Глаз бури

      Удар хвостом. Разворот — Эфрим перехватывает ногу в воздухе, чтобы бросить с силой вниз. Проклятье, вот здесь бы порталы Юго не помешали!..       Но брата рядом нет. У него свой бой, и с каждой секундой Адамаю становится всё страшнее чувствовать на задворках создания близнеца. Он уже не узнаёт его.       Вот только надо сражаться дальше.       Потоки вакфу сплетать трудно. Слишком привык полагаться на грубую силу, благо дофусы давали её в избытке даже без активации. Так легко просто смести всё на своём пути. Эфрим… Эфрим знает больше. И умеет.       Но будто постоянно забывает.       Резко сжать ладонь — вместо воздуха перед некромом встаёт незримая преграда. Телепортироваться в воздухе, выдохнуть со всей силы пламя. Половину получить обратно.       Кожа горит от неистового жара, даже вопреки всей защите.       Эфрим что-то язвительно кричит, Адамай — уже не отвечает. Не хватает дыхания.       Надо. Сдержать. Ублюдка.       Чтобы не смог прорваться к стене, чтобы не смог убить, как грозится, одного за другим защитников. Обещал начать с Арманда. Следом — разорвать Амалию. Одного за другим сбросить садида, переломав кости. Прорваться в убежище, выпотрошить Аврору, сломать шею Датуре на глазах у всех, кто укрылся под корнями вечных деревьев.       Про элиатропов тоже говорил. Но убить не грозился. Лишь выпить и обратить.       Как обратил вместе с Тороссом, треклятая тварь, Юго!..       Туловище взрывается болью: бьёт Эфрим сильно. Инерции Адамай не сопротивляется, позволяет ей унести дальше. Резко расправляет крылья — та уже играет на руку.       Круг слишком широкий, чтобы он успел остановить некрома лично, но один за другим взмывают с земли камни. Один прямо перед ним. Другой — чуть сбоку, бьёт следом. Там успевает долететь сам Адамай… Отрезать ещё одну сторону — Эфрим уходит в телепортацию.       Так часто стал применять её в бою, что белый дракон вспоминает потасовки с близнецом и Оропо.       И сейчас крайне благодарен им за науку.       Всего несколько возможных по логике точек выхода — из-под земли взмывает лоза. Отнюдь не гибкая, одеревеневшая… Адамай не садида, чтобы управлять растениями от и до. Просто знает парочку приёмов.       Короткий вскрик.       Одна из лоз перебивает Эфриму крыло.       Да!!! Наконец он!..       Последним рывков в небе — успевает дотянуться до Адамая. Перепонка левого крыла взрывается болью, в воздухе резко крутит.       Потом, потом, потом… Потом будет о ране думать!!! Зашьёт, исцелит, и не такое бывало! Сейчас — надо победить.       Или хотя бы не допустить его до людей.       Хватает того, что в любой момент может явиться Ротальстром.              На земле драться сложнее. Приказывать некромам Эфрим не стесняется. Краклеры — неплохие бойцы обороны, но медлительные, несообразительные, и Адамай не может поддерживать многих разом.       — А ты сильнее, чем мне казалось… А ведь тогда так быстро сдох от Оргонакса! — хохочет Эфрим, пока Адамай прижигает очередную рану. В то же мгновение — принимая удар на руки. Спина ударяется о землю, перекат. Резко подскочить, ринуться в атаку. А иссушенной твари словно всё равно. — Которого победил я!!! Так, может, сразу сдашься?!       — Я не тот, что был, — рычит белый дракон.       Он не помнит былого. Не знает даже — раньше не знал… — как погиб, пока близнец чётко знал свой рок. Увидел на Зините.       Но кое-что известно наверняка.       Сейчас ему точно есть, за что сражаться.       Тело болит целиком. Почти так же, как болело у брата, пока его пытали на алтаре некромов. Но Адамай только сильнее стискивает зубы и пытается сражаться дальше.       Обмен ударами, поддерживать темп всё сложнее. Кое в чём Эфрим прав… У тварей преимущество в бою. Белый дракон уже не отвлекается на посторонние вещи. Только знает, что погибают один за другим садида, что выводится куда больше из строя некромов, что элиатропы и Амалия с Армандом ещё живы.       А из портала в Некромир выходит Ротальстром…       Проклятье!       Гори всё чёрным огнём, думал же!!! Значит, даже с закрытыми вратами одного из своих некромы переместить могут…       Надо будет уничтожить всех. Или хотя бы вернуть обратно в их мир. Но это… это уже не его задача.       Не сейчас.       Энергетический луч Ротальстрома отвлекает. Попытка дёрнуться, что-то сделать, как-то остановить — пустое. Не успевает физически.       Но отвлекается. Как и на смерть Арманда где-то вдали, на стене… Теперь будет сложнее…       А Эфрим сбивает с ног. Придавливает, чтобы не вышло подняться. Скалится в ухмылке, самодовольной, вот бы стереть.       — Ваш бой… был обречён с самого начала… — самодовольно тянет он. — Мы разберёмся с вами одним за другим. А мой владыка разберётся с Юго. Но сначала… — дракон облизнулся и наклонился совсем близко к лицу. — Я выпью тебя. Интересно, кто вкуснее, ты или малолетний король… А может, Древо Жизни?       Что-то внутри со звоном разбивается. Тонкий заслон, граница сил, которую после связи с элиасферой так легко стало нащупать, окончательно разлетелась.       «Даже если придётся сдохнуть…»       А внутрь хлынула столь знакомая сила. Которой у Адамая сейчас и не могло быть… ведь шесть дофусов элиатропов у брата. В ином мире.       Куда потекла струйка вакфу в обмен на бегущую по жилам мощь.       Вот, значит, как… Часть силы шести дофусов элиатропов – в обмен на энергию. Элиасфера – всего лишь проводник, снимающий ограничения. Брат знал?..       Вокруг заплясали сине-пурпурные искры.       Вакфу постепенно свивалась в шторм.       — Гори в чёрном огне до конца своей жизни! Столько же, сколько из-за тебя гореть Юго!!! — выдохнул Адамай.       И рывком поднялся.       Бой ещё не окончен.              

***

      Прах. Так легко развеивается дымом на ветру.       — Арманд… нет…       Ноги подкашиваются, сил стоять больше нет.       Только удаётся кое-как дойти до ростка. Небольшого, но крепкого, сильного… Горло сдавливает болью.       — Отец гордился бы тобой, брат… — шепчут непослушные губы. А внутри неожиданным спокойствием бьется одна мысль.       Им не выстоять. Не продержатся. Стена пробита, некромы пробираются в королевство. Из защитников — половина едва стоит на ногах. И из них уже половину пожирают некромы. У садида мелькает рыжина в волосах, некоторые молодые юноши падают стариками. Мелькает вдали несколько взрослых элиатропов — хотя были только дети, она точно помнит, ещё думала, что придётся им участвовать в чужой войне… Так вот что произошло с Юго…       Амалия крепче прижимает к себе росток.       Толку сражаться.       Юго и мастера Жориса нет несколько часов. Возможно, уже обоих Торосс прикончил. Выпил досуха, как и хотел, как говорил Эфрим о судьбе собственного брата, когда пришёл на остров. А без поддержки им здесь не продержаться.       Вокруг шум боя. Крики боли, чьи-то сдавленные молитвы под нос, рычание. Звуки ударов, взмахи оружия. Но она не слышит.       Наверное, и к лучшему.       Кто-то подходит совсем рядом, с трудом Амалия узнаёт Аврору. Машинально — прижимает росток крепче к себе. Аврора, кажется, что-то говорила… Прощалась? А через несколько мгновений Амалия замечает краем глаза улетающую прочь ворону.       «Так вот насколько тебе дорого твоё королевство, невестка…»       А она-то ещё думала, что сможет доверить… Что, возможно, вместе с Армандом всё будет не так плохо, как она успела когда-то посчитать, что зря думала, будто брата одурачили и заморочили, и это просто она упрямится почём зря…       Думала так совсем недолго. Лишь тот срок, что, вернувшись на земли родного дома спустя долгие месяцы, обнаружила себя почти чужой: кто-то словно изменил всё неуловимыми штрихами… Думала так совсем недолго. Возможно, поэтому и разочаровываться не больно.       Скоро вообще перестанет быть больно. Юго говорил, что после того, как Нокс уничтожил Древо Жизни, все садида обратились в деревья. Неплохой конец. Даже если и будет неприятно…       Всё равно придут к этому, рано или поздно окажутся там.       — … Амалия… Госпожа Амалия!!!       — А… Что?.. — с трудом фокусирует она взгляд и поворачивается к тому, кто тряс её за плечо. Молодой элиатроп, ещё мальчишка. Смертельно бледный, синие одежды перемазаны кровью, алые струи медленно стекают по раненой щеке.       — Отдайте приказ! Какой угодно, но молю, только отдайте!!! — в отчаянии срывается он на крик. — Ради Богини, прошу!!!       С трудом Амалия поднимается с колен. И будто заново смотрит на поле боя.       Несколько отдельных групп под командованием… подчас и простых солдат, не офицеров, если и вовсе не «чужаков». Часть столпилась около прорыва в стене, ещё пытаются не дать пройти новым некромам внутрь. Кто-то сражается у дорог в город, пара просто держат круговую оборону… Вспышки порталов мелькают тут и там, взвиваются лозы, появляются и исчезают куклы.       А часть солдат, в оцепенении побросавших оружие, заживо поглощают.       Большую часть. Ведь лишились лидера. Того, кто может их повести…       В памяти невольно всплывают слова того, кем — будто в другой жизни — очень дорожила. «Мы не отступим», так он своим сказал?.. Дурак, а сам ушёл сражаться в чужом краю…       — Красиво словами бросаться ты умеешь, Юго… — прошептала Амалия, стиснув свободную руку до боли. — Вот только их ещё надо воплотить в жизнь…       Ну да ладно… Не впервой… По крайней мере, хоть дал возможность защитить — уже дорого стоит…       Она не пройдёт путём Арманда, будет осторожнее. Сумеет справиться. Её народу нужен тот, кто может повести.       Потянуться снова к силе элиасферы слишком легко, и она с пугающим спокойствием понимает, как сжёг себя брат. Но она выдержит. Не станет брать слишком много.       Сейчас — только чтобы…       Земля вздыбивается под ногами некромов. Несколько садида и элиатропов тоже падают, не удержавшись, но им ничего не грозит — лозы закроют на эти несколько мгновений щитом. И вытолкнут некромов к самой к стене, сплетут терновую преграду меж дорог.       Росток Арманда — лежит в глубине кроны молодого дерева с уже златой листвой. Осень в полном праве… Амалия сбережет его и посадит. Но уже после боя.       А сейчас…       Она распрямилась. Голос звонко разнёсся по округе.       Плакать она будет потом.       «… даже если я буду гореть заживо…»       Сейчас ещё надо сражаться.       Бой ещё не окончен.       

