. Но за луну до отбытия Станниса лорд Ренли сломал правую ногу на одной из коварных лестниц замка. Ему не удалось убедить ни Джона, ни самого короля в случайности произошедшего, но только слепой мог отрицать полученное увечье. Скрепя зубами от досады и плохо скрываемого гнева, Станнис разрешил брату остаться в замке и лечиться – с тем условием, чтобы его по выздоровлению немедленно отправили на юг под надёжным эскортом. Времени прошло немало, а нога младшего Баратеона совсем не торопилась заживать. Сколько Джон себя помнил, мейстер Лювин никогда не уступал болезням, увечьям и вывихам. Отцовский помощник и советник был знающим и талантливым целителем, а здесь он почему-то оказался почти бессилен. Нежелание младшего из Баратеонов последовать за старшим на войну было очевидно всем, но подобное упрямство вызывало всё новые и новые вопросы. Просто ли он откладывает неизбежное из-за мальчишеского упрямства? Этого от лорда Ренли можно было ожидать. Не просто так говорят, что он так никогда и не вырос из детских игр. Но что, если он чего-то выжидает? Например, новостей о гибели или ранении государя, чтобы повторно попытаться занять его трон? Сам Станнис, покидая Винтерфелл, заставил всех лордов и леди поклясться в верности принцессе Ширен Баратеон, его законной наследнице... Тут новых уроков от старого мейстера не потребовалось. Историю Танца Драконов Джон с юности знал наизусть. Случись что со Станнисом на далёком юге, сколько в Винтерфелле найдётся желающих продолжать борьбу во имя малолетней и больной девочки, пусть она и обручена с наследником Долины? Неужели король искренне верил, что клятвами и обещаниями привяжет северную знать к принцессе? Что будет, если Ренли, взрослый мужчина со связями на юге, заявит о своих правах? Лорд Уайтстарк мог только молиться за здоровье и победу государя, надеясь никогда не узнать ответ на этот вопрос. Джон с невольным отвращением отложил последнее письмо из Кархолда. Дальние родственники правителей Винтерфелла вновь жаловались на одичалых, которых его патрули вели на юг. Сын лорда Рикарда Карстарка – или, вернее, его мейстер – расписывал в самых красочных подробностях безумства «дикарей», возмущался новоиспечёнными соседями и вновь требовал пересмотреть королевское решение. Лорд Уайтстарк прекрасно понимал, какие предрассудки, застарелые раны и обиды говорят устами старого воина. Так ли давно он сам презирал Вольный народ и ненавидел всех обитателей лесов, гор и ледников? А ведь вопрос только набирал остроту. Чем дальше, тем больше людей из Вольного народа соглашалось воспользоваться предложением Станниса – земли и жизнь в обмен на присягу. То, что начиналось как жухлый ручеёк, постепенно превращалось в бурный поток. Самые гордые и непримиримые вожди Вольного народа либо уже погибли, либо отошли от Стены в отчаянном поиске безумного спасения. Остальные всё чаще ищут убежища к югу от Стены, готовые поступиться обычаями и традициями ради спасения... Или, хотя бы, ради лишней луны. Более того, если первые переселенцы цеплялись за какие-то обломки старины, нередко вставали в позу, то теперь о надменности и тщеславии все забыли. И, конечно, многие северяне видели это в совершенно ином свете. Амберы по-прежнему бряцали оружием, кастелян Карстарков стаями отправлял воронов, а меньшие дома старались утаить свой хлеб. Кто-то распустил наглую, но популярную ложь, что одичалые готовят масштабный мятеж, и ударят, как только их наберётся достаточно много – и Джон был уверен, что источниками слухов были его коллеги. Они не только искренне презирают людей Вольного народа, но и видят в них в первую очередь инструмент его собственного усиления. «Бастард через свою жену-шлюху и её помощниц зазывает на наши земли дикарей, чтобы отдать им наши дома и купить их верность…» За прошедшие тысячи лет люди забыли, что Ночной Дозор никогда не клялся защищать людей от других людей. Что он создавался для иной, куда более возвышенной и важной, цели. И им всем придётся проснуться, и скорее рано, чем поздно. Скрипнувшая дверь вернула лорда в реальность. Он надеялся увидеть Вель или Арью, полагая, что кто-то из них решил его проведать в этот поздний час. Но в солярий вошёл лорд Давос