Осколки наших судеб

«Любовь — это когда ты готов пройти через ад ради того, кто дорог твоему сердцу.»

Москва. Начало ноября 1994 года. Осень накрыла город серым небом и влажным воздухом, но через плотные облака всё же пробивались редкие солнечные лучи, окрашивая асфальт в теплые отблески золота. Листья, уже потемневшие и припорошенные городской пылью, лениво кружились под порывами ветра. Трамваи скрипели, оглашая улицы меланхоличным звоном, а прохожие торопливо пересекали бульвары, укутанные в тёплые пальто и шарфы. Москва жила своей привычной жизнью, не подозревая о том, что для нашей семьи этот день станет переломным. Я сидела на кухне. Обычный уютный момент в кругу близких: свет теплой лампы разливался по комнате, запах свежезаваренного чая смешивался с лёгкими нотами корицы от пирога, который пекла Тома. Моя сестра, слегка взъерошенная, с привычной улыбкой вертела в руках ложку и делилась своими новостями: — Юлька, ты только представь! Вчера Валера принес мне целую охапку роз... Думаешь, просто так? Нет! Это он опоздал на час! Ну скажи, как его не прибить за это? — Она всплеснула руками, театрально поджав губы. Я, смеясь, только качала головой: — Ох, Томка. Розы! Ты ещё жалуешься? Вот я своему хоть намекни — максимум, шоколадку принесёт. Катя сидела на руках у своей крестной и что-то весело щебетала на своём детском языке. Её маленькие пальчики тянулись к браслету на Томиной руке. Филатова, стараясь сохранить серьёзность, укоризненно посмотрела на племянницу: — Так, молодая леди, ты мне этот браслет не порти, он подарочный! — А затем, не выдержав, чмокнула девочку в нос. Мы всегда могли разговаривать обо всем. Эта привычка тянулась с детства: обговаривать каждого, всё, что слышали, видели, чувствовали. Но наш теплый уют разрушил резкий хлопок входной двери. Я вздрогнула, Тома обернулась, а Катя, испугавшись звука, горько расплакалась. Оставив сестру укачивать малышку, я вышла в коридор. — Витя? — позвала я, увидев мужа. Он стоял, тяжело дыша, глаза его метались, как будто ища слова. Наконец, он проговорил, слишком быстро, словно боялся, что не успеет: — Юль, вам с Катей и Томкой нужно срочно прятаться. Полчаса назад на Белого и Фила было покушение. Вы должны уехать из города. Я ахнула, чувствуя, как холодная волна пробегает по спине. За моей спиной раздался звон разбитой чашки. Обернувшись, я увидела Томку, которая стояла, побледнев, с ошарашенным взглядом. — Том, с Валерой всё в порядке, — Витя, подойдя, мягко положил руку ей на плечо. — Он с ребятами. Безопасность для него сейчас главное. Сестра выдохнула с облегчением, но её руки всё ещё дрожали. — Юля, — голос Вити вновь стал серьёзным, почти металлическим. — Мы не можем терять время. Собирайтесь. Я кивнула. Катя уже уснула в коляске после слёз, а я, быстро перешагивая через разбросанные игрушки, стала собирать вещи. Багаж был минимальный: самое необходимое. Витя звонил моим бабушке и дедушке: — Мы через час будем у вас. Да, все хорошо. Но ненадолго останемся. Его голос был спокойным, но я знала его слишком хорошо. Под этим спокойствием скрывалась тревога, напряжение, как перед бурей. Через двадцать минут мы уже ехали в машине. Витя молчал, сосредоточенно глядя на дорогу. Тома сидела рядом, устало закрыв глаза. Я держала дочку на руках, прижимая её маленькое тёплое тельце к груди, словно пытаясь защитить от всего на свете. Дом бабушки и дедушки встретил нас запахом мокрой земли и щемящей тишиной. Дождь только начинался, капли уже стучали по крыше. На крыльце нас ждали они – мои родные. Бабушка сразу увела нас в дом, причитая: — Ой, мои дорогие! Какие вы бледные! Юленька, Томочка, пойдёмте, согреетесь, поешьте. Дед остался с Витей на крыльце. Я оглянулась, успев увидеть, как муж прикуривает сигарету. Едкий дым медленно растворялся в дождливом воздухе. — Что случилось, Витёк? — спросил дед. Муж выдохнул и коротко рассказал. А в доме я пыталась