***

      Вскинуть руку. Торосса сносит порывом ветра — а тот в ответ заворачивает его штормом. Юго не сопротивляется, ныряет в самое его сердце — чтобы через мгновение разбить его порталом.       Разум уже почти в отключке. Элиатроп скорее действует по наитию, нежели размышляет. Нет времени вздыхать, сокрушаться, трусить или что-то такое.       Он должен победить.       Два клинка легко выдерживают удар двуручника. А следом Юго, извернувшись, вонзает пурпурный клинок в иссушенное тело. Плоть так легко разрезать.       Крови нет. Только выступает багровое свечение на ране. А Торосс и впрямь удивлён.       Рёв земли под ногами. Мёртвые лозы пытаются схватить — но элиатроп не понаслышке знает, как сражаются растениями.       Тороссу так далеко до мастерства.       Огонь откликается на зов, жадно пожирая предложенное в дар.       А Юго раздувает сильнее ветра, чтобы те напоили пламя.       Пусть оно сожжет дотла этот треклятый мир!..       Сила внутри пульсирует. Так легко откликается на зов. Торосс вот-вот ударит — уйти в мгновенно созданное подпространство, чтобы вынырнуть на другом конце истерзанного мира. Земля дрожит, сотрясается, подчинённая воле, разрушая всё, что когда-то строил и делал король некромов.       Хотя можно ли разрушить то, что было уничтожено много веков назад? Юго невольно смеётся. Громко, звонко, и смех не прерывает даже новый виток яростного боя.       Но заставляет спустя несколько мгновений сосредоточиться вновь. Шёпот легко срывается с губ — можно и без него, но так легче. Лишь произнесёт несколько слов — ветра сотрут в пыль скалы, что вот-вот сдавят с обеих сторон. А отравленная река чужого мира, давно ставшая болотом, вздыбится, откликаясь на зов.       Торосс силён. Очень силён, сильнее всех, с кем сталкивался на своём пути Юго. И при этом… его возможно удержаться.       Слова заклинаний искажёнными мелодиями срываются с губ. Король некромов думает, что нападут на него… Но не совсем. Всего лишь просьба о помощи. Иссохшие деревья тянутся, отвлекая его, и элиатроп бросается вперёд, разрывая мечами торс. Торосс тянется рукой вперёд, надеясь разорвать кожу на животе… Мягко Юго уворачивается.       А следом — в кружении наносит ещё один удар. Всего лишь пронестись клинками, которые стали продолжением рук. А крылья трепещут от потоков воздуха.       Следом — Торосс их пронзает. Вспышка боли сильна настолько, что чувствуется даже при нынешнем теле.       Удар, другой. Кровь неестественно глубокого цвета течёт из вспоротой руки, рану на животе едва возможно зажать.       Больно…       А Торосс подходит всё ближе.       — Ты так талантлив и так юн, Юго… — качает он головой. — Эфрим говорил, дети восхищались искусством боя Норы, но видеть бы им тебя…       Устоять на прямых ногах не выходит, они подкашиваются. Элиатроп смотрит вверх, стиснув зубы, пока с пульсирующим ритмом кровь вытекает из тела.       И уже перестаёт ощущать это.       — Что же ты молчишь… — Торосс опускается перед ним, но всё равно оказывается выше. Хватает за подбородок, приподнимает его. — Ну же, Юго…       Коготь опять проходится по щеке. Нет.       Но всё, что делает элиатроп — лишь молчит, яростно смотря.       Торосс, будто в насмешку, залечивает несколько царапин — но оставляет раны, что давно бы и быстро убили живого.       — Неужто ты так и не сказал никому? — в голосе короля некромов слышится изумление. — Ты правда надеешься вернуться? Знаешь, я бы тоже хотел… Вот только некуда. А скоро станет некуда и тебе. Тебе не хватило времени на том алтаре, я исправлю это… А Эфрим позаботится об остальном…       Путы скользят по земле, взбираясь по ступням, связывая тело. Юго закрывает глаза…       И через мгновение позволяет энергии, которая текла струйками к нему весь бой и которой резко стало куда больше, взорваться.       Ослепительная вспышка, всего лишь несколько мгновений разница — которая уже изменила всё.       Юго уверенно встал, вскинул голову. В небесной выси вспыхнули один за другим порталы — и сверху начали сыпаться некромы. Юго кивнул своим мыслям. Крылья чуть трепетали от ветра. Два клинка — продолжение рук. Насколько же удобно.       Торжества больше не было. Самоуверенности, гордости — тоже. Лишь одно усталое понимание, подпитываемое яростью и злостью.       — Даже если мне придётся сдохнуть… Даже если я сгорю дотла…       Он закашлялся и направил немного энергии на восстановление тела. Ему ещё показываться потом на глаза товарищам, нечего зазря пугать…       — Этот бой я закончу.              Рывок вперёд — одним быстрым, точным движением снести голову. Слишком легко, но Юго не обманывается — враг ещё жив.       Новый взмах — тело, ещё стоящее на ногах, распадается пополам. Следом — череп. Ещё несколько быстрых движений — по торсу и кистям.       Шесть небольших камней цвета пурпура. Весьма похожи на тот, что сейчас горел золотом в груди самого элиатропа.       Ещё несколько рывков — покромсать останки ещё мельче. Чёрный и белый огонь послушны воле — и пожирают их. Сжечь дотла не могут, сила дофусов защищает и будет защищать века… особенно когда они рядом. Обречённая, немного сумасшедшая ухмылка искажает лицо элиатропа.       — Значит, разберёмся… — безумно шепчет он, вскидывая впереди руки.       Шесть камней взлетают над землёй, подчиняясь воле того, кто… уже победил. И лишь скрепляет свою победу.       Шесть дофусов, с душой — лишь четыре. Юго кидает быстрый взгляд на Торосса: одна из отсутствующих принадлежит Ротальстрому, а другая… И ведь ни разу не пытался убедить этим, пока пытал на алтаре.       Впрочем, если король некромов и есть шестой — тем лучше… Некромы уже не падали вниз. Все разбрелись по этому проклятому много лет назад мирку.       Вернее, разбрелись до этого. Сейчас… Юго хрипло рассмеялся.       Они вставали рядами, бездумно преклоняя колено. Просто привычка подчиняться более сильному.       Которым сейчас стал он.       По крайней мере, теперь чувствует, что в Мире Двенадцати их не осталось… Осталось только ещё одно дело.       Послушные воле, дофусы Некромира застыли один рядом с другим.       А следом раздался хруст.              

