Король, Что Носит Меч

Оберин Мартелл Смерив гостя недружелюбными взглядами, стражники приоткрыли внутренние ворота и пропустили визитёра вглубь дворца. Принцу Оберину уже приходилось бывать внутри Чёрных стен – в конце концов, именно здесь родилась его Нимерия. Но с тех пор Волантис стал совсем другим. На его улицах обосновалось ещё больше торговцев, шлюх и жрецов, хотя, казалось, от них и раньше не было никакого спасения. А ещё в столице нового государства Таргариенов теперь было куда как больше людей с оружием и в доспехах. В одном только Старом городе мимо Оберина промаршировало несколько вооружённых патрулей, которых ранее внутри Чёрных стен отродясь не водилось. Таргариены пробудили великий город от векового сна, и ныне Волантис вновь стремительно превращался в военную державу, с которой теперь придётся считаться всем от Летнего до Студёного морей. А вот к худу это или к добру – вопрос, на который предстоит ответить уже потомкам. Как бы там ни было, но Оберин прибыл сюда с вполне конкретной целью. Пусть мейстеры бесплодно гадают о грядущем, а ему предстояло очень много работы, от исхода которой зависело будущее его дома. Он добился аудиенции у Визериса Таргариена, и теперь автарх Волантиса ждал дорнийского принца в назначенный час. До того Оберин уже успел встретиться с дочерями, которые сообщили ему последние новости и рассказали о том, чего именно их отцу можно ожидать от властителя Фригольда. Их слова не внушали особой радости, но младший брат Дорана никогда не бежал от испытаний и трудностей. После недолгих раздумий Оберин решил оставить Элларию и Змеек дожидаться его возвращения после переговоров с Таргариенами. К сожалению, его дочери не смогли произвести на Визериса должного впечатления, и их присутствие могло лишь осложнить предстоявший разговор. Особенно если бы нетерпеливая Обара не вовремя открыла рот. Всё же попытки Тиены и Нимерии привить ей хоть какие-то манеры полностью провалились. Отправляться возобновлять союз Дорна со своими новыми-старыми сюзеренами в одиночку было, конечно, рискованно, но обстоятельства толкали на решительные меры. У Оберина не было за спиной делегации дорнийской аристократии, которая придала бы весу его словам, но зато у него была грамота и печать от Дорана Мартелла, которая давала Красному Змею право говорить от лица правящего принца Дорна и заключать договорённости от его имени. И каким бы не был новый договор, но он вступит в силу сразу после его подписания, и Дорану придётся смириться с тем, что в нём будет написано. Дороги назад уже не будет. Наконец-то! Лёгкой, пружинистой походкой Оберин приблизился к последней, заветной двери, за которой его ждал автарх. Возле входа дорниец заприметил своего давнего знакомого, сира Барристана Селми собственной персоной. Красный Змей, разумеется, слышал о том, что бывший лорд-командующий Королевской гвардии после своего изгнания поспешил вернуться под сень драконьих владык, но не надеялся встретить его здесь и сейчас. Не то что бы между ними были какие-то давние дружеские отношения, но оба знали друг друга как известных и прославленных воинов ещё со времён памятного рыцарского турнира в Штормовом Пределе, где Барристану удалось спешить знаменитого дорнийца. Оберин приветственно кивнул сиру Барристану. Пожилой гвардеец наклонил голову в ответ и, приоткрыв дверь, пропустил дорнийского посланника внутрь. Увиденное приятно удивило даже видавшего виды Мартелла. Со слов Нимерии, Тиены и Обары он вполне представлял Визериса Таргариена, третьего своего имени; ему не раз и не два доводилось встречаться в живую с его старшим братом, этим изменником Рейгаром; наконец, и сам Оберин помнил маленького, и не по годам разумного принца в Браавосе... Что ж, дети имеют свойство вырастать. За столом восседал по-валирийски красивый, правильно сложенный и мужественный воин, всем своим видом внушавший почтение и повиновение. На его лице не было ни следа ни от безумия Эйриса, ни от женственности Рейгара – перед Оберином будто воплотился сам Эйгон Завоеватель в его лучшие годы, если песни, сказители и мейстеры не приукрашивали облик давно покойного короля. Было разве что одно забавное отличие: предку Визериса Дорн стоял поперёк горла, а вот теперь именно Солнечное Копье первым просится под драконье крыло. Мысль об этом заставила Оберина улыбнуться. – Ваша Милость, вот и состоялась наша долгожданная встреча. – Отвесил положенный королю поклон Мартелл. – От имени своего брата, принца Дорана Мартелла, и всего нашего королевства, я приветствую вас и благодарю за этот приём. Это нарочито подчёркнутое приветствие не прошло мимо внимания Визериса. Пристальный, тяжёлый взгляд заставил бы человека трусливее или податливее задрожать... Оберин же лишь извлёк на дневной свет грамоту и подал этот драгоценный пергамент императору. Немалых трудов стоило убедить Дорана поставить эту несчастную подпись – но теперь Таргариену будет проще поверить в серьёзность происходящего. Хозяин половины Эссоса бегло пробежался по грамоте. И, судя по тому, что он указал гостю на стул, а не на дверь, прочитанным он остался по крайней мере удовлетворён достаточно, чтобы продолжить разговор. – Вы проделали немалый путь, принц Оберин, – кивнул король, откладывая