Король, Что Носит Меч

Аша Грейджой Испокон веков железнорождённые гордились своими ладьями. Это повелось ещё с настолько дремучих времён, что о них и самые умудрённые жрецы Утонувшего Бога сохранили лишь обрывки легенд и сказаний. У мужчины могло не быть дома, достойного зваться таковым, но, обладая кораблём, он имел всё. Капитан ладьи всегда крепко держал судьбу за сиськи: золото, женщины, невольники, драгоценности, сталь, древесина, пушнина – всё это он мог добыть при помощи верного судна, заточённого топора и небольшой щепотки удачи. И, действительно, юркие, быстроходные и надёжные ладьи давали островитянам возможность как ходить по морям, так и перевозить честно отобранные у слабых и недостойных сокровища. И, проклятье, кто знает: может, не так уж и плохо было бы пожить в те давно минувшие года. Вот только было это тысячи лет тому назад, задолго до рождения не то что самой Аши, но и её деда. Давным-давно кончилась эпоха легендарных морских королей и их устрашающих налётчиков, что повергали в ужас жителей Зелёных земель. И семижды прав был дядя Родрик: кончилась она ещё задолго до прихода в Вестерос Таргариенов. Когда обитатели Зелёных земель научились возводить высокие замки из камня и приноровились строить свои корабли, железнорождённые потеряли безоговорочное владычество над морем. Оттого-то Хоары и попытались выползти на сушу... Не самые весёлые мысли – особенно для законной леди Железных островов. Однако сложно отрицать очевидное, шагая по палубе «Морского Змея», флагманского корабля Веларионов. Сто пятьдесят вёсел, несколько палуб, мачты толщиной с дубовый ствол... На Железных островах редко строили нечто подобное; более того, многие её не слишком обременённые разумом соплеменники смеялись над «этими посудинами». Их считали уродливыми, слишком медленными и неповоротливыми, оружием, достойным только женщин и трусов. Вот только жизнь не похожа на хвастливые песни матросов. У Светлого острова дядя Виктарион получил наглядное тому подтверждение. Её отец из тогдашнего поражения сделал некоторые выводы, и начал строить новые, более совершенные ладьи, но он упустил из виду самое главное: мир уже давно изменился, и прямое тому подтверждение было под её сапогами. И, конечно, ещё больше доказательств было разбросано по всей морской глади Крабьего залива. Взирая на множество знамён с красным драконом, морским коньком и голой шлюхой Аша вновь прокляла ненавистного дядю. Если бы не Эурон с его речами, похожими на отравленный мёд, она привела бы Таргариенам на службу всю мощь Железного флота! Несколько сотен прекрасных кораблей, тысячи опытных моряков и достойных рубак... Попробовала бы тогда та дорнийская принцесска с ней так разговаривать! Но алчные капитаны, чего от них и следовало ожидать, пошли за Вороньим Глазом. Эта страшная глупость едва не сподвигла её на отчаянные меры – но Чтец успел вразумить племянницу. В самом деле, никто бы не пошёл за ней лить кровь на священном месте и оспаривать решение первого за тысячи лет вече. Но вот сбежать подальше от Эурона? Примкнуть к драконам, которые однажды уже заставили дядюшку бежать, поджав хвост? То был более разумный план, и именно за него она поспешила ухватиться. Морской переход вокруг Вестероса не был простым, но и команда у неё была надёжная и проверенная. Если Эурон и послал за ней погоню, то от неё и парусов никто не видел. Нелегко было покидать Старый Вик после того, как мечту всей её жизни почти что удалось потрогать, непросто было оставить за спиной её единственного достойного дядю, ждать которого она никак не могла... Однако порой приходится идти на жертвы, чтобы добиться желаемого вопреки суке-судьбе. И Аша была готова потерпеть ещё. Ведь ждала же она как-то всю жизнь до того? А Родрик Чтец наверняка уже плывёт со своими кораблями вслед за ней. В это она искренне хотела верить. Женщину остановили стражи на пути к изукрашенной богатой резьбой двери, ведущей в покои капитана. – К лорду Монфорду. – Бросила Аша, едва замедлив шаг. – Он вас ждёт. Воины с коньками на щитах открыли перед ней дверь просторной каюты. Кое-где глаза Аши подмечали следы претензии хозяина помещения на роскошь: на столе стояло два золотых кубка, под ногами лежали удобные ковры, а неподалёку стояла белая статуя моряка в великолепном одеянии и с напрочь перекошенным лицом. Скульптор, возможно, считал, что ему удачно удался лорд Корлис Веларион в пылу отчаянной битвы. Самой Аше же довелось услышать и иное мнение. «Похож на того, что стоит в Дрифтмарке, но после страшной пьянки» – так пошутил однажды Ауран Уотерс, к её смеху и очевидному неудовольствию его брата. Оба потомка последнего великого Велариона были тут как тут. Во главе стола сидел законный сын, с его вечным выражением тяжёлой думы на лице. Едва ли кто-либо мог понять, о чём именно размышляет этот человек – но Аша могла бы поспорить, что ни о чём хоть сколь-нибудь приятном. То ли дело его кровный брат, сир Ауран совсем-недавно-Веларион, сидевший по правую руку от него. Он сидел в подчёркнуто расслабленной позе, на его губах танцевала ехидная улыбка, а в глазах юноши Аша увидела столь знакомое язвительное приветствие. – Вы задержались. – Холодно приветствовал её старший из братьев. – Немного. – Не отрицала очевидного Грейджой. – Пришлось выбить всё дерьмо из одного из моих помощников. И объяснить ему, что дочка Селтигара, хоть и бастардка, не для него цвела. – И что, объяснила? – С этими словами сир Ауран щедро плеснул вина из графина и передал ей позолоченный кубок. – Пришлось повозить его лицом по грязи, но, думаю, он всё понял. – Сказав это, Аша поднесла кубок к губам и, не церемонясь, парой жадных глотков осушила его. – После северных помоев и отвратительного дорнийского пойла, это вино прямо-таки отрада для души. – Это вино из моих личных запасов, леди Аша. И запасы эти подходят к концу. – Бросил Монфорд, раздражённый манерами леди железнорождённых. – Постарайтесь быть более умеренной в его расходе. Привезти хотя бы пару новых бочек сейчас нет ни времени, ни возможности, а вы с моим братом уже изрядно опустошили корабельные закрома. – Ну, что поделаешь. Зато вино было отличным. – Пожала она плечами, ухмыляясь обоим собеседникам одновременно. – Может, милорд, ваш брат не слышал, что наша порода полумер не признает. Раз дают – бери. Вопросы лишние задавать не надо. Она не смогла отказать себе в удовольствии поддеть заносчивого Монфорда и подставить под удар насмешливого Аурана. – Извини, брат. – Пожал плечами бывший Уотерс. – Я постараюсь всё возместить. – Ты? Возместить? – Монфорд весьма правдоподобно изобразил глубокое удивление. – Это действительно поражает. Что дальше, наш флот атакует подводная тварь из чёрных глубин? – В погоне за бочонком настоящего арборского? Я бы не стал пренебрегать такой вероятностью. Наблюдая за их небольшой перепалкой, Аша вновь и вновь подмечала разницу промеж родичей – и не могла выбрать, который из них ей по душе меньше. Лорд Монфорд пытался выглядеть вторым Морским Змеем, будучи в действительности простым ренегатом, бежавшим с пустившего течь корабля. Пожалуй, в глубине души Веларион это и сам понимал, и потому гордыня владыки Дрифтмарка была особенно ранимой. Но, пожалуй, с ним ещё можно говорить, помня о банальных правилах приличия. Его же кровный брат своими насмешками и язвительностью порой выводил Ашу из себя. Он не пытался держаться, словно представлял второй по величине и значимости знатный дом Вестероса; он помнил, кем является на самом деле – бастардом, перебежчиком, происходящим из давно потерявшего былую славу рода. Но это будто бы нисколько его не волновало, и Ауран мог себе позволить любую колкость, вольность и шутку. Впрочем, что беглецов с тонущего оленьего корабля, что, на свою беду, одинокого кракена Таргариены не очень-то и ценили. То, какое именно занятие нашли для них, было самым лучшим тому подтверждением. Её, Веларионов и некоторую часть волантийцев отправили на север, в Крабий залив, дабы взять в морскую блокаду Долину и Речные земли. Аша всё прекрасно понимала, и всё равно непросто было смириться со столь недостойным назначением. Никто и никогда не поёт песни о тех, кто занимается этой нудной, необходимой, но совершенно рутинной работой – и короли таких «героев» зачастую обносят наградами и обделяют признанием. Они вместе братьями из Дрифтмарка неплохо справлялись с порученной им ролью, не давая торгашам проникнуть ни в Чаячий город, ни в Девичий Пруд: зато топили, перехватывали и грабили как заправские железнорождённые. Однако этого было мало, этого было очень мало. Не укради сволочной дядюшка Железный флот у неё из-под носа, Аша уже бы давно принялась щипать прибрежные замки и города Долины. Видела она эти «укрепления» Чаячьего города – их и струя Кварла-Девицы смоет! Можно было бы и в Речные земли заглянуть, где Ланнистеры гостей не ждут... Но, к её глубокому и искреннему сожалению, она располагала силами, недостаточными даже для захвата мелких рыбацких портов. Приходилось подчиняться указаниям Монфорда, а этот человек любил всё перепроверять, отсиживаться и не рисковать почём зря. Может, удастся пробудить честолюбие в Ауране? Что бастард, хоть сто раз узаконенный, что правящая леди должны многократно доказывать свою полезность – иначе о них позабудут покровители, а враги и завистники быстро припомнят им былые грехи. Если они вдвоём будут давить на Монфорда, тот может и поддаться. В конце концов, что вернее купит королевскую благодарность: десяток браавосийских