Король, Что Носит Меч

Эйлинор Даленнис Ей довелось услышать немало песен о ратных подвигах, доблестных героях и презренных трусах. От Студёного до Летнего, от Узкого до Дотракийского морей наёмники, воины и другие искатели звонкой монеты старательно прославляют своё ремесло, превозносят самих себя и унижают многочисленных врагов. От верного клинка до охочей бабёнки, от крепкой дружбы до подлого предательства – казалось, что всё успело обрасти песнями разной степени паршивости. И, тем не менее, была одна сторона избранного ею ремесла, о которой не то что песни петь, но и разговоры вести о ней было не принято. Именно её Эйлинор Даленнис наблюдала перед собой. – Пусть повисят до следующего утра. – Огласила Дева-от-Меча своё решение. – Я хочу, чтобы каждый вшивый пехотинец мог полюбоваться ими. А обоз пусть закопает их рядом. Пришедшие не воевать за правое дело, а поживиться за счёт подданных своего короля заслуживают только воровской участи и никакой иной. А посмотреть было на что. Ветви деревьев «украшали» с пару десятков повешенных мужчин, к чьим рукам были привязаны щиты, яркие, замысловатые гербы на которых перечеркивали черные полосы позора. Ещё пару дней тому назад их владельцы были гордыми дорнийскими рыцарями, обладателями знатных имён, земель и дорогого оружия. Они были объектами зависти множества ратников и рыцарей попроще, наверняка обладали честолюбивыми амбициями, были уверены, что вернутся из похода живыми, здоровыми, богатыми и обласканными новым государем. До сего дня. Этим утром Даленнис донесли, что передовой отряд под командованием сира Арина Сэнда занял торговый Вишнёвый городок, оказавшийся на пути следования войска. Однако хорошая новость быстро омрачилась тем, что дорнийцы в привычной для себя манере не стали сдерживать свои порывы и устроили в городе вакханалию. Рыцари бастарда из Пекла грабили, убивали и насиловали, ведя себя так, будто они измывались не над будущими подданными своего же монарха, а резвились в чуждом, дикарском краю. Отправленные Эйлинор по горячим следам лазутчики насчитали под тысячу убитых, ещё больше раненных и изнасилованных, десятки сожжённых домов, а уж учинённый на винодельнях городка разгром заставил бы всех пропойц державы слечь в постель с ударом. Даже Дева-от-Меча, привычная к войне и всем её последствиям с малых лет, не смогла остаться равнодушной, посетив город и оценив масштабы разорения. По приказу Эйлинор, всех командиров и наиболее «отличившихся» участников побоища арестовали, заковали и привели к ней. Суд она, по примеру Визериса, вершила прямиком перед голодной Сонарис, напоминая, чью власть она здесь представляет. Тем не менее, некоторые лорды в войске посмели спорить и перед оскаленной пастью белого зверя. Даленнис тогда едва не сплюнула от досады: совсем её разбаловал Визерис с его вышколенными, приученными к повиновению гвардейцами и волантийскими легионерами! Тут же каждый хозяин очередного мелкого клоповника считал себя в праве высказывать своё, вне всякого сомнения, значимое, достойное и аргументированное мнение, из-за чего разбирательство затянулось аж до самого вечера. К тому же, было очевидно, что несмотря на её статус драконьей всадницы, авторитет Эйлинор среди дорнийцев был не столь велик, чтобы исключить любое инакомыслие. Смели бы они так своевольничать перед лицом Визериса, чья репутация говорила сама за себя? Или перед Веймондом, который бы уже давно казнил половину пустынных лордов за неповиновение? Они, наверняка, полагали, что смогут переубедить «драконью шлюху», если выступят одновременно и громогласно. И, конечно же, у этой публики всё сводилось к старому-недоброму, зато вечному правилу: победитель получает всё, а проигравший может об этом поплакать где-нибудь в канаве. Что с того, что горожане и крестьяне ни в чём не виновны? Они виновны уже тем, что Сэнду и его людям захотелось утолить свою жажду крови и наживы. Чем дольше она слушала «защитников», тем меньше у неё оставалось сомнений: дай она дорнийцами волю, они обвиняемым тотчас все грехи отпустят. И тогда с какими-либо надеждами сделать её войско управляемым придётся распрощаться. Вишнёвый городок был отнюдь не первым примером подобного поведения со стороны её воинов, но он стал самым громким, показательным и ярким. Неудивительно, что пришло осознание: или действовать сейчас, или расписаться в своей слабости и непригодности. Потому Эйлинор оборвала мучительно долгую речь лорда Виля в защиту виновных на полуслове и поспешила огласить своё решение: позорная казнь через повешение с лишением рыцарского титула для всех. К её искреннему удивлению, молчавший большую часть суда принц Оберин поддержал её приговор. Подобное поведение того, в ком приговорённые явно надеялись обрести защитника, не могло не поразить и не парализовать волю к сопротивлению. Теперь приговор был не просто озвучен, но ещё и поддержан. И вскоре приведён в исполнение. Ни просьбы, ни мольбы, ни покаяния, ни проклятья никому из них не помогли. Эйлинор наблюдала всю казнь от начала и до конца, не обращая внимания на последние, отчаянные попытки сира Арина и компании выбраться из петли. Эйлинор помнила, что точно так же поступал Визерис. Ещё давно, во время их скитаний по Спорным землям, он жестокостью лечил жестокость, суровостью держал в узде наёмный сброд, безжалостно превращая его в эффективное, слаженное войско. И, в том числе, Таргариен практиковал и публичные, показательные казни. Не делал исключений он даже для проверенных ветеранов. Поэтому Даленнис знала, что её любовник поступил бы так же на её месте, но восстановленная справедливость, вновь утверждённая власть не принесли никакого удовольствия. Эйлинор покинула рощу и верхом вернулась в лагерь, отыскивая ленивых патрульных или слепых дозорных... И никого не находя. Никто не хотел становиться новой жертвой, и дорнийцы старались ничем не спровоцировать её гнев. Даже дикари, спустившиеся с гор и выбравшиеся из пустынь, вели себя тихо и смирно, помня о печальной участи своих соплеменников. Что ж, это было приятным сюрпризом, но она была уверена, что эффекта устрашения надолго не хватит. Для постороннего глаза все дорнийцы были похожи, и Эйлинор поначалу