собраться с мыслями. Всё вокруг было знакомым, родным, но уже казалось чужим, ненадёжным. Бабушка заваривала чай, стараясь расспросить меня, но я лишь смотрела на Томку, которая молча качала Катины игрушки. Этот день был первым шагом в новую, пугающую неизвестность. Когда мы уселись за стол, бабушка поставила перед нами горячий чай и тёплые пирожки с яблоками. Тома, не притрагиваясь к еде, сидела молча, машинально крутя в руках чашку. Мне хотелось её успокоить, но у самой не находилось слов. Бабушка вдруг остановилась, посмотрела на нас пристально: — Девочки, да что ж вы такие, будто не ели месяц? Рассказывайте, что стряслось. Я вздохнула, стараясь придать голосу хоть толику уверенности: — Ба, не волнуйся. Всё под контролем. Просто... решили к вам на время перебраться. — На время? — переспросила она, поджав губы. — Витя-то говорил о срочности. Мои слова не убедили её, да и как тут скрыть панику? Томка подняла глаза, впервые за вечер заговорив: — Бабуль, у нас всё будет хорошо. Правда. Главное, ты не переживай. В это время из коридора раздались шаги. Витя и дед зашли в дом, отряхивая дождевые капли с плеч. Муж выглядел вымотанным, но сосредоточенным. Он присел рядом со мной, положил руку на плечо, как будто напоминая, что я не одна. — Ну что, Юль, как девчонки? — негромко спросил он. — Потихоньку, — ответила я, заглядывая в его глаза. Томка вдруг встала, разрывая напряжение: — Я наверх. Отдохну. Она взяла Катю с собой, оставив нас втроём на кухне. Бабушка смотрела на Витю с укором: — Ну, сынок, объясни хоть ты толком. Чего вы так рванули? Он, опустив глаза, потер переносицу, а потом заговорил, чуть понижая голос: — Это ради их безопасности, бабуль. Появились... проблемы в городе. С ребятами разберёмся, но на это нужно время. Бабушка только вздохнула, кивая: — Опасное ты себе дело выбрал, Витенька. В ответ он пожал плечами: — Я знал, на что иду. После короткого ужина мы поднялись в комнаты. Дом был тёплым, но в воздухе чувствовалось напряжение. Я уложила Катю в кроватку, накрыла её одеялом и задержалась у окна. Ветви старой яблони качались на ветру, дождь всё сильнее барабанил по стеклу. — Юль, — услышала я голос за спиной. Витя стоял в дверях, опираясь на косяк. Его лицо было усталым, но в глазах горел тот же знакомый огонь — упорство и решимость. — Не переживай, всё наладится, — сказал он, подходя ближе. Я кивнула, но на душе всё равно было неспокойно. — А если не наладится? — тихо произнесла я, не поворачиваясь. Он обнял меня за плечи, прижимая к себе: — Наладится. Я обещаю. Его слова звучали твёрдо, но я слышала в них и нотку тревоги. Мы оба понимали, что грядущие дни принесут новые испытания. Ночь опустилась на деревню, укрыв всё вокруг густым туманом. Дом погрузился в тишину, нарушаемую лишь тиканьем старинных настенных часов и тихим покашливанием деда где-то на кухне. Я сидела у окна, наблюдая за тем, как тёмные силуэты деревьев склоняются под порывами ветра. Рядом в кроватке мирно спала Катя, её крошечная ручка крепко сжимала плюшевого зайца. Витя вышел из ванной, накидывая тёплый свитер, и бросил на меня быстрый взгляд. — Опять не спишь, Юль? — спросил он, подходя ближе. Я не отрывала взгляда от стекла, словно там, за туманом, могла увидеть ответы на все свои вопросы. — Как тут уснёшь? — ответила я, чуть пожав плечами. — Постоянно думаю... что будет дальше. Витя присел на подоконник рядом, сжав мою руку в своей. Его ладонь была тёплой и сильной, но я чувствовала, как и он старается скрыть беспокойство. — Юль, — тихо заговорил он, наклонившись ближе, — я всё контролирую. Ты должна мне верить. Я перевела взгляд на него. Тени от света лампы играли на его лице, подчеркивая усталость, затаившуюся в уголках глаз. — Вить, я верю, — выдохнула я. — Просто... страшно. Он замолчал, словно обдумывая, что ответить, а потом негромко сказал: — Страх сейчас – это нормально. Но он не должен нас остановить. Я должен защитить