посудин или Чаячий город, эти морские врата Долины? – Жаль прерывать столь милую беседу, но... есть новости с юга? – Осведомилась женщина, усаживаясь на последнее свободное кресло и, откинувшись, закинула ногу на ногу. – А то государь как-то медлит с принятием решений. – Государю виднее, где и как воевать. – Конечно же, Монфорд не мог себе позволить ответить иначе. – Нам нужно всего лишь исполнять его приказы. Эту песню она слышала далеко не в первый раз, и, говоря откровенно, этот мотив уже сидел у неё в печёнках. Почему Веларион догадался вовремя предать глупца-сюзерена, но теперь так боится проявить инициативу? Аша выросла с твёрдой уверенностью в том, что в этом мире хорошо живёт лишь тот, кому хватает яиц, сил и удачи завоевать для себя такую жизнь. При всей его недальновидности и смешной обидчивости, конкретно в этом отец был прав. Неужели лорд Монфорд – человек так-то неглупый и не чуждый крови – ожидает, что Таргариены расщедрятся на достойную награду за подобные мелочи? – Да, здесь нас, брат, не в чем упрекнуть. Мы отлично справляемся с поиском рыбаков, торгашей и контрабандистов. Почти что стали морской стражей времён Эйриса, а? – И мы будем ловить рыбаков, купцов и грабителей, пока не получим иных приказов. – Что-то стальное было в тоне хозяина комнаты, вполне пригодным для властного лорда или успешного адмирала. – У нас, Ауран, хватает грехов перед Его Милостью. Не будем наживать новых глупым самоуправством, хорошо? – Глупым самоуправством зовут только поражения. – Решила вступиться Аша, подмигнув бастарду. – Победы же всегда будут детьми разумного плана и решимости. – Действительно, кто, как не леди Грейджой, будет знать толк в таких деталях, а, брат? – Совершенно неожиданно атаковал её Ауран. – Скажите, леди Аша, этому вас учили сразу после восстания, или где-то через пару лет? Вот именно из-за этого она и не любила этого недоделанного Велариона. – Ещё нас учат не спускать обиды, особенно нанесённые по глупости. – Женщина выпрямилась, что, впрочем, не оказало на Аурана особого впечатления. – И не разбрасываться словами, о которых потом пожалеешь. – Хватит. – Потребовал Монфорд, немного повысив голос. – Хватит пререкаться по глупостям и пустякам. – Жаль, а я думал, мы только начинаем пререкаться. – Наши приказы – от самой королевы Дейнерис, и без её слова я не буду рисковать флотом. Никаких авантюр, Ауран, никаких «разумных планов», миледи. Никто из нас не хочет ведь иметь дело с разъярённым драконом? Упоминание драконьей королевы невольно вызвало у Аши приступ желчи. На Тарт она прибыла луну тому назад. До того находившийся в небольшом упадке Закатный замок стал центром притяжения для всех, кто поднял драконье знамя. Там в спешке расширили порт, так что место для её кораблей аккурат нашлось. Именно тогда, в гавани, она впервые в жизни услышала драконий рёв. Аша Грейджой никогда не была трусихой – Гловеры и другие северяне могли бы подтвердить это – но от подобной «песни» внутренности всё равно сжались, а по коже конечностей пробежали мурашки. Тогда она поблагодарила себя за то, что в кой-то веки послушалась дядю Родрика и направилась в Тарт, на встречу с всадником летающего чудища. Была надежда, что то прилетел король Визерис, и она сможет принести присягу лично ему. Но Утонувший Бог – или иная сучья сила, управляющая её судьбой – подготовил ей совсем иную встречу. Грейджой довелось столкнуться разом с обеими королевами Таргариена, и это было весьма забавное зрелище. Разница между двумя женщинами была очевидной. Первая была драконьей всадницей, стройной и подтянутой, способной поразить воображение любого мужчины – да и, чего греха таить, некоторых женщин тоже. На такой бы одинаково хорошо смотрелись что шёлковые платья, что стальная броня, в её пурпурных глазах горело природное пламя, немногим холоднее огня изумрудной драконицы. Её голову украшал обруч из валирийской стали с рубинами. Всем своим видом Дейнерис Таргариен внушала уважение и благоговение. Разум же услужливо подсказывал Аше: это – женщина, что сожгла мятежную волантийскую знать, что отправила на корм акулам огромный флот Морского владыки, что без боя заняла неприступный Драконий Камень и целый ряд других замков... Что по слухам породила драконов – что бы это не означало. Аша тогда только и поняла, о какой именно власти королевского дома над людьми и их душами писали серые мыши в своих томах. В таком обществе действительно трудно удержаться от того, чтобы встать на колени... Чего не скажешь о пузатой, смуглой шлюшке, сидевшей рядом с Дейнерис. Аша тогда лишь чудом удержалась от ехидной усмешки, настолько ярким оказался этот контраст. Вторая королева развалилась на деревянном стуле так, словно то был Железный трон; её черноволосую и пустую головушку украшала диадема, где сиротливо, будто стыдливо, было выгравировано солнце и копьё. Наверняка Визерис запретил Арианне рядиться в красное и чёрное! За то время, пока небольшая флотилия Аши огибала Дорн, она так и не услышала ничего, что побуждало бы к дорнийской королеве хоть какое-то уважение. Никаких реальных, ощутимых, личных достижений за ней не водилось – просто той повезло родиться старшим ребёнком Дорана Мартелла да стать обладательницей больших сисек и полных губ. Но чем ещё она может привлечь драконовластного государя, да ещё и когда у того под рукой была куда более достойная его женщина? Неудивительно, что Таргариен, стоило ему обрюхатить милую жёнушку, предпочёл удалиться на континент, оставив Арианну на этой скале. Разговор же у двух женщин и одной бабёнки вышел коротким, но уж очень запоминающимся. Дорнийская сучка попыталась попрекнуть её, капитана Железного флота, в неподобающем для аудиенции наряде! Ответный выпад ей пришёлся отнюдь не по душе, и тогда речь повела Дейнерис. Кратко, но властно драконья королева потребовала верности – и Аша подчинилась, понимая бесполезность любых торгов. Поднялась с колен она правящей леди Железных островов и законной хозяйкой Пайка; присяга же Визерису, третьему его имени, давала надежду наполнить эти титулы содержанием... – На самом деле, обсуждение хода кампании подождёт. И, уж тем более, выяснение отношений. – Монфорд положил конец затянувшемуся спору и поднял свои глаза на неё. – Леди Аша, я извиняюсь за своего брата. У нас новые проблемы, ради обсуждения которых мы и позвали вас сюда. – Неужели ещё кто-то из моих отличился? – Её глаза невольно сузились, но сама она смене темы порадовалась. – Если бы. – Монфорд покачал головой. – Красные. От одного слова Аша скривилась – а будь здесь её каюта, ещё бы и сплюнула. Железнорождённая всегда относилась к верованиям Зелёных земель с известной снисходительной иронией: она не почитала даже Утонувшего Бога, какое ей дело до Семерых и сгнивших, трухлявых пней? Но, как оказалось, те-то ещё были разумными. Им хватало мозгов не лезть к ней самой и её ребятам, не поучать и не наставлять их. Септы, септоны и прочие дураки держались от железнорождённых как можно дальше, и это леди Ашу вполне устраивало. Но с войском Таргариенов в Вестерос прибыли ещё и жрецы чужого, красного Бога. О них леди Грейджой знала лишь то, что рассказывали немногие бывалые налётчики из её дружины: наряжаются во всё алое, бормочут что-то о спасении, огне и холоде, да собирают в своих грандиозных храмах горы золота. Ей казалось, что речь идёт о тех же септонах, только в красных рясах. Но, как оказалось, с выводами она поспешила. Эти принялись строить свои диковинные алтари, лишать людей сна по ночам своими, как говорил Кварл, «постоялкам» у вонючих костров, причитаниями и воем. Всё это выглядело чужеродно, дико и глупо... А вскоре всё стало хуже. Намного хуже. Красные жрецы только поначалу казались диковинным охвостьем волантийского флота. Как оказалось, этот хвост ещё как мог вилять сукой! «Рабы пламени» собирали вокруг себя сотни волантийцев, фанатично преданных им, готовых сделать что угодно по воле дурака в красной мантии. Огнепоклонники начали разорять септы и септрии, измываться над септонами и прихожанами, обращать в свою веру отчаявшихся крестьян и горожан. По кораблям ходила популярная и, по-своему, презабавная байка об изнасилованной Молчаливой Сестре, обрастающая новыми подробностями с каждым пересказом... Но, самое главное, людей у ночных костров становилось только больше. Наступление поздней осени, переходящей в зиму, долгая и суровая война, зверства лордов и их цепных псов и свои собственные беды заставляют людей бросаться к Богам с мольбами и просьбами. Пока одни держатся, как утопающие, за Семерых, другие начали приглядываться к чужеземному, диковинному Богу... – Что на этот раз? – Нападение группы матросов на септу Материнской Милости. – Произнёс Монфорд. – Двадцать человек, после их ночной службы, попытались расправиться с «идолопоклонниками». Стража Селтигаров, септа Дженни и её прихожане продержались достаточно долго, чтобы подошли мои люди. Только, очевидно, вмешательство Матери уберегло нас от жертв – хотя раненые были с обеих сторон. – Это далеко не первая атака, как вы помните. – Добавил Ауран, из чьего голоса исчезли смешливые нотки. – Красные становятся всё более смелыми. Раньше они не рисковали нападать на гвардейцев верных нам лордов, но теперь похоже это перестало их останавливать. – И нет никаких гарантий, что это последний такой случай. – Понимающе протянула Аша. – И это здесь, на острове, который нам лоялен. Дикость жителей Клешни, конечно, нам в кой-то веки на руку: у них толком нет богатых святилищ и