исполнившую своё предназначение грамоту прочь, – и я принял вас так скоро, как только смог. Я прекрасно понимаю, ради чего вы спешили из Солнечного Копья в Волантис: почему бы нам не перейти к делу? Приятно было разговаривать с человеком, знающим цену времени и предпочитающим словам действие. Именно этой живой, деятельной жилки не хватало их старшим братьям. Может, в самом деле с этим королём выйдет толк? – Я послан сюда принцем Дораном предложить Вашей Милости новый договор. – Заявил Мартелл, не отводя глаз в сторону. – Договор, что даст вам полную поддержку Дорна в надвигающейся войне... И ещё большее. Посол умолк. Желал проверить, сработает ли его прозрачный намёк, заставит ли он Визериса переспрашивать. Автарх, однако, промолчал. То не была могильная, безынициативная тишина Дорана, то не была холодная отстранённость Рейгара – то было поистине королевское, давящее молчание... И Оберину пришлось продолжить мысль самому. – Мой брат готов предоставить Вашей Милости двадцать пять тысяч мечей. Наши люди уже собираются и, по команде, готовы выдвинуться и пересечь Красные горы... Или же прибыть в Тенистый город и начать погружение на корабли по вашей воле. – Принялся излагать преимущества от этого союза Оберин. – Наше королевство не участвовало в грызне узурпаторов за украденный трон, Ваша Милость. Наши люди рвутся в бой, они готовы доказать свою преданность вашему дому и нашим старым клятвам. – Рвение перед боем стоит немногого. Куда важнее то, как воины ведут себя в деле, – с высоты прожитого возразил Визерис, – и то, что ваши люди в последний раз сражались под Трезубцем, доверия не внушает. Баратеоны, Ланнистеры и другие предатели обрели настоящий опыт войны в избытке. – Опыт приходит с боями, и мы с Дораном уверены, что наши рыцари и ратники себя покажут. У нашей молодой поросли кипит кровь, она желает превзойти своих побеждённых на Трезубце родителей, а те из ветеранов, кто вернулся, горят жаждой возмездия. Сотню лет тому назад их предки спасли династию Таргариенов и сохранили для неё Железный трон; теперь же мы собираемся помочь вам отбить его обратно. Очередное возражение последовало после небольшого промедления. – На Краснотравном поле победу одержали дети Дейрона Доброго и их дядя. – Ваша Милость, вы и сами помните, чьи именно знамёна шли за принцем Бейлором. – Не уступил посол. – Все великие дома Дорна, кроме Айронвудов, скакали следом за первенцем короля и королевы. Принц Мейкар, при всём уважении к вашему предку, только и сделал, что превратил битву в кровопролитную сечу; он не одолел повстанцев. Кровавый Ворон убил Деймона Претендента и его сыновей, но у мятежников оставались и Эйгор Жгучий Клинок, и Гормон Пик, и Хью Стрикленд – опасные воины и уважаемые предводители. Битва не закончилась с гибелью Деймона Блэкфайера; она закончилась с прибытием принца Бейлора и его войска. Под предводительством достойного дракона, наша рать обратила в бегство орду предателей. И, Ваша Милость, не беспокойтесь. Копья и мечи Дейнов, луки и пики Фаулеров, дротики и кинжалы Уллеров готовы показать себя с наилучшей стороны. Нам не в первой сражаться с надменным рыцарством Юга. – И рыцарству Юга случалось вас побеждать. Не раз. – И наоборот бывало. Тоже не раз... Кроме того, – решил переменить тему Оберин, – верность Дорна даст вам наши корабли, наши порты и наши склады. Вам предстоит уникальная задача: перебросить тысячи и тысячи людей, коней и припасов из Волантиса через Ступени в Вестерос – тут любая посудина пригодится. Мы же можем предоставить вам моряков, хорошо знающих как Узкое море, так и побережье Вестероса. Сомневаюсь, что в Волантисе вы найдёте много капитанов, имеющих представление о заливе Разбитых кораблей или о Дорнийском море. – Мои подданные бывали во всех морях этого мира, – Таргариен прекрасно сохранял на лице маску королевского безразличия, – от Летних островов до И-Ти. Едва ли им может пригодиться помощь контрабандистов, пиратов и рыбаков. – Насколько я знаю, – не позволил сбить себя с толку Оберин, – Волантис всегда торговал с востоком больше, чем с западом. Знание морских путей в обход вод Кварта не поможет вам добраться до Драконьего Камня или Штормовых земель. И, в конце концов, кто лучше контрабандистов знает берега и их опасности? После того, как королевский флот уплыл вместе с узурпатором Станнисом во льды, вы не найдёте им стоящей замены. Вашим людям предстоит миновать самую опасную часть Узкого моря на пути к Семи Королевствам. Не бывает излишних предосторожностей в подобном деле. Видя, что император Фригольда не возражает, Мартелл решил зайти с третьей стороны. С каждой минутой посол всё более и более чувствовал себя базарной торговкой, пытающейся всучить купцу именно свой товар. – Наконец, Ваша Милость, любая война пожирает золото так же стремительно, как сухая земля воду. Вы правите богатейшей из дочерей Валирии, вы покорили три огромных и богатых города, вам подчиняется половина Западного Эссоса... Но и предстоит вам отнюдь не схватка с каким-нибудь Пентосом в приграничье. Вы намерены покорить огромную державу, и каждый медяк будет на счету. Дорн за годы правления Узурпатора, стараниями моего брата, скопил более чем приличную казну – переданное вам нами до сего