вас. Его слова звучали убедительно, но внутри меня всё ещё скручивало тревогой. Я знала, что жизнь Вити всегда была связана с риском, но теперь, когда дело касалось не только его, а ещё и нашей дочери, сестры... всё становилось намного сложнее. Мы сидели молча, слушая, как ветер завывает за окном. Казалось, что за этими спокойными стенами разворачивается совсем другая реальность, в которой каждый шаг может оказаться последним. — Завтра я уеду, — вдруг сказал он, глядя куда-то вдаль. Я повернулась к нему, испуганно сжав его руку: — Как это уедешь? Куда? — Родная, — он посмотрел на меня серьёзно, — мне нужно вернуться в Москву. Разобраться с тем, что случилось. Оставлять Белого и Фила одних нельзя. Я замотала головой, чувствуя, как по коже пробежал холод: — Нет, Вить... Ты не можешь. Это слишком опасно. — Если я не поеду, будет ещё хуже, — твёрдо ответил он. — Здесь вам будет безопасно, а я... я должен довести всё до конца. Мои глаза наполнились слезами, но я не позволила им скатиться. Вместо этого я вцепилась в его руку сильнее: — Обещай, что вернёшься. Что всё будет хорошо. Он наклонился ко мне, его лоб коснулся моего. — Я всегда возвращаюсь к тебе, маленькая. Ты это знаешь. Его голос был мягким, но в нём звучала такая уверенность, что я заставила себя поверить. Хотя сердце сжималось от предчувствия, что впереди нас ждёт нечто страшное. Когда он ушёл в спальню, чтобы лечь, я осталась сидеть у окна. Дождь уже утих, но воздух за стеклом казался неподвижным, тяжёлым. Я смотрела на тёмное небо и думала о том, сколько ещё испытаний выпадет на нашу долю. Утром Витя уехал. Мы даже не успели толком попрощаться – он лишь коротко обнял меня, оставил поцелуй на моём лбу и выдохнул: — Береги себя и нашу дочь. Когда его машина скрылась за поворотом, я стояла на крыльце, чувствуя, как осенний холод пробирает до костей. Внутри всё твердило, что мы увидимся не скоро. Дни без Вити тянулись медленно, как густой сироп. В доме бабушки и деда царила спокойная, привычная жизнь, но эта обманчивая идиллия не могла заглушить моей тревоги. Каждое утро я просыпалась с ощущением, будто что-то тяжёлое давит на грудь. Катенька, как всегда, была источником света: её звонкий смех раздавался по всему дому, как луч солнца в пасмурный день. Томка помогала мне с дочкой и старалась отвлечь разговорами. — Знаешь, систр, — начала она однажды за утренним чаем, разглядывая кружевной узор на занавеске, — я вчера нашла в сундуке бабушкину шкатулку. Помнишь её? — Ту самую? С танцующей балериной? — оживилась я, вспоминая, как мы в детстве крутили заводной механизм и замирали, глядя на изящное вращение фигурки. — Да, — Тома улыбнулась, впервые за долгое время по-настоящему. — Слушай, а помнишь, как ты однажды спрятала в ней свои «сокровища»? Я засмеялась: — Ещё бы. Там была пуговица с дедушкиного пальто и какая-то старая монета. Ты потом полдня спорила, что это должно было быть твоё. — Ну так и было, между прочим! — притворно возмутилась Тома. Мы смеялись, вспоминая своё беззаботное детство, но оба понимали, что сейчас, в нашей реальности, места для беззаботности почти не осталось. С каждым днём я всё больше ждала новостей от мужа. Его редкие звонки были короткими и сухими: — Всё нормально, маленькая. Не переживай. Но я слышала по его голосу, что он сам еле справляется с напряжением. В один из таких вечеров, укладывая Катю спать, я наконец не выдержала. Томка сидела внизу с бабушкой и дедом, а я, уложив дочь, села у окна с записной книжкой в руках. Я начала писать письмо Вите. «Вить, я знаю, что ты не любишь, когда я поддаюсь эмоциям, но ты должен знать, как мы тут живём. Катя скучает по тебе. Она уже несколько дней не выпускает из рук ту куклу, что ты ей подарил, и каждый вечер говорит ей «спокойной ночи» на своем языке. Тома, как может, помогает мне держаться, но я вижу, что она тоже переживает. А я... я просто хочу, чтобы ты вернулся. Мы с Катей