Сиворт, десница, оставленная королём на землях Севера. – Неужели новости с юга, милорд? – Обратился он к гостю. – Да, и новости славные. – Подтвердил Сиворт, проходя в глубь кабинета. – Государь взял Близнецы, а войско Долины покинуло свои горы. Леди Лиза Аррен доверила командование старому вояке лорду Ройсу, и Его Милость уверен, что встреча состоится по плану. – Ройсу? – Вопрос был задан отнюдь неспроста. – Лорд Бейлиш, по словам леди Лизы, нужен ей самой в Орлином Гнезде. Он там, со счетами и пергаментами, полезнее, чем в Речных землях с мечом. – Озвучил ответ лорд Давос, и он нисколько не пришёлся по душе Джону. Ещё одна скользкая змея. Сколько же их пригрето на королевской груди? И ведь поспорить с этим доводом невозможно. По его собственным признаниям, лорд Петир единожды брался за клинок, и это чуть не стоило ему жизни. Отец неоднократно учил Джона, что каждый человек хорош на своём месте, и незачем лепить из достойного пекаря посредственного кузнеца. Но ведь участие в войнах государя – это первый долг, главное обязательство подданного с самых незапамятных времён. Чего стоит тот, кто спешит от него уклониться, пусть и под самым благовидным предлогом? И это не говоря о том, сколько подозрений лорд Петир уже успел вызвать своим поведением, манерами и словами. Неужели его государь обречён всю оставшуюся жизнь терпеть подле себя одних потенциальных предателей? – Других... Новостей не было? – Нет. – За этим отрицанием последовал тяжёлый вздох, и его причины Джон хорошо знал. – Я многое и разное слышал о Короле-Наёмнике, – начал Уайтстарк, аккуратно подбирая слова, – но он – всё ещё не Джоффри. Не думаю, что он будет расправляться с пленниками подобно ему. – В Волантисе он нисколько себя не сдерживал. Да и про падение Тироша говорят разное. – Его попытка поддержать лорда Давоса, очевидно, успеха не имела. Лицо мужчины оставалось усталым, и никакой надежды в его голосе не было слышно. – Простым людям и слугам, думаю, он и в самом деле ничего не сделает. Но мои домашние к ним не относятся. Дракон – зверь умный и злопамятный, Джон. Он должен помнить, из-за кого Штормовой Предел смог простоять до конца войны. До меня они не дотянутся, а вот Мирия и младшие... Я молюсь Матери за них как за живых, но не могу избавиться от страшных мыслей. Когда Станнис отправился на Север, он разрешил доверенному контрабандисту перевезти семью и немногих слуг на Драконий Камень. Тогда это казалось разумным и давало немолодому мужчине спокойно спать ночами: островная крепость под защитой флота представлялась безупречным, надёжным убежищем... Джону пришлось прикусить язык. Он сам недавно обрёл семью, которую считал для себя навсегда потерянной; он стал мужем, вскоре будет и отцом, о чём он было и думать перестал. Ему ли говорить бесполезные слова соболезнований? Да и ему было о ком бесплодно переживать. Там, в далёкой Королевской Гавани, оказались заперты и порабощены женщины Старков. Мачеха ненавидела Джона, чего никогда не скрывала; он её никогда не любил и ни капли не уважал, о чём сполна дал понять в их последнюю встречу. Прошедшие годы и пережитые испытания не заставили Джона переменить этого отношения. Однако никакая женщина, будь она семижды ему не мила, не заслуживает подобной участи. Если права хотя бы мизерная часть слухов о нравах и обычаях двора узурпатора Джоффри... Едва ли заслуженная и жестокая смерть Цареубийцы стала для леди Старк утешением. Ведь он успел оставить после себя «след» – да и как забыть о том, что её вынудили пойти на измену покойному и любимому человеку? Её теперь до самого конца жизни будут звать по фамилии второго мужа, и ей предстоит воспитывать его дочь... Судьба Сансы его волновала куда больше. Вплоть до последнего года его жизни в Винтерфелле, старшая из сводных сестёр хорошо к нему относилась. Они нередко проводили время вместе, общались и играли. И её холодность последних лун их жизни под одной крышей Джон понял и простил уже давно: старшая из дочерей лорда Эддарда всегда была маминой дочкой. Но даже её отстранённость, как он теперь понимал, во многом была напускной, поддельной, шла из желания порадовать мать подобающим леди поведением. На памяти Джона Санса никому и никогда не сделала