дня станет только началом. А с золотом, Ваша Милость, возможно всё. Наёмники, пираты, вольные всадники поспешат под ваши знамёна, привлечённые и славой, и звоном золотишка. Ваши собственные легионеры будут биться отважнее, зная, что точно получат достойное вознаграждение... – Ваши предложения, принц Оберин, весьма щедры. Мечи, деньги, капитаны, корабли. Всё для человека, который ещё даже не приступил к завоеванию. – Визерис направил на него свой тяжёлый взор и произнёс следующую фразу едва ли не по слогам. – И что же принц Доран, в свою очередь, просит от меня? Вот и настал решающий момент. И Оберину ничего не оставалось, кроме как решительно броситься прямиком в атаку. – Мой брат просит вас принять руку своей дочери и моей племянницы, принцессы Арианны. Взять её в жёны и сделать её второй из ваших королев. – Насколько я помню, это предложение уже звучало. В старом договоре. – Последние слова король подчеркнул голосом. – Да, вы прежде согласились жениться на Арианне и выдать принцессу Дейнерис за моего племянника. – Конечно же король прекрасно всё помнил. – Теперь же условия изменились. Бедняге Квентину, разумеется, придётся довольствоваться невестой попроще... Но Арианна всё ещё может стать вашей супругой. Не покушаясь на права, привилегии и положение королевы Дейнерис, разумеется. Произносить это было непросто. Однако шанс навязать Таргариенам выгодное соглашение был упущен ещё несколько лет назад: теперь Оберину предстояло спасти то, что ещё можно было спасти. И, разумеется, это требовало определённых жертв и уступок. – И неужели принцессу Арианну это устраивает? – Да. На самом деле подобной уверенности в сердце Оберина не было. Доран наверняка потратил много времени и сил, чтобы разъяснить Арианне характер её потенциального жениха. Объяснить, насколько тому дорога и близка его сестра-жена, растолковать, что конфликтовать с ней будет страшнейшей глупостью. Та слушала, но вот слышала ли? Людям с характером Дорана очень непросто внушать к себе уважение, заставлять молодых относиться к их словам подобающе и с должным почтением. А ему ведь так и не удалось переговорить с племянницей после возвращения из этой лужи кошачьего дерьма, что зовётся столицей... – Насколько я наслышан, – ответил ему Визерис, – дорнийские женщины весьма ревнивы и не любят делиться своими мужьями. Это уж, не говоря об их... пламенном нраве. Огонь плохо уживается с огнём, принц Оберин. – Арианна прекрасно понимает своё положение... И её отец тоже. Что же до пламени... – Посол повёл плечами, стараясь ничем не выдать лёгкого волнения. – Арианне всегда нравились уверенные в себе, сильные и властные мужчины. Её привлекают люди, подобные вам, Ваша Милость, и она пользовалась любым шансом, чтоб услышать о ваших новых подвигах, победах и удачах. Она устроила целый пир, когда до Дорна дошла весть о сдаче Мирра! Вы уже покорили её, Ваша Милость, даже не бросив на неё ни единого взгляда. Когда же она вас увидит, услышит, ощутит... Уверен, вы тоже не останетесь равнодушны. Она – уж точно. Порой лучший способ скрыть неправду – разбавить её истиной. Арианна в самом деле радовалась победам Визериса Таргариена, по-прежнему надеясь, что отец и дядя обеспечат ей столь выгодную партию... Но вот о том, что она радовалась новостям о мертворождённых принце и принцессах, императору определённо знать не стоит. А ведь именно эти семейные трагедии драконьих владык – единственный шанс выбить для неё корону. Имей Визерис сына или хотя бы дочь от Дейнерис, Оберин бы сходу заявил Дорану, что брачный корабль оставил гавань и не вернётся в неё. Сейчас же, когда автарх мог похвастаться только дочкой от рабыни, Дорн имел хоть и слабую, но надежду увидеть свою дочь королевой. Пусть и второй. В покоях установилась неуютная тишина. Королю нужно было время обдумать услышанное; Оберин тоже желал собраться с мыслями... Сегодня, сейчас слишком многое стояло на кону, и ему приходилось играть по правилам. – И каковы другие условия вашего «нового» договора? – Решил перевести тему Визерис, которого лесть не слишком впечатлила. – Мы просим о мести, – с готовностью отозвался Оберин, – Ланнистерам. Всем Ланнистерам. И всем их прислужникам. – Я не намерен прощать тех, кто виновен перед моим домом. – Готовность, с которой отозвался Таргариен, пришлась Мартеллу по душе. Такой тон, такая решимость! – Однако, принц Оберин, вы должны помнить вот о чём: со времён Эйгона Завоевателя, правосудие и возмездие над лордами, преступившими через закон – исключительное право Железного трона. Вы и ваши люди можете убивать львов во время боя, поскольку такова война. Выжившие Ланнистеры предстанут передо мной, и я вынесу свой приговор. Этот поворот понравился Мартеллу куда меньше. Кого он там жалеть собрался?! – Никакой судья не приговорил Элию, Рейнис и Эйгона к смерти. – Резче, чем нужно было, произнёс Оберин. – И я сам свершил правосудие, поднеся Старому Льву его угощение. – Вы избавили меня от нашего общего врага, принц Оберин. – В голосе автарха послышались суровые стальные нотки, и его гостю невольно пришлось умолкнуть. – Это был правильный поступок, и я благодарен вам за это. Но не заблуждайтесь насчёт дальнейшего. Над жизнью и смертью осуждённых великих лордов державы