ждём тебя. Пожалуйста, вернись.» Я перечитала написанное, но так и не решилась отправить. Всё это казалось слишком простым, слишком ничтожным на фоне того, с чем он сейчас сталкивается. Я убрала письмо в книжку и вздохнула, глядя на тихий двор, где у крыльца стояла старая лавочка. Поздним вечером, когда все уже разошлись по своим комнатам, я услышала шум мотора за окном. Сердце забилось быстрее. Я поднялась, осторожно выглянув в окно, и заметила знакомую машину. Витя. Не веря своим глазам, я спустилась вниз, и он вошёл в дом, пахнущий дождём и осенней прохладой. Его лицо было уставшим, но в глазах горело что-то тёплое, почти светлое. — Привет, родная, — сказал он негромко, закрывая за собой дверь. Я не успела ответить, только бросилась к нему, обняв так крепко, как будто от этого зависела моя жизнь. — Ты вернулся... — прошептала я, чувствуя, как слёзы катятся по щекам. — Я обещал, помнишь? — ответил он, гладя меня по волосам. Этой ночью я впервые за долгое время уснула спокойно. Витя был рядом, и этого было достаточно, чтобы хотя бы на мгновение забыть обо всех страхах. Следующее утро началось рано. Осеннее солнце едва пробивалось сквозь серую пелену облаков, а в доме уже кипела жизнь. Бабушка хлопотала на кухне, Тома возилась с Катей в гостиной, а я помогала деду во дворе. Тишина, которая прежде казалась удушающей, сменилась тихим, размеренным ритмом – как будто все стремились заполнить дни делами, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Витя выглянул из дома, застёгивая куртку, и коротко кивнул мне: — Юль, на минутку. Я бросила взгляд на деда, который что-то возился с сарайной дверью, и последовала за мужем. Мы остановились за домом, под раскидистым каштаном, где ветер шуршал золотистыми листьями. — Ты когда уезжаешь? — спросила я, чувствуя, как в груди снова сжимается тревога. — Завтра утром, — сказал он, стараясь говорить спокойно. — Нельзя больше задерживаться. Я отвела взгляд, глядя, как ветер кружит листья у его ног. — Ты ведь только вчера приехал... — Я не могу здесь остаться, цветочек, — мягко, но твёрдо ответил он, подходя ближе. — Пока всё не уладится, пока ребята там... Я перебила его: — А если не уладится? Если... если ты снова попадёшь в переделку? Витя вздохнул и положил руки мне на плечи. Его взгляд был пронизывающим, но одновременно тёплым. — Я вернусь. Клянусь. Ты знаешь, что я никогда не оставлю тебя и Катю. Его слова звучали уверенно, но я не могла избавиться от страха. Всё, что я могла сделать, – это кивнуть, стиснув зубы, чтобы не выдать слёзы. — А пока я здесь, — добавил он, — давай просто проведём день вместе. Весь день мы старались избегать разговоров о будущем. Вместо этого мы гуляли по деревне, вспоминая, как в детстве с Томкой бегали по этим улицам босиком, прятались за старым сараем и лазали на яблоню в саду. Катя смеялась, пытаясь поймать опадающие листья, а Витя даже улыбнулся, наблюдая за ней. Под вечер, когда солнце садилось, окрасив небо в нежные розовые тона, мы собрались за большим столом в доме. Бабушка приготовила свои фирменные блины, дед принес варенье, и на мгновение всё казалось таким простым и правильным. Но я видела, как Витя время от времени задумчиво смотрит в окно, будто его мысли были где-то далеко. После ужина он ненадолго вышел на крыльцо, и я последовала за ним. Он стоял, закурив сигарету, и смотрел на дорогу, которая уходила за горизонт. — Думаешь о том, что будет? — спросила я, вставая рядом. — Всегда думаю, — ответил он, выпуская облако дыма. — Но это уже привычка. Мы стояли молча, пока ветер шуршал листьями. — Знаешь, Вить, — начала я, тихо, чтобы не нарушить эту хрупкую тишину, — я всё равно буду ждать тебя. Как бы тяжело ни было. Он повернулся ко мне, улыбнувшись своей едва заметной, но такой родной улыбкой. — Спасибо, Юль. Это всё, что мне нужно. Этой ночью мы снова говорили долго. Он рассказывал мне о своих планах, хотя я знала, что