алтарей... – Веларион позволил себе вздох. – Однако, стоит нам оказаться в Долине или Речных землях, всё станет хуже. Красным всё равно, что король не держит зла на крестьян и деревенских септонов. – Закончил мысль брата Ауран. Она вполне понимала причину их серьёзности. Аша знала историю своего народа и континента, хоть и не так хорошо, как её знал дядя Родрик. Но она помнила, что даже Харрен Чёрный возвёл септу в своей цитадели. Знала, как любезен был с Верой Эйгон Завоеватель, и скольких проблем избежал Джейхейрис Миротворец, примирившись с ней. Простонародье любит Богов куда больше, чем своих лордов и королей, и поднять их на защиту деревянных истуканов дело нехитрое. Слухи делают всё хуже, и то, что в реальности было нападением банды бездельников на провинциальную септу, вскоре станет нашествием орды восточных язычников. И это тогда, когда Ланнистеры отчаянно нуждаются в каком-нибудь поводе для единства! Что, если мальчишка на троне нарядится в радужно-белое и объявит себя единственным защитником Семерых? – Мы знаем виновных? – Уточнила Аша. – Почти что всех. – Быстро ответил Ауран. – Хоть нападение и было ночью, но мы знаем самых рьяных фанатиков на флоте. Да и свидетели, готовые их опознать, найдутся. – Да, но... Волантийские капитаны не горят желанием их выдавать. – Нелегко же было лорду Дрифтмарка признаться, что его авторитета в этой ситуации оказалось недостаточно! – Они называют разные причины. Кто-то из огнепоклонников пользуется большим уважением на кораблях. Кто-то – мастер на все руки... – И что мы будем делать тогда? – Аша не сдержала короткого, полного досады смешка. – Ничего? Ждать, пока любители горяченького не пустят наши корабли на свои костры? – Я ничего такого не говорил, и ваша ирония здесь совершенно не уместна. – Ей пришлось проглотить язык. Как бы то ни было печально признавать, а именно Монфорд был здесь главным. – Мы будем действовать, и первые шаги уже предприняты. – Я отобрал людей для защиты септы Матери. – Добавил Ауран. – Настоятельница Дженни просила воинов, их она и получила. Теперь никакие огнепоклонники обители Селтигаров не страшны. – Всё лучше, чем ничего. Но как это поможет с нашей главной проблемой? Этот разбой – это только начало, как вы, милорд, и сами прекрасно понимаете. – И именно поэтому, леди Аша, я пригласил вас сюда. Мы втроём поговорим с человеком, которого красные зовут своим вожаком. Постараемся прийти к... пониманию. – Когда же состоится этот разговор? – Уже скоро. За ним я послал тогда же, когда за вами. – Объяснил Монфорд. – И хорошо, что вы явились первой. Нам нужно показать единство, если мы рассчитываем на хороший исход. Грейджой призадумалась. Если эти красные кукловоды могут с такой лёгкостью возбуждать своих почитателей, то, наверняка, они же способны их успокоить. Пожалуй, Монфорд прав: незачем тратить время и силы на листья, когда можно заняться корнем. В таком случае, проблему удастся решить при минимальных убытках делу Таргариенов. Волантийцы действительно показали себя достойными моряками, и ей не хотелось начинать грызню в собственном лагере из-за различий в суевериях. Пусть держатся подальше от андальских божков, а взамен никто не будет мешать их собственным «постоялкам». Как-никак, взаимовыгодное и разумное предложение! И, в конце концов, большинству «Божьих Людей», во что бы они не рядились, не свойственна глупость дяди Мокроголового. Ключ найдётся, надо только поискать. Должен найтись! Ожидание продлилось недолго. Спустя минут десять резная дверь отворилась вновь, пропуская внутрь красного жреца по имени Мокорро. Этого человека женщина уже видела несколько раз – и всё время он пробуждал в ней исключительно дурные чувства. Грейджой доводилось встречать летнийцев: их лебеди добирались до Пайка, была парочка морских жён-летниек у кого-то из капитанов, порой эти отчаянные мореходы встречались в пиратских командах... Но Мокорро на них не походил. Его кожа была чернее безлунной ночи, совершенно немыслимого оттенка для любого обитателя далёких южных островов. Словно сам мрак принял форму этого гиганта! И до чего же заметны были ярко-алые татуировки, покрывающие его лицо... Неужели огнепоклонники находят его не ужасающим, а впечатляющим? Алая ткань едва покрывала его тело, плохо скрывая настоящую гору мышц под собой. То был, пожалуй, самый странный и удивительный из всех жрецов и святош, кого она когда-либо видела в своей жизни. В голове Аши мелькнула нехорошая мысль. А ведь если этот колосс набросится на них, у него, чем Утонувший Бог не шутит, ещё и неплохие шансы будут! – Раб Света Истины приветствует верных слуг Принца Крови. – Прорычал Мокорро. Раньше Аша не представляла, что подобные звуки могут исходить из человеческого тела... Леди хоть и видела его раньше, но никогда не слышала голоса Мокорро. Ей было как-то не до ночных причитаний красных. И, признаться, начало беседы она сочла малообещающим. Ладно бы красный обратился к ним на глазах у сотни послушников; но здесь, в уединении капитанской каюты? – Мы рады, что вы отозвались так скоро. – Сухость тона лорда Монфорда говорила сама за себя. – Ауран, представь нас. – В том, милорд, нет нужды. Я знаю достаточно. Истина открывается тем, кто готов её услышать и готов о ней просить. – С этими словами Мокорро почтительно склонил голову. – Мне известно, что именно за слуги Принца Крови сидят передо мной. – Может, вы знаете тогда, и для какого разговора вас пригласили? – Не удержалась Аша. – Я могу только надеяться, что вы, владыки с дикого запада, решили, наконец, отбросить глупые суеверия предков и обратиться к подлинному спасению. Ей стоило немалых усилий удержаться от смешка... Который помер в груди тотчас, стоило ей осознать одну простую мысль. Мокорро нисколько не шутил! Это не была шутка, это не было абсурдное преувеличение, это не было попыткой разрядить обстановку... Красный исполин совершенно серьёзно предлагал Веларионам и Грейджой – потомкам родов, что издавна гордились своей исключительностью – перейти в красную веру. Никакой септон бы не осмелился предложить такое ей в лицо! Проклятье, с кем на свою голову связался король Визерис?! И, судя по молчанию, накрывшему каюту, оба брата думали о том же. Первым от общего шока опомнился Ауран. Всё же бастардам свойственна наглость! – Придётся вас разочаровать. – Ответил Ауран, в чьём голосе Аша уже не слышала былой лёгкости. Похоже, суровость жреца воздействовала на них всех. – Мы не для того вас позвали сюда, чтобы слушать порядком уже надоевшие напевы об очередном восточном истукане. – Всему своё время, сир. – Это обращение в его устах звучало неестественно. – Много раз я слышал подобные уверения. И, зачастую, те, кто изначально позволял себе сомнения, в конечном счёте становились самыми преданными слугами истинного защитника людей. – Речь пойдёт как раз об этом рвении. – Монфорд перешёл к делу. – Вам известно о нападении на септу Материнской Милости. То не был вопрос. И Веларионы, и Грейджой были уверены, что гигант прекрасно осведомлён, чем занимаются фанатики. Подобные культы держат последователей на коротком поводке, да и те сами счастливы поведать всё, что могут. – Милость может исходить только от одного, истинного Бога. Ни один человек не получил помощи или заступничества от холодного камня, червивой деревяшки или пустых стёкол. – Торжественным и от того ледяным голосом провозгласил Мокорро. – Речь не о об этом. – Лорд Веларион прервал пафосную речь жреца. – Ваши фанатики напали на септу лорда Селтигара, намереваясь её сжечь. Ранили двух местных жителей и нескольких стражников, когда те прибыли на выручку. Сами нападающие уносили на руках троих. Это так? – Да, мне известно об этом случае. – Не стал отпираться гигант. – Что ж, вы не отпираетесь; уже хорошо. И что можете сказать? – Осведомился Ауран. – Никто из моих братьев-жрецов не отдавал им на то приказа. Но мы можем понять то рвение, что горит в сердцах наших последователей... – Пусть поберегут своё рвение для настоящих врагов – Ланнистеров. – Заметила Аша. – Те, кто присягнул нашему королю, не должны бояться его же воинов. Подобные глупые выходки помогают только врагам. Биться надо с рыцарями и ратниками, а не с молоденькой септой и десятком её прихожан. – Война за короны – преходящая. Но война за души и спасение человечества – вечная. Одержимый ненавистью и злобой, Враг принимает бессчётные облики, чтобы обманывать глупцов. Впечатлённые ночной проповедью, наши моряки желали защитить остальных от лжи и не нашли другого способа. Их поступок был плохо продуман и не благословлён рабами Пламени, но мотивы их чисты перед Владыкой Света. – Или же они хотели пограбить, поискать невиданные самими Селтигарами сокровища под алтарём и статуями. Эта мысль вам в голову не приходила? – Ауран, которому речи жреца нравились как бы не меньше, чем ей самой, огрызнулся. – Не нужно быть выдающимся сказочником, чтобы придумать себе такое оправдание. – Единственная война, которая должна вас беспокоить – это война нашего короля с узурпаторами и мятежниками. – Отчеканил Монфорд. – Всё остальное можете оставить для рыночных площадей в Волантисе. – Люди склоняются перед королями, архонтами, императорами... Такими же людьми, как и они сами. – Продолжал гнуть своё гигант. – Но все владыки склоняются перед Богом – или становятся прислужниками извечного Врага. Верные души пошли за Принцем Крови, поскольку ему открылись вечные истины нашего Бога, и он был достаточно мудр, дабы прозреть. – Вы говорите, что наш