***

      

___

             На то, чтобы разобраться с делами, много времени не ушло. Юго всегда был немного ленив, но организовать себе работу не чурался: так и легче. После войны с некромами, когда слишком резко многое переменилось, дело даже пошло легче. По крайней мере, пока всё складывается весьма неплохо.       Кто-то из придворных принял всё как должное или философски. Для них всё случившееся после смерти Арманда и коронации Амалии было лишь закономерным развитием событий, и они дальше спокойно исполняли свои обязанности, слушая короля так же, как слушали королеву. С такими работать было, признаться, проще всего. Меньше надо задумываться о реакциях. Таких было больше, чем могло, но меньше, чем стоило бы.       Кто-то, даже при печали от гибели короля, пребывал в перманентном восторге, что Амалия взошла на трон, и часть восхищения перепадала и на Юго. Элиатроп в целом смутно подозревал, что Ренат и Канар его и гордую дочь Шеран Шарм уже давно в мыслях сводили не один раз. С такими беседы немного выматывали… Хотя порой, напротив, приносили какое-никакое душевное удовлетворение.       Тех, кто был недоволен конкретно Амалией, было не так уж и много. Арманд изрядно «постарался» некогда, чтобы после коронации ему пришлось бы потратить много времени на наработку репутации, если бы не война с некромами. Дело порой казалось столь плохим, что Юго лениво прикидывал, какова была бы вероятность, что Амалию попробовали б возвести на престол в обход брата, будь она в королевстве. Имей она сама желание — шансов бы у ее брата не было, даже если он действительно делал много для королевства. Просто… менее заметно. И, как правило, те, кто не принимал конкретно младшую из королевского рода садида на троне, вели себя так, чтобы это не выдать. С ними даже вполне можно было общаться без проблем касательно дел: хоть они и скрывали своё отношение, но кто таится перед тофу или пиви? Адамай пока со своей задачей вполне справлялся.       Вот только были и те, кто, принимая Амалию, а порой и даже восхваляя её, при этом не переносили Юго. Причины здесь были… разные. Кто-то был против элиатропов, а Юго, как их король, был закономерно тем, кого можно во всём обвинить. Иные желали бы сами выдать за Амалию кого-то из родственников и союзников, самые совестливые просто считали, что он воспользовался отношением тогда ещё принцессы. Часть в принципе считала его, выросшего в деревне Амакны, наглым выскочкой — забавно с учётом полного варианта происхождения… Часть таких людей всё же вела себя довольно близко к прошлой группе… вот только многие своё отношение скрыть не смогли. Впрочем, Юго кивнул своим мыслям, сейчас дело уже стало получше. Получив причину, он повод, чтобы заставить человека трижды пожалеть обо всём, отыскивал быстро. Внеплановая проверка подотчётных финансов, расспросы по поводу текущих проектов… Забавно, но молва о том, что рука у него, «оказывается», далеко не лёгкая, уже вполне себе начала ходить.       А ведь многие ожидали как раз, что он и жена будут достаточно мягкими. Юная девушка, сломленная потерей всей семьи, и парень, который не привык быть лидером. Да и в целом о доброте их вполне себе шла молва: Братство Тофу много кому помогало в приключениях, и прежде всего в самом королевстве Садида ни Амалия, ни Юго, ни даже Адамай, про которого сейчас периодически забывали, не отлынивали от работы. А тут, какая жалость, не получается вертеть ими и даже напрямую мнение высказать…       Дела шли своим чередом, и несмотря на все сложности обучения: приходилось параллельно заниматься и действительно нужным вроде функционирования местной системы и экономической статистики, так более «долгосрочными» вложениями вроде этикета и традиций — Юго потихоньку осваивался во всём. Да и брат тоже себя чувствовал не сказать что плохо. Что непривычно — да. Сам же элиатроп определить затруднялся. Просто руководствовался принципом «раз надо, значит, сделает». Как ни странно, даже удобнее было, когда эмоции вроде «не хочу» или «устал» не мешают.       Хотя всё же лучше было бы с ними. Хоть с какими-то нормальными чувствами. Надоело жить по инерции.       В любом случае… на сегодня с делами было почти покончено. Оставалось ещё кое-что, чем можно было б заняться, но это немного подождёт. Вечерняя беседа с элиатропами была послезавтра, так что остаток дня был условно свободен. Мог бы и стать совсем, ведь с практически всем должны справиться советники и прочие чиновники, а найти ушедшего через заап элиатропа под силу разве что близнецу… Вот только толку от короля, которого найти невозможно?       Хотя сейчас о том, куда он направляется, знал из придворных только советник Амалии.       И к лучшему. Найдут, только если что-то действительно срочное. А тогда уже что был разговор тот, что не было… Сложив все бумаги в ящик стола, Юго мягко телепортировался в глубины дворцовых катакомб.       Дальше пройти через заап было нельзя. Всё завешано блокаторами, настолько, что даже ему с дофусами придётся потратить пару мгновений, чтобы сломать защиту. Вот только её надо лишь укреплять…       «В конце концов, вполне возможно, что там сидеть придётся и мне».       Просто ради безопасности тех, кого хочет сберечь.       Визиты короля в тюрьму привлекли бы внимание, но он осваивал постепенно искусство чар. Сейчас бы его никто не увидел. Пройти до конца коридора, лишь мазнув взглядом по пустым карцерам — дураков здесь держать кого-то постоянно среди Шеран Шарм не было. Это была именно временная «передержка» — а затем остановиться до неприметного поворота. А за ним — древесной стены. Изначально сделанной так, чтобы открываться только перед родом Амалии — но та сумела сделать так, чтобы пройти могли и Юго с Адамаем, как члены королевской семьи. Ещё «ключом» владел всё тот же советник Амалии… и могла владеть Аврора, коль не отреклась и носит дитя Арманда. Невольно Юго поморщился: существование племянника или племянницы у жены несло сейчас слишком много проблем, даже если самой Амалии элиатроп вполне напоминал и о рациональных плюсах. Которыми ещё надо умудриться будет воспользоваться…       В любом случае, к нескольким комнатам за металлической решёткой, обвитой ядовитыми лозами, пройти могли очень немногие. А выйти из них — слишком сложно пока. Хотя способ наверняка найти можно… Проход за Юго закрылся, воздух же будто стал гуще, но… необходимая мера.       Несколько шагов — он оказался в небольшом коридоре. Мазнул взглядом по одной из «клеток» — зашагал и остановился у находящейся противоположного края.       А человек, что до этого внутри будто дремал, сидя на полу и запрокинув назад голову — хотя была неплохая кровать, — открыл глаза. Юго хмыкнул.       — Смотрю, выглядишь получше.       — Могу сказать о тебе то же самое… брат. Или король? Как тебя называть, Юго?       Яда и обречённости в голосе хватило бы на десятерых, но элиатроп не повёл и бровью.       — Так, каким ты меня видишь, Нора.              Юго изучал, насколько изменилась сестра за время своего кратковременного заключения. Разницы с прошлым визитом было немного… А вот с тем, какой он её впервые увидел в этой жизни — уже вполне была. Элиатроп помнил из странных видений-снов, какой должна она была быть… потому и не признал, увидев впервые в Инглориуме. Сейчас же уже можно было заметить общие черты. Глаза потускнели, перестали сиять изнутри потусторонним чёрным огнём. Не настолько узким и вытянутым казалось лицо, разве вот волосы по-прежнему были слишком бледные.       Должно быть, изначально её «выпили» века странствий. А затем некромизация Эфрима только усугубила всё. Теперь же процесс частично пошёл вспять… Для Юго это значило некоторую толику надежды, что и его состояние не необратимо. Впрочем, делиться этим он с сестрой и не планировал.       А та в свою очередь горько усмехнулась.       — Думаешь, раз тебя признал Килби, то теперь и мной помыкать можешь? — она вскинула голову.       — Какая гордая.       — Самонадеянный юнец, — резко бросила она в ответ. Юго вздохнул.       Примерно так прошлые два визита и кончились. В первый король элиатропов просто рассказал кратко, совсем в общих чертах, что произошло… а когда та начала впадать в истерику, то просто ушёл. Сил и желания тогда выслушивать её не было, даже если всё казалось лишь раздражающим фоном, не более того. Во второй раз она просто не стала вести диалог.       — Я не хочу с тобой сейчас ссориться. Может, попробуем хоть раз нормально поговорить? — он приподнял бровь. — Для разнообразия. Хватит уже и моих монологов, и твоих поучений. Может, тебе что-то нужно?       — Забвения ты мне и Эфриму всё равно не дашь, — она зябко поёжилась и кинула взгляд в сторону той камеры, где был её близнец. Затем — встала, пододвинула ближе к решётке стул. — А остальное… На быт не жалуюсь. Книги, нормальная еда, постель, одежда… Что ещё надо? — она рассмеялась с истеричными нотками в голосе.       Юго в ответ кивнул. Он не вникал в чары, которые работали в этом месте и как так выходило, что им не мешали блокаторы, но узников можно было снабжать всем необходимым, а магия довершала дело. «Покои», ныне принадлежащие Норе, вполне бы сошли за гостевые.       — И даже не спросишь, зачем я вытащил тебя и Эфрима из той пустоты, где вы решили погибнуть?       — Пытаться понять тебя — всё равно что пытаться понять шторм. А я-то ещё не верила Килби… Надеешься, что однажды мы снова встанем под знамёна Совета, король? — она бросила на него обречённо взгляд. — Вот только кто нам позволит…       — А кто бы позволил Килби вернуться? Я не собирался его вытаскивать, не за те преступления и не без способа его контролировать. А ты и матушка посчитали, что давать ему свободу — хорошая идея. И сейчас дети Эмруба и впрямь о нём иногда задумываются. А к его перерождению уже смогут принять… У тебя же, — голос Юго зазвучал жёстче, — уже было их восхищение. Эфрим для них был и вовсе героем, пожертвовавшим собой во имя спасения Элиатроп. Даже после содеянного вас бы смогли принять, пожелай вы вернуться и искупить вину, она и лежит прежде всего на Тороссе.       А вместо этого предпочли сбежать, сделав вид, что их больше ничего не касается.       Но это говорить вслух элиатроп не стал. Сестра же болезненно усмехнулась.       — О Тороссе… Знаешь, — она наклонила голову, — он меня слишком напугал… Я видела, на что он способен, мы с Эфримом чувствовали боль матери… Шесть дофусов — слишком невероятная сила. А тебе, смотрю, понравилось носить двенадцать. Вернее, шесть дофусов и осколки шести.       Юго приподнял брови. А Нора всё же о себе скрывает многое… Даже Адамай долгое время лишь догадывался, пока элиатроп не сказал прямо.       А она… быстро же поняла. Он вытянул вперёд руку, сосредоточился — на ней материализовался наруч.       Один из двух. И лишь часть того, что он сплавил своей силой из разбитых дофусов Некромира.       — Предложила бы оставить их там? — спросил он, заметив, как сглотнула Нора. — В том месте, где они однажды бы собрались воедино, где может с их помощью возвыситься кто-то ещё? Не только элиатропы могут открывать порталы меж миров, сестрёнка. Пока я лежал на том алтаре, Торосс говорил, что его слуги были в этом мире.       Нора вскинулась.       — Ну и почему он тогда ещё жив?       — Пытаюсь выяснить, — пожал он плечами. — Но, похоже, некромы были не так страшны, как вы их пытались описать… А если бы мы знали заранее о них, то хотя бы подготовились. Шансов, что они сумеют сбежать, было правда много.       Нора стиснула зубы так сильно, что это было очевидно даже со стороны. Юго сестру не торопил: пусть думает, что пожелает. Интересно, что скажет.       — Если пытаешься упрекнуть меня — зря! Хотя… Тебе и не понять, — она опустила голову. Голос её задрожал. — Я не хотела оставлять Эфрима, он часть меня, но… мы не успевали за ним вернуться, а матушка побоялась. Я слышала, долго слышала, как Эфрим звал… — Нора стиснула кулаки. — Я просила Элиатроп вернуться, забрать его, мы столько её искали… А потом он замолчал, — её плечи поникли. — Пустота. Гулкая, будто вырвали сердце. Что я должна была подумать, кроме того, что он мёртв?!       Юго мог бы рассказать многое. Но заколебался, стоит ли: боль в словах сестры была слишком сильна. И как бы она ни упивалась своим горем, понять её король элиатропов мог…       — Тебе-то что. Ты и не поймёшь, — Нора снова хмыкнула в неприятном снисхождении, зябко обхватив себя руками. — Вы ведь с Адамаем всегда вместе были, двое неразлучных героев, всегда понимаете с полуслова…       — Год и пять месяцев, — холодно ответил Юго. Когда Нора недоумённо подняла голову, он всё тем же ледяным тоном продолжил. — Именно столько я не слышал Адамая. Срывал голос в пустоту, крича раз за разом, готовый услышать хоть проклятья в ответ и заслуженные пожелания сдохнуть — лишь бы услышать хоть что-то. Услышать, что он в порядке, что он жив. А вместо этого ощущал лишь рваную рану там, где прежде была наша связь. С пониманием, что всё это, абсолютно всё произошло из-за меня. — Он наклонился и выдохнул напротив лица сестры. — Не стоит считать, что ты самая особенная, Нора.       Она вздрогнула, но Юго было всё равно.       Он мог понять её.       Снести высокомерие — нет.       — И к слову о том, что мы были всегда вместе… До двенадцати лет я о его существовании не знал. Такая ирония, правда, Нора? Рос, как обычный парень, ни о чём не думая, пока прошлое не начало стучаться в двери. И далеко не мирно. Так что… — Юго приподнял бровь, — лучше не будь настолько самонадеянной, сестрица.       Нора ничего не ответила. Впрочем, король элиатропов и не был удивлён. Слишком гордой и самонадеянной та была, никогда не ошибалась, одна из отмеченных Богиней… А следом провал за другим. Нашла бы общий язык с Бальтазаром в плане непримиримости… Тот тоже был на редкость упрям. А сейчас, должно быть, спит вместе с оставшимися детьми Эмруба и Глипом внутри Богини…       Юго не верил, что она позволит им выйти наружу. И даже если рискнёт создать новый мир вопреки божественным законам — в конце концов, богов в Инглориуме нет — это будет лишь клетка. Элиатроп слишком боится за своих потомков. Но при этом и впрямь готова бросить легко… Стоило только вспомнить забытых ей Чиби и Гругала. Как она оставила Эфрима.       Как не стала требовать даже у Юго дофусы, хотя именно они — ключ к тому, чтобы она однажды в принципе увидела своих детей. Победи Торосс, он бы отравил дофусы стазисом. Впрочем… Здесь король элиатроп допускал, что был не вполне прав.       Богиня поняла, кто он такой. Он успел вкусить немного её вакфу, когда она прикоснулась, и слишком резко отреагировал. И она говорила, что хочет помочь «даже ему»… При этом её тысячелетиями пытал некром, владеющий шестью дофусами, и она не смогла ему противостоять. Вполне возможно, что и тогда она просто испугалась. Когда сын обернулся почти тем же.       В любом случае… Юго сам отослал её прочь, а значит, можно надеяться, что какое-то время она будет ждать. И, возможно, даже однажды рискнёт взглянуть, что стало с миром, который она покинула.       Который пыталась покинуть и её дочь.       — Чего ты хочешь от меня? Пришёл поиздеваться? — глухо спросила наконец Нора, когда Юго уже начал раздумывать, а не прервать ли молчание самому.       — Ничуть. Я хотел бы помочь тебе.       — Не вижу, как… — сестра прикрыла глаза. — Эфрим стал некромом. Вы с Адамаем сковали его, он не может пошевелиться и постоянно голоден… Просто спит в полузабвении. И я даже не могу с ним поговорить.       — Я не верю, что некромизация необратима. В конце концов, у нас была не только мать, но и отец.       Нора подняла на него взгляд.       — Была?.. Они и сейчас есть. Даже если больше не отвечают… Знаешь, Юго, я пыталась говорить с Богиней. Может, голос её и слышал прежде всего Эфрим, но и я сама на кое-что способна. А отец… О нём тебе лучше расспросить Килби. А не измываться надо мной.       — Хотел бы поизмываться — позволил бы прийти сюда Адамаю, — резко ответил элиатроп. —У него к Эфриму особые счёты. Но он, как видишь, приходил лишь раз, и то не заходил к нему. Ответь мне на вопрос, сестра… Как так вышло, что избранником Богини оказался близнец из драконьего рода? И есть ли избранник у нашего отца?       Главное, ради чего и затеял этот разговор. Сестра не станет лгать, что не знает: слишком горда. В крайнем случае решит поизмываться «в ответ», а если и впрямь неизвестно, то скажет прямо.       — Отчего же не быть… — она сощурилась. — И он из рода элиатропов. Вариантов немного, всего три. Ты, Чиби или Килби. А почему так вышло, что родители нашли любимцев среди противоположных родов… Килби рассказывал мне старые сказки. Давно, ещё до Исхода… — её взгляд на мгновение затуманился, но она тряхнула головой, снова возвращаясь в реальность, и закончила уже с болезненной насмешкой: — Так что можешь спросить у него, если увидишь вновь.       — А мне сама ты, даже зная, ничего не скажешь, — констатировал Юго. В ответ Нора пожала плечами.       — Это ведь ты пытаешься гоняться здесь за выдуманной возможностью. Не я. И главное, зачем? Ты король, у тебя прекрасная жена, близнец рядом… Живи и радуйся. Тебе и не понять, каково Эфриму…       Энергия сестры была притягательна.       Вот только с червоточиной. Той самой, что проникла по связи с драконом. Так что сдерживать себя Юго было куда легче, чем могло б показаться.       Гниль есть желания не было.       — Какая гордая, — усмехнулся элиатроп. Впрочем, уже без злобы. Главное он узнал, а подробности можно будет найти и иным путём.              

***

             Разговор с Норой после этого долго не затянулся, хотя Юго и был не против действительно попытаться нормально побеседовать, без взаимных уколов. Жаль, сестра так упрямо не хочет принимать, что он не дитя… Да и что сейчас многое изменилось.       Стоит спросить в следующий раз, какая судьба, по её мнению, ждала элиатропов после освобождения Богини. Абстрактно «всё наладится»? Скорее всего… А у Юго тем временем не шло из головы признание одного из детей Эмруба, что он Элиатроп попросту боялся. Бальтазар рассказывал им сказки о Перворождённых. Не их матери.       Время до возвращения Амалии и Адамая ещё оставалось, и король элиатропов решил подготовить покои для отца и младших братьев. Дело быстрое и достаточно лёгкое, но всё одно какое-то занятие.       Торосс был не прав, говоря, что из чувств остаётся лишь голод. Не меньше него элиатроп порой чувствовал скуку.       Пришлось, к лёгкому удивлению Юго, повозиться чуть дольше, чем следовало. Прежде всего — в поисках подходящих покоев… Он успел обсудить своё приглашение с Амалией и она дала добро на то, чтобы заселить отца и Чиби с Гругалом в одних из тех покоев, где гостили родственники королевской семьи: в конце концов, сейчас именно ими они и являлись. Младшие братья и вовсе идут в очереди на престол элиатропов сразу после Юго и Адамая… Конечно, ещё оставались Нора и Эфрим, но настолько доверять им он не планировал. Да и о них практически никто не знал.       Юго просто выдернул их из той пустоты в центре вселенной, где они попытались уснуть: уйти-то и во весь голос объявить, что оставляют всё на него, они успели. Не смог смириться, что просто исчезнут после всего, что сделали — и что могли сделать. Но при этом узнай кто-то, что он держит их, своих брата и сестру, в заключении — скандала не избежать. Что элиатропы поймут только после объяснения… что садида очень легко будет накрутить, не говоря уже про посторонних. С этими двумя приходилось по факту ходить на грани, но пока что это успешно удавалось. И Юго не собирался оставлять их так. Вопреки всему он действительно намеревался исцелить и Эфрима, коль получится способ обратить вспять собственное превращение.       «Тебе не понять, что чувствует Эфрим»… Знала бы сестрица…       Впрочем, раскрывать тайну Юго и не собирался. В принципе хотел ограничиться минимальным кругом лиц. Лучше всего — нынешним, но кто знает. Вот семью посвящать он с самого начала не хотел.       Вернее, не хотел, когда понял, что всё же останется. Когда думал уйти, то и собирался рассказать: объяснить всё, чтобы не остались в неведении… Но в итоге его переубедили, а желание сменилось на «не волновать» тех, кто был и оставался близок. В конце концов, отец и так слишком много пережил, да и младшие братья…       Адамай, вредная ящерица, мнение на этот счёт успел заиметь своё. Младшим он и впрямь ничего не рассказал. Альберт — другое дело… Причём рассказал-то всё братец, ещё боясь, что Юго и впрямь уйдёт в пустоту вслед за Норой и Эфримом. Вот только прибыл отец, когда элиатроп уже практически решился, что так не поступит. Хотя беседа с ним и помогла…       Именно в тот день король элиатропов и выдернул Нору и Эфрима.              