зла; пожалуй, теперь он был готов признаться, что это их с Арьей проделки порой заходили слишком далеко... И всё это делало её судьбу лишь гаже. Карлик Ланнистеров ему тогда, в далёкой прошлой жизни, понравился. Разговорчивый, умный, лишённый предубеждений, он дал Джону немало полезных советов – а сам оказался очередным монстром из своей львиной породы. Именно он подал идею о союзе Ланнистеров и Тиреллов, тем самым переломив ход войны в пользу львов. Именно ему досталась в жёны Санса, и из него лорд Тайвин готовил будущего правителя Севера. Конечно, все эти планы отправились прямиком в отхожее место, но его сестра осталась невольной женой мелкого урода. Проклятье, и почему он той памятной ночью их путешествия до Стены велел Призраку остановиться? Скольких проблем, какого зла бы удалось тогда избежать? Лорд Уайтстарк и сам не знал, каких именно новостей он ждал. Леди Старк покончила с собой от горя? Их обеих бросили в темницу Красного замка по подозрению в измене? Джоффри повелел принести пленниц в жертву, надеясь обрести силу из старых легенд? Два года тому назад он над этим бы просто посмеялся, теперь же даже самые невероятные безумства таковыми уже не казались. И ведь не одному ему тяжело. Арья постоянно спрашивает у него обо всех известиях, и явно неспроста ловит каждое его слово. Девчонка, разумеется, старается ничем не показывать волнения или слабости – но не зря они росли вместе... Была, помимо всего прочего, и ещё одна причина, почему лорд Уайтстарк решил держаться Станниса Баратеона до конца. Кем бы не была его мать, а по отцу он – Старк из Винтерфелла, кровный брат Рикона и Арьи. Таргариены ничего не забыли, никого не простили и намерены расправиться со всеми давними недругами. Смертный приговор всем Баратеонам был озвучен на всю державу – и Джон нисколько не сомневался, что подобная судьба ждёт и род его отца. Тиран с востока наверняка не хуже него понимает, что восстание Роберта провалилось бы без вмешательства лорда Эддарда и северного войска. Именно отец и его люди дали Роберту шанс на Трезубце, где и закончилось правление драконьего дома. Подобное не прощают. Болтоны, Мандерли, Бейлиш – все они так или иначе могут рассчитывать на милость и снисхождение Визериса. Ни его родным, ни ему самому драконы не явят никакого милосердия. Зная это наперёд, лорд Уайтстарк был готов до конца следовать принесённой клятве. Станнис его возвысил. Вопреки всему он дал ему жену, земли, титул, власть и положение. Самое меньшее, что он может сделать взамен – это остаться преданным и верным, насколько бы его не хватило. Усилием Джон отогнал подобные мысли от себя. Подозрения и рассуждения о далёком никому из них ни принесут облегчения. Значит, нужно сосредоточиться на чём-то другом. – Я сам собирался искать вас, милорд. – Переменил тему лорд Уайтстарк. – Только что закончил чтение писем, и хотел кое-что обсудить именно с вами... До завтрашнего собрания Малого совета. – Совет дать, пожалуй, можно. – Кивнул головой Луковый Рыцарь. – Только каков будет толк от моего совета? Плох десница из контрабандиста, Джон. – Как и из вчерашнего дозорного сомнительный лорд. – Джон припомнил слова государя. – Короли не могут выбирать только самых достойных и лучших, а мы должны делать должное, как только можем. В вас, милорд, государь никогда не сомневался. И, говоря с вами, я знаю, что говорю с другом, не таящим кинжала за спиной. Уже это обязывает меня к вам прислушиваться. Вдвоём же мы сумеем заставить Миногу, этого несомненно достойного лорда, поступить правильно. Джон приметил, как десница смутился, заметил, что на его губах появилось маленькое, незначительное, подобие улыбки. Тот не привык слышать что-либо лестное в свой адрес, и даже простые слова лорда Уайтстарка отозвались в его сердце. – На сегодняшнем совете лорд Виман потребует новых ограничений для беглецов из Вольного народа. – Начал говорить Джон, аккуратно взвешивая свои слова. – Ничего нового он не скажет, но ему и не придётся. Желающих его поддержать немало, и Мандерли об этом хорошо знает. Он этим и собирается воспользоваться, желая заполучить доверие наших лордов и леди. – У него в самом деле найдутся слушатели, – подтвердил со своей стороны