король... Принял вашу веру? – С недоверием посмотрела на жреца Аша. – О чём вели беседы Голос Истины и Принц Крови, мне неведомо. Не было слова, что Принц Крови пустил огонь в своё сердце, о чём я полон сожалений. – Пришлось признать Мокорро. – Но в час нужды он обратился именно к нам и получил столь желаемую помощь от нашего наставника. На этот счёт Аше довелось слышать самые разные слухи. Кто-то в войске был уверен, что Таргариены уже давно приняли Владыку Света и по ночам совместно молились ему в закрытом, тайном алтаре. Чепуха, конечно же. У короля и королева по ночам есть дела поинтереснее... Но уж слишком часто и от разных людей эта байка повторялась. И, в конце концов, почему с войском Визериса в самом деле прибыло так много этих красных шарлатанов? Неужели они действительно так популярны и любимы народом Волантиса? И за что? Любить того, кто открыто зовёт тебя рабом и принуждает вечно жить на коленях, в детском страхе перед ночной темнотой? И это её-то островитян они зовут дикими? А может это всё умелый блеф? Что если Мокорро просто набивает цену, зная, что может себе это позволить? Тогда надо вызвать его на откровенность, принудить к торгу. Всё лучше, чем слушать этот дешёвый бред! – Что Его Милость, что Волантис от нас далеки. – Переменила тему Аша. – Но, говоря о помощи... Думается, мы тоже можем друг другу помочь. И никто не останется в накладе. – Помощь? – Мокорро, казалось, искренне удивился. – Вы сами упорствуете в нежелании увидеть Истину в её пламенном свете. Мы и мои собратья и так несём факел в эти дикие земли, полные язычников и суеверий. О какой же помощи может идти речь? – Речь именно об этом. – Адмирал ухватился за слово. – Вашим людям, Мокорро, удалось собрать вокруг себя немало моряков. Если в них действительно говорит «рвение», то вам ничего не стоит его поумерить. Убедиться, что те, кто смотрит на вас с восторгом и обожанием, будут вести себя подобающе поблизости от чужих святынь. Ведь, в конце концов, эти септоны ничем вас и вашего Бога не задели. Так стоят ли они этого «рвения»? – Мы, в свою очередь, в долгу не останемся. – Пообещал его младший брат. Где-то минуту исполин молчал. Потом каюту вновь потряс его рык. – Мы – верные слуги Принца Крови, это так. Но мы также и рабы Истины, обязанные нести её всем людям и племенам во их же благо и спасение. Извечный Враг, принимающий сто и одно обличие, выражает свою волю в том числе и через радужные кристаллы и белые робы. Как можно проповедовать терпение к разврату и обману? Компромисса, соглашения не будет. Это Грейджой уже поняла. С каждым новым словом, Мокорро лишь доказывал свою безусловную, фанатичную преданность культу. Такой человек не будет добровольно следить за тем, уважают ли его послушники чужих Богов и их слуг. Никакого взаимопонимания тут не достичь. Подкуп, лесть, обещания нисколько не помогут. Аша решила, что им осталось только одно: выпустить когти. И, очевидно, братья Веларионы пришли к тому же выводу. – Все эти разговоры – ни о чём. – Заявил Ауран. – Вас, Мокорро, мой брат пригласил не для проповеди. И не для баек о том, что наш государь перед кем-то там лебезил. Он – дракон, ему не до ваших костров и завываний. Он берёт, что хочет, и делает, что хочет. Его эти причитания нисколько не интересуют, как и нас. – На войне надо поддерживать порядок и драться с врагами из плоти и крови, а не гоняться за тенями, не дающими сдачи. И незачем прятаться за спиной Визериса, когда его тут нет. – Изгнанная леди Железных островов старалась говорить громче, чем то было необходимо. – Государь никогда не потерпел бы такого поведения от «своих» людей. Я слышала в подробностях, как он наводил порядки в войске. Тогда доставалось не только самим мародёрам, но ещё и тем, кто подбивал их на подвиги. – Мой брат резок, но говорит он верно. Как и права и леди Аша. – Вступился лорд Веларион. – Я волей Его Милости командую этим флотом, и я не допущу впредь подобных случаев. Слушайте, Мокорро, и передайте вашим... братьям то, что услышите. Гигант поднял свои глаза на Монфорда. Тот, к его чести, не отвёл взора, а продолжил говорить твёрдым, уверенным голосом. – Больше никаких нападений на септы, септонов и их имущество. Лорд Селтигар и септа Дженни получат по десять золотых драконов с каждого участника ночных событий. Если у кого-то из них денег нет, то заплатят их капитаны – и сами накажут виновников. Ваши жрецы во всех службах и проповедях должны избегать любых слов, что могут быть растолкованы как призыв к неповиновению или мародёрству. – Хозяин Дрифтмарка продолжил перечислять требования. – При повторении подобного мы перейдём к стали. И не надейтесь на помощь или поддержку волантийских капитанов. Они служат нашему королю, и мы готовы им о том напомнить. – В том не будет необходимости. – Прогремел гигант, медленно переводя взор с одного собеседника на другого. – Человеку не по силам указать бушующему огню направление, но знающий, но благословлённый может придать тому форму. Я переговорю с моими братьями, и мы будем вместе молиться о том, чтобы Он даровал нам силу управиться с Его стадом. Не дожидаясь разрешения, Мокорро покинул каюту двумя стремительными шагами. Где-то минуту продолжалось неловкое молчание, прерванное, наконец, владыкой Дрифтмарка. – Кто-то ему верит? – Задал риторический вопрос лорд Монфорд. – Не я. – Аша говорила от всего сердца. – И не я. Ты прав: ничего по-настоящему не изменится. – Ауран вздохнул. – И, что самое хреновое, мы не можем пойти на крайние меры. Я бы с удовольствием всадил клинок ему в глотку... Но тогда может начаться открытый мятеж. – Ваш брат прав. – Аше пришлось признать очевидное. – Я, разве что, добавлю. Даже простое исчезновение Мокорро или другого какого болтуна может послужить предлогом для бунта. Люди давно не видели настоящего дела, они ищут, чем бы заняться, а многие волантийцы скучают по дому. И, что ни говори, а эти шарлатаны и есть частичка их дома. – Ещё и волантийские капитаны шатаются как во время шторма. Нет бы порядок на своих же судах навести! Так есть среди них и такие, что сами по ночам к кострам бегают. – Подлил масла в огонь рыцарь. – Это паршивая ситуация. – Но и отступиться, сделать вид, что этой беседы не было, тоже нельзя. Мы станем посмешищем для всех красных, и тогда-то проблем с ними не оберёмся. Она и Ауран одновременно посмотрели на лорда Монфорда, на плечи которого легла обязанность принять окончательное решение. Лорд озвучил его вскоре. – Сделаем то, что обещали Мокорро. И больше того. Охранять септу, следить за красными болтунами, давить на волантийских капитанов. Это всё – полумеры, да, но они позволят нам выиграть немного времени. – Для чего же, брат? – Дабы Его Милость дал нам ответ: насколько мы свободны в обращении с этими смутьянами и шарлатанами. Одно дело – если они в самом деле его дорогие союзники... – И совсем другое, – подхватила мысль Аша, – если ему осточертело слушать эти напевы. – Верно. Думаю, вы всё поняли. Леди Аша, вы можете идти. Брат, пошли юнгу за новыми чернилами. Чую, немало листов я испишу, думая над словами к Его Милости.

***

Дейнерис Таргариен Тронный зал Штормового Предела, столь же огромный, как и сам замок, был, по велению её брата, приспособлен для проведения военного совета. Место, откуда некогда начались Танец Драконов и последующее падение славы её дома, станет свидетелем их возвращения... В это, по крайней мере, ей хотелось верить. От Баратеонов во всём помещении не осталось ни единого напоминания, к её вящему удовольствию. Вместо оленей на стенах гордо красовались драконы, гобелены, посвящённые истории неблагодарных младших родичей, были пущены на половые тряпки, а их щиты торжественно сожжены в пламени Эйксиона при множестве глаз. Всё, дабы каждый житель Семи Королевств понял: между законными государями и узурпаторами не будет никакого мирного решения. Ведь следом за столь впечатляющей символической расправой не может не последовать и физическая... Впрочем, изменения касались не только символики замка. В некогда просторном и пустом зале по велению нового хозяина поставили просторные столы и вместительные скамьи, на которых не без удобств расположились советники, полководцы и помощники Таргариенов в их непростом деле. Дени узнавала знакомые лица – и подмечала тех, о ком прежде ещё и не слышала. Приглашённые лорды окрестных земель, своим видом напоминавшие мышей на кошачьей свадьбе, сидели тихо и молча, понимая, какая милость им оказана, и зная, что они ещё не заслужили права говорить на королевских советах. Подле трона стоял Эйгон Блэкфайер в боевом доспехе с чёрным плащом, лицом тяжёлый и, очевидно, уставший. Новоиспечённый командир «чёрной сотни» Драконьей гвардии служил не только личным гвардейцем, но и символом могущества её брата, который покончил с раздором, что длился целый век. Она слышала, что Блэкфайер уже успел отличиться перед её супругом и что благодаря нему Штормовой Предел был взят без боя, но этот странный фаворитизм Визериса по отношению к человеку, который успел в своё время взять в плен Веймонда и едва не убил Эйлинор, был для Дейнерис необъясним. Дени не стала задерживать взгляд на не самом приятном для неё человеке. Ведь вокруг было немало хорошо знакомых и по-настоящему дорогих лиц! Веймонд, сир Барристан, сир Джорах, юный Хейгон и другие помощники Визериса ещё со времён их странствий по Спорным землям – то были куда более достойные люди, доказавшие делами свою преданность и честь. Над ними всеми, на троне Аргиллака Надменного