Слуги были весьма расторопны, и, убедившись, что родственники и впрямь разместятся с комфортом, Юго покончил с остальными проблемами дня и направился встречать близнеца и жену. Адамай был мрачен и бодр, так что размениваться на приветствия не стал, сразу же направившись по делам. Тяжела доля наблюдателя… Амалия же, напротив, была всё ещё немного сонной и уставшей.       — Если решишь чем-то заняться — возьму и замотаю в постель, как гусеницу, — констатировал Юго, оценив её состояние. — Всё-таки не зря с прочим разобрался.       — Каким прочим?.. Юго, часть документов может заверять…       — Только правящий представитель королевской семьи. А им являюсь и я. Из того же, где твоё вмешательство будет лучше, — выделил он голосом, — всё терпит даже не до завтра, а до конца недели.       Амалия ощутимо заколебалась, и Юго, довольно легко поняв, о чём она ещё подумала, не стал медлить с ответом. Даже если вопрос она ещё и не успела задать.       — Касательно же управленческих решений я обсудил с твоим советником. Кроме срочного и того, что касается непосредственно меня, вроде тех же буйволков, их всех отправят по местам только завтра. Тогда и посмотришь. Я помню, что просил тебя страховать меня.       — Ты ведь с самого утра это планировал, так? — спросила она. Юго отрицать не стал, лишь кивнул.       Просто несколько мыслей о том, что Амалия выглядит в последние дни усталой и отдыху должна быть рада. Вопреки тому, что собственные чувства у него изрядно приглушены, чужие Юго всё ещё мог интерпретировать. Да и осознание, как было бы лучше, у него по-прежнему остаётся.       — К тому же завтра приезжает Альберт с моими младшими братьями. Я на какое-то время явно не смогу заниматься делами, даже если это всего несколько часов будет и я смогу нагнать ночью. Так что будет лучше, если ты не станешь валиться с ног в это время, тем более послезавтра аудиенции.       — Как скажешь… А мне и впрямь стоит начинать тебе больше доверять в делах, — вздохнула она. — И тебе самому себе — тоже. Вечно смотреть я не смогу.       — Всё нормально. Я понимаю, что это надо. Только всё же не переусердствуй.       — И при всём желании не смогла… Юго, — она помолчала. — Что случилось? Ты слишком настаиваешь, пускай и осторожно.       Элиатроп тихо вздохнул, «смягчая» будущую кару. Он хотел рассказать чуть позже, чтобы хоть немного жена не думала обо… обо всём этом, но выбора ему, по всей видимости, не оставят.       — Пришло послание от мастера Жориса. Правители Мира Двенадцати через неделю снова устраивают собрание. Приглашение довольно абстрактно и направленно именно на королевскую семью… Так что неизвестно, в каком статусе попытается заявиться Аврора. Мне и тебе необходимо туда прийти, но сейчас я просто как твой муж пройду. Послание хоть и отправлял мастер Жорис, но составлял не он. Так что в приглашении про элиатропов ни слова, он извинялся в отдельном письме.       Амалия вздрогнула, будто с трудом удержавшись на ногах, и Юго аккуратно её поддержал. Вот понимал ведь, что этим дело и кончится…       — Проклятье… Слишком рано… — пробормотала она. — И затянули они, и слишком рано… — Она глубоко вздохнула, пытаясь сориентироваться. — О чём будет, известно?       — Не слишком. Просто все события последних дней. Так что готовься, что если у Авроры есть хоть малейшие притязания на трон, она или их выскажет тогда, или заронит почву для них. Возможно, сама не будет, но касательно её отца — кто знает. И на нас наверняка постараются надавить из-за меня, моя мать слишком много проблем своими высказываниями вызвала.       Слишком много. Знай Юго тогда, что именно собирается сказать Элиатроп — может, и стал бы её посланником… но постарался бы уговорить её, чтобы говорила меньше или по-другому. Правители слишком испугались, что у них отнимут кормушку, но и понять их Юго мог прекрасно. Сам бы под надзором жить не хотел, задохнулся б… К тому же именно это и пошатнуло позиции самого короля элиатропов. Он не пользовался своим статусом, но как герой и ответственный за дела элиатропов всё же был известен. И даже пользовался определённой благосклонностью, смешанной с снисхождением, из-за этого. В те годы, что прошли после битвы с Огрестом, Юго видел порой страх у людей… но отношение в целом оставалось прежним. Просто забавный мальчуган, которому можно немного позволить, ведь у него нет каких-то особых претензий.       Вот только ныне мальчуган немного вырос. И так или иначе должен был взять бразды правления. Если раньше Юго мог рассчитывать в том числе на снисхождение, ныне его как рукой смело. Да и он сам уже не слишком подходит под то, чтобы к нему относиться вот так.       — Ты-то сам готов? — вздохнула Амалия, элиатроп неопределённо пожал плечами. — Надо будет подумать обо всём этом… но потом, — она подняла взгляд на Юго и слабо улыбнулась. — Сегодня, как ты и просил, отдохну.       Элиатроп кивнул. По крайней мере, слишком уговаривать не пришлось.       — Надо будет однажды, когда будет полегче со всем этим, куда-нибудь сходить. Просто повеселиться. Не как Юго и Амалия, а просто какие-то случайные элиатроп и садида, простые люди. Думаю, — он попробовал улыбнуться, сейчас это может чуть повеселить жену, — со временем такая компания удивлять перестанет.       Амалия и впрямь тихо рассмеялась.       — Когда-нибудь… Буду ждать. Сейчас, пожалуй, почитаю немного, и спать после ужина сразу. Адамай ведь будет?       — Не сразу, но обещался прийти.       Переговариваясь вполголоса, они совсем скоро дошли до своих покоев. Да и оставшееся время минуло быстро…              Вопреки тому, что жить ему там ещё неопределённое количество времени, «своими» он покои Амалии воспринимать так и не стал. Слишком сильно было ощущение, что гость там. Пытаться самому создать уютную обстановку, хозяйничая — смысла мало. Во-первых, прежде всего это обитель жены. Во-вторых, он сам не знает, что ему сейчас надо, да и не вызвано ли всё очередными проблемами с его состоянием. Да и… совсем близко с покоями Амалии располагались ещё двое. Одни — на том же этаже, где и гардеробная королевы садида с комнатой памятных вещей и кабинетом. Были они не слишком большие, но и своя кровать там имелась, и рабочее место, и ещё оставались помещения, которые были не заняты. Сами по себе покои жилыми являться не могли по мнению создателей, но Амалия магией перестроила стены, чтобы добавить проходы в свои. А те несколько комнат остались в безраздельном пользовании Юго. Ночевал он в них, впрочем, не особо часто, предпочитая коротать часы «на воле» или за книгой, приглядывая краем глаза за женой. Порой учился и сидел над документами.       Амалия и впрямь решила просто поспать. Ей довольно часто приходилось в последнее время вставать слишком рано, так пусть хоть один день поспит в волю. Хотя сразу она ложиться и не собиралась. Юго наблюдал, как под умелыми руками заваривается травяной отвар. Когда-то тоже такой пил, помогал заснуть после кошмаров… А поводов для них в жизни хватало. Юго не сомневался, что если б ему было дозволено сейчас отбыть в царство сна, то он бы наверняка не раз будил жену и брата криками…Воспоминания о проведённом на алтаре времени были слишком ярки. Да и опасения, что он не выдержит и сорвётся, вполне существовали.       — Надеюсь, однажды я смогу просто готовиться ко сну вместе с тобой.       Рука Амалии дрогнула, немного воды из чайника пролилось мимо, но она быстро сориентировалась.       — Сможешь. Надо только понять, что не так… — она закрыла чайник крышкой и подошла к Юго. Чуть прикусив губу, жена смотрела на него так, будто видит если не первый, то второй раз, едва ли больше.       И, в целом, у элиатропа были догадки, почему так.       — Ты… не испугалась? В конце концов, я довольно долгое время держал морок.       А за последние дни Амалия дважды видела его настоящий облик. Да ещё и оба раза он успел «подкормиться»… Юго не сомневался в жене и в том, что если она выбрала принять его, то примет до конца. Но прекрасно понимал, что это может оказаться сложно.       А она, зная, что лгать нет смысла: и не настолько больна будет Юго правда, и поймёт он всё равно, что ему лгут — покачала головой.       — Немного. Но… скорее от неожиданности. Позволишь? — мягко спросила она, и элиатроп кивнул, заодно снимая чары.       Что-то было необычное в том, чтобы показываться таким, какой ныне есть. Не под сплетением чар, меняющих черты до такого, каким он мог бы быть, если б не обращение. И, в целом… Это Юго нравилось.       А Амалия провела рукой по его волосам, чуть не коснулась крыльев, от такого вздрогнувших. А затем, даже вызвав некоторое удивление, со всхлипом крепко его обняла.       Чуть замешкавшись, Юго помог ей устроиться нормально и обнял в ответ.       Как же ему было этого мало…       Но об этом думать будет потом. Как минимум не раньше, чем выяснит, что случилось сейчас.       — Всё хорошо?       — Ты уже наполовину седой… — прошептала она ему в плечо. — Оно и было так с самого… обращения, или?..       Юго едва не вздрогнул, но сдержался. И покачал головой.       — Нет. Тогда всё было нормально. Но за одну ночь не всегда седеют, так что… — он немного помолчал, укладывая в голове мысль. — Будет нас теперь двое в семье таких, считая Чиби… А в мороке всё нормально?       — Да. Так и не скажешь, что что-то не так…       Она крепче прижалась к нему, и Юго вздохнул. По всей видимости, вечер предстоит из не совсем лёгких. А ещё если бы он только мог быть уверен, что целиком себя контролирует…       — Зато от остального прекрасно догадаться можно.       — Именно догадаться. И мы справимся, Юго, просто… нужно время. Проклятье, как же хочу поговорить с Евой…       — Если считаешь, что нужно — говори.       Вопреки всем разногласиям, что у них вполне были — например, методы воспитания и досуг малолетних детей, — элиатроп доверял что кра, что её мужу. А ещё прекрасно помнил, как тяжело было Амалии на свадьбе.       Непосвященные думали, что вот наконец двое влюблённых могут быть вместе и всякое такое, повод веселиться, радоваться за них… Вот только в реальности дело обстояло совсем иначе. А перед всеми пришлось сыграть тот фарс.       