многое он не может сказать. Я слушала его голос, стараясь запомнить каждое слово, каждый взгляд, каждый жест. А на утро Витя снова уехал. Его машина исчезла за поворотом, оставляя нас с Томкой и Катей наедине с ожиданием. Я смотрела вслед, чувствуя, как сердце ноет от тоски, но знала одно: он вернётся. Потому что он всегда возвращался. *** Декабрь принёс с собой снежный покров, укрывший деревню белоснежным одеялом. Мороз щипал за щеки, воздух пах дымом от печей, а хруст снега под ногами напоминал о приближающемся Новом годе. Я каждый день смотрела на дорогу, будто чувствовала, что вот-вот увижу Витину машину. И он действительно приехал. Это случилось вечером. Мы с сестрой сидели в гостиной, пили чай и обсуждали, какие игрушки ещё остались на чердаке, чтобы украсить ёлку, которую обещал принести дед. Катя мирно спала в своей кроватке, а бабушка хлопотала на кухне. И тут мы услышали, как возле дома загудел мотор. Я резко встала, едва не опрокинув кружку, и бросилась к окну. — Это он, — прошептала я, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Дверь хлопнула, и на пороге появился Витя, вдыхая морозный воздух. Он выглядел усталым, но в его глазах горела уверенность. — Привет, девчонки, — сказал он, стянув перчатки и стряхивая снег с волос. Я подбежала к нему, обняв так крепко, как только могла. — Вить, ты вернулся... — прошептала я, уткнувшись в его плечо. — Ну конечно, вернулся, — мягко ответил он, обняв меня в ответ. — Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь. Тома вышла следом, и её лицо озарилось облегчением. — Ну наконец-то, Вить! — выдохнула она. — Мы уже думали, ты там совсем застрял. Он улыбнулся и, перекинув взгляд на нас обеих, сказал: — Всё уладилось. Теперь можно возвращаться в Москву. Я замерла, пытаясь осознать его слова. — Вить... правда? — спросила я, не веря своим ушам. — Правда, Юль. — Он взял меня за руки, посмотрел прямо в глаза. — Там больше нет угрозы. Мы можем вернуться домой. Я почувствовала, как с души будто упал огромный груз. Мы так долго ждали этой новости, так долго жили в напряжении и страхе, что теперь, услышав это, я не знала, что сказать. — Это всё благодаря тебе, да? — спросила Тома, скрестив руки на груди. — Не только, — уклончиво ответил он. — Белый, Фил, Космос – все приложили руку. Но главное, что теперь всё спокойно. В этот момент Катя проснулась и начала плакать. Я поспешила к ней, но Витя остановил меня. — Я сам, — сказал он, направляясь в комнату, где спала наша дочь. Я тихо пошла за ним и остановилась в дверях, наблюдая, как он берёт Катю на руки, укачивая её. — Ну что, Катька, — тихо сказал он, улыбаясь ей. — Пора домой, да? Она посмотрела на него своими большими глазами, обхватила его пальцы крошечными ручками и успокоилась. Я стояла в дверях, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Это был момент, которого я ждала больше месяца. Мой муж снова был с нами, и всё казалось таким правильным. Мы решили выехать через пару дней, чтобы успеть собрать вещи и навестить деревенских соседей. Дед с бабушкой не стали нас уговаривать остаться – они понимали, что дом в Москве всегда будет для нас настоящим. Вечером мы всей семьёй сидели за большим столом, отмечая возвращение Вити. Снегопад за окном напоминал сказку, и, впервые за долгое время, я чувствовала себя по-настоящему счастливой. А через несколько дней мы выехали домой – туда, где началась наша история. В Москву. Декабрь в Москве встретил нас праздничной суетой. Город жил ожиданием Нового года: витрины магазинов украшали гирлянды, на улицах пахло мандаринами и свежей выпечкой, а сквозь шум автомобилей и разговоры прохожих доносились мелодии новогодних песен. На Красной площади уже поставили ёлку, а вокруг витал запах хвои и мороза. Наш дом будто тоже ждал возвращения. Витающее в воздухе напряжение сменилось тёплой усталостью – мы были дома, и это ощущение придавало сил. — Ну что, Юлька, с чего