попала в плен этой иллюзии. Однако теперь, за луны, проведённые вместе с ними, она поняла, что весь Дорн делится невидимой и неосязаемой границей на две столь непохожие друг на друга части. Первую группу представляли Мартеллы, Айронвуды, Дейны и те лорды, что жили поближе к морскому побережью. То были знакомые ей вестероссцы, разве что более смуглые, с вольными нравами и более эмоциональные. И, несмотря на весь свой гонор, они впитали очень многое от культуры и привычек своих соседей с севера. С ними было куда проще вести дела, чем с жителями высоких гор и жарких пустынь. А вот Фаулеры, Вили, Уллеры и им подобные явно жалели, что они родились не дотракийскими конетрахами, и всячески пытались им подражать. Набеги, грабежи, изнасилования, попытки прикрыть бессмысленные и кровавые преступления интересами сбора фуража и провианта... Эти, в отличии от своих более приличных собратьев, понимали только грубую силу и звериную жестокость. Потому Даленнис и пошла на эту показательную порку, желая любой ценой принудить этих полудикарей к порядку. Наконец, показалась её палатка. Оруженосцы увели её лошадь прочь, и Даленнис, наконец, уединилась. Ей было, о чём подумать. Вот почему с этими уродами приходится обходиться настолько круто? Умом Эйлинор всё понимала: и непростую историю взаимоотношений между соседями, и желание молодых самоутвердиться, и то, что многим по душе охотиться за слабыми и беззащитными. Но непросто казнить своих людей, пусть те того и заслуживали. Тем более, что теперь она сознательно подняла ставки. Или она заставит дорнийцев себя уважать, или останется с отрядом гвардейцев и драконом посреди враждебного войска... Женщина отложила в сторону верный валирийский клинок. Полностью переодеваться ещё рано: наверняка появится какой-нибудь уж больно смелый проситель. Да и сна не было ни в одном глазу. Несмотря на всю пережитую за день усталость, несмотря на споры, полёт на Сонарис, езду на лошади... Эйлинор поспешила ко столу, где услужливые мальчишки загодя разложили карту Простора. Вновь, уже, наверное, в тысячный раз, она рассматривала этот край полей, лесов, рек и бесконечных поселений, уже успев за это время выучить на зубок все мало-мальски значимые поселения, нанесённые на это полотно. Юг Вестероса был настолько поразительно непохож на знакомые ей земли Эссоса! Множество замков, зачастую неплохо укреплённых, плодородные и обжитые земли, ухоженные сады, огороды и луга – и всё это ей предстояло покорить во имя Визериса, третьего своего имени. Тем или иным способом. – Признаюсь: сегодня вечером я не слышал в лагере ни одной шутки про вас, миледи, вашу драконицу или ваши прелести. – Раздался голос позади неё. – И последнее, конечно, особенно поразило меня. Эйлинор уже успела привыкнуть к манерам, привычкам и словам своего ближайшего помощника. Неоспариваемое положение негласного лидера, горячо любимого в войске, и кровное родство с принцем Дораном, давало Оберину естественные привилегии, не учитывать которые было бы глупостью... Да и она сама хотела с ним переговорить перед тем, как попытаться заснуть. В конце концов, только один человек в этом проклятом сборище неотёсанных мужиков может дать ей честные ответы, какими бы неприятными они ни были. – Зато наверняка слышали множество самых разнообразных проклятий? – Поинтересовалась Даленнис, довольная тем, что явился именно тот из дорнийцев, которого ещё можно было терпеть. – Да вот нет, что самое-то интересное. – Развеял её худшую догадку принц Оберин. – Мои люди, столь говорливые и крикливые, сейчас хранят несвойственное им молчание. О том, чтобы кто-то принялся вас проклинать, я ничего не слышал. – Я не ожидала от вас столь уверенной поддержки. – Призналась Эйлинор. Младший брат дорнийского принца казался ей человеком, крайне опасным и лживым для врагов – но вполне откровенным с союзниками. – Была уверена, что вы встанете на защиту соплеменников. – Мы пришли сюда не септ трахать и не опустошать запасы местных виноделен. – Пожал плечами Оберин. – Молодые жеребцы, к сожалению, частенько об этом забывают. Приходится им напоминать, даже если ценой этому будет небольшое кровопускание. В Цитадели меня учили, что дурную кровь лучше выпустить самому, пока она не отравила всё тело. Женщина подняла взгляд на дорнийца, дав понять, что ему стоит выражаться как можно проще и прямолинейнее. Сегодня у неё не было ни времени, ни настроения для упражнений в красноречии. – Всему своё время, миледи. И я, в отличие от многих наших друзей, прекрасно понимаю, что веселиться и отдыхать нам ещё очень рано. Вновь взглянув на карту, Даленнис не сдержала тяжёлого вздоха. Ведь собеседник был прав! Это Визерис за одну луну умудрился очистить целое королевство от сил сразу двух узурпаторов. Это Дейнерис взяла под контроль Черноводный залив, заключила выгодный союз с Веларионами и вернула родовое гнездо Таргариенов его законным хозяевам. Её же поход оставлял желать много лучшего, и перспектив к скорой и положительной перемене она на горизонте не видела. Горные перевалы, которые Эйлинор полагала одним из главных препятствий в начале планируемой кампании, на деле толком не охранялись. Ланнистеры не успели прикрыть их значимыми силами, отчаянно пытаясь поспеть с захватом Штормовых земель. Её войско пересекло Красные горы без значительных затруднений – и на этом список хороших новостей закончился. Простор оказался поистине... Просторным. Землёй десятков городов, сотен крепостей и тысяч фамилий, где войску отнюдь не так просто продвигаться, пусть с небес за ним и взирает дракон. И везде их ждали лорды, рыцари, градоначальники, старосты, купцы, каждый из которых норовил то урвать кусок побольше, то утаить своё добро... А то и оказать сопротивление. Здешние жители, мягко говоря, не очень любили своих южных соседей и отнюдь не торопились им покориться. Не было веры даже тем, кто всё же согласился преклонить колени – тогда как хватало и тех, кто был готов помереть с мечом, копьём или вилами в руках. Этих людей не волновало, чья задница будет греть Железный трон: они видели ненавистных дорнийцев и хватались за оружие. Имея на это, к сожалению, достойные причины. Враги уклонялись от какого-либо