властен король и только король. Запомните и передайте вашему брату: покушения на право короны вершить суд я не потерплю. Убеждённость автарха в своей правоте подсказала Оберину, что спорить с ним не стоит. Проще и полезнее признать правоту государя, уступить, сделать вид, что разрешения снимать шкуры с поверженных в бою львов будет достаточно. Об остальном можно будет позаботиться из тени, не извещая государя заранее. Не он ли учил Тиену, что возмездие ядом не терпит спешки и огласки? Если они сделают всё осторожно и грамотно, Таргариен даже не заподозрит дорнийской руки. В конце концов, Ланнистеры за годы своего владычества успели обзавестись множеством врагов от Стены до Руки Дорна. Их ненавидят лорды и леди всей державы. Мало ли кому захочется отомстить за своего невинно убиенного дядю из Речных земель, отправив в Седьмое Пекло кого-то из мелких выблядков Серсеи? И, к тому же, грядущая война может озлобить сердце Визериса против львов и их подхалимов. Может, и не придётся прибегать к столь решительным мерам во имя торжества справедливого возмездия. – Что ж, – покачал головой Мартелл, – нам остаётся довериться вашему чувству справедливости, Ваша Милость. Но, как я понял, вы не спорите с правом наших воинов искать справедливости с оружием в руках? – Все, кто взял в руки меч против законного короля, знают, чем это может кончиться. – Изрёк автарх. – Но не более того, принц Оберин. Моё правление родными краями ещё даже не началось, и я не желаю остаться в памяти потомков Визерисом Жестоким. – Помнить о потомках, разумеется, похвально. – Подтвердил Мартелл чужие слова. – Но мы живём здесь и сейчас, Ваша Милость. И у меня всё ещё осталось одна просьба, которую брат просил озвучить. – Да, конечно. Брак, месть... И что ещё намеревается получить принц Доран за свою неоценимую помощь? – Король не правит без Малого совета, – с готовностью отозвался посол, игнорируя очевидную шпильку в адрес брата, – и при этом государь Семи Королевств не может окружить себя одними только иноземцами. Ваши волантийские советники прекрасно помогли вам в войне с Троешлюшием, но что они знают о Вестеросе? О наших обычаях и законах? Они не отличат марочника от речника, а житель Староместа для них как две капли воды похож на обитателя Королевской Гавани. Дом Рогаре пытался править обескровленным Вестеросом, и чем это для них закончилось? Вам так или иначе придётся приглашать своих настоящих, вестеросских подданных, Ваша Милость, и мой брат надеется, что вы призовёте себе на помощь либо его, либо кого-то, кого он сочтёт возможным порекомендовать. В свою очередь мы вас уверяем, что вы найдёте нашего кандидата более чем достойным помощником. – Вероятно, ваши дочери, принц, не всё до вас донесли. В моём окружении хватает выходцев из Семи Королевств. Людей, что не словами и обещаниями, а кровью и делами доказали свою верность. Многие из них были со мной ещё до моего становления триархом, и я обязан должным образом наградить их преданность. – Никто и не собирался спорить с этим. И мы с Дораном вполне осведомлены о ваших храбрых, достойных уважения соратниках. – Тогда почему я должен обойти их местами в своём совете? Разумеется, Чёрные рыцари Визериса возьмут себе лучший кусок пирога. В этом Оберин не сомневался и, положа руку на сердце, прекрасно понимал своего собеседника. Но у него был припасен аргумент... – Ваша Милость, безусловно, наградит ваших людей замками, землёй, титулами, почестями... Но место в Малом совете? Межевые рыцари, вольные всадники и осуждённые изгнанники едва ли управятся с державой. И едва ли та их примет. Какой лорд Семи Королевств будет подчиняться посланиям, писанным, например, сиром Джорахом Мормонтом, бывшим работорговцем и наёмником. А ведь он хотя бы когда-то принадлежал к знати! – Септон Барт был абсолютно никем, когда Старый Король назвал его своим десницей. – Жёстко ответил Визерис. – Тогда как Тайвин Ланнистер был великим лордом и любимым другом моего отца, когда принял золотую цепь. Вы и сами знаете, принц Оберин, кто и как из них двоих послужил своему покровителю. И я могу напомнить вам о других подобных случаях... Но, боюсь, у нас на это не хватит времени. Я выслушал ваши предложения. Теперь вы выслушаете мои. Теперь Мартеллу пришлось обернуться в слух. Сейчас должно было решиться уж очень и очень многое. – Я готов принять вашу вассальную присягу и назвать Дорн первым вернувшимся ко мне королевством. На следующих условиях, и никак иначе. Само по себе согласие Оберин легко мог предсказать. Кто будет отвергать протянутую руку помощи накануне повторного Завоевания? Но самое интересное, самое волнующее было ещё только впереди. Хорошо понимая свою власть, Таргариен нарочно начал с наименее спорного вопроса. – Возмездие свершится. Никто не сможет сказать, что преступники и злодеи легко отделались. Но и вы, и ваш брат обязуетесь поклясться уважать моё правосудие и удовлетвориться им. Ни вы, ни ваши потомки в дальнейшем не станете, под страхом наказания, вершить самосуд и тем самым покушаться на королевскую власть. Это, конечно, не касается тех ваших врагов, принц Оберин, кого вы сможете поймать на копьё в честном бою. Тут никто не станет удерживать вашу руку, разите верно и точно. Про себя Оберин