начнём? — спросил Витя, оглядывая квартиру, которая успела покрыться лёгким налётом запустения. — С генеральной уборки, конечно, — улыбнулась я, закатывая рукава. — Новый год нужно встречать в чистоте. Тома и Катя расположились в гостиной. Сестра возилась с игрушками племянницы, пытаясь её развлечь, пока я с Витей принимались за дело. Он ворчал, что мыть окна в такой холод – это чистое безумие, но всё равно помогал, скребя стекло газетой и глядя на меня с привычной ухмылкой. — Юль, а что у нас с ёлкой? — вдруг спросил он, поставив ведро с водой у стены. — Завтра поедем за ней, — ответила я. — Надо только договориться с Космосом, чтобы помог с машиной. На следующий день мы действительно отправились за ёлкой. Космос, как всегда, приехал вовремя, весёлый и бодрый, с шутками наготове. — Ну что, Виктор Палыч, — начал он, подмигивая. — Готов к ёлочному штурму? — Не умничай, Кос, — отмахнулся Витя, укутывая Катю в одеяло. — Главное, чтобы к вечеру всё было готово. Мы долго выбирали ёлку, обходя рынок и споря о том, какая подойдёт лучше. Витя настаивал на большой, Тома уверяла, что надо брать компактную, чтобы не загромождать комнату. В итоге я выбрала пушистую, но не слишком высокую, чтобы все остались довольны. — Вот она, идеальная, — сказала я, похлопывая по зелёным веткам. — Ну, если ты довольна, значит, так и будет, — усмехнулся Витя, помогая грузить ёлку в машину. Вечером началась настоящая магия. Витя собрал деревянную подставку, прикрутил её к стволу, и ёлка встала на своё место в углу гостиной. Тома достала коробку с игрушками, которые мы успели привезти из деревни, а Катя, сидя на ковре, с восторгом рассматривала блестящие шары. — Помнишь это? — спросила Тома, показывая мне стеклянный шар с заснеженной ёлкой внутри. — Конечно, — улыбнулась я, бережно взяв его в руки. — Мы с тобой в детстве мечтали, чтобы в доме была такая ёлка, как в этом шаре. — А теперь у нас есть даже лучше, — сказала она, глядя на пушистые ветки. Витя достал гирлянду, с трудом распутывая её и ворча под нос: — Кто вообще это так сматывает каждый год? — Ты, дорогой, — съязвила я, вешая на ёлку золотые шары. Мы смеялись, спорили, кто и куда вешает игрушки, а когда гирлянда зажглась, Катя закричала от восторга. Комната наполнилась мягким светом, и ёлка засияла всеми цветами радуги. — Ну вот, теперь всё как надо, — сказал Витя, обняв меня за плечи. — Осталось только подарки, — заметила Тома. — Этим займёмся завтра, — ответила я. — А сегодня... Я не успела закончить, как раздался звонок в дверь. Витя пошёл открывать, и через минуту на пороге появились Фил и Белый. — Вот кого не хватало, — сказал Витя с улыбкой. — Заходите. Скоро в доме стало ещё шумнее. Ребята принесли с собой шампанское и мандарины, а Космос подъехал чуть позже с коробкой пирожных. За столом, в окружении друзей и семьи, мы чувствовали, что всё снова стало на свои места. Этот Новый год обещал быть особенным. Мы были вместе, и это было главным подарком. *** Утро 31 декабря началось с приятной суеты. Пока за окном сверкал свежевыпавший снег, отражая солнечные лучи, в нашем доме вовсю кипели предновогодние приготовления. Тома уехала накануне, и теперь всё легло на наши с Витей плечи. — Юль, где это проклятое мандариновое варенье? — раздался его голос из кухни. — В холодильнике, за молоком! — ответила я из комнаты, развешивая свежевыстиранные шторы. — Да кто вообще хранит варенье за молоком? — проворчал он, но через минуту я услышала победное: — А, вот оно. К обеду квартира уже сияла чистотой, в воздухе витал аромат хвои, смешанный с запахом выпечки и свежезаваренного чая. Я украсила стол снежинками, расставила тарелки с закусками, а Витя, не без труда, всё-таки прикрепил звезду на верхушку ёлки. — Ну что, командир, — сказал он, сложив руки на груди и оглядев результат, — готова к встрече Нового года? — Готова, — улыбнулась я. — А ты? — А я всегда готов, — ответил он, подмигнув. К