и Ориса Баратеона, восседал сам автарх Волантиса и будущий владыка Семи Королевств – в этом Дейнерис не сомневалась. Глядя на мужа, Дейнерис с трудом держала себя в руках, соблюдая весь положенный по случаю этикет. У них ещё будет время для самих себя. Сейчас же они – король и королева, и подданные, даже самые близкие и доверенные, должны об этом помнить. Тем более, что обсуждались важнейшие, ключевые вопросы тактики и стратегии. Глашатай только закончил чтение письма от Эйлинор. Она описала в деталях и подробностях трудности своего похода, сообщила о принятом ей решении идти на Эшфорд – и просила прислать новые указания. Одна она не могла идти ни на Хайгарден, ни к Староместу, поскольку оба решения были чреваты угрозой или поражения, или утраты войском своей боеспособности. С её точки зрения, вверенной ей армии никак не справиться с покорением Простора без подкреплений, а на помощь самопровозглашённых союзников в лице Хайтауэров полагаться было нельзя. – Вы всё слышали. – Сказал Визерис. – Глупо отрицать проблемы, вставшие перед нами на юге. Надлежит обдумать наше положение и исходить из него. Верный себе, Визерис решил позволить советникам и полководцам высказаться первыми. И, к её удивлению, первым взял слово новоиспечённый лорд Гарри Стрикленд, вернувший давным-давно утраченный его предками титул. К западу от Узкого моря этот вожак наёмников и изгнанников словно переживал вторую молодость. Его лицо приняло куда более здоровый вид, его губы чаще посещала улыбка, ходить он стал быстрее и увереннее. И, судя по слухам и рассказам, с каждым днём новоиспечённый лорд Стрикленд всё больше и больше мечтал стать им не только по титулу. – Пусть леди Эйлинор идёт к Эшфорду. Это разумное решение со всех сторон. Её дракон и дорнийцы станут щитом между нами и союзниками мальчишки на Железном троне. – Гарри, как всегда, говорил неторопливо и размеренно. – И не дадут им подойти к моменту решающей битвы. – О чём это вы? – Осведомился Веймонд. – О возможности покончить с этой войной одним решительным ударом. – Стрикленд поднялся из-за стола, явно чем-то раздосадованный. – Наше войско объедает кости Штормовых земель и совсем скоро останется без корки хлеба. Львы итак обглодали эти земли со своим разорительным походом. Сейчас мы живём на поставках провианта из Эссоса, но они не могут закрыть все потребности нашей армии. Я уже не говорю о том, что на многих захваченных нами территориях уже вовсю свирепствует голод. Скорый захват Простора и помощь наших союзников оттуда в ближайшее время не предвидятся. Раз долгая война в этих землях столь вредна, то нужно с ней не затягивать. Я говорю: нам надо нанести один-единственный удар в самое сердце Семи Королевств. Кто такой Джоффри Баратеон без столицы и трона Завоевателя? Узурпатор и претендент, ничем не лучше его дяди на далёком Севере. Который, может быть, и вовсе ему не дядя. – Говорите дальше, лорд Стрикленд. И по делу. Нам незачем вновь слушать об этих байках и сплетнях. – Велел ему король. – Как Его Милости будет угодно. – Произнёс генерал-капитан наемников с учтивостью прирождённого придворного. – Мы контролируем море. У нас под рукой – лучшая из армий, какие только видел этот континент. И это не говоря о двух драконах, которые растут с каждым днём! Что может противопоставить этому Джоффри? Городские стены? Каждая стена крепка лишь настолько, насколько крепки стоящие на ней мужи, а Его Милость уже лишил Ланнистеров их отборных воинов. Кто защищает Королевскую Гавань ныне? Золотые Плащи, ополченцы и мародёры, привыкшие грабить беззащитные Речные земли? Они могут и сами открыть ворота, осознавая бесполезность сопротивления. А если и решат сражаться... Мы их снесём. Речь Стрикленда заставила Дейнерис призадуматься. Её родные земли в самом деле настрадались от войн и разорения. Чем раньше они с братом займут трон, тем лучше будет для всей державы, для каждого её жителя. Почему бы не покончить со всем одним, выверенным ударом? Но была и целая прорва недостатков в таком опасном замысле – на что поспешил указать лорд-командующий Драконьей гвардии. – Принцесса Рейнира заняла и Королевскую Гавань, и Красный замок без боя. Войско её брата покинуло город, а стража вывернула плащи наизнанку. – Напомнил собравшимся голос сира Барристана. – Помогло ли это ей выиграть войну? Менее чем через полгода ей пришлось с позором бежать из столицы, захваченной проходимцами и безумцами. Исход той войны решился в поле. Почему же вы так уверены, что захват столицы гарантирует нам быструю победу? – История не повторяется, сир. Разные времена, разные люди. – Настаивал на своём Стрикленд. – Рейнира на Железном троне вела себя как взбалмошная базарная баба, потому и потерпела поражение. Сейчас нас ведёт подлинный воин и государь. Да и нет у наших врагов ни Эймонда Одноглазого, ни Дейрона Отважного, которые могли бы сплотить вокруг себя людей. Кто из наших, вестеросских лордов, захочет биться против драконов за какого-нибудь Томмена, пару лет назад оторванного от титьки Ланнистерши? Подобная верность бывает лишь в рыцарских балладах. – Это если Джоффри погибнет в бою или будет взят в плен. Но помните, милорды, что из Красного замка можно ускользнуть и в самый последний момент. – Не сдавался так просто Селми. – Даже если все ворота захвачены, даже если за городом и окрестностями наблюдают, осведомлённый человек может выбраться и из этой западни. Наш враг – жестокий самодур, но он отнюдь не торопится погибнуть героической смертью. – Даже если узурпатор ускользнёт, он останется один. Без войска и без золота, чтобы им обзавестись. Без союзников, поскольку Тиреллы заняты своими проблемами. Без авторитета и уважения, поскольку он трусливо бежал, бросив своих подданных. – Продолжил лорд Стрикленд, ничуть не поднимая голоса. – И куда он побежит? Замки и города Королевских земель к тому времени либо будут нами захвачены, либо сами поднимут драконье знамя. Они с радостью выдадут беглеца, желая задобрить вернувшегося государя. Останется только уходить в Западные земли, но ни мы, ни жители Речных земель того ему не дадим. Нет, сир Барристан, с падением столицы и узурпатору придёт конец. – А вы так уверены, что битва за Королевскую Гавань будет лёгкой? Мы говорим о городе, где живут сотни тысяч человек. Людей, что не имеют причин хранить верность нашему императору, ибо слишком долго жили под властью Баратеонов. – Вступил в разговор Дориар. Ещё пару лет назад он бы с радостью поддержал столь лихой план; нынче он проявлял разумную осторожность. – Если гарнизон не решится на предательство, а рассчитывать на это мы не можем... То нас ожидает или долгая осада, или кровопролитный штурм. Чего стоит столица, если мы в погоне за ней потеряем ударный костяк войска? – Я согласен с сиром Барристаном и эйксом Веймондом. – Подал голос сир Джорах, в кой-то веки одетый с иголочки да в гербовые одежды своего старинного дома. – Королевской Гаванью ваша держава не заканчивается, государь. Нам предстоит покорить огромные пространства. И мы не можем пустить войско на скотобойню. Чем мы тогда будем завоёвывать Запад, Долину, Север, наконец? – На бойню? Вы забываете, славные эйксы, что у нас есть два дракона. А то и три, если геле Эйлинор велят прибыть сюда. – Вступил в разговор адмирал Геймон Гонерис. – Мы правим волнами Узкого моря, и в поле мы превосходим наших врагов качеством. Штурм города – дело кровавое и непростое, так... Для войска, лишённого наших преимуществ. Мы же можем обрушиться на город с суши, с моря, из-под самих облаков. Какой гарнизон в истории этих королевств имел дело с подобным яростным натиском? – Благодарю, эйкс. – Обрадовался авторитетной поддержке Стрикленд. Он было готовился, окрылённый единомышленником, продолжить своё наступление, как тут Дейнерис поняла, что обязана напомнить увлёкшемуся адмиралу о кое-чем важном – и рассказать об этом всем остальным. – Милорды, я летала недалеко от Королевской Гавани. – Все голоса стихли, и все взгляды были теперь устремлены на неё. – Люди узурпатора поставили по метательной машине на каждую башню, какую только смогли найти. О количестве лучников и подумать страшно. Глаза Визериса тотчас бросили внимательный взгляд на неё. Дейнерис всё прекрасно поняла без единого слова: ей придётся объясняться за свой смелый полёт над облаками. Даром что ни единого болта в неё пустить с такого-то расстояния Ланнистеры не могли... Тем не менее, она продолжила речь. – Эйксион, Рейллис и Сонарис в самом деле растут, но они и близко не подобны своим легендарным предкам... Тогда как даже величественная Мераксес, практически неуязвимая драконица, нашла свою гибель от удачно выпущенного болта. – Продолжала рассуждать Дени, стараясь сохранить хладнокровие и рассудительность. – Можем ли мы так рисковать? Любая... неудача не только нанесёт нам непоправимый ущерб, но и укрепит решимость всех наших врагов. – Моя королева, но ведь и вам с вашим супругом далеко не в первый раз идти на риск. – Адмирал и она уже говорили об этом... И теперь о содержании тех бесед узнают и все остальные. – Вы выиграли битву на Ступенях, потопили наглых браавосийцев и заставили их убраться прочь. – То было на море, – возразил сир Барристан, – и браавосийцы не ожидали нападения с воздуха. Его Милость и королева грамотно воспользовались эффектом неожиданности, на который мы теперь рассчитывать не можем. – Вы же сами слышали, Геймон. Враг знает о драконах и готовится к встрече с ними. – Дориар пришёл старому рыцарю на помощь. – Что