уже всё решил на этот счёт. Чего государь не знает, то ему не повредит. Раз он смог расправиться с матёрым львом в его собственном логове, разве не получится у него удавить пару беспомощных котят? Да и то, может статься, нужды брать на себя обязанности судьи и палача не будет. – Не менее важным моим правом, чем вершение суда, является свободный выбор своих помощников и советников. Каждый правитель нуждается в людях и способных, и верных, и выбор порой непросто сделать. И я не намерен его чем-либо ещё ограничивать. Ваш брат, вы сами или кто-то другой из Дорна может получить место в Малом совете, – государь сделал ударение на слове «может», – только в качестве признания заслуг и достижений на службе. Ничего иного я вам обещать не стану. Человек глупее него, пожалуй, посчитал бы, что получил однозначный отказ. Мартелл же немного лучше понимал жизнь: раз Визерис настолько показательно холоден к тому дому, что сделал для него хоть что-то, на что рассчитывать всем остальным? – Дорн обязуется выставить тридцать тысяч мечей. – В голосе Визериса всё сильнее звенела сталь. – Командовать ими буду я или те мои люди, кому я поручу руководство армией. Люди с настоящим, реальным опытом ведения войны. Ваши лорды, рыцари и ратники будут повиноваться мне и моим офицерам, исполнять наши приказы и действовать по нашим планам. И мы ожидаем от вас полного подчинения, принц Оберин. В таком случае вы и ваши люди смогут претендовать на справедливую долю от добычи и славы. Соответствующую вкладу и, разумеется, учитывающую права моих Чёрных рыцарей и легионеров. Посол подозревал, что Таргариен потребует большего числа людей. Он догадывался, кому государь собирается отдавать большую часть разномастных трофеев. Но требование бесприкословно повиноваться чужеземцам? И кому? Волантийцам, которые по древней памяти так презирают потомков Нимерии? Или беглым преступникам с остальных королевств? Или безродным наёмникам? Сам-то Оберин был готов признать доблесть, отвагу и ум в любом человеке. Жизнь научила его смотреть глубже и внимательнее. Но вот что об этом подумают остальные... – Вы сами упомянули принца Бейлора, не так ли? – На мгновение что-то странное мелькнуло в пурпурных глазах Визериса. – Он был послан в ваши края своим отцом именно для того, чтобы подчинить, организовать и собрать силы Дорна в единый кулак. Если бы Дейрон смиренно дожидался, пока принцесса Дейнерис сможет убедить разноголосую свару пустынных лордов действовать сообща... – Принц Бейлор не был чужим для Дорна. Все знали его мать! – Попытался возразить Оберин. – И мы, и наши люди готовы повиноваться вам, но... – Служба королю подразумевает повиновение и тем, – прервал его Визерис, – кого тот сочтёт нужным поставить выше вас. Или, может, у вас есть возражения? – Нет, Ваша Милость. Пришлось проглотить эту горькую настойку. И та тишина, что установилась в покое, могла значить лишь одно. Приближался ответ на самый, самый главный вопрос дня. – Что же до принцессы Арианны... Вы напишите своему брату следующее. Он должен сам организовать её прибытие в Тирош. Оттуда, принц Оберин, начнётся завоевание, и там я с нею встречусь. Только тогда, только после личной встречи я озвучу ей – и вам – своё решение. И, вне зависимости от того, каким оно будет, все остальные договорённости остаются в силе.

***

Визерис Таргариен – Это лучший вариант из худших, – повела плечами сестра Визериса, – но, если она засиделась в девках... Тебе нужно будет заделать ей детей как можно быстрее. Женская плодовидость длится не так долго, как хотелось бы. – У дорнийцев нет чести, нет верности, нет достоинства. Племя предателей, продажных девок и трусов. – Говорила ему леди Элин, в чьих глазах читалась искренняя забота о своём короле. – Не мне указывать вам, Ваша Милость... Визерис, я прошу вас ради Дейнерис и ради себя самого, не делайте этого! – Державе не привыкать к королеве из дома Мартеллов. Королева Мирия оставила о себе добрую память... И, Ваша Милость, все, кто знал принцессу Элию, считали, что она будет достойна своей предшественницы, оказавшись подле трона. – Сир Барристан, как и обычно, подавал совет только после раздумий. – Я лишь надеюсь, что юная Арианна пошла в них душой. – Ройнарская шлюха? Твоей законной женой? Матерью твоих... Проклятье, Визерис! Это самая страшная глупость, какую только можно себе представить. – Возмущался Веймонд, ничуть не скрывая своего искреннего презрения. – Эти ройнары, эти любители коз и овец попросту издеваются над тобой. Смеют делать такие предложения, ничего не добившись? За одно это их уже стоило бы вышвырнуть за ворота. – Поверьте человеку, женившемуся было по любви, Ваша Милость, – рассуждал сир Джорах, – лучше верный расчёт, чем лживая страсть. Дорнийцы прекрасно понимают, каким благодеянием для них будет этот брак. И они оценят этот жест по достоинству. Принцессе всё объяснят, и она будет достойной супругой. А там? Боги знают, может, вы с ней даже сможете хорошо ладить. – Если когда-то я и слышал о худшем предложении... Им нечего предложить вам, и они это хорошо знают. – Мейникс, как обычно, рассуждал спокойным голосом. – Ваши старые подданные, возможно, и привыкли жить под властью ройнаров, но ведь вашим детям, весьма вероятно, предстоит