От почти искренних поздравлений подруги Амалии было тогда и впрямь на редкость паршиво. А для Юго было интересным опытом попытаться отыграть жизнерадостность и счастье со смущённым волнением. На деле отголоски эмоций у него и впрямь были, но иные. Скорее удовлетворение со смятением, и неясно, чего больше.       — Нет. Лучше пусть как можно меньше знает. Просто… Почему всё должно было обернуться именно так? — она вздохнула и отстранилась, а Юго не стал её удерживать. Хотя слабый аромат степных трав от её волос будоражил воображение… — Чем ты занимался сегодня? Не ври, что только документами.       Юго кивнул, признавая правоту жены. Здесь она и впрямь догадалась верно.       — Разговаривал с Норой. Даже не слишком обменялись любезностями в этот раз… — он побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — И она даже ответила на парочку вопросов. Стоит обсудить сегодня будет с Адамаем, как ты ляжешь.       — А он успеет вернуться?       — Он уже. Ужин мой доедает, свой вот получит — и будет свободен…       Амалия кивнула.       — А как сама Нора?       Юго махнул рукой.       — Что с ней сделается… По-прежнему считает себя умнее всех, пытаясь за этим скрыть неуверенность. Разве что вот спросил ещё, надо ли что-то, она и ехидничать не стала. Видимо, всё же какую-то тоску она испытывать способна. — Неожиданно для самого себя он вздохнул. — Но сказала, что ничего ей и не нужно. Хотел бы я найти другой способ…       И ведь он наверняка есть. Как в итоге оказался с Килби, пусть для этого потребовалась угроза над самим существованием Юго и вмешательство матери. Король элиатропов себя не обманывал, если старейшина и раскаялся, то всё равно не искупил вину: во всяком случае, не перед всем народом элиатропов, а только перед самим Юго. Но при этом Килби доказал, что всё же с ним возможен иной путь. И когда тот переродится, то будет вливаться заново в общество и трудиться на его восстановление как полноправный член — из ограничений оставит король элиатропов разве что несвободу. И ту… Только до тех пор, пока не убедится, что достаточно привязал к себе и этому миру Шинономе и её брата, чтобы те не стали делать глупостей.       А вот как быть с Норой, Юго всё ещё понять не мог. Отпустить их морозиться на веки вечные он не мог: из любой клетки может найтись выход, а у элиатропов и без того слишком плохи дела, чтобы отпускать одну из бывших глав его народа. Хотя ушла она красиво, здесь не откажешь… Настолько, что даже Адамай при всей ярости к Эфриму сумел достаточно себя утихомирить, чтобы просто с ним не сталкиваться.       — Найдёшь, — тихо, но твёрдо сказала Амалия. — Я верю в тебя.       Юго бросил взгляд в окно. Звёзды уже высыпали на небо, хотя времени было не слишком много, обычно жена начинала задумываться над сном на пару часов позже. Но осень уже вовсю ступала в свои права… Они слишком много времени провели в Инглориуме. Точную дату смерти Окхарта удалось найти сравнительно быстро… И это слишком сильно выбило Амалию из колеи.       Дерево успело вырасти за тёплое лето. Погиб король садида поздней весной, а увёл из королевства принцессу Юго в середине зимы. Вернулись они — лишь осенью. Винить себя можно было только с оговорками, он не мог предсказать, чем всё обернётся, но если бы не треклятый переход между мирами, Амалия бы успела к отцу. Саму башню проходили по времени совсем немного… С чего судьбе надо было так распорядиться?       Он за свою не слишком долгую жизнь и не слишком долгую влюблённость в Амалию успел её ранить не раз. Что-то был склонен объяснять, о чём-то предпочитал просто не вспоминать. Но поводов злиться на него у королевы садида хватало.       А она… верит. Надо же.       Хотя это не помешало ей заарканить его, умело давя. Впрочем… Оно и впрямь приятно.       А о том, о чём Юго правда раздумывал тогда, не знали ни брат, ни жена… Лишь подозревали, хотя и весьма метко, почти не ошибались. И он-то ещё что-то смеет говорить о Норе. С другой стороны, король элиатропов даже в раздумьях не собирался уходить навечно: собирался присматривать, хотя бы какое-то время.       — А до тех пор надо постараться выдержать... — Юго прислушался к ощущениям связи, пытаясь верно понять. — Хм, Адамай пришёл…       — Пойдёшь к нему?       — Никуда он не денется, — махнул рукой элиатроп. — К тому же ему стоит нормально питаться, так смысл отрывать его от ужина?       Амалия хмыкнула, не иначе как вспомнив, чем дело оборачивалось в былые годы, когда кто-то покушался на еду дракона. Тот истинно звериной (а некоторые тихо бурчали, что и вовсе скотской) натурой относился к своей еде как к своей добыче. Эх, были годы…       Наконец жена тихо легла. Юго погасил одну за другой лампы: ему не было в них нужды, у него было драконье зрение. Хватит одной свечки. И то, раньше без нее обходился. Да и видение вакфу помогало изрядно… Засыпала Амалия не быстро, но подождать для Юго не составляло труда. А ей так спокойнее.       Ворочалась она часто, и порой элиатроп подходил ближе, осторожно прикасался к обнажённым плечам. Мелочь — но её успокаивало. Он не знал, когда всё началось. Год, два назад? Ещё раньше? В путешествиях Амалия спала спокойно, он это знал точно, но потом… Вряд ли тревога за королевство, а следом за отца способствовала здоровому сну. А сейчас ко всему добавилась смерть брата… и кошмары.       И ведь Амалия делала себе отвары, что должны были помогать засыпать, что отгоняли сны. Один раз решила обойтись без них… Юго ворвался в покои, едва только услышал далекий вскрик.       И в одиночку засыпать ей было по-прежнему сложно. Даже сейчас элиатроп видел, как порой она сжималась комком. Если ей от её присутствия легче — ему нетрудно побыть рядом.       Лишь бы ей было лучше…       Для верности он подождал почти час. Адамай покончил с порцией Юго и успел поесть свой ужин, так что пребывал в вполне договорном состоянии. Тихо элиатроп спустился по лестнице на этаж под их с Амалией покоями: близнец жил прямо под ними.              — Только вот о тебе думал. Воду будешь?       — Ты же знаешь, что мне не надо, — вздохнул Юго, садясь в предложенное кресло. Сам брат расположился в соседнем, а на столе стоял графин с водой, бутылка и два бокала. — Да и ты раньше не проявлял склонности к попыткам забыться.       — Не трави душу, — поморщился Адамай. — Как на Пу поглядел, так и в целом отвадило… Как я понял, ты уже знаешь, что скоро собрание глав королевств?       — Интригуешь, — Юго налил себе воды. Немного поколебавшись — вина брату. В конце концов, день у близнеца выдался пусть и не из плохих, но кое-какие потрясения его настигли. Хочет немного так «отдохнуть» — пускай. А потом уже элиатроп объяснит… В этом плане он был солидарен с отцом и Густавио, поставщиком вина в «Хрустящий гоббал». Вином надо закреплять успех, а не запивать горе. Впрочем, Юго в принципе тяги что-то такое пробовать не испытывал, да и Адамай раньше не проявлял.       — Спасибо. Так вот… Те кузены Амалии уже знали. — Адамай поморщился, глотнул из своего бокала и закашлялся. С непривычки, что ли? — Знали, хотя, напоминаю, за рассылку в ответе снова был мастер Жорис и он бы вам присылать позже, чем остальным, не стал.       — А значит, дело в том, кто организовывал это всё… — задумчиво произнёс Юго. — Ничего конкретного узнать не удалось? И что ты так кашляешь?       — Кашляю, потому что зря затеял… — буркнул дракон и, отняв стакан у элиатропа, залпом допил оставшуюся воду. Юго прикинул, что судя по лицу близнеца, тот просто решил отчасти так самовыразиться сегодня. Только вот «что-то» пошло не так… — И нет, конкретного было не особо. Но что могу сказать… Младший на старшего злился вовсю, что тот с действиями так затянул. А старший вот говорил обождать и что одно собрание погоды не сделает. Но я бы на твоём месте был бы осторожнее, как и Амалия, всё ближайшее время…       Хм… Уже любопытно. В целом, логику обоих, насколько он мог о них судить, понять элиатропу было по силам. Чем больше проходит времени, тем прочнее он и Амалия закрепляются на троне. Поэтому так злился младший… Всё же власть кружит голову. А вот со старшим дело сложнее. Он был довольно амбициозен, насколько получалось судить, но при этом и поразумнее своего родича. Одно собрание очень многое может изменить, да… но всё ещё будет множество шансов обернуть всё вспять. А вот в случае уже третьей смены власти за короткое время смуты в королевстве не избежать. А ей так удобно воспользоваться извне…       — Убивать… вряд ли станут, — начал размышлять Юго вслух. — Но если так, то меня имеет смысл, только чтобы потом Амалия вступила в брак, и всё ещё за меня можешь отомстить ты. Так что скорее возможно покушение на неё, чтобы вывести из строя. Именно она законная наследница престола, и меня будет ещё очень удобно обвинить в преступлении. Мол, чужеземец мечтал захватить королевство и коварно приблизился к королеве… Немного надавить, и будь я сравнительно обычным человеком, то мне и элиатропам пришлось бы бежать, спасаясь.       — Вот только ты не обычный человек и никогда им не будешь, братец, — мрачно напомнил Адамай. — Помимо происхождения ещё о дофусах элиатропов вспомни. Кому надо, те знают, кто их сейчас хранит, даже если ты так удобно их спрятал, а я только один раз сдуру сказал про них вслух. А значит, злить тебя — всё равно что дёргать дракона за хвост. Даже двоих с учётом меня.       — Вот только тебя-то обычно и не учитывают, — заметил Юго. Про брата и впрямь нередко забывали, что, впрочем, в определённые ситуации и играло на руку. А с другой, напоминание о нём отвадило бы некоторых… — Но ты прав. С точки зрения порядка наследования и людских обстоятельств я последняя цель. А вот если подходить с точки зрения силы и того, что я вполне могу и её применить… Здесь как раз Амалия в безопасности.       Её Юго не считал слабой, отнюдь. Воочию видел, на что способна, и отчётливо понимал, что без дофусов ему свой дар ещё пришлось бы долго раскрывать, чтобы приблизиться. Не из расчёта «кто победит в бою», а по мастерству и силе способностей…       Но сила Амалии была иного рода. Сейчас Юго был в принципе для посторонних опаснее.       — Однако у младшего голова на плечах своя, может и надумать что-то… Хорошо, — кивнул Юго своим мыслям и близнецу. — Присматриваться внимательнее в эту неделю стоит. Ещё и отец с Чиби и Гругалом завтра будут… Надо будет удостовериться, что у них проблем не будет.       — Разберёмся, — кивнул Адамай. — И говорю заранее, пока ты не спросил. Я искал, явных доказательств, через которые можно надавить, не нашёл.       — Значит, будем незаметно… По поводу Авроры и её отца ничего не было слышно?       — Вот тут не понял, — признал со вздохом дракон. — Что-то упоминали, но из разряда гипотез или всё же успели связаться — неясно… Но я не думаю, что отец Авроры будет её брать с собой. Если у неё нет беременности, об этом ещё рано говорить да и надо что-то делать, если хочет захватить власть. Если беременность есть, то от волнений постараются оберегать. Она с такой же долей вероятности только после рождения ребёнка может объявиться или накануне.       Придворные интриги порой казались элиатропу не слишком по нраву: муторно. Но выбирать не приходилось.       Адамай тем временем окончательно решил перейти на воду, но при этом и намекнул, чтобы Юго не забывал про питьё. А то были с этим сложности… Вакфу поддерживала тело в более-менее нормальном состоянии, вот только здесь была та же причина, что и с дыханием: не хотел, чтобы органы окончательно утратили функцию. Но если дышать было легко, то вот запихивать в себя воду… Тем не менее, элиатроп всё же сделал несколько глотков.       Возможно, какой-нибудь чай или всё то же вино пошли бы легче… Вот только от них уже выворачивало в принципе. А ещё логика подсказывала, что чем больше надо «компенсировать», тем больше траты. Юго и так уже познал муки голода, так что усугублять их там, где можно обойтись малой кровью, не планировал.       — Понятно… Тебе-то самому как всё это дело? Я про то, что подслушиваешь.       Пустого беспокойства, увы, в словах не было: простое понимание, что если брату это неприятно, то он будет просто копить в себе, пока однажды не сорвётся. И проблем от этого будет уже слишком много.       Они не могут себе позволить конфликты.       — Да мне…       — Не лги. Я вижу тебя насквозь, но не всё могу понять верно. Потому и спрашиваю.       Адамай мрачно посмотрел, но всё же со вздохом признал:       — Не слишком по нраву крысой быть. Но пока это необходимо и пока меня никто не заменит — я буду это делать, — покачал он головой. — Нам нужны эти сведения, а я переживу.       — Ты понимаешь, что тебя, скорее всего, никто так заменить и не сможет? Если только какие говорящие тофу не появятся, с которыми я договорюсь…       — Но частично взять на себя мои обязанности — вполне кто-то да сможет, когда вы наконец наладите дела. А до тех пор… К тому же ты и так позволяешь мне не караулить всяких несогласных круглосуточно, — он усмехнулся, — а лишь наблюдать в то время, когда может происходить что-то интересное.       — Звучит так, будто я тобой помыкаю, — поморщился элиатроп. — Я хоть сейчас и на грани полена по эмоциям, но всё же достаточно тобой дорожу.       — Не забирай мои лавры, братец. Эмоциональный диапазон трикнида, если верить Евангелине, из нас двоих у меня… — Адамай отпил ещё воды. — А ты просто отходишь от испытанного.       — Месяц?       — У Амалии хоть какие-то признаки прекращения кошмаров пошли? Или же, напомни, она наоборот сначала ещё спала спокойно, а потом началось? Юго, — Адамай серьёзно посмотрел на него, — никто не может сказать наверняка, что в твоем нынешнем состоянии — последствия того, что сделал… Торосс, а что — результат того, что тебя, Хаос Огреста, пытали на протяжении нескольких часов, когда ты и так был на грани нервного срыва невесть сколько.       Элиатроп прикрыл глаза.       Чиби, любимый младший брат, такой общительный в детстве, прячется вечно, едва видит незнакомцев, и очень часто молчит. Гругал, бестия, которую хочется защитить, который хоть и рычал, но и слова первые произнести успел — а сейчас, если бы не слишком умный взгляд и понимание, зверька бы напоминал. Говорит только рядом с родными, только при них оборачивается человеком. Дети Евы и Панпана в четыре года участвовали в бою — Чиби и Гругалорагран только к семи наконец почти отошли от некогда пережитого. И оба, не испытывая страха перед холодом, чудовищно боятся гроз.       Фригост, ледяное королевство, забытая земля. Был в забвении сколько веков — там бы и остался! Граф Харебург будто издевается, пока Юго мрачно вспоминает историю острова: он всё же «немного» покопался после встречи с Дживой во всём, связанным с ним. И вспоминает следом, что у народа элиатропов есть свои дофусы, что о волне ведь не за пару минут до этого узнали… Ева просит быть не таким жестким, говорит, что Амалии тоже тяжело… Юго б и рад ей как-то помочь, но слишком для этого зол, не лучшие качества для того, кто считает, что любит. Стыдно ему только за то, что он не чувствует себя неправым.       Братец, такой родной, такой гордый, такой упрямый… Сила — лишь инструмент, и может спасти. Если Адамай считает, что Юго ничего не знает — пусть вспомнит хоть Килби или Нокса! Вспомнит, кто с ними сражался!!! Элиатроп в какой-то момент вспоминает, что близнец слишком дорожит их узами и тем, как без лишних промедлений признал его Юго, некогда узнав всё. И решает хладнокровно сыграть на этом. Когда дело доходит до шантажа — и выбора уже не остаётся. Вот только уже проступает внутри понимание, что виноват. Которое будет есть ещё долгие месяцы до того самого момента, как не поговорят в Инглориуме.       Дом Амалии всё равно изрядно разрушен. А его дом — полупустой. Ему говорить с младшими братьями, ему объяснять, что произошло. Злость на Адамая вспыхивает часто. Ещё чаще — своя вина.       Долгие месяцы поисков, бесплотных, и даже не узнать, мёртв близнец или жив. Юго верит, что узнает, случись что-то страшное — вот только верить выходит всё слабее. А тех, кто говорит, что всё наладится, хочется задушить. Жаль, руки тщедушные.       Огрестов рост, огрестов возраст, гори всё чёрным огнём!.. (Ха-ха, знал бы только, что будет потом…)       От того, что сделал Адамай, внутри только что-то тоскливо сжимается. Юго знал, что так может произойти, что брат способен на такое. Но от того, как он это сделал, стынет в жилах кровь. Ад мог убить в ярости, в злости, но это… Что, что с ним стало?!       Да, он эгоист. Да, он просто-напросто хочет, чтобы Амалия пошла с ним. Оправданий, почему так надо, а не просто хочется, может сказать изрядно, но к чему, сам-то будет знать правду. Вот только всё больше жалеет и злится. На себя злиться неприятно, надо ведь признать, что был неправ, даже если отчасти.       И потому, даже понимая, что важнее просто пройти, слабости перед ней показывать не хочет. Зато идиотизма хватает. И трусости. Поддался желанию, что слишком долго зрело — а потом не знал, куда от этого деться. Обвинять кого-то другого почему-то сейчас проще, чем признавать вину самому. Так если сам пытался отказаться, чего злишься, увидев с другим? Ах, да… Хочется же, чтобы была его. Интересно, если б она однажды осознанно сделала выбор в пользу кого-то иного, не под давлением обстоятельств и боли в душе — сумел бы смириться?       У Оропо были люди, которые за ним шли, которые ему верили. Была та, которая любила его и которую в какой-то мере любил он. Да даже просто возможность действительно влиять на мир!.. А он гонялся за химерами. И Юго мрачно думает… о многом. И крича в Инглориуме, что не похожи, уверен в своих словах не до конца. Уже чувствует их память. Да и что меняется сам — тоже. Будто уходит ярость, оставляя лишь пепел.       А дальше — всё и быстро. Гордячка-сестра, наивная мать, непокорный брат. Перепуганные дети Эмруба, что тщательно скрывали это — и за которых он в ответе! Уход Адамая. Нападение некромов.       Так мало произошло.       — Предлагаешь поискать мне психолога? — добавив в голос иронию, спросил Юго. Адамай вздрогнул.       — Когда ты просто ровным голосом говоришь, оно обычно и не так жутко… — пробормотал он. — Сказал бы тебе, да, но ты же не пойдёшь… А значит, будем пытаться разбираться сами, — дракон вздохнул. На элиатропа — не смотрел. — Хотя я сейчас почти забыл, что с тобой стало…       — Адамай, ты дальтоником не был. А я морок обратно не накинул.       Отчасти — потому что всё же внутри что-то отозвалось на слова Амалии. Да и близнец уже показал, что примет его любым — сейчас уже примет. С другой стороны — по пути бросил взгляд в зеркало. Жена была права… и впрямь седеет. Надо проверить будет, как всё выглядит под мороком. Юго не стал делать секрета из того, что его пытали в Некромире — просто не говорил до конца о последствиях — так что проблемы не было бы в любом случае, но волновать лишний раз людей смысла не было.       — Ты не понял, о чём я, да? — кривовато усмехнулся дракон.       — А ты и не просветишь.       — Да сам не знаю, как объяснить… Ну и к Дракону всё! — брат резко тряхнул головой. — И раз я про Дракона вспомнил, то как поговорил с Норой?       — На удивление плодотворно, — пожал плечами элиатроп. — Хотя с Килби было бы приятнее… Он даже если бы молчал, вызывал бы у меня просто злость, а не раздражение. И да, мы были правы. Избранник со стороны Великого Дракона действительно существует, и он принадлежит к роду элиатропов.       — Равно как и избранный Элиатроп Эфрим принадлежит к роду драконов… — задумчиво пробормотал Адамай. — Ну и кто же родился под чёрной звездой?       — Она назвала три имени. Я, Чиби, Килби. Кто-то из нас троих, — пожал плечами Юго. — Знала ли на самом деле, кто, или снова решила поиздеваться — не стану гадать.       В целом, имена были слишком удобны, чтобы посчитать, что она не знала или не догадывалась. Но требовать прямого ответа у той, которую только веселят попытки? По такой мелочи настолько опускаться элиатроп не станет.       — Знала, — твёрдо ответил Адамай. — Просто не отказала себе в лёгком удовольствии. Это ты.       Юго приподнял бровь и даже, не удержавшись, глотнул воду.       — Потому что так интереснее всего в нашем положении? Полно, братец. У Килби дар памяти, истоки которого и не понять, а Чиби принадлежит чёрному огню.       — В той же степени, что мы — ветру. А Эфрим — воде, — возразил белый дракон. — У нас нет такой связи со стихиями, как у Изначальных драконов. Дар Килби… тут ручаться не стану, но он в своём безумии не был похож на того, с кем говорит отец. Только с сестрой беседовал… А вечная память — скорее результат действий матери.       — А я?.. — Юго вытянул вперёд руку, на ладони заплясали искры стазиса. — Впрочем, я не припомню, чтобы ты говорил о том, что стазис подчинялся элиатропам.       — Подчинялся. Но так давно, что даже Килби едва те времена помнит. В общем-то, он и рассказал мне, ещё когда тринадцать было, что слишком давно дар утратили… А с тобой не списать на некромизацию, — Адамай побарабанил пальцами по столу. — Ты не подчинял его напрямую, что верно, то верно. Но я сомневаюсь, что обращение дало бы тебе такую власть над прежде незнакомой энергией. А ещё мы с тобой использовали его прежде совместно — и ты оставался в порядке.       Юго кивнул. Здесь говорил близнец правду, элиатроп стазиса не боялся, хотя и не бросался в омут с головой никогда. А вот что энергия как-то слишком легко подчинилась — это правда…       — Что-то случилось?       — Просто задумался. Торосс приковал меня к алтарю оковами стазиса, и они спали, когда меня пришёл забирать Килби. Вот только… — Юго помедлил. Воспоминания сами по себе были не особо приятные, но пришлось воскрешать в памяти, как именно всё произошло. — Торосс буквально уже собирался на очередной заход. Судя по его словам — не последний, хотя я уже почти сошёл с ума там. Хватило сил и злости вскинуться в последний раз, даже привстал… И где-то тогда же появился Килби, не дав ему добраться до меня. И одновременно с этим разрушились мои оковы.       Адамай удивлённо приподнял брови. Элиатроп устало пояснил:       — Тороссу меня освобождать не было резона, как и Эфриму, они-то были б рады подержать подольше. Я ещё не вполне дошёл тогда, по их мнению. Килби никакой магии не использовал, я бы ощутил. А значит, оковы мог порвать только я сам. Те самые оковы, которые до меня держали Эфрима и Элиатроп. Я думал, что подчинил стазис только в самом бою с Тороссом… но, похоже, это произошло немного раньше.       — Тогда тем более, — вздохнул Адамай. — Да и чисто по логике… Эфрим и Нора олицетворяли невинность и радость жизни, как раз те качества, что Элиатроп пришлись бы по нраву. Я о культе Дракона почти ничего не знаю, но о стазисных культах этого мира посмотрел. По роли разрушителей сыграть можем разве что мы с тобой вот как раз… а иные качества, что там почитают, вроде гордости и упорства, у нас с тобой тоже вполне возможно найти. Скажу честно, когда читал, жутковато от совпадений было…       — Значит, будет считать так, пока не выяснится что-то другое, — Юго побарабанил пальцами по столу. — Само по себе это нам ничего не даёт. Можно попробовать узнать, как Эфрим связывался с Богиней, через Нору… Но она вряд ли горит желанием отвечать. Да и я бы не стал зазря звать Дракона. Но… из всего этого можно предположить, что власть над стазисом у меня вполне есть с лихвой. И… Братец, моя очередь спрашивать. Почему задумчивый?       Близнец несколько раз моргнул, возвращаясь из царства грёз и размышлений в реальность.       — Да так… Почему так оказалось, что избранником богов оказался представитель противоположного рода? Я сейчас прикидывал, сила с большей вероятностью как раз чужого сожжёт, нежели будь всё наоборот распределено. А с позиции безопасности как возможного пропуска для силы… Вот не знаю. Что-то всё равно не сходится. Ты ведь спрашивал у Норы?       Юго покачал головой. Удивительно всё же, как у них с близнецом порой сходятся мысли.       — Спрашивал. Ответ она знает, но не скажет. Ответила, что лучше бы спросил Килби и что он рассказывал ей предания древних времён.       На какое-то время повисло молчание. Предложений бежать и воскрешать старейшину с его сестрой, к удовлетворению Юго, не возникало. Сейчас слишком много возни с ними будет, не вовремя всё… Да и пока ответить смогут, пройдёт не один год. Тут уже скорее от Норы ответа добиваться либо надеяться самим понять.       — Погоди до Норы бежать… Я тоже слушал Килби, — поморщился дракон. — Вот что-что, а сказки он часто рассказывал. Вместо учёбы… Так, надо что-то совсем о древних временах, верно? Вряд ли дорогие родители кого-то избирали в поздних перерождениях. — Юго кивнул, и брат погрузился в размышления, бормоча себе под нос, чтобы в случае чего элиатроп сумел ухватить мысль. Связь связью, но она у них слишком искорёжена, чтобы они были к ней привычны… — Так… Рассказ о том, как мы родились — нет, там ничего подозрительного… Творение первого мира? Да вроде бы тоже, хотя… нет, не оно. Создание культов? Нет, Нора и Эфрим уже были избраны, надо что-то раньше… Так, — вдруг осёкся близнец. — А если сотворение… Есть одна мысль…       И сглотнул. Судя по тому, что даже узоры чуть побледнели, мысль была из… интересных. Юго подпер голову рукой и посмотрел на близнеца, готовясь слушать.       — Мы… мы, все двенадцать, в начале времён ведь духами были. Килби говорил, что пол и род мы приняли окончательно уже после того, как спустились в мир элиатропов будущий… И что баланс «шесть драконов — шесть элиатропов» соблюдался с самого начала… — Адамай вздохнул, набираясь с силами. Юго начал догадываться, к чему он клонит, но пока молчал. — В предании о творении есть пара мест… там всё распределено попарно, по близнецам, кроме двух кусков, ну, мне казалось, что так. Где о какой паре речь, догадаться в целом можно, хотя и сложно с остальными, а вот в тех местах в одном именно «дети Элиатроп» — а в другом «дети Дракона». Оба из участников. И… И про баланс «один элиатроп — один дракон» в дофусах Килби впервые упоминал только после этого.       Юго медленно кивнул. Вот, значит, как…       — И Эфрим как раз мог открывать порталы… У братьев-драконов на это нет власти, но он сумел и пользуясь телом Норы, и когда Нора воспользовалась им…       Адамай мрачно кивнул.       — И касательно тебя… Когда ты сражался с Оропо, то около тебя была проекция дракона.       — В то время как символ элиатропов — феникс, — закончил Юго и приподнял бокал, вглядываясь в серебряные искры на грани.       В том, что предположение близнеца верно, он не сомневался. И дело было далеко не только в том, что уже оба произнесли.       — Когда я был на алтаре… Я кое-что видел. Фрагменты из моих прошлых жизней. Включая, полагаю, самую первую.       Пожалуй, это и впрямь объясняло, почему такие избранники. Осталось выяснить, что осталось с той поры.              Две стороны, два полукруга из шести — стоят друг напротив друга. Клыкастую ухмылку сдержать и не выходит — ему и впрямь впору радоваться! Как и Норе с Эфримом… Адамаи только фыркает дружелюбно. Сам-то тоже рад, что на одной стороне, а?.. Хех.       Ещё несколько мгновений — и примут телесную форму. Которой не изменят уже долгие века вперёд — а может, и вечность?       Выбрали цикл перерождения — ну и к лучшему! Ведь так интереснее. А следы памяти в них останутся всё равно.       Новые узы создать всегда смогут.       Осталось всего ничего… Вот только один голос пронзает тишину.       — Баланс нарушен.       Отец?.. О чём это он, ведь по шесть с обеих сторон?       Вопрос срывается с губ легко, пока крылья чуть дрожат. Но перед родителями к чему трепетать?       Вот и спрашивает первым.       — Баланс есть в круге, шесть на моей стороне, шесть на стороне матери. Но его нет в двух парах.       — Вы… вы не стабилизируетесь, дети… — с трудом говорит Элиатроп, подтверждая слова Дракона.       По коже бегут мурашки. Пар таких всего две.       — И?..       Мать отводит взгляд — отец закатывает глаза. Сам, мол, догадывайся, умный ведь. А догадаться и просто… Эфрим тоже уже понял, и его крылья вздрагивают, Нора хватает близнеца за руку. На голове крылья… Так смешно…       Адамаи бледнеет, понимая. Он порывистый, но иногда раскачивается долго. Зато сейчас как решит — и не переубедить.       И в воздухе раздаётся чистый, звонкий смех.       — Стой!.. — вскрикивает было близнец — но уже и не успевает. Шаг, другой — дело происходит неожиданно легко. Голубого сияния в энергии становится больше — голубым плащом опадают крылья на спину. Пусть и недолго, но верно служили… Язык проводит по клыкам — уже не такие острые, да и когтей на руках нет. А через мгновение получается ощутить тем, что не так давно было просто рогами, дыхание ветра и его щекотку.       Он встаёт с краю того круга, на который недавно смотрел с легкой усмешкой. И, улыбаясь, поднимает взгляд к матери и отцу.       Что, сумел удивить, да?       А вот вторая пара колеблется. Им тяжелее выбирать… Он шёл легко — Эфрим же будто на казнь. Великий Дракон приподнимает брови, но пока молчит. А со стороны процесс выглядит и впрямь необычно.       Жаль Эфрима. Он ведь сын матери, Нора пояростней будет. Но выбрал сам…       — Смотрю, надолго дело не встало… — тянет отец.       — Да уж лучше так, чем нам близнецов менять, — становится ответом звонкий смех. — И, Адамаи, прости… Тебе из нас двоих крылья за спиной идут больше.       Братец пояростней будет, поупрямее. А матушкин род гибок… вернее, теперь и его род тоже.       А Эфрим только отводит от Норы взгляд. Сложно не удержаться и не покоситься на неё, он и не пытается — а она бледна, как снег на горных вершинах.       Рядом скользит голубой поток — мать снова отпустила волосы, позволив проявиться части главной формы. Прядь мягко трогает по щеке — он прикасается в ответ и с улыбкой смотрит на Элиатроп. А она смотрит на сгорбившегося Эфрима, что крепко сжал прильнувшую к нему прядь.       — Мальчики мои… Простите.       Великий Дракон вздыхает, и волосы матери снова приходят в прежний вид. А он окидывает взглядом сначала одного — а затем и второго.       — Эфрим, значит… Думал, твоя сестра расторопней будет, ей и пошло бы. Хотя ты и смел… Увидим.       Может, кто-то и ждёт смеха — да только самому смеяться неохота. Да и смотреть на круг, где сейчас Адамаи, вспоминая, как стоял рядом — тоже. Просто хватит скорби в этот день, не нужна она. Да и любопытно весьма, что будет.       — А что до тебя…       — Да, отец?       От его взгляда хочется выпрямить спину и встать по струнке, но остаётся только лишь клыкастая — хотя и не сравнить с прежней — улыбка.       — Возможно, тебе цвета матери и будут впору, … — Он произносит имя с будто бы ленцой, и не фыркнуть невозможно: всегда забавляло, какие длинные они у драконов. — … Всё же мой сын, — голос откровенно насмешлив. — Но посмотрим, каким окажется элиатроп Юго.