же до чисел и качества воинов... Помните сколько народу в Королевской Гавани? Если они не растеряются и схватятся за вилы с топорами, мы рискуем увязнуть в бесконечном лабиринте улиц и домов, каждый из которых несёт смерть. – Это вопрос решительности и скорости. Все эти ополченцы... Чего они стоят в настоящем бою? Откуда эта уверенность, что торговки, попрошайки и слуги схватятся за «оружие» во имя их короля? – С этого начинало и большинство наших легионеров. – Я не это... – Нет, мы не… – Не будет никакого лабиринта, если Его Милость обрушит драконье пламя... Спор мог бы затянуться ещё надолго – не прерви его король резким стуком по дереву трона. Голоса умолкли, и множество глаз устремилось по направлению звука. – То, что предлагает нам лорд Гарри, можно было бы рассмотреть только в одном случае. Останься узурпатор без всех королевств, без иных замков, загнанным, подобно крыса в хорошо освещённый угол. Тогда поход на столицу был бы единственным верным решением. – Речь Визериса раздавалась по всему залу, и, казалось, заполняла его собой. – Но сейчас Баратеоны располагают Западом, большей частью Простора, Речными и Королевскими землями. Сир Барристан прав: Джоффри и его семья ускользнут, и нам достанутся развалины города, купленные большой кровью. Враг же соберётся вновь, благо резервы и золото у него ещё есть, и нанесёт ответный удар. Будем ли мы к нему готовы? Но и это не всё... Брат сделал паузу, и только затем продолжил мысль. – Здесь много говорили о пламени и крови для Королевской Гавани. И о том, как с помощью трёх драконов мы займём город малой кровью. Напомню вам, милорды, что даже Мейгор Жестокий не сжёг Старомест, имея под рукой самого Балериона. А ведь этот тиран и убийца родичей как раз имел возможность стирать города в пыль и прах. Но я – не он. Я не намерен сжигать столицу с сотнями тысяч своих подданных, большинство из которых не сделало мне никакого зла. Я не буду править над пеплом и прахом, ненавистный для всех немногих выживших. Драконы не будут жечь Королевскую Гавань, а равно как и иные крупные города. Мы поступим иначе. Визерис вновь ненадолго замолчал и, хорошо обдумав свои дальнейшие слова, озвучил решение. – Лорд Гарри прав в другом: людям нельзя сидеть в разорённом краю. Тут его многолетний опыт и таланты подсказывают верно. Но это не заставит нас начать наступление на крупнейший город материка. Я и моё войско направимся на встречу с леди Эйлинор. Совместными усилиями мы захватим Простор и очистим наш тыл от любых врагов. Тиреллы покорятся или их род прервётся, а Хайтауэрам придётся доказать верность делами, а не словами. – Объявил о своём решении государь. – Зима близко, милорды. И мы должны думать не только о войне и подвигах на ней, но и о дальнейшем. Поэтому до наступления холодов мы должны занять Простор и заполучить его обильные припасы и плодородные земли, которые даже зимой могут давать урожаи. Так мы избавим наше войско от риска голодной смерти и отрежем врага от источников продовольствия. Женщина обдумывала каждое его слово – и всё больше и больше соглашалась с мыслью брата. Королевская Гавань получает провиант из нескольких источников: из окрестных земель, из Простора, из Речных земель, и по морю. В устье Черноводной безраздельно господствует флот Таргариенов, и этому Джоффри нечего противопоставить. Некогда обильные земли к северу от Росби армиями узурпаторов и бандами разбойников выжжены и разорены, и они едва ли способны самих себя обеспечить зерном. И, наконец, Визерис вместе с Эйлинор позаботятся о Просторе. Что тогда останется их врагу? Холмистый Запад никогда не славился как житница, Ланнистерам и самим нужно что-то жрать – да и вопрос о транспортировке еды через весь континент отнюдь не простой. Численность горожан спасла Баратеонов от решительного штурма и скорой погибели – но она же станет их могилой. Нет нужды сжигать столицу Семи Королевств и воевать с простыми горожанами, когда те сами поднимут голодный бунт. В то время как Таргариены смогут в решающий час выставить не только трёх зверёй и самый крупный флот в истории, но и сытую, готовую к бою армию. – Пока я, леди Эйлинор и принц Оберин будем покорять Простор, наша королева и адмирал Геймон возглавят восточный фланг. Вы должны будете удерживать львов в Королевских землях, поддерживать блокаду портов и внимательно отслеживать все вражеские перемещения. Едва ли Ланнистеры решатся покинуть столицу и выйти в поле, помня о судьбе Цареубийцы... Но на войне ничего нельзя исключать. Дени испытала лёгкий укол досады в сердце. Вновь ей доверяют только второстепенное поле боя! Но потом женщина взяла себя в руки. Забери Визерис с собой ещё и Рейллис, и ему придётся оставить куда больше воинов в Штормовых землях. И то Ланнистеры могут попробовать их отбить, отчаянно отыскивая любую победу. Её драконица, как и сама Дейнерис, действительно принесут больше пользы делу здесь, охраняя тыл и фланг. Остальные советники озвучили своё согласие со взятым курсом. Сир Барристан был готов поддержать любое королевское решение. Дориар, будучи бессменным заместителем Визериса и вторым человеком во всей армии, брюзжал, что ему придётся идти в сердце андальских земель. Стрикленд надулся от королевской похвалы и поспешил признать мудрость вынесенного решения. Прочие командиры и лорды хранили молчание, хотя хозяева Штормовых земель, судя по всему, были рады услышать, что сократится число тех, кого они должны были кормить в ущерб себе. – Но есть и другие послания. – Визерис откашлялся и дал знак глашатаю. – Продолжай. Следующим оказалось письмо... Эурона Грейджоя. Тот поздравлял Визериса Таргариена с возвращением в Вестерос и сообщил, что железнорождённые успели до прихода этих известий избрать его своим новым королём. Владыка Железного флота, впрочем, признавал очевидное неравенство сил и был готов предложить Таргариену «ещё одну сделку». Пират просил Таргариена выдать «предательницу Ашу» и признать право, что Эурона, что всех его потомков именоваться королями Железных островов – ссылаясь на принцев Дорна и их привилегии. С крайне странным цинизмом Грейджой добавил, что эту уступку он просит только «ради успокоения моего косяка сварливых тюленей». Взамен Эурон торжественно клялся увести своих мерзавцев от берегов Простора и «погулять у Ланниспорта, да и по другим берегам, будь на то ваша воля». Завершал же своё наглое обращение ещё одним напоминанием о прошлом соглашении, и поклялся «по-королевски» принять Визериса в далёком Пайке. Это письмо слушали с плохо скрываемыми гневом и враждебностью. Те, кто прибыл с Таргариенами с востока, хорошо помнили, сколько крови успел попить проклятый пират. Остальные либо презирали всех железнорождённых, либо были неприятно поражены тоном и словами обращения, что даже равный союзник наверняка бы счёл оскорбительными. – Чего ещё эта сволочь пожелает? – Первым, что неудивительно, возмутился Геймон. У него по-прежнему оставался неоплаченным крупный долг перед Эуроном. – Чистокровную гелу в жёны и ещё одно королевство? – Писать Его Милости подобное... – Сир Барристан аж дёрнулся от переполнявших его гнева и презрения. – Тем не менее, давайте подумаем. – Призвал собравшихся Стрикленд. – Да, любой младенец знает, что дикарям с островов веры нет. А речь идёт, вдобавок, о наихудшем из их породы – если верна хотя бы четверть слухов, что мне некогда довелось слышать на востоке. Но ведь речь идёт о нескольких сотнях боевых кораблей с опытными головорезами на борту. Можем ли мы просто отбросить в сторону такое предложение? Стоит ли искать на полезном союзнике пятна? Мы не девицу в жены себе выбираем. – Леди Аша принесла нам присягу в верности, лорд Гарри. – Напомнила собравшимся Дейнерис, которой совсем не понравился его намёк. – Явилась сама, добровольно, и со своими людьми, не имея никаких условий. – Сколько-то их, тех людей, было, моя королева? Десять кораблей? Ещё меньше? Разумеется, у неё не было никаких условий. Ей повезло, что вы её приняли и согласились выслушать. – Стрикленд равнодушно пожал плечами. – Ворон же предлагает куда большие силы. Речь о простых числах, моя ко... – Речь идёт о королевском слове. – Возразила наёмнику Дейнерис. – Не только у подданных есть обязательства, но и у короны перед подданными. У столь резкой отповеди была и ещё одна причина, известная из собравшихся только ей и Визерису. После церемонии принесения присяги, Дейнерис недолго, но поговорила с Ашей с глазу на глаз. По-своему, по-дикому обаятельная пиратка успела поведать ей о своих бедах и злоключениях на первом за тысячи лет вече железнорождённых. И, в том числе, она в исчерпывающих подробностях рассказала о дяде. Его непомерных амбициях, его лживой и предательской натуре, его нечеловеческом умении впечатлять и обольщать... И, конечно, о его поразительном драконьем роге, якобы способным то ли покорять валирийских зверей, то ли лишать их способности летать. Никакого желания проверять, что это за артефакт и как он работает, у Дейнерис не было – а свете этого знания приглашение на Пайк звучало уж совсем сомнительно. – И никто не собирается никого выдавать. – Жёстко заявил государь, сходу угадав её мысли. – Моя королева права: стоит поступить так однажды, и на всю жизнь не отмыться от позорного клейма. Не говоря уже о том, что его условия совершенно неприемлемы для нас. На небе не может быть двух солнц, а в державе не может быть двух королей. Эту простую и старую истину помнят даже крестьяне, и лордам из знатных родов о ней забывать