унаследовать и Волантис со всеми его землями. Неужели вы в самом деле приведёте в наш город, в нашу столицу, ройнарку? Неважно, какое воспитание получат дети, неважно даже, в кого они пойдут внешне; внутри Чёрных стен их будут считать чужаками. И этого не исправить ничьими сожжениями. – Дорнийка, значит. Бабы одинаковы везде, автарх. От Закатного до Нефритового морей, все они несносны и самовлюблённы. – Немногословный Геймон Гонерис был верен себе. – А вот помощь лишней не будет. Мои люди плохо представляют себе Вестерос и его побережье, а плыть нам скоро. Да и мечи с копьями, которые не надо на кораблях тащить, на войне пригодились бы. – О, Боги! Император, не совершайте этой ошибки. Весь Волантис ужаснётся от этой вести! – Причитал дед Хейгона, разве что руки к небу не поднимая. – Если вам нужна вторая жена, умоляю, отыщите её среди нас. Среди нашего общего племени. Венчайтесь по нашим обычаям и подарите Первой Дочери подлинных, истинных наследников. Достойных своего великого отца и чистокровных валирийцев! И только один голос отказался от какого-либо выбора. – Я чувствую, Визерис, что здесь нет никакого правильного выбора. И я сама не в состоянии дать тебе беспристрастный совет. Что бы ты не выбрал, решение не придётся тебе по душе. – Произнесла Эйлинор, глядя на него – И я не имею права советовать тебе, что выбрать из двух зол. Ты должен будешь сам решиться, и жить с со своим решением. Визерис отогнал от себя назойливый хор спорящих друг с другом голосов. Его ожидали реальные дела, и он должен был уделить им особое внимание. Время перебрать в сотый раз одни и те же соображения у него ещё будет... А сейчас его уже ждали. В зале Расписного стола собралась настоящая толпа людей: его самые доверенные спутники, его самые талантливые помощники, и даже те, кто присоединился к красному знамени совсем недавно. Дейнерис, Веймонд, сир Барристан, сир Джорах, адмирал Геймон... Единственной белой вороной выглядел Гарри Стрикленд, генерал-капитан Золотых Мечей и последний из союзников красного дракона. И, тем не менее, оставлять командира главной наёмной рати без права выслушать план не стоило. Как-никак, этот рыцарь-изгой смог победить Дориара; он заслуживает лучшего обхождения от нового и, скорее всего, последнего нанимателя. – Как вы все знаете, я собрал вас здесь для того, чтобы огласить окончательную версию нашего плана. Раздать положенные приказы и убедиться, что каждый понимает свою роль в нашем деле. – Объявил Визерис. – Времени немного, а дел у нас хватает. Поэтому мы начинаем без промедлений. Возражений, разумеется, не последовало. – Волантис и его земли остаются под управлением Мейникса Рейнигара и Люцериса Ардериса. Вы должны сохранить город и позаботиться обо всех наших завоеваниях. На вас лежит ответственность за воспитание и здоровье Дейны. За её безопасность будете отвечать головой, оба. Кроме того, на вас останется сбор припасов и золота, потребных для кампании. Подробные инструкции вам не понадобятся, я полагаюсь на вашу рассудительность. Рейнигару император доверял. Этот человек перешёл на сторону Таргариенов одним из первых, и с тех пор не давал повода усомниться в своей преданности. Но никого лучше не подвергать испытанию единоличной властью. Мало ли какая мысль придёт в голову бывшему торговцу! Именно поэтому Ардерис, дед его оруженосца, получит собственную высокую должность и право писать лично Визерису обо всём происходящем. У бывшего слона хватает причин держаться за Таргариенов, учитывая, что его единственный наследник, его любимый внук по-прежнему остаётся у автарха под рукой. Наконец, по рекомендации Веймонда, император назначил нового командующего гарнизоном, независимого и от Рейнигара, и от Ардериса. И это не говоря о других лоялистах! Каждый будет следить за другими и никто не сможет узурпировать власть. Контроль дома дракона над Волантисом будет сохранён. – Вы можете на нас положиться, император. – Мейникс кивнул, явно польщённый своей новой ролью. Он был самым главным противником идеи о новой войне... Но теперь джовенио уже предвкушал свою выгоду. – Волантис останется вашим, и мы сделаем всё, чтобы сохранить в нём порядок. – Мы не обманем ваше доверие, автарх. Я прослежу, чтобы поставки шли бесперебойно и постоянно. Ни вы, ни наши воины ни в чём не будут нуждаться... Визерис взялся за резные фигуры, заставив Люцериса умолкнуть. До верноподданных речей ему сегодня не было дела, а совет ещё только начинался. Ему нужно было сказать многое. – Ещё до конца этой недели мы с королевой отбываем в Тирош. До прибытия основных сил, мы постараемся сопоставить все последние известия, составить как можно более подробное представление о последних делах в Вестеросе. – С этими словами Таргариен установил в покорённом городе чёрного и зелёного драконов. – Адмирал Геймон уже начал перебрасывать наши легионы в Тирош. Меня заверили, что склады готовы... Да и задерживаться там мы не станем. Когда наши войска соберутся, настанет пора выступать. – Главные силы, – Визерис взял чёрного дракона и, пролетя над Узким морем, поставил фигуру в Штормовых землях, – нанесут удар здесь. Тридцать пять тысяч мечей под моим личным командованием и прикрытием дракона. Тут собраны главные силы