Давос, – и не только из ваших северян. Среди людей короля тоже хватает тех, кто осуждает королевское милосердие. А сейчас, когда Его Милость там, на юге... – Они попробуют показать клыки. Но и устраивать резню Мандерли не хочет, у него на Севере осталось не так-то много ратников и рыцарей. Поэтому он постарается добиться общего выступления, сделать так, чтобы все дома Севера поднялись вместе против Вольного народа. – И сделать это он сможет только от имени лорда Рикона, с согласия Малого совета и регентов. – Именно. Белая Гавань богата и могущественна, но принимать от неё приказы желающих немного. Вимана и его семейство все ещё считают чужаками, не настоящими северянами. Вот лорд Болтон далеко не настолько богат и толст, зато окружил себя сторонниками и последователями из многих знатных родов королевства. И он охотно согласится на любые кары против Вольного народа, ему только предложи. – С этими словами Джон поднял глаза на лорда Давоса. – Потому что именно он и будет в выигрыше. – А вот государь только проиграет. Если одича... Вольный народ перестанут пускать за Стену, то это будет прямым нарушением королевской воли. – Озвучил свою мысль десница медленно и осторожно. – Лорды Севера увидят, что решения Его Милости можно менять, их можно не соблюдать, их можно попросту отменить. – Верно, милорд, а ведь король правит лишь до тех пор, пока его воля является законом. Если кот из дома, а мыши в пляс, то о какой единой державе может идти речь? Раз лорды могут вершить свой суд и отменять указы короля, то что ещё они могут учинить? – Лорд Уайтстарк повёл плечами для пущей убедительности. – Успех Мандерли нанесёт делу короля Станниса такой же вред, как и бегство флота. – Этому не бывать. По лицу Давоса юный лорд понял, что его вера в бывшего контрабандиста напрасной не была. У него будет союзник и помощник в совете, в этом сомневаться не приходилось. – Но и открыто бросать вызов лорду Виману неразумно. Наш государь далеко, много дальше, чем Белая Гавань. И, к тому же, за всем происходящим здесь следят Болтоны. Боги одни знают, на что они готовы пойти, как только мы явим слабину. Их молчание затянулось, и нравится оно мне всё меньше и меньше. – Верно. И что же мы в таком случае должны сделать? – Мы вдвоём поговорим с Мандерли. Утром, до заседания Малого совета, с глазу на глаз. Объясним, что ему лучше всего отказаться от подобной глупости, в его же собственных интересах. – Одних только слов, причём наших, скорее всего не хватит. – В здоровой осторожности бывалому контрабандисту нельзя было отказать. – Вы ведь не хуже меня знаете, как Минога к нам относится. Как бы не получилось всё наоборот, милорд. Решит лорд Виман, что мы пытаемся его запугать и тут же станет упрямее самого упёртого барана. И тогда нам уже точно придётся идти на крайние меры. Разумного возражения Джон ожидал. В конце концов, он не стал бы тратить драгоценное время на разговоры с немой стеной. Тем более, что лорд Давос был прав. Идти к хозяину Белой Гавани с одними только речами было бы глупостью... И с готовностью Джон достал из стола аккуратно сложенное письмо. – Я знаю, что вы учитесь читать, милорд. – С этими словами лорд Уайтстарк протянул Сиворту кусок пергамента. – Не торопитесь. Хозяин Дредфорта не мог покинуть Винтерфелл без верного соглядатая – и им остался злобный, жестокий и циничный бастард, Рамси Сноу. Джон чувствовал его ненависть к себе в каждом взгляде, в каждом слове, которыми им приходилось обмениваться. Человек, что безуспешно пытался осаждать Винтерфелл, теперь боялся остаться у разбитого корыта, и всячески старался доказать далёкому родителю свою полезность. В письме Рамси советовал лорду Хозеру Амберу действовать тоньше. Отказаться от идеи нападать на беженцев, обратиться за помощью к другим лордам, разделявшим здравый взгляд на проблему одичалых, и при этом живущих далеко от Стены. Подобное обращение, заметил бастард, куда тяжелее отмести в сторону, и это поможет направить охотников по ложному следу... Толще намекнуть на предложение воспользоваться Мандерли в слепую бастард бы просто не смог. То ли ему самому не хватило красноречия, дабы замаскировать намерения получше, то ли он не верил в изощрённость ума адресата – это уже значения не имело. Сын лорда Русе допустил два промаха: недооценил преданность части Амберов Винтерфеллу и повелел гонцу самому вернуться с рассказом к нему. Неподалёку от столицы Севера слугу Болтонов перехватили люди Джона. Не в меру преданный посыльный остался лежать в снегах, а регент наложил руку на столь необходимое доказательство. – Это уже серьёзнее. – Довольно хмыкнул Давос. – Именно Амберы шумят громче всех остальных... – И их лорд Мандерли надеется переманить на свою сторону. После женитьбы лорда Болтона Кархолд намертво привязан к Дредфорту, а леди Барбра Дастин презирает Вимана и его клан целиком. Только на Последний Очаг надежда у него и осталась. – Теперь он увидит, что его заступничеством попросту пытались воспользоваться. Ещё и двойную игру собрались с ним повести. Да, с таким письмом на руках, разговор пройдёт куда приятнее. – Неожиданно, Давос вздохнул. – Правда, милорд, это всё ещё не победа. Лорд Уайтстарк догадывался, о чём говорит десница короля. В самом деле, письмо бастарда доказывало крепость собранного подле Болтонов союза. Раз они предлагали Амберам разыграть перемену стороны, то в их подлинной преданности Болтоны не сомневались. Верные клятвам люди в Последнем Очаге ещё остались, иначе перехватить письмо никак не вышло бы, но и подлинного влияния на решения главы дома у них нет... С каждой луной отношения домов Севера запутывались всё сложнее и сложнее, и все меньше была его надежда распутать этот клубок миром. – Конечно не победа. С каждой неделей у меня всё меньше веры в то, что нам удастся решить это дело без междоусобицы. Если мы, слуги короля, начнём драться друг с другом, то это будет на руку только Ланнистерам и Таргариенам. – И жаль, что не все это понимают. К сожалению, даже среди ваших близких есть те, кто компрометирует наше и без того шаткое положение, Джон. – О чём вы? – Поднял на него глаза Джон, требуя ответа. – По дороге к вам я видел леди Арью в кузнице замка, – сказал Давос после недолгого промедления, – стояла и непринуждённо болтала с нашим новым подмастерьем. Как будто за ними никто не следит. – Они вместе сражались в отряде её дяди. А до того путешествовали из столицы до Близнецов вместе. – Только и повёл плечами Джон, надеясь отмахнуться от разговора. – Естественно, она дорожит другом. Да и Арья всегда была прямой, что стрела. Ей нет дела до слухов и сплетен незнакомых людей. – Вам, милорд, стоит с ней переговорить. – Начал было рассуждать Сиворт. – Я всё понимаю, но дочь лорда Эддарда Старка сейчас под пристальным взором десятков глаз. Подумайте только, что это наш последний шанс заключить по-настоящему выгодный союз. – Она и до поездки на юг была наполовину одичалой, – тотчас заступился за сестру лорд Уайтстарк, – теперь же вы на Севере не найдёте ни одного лорда, согласного взять её в свой дом. И уж тем более не найдёте никого, к кому она согласится пойти сама. Пожалуй, он произнёс эти слова резче, чем нужно было. Десница короля предлагал то, что на его месте предложил бы любой другой разумный человек. Не его вина, что для Джона счастье кровной сестры важнее сухих доводов разума. Не его вина, что он не собирается торговать Арьей как лошадью в ярмарочный день... – Вы сами в это не верите. – Сдаваться десница не собирался. Достойного, подобного самому себе слугу подобрал государь! – В спокойные, мирные времена лорды и их дети могут воротить носами и взмахивать руками. Сейчас? Сейчас они не будут и вполовину настолько привередл... – У этого плана, милорд, есть ещё одна слабая сторона. Из-за которой я, как регент, не могу на него пойти. – Спокойным, но твёрдым тоном добавил Джон, довольный, что может озвучить аргумент поубедительнее. – Отдадим мы Арью в какой-нибудь северный дом, и всё, что будет стоять между этим домом и властью над всем королевством – один, маленький ребёнок. Cколько детей его возраста не доживает до десятых именин? После такой свадьбы Рикону недолго жить, милорд. Жених Арьи поторопится принять её родовое имя и въехать в Винтерфелл, а от линии моего отца ничего не останется. Те же дома, в чьей верности я не сомневаюсь, либо слишком слабы и незначительны, либо лишены мужских наследников. Такой союз не принесёт нам ничего, кроме новых обид со стороны влиятельных, но обделённых.  – «И ссоры с Арьей». – Добавил про себя регент. – Я уже обдумывал возможные помолвки, и не нашёл ни одного, по-настоящему достойного рассмотрения, варианта. – Тоном лорд Уайтстарк дал понять, что подводит черту под этим неприятным для себя разговором. Ответом стал тяжёлый вздох. С этим аргументом лорд Давос спорить не стал: за годы службы своему королю он успел познакомиться с миром знати – а ведь чем ближе зима с её леденящей хваткой, тем жёстче становятся нравы и грязнее приёмы борьбы. За дверями солярия они расстались. Винтерфелл огромен, и спальни мужчин лежали в разных его концах. Перед прощанием они с Давосом договорились подняться с первыми лучами солнца и ещё раз, уже подробно, пройтись по плану непростого разговора с Мандерли. Приятно было видеть рвение и желание помочь от королевского советника – Джону в его тяжёлом деле пригодится каждый преданный государю человек. Теперь его путь лежал по длинным, казавшимися бесконечными, коридорам отцовского замка. Когда они были детьми, им казалось, что сюда может поместиться целый мир со всеми его чудесами и ужасами. И даже сейчас, пробираясь в тусклом полумраке факелов, Джон поражался размерам Винтерфелла. Однако этой ночью в нём говорило отнюдь не одно восторженное преклонение перед предками. Да, то, что они умудрились возвести подобное, вызывало уважение... И вопрос – а какими силами они думали здесь защищаться? Мужчина боялся представить, сколько потребуется людей и ресурсов, чтобы прикрыть стены, башни и многочисленные ворота. Тут требуются тысячи бдительных и подготовленных воинов, знающих свой долг и свой пост, никак не меньше. А ведь стоит врагу прорваться хоть где-то, как вся оборона начнёт разваливаться. Лорд-защитник потеряет контроль над своими отрядами, и штурмующие займутся добиванием отдельных очагов сопротивления, что никак не сложатся в общий огонь. Да, отдельные здания и башни могут держаться целыми лунами без помощи извне, но их падение станет лишь вопросом времени. А как давно Старки в последний раз держали оборону в Винтерфелле? Как его далёкие – очень далёкие, раз он забыл эту историю, – предки решали эту проблему? – «Интересно, за очередное опоздание Вель меня покусает, или всё обойдётся парой тумаков?». Всем-то жена была хороша, но как ей порой не хватало понимания самых простых вещей! Например, о том, что лорд и регент целого королевства не может пренебречь долгом даже по столь уважительной причине, как голодная до мужской ласки жена. Как же трудно понять принцессе Вольного народа, что далеко не каждый вождь потакает своим желаниям при первом удобном случае... Эти обиды Вель, конечно, были скорее притворными, но в каждой шутке была только доля шутки. На полпути к заветной двери лорда Уайтстарка настигла очередная неожиданность за этот безбожно длинный день. Из-за угла показался бойкий юнец, немногим моложе самого регента, нёсший на себе расшитого золотого оленя. – Милорд, вас хочет видеть лорд Ренли. – Нужно было отдать слуге должное, герольд из него вышел бы отменный. Лорд Ренли… Весь Север принёс присягу принцессе Ширен, как законной наследнице короля и будущей правительнице Семи Королевств... Но и мятежный брат оставался по-прежнему лордом, родным братом покойного Роберта и ныне здравствующего Станниса. Хватало среди беглецов с юга и тех, кто с большим удовольствием преклонился бы перед Ренли, чем перед больной и маленькой девочкой. И, конечно, те немногие слуги, которых Станнис разрешил брату сохранить при себе, полагали себя прислуживающими принцу королевского дома, а не пленённому претенденту. Винить их в этом самообмане лорд Уайтстарк не мог – на что только люди не пойдут дабы потешить гордость, свойственную в том или ином проявлении всем живым. Однако то, с какой серьёзностью к нему обратился этот полуночный гонец, а равно место и время их встречи, заставили регента призадуматься. Так ли уж этот самообман невинен? – Что от меня ему нужно? – Обычно Джон говорил со слугами спокойно и учтиво. Но сегодня, после тяжёлой работы и ещё более гадких раздумий, у него уже кончались силы. – Если это новости о его самочувствии, то тебе надо бежать к