десяти вечера начали собираться гости. Первой пришла Саша с Олей и их сыном, маленьким Ваней. — Юля! — Оля сразу обняла меня, подарив лёгкий аромат своих духов. — Какая у вас красота! И ёлка, и стол, всё так празднично. — Спасибо, — ответила я, принимая её пальто. — Проходите, Ванюша уже подрос! — Да, мы его еле уложим после полуночи, — засмеялся Саша, а Ваня, держа отца за руку, с любопытством оглядывал украшения. — Малой, хочешь мандаринку? — спросил Витя, наклоняясь к мальчику. — Да! — радостно воскликнул крестник и, взяв фрукт, уселся прямо на ковёр рядом с Катей. Мы рассмеялись, а Витя бросил мне заговорщический взгляд: — Ну, первая партия гостей одобрена. Следом появилась Тома с Валерой. Они ворвались в дом с мешком подарков и каким-то особенным смехом, который всегда отличал их от остальных. — С Новым годом, почти! — прокричала Тома, обнимая меня. — И тебе, — ответила я. — А ты, Валера, не задерживал её по дороге? — Да я сам уже сто раз пожалел, что предложил раньше выехать, — засмеялся он. — Она каждый метр кричала: «Скорее, быстрее!» — Не выдумывай, — шутливо отмахнулась Тома. — А где моя племяшка? — На ковре, с Ваней, — указала я в сторону ёлки. Тома бросилась к детям, а Валера отправился помогать Вите на кухне. Последними пришли Космос с Людой. Они выглядели так, будто только что сошли с обложки журнала: Люда в изумрудном платье, Космос в стильном костюме с бабочкой. — Ну вот и мы! — сказал Космос, снимая шляпу. — Привезли вам немножко настроения и пару бутылок шампанского. — Немножко? — с усмешкой спросил Витя, подавая ему руку. — Да ты с этим настроением и дверь сломать мог. — Зато теперь у всех будет праздник, — вмешалась Люда, протягивая мне коробку с тортом. — О, это твой фирменный? — обрадовалась я, принимая десерт. — Да, решила, что он идеально впишется в ваш стол, — ответила она, улыбнувшись. Космос, между тем, уже болтал с Валерой, а Люда помогала Томе расставлять последние блюда. Когда все расселись за столом, часы уже показывали одиннадцать. Комната наполнилась смехом, беседами и звоном бокалов. Витя поднял тост: — Давайте выпьем за то, что мы все здесь, вместе. Пусть следующий год принесёт только хорошее, а плохое останется позади. Мы поддержали его, и я посмотрела на свою семью, друзей, на Катю, которая сидела на руках у папы, улыбаясь всему этому шумному празднику. В эту минуту я чувствовала, что в нашей жизни снова всё стало на свои места. Часы пробили полночь, и Москва озарилась тысячами огней. Через окна доносились крики «С Новым годом!», гудели машины, где-то вдали разрывались фейерверки, окрашивая зимнее небо в яркие цвета. — С Новым годом! — прокричали все хором, поднимая бокалы. Я почувствовала, как Витя сжал мою руку под столом. Его взгляд был тёплым, спокойным, таким, каким я его любила. — С Новым годом, маленькая, — сказал он тихо, едва слышно среди общего веселья. — С Новым годом, родной, — ответила я, улыбнувшись. Катя, разбудившаяся от шума, сонно потянулась к Вите, а он подхватил её на руки, шутя: — Вот, наша маленькая принцесса тоже решила встретить Новый год. — У неё хороший вкус, — подмигнул Космос, поднимая ещё один бокал. — С таким-то отцом и матерью у неё просто не могло быть другого выбора. Люда рассмеялась, прикрыв рот рукой: — Кос, ей ещё рано такие речи слышать. — Пусть привыкает, — невозмутимо парировал он. — Витёк, ты её точно в своё время на танцы запишешь? — На танцы, на гимнастику, куда скажет Юля, туда и запишем, — ответил Витя, усмехнувшись. Саша и Оля тем временем уже рассаживали своего Ваню, который решил, что ночь для того, чтобы «исследовать» ёлочные игрушки. — Ваня, ты ёлку сейчас разберёшь на запчасти, — засмеялась Оля, забирая у него шарик. — Пусть, он изучает, — подал голос Валера. — Новый год – самое время для экспериментов. Вся эта сцена наполнила комнату светлым, домашним уютом. Казалось, что каждый из нас чувствовал: этот Новый год