Ланнистеров и Тиреллов, их лучшие бойцы и полководцы. Не говоря ещё и о том, что часть замков по-прежнему держит оленье знамя. Нам предстоят непростые битвы, и поэтому за мной пойдут самые лучшие люди. Большая часть Чёрных рыцарей, первый и второй легионы... И ваши мечи, сир Гарри. Судя по лицу Стрикленда, генерал-капитан всё прекрасно понял. И, тем не менее, возразить он никак не мог. Сам согласился повиноваться Таргариенам при заключении контракта! Впрочем, Визерис и не собирался бросать людей Стрикленда в самоубийственные атаки просто так. Незачем бросать на убой достойных наёмников, когда впереди предстоит долгая и тяжёлая кампания. – Штормовые земли не просто так получили своё название. – Озвучил общие подозрения сир Барристан. – Высаживаться там опасно, Ваша Милость. – Мои люди плохо знают эти берега... – С этим нам помогут наши дорнийские друзья, – заверил собравшихся Таргариен, – и наместник Тироша писал, что многие рабы и пленники из бывших пиратов и контрабандистов готовы купить свободу сотрудничеством. Предавать и изменять им незачем, и, после должных проверок, они согласились работать на нас. Визерис намеревался не допускать ошибок прошлого... В том числе тех, что в прошлой жизни совершил он сам. Первое восстание так и не смогло собрать свои силы в единый кулак: сказались и внезапность открытой вражды, и разброс его сторонников по всей державе. До самого Краснотравного поля Деймону Блэкфайеру удавалось громить превосходящие его армию по общей численности, но бестолково разбросанные войска короны, но главное сражение он проиграл. А ведь кто знает, что было бы, вернись вовремя лорд Бракен со своими миррийцами, или поспей к полю победоносный, доблестный Красный Робб? Хейгон Отважный, Эйгор Риверс и лорд Аддам Веларион слишком долго выжидали после первых успехов и дали Мейкару с Бринденом время укрепить тылы и собрать многочисленное войско. Король Вестероса располагает большими силами: ключ к победе в том, чтобы не дать ему ими правильно распорядиться. И сейчас, когда основные силы Ланнистеров по-прежнему в Штормовых землях, у Таргариенов будет шанс разбить армию короны по частям. Эту возможность никак нельзя упустить. Потому Визерис и пошёл на риск, связанный с высадкой в Штормовых землях; потому он сам возглавит эту часть войска. – Моя сестра возьмёт семь тысяч мечей, и, после моей высадки, к ней присоединятся главные силы флота. – Зелёная драконица начала свой полёт над многочисленными островами Узкого моря. – Драконий Камень и Дрифтмарк – ваши главные цели. Удерживая их, мы заблокируем Черноводный залив и будем мечом нависать над Королевской Гаванью. Тарт, владения Селтигаров и прочих тресковых лордов держатся за Баратеонов, и мы должны показать им ошибочность их решения. Контроль над этими островами облегчит нам снабжение. И, когда эти замки падут, Дейнерис присоединится к моему походу уже в Королевских землях. – Что-то ещё? – Деловито осведомилась Дейнерис. – Всем предлагай право сдачи, – подсказал ей брат, – но только единожды. И, разумеется, сдавшиеся обязаны искупить свою вину перед троном. Выделить людей, дать деньги, открыть кладовые. Пустые слова никому не купят королевского прощения, и вы должны дать им это понять. Теперь рука Визериса поставила на самый край Дорнийских марок белоснежную драконицу. – Эйлинор возьмёт три тысячи человек и присоединится к дорнийцам в Айронвуде. По перевалам вы перейдёте в Простор. Ваша задача – не позволить Ланнистерам воспользоваться силами Хайгардена. Вы должны отвлекать местных лордов и рыцарей, бить их войска по одиночке, мешать им объединяться или помогать союзникам к востоку. Не стоит тратить время и силы на осады, Эйлинор, если замок не торопится сдаться. Ваша сила в мобильности и подвижности, и их никак нельзя терять. Ни Королевская Гавань, ни взятые львами замки Штормовых земель не должны получать подкрепления с юга. – Будет исполнено. – Кивнула воительница, ничем не выдавая своих эмоций. – Визерис, но ведь лорд Лейтон Хайтауэр обещал нам поддержку большинства домов Простора. – Попыталась было возразить супруга автарха. – А ты теперь предлагаешь грабить, резать и жечь их людей? – Слова – ветер. К тому же эти разговоры были до того, как нам пришло предложение дорнийцев. – Напомнил сестре автарх. – Лорд Лейтон едва ли чего-то смутится... Но рыцарям Простора свойственны гордость и обидчивость. Мы придём к ним с их старинными врагами под нашими знамёнами. Рассчитывать на всеобщее понимание явно не стоит. Помнится, Тарли из Рогового Холма были одними из самых яростных его помощников. А теперь? Сколько тысяч лет Тарли и Фаулеры снимали друг с друга кожу и лишали друг друга конечностей? А ведь это только самая верхушка айсберга. Нет в Просторе знатного дома, у которого не нашлось бы счёта к южным соседям. К тому же многие дома всё ещё держатся за Тиреллов и корону. Скольких теперь удастся убедить лорду Лейтону теперь? – Людям свойственно менять мнение, когда над их головами пролетает дракон. – С этими словами Стрикленд болезненно улыбнулся. – Ненавидеть дорнийцев удобнее живым, чем обращённым в прах. Полагаю, многие южные лорды задумаются над своими решениями, когда заметят на стенах тень от драконьих крыльев. – Ставить только на это