мейстеру. – Это разговор для милорда и лорда Уайтстарка. – Ничуть не дрогнул голос прислужника. – Мне велено передать вам приглашение... И просьбу явиться как можно скорее. Ловушка? Рука Джона невольно коснулась рукояти верного меча на боку... Лишь для того, чтобы тут же её покинуть. Он успел за прошедшее время разузнать королевского брата, изучить его привычки и повадки. К насилию и кровопролитию он прибегнет в последний момент, исчерпав все остальные возможности. Не Роберт, чей горячий нрав в лучшие годы не знал покоя, не Станнис, опытный воин и полководец. Сила Ренли, в чём сходились и его некогда многочисленные друзья, и его куда менее заметные критики, была в его языке, в его умении нравиться и угождать. А Джон за свою жизнь ещё ни разу не слышал, чтобы кому-то удалось обольстить холодный труп. Значит, разговор. И о чём они могут говорить в час волка? Едва ли о погоде, охоте и метелях. Да и не для болтовни о здоровье его приглашают... – Если милорд согласен, мне велено проводить вас к лорду Ренли. Второй раз менее чем за минуту прозвучало это обращение. И оно словно зажгло лампаду Старицы в его голове. Заговор, это мог быть только заговор. Иначе с чего бы такая секретность? Почему такая спешка? Это назойливое желание довести его до младшего из оленей? Подозрение превратилось в уверенность... А уверенность породила действие. – Веди. – Коротко, сухо и по делу ответил Джон. Риск? Ему не впервой. Он выжил среди войска одичалых, окружённый всеобщим подозрением, и тем самым спас Ночной Дозор от бесславной гибели. Боги Старые и Новые, может, ему снова удастся проникнуть во вражеские замыслы? – «И всё же Вель меня всего покусает». – Хмыкнул про себя ответственный регент и вечно занятой супруг.

***

Ночь, как всегда непроглядная и холодная, опустилась на эту землю. Протяжно выл ветер, пробирающий до самых костей, а зимний холод неизбежно входил в свои права. Беспросветная тьма покрыла собой холодную, безжизненную пустошь, закрывая те жалкие ростки поросли, что ещё тянулись ввысь. Сколько же таких ночей ему довелось испытать? Здесь, в краю, где лето забыто, и царит вечная зима, о ходе времени так легко забыть... Но ничто не вечно, и даже его затянувшееся ожидание, наконец, подходит к своему концу. Впервые за столь долгое время он мог быть по-настоящему спокоен. Его план исполнился, его главная надежда полностью оправдалась. Несмотря на все трудности и препятствия, мальчишка Старков и его слепые поводыри добрались до назначенного им места. Дорога заняла у них много времени, и ему пришлось держаться собственными силами куда дольше, чем он надеялся... Но всё того стоило. Он обрёл шанс, за который несколько лет тому назад ухватился столь отчаянно. О мальчишке и его спутниках уже заботятся; к нужному моменту они будут полностью готовы. Он написал первую строчку в истории Брандона Старка, и он же поставит в ней точку. Обещанная ему столь давно победа над смертью близка как никогда. Едва слышимый шёпот с далёкого юга тоже приносит добрые вести. Бессмысленная война самозванца и узурпаторов продолжается, и ей не видно конца и края. Только могилы множатся на некогда плодородной почве Речных земель, а Простор ныне обилен одними лишь пожарами. Редки земли, избежавшие разорения, но и до них дойдёт черёд. Ряженый дракон обагрил кровью густонаселённый юг, а алый олень устремился на запад, и оба несли за собой смерть и разрушения. Подобной грандиозной катастрофы Вестерос не видел давно, со времён худших дней нашествия андалов... И его слуги делают всё от них зависящее, чтобы события и дальше шли в нужном им русле. Их мольбы и голоса доносились до Края Вечной Зимы и радовали их, уже совсем скоро, бессмертного покровителя. Ему обещали, что он ни с чем не перепутает главный, последний знак. То будет не привычный для его ушей шёпот, но настоящий барабанный бой. Бой, что ощутит вся земля. Когда его слуга нанесёт свой главный удар, тогда и настанет время возрождения. Он воспрянет. Он вновь возьмёт оружие, столь давно забытое. Он вновь ощутит прикосновение ледяного ветра, вновь почувствует великолепие его обжигающих поцелуев. Он обретёт могущество, о котором в прошлой, смертной жизни лишь мечтал. И затем? И затем он вернётся.