не стоит. Равно не будет и встречи: не государь идёт к своему подданному, а тот прибывает для принесения присяги. И, судя по этому письму, Эурон Грейджой ничуть не переменился, и все его обещания не стоят ровным счётом ничего. Здесь никто с королём спорить не стал. – Значит, государь, – первой заговорила она, – вы ему откажете? – Не совсем. Точнее, не сразу. – Его голос чуть-чуть смягчился, поскольку обращался в первую очередь к ней. – Я предложу ему доказать верность делом. Он мне не друг и не союзник, я делать первый шаг не должен. Напишем, что доказательством посчитаем его кампанию в Западных землях. Если нам сильно повезёт, он погибнет там, и проблема решится сама собой. Если нам просто повезёт, он и Ланнистеры пустят друг другу кровь, и мы уберём угрозу с берегов Простора. Наконец, если Эурон догадается о наших намерениях... То мы не потратим ничего, кроме пергамента и чернил. Сейчас Грейджой и его свара не несли никакой угрозы для Таргариенов и для подлинно верных им людей. Что же до Хайтауэров... То с железнорождёнными ты хотя бы знаешь, чего именно от них ожидать. Они никогда не меняются и никогда не подводят. Как-то, давным-давно, ещё во время их путешествий по Спорным землям, Дейнерис спросила у брата – зачем Эйгон Завоеватель оставил островитян в живых? Лишь теперь она осознавала дальновидность их предка. Пираты были прекрасным острым мечом, вечно висящим над головами горделивых и богатых лордов побережья Закатного моря. Было бы неплохо, пади его сталь куда надо. Было ещё несколько писем, но они носили скорее второстепенный характер, и решение по ним принимали быстро. Наконец, глашатай перешёл к последнему – и очень важному – посланию. Лорд Монфорд Веларион сообщал о проблемах с красными жрецами и их последователями на своём флоте. В письме, что подписали он, его брат и уже упомянутая на совете леди Аша, говорилось о попытке сжечь септу Селтигаров. Об этих проблемах Дени знала даже слишком хорошо, поскольку ей уже довелось с ними сталкиваться: то фанатики решат напасть на септу, то, наоборот, местные придут к ночному костру с вилами и топорами. Затянувшаяся война и приближение зимы никогда не способствуют умиротворению, а тут всё осложнялось ещё и стычкой двух совершенно разных миров. Ей приходилось решать каждый случай по-разному, но там, у Клешни, произошло нечто из ряда вон выходящее. Мокорро по сути отказался от сотрудничества с военачальниками Таргариенов, и теперь Веларионы и Грейджой спрашивали королевской воли: согласен ли государь на применение крайних мер? Какими он их видит? Властны ли они над красными жрецами? – С каждой луной таких сообщений всё больше. – Признал факт Визерис. – С этим нужно покончить, и покончить как можно скорее. Леди Эйлинор и другие наши люди доносят о том, что в Просторе действует новое Святое Воинство, и, стоит Ланнистерам с ним объединиться, как мы получим отменную головную боль. Множество самых разных людей собралось в тронном зале – но никто из них не был последователем красного Бога. И, уж точно, не было у Р'Глора большей ненавистницы, чем она. Сын и две дочери, достойный наследник династии и великолепные красавицы, у которых беспощадно похитили жизнь... Эта незаживающая, кровоточащая рана болела до сих пор и будет болеть с прежней остротой, пока Дейнерис не родит здорового ребёнка. Или не умрёт, пытаясь выполнить долг перед супругом и династией, о чем её хором предупреждали все лучшие лекари Волантиса. Те же самые люди, что некогда, словно в прошлой жизни, обещали ей лёгкие роды, теперь хором твердили о смертельной опасности. Впрочем, если они уже ошиблись однажды, то может они ошибаются и теперь? Усилием воли Дейнерис заставила себя вернуться в реальность и оторваться от горьких сожалений и бесплодных рассуждений. Она должна была сосредоточиться! – Чем меньше красных, тем лучше всем остальным. – Заговорило искреннее презрение к почитателям Р’Глора, жившее внутри Дориара. – Нам не надо было брать их с собой вообще! Жаль, что мы не можем взять их за шкирку и выбросить в море. – И оставить большую часть волантийцев без их жрецов? – Мормонт усомнился в разумности предложения. – Легионер может перебиваться с хлеба на воду, но не согласится остаться без своих Богов. Волантийцы – достойные и преданные воины Его Милости. Мы не можем обойтись с ними подобным образом, а затем ожидать от них доброй службы. – Изгнанием фанатиков мы, боюсь, повредим только самим себе. – Заговорил хмурый Геймон. Ему не нравилось ни единое слово в собственной речи, но честный моряк не привык бегать от неудобной правды. – Этим мы накажем не только их самих да слепо покорных им смутьянов-баранов, но и всех, кто верит в огненного Бога. – А таких немало, – подхватил Стрикленд, – и эта гадость ещё и норовит разойтись. Даже среди моих людей ходят разговорчики о новой вере, хотя мы их и пресекаем как можем... – Однако и спускать подобного поведения Мокорро нельзя. – Вступила в разговор Дейнерис, стараясь придать своему голосу как можно больше жёсткости. – Речь идёт о вызове, брошенном королевским военачальникам. То бишь, самому государю. Как мы сможем править двумя материками, если не можем справиться с фанатиками в собственном войске? – Наша королева права. – Рассудил сир Барристан. – Наказания совершенно необходимы, иначе о дисциплине можно забыть. – Никто и не собирался всех прощать, – поспешил заверить Мормонт, – я говорил лишь об осторожности. – Не надо выкидывать всех. Казним самих говорливых и их послушников. Остальные поймут урок и успокоятся. – Стрикленд предложил то, что счёл неким компромиссом. – Вы, милорд, плохо знаете красных фанатиков. Среди них хватает таких, что с радостью принесут себя в жертву. И, когда их поведут на плаху, остальные запомнят только мучеников – и их мучителей. – Добавил хорошо знавший красную породу Веймонд. – Можем ли мы тогда ручаться за верность легионов? – Уверен, что среди болтунов найдётся немало понятливых. Те, кто больше любит жизнь земную со всеми её удовольствиями, и не торопится на жертвенник. – Не сдавался бывалый наёмник. – По моему опыту, такие слуги есть у каждого Бога. Обратимся к ним, и пускай они учат своих людей. – Есть, да, но они или слишком юны, или слишком запуганы. Боятся идти против старших, боятся сказать и слово поперёк них. – Женщине пришлось напомнить об этом собравшимся. – Нужно в первую очередь ударить по голове змеи. Мокорро должен поплатиться за свою дерзость. – Valar morghulis. – Не без удовольствия произнёс Геймон. – А не вызовем ли мы этим подозрений? – Разумеется, голос разума принадлежал сиру Барристану. – Его убийство сейчас вызовет столько слухов, кривотолков и россказней... – Зависит от исполнения. – Стояла на своём королева. Ощущая на себе пристальный взгляд брата, Дейнерис продолжала говорить. – Конечно, если ему нанесут семь ударов ножом и бросят поблизости от флагмана, мы не оберёмся проблем. Но мало ли способов избавиться от человека? Пусть даже и настолько... Необычного. Велариону и Грейджой стоит показать, на что они способны. В конце концов, на кону их власть и авторитет. Давным-давно этот гигант пришёл ей на выручку в землях волантийцев. Давным-давно он и его собратья помогли её брату занять Волантис, обрести не только дом, но и положенную им власть. Давным-давно красные жрецы сделали всё от них зависящее, дабы породить на свет трёх драконов... Но за все эти услуги Таргариены уже заплатили сполна, и Дейнерис не страдала ни единым угрызением совести. Какие-либо соглашения и договорённости умерли вместе с её первенцем, и она не намеревалась скорбеть по предателям. – Если у них нет достойных людей, – развил её мысль Дориар, – то надо поискать нам. – Я могу предложить кое-кого из своих. – Словно случайно забросил сеть лорд Стрикленд. – Золотые Мечи хорошо служат не только в поле. – А может, наши новые подданные докажут свою верность реальным делом? – Боюсь, милорды, – Селми пришлось повысить голос, – мы говорим не о том. Дело ведь не в том, что пара-тройка красных жрецов со зла устраивает беспорядки. Мы привели в Вестерос совсем другой мир, совсем другое племя, совсем других Богов! Смерти одного или двух болтунов тут ничего не исправят. – Сир Барристан прав. – От звука голоса её брата весь зал вновь стих. – Речь идёт о новой странице истории державы, и наши действия должны быть куда масштабнее. Желая придать своим последующим словам больше значимости, Визерис поднялся со трона древних королей Шторма. – Эйгон Драконовластный велел, чтобы в его державе царил мир. Чтобы никто не смел поднимать руку на другого без королевской на то воли. – Начал свою долгую речь Визерис. – И с сего дня, королевский мир также означает полную свободу всех наших верных подданных выбирать своих Богов и прислуживать им. Железный трон не объявит врагом ни одного Божьего человека, который первым не вступит на сей путь. Все храмы и их слуги находятся под равной защитой короны, они могут практиковать свои обряды и совершать свои подношения, не боясь преследований – пока признают законную династию и возносят за неё молитвы. Но! Это также значит, что никто из наших подданных не вправе навязывать свою веру остальным. Любые проповеди должны быть ненасильственными, недопустимо принуждать кого-либо к отречению от его собственных Богов. И, тем более, недопустимы угрозы и нападения на верных короне Божьих людей. Равному и строгому наказанию подлежат что атакующие септу, что пытающиеся потушить огонь, что идущие с топорами к богороще. Само собой разумеется, что, во