действительно особенный. Когда куранты отзвучали, и мы поздравили друг друга, настало время подарков. — Ну что, начинаем? — спросила Тома, хитро глядя на Витю. — Начинаем, — кивнул он, беря из-под ёлки первый свёрток. — Так, это для нашего маленького исследователя Вани. Мальчик радостно захлопал в ладоши, получив машинку, а Оля и Саша благодарно кивнули. Подарки шли по кругу: тёплые шарфы, книги, игрушки. Когда настала очередь Кати, я увидела, как Витя вытаскивает из-за ёлки маленький коробок, перевязанный красной лентой. — Это для нашей маленькой принцессы, — сказал он, вручая его мне. Я осторожно открыла коробочку. Внутри лежал крохотный золотой кулон в форме сердца. — Вить... это... — начала я, но он остановил меня, прикоснувшись к моему плечу. — Она должна иметь что-то, что напомнит ей о нас. Всегда. Я обняла его, чувствуя, как ком подступает к горлу. — Спасибо, — прошептала я, сдерживая слёзы. Вечер продолжился за шутками, песнями и историями. Космос пытался убедить всех в своей способности петь, Валера рассказал, как чуть не опоздал из-за пробок, а Люда с Олей сговаривались, как устроить совместную поездку за город. За окном шёл снег, белый, пушистый, словно символ чего-то нового и чистого. В этот момент я поняла: несмотря на все трудности, этот год оставил в моей душе не только боль, но и самое важное – ощущение, что мы всё ещё вместе. Мы – семья. После полуночи гости начали немного расслабляться. На столе оставались фрукты, пара бутылок шампанского и недоеденный торт Люды, который неожиданно стал хитом вечера. Мужчины расселись на диване, обсуждая последние новости, а мы с Людой и Томой устроились на кухне, чтобы немного отдохнуть и перемыть посуду. — Ну, как вам вечер? — спросила Люда, присев на стул с чашкой чая. — Замечательно, — ответила я, ополаскивая тарелки. — Давно не чувствовала такой радости. — Это всё ёлка, — подмигнула Тома, вытирая бокалы. — Она у вас действительно шикарная. Валера всё утро меня уговаривал такую же найти на следующий год. Мы рассмеялись, а Люда, уставившись в окно, тихо сказала: — А ведь таких моментов потом не хватает. Когда всё спокойно, уютно, когда все рядом... Её голос звучал задумчиво, и я вдруг осознала, как ценно то, что у нас есть сейчас. Мы все пережили слишком многое за этот год, чтобы не ценить простую радость быть вместе. В гостиной тем временем разгорался спор. Космос, махая руками, рассказывал какую-то невероятную историю. — Я вам говорю, так и было! — воскликнул он, указывая пальцем на Сашу. — А ты мне потом скажешь, что я всё придумал! — Конечно придумал, — хохотнул Валера. — Ты иногда так рассказываешь, что сам начинаешь верить. — А вы докажите! — парировал Космос. — Пчёл, ну скажи ты им. Витя, лениво потягивая чай, лишь усмехнулся: — Кос, даже если это правда, ты никогда не дашь нам об этом забыть. Ваня, обняв плюшевого медведя, уже задремал на кресле. Катя тоже начала клевать носом, уткнувшись в моё плечо. — Кажется, дети первые сдались, — заметил Саша, осторожно поднимая сына на руки. — Нам пора, — согласилась Оля. — Спасибо вам за чудесный вечер. Мы проводили их до двери. Потом ушли Валера с Томой, обещав, что завтра позвонят. Космос с Людой задержались ещё на полчаса, весело обсуждая планы на ближайшие праздники, а потом и они ушли, оставив дом наконец в тишине. Когда мы с Витей остались вдвоём, было уже почти четыре утра. Катя спала в своей кроватке, а мы, уставшие, сидели на кухне с последними чашками чая. — Ну что, Новый год начался, — произнесла я, разглядывая праздничные огоньки за окном. — Да, — ответил Витя, потирая руки. — Надеюсь, он будет лучше, чем прошлый. — У нас всё получится, — тихо сказала я, глядя на него. Он кивнул, обнял меня за плечи и притянул ближе. — Главное, чтобы мы были вместе. Всё остальное неважно. Я улыбнулась, чувствуя его тепло, и подумала, что, несмотря на трудности, у нас действительно есть всё, что нужно для счастья.