будет слишком самоуверенно. Кто-то, разумеется, передумает. А вот кто-то, сир Гарри, решит, что ему честь и клятвы дороже жизни. Эти люди будут драться и будут замедлять нас. – И, к тому же, помните, что людям уже случалось убивать драконов. – Вставил своё мнение сир Барристан. – Редкость, конечно, но чему в наши дни удивишься? Риск есть, и его нельзя отрицать. – Мы ни в коем случае не отрицаем опасность, – подал голос Ардерис, – а вот капитан наёмников, наверняка, желал подставить... – Я не это имел... – Потому я и не лечу, сломя голову, на столицу. – Подвёл итог Визерис, не давая горе-советникам продолжить. – Они прекрасно знают о драконах, и они наверняка готовились ко встрече. Вот только на открытой местности, эйксы и гелы, пользы от луков, арбалетов и скорпионов куда как меньше, чем на высоких стенах и башнях. А стоит нам сокрушить их основные силы в поле, так и от городов пользы останется немного. – Ваша Милость, – теперь заговорил Мормонт, – но мы и словом ещё не обмолвились о целых королевствах. Железные острова, Север, Долина, Речные земли... Что с ними делать? – Всему своё время, сир Джорах. Покорение земель к югу от Трезубца – это уже огромная, тяжёлая задача. Нам предстоит справиться с опасным союзом могущественных и, главное, отчаянных врагов. Знающих, что они ничего не получат от сдачи и капитуляции. Но, если говорить о намерениях... Железные острова пока что могут оставаться сами по себе. Если слухи о коронации Эурона Грейджоя верны, то эта сволочь будет создавать трудности нашим врагам. Пираты потребуют наград для себя, и он их выдаст за счёт ближайших земель. Пусть кусает Запад и Простор: это будет нам выгодно. С ними мы разберёмся потом, когда время и силы позволят. – И я, и мои капитаны будем ожидать этого момента с нетерпением. На этот раз кракен никуда от нас не денется, император. – Не сомневаюсь, адмирал. Что дальше? Речные земли? Судя по всем новостям, они потеряли былое значение. Их лорды разбиты, их замки захвачены, их поля разорены, их люди перебиты. Они падут к ногам того, кто победит южнее, и не более того. – Но вот Станнис Баратеон... – Заговорила Дейнерис, указывая пальцем на далёкий Винтерфелл. – Будет драться до конца. И ты это понимаешь. Визерис поморщился. Порой было так легко забыть, что на западе по-прежнему есть два самопровозглашённых короля... И что он должен будет раздавить их обоих. – Узурпатор сидит в варварских краях, где нет ничего, кроме снегов и льда, – подал голос Ардерис, – вам стоит победить лживых львов, император, и всё... – Плохо же вы представляете, эйкс Люцерис, о ком говорите. – Мормонт изредка позволял себе лёгкую иронию. – Речь идёт не о очередном Старокровном, а одном из самых упрямых и стойких сукиных детей по обе стороны Узкого моря. – Слышал я, что этот Баратеон обладает недюжим умом и хитростью. – Вмешался Стрикленд. – Он должен понимать, что держит слабейшее из королевств и сидит в ловушке, дожидаясь удара милосердия. А ведь воевать там совсем неудобно. Думаю, он не будет против переговоров. – Вы хотите, чтобы автарх Волантиса вступал в переговоры с... – Договорить Дориару не дали. – Сир Барристан, пожалуйста, – вмешалась Дейнерис, – расскажите им, что вы говорили нам с братом. – Станнис Баратеон будет продолжать борьбу до тех пор, пока его рука может держать меч. – Исполнил её приказ гвардеец. – Он верит, что прав, и эта вера даёт ему силу двигаться вперёд. Такие люди не склоняются и не смиряются с поражением, не торгуются и не ждут пощады... Тут уже гвардейца прервал властный жест Визериса. Все советники разом умолкли, обратив взор на своего господина. Визерис молчал несколько секунд, и лишь затем начал говорить. – Никаких переговоров с Баратеонами не будет. И никакого торга, условий, договоров не будет. Говорите, что Станнис не сдаётся? Что ж, нам же лучше. Его упёртость сделает моё решение в глазах остальных не столь жестоким. – В комнате повислая могильная тишина, словно в предвкушении чего-то страшного. – Слишком долго мои предки терпели своеволие Баратеонов. Им прощали всё: наглость лорда Рогара и его неповиновение королю Джейхейрису, провокацию в Штормовом Пределе, приведшую к гибели принца Люцериса, войну под золотым знаменем, их малодушный нейтралитет в Первом восстании Блэкфайеров и, разумеется, мятеж лорда Лионеля. А ведь этот бунтовщик посмел объявить себя королём! Стоит ли удивляться тому, что их многолетняя безнаказанность породила узурпатора Роберта? Таргариен выдержал паузу и продолжил. – Поэтому перед лицом своих верных подданных и богов я озвучиваю своё решение. Как законный государь Семи Королевств, я лишаю дом Баратеонов всех титулов, земель, привилегий и имущества, а также объявляю всех взрослых его членов вне королевского закона. С этой минуты любой, кто принесёт мне головы Джоффри, Станниса или же Ренли Баратеонов, станет мне другом. Память о Баратеонах будет подвергнута забвению и вечному позору. И, клянусь прахом своих предков, когда мы освободим Королевскую Гавань, я вышвырну кости Узурпатора из Великой септы Бейлора в сточную канаву Блошиного Конца, где им самое место. Выдохнув, Визерис подвёл черту под своей короткой, гневной речью. – Я вынес приговор дому Баратеонов, и этот приговор – смерть.