Осколки наших судеб

«Любовь — это не порыв, а терпеливое принятие всех несовершенств любимого человека.»

Август выдался дождливым, и конец его словно поспешил забыть о солнце. Тучи над Москвой нависли серым покрывалом, дожди били в окна и оставляли блестящие дорожки на асфальте. Дворы заполнялись лужами, в которых отражались кронштадтские тополя, будто оплакивавшие лето. Люди, привыкшие к московскому августу, укрывались под зонтиками, натягивали капюшоны, а город, казалось, замер, погрузившись в своё меланхоличное спокойствие. Я стояла на кухне, тихонько напевая себе под нос. Возле меня, в своей коляске, лежала двухмесячная Катенька, размахивая ручками и смешно держа в пальцах погремушку. Я не могла отвести от неё глаз – каждый её день был чудом. Она росла так быстро, что я порой боялась, будто пропущу хотя бы миг. Запах тушёного мяса разносился по кухне, и я, наклоняясь к плите, машинально следила, чтобы ничего не подгорело. Тихое постукивание дождя по стеклу успокаивало, пока меня не отвлёк звук открывающейся двери. Я вытерла руки о полотенце и выглянула в коридор. Там стоял Витя, снимая туфли и аккуратно расстёгивая мокрое пальто. Его рыжие волосы чуть растрепались, а взгляд казался сосредоточенным. — Привет, — я улыбнулась, обняла его за плечи, чувствуя прохладу дождя на его коже. Он молча прижал меня к себе и, наконец, слабо улыбнувшись, поцеловал в лоб. Этот поцелуй, всегда тёплый и ободряющий, на этот раз был чуть напряжённым, будто он хотел сказать мне что-то, но не находил слов. — Что-то случилось? — спросила я, глядя ему в глаза. Витя вздохнул, отвёл взгляд и посмотрел в сторону кухни, где в своей коляске спала наша дочь. Его голос был низким, почти шёпотом, но в нём звучала тревога: — Мы сегодня Космоса за наркотой поймали. Мои губы сами собой раскрылись в удивлении, и я, покачав головой, попыталась осмыслить услышанное. — Этого не может быть... — тихо сказала я, но Витя только крепче обнял меня. — Это правда, Юль, — тихо ответил он. Катя, как будто почувствовав напряжение, начала тихо всхлипывать. Я тут же направилась к ней, взяла на руки, прижимая к себе, и шёпотом успокаивала. — Тише, моя хорошая, тише... Мама с тобой, всё хорошо, — повторяла я, поглаживая её по спинке. Витя подошёл, его сильные руки обняли нас обеих. Он осторожно взглянул в голубые глазки дочери, которая, завидев папу, тут же перестала плакать. — Ты моя девочка, — тихо сказал он, улыбнувшись ей, — папа рядом. Я посмотрела на мужа, заметив, как на миг его взгляд стал мягче. Но вскоре вновь появилась тень тяжёлых раздумий. — Что теперь делать? — спросил он, чуть отстранившись и снова глядя на Катю. — Мы ведь хотели, чтобы Космос стал её крестным, но теперь... Я тяжело вздохнула, обдумывая его слова. — Сначала надо с ним поговорить, Вить, — сказала я, чувствуя, как его пальцы слегка напряглись на моём плече. — Если не поможет... будем что-то решать. Он медленно кивнул, соглашаясь с моими словами. — Ты права, — выдохнул он. — Разберёмся. Я постаралась улыбнуться, ободряя его: — Ужин почти готов. Хочешь помочь? Он качнул головой. — Нет, я с Катенькой в гостиной побуду. Пусть папа поиграет с дочкой. Витя бережно взял дочь на руки, и она, словно чувствуя его уверенность, расплылась в беззубой улыбке. Он отправился в гостиную, а я вернулась к плите. С кухни я слышала, как он разговаривал с Катей, его голос был мягким и тёплым, он рассказывал ей о том, какая она у нас красивая и умная. Эти простые слова были такими искренними, что у меня защемило сердце. В его тоне звучала любовь – глубокая, всепоглощающая, несмотря на тревоги, окружавшие нас. — Ты у нас принцесса, — говорил он, целуя её крохотные пальчики, — и я всё сделаю, чтобы ты всегда была счастлива. Катя, довольная вниманием отца, захватила его палец своей крохотной ручкой, словно крепко держала его за обещание. Витя, глядя на неё, чуть улыбнулся, но в глазах проскользнула грусть. Я тихо подошла к дверному проёму, наблюдая за ними. Этот момент выглядел таким простым, но в то же время таким важным, будто время остановилось. — Кать, — прошептал он, — ты знаешь, у тебя самая лучшая мама. Она всегда всё правильно говорит, всегда думает, как лучше. Я сделала шаг вперёд и прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди. — Слышать бы это почаще, — с лёгкой улыбкой заметила я. Витя повернулся ко мне, виновато улыбнулся и чуть пожал плечами. — А я что? Я всегда это знаю, просто не всегда говорю. Его слова прозвучали с такой простой искренностью, что я невольно улыбнулась. — Ну, раз такое дело, говори чаще, — поддела я, проходя к ним. Катя в его руках сладко зевнула, потянувшись, как котёнок, и снова обхватила ручками пальцы отца. — Папа её убаюкал, — сказала я, садясь рядом на диван. — Может, пора готовиться ко сну? Витя покачал головой, глядя на дочь. — Ещё чуть-чуть. Пусть побудет с отцом. Я посмотрела на него и вдруг поняла, что за грусть в его глазах. Он редко выражал свои эмоции, особенно сейчас, когда заботы и проблемы сваливались одна за другой, но сегодня что-то особенное тянуло его вниз. — Ты не только про Космоса думаешь, — сказала я, не спрашивая, а утверждая. Витя поднял на меня глаза. В них читалось столько всего – вина, беспокойство, растерянность. — Юль, я иногда думаю... а правильно ли я всё делаю? Тебя втянул в это. Катька растёт, а у меня каждый день – либо менты, либо разборки. Это ведь не то, что я вам обещал. Я положила руку ему на плечо. — Вить, — сказала я тихо, но твёрдо, — ты