значимого, масштабного боя. Они старались бить из теней, отыскивать отставших и, наоборот, оторвавшихся вперёд и убивать их; кое-где уже горели поля и посевы. Порой им удавалось наносить войску, которое в виду трудностей с логистикой было вынуждено разделиться на множество меньших, марширующих по отдельности отрядов, болезненные уколы. Пару недель тому назад в лагерь и вовсе пытались проникнуть подосланные Тиреллами убийцы, которые хотели добраться до неё самой! Они прекрасно знали о силе дракона и желали избавиться от наездницы, понимая, что она уязвима, пока находится на земле. Некоторые из взятых замков могли похвастаться скорпионами и баллистами, установленными на башнях – далеко не везде гарнизон решался их применить при появлении Сонарис, но этот знак был тревожным. Чем дальше, чем больше времени пройдёт, чем крупнее и значимее будут оплоты врагов, тем выше шанс, что кто-нибудь рано или поздно сумеет зацепить её с Сонарис... Неспроста ведь Визерис ей все уши прожужжал историями о том, как погибали драконье всадники прошлого! Некоторое время назад до них дошли было благие известия. Лорд Лейтон Хайтауэр поднял над Высокой Башней знамя с трёхглавым драконом и объявил о своей верности Визерису, третьему своего имени. Более того, владыка Староместа призвал всё южное рыцарство последовать его примеру, избавиться от предателей Тиреллов и примкнуть к законному государю. Некоторые лорды в войске поспешили отпраздновать победу, полагая, что теперь им на помощь придут внушительные силы второго по могуществу дома Простора, что совместно они навяжут Тиреллам решающее сражение... Однако ничего не произошло. Лейтон и его «союзники» находились на другом конце Простора, и Эйлинор ничего не слышала о столкновениях между Тиреллами и Хайтауэрами. Более того: по слухам и донесениям, войско Гарлана Тирелла спокойно ушло из-под Ясноводной крепости, никем не преследуемое. В самом ли деле лорд Лейтон перешёл на их сторону и просто занят сбором сил и средств? Или это попытка подыграть всем и сразу, дабы в любом случае остаться при своём? То ли Фаулер, то ли Аллирион предлагали ей отправиться в Старомест на переговоры и прояснить положение, но Даленнис в самых резких выражениях отказалась от этой идеи. Во-первых, она никогда не была умелым дипломатом; во-вторых, ей не хотелось оставить войско и вернуться к банде убийц, насильников и разбойников; в-третьих, не было никаких гарантий, что она с этих переговоров вообще вернётся живой или, того хуже, не окажется заложницей в руках врага. С Хайтауэрами ещё будет время разобраться, пока надо думать о более срочных делах. – Завтра я соберу военный совет, – произнесла женщина, – и на нём я сообщу остальным то, что скажу вам здесь и сейчас. – Кажется, вы уже приняли решение. Зачем же вы интересуетесь моим мнением? – В голосе Мартелла послышалось искреннее любопытство. – Мне нравится слушать свой голос, – съязвила Дева-от-Меча, – и, к тому же, никому ещё не мешало услышать чужое мнение. Оберин приблизился ко столу и внимательно посмотрел на воительницу. Пришло время ей озвучить свои намерения. – Нам надо идти на Эшфорд. – Начала говорить драконья всадница, легко и уверенно найдя нужную точку на карте королевства. – Это крупный город, прежде нетронутый войной, где мы найдём и припасы, и переправу через Зыбкую реку. Затем, продвигаясь на север и на запад, мы выйдем к Мандеру и отрежем Хайгарден от Королевской Гавани, не дадим Тиреллам объединить силы с Ланнистерами, перекрыв главный путь следования вдоль реки. Им придётся перемещаться по дороге Роз, чтобы выйти ко столице... – Или выйти из Хайгардена, – договорил Красный Змей мысль за неё, – и столкнуться с нами в чистом поле. Но этого не будет, миледи. Тиреллы будут всячески избегать сражения лоб в лоб. После разгромного поражения Ланнистеров в Штормовых землях наши враги не повторят своей оплошности и будут всеми силами избегать больших битв. Будут пытаться бить наши армии по частям и добраться до драконьих всадников. – Откуда такая уверенность? Войсками Тиреллов командует не ваш знакомый колченогий калека, о чьём остром уме вы мне все уши прожужжали. – Он-то войска никуда не поведёт, – возразил дорниец, – но сир Гарлан знает, кто из его братьев самый умный. А Уиллас хорошо помнит историю родного королевства и своей семьи, и он никогда не позволит родичам повторить ошибку Гарденеров. К тому же, Тиреллам всё ещё надо учитывать набеги пиратов с моря и мятеж Хайтауэров. Боги одни знают, на что решится хозяин Староместа, когда рядом не останется серьёзных врагов, способных дать достойный отпор? Наконец, на лугах и холмах, под светом солнца, они потеряют все свои преимущества. Их шансы – отнюдь не в честном бою. – Сказал он куда более серьёзным тоном. – Да, принц Оберин. Вы правы. Сонарис играла огромную роль в походе – без её участия дорнийское войско едва бы добилось даже своих скромных успехов. Однако Тиреллы тоже знали об этом, и они не торопились подставляться под её пламя. Они не желали ставить под угрозу всё своё положение и идти на битву, а принудить их к ней союзники Таргариенов пока не могли. – Но я предвижу, что у многих лордов, – Даленнис разве что не сплюнула, выговорив последнее слово, – появятся возражения. И к ним надо заранее подготовиться. – Неужели? – В голосе дорнийца послышалась лёгкая, но, в общем, безобидная насмешка. – Вы думаете, что после сегодняшнего представления кто-то посмеет спорить? – Не будет только снисходительного тона, который вы, принц, ещё можете себе позволить. А вот возражения? Ещё как найдутся! – Что же вы ожидаете услышать? Говорите, миледи, а я отвечу, в самом ли деле вы хорошо узнали своих воинов. – Хармен Уллер предложит разделиться, – начала строить предположения женщина, – и повторить на юге Простора то, что на севере сделали Ланнистеры. Пограбить, порезать, пожечь, показать всё, на что способна лёгкая конница Дорна. Он скажет, что таким способом мы заставим Тиреллов и остальных показаться на поле боя, где им и придёт конец. – Хармен – большой любитель гасить пламя хворостом, да. И знает, что покойному Тайвину удалось разделить огромное вражеское войско именно таким способом. – Оберин явно