время войны, это наказание должно быть жёстким и решительным. Брат сделал паузу и перешёл к перечислению конкретных приказаний. – Напишите лорду Монфорду и леди Аше, что я согласен с жёсткими мерами по наведению порядка в войске. Пусть виновные в недавнем происшествии заплатят Селтигару и его септе, пусть капитаны тщательно следят за порядком на кораблях и во время ночных проповедей... И, главное, пусть публично казнят того проповедника, что сподвиг мародёров на их грех. Способ оставляю на их совести. С сего дня за подстрекательство к мятежу, за разжигание свары их будет ждать казнь. Это наше повеление относится и к септонам, молящимся Семерым. Попытки натравить одну часть нашего воинства на другую, или направить против нас простонародье будут пресекаться со всей строгостью. Что же до Мокорро... Пусть подберут правильные время и способ. Я не позволю каким-то проходимцам распоряжаться своей армией. Без него оставшиеся красные станут сговорчивее. Или, по крайней мере, часть из них. Другие наши люди займутся септонами и бродячими проповедниками, дабы те тоже помнили о своём месте. Среди собравшихся не нашлось желающих оспорить вынесенный приговор. – На сем я объявляю королевский совет законченным. – Стоило брату бросить на неё один-единственный взгляд, и она всё поняла. Её приглашают остаться. Лорды, эйксы и рыцари встали из-за своих столов и поклонились государю, после чего длинной цепью дорогих одеяний и сверкающих доспехов устремились к выходу из зала. На месте остались лишь она, оруженосец её мужа Хейгон и весь совет простоявший безмолвным истуканом Эйгон Блэкфайер. Радовало, что он хотя бы помнит о своём месте... Но Дейнерис подобная покорность по-прежнему казалась не обнадёживающей, а попросту подозрительной. Уж слишком этот юнец не походил на рассказы леди Элин и сира Барристана о потомстве Деймона Претендента. Где его наглость и тщеславие, жестокость и преступная натура, очевидная лживость – все эти их прирождённые черты? Неужели эта чёрная кровь всё же породила достойного притворщика? Даже в это было проще поверить, чем в искреннее перерождение и раскаяние... – Ступай, Хейгон. Завтра утром можешь отоспаться. – Обратился к своему оруженосцу Визерис, и тот, коротко поклонившись, поспешил воспользоваться милостью государя. – И ты, Эйгон, тоже иди. – Добавил король. – Сегодня ночью нет нужды ходить тенью за мной по замку. – Государь, я должен быть при вас. Это – мой долг гвардейца. – Я видел достаточно уставших людей, чтобы понять, что от них немного проку. – Спокойным, твёрдым, будто отеческим голосом возразил Таргариен. – Здесь и так не продохнуть от стражи, уж как-нибудь без тебя они справятся. Иди. Блэкфайер повиновался приказу и удалился следом за последними советниками и королевским оруженосцем – в гордом одиночестве. Убедившись, что они остались совсем одни, брат поспешил заключить её в свои неизменно крепкие, сильные объятия. Она немедленно вернула долг, обвив руками его за шею, едва-едва удерживавшись от полудевчачьей, полуигривой идеи на ней повиснуть. – Я надеялся, что ты прибудешь ещё вчера. – Прошептал ей на ухо супруг, ослабляя свою хватку. – Почему это? – Женщина удивилась предельно искренне. – Ты ведь не хуже меня представляешь расстояние между Драконьим Камнем и Штормовым Пределом. Какой бы хорошей девочкой не была Рейллис, она не может перемахнуть за мгновение столько миль. – Да всему виной крестьянские и солдатские глупости. – Визерис взял её под руку, и они пошли прочь из тронного зала. – Прошлой ночью весь замок шептался о том, что над проливом якобы видели дракона. А так как я спал... – Вчера? В совершенно безлунную ночь? – Дени не сдержала лёгкого смешка. – Вот уж горазд наш народ на весёлые выдумки. Что бы они там разобрали в небе? Я куда больше дивлюсь тому, что ты поверил в кухаркины байки. – Не поверил, а хотел поверить. – Он поспешил оправдаться и тяжело вздохнул. – Хоть и с опозданием на день, но ты всё-таки здесь. – Не было никакого опоздания. – Тем не менее, ей было приятно услышать подобную глупость от мужа. – Но и я рада наконец-то встретиться. Покои Визерис выбрал неподалёку от тронного зала, не желая тратить время на бесполезные прогулки по огромному замку Баратеонов. Стража, отобранная из личных гвардейцев брата, патрулировала каждый коридор, внушая женщине чувство защищённости и надёжности. Новые защитники приветствовали своих владык, пока те шли к спальне и беседовали. – Есть ещё новости из Волантиса, которые я не хотел обсуждать на общем совете... И которыми обязан в первую очередь поделиться с тобой. – Хорошие или... – Её сердце было успело замедлить биение. – Отличные. – Дени повернулась к нему лицом и приготовилась слушать. – Мейникс пишет, помимо прочего, что у Дейны проклюнулось яйцо. Из него на свет появилось очаровательное существо цвета морской волны, что ни на шаг не отходит от малышки. Они прочли всё, что могли о драконах, и пришли к выводу, что это девочка. Назвали её Пеларис, и просят нас одобрить это имя. – Прекрасная весть! Имя вполне подходит, и... – От переполнявших её чувств Дени даже умолкла, пытаясь прийти в себя. Женщина разве что не воскликнула от радости. Один из самых больших её страхов оказался напрасным: кладки её драконов несут в себе жизнь, а не окаменелости. История нового драконьего племени лишь начнётся с Эйксиона, Рейллис и Сонарис, и никак ею не закончится. Быть новым драконам, и её дом вернёт себе былое величие, утерянное по глупости и недальновидности предков! Её «дети» не разовая случайность, не мимолётная прихоть Богов, а новое начало для всей династии. И этого уже никто у неё не отнимет... – Так почему ты не объявил об этом сегодня? Подобная новость помогла бы взбодрить советников. – Хотел знать твоё мнение об имени. – Честно признался брат. – Теперь, раз все согласились, его можно будет объявить и остальным. Да и, если честно, нам было, что обсудить, помимо Дейны и её драконицы. – Тут ты прав. Но скажи лучше, как сама Дейна? – Поспешила задать следующий вопрос Дейнерис. – Что с ней? – Изводит нянек, изводит слуг, изводит стражников. Ни разу не болела, хвала Богам, с удовольствием играет в саду, отказалась от всех кукол кроме рыцарей и легионеров. Спит крепко и только по ночам, кушает вволю и с большим аппетитом. Начинает потихоньку говорить и отличается любознательностью. – Мейникс и об этом писал? – С лёгким недоверием спросила Дени. – Ты же его знаешь, – впервые за вечер Визерис позволил себе лёгкий, едва заметный смешок, – он любит что звук своего голоса, что звучание своих писем. А его рабыня-писарь, видят Боги, пишет не просто красиво и разборчиво, но ещё и мелко. Ей пергамента хватает на всё: и расписать день малышки, и пожаловаться на миэринских торгашей, и подтвердить отправку подкреплений. – Ты дашь мне его прочитать. – То была не просьба. – Легко, оно у меня в спальне и осталось. Хоть сейчас... – Потом, потом. – Дени едва не фыркнула. Что за глупость придумал брат? У неё «сейчас» будет чем заняться! Коридоры кончились, и Визерис пропустил Дени в избранные им покои. Их, естественно, уже несколько недель как привели в полный порядок, достойный государя из драконьего дома. Господствующую роль в обстановке играла потрясающих размеров кровать, на которой бы уместились и Визерис, и она сама, и Эйлинор, и третья по вкусу – хоть Арианна, хоть кто ещё. Правда от вида множества разбросанных по ней подушек Дени разом ощутила, как её клонит в сон. Всё же перелёт от родной скалы до столицы Штормовых земель дело отнюдь не простое и не лёгкое. – Ложись, Дени. – К её искреннему удивлению, сам Визерис прошёл к столу и сел за него. – Я к тебе скоро присоединюсь. – Эй! – Деланно возмутилась Дени. – Оставишь любимую жену после долгой разлуки одну в холодной постели? – Король принадлежит державе. – Усмехнулся брат, вспомнив одну из самых любимых присказок леди Элин. – В постели от меня сейчас толку немного, потому что если я лягу на неё, то тут же засну. А мне ещё надо закончить это письмо. – И кому же ты пишешь? – Поинтересовалась женщина, тем не менее севшая на кровать. – Кого ты счёл важнее своей жены, м? – Письмо лорду Лейтону в Старомест. – Он говорил подчёркнуто-спокойным голосом, словно дразня её. И, признаться, это ему удавалось. – Требую более надёжных, ощутимых доказательств верности. Иначе его заверения так и останутся пустыми, ничего не стоящими словами. – Ты больше желаешь старого пройдоху, чем меня? Или милая Арианна, пока я была далеко, уже высосала из тебя всю твою мужскую силу? В прямом смысле, кхм, высосала. – Эту глупость я оставлю без ответа. – Посмеялся Визерис, беря в руку гусиное перо. – Лучше радуйся, что не тебе предстоит иметь дело со староместским пердуном и его хитроватым семейством. В ответ Дени показала несносному мужлану язык, тихо рассмеялась и принялась раздеваться. Полностью оголившись, она легла на кровать и накрылась одеялом. Она сохраняла небольшую надежду, что вид её обнажённого тела придаст Визерису сил. Однако стоило ей коснуться головой подушки, как веки начали становится всё более тяжёлыми и липкими. Всё же долгий перелет и затянувшийся совет утомили её куда больше, чем королеве казалось поначалу. Силуэт сгорбившегося над письменным столом супруга всё более расплывался, а мысли всё глубже проваливались в сладкую дрёму. Только сейчас она по-настоящему почувствовала, как устала за эти дни. Наконец, глаза Дейнерис закрылись. Во сне ей чудился запах лимонов и виделась до боли знакомая красная дверь.