позволил себе увлечься разговором. – Вот только нас меньше, наши отдельные отряды на густонаселённой и чужой для них земле могут сами оказаться лёгкой добычей, – Даленнис вздохнула, вновь рассматривая карту Простора, – и тогда мы растворимся в этом огромном королевстве. Это не говоря уже о других последствиях такого «плана»... Ей не надо было проговаривать до конца очевидную мысль. Если то, что творилось в Вишнёвом городке, станет обыденностью, то верность жителей Простора Железному трону и драконами будет не перебить. Война затянется, о каких-либо надеждах на перебежчиков и волну предательств можно будет забыть. Тогда как на носу зима, судя по всему долгая и суровая, и контроль над плодородными землями и припасами как никогда важен. Это королевство не должно превратиться в выжженную огнём пустыню... Не говоря уже о том, что всё естество женщины бунтовало против согласия с такими кровопийцами, как Уллеры. – Андерс Айронвуд тоже будет говорить. – Переменила тему Даленнис. – Этот наверняка захочет отправиться навстречу Хайтауэрам. Объединиться с хозяевами Староместа под Хайгарденом и либо навязать Тиреллам решающий бой, либо повторить историю падения Гискарской империи в миниатюре. Крупнейший город юга даст нам людей, еду, снаряжение; знамёна и золото Староместа посеют раздор в стане Баратеонов, наконец, Тиреллам придётся решаться на отчаянные меры... – А я-то думал, – улыбнулся воительнице Мартелл, – что именно это решение наших бед вы и предложите. – Тогда ответьте мне на вопрос, принц Оберин. Почему же я его не предлагаю? А я отвечу, хорошо ли вы узнали свою предводительницу. – Вернула ему шпильку Дева-от-Меча. – Вы не верите ни единому слову лорда Лейтона, нашего якобы союзника. – Дорниец произнёс это едва ли не по слогам. – И это правильно. Вы считаете змеями Уллеров, но Хайтауэры заставят вас и обитателей Пекла полюбить. Мне доводилось немало слышать о нынешнем хозяине Высокой Башни, и ничего из услышанного я не могу назвать приятным. В Семи Королевствах, конечно, хватает подлецов, но вот умных и коварных подлецов среди них не столь много. И он как раз относится именно к ним. – Человек, с лёгкостью бросающий на произвол судьбы родную кровь и спокойно торгующий своей «верностью», способен на любую подлость. В том числе, и на убийство или пленение посла. Рисковать собой или вами я не стану. А разговаривать с кем-то из наших баранов он явно не захочет. – Но ведь это не все, миледи? – Ухмыльнувшись, ответил принц. – Есть у вас и другие соображения? – Да. – Она испытующе посмотрела на принца. – Тут все ещё проще: вопрос пути. – Снова попал в точку её поздний гость. – Хайтауэры дали понять, что к нам они сами не пойдут. Иначе бы их люди уже давно были на марше. Нам же идти к ним придётся через самое сердце владений Тиреллов, рядом с Хайгарденом, сквозь множество замков и городов. Что останется от нашего войска к концу пути? Несколько тысяч уставших человек и один дракон, которому далеко до его великих предков? И, вспоминая ненадёжность лорда Лейтона... – Рисковать можно было бы, будь у нас достойный союзник, действительно готовый оказать помощь. – Подвела итог воительница. – Но мы не можем ставить на кон всё войско, гоняясь за миражами. Надеюсь, остальные это тоже поймут. – Лорд Андерс этим ответом останется доволен. – Подвёл черту дорниец. – Он – человек весьма разумный и осторожный. И, как бы его не манил маяк на вершине Высокой Башни, он не пойдёт за ним в ловушку. Теперь и Даленнис позволила себе улыбку. Приятно было иметь дело с человеком, понимавшим её и логику, стоявшую за её решениями. Она сперва опасалась, что ей придётся иметь дело с человеком, полностью лишённым понимания военного дела и, при этом, переполненным личной ненавистью. В одном из двух предположений она, к счастью, ошиблась. Злобный и глупый человек создаёт проблемы себе и своим союзникам; злобный и умный доставляет множество неприятностей врагам. Без Оберина ей было бы куда сложнее справляться со своенравными и полными самомнения дорнийскими лордами, да и в войне младший брат принца Дорана понимал лучше большинства из них. На его умение вести за собой людей можно было положиться, в его преданности не приходилось сомневаться, а уж его ненависть горела ярче солнца на гербе Мартеллов. – Эшфорд – значит Эшфорд. – Согласился с её планом Оберин. – Крупных и хорошо защищённых замков мы на пути не встретим. Всё будут городки и посёлки, за них Тиреллы биться не смогут и не захотят. Большинство сдастся, как только ваша Сонарис покажется на горизонте; с остальными мы справимся довольно легко. – И, я надеюсь, мне больше не придётся вешать стольких наших воинов зараз. – Вздохнула Эйлинор. – Подобное должно оставаться редкостью! – Думаю, до Эшфорда, они урок будут помнить. В самом городе, конечно, придётся туговато, но теперь, я полагаю... Договорить принцу не дал появившийся у входа в палатку гонец. Страже она велела допускать всех, кто спешит с новостями – и теперь она должна была уделить мальчишке внимание. – Миледи, позвольте… – Сходу начал тот без лишних церемоний, лишь слегка наклонив голову в качестве приветствия. – Что случилось? – Сходу задала вопрос Даленнис. Неужели вечер станет ещё хуже? Какие новости ей принёс этот гонец? Она вспомнила этого юношу, стоило ему сделать пару шагов вперёд, давая разглядеть густые серебряные волосы, разделённые чёрной, как смоль, полосой. Один из младших Дейнов, посланный ею на запад собирать все возможные слухи. Что произошло? Хайтауэры решили проснуться? Тиреллы пришли в движение? Какие-нибудь второстепенные лорды решили переметнуться? Очередной отряд фуражиров попался в ловушку? Оказалось, все её предположения были неверными. – В Просторе появилось новое Святое Воинство. – Эйлинор и Оберин обменялись взглядами. Воительница была удивлена, а вот принц ухмыльнулся. – Эта новость, Герольд, старее твоей матушки. Я её слышал ещё в Королевской Гавани, когда посещал свадьбу котов и волчат с розочками. – Нет, мой принц, – Герольд Дейн возразил, ничуть не изменившимся голосом, – вы, должно быть, слышали только о сброде, который рядится в белое и пытается выжить посреди золы и дерьма. Но теперь они хватаются за мечи, копья и вилы – кто что может достать – и присягают на верность Белому Рыцарю, своему единому и признанному вожаку. То, что начиналось как попытка беженцев выжить, превращается в полноценное войско неподалёку от Медовой реки. – Это не те самые религиозные фанатики, которые были головной болью первых Таргариенов? – Даленнис отчаянно припоминала уроки древней истории от любовника. – Да, и о них в Вестеросе никто не слышал со времён Джейхейриса Миротворца. Прошло более двухсот лет, чтоб их... – Подтвердил её обрывочные знания Оберин. – Что, неужели призраки решили вернуться в мир живых? Какие чудеса и диковинки нам ещё предстоит повстречать? Грамкинов? – Уж этого не знаю, мой принц. – Пожал плечами Герольд. – Этот Белый Рыцарь... Каков он из себя? – Говорят, будто бы обычный южный рыцарь. Разве что без герба, признаёт только белый цвет, и на людях никогда не снимает шлем полностью. Мы пытались узнать имя этого Белого Рыцаря, но остались только с десятком самых разных предположений. Самое популярное – Лансель Ланнистер! – О том, что этот котёнок заболел семибожием, говорили ещё в столице. Но случилось это после того, как дорогие родичи бросили его на растерзание любимому королевскому псу, младшему Клигану. – Оберин явно находился в замешательстве. – Едва ли он станет плясать под их дудку теперь. – Сейчас не это главное. Мы рано или поздно узнаем, кто скрывается под шлемом. – Прервала разговор двух дорнийцев женщина. – Важнее другое. Эти святоши... Кому они служат? За кого они будут биться? – Никому, миледи. Они не поднимают ничьих знамён, кроме тех, что принадлежат Вере. Ни оленей, ни львов, ни роз, ни драконов; только звёзды да мечи. – Это пока что, – сказал Оберин, чей голос стал ощутимо менее спокойным, – как только они узнают, что наш король в самом деле двоеженец, так ещё и одна из жён является его сестрой... Они наверняка примкнут к нашим врагам. – Мой принц, неужели в Солнечное Копьё не пришло письмо от Станниса? – Этот младший Дейн был решительно лишён всех представлений о приличии. Слишком много и уверенно болтает, находясь в присутствии людей, которые несоизмеримо выше его по статусу. Будто подражает незабвенному нахалу Даарио Нахарису. И как только судьба не забросила его наёмником в Спорные земли? – Джоффри, как и весь выводок Серсеи, на всю державу назван плодом инцеста между близнецами Ланнистерами. Не говоря уже о том, что идущие за этим белым идиотом бежали именно от Ланнистеров. Им не за что их любить. Резкие и грубые слова юноши имели смысл. Едва ли эти любители радужных звёзд поспешат преклонить колени. Не говоря уже о той страшной нелюбви, что Визерис и Дейнерис с недавних пор испытывали к любым фанатикам. Однако и Ланнистеры будут глупцами, если понадеются на поддержку от подобного движения. Пусть даже во главе этих отчаянных стоит Ланнистер: раз он так показательно сбросил ало-золотую шкуру, едва ли их дом для него теперь что-то значит. – Любому войску, помимо предводителя, нужна и цель. Что удалось узнать об их намерениях? – Точно не идут на нас, – заверил её Дейн, – иначе бы вся округа только об том и говорила. Но и Хайгарден их не интересует. Ходят слухи, что Белый Рыцарь собирается повести своих баранов на Старомест: то ли получить благословение у жирдяев из Звёздной септы, то ли поживиться богатствами Хайтауэров, то ли защищать побережье от пиратов с Железных островов – не сходятся мнения. – Вы достойно послужили нам, сир Герольд. Продолжайте в том же духе, и достойная награда не заставит себя долго ждать. – Жестом Даленнис отпустила юношу прочь. – Вы тоже свободны, принц Оберин. Завтра на рассвете я вас призову. Стоило дорнийцам покинуть палатку, Эйлинор вздохнула. Новость была далеко не самой худшей, но и хорошего в ней было мало. В и без того огромном южном королевстве появилась новая сила, независимая от Ланнистеров и Таргариенов, способная привлечь что лордов, что простолюдинов. Что будет, если эти люди займут Старомест? А если этот таинственный Белый Рыцарь всё же решит припомнить о кровных узах и поднять собранную им толпу на защиту Железного трона? Её принципиальное решение идти на Эшфорд нисколько не изменилось, тем более что Тиреллам теперь тоже придётся действовать с известной осторожностью. Но что делать после занятия Эшфорда? Идти дальше, на север, к Новой Бочке и Длинному Столу, чтобы перейти Мандер и отрезать сообщение между столицей и Простором, как она собиралась поступить еще пару часов тому назад? Или занять оборону в центре королевства и ждать помощи от главной армии Таргариенов, раз лёгкой прогулки в Просторе не выйдет? Может, письмо Визерису поможет разрешить трудности?

***

Родрик Харлоу – И скольких они потеряли? – Осведомился Родрик, откладывая книгу в сторону. Как бы не были увлекательны строки мейстера Дикона, повествующие о завоевании Эйгоном Драконовластным Речных земель, реальность требовала его полного внимания. – Девять кораблей и что-то около пятисот человек. – С готовностью ответил его кузен и наследник, сир Харрас Харлоу. – На корм рыбам пошли Тормор Айронмейкер, Хармунд Шарп и Мелдред Мерлин. Оставшихся привёл Лукас Кодд. Лорд Харлоу не удивился подобным новостям. Он ещё несколько лун тому назад говорил Айронмейкеру, что остров Свиней находится слишком близко к Раэмпорту, что там его будут ждать, что Редвины никогда не отдадут ключ к своему главному городу так легко... Мужчина вновь оказался прав – и нисколько не был этому рад. Очередная авантюра, столь свойственная его народу, закончилась бессмысленным и кровавым побоищем. То, что вернулся именно Лукас Кодд, тоже неудивительно. Этот любитель ворованных гобеленов подбивал недалекого Тормора на поход, рассказывая внуку Старца о лёгкой добыче и боязливых виноградарях, не способных дать отпор. И каков итог? Наследник Эрика Старого, соперника Эурона Грейджоя на вече, ушёл к Утонувшему Богу, как и другие его оппоненты, тогда как прихлебатель короля остался жив. Эурон своих верных псов обучил и кусать по команде, и бежать, поджав хвост, как только что-то пойдёт не так. Последние сомнения лорда Харлоу исчезли. То, с какой регулярностью на Арборе погибают люди, в чьей верности у Эурона могут быть сомнения, не может быть цепью случайностей да совпадений. Пока остальные железнорождённые смотрели в рот своему новоизбранному «государю», тот старательно и последовательно сокращал их поголовье. Ослабли Айронмейкеры и Драммы, меньше осталось Гудбразеров – даже многочисленные Харлоу понесли серьёзные потери. Вокруг Эурона оставались преданные лично ему лизоблюды, готовые без каких-либо раздумий броситься за ним в очередную авантюру. – Что ты ещё слышал сегодня? – Осведомился мужчина у родственника, мнившего себя его единственным наследником. – Кодды, Тауни и сброд нашего короля, – как и все знатные железнорождённые, сир Харрас презирал безродную шваль, приплывшую вслед за Эуроном на Железные острова, – на всю Морскую Звезду обсуждают предстоящее дело в Староместе. Вы бы слышали, мой лорд, какими россказнями этих дураков потчует Лукас! Заговаривается, лжёт, а самому хоть бы что. Дошёл уже до того, что каждому обещает по три морских жены, чтобы те в шесть рук ублажали победителя. – И что, слушают? – Разумеется. И мечтают. Родрик сплюнул от досады. До чего же подобное поведение свойственно его племени! Щитовые острова пали быстро: никто из лордов не ожидал лихого, жестокого натиска железнорождённых. Но потом король Эурон повёл свои корабли на Арбор – и здесь его люди застряли. Из пиратов, налётчиков и наёмников получаются плохие воины и никудышные мастера осад, а владения Редвинов были покрыты замками с крепкими башнями и высокими стенами. Стремительный и «славный» захват портовой Морской Звезды оказался исключением из правила: последующие бои что на суше, что на море брали с железнорождённых и их союзников кровавую цену – слишком высокую по мнению Родрика. Чем дальше, тем больше лорд Харлоу жалел, что покойный Квеллон столь мало внимания уделял сыновьям. Как говорил убитый за измену Бейлор, Бейлон Грейджой был безумен, но Эурон уже давно перешёл все мыслимые и немыслимые границы сумашествия. Легко сказать – захватить Старомест! Последний по-настоящему успешный налёт на Старомест пришёлся на правление легендарного Куореда Хоара, приведшего тысячи невольников и невольниц на острова и ополовинившего казну Хайтауэров. Сколько про этот подвиг рассказывают на Железных островах баек, песен и вранья... Вот только было это ещё до пришествия андалов. Тогда и Старомест был жалкой, бледной тенью себя нынешнего. Всё изменилось задолго до пришествия драконов – уже тогда Старомест удавалось в лучшем случае ощипать, а обычно набеги заканчивались позорными неудачами. Что же их ждёт теперь? Когда Хайтауэры правят огромным, густонаселённым городом с мощными укреплениями? Когда их люди не участвовали в войнах, раздирающих материк? Когда войска «государя» Эурона уже понесли серьёзные потери? На что он рассчитывает? Эурон Грейджой, которого лорд Харлоу знал, был человеком опасным, жестоким и непредсказуемым, но никак не глупым. Неужели он окончательно рехнулся? Поверил в свою собственную болтовню? – Другие вести? – Его Милость, – в тоне сира Харраса сквозило презрение, дававшее Родрику небольшую надежду, – отозвал Драммов из-под Винного городка и отказался отправить новую команду на Раэмпорт. Судя по всему, мой лорд, он действительно собирается исполнить обещанное. Только и разговоров, что о Староместе и его богатствах. Как только в Морскую Звезду вернутся Драммы и прибудут последние корабли из-под Дворца Русалки, Эурон соберет новый совет. Там, посреди трофейного вина и десятков рабынь, он призовёт капитанов и лордов к походу на Старомест. И, как знал лорд Родрик, никто не осмелится бросить Грейджою вызов. Кое-кто погиб, кое-кто, как и он сам, боится – а остальные как были опьянены безумными мечтами о господстве над зелёными землями с самого веча, так и не опохмелились своей и чужой кровью. Не говоря уже о тех, кто телом и душой принадлежит Ворону, и последует за своим хозяином в самую жаркую из Семи преисподней. Лорд Харлоу не верил ни единому слову Ворона, и не собирался плыть на бойню. Решение, что вызревало на протяжении долгих лун, наконец-то обернулось решимостью. Ему предстояло сыграть самую опасную партию в жизни, и, он надеялся, что она ему удастся. Но действовать надо было быстро. – Сир Харрас, я знаю, что вы видите себя наследником Десяти Башен. – Медленно заговорил лорд. – Слушайте меня, сделайте, что я скажу, и Харлоу после моей смерти будет ваш. В глазах рыцаря загорелся огонёк жадного, подлинного интереса. Каким бы сир Харрас не был достойным воином и надёжным родичем, а перспектива оказаться лордом самого населённого острова архипелага увлечет кого угодно. – Я слушаю и повинуюсь, мой лорд. – Вспомните всех капитанов, что присягнули нашему дому. Вспомни, на кого из них мы в самом деле можем положиться, кому можно довериться. Тех, – Родрик поднял усталые глаза на воина, – кто выберет нас, а не Эурона. – Такие найдутся, милорд. – Заверил его родич. – Далеко не каждый, конечно. Но человек сорок, может, сорок пять, я найду. – Лучше меньше, но таких, что не выдадут. – И что я должен им сказать? – Осведомился рыцарь. – Чтобы завтра к часу соловья они были готовы к отплытию. Если мы будем действовать быстро и решительно, догнать нас не успеют. Тем более, что король не может больше разбрасываться судами и людьми. – Куда мы отплываем? Домой? – Нет, на Железных островах нам сейчас делать нечего. – Покачал головой лорд Харлоу. – Мы отправимся на восток, к Дорну и Узкому морю. Мы объединимся с моей племянницей и поднимем знамя Таргариенов. Визерису пригодятся все силы, которые он только может собрать, и корабли с опытными командами лишними не будут. Недавно лорд Харлоу испытал самое серьёзное разочарование всей своей жизни. На созванном вече почти что победила Аша Грейджой: единственная из всех претендентов, кто умела пользоваться мозгами. Она говорила, и через неё говорил давным-давно покойный лорд Квеллон, человек, со смертью которого Родрик потерял было надежду. Рассуждения, во многом подсказанные ей им самим, смогли привлечь многих... Но чего стоят золото и серебро против поразительных, манящих сокровищ востока? Как можно сравнить победы над северными дикарями с плаванием по водам Дымного моря и войной с драконьим королем? Наконец, что приятнее слышать горделивым капитанам: тяжёлую, неприятную правду о их настоящем положении, или прелестную песню о драконьей королеве, которую Эурон сделает своей морской женой, и власти железнорождённых над целым материком? Ворон одержал безоговорочную победу на вече, и его младшему брату оставалось лишь короновать заслуженного родича. Прекрасно зная, с кем имеет дело, племянница не теряла ни минуты. Аша отплыла в ночь, уведя следом за собой с десяток скорых кораблей с преданными ей людьми – и теми, кто боялся остаться под рукой Ворона. Занятый коронацией и утверждением своей власти над островами Эурон не стал её преследовать, словно позабыв о самом существовании родственницы. Его примеру последовало и большинство капитанов, полностью поглощенных фантазиями и грабежами. Ни сир Харрас, ни другие доносчики лорда Харлоу не сообщали ни о каких речах о беглецах. Тогда как мужчина был абсолютно убежден: именно там, за линией горизонта, находилось будущее Железных островов. Если, конечно, оно у них вообще есть. По примерным подсчётам Родрика, Аша должна была в самое скорое время прибыть в воды, уже покорившиеся Таргариенам. Там она присягнёт на верность драконам и, милостью восточного короля, станет первой правящей леди Железных островов. И, когда – не если, а когда – Эурону общипают его чёрные крылья, она вернется на родные скалы и займется их преобразованием. Избрание Вороньего Глаза и его безумный, обречённый поход против Семи Королевств исполнят, как минимум, одно доброе дело: решительно сократят поголовье буйных налётчиков и одержимых стариной мечтателей. Остальные должны понять цену подражания навсегда и безвозвратно ушедшим временам и последовать за Ашей вперёд, как бы то не было сложно. Но, для того чтобы мечты Родрика исполнились, его племянница должна вернуться в Пайк леди в своем праве. Случится это только милостью Визериса, третьего своего имени; следовательно, оную милость надо заслужить. – Чем займётесь вы сами, милорд? – Никаких споров, сомнений и рассуждений. Голос сира Харраса не дрожал, ничем не выдавал волнения или колебаний. Дальний родич многие годы служил своему покровителю верой и правдой, выступая надёжным и разумным советником в делах войны и пиратства, от которых сам Родрик был далёк. Конечно, один только Утонувший Бог знает, сколько в его преданности было семейных и вассальных чувств, а сколько – обычного расчёта... Но, надеялся лорд, после этого разговора рыцарь послужит ему главную службу за жизнь. – Я сам встречусь с парой наших капитанов и лордов, которым я могу довериться. Но не более того. – Поднял палец вверх лорд Харлоу. – За мной люди короля явно следят. Тебе тоже надо остерегаться, Харрас. Если ты нутром почуешь что-то неладное, если тебе даже покажется, что кто-то наблюдает или подслушивает, ты должен всё прекратить. Лучше мы уйдём с несколькими судами, чем попадёмся в западню и окажемся на бойне. Рыцарь всё понял. Далее его задерживать лорд Харлоу никакого смысла не видел: заговорщики поняли друг друга и должны были действовать как можно скорее. Потому Родрик его отпустил, на прощание пожелав удачи, а сам велел пригласить к нему лорда Гудбразера. Тот до последнего кричал Ашу на Морской Трон, и после начала арборской авантюры позволял себе критиковать Эурона и его поведение. Этот разговор затянулся: немолодой и владетельный Гудбразер явно желал примкнуть к побегу, но при этом боялся бросить вызов пугающему государю и его кровожадным подручным. В конце концов, собеседник согласился прислушаться к голосу разума, и пообещал увести следом за собой ещё десяток человек. После Гудбразера настала очередь Волмарка – и он оказался последним из тех, с кем Харлоу счёл возможным поделиться планом. Остальные, на его взгляд, были слишком запуганы, слишком глупы или слишком верны. Наконец, он и без того потратил несколько часов в переговорах. За окном его рабочего кабинета уже начало смеркаться. Верный признак скорой зимы: еще полгода тому назад в это время лорд Родрик мог читать без помощи свечей. Но теперь он не мог тратить оставшееся время на рассуждения и сожаления. Пришлось оставить многие ценные тома за спиной, на сбор которых не было ни времени, ни возможности: таковой была плата за хоть какие-то шансы на удачу в рискованном предприятии. Всё должно выглядеть так, будто завтра он намерен вернуться сюда и продолжить марать листы чернилами. С тяжёлым сердцем Родрик затворил за собой дверь, Лорд Харлоу, как и все остальные значимые лорды и капитаны, обитал в отдельном доме, некогда принадлежавшем какому-то купцу. Три этажа, немало комнат, по соседству домик для стражников, высокий забор – всё это, казалось, должно было внушать спокойствие и уверенность в безопасности. Там, за забором, остались люди Эурона; здесь его окружали гвардейцы, отобранные лично им... И, тем не менее, ничто не могло заглушить тягостного, мрачного предчувствия на его душе. Мужчина, никогда не веривший в сверхъестественное, отбросил было эти подозрения прочь; в конце концов, любому «изменнику» положено опасаться за себя и своих «соучастников». Некоторую уверенность ему придали хорошо знакомые, непоколебимые и спокойные лица стражников, которых он нашёл на назначенных им постах, трезвыми, вооружёнными и готовыми. В спальне лорд не стал раздеваться, решив не тратить времени попусту. Какой-никакой сон ему всё-таки был нужен, это так, но утром дорога будет каждая минута. Напоследок лорд Родрик проверил окна – и был обнадёжен крепостью ставней – да закрыл за собой дверь на замок и засов, поблагодарив здешних Семерых за то, что прошлый хозяин так боялся всего на свете. Затем мужчина потушил последние свечи и лёг на мягкую, удобную кровать, надеясь забыться во сне. У судьбы, как оказалось, были свои планы. Лорд Харлоу очнулся посреди глухой ночи от устрашающего, громоподобного рёва под, казалось, самым ухом. Пробуждение было настолько внезапным и неприятным, что мужчина оказался полностью парализован на кровати, не способный ни подняться, ни пошевелиться. Весь мир сжался до головы, которую переполнила агонизирующая боль. Боль настолько сильная и всепоглощающая, что Родрик потерял любой контроль над своим телом. Естественно, он ничего не смог сделать, когда чьи-то грубые, но умелые руки набросили на его уставшие глаза повязку – а о том, что все попытки подняться будут напрасны, дали знать лёгкие укусы стали по всему телу. – Я бы сказал, что мне жаль лишать тебя сна, да только мы оба знаем, что это – ложь. Этот семижды проклятый голос он признал моментально. – Давно, очень давно хотел поговорить, Чтец, да всё как-то времени не находилось. Я был занят завоеванием, ты – своими книжками. Но плох тот король, который игнорирует подданных... Особенно когда те собираются от него сбежать. Ты и твой самонадеянный родич недооценили баранью преданность нашего народца своим пастухам. Он за свою глупость уже заплатил, а теперь пришёл и твой черед. Родрик и так всё прекрасно понял. С чего бы ещё королю вламываться в его спальню посреди ночи? Повязка не давала ничего рассмотреть, но он слышал не только голос Грейджоя, но и тяжёлое, давящее дыхание нескольких его подручных. Наверняка то были его ручные рабы с «Молчания», диковинные, немые и бесчеловечно преданные. Кому еще он мог поручить подобное? И, главное, в присутствии кого ещё он мог пуститься в подобные откровенные признания о «своём» народе? – Умных соперников я могу уважить, поэтому, на прощание, – тон, которым говорил Эурон, не оставлял никаких сомнений в его намерениях, – я отвечу на два вопроса, что явно тебя волнуют в эти последние минуты. Капитан на службе у Гудбразеров пришёл первым. Затем явился слуга Волмарка, а после капитана Тео Глухого я перестал считать. Дело осталось за малым: дождаться темноты и, с помощью пары простеньких трюков, проникнуть в этот жалкий домишко. Вот же верные подданные мне служат, а? Даже имей он возможность говорить, Харлоу бы не порадовал мучителя ответом. – Но это так, мелочь. Куда важнее другой вопрос, над которым ты убил многие бессонные ночи. В самом ли деле я, твой король, такой идиот? Не вижу дальше собственного носа, не понимаю, что иду в глубокую пропасть и веду людей за собой? Молчание могло показаться вечностью. – А ведь ты прав. Ты, сука, прав почти во всём... – Послышался смех Грейджоя. – Никакого завоевания Вестероса не будет. Только мои железнорождённые и могли повестись на столь примитивную ложь. Их обмануть всё равно что провести ребёнка. Просто пообещай им то, чего они всегда хотят: земель, богатств, баб, золота и прочей ерунды. Ничего сложнее, изысканнее или интереснее! Бывал я во многих землях, и, честное слово, народца более тупого, чем наш, ещё надо поискать. Ты, Чтец, гораздо умнее этих баранов, так что ты прекрасно понял очевидное. Никакого завоевания Вестероса не будет. Один только Простор наше войско пережует и выплюнет, того не заметив. Более того: я прекрасно знаю, что Старомест мы не захватим. Огромный город, сотни тысяч горожан, добротное, хорошо вооружённое войско – такой орех не по зубам потрёпанным морским шакалам вроде моих подданных. Разорение прибрежных городков, захват мелких замков, недостойных зваться таковыми, да грабежи случайных посуден на волнах – это всё, на что они способны. Хоары потратили долгие столетия на то, чтобы вылепить из них что-то приличное, что-то действительно могучее, но все их усилия пошли прахом, когда появился очередной сестроёб на большом драконе. У меня же нет не то что сотни лет, но даже года на подготовку похода. Старомест станет могильником для Железного флота, даже если мы каким-то чудом совершим удачный штурм. Каждый капитан займётся собственным обогащением. Они распробуют город на вкус, потеряют любую видимость дисциплины, и их сметёт первое подошедшее к городу войско, чье бы знамя оно не несло... Мужчина старался как можно реже дышать и ничем не выдать волнения. Он свою партию проиграл, в том не было никаких сомнений, и вместе с ней проиграл свою жизнь; но он не собирался дарить Грейджою наслаждение и показывать трусость, или, тем более, умолять о пощаде. Родрик никогда не был бравым воителем или лихим налётчиком, но он оставался мужем из дома Харлоу. Предок, Дастин Харлоу, не просто так избрал символом косу: не только угроза врагам, но и суровое напоминание своим. – Ты знал, что поход на Старомест обречён, и ты никогда не любил меня. Потому ты и решил сбежать следом за моей племянницей под драконье крыло, надеясь пересидеть под ним грядущую бурю. Разумное решение. Достойное человека твоего прозвища... Уйти к Таргариенам, объединиться с Ашей и, когда моё время выйдет, занять тёплое место в совете правящей леди. Всё это тебе подсказали твои книги, и, признаюсь, подсказали разумно. Почти что верно. – Теперь Грейджой говорил тихо, даже вкрадчиво, так, словно вёл приятную, умную беседу с близким другом. – Но в своих многоумных рассуждениях ты допустил одну, но страшную, ошибку. Ты считаешь, что мне нужен Старомест. Что я плыву именно за ним, его сокровищами и удовольствиями. Раздался щелчок. Холодная сталь коснулась тела лорда Харлоу в десятке разных мест, от шеи до колен. Скольких рабов Эурон привел с собой? И почему он едва может расслышать их шаги? Или то уже началось помутнение рассудка, готовящегося отойти к предкам? – Нет, Чтец, Старомест с его обманами мне и даром не сдался. Этот город и мои железнорождённые идиоты вполне стоят друг друга, и они могут сгинуть в объятиях. Меня ведёт совсем другая цель, и для её достижения сил хватит в аккурат. Просто так совпало, что подлинное, бесценное сокровище припрятано среди позолоченного дерьма. А в нашем крикливом народце я нашел достойных золотарей, готовых раскидать навозную яму голыми руками. Уж поверь, когда я найду то, что мне нужно, вся эта борьба за железный стульчак и драконье пламя вам покажется детским лепетом. И какая-то часть меня даже сожалеет, что ты не застанешь моей победы. Из них всех, только ты мог хотя бы приблизиться к пониманию масштаба грядущего. Но я не могу оставить тебя в живых даже пленником. Не после того, как ты бросил мне вызов. Но я могу оказать тебе последнюю услугу. Ты не почувствуешь боли. Далеко не всем из моих врагов так везло. Выдержав паузу, Эурон произнес. – Убейте его. Удар в шею был выверенным, сильным и смертельным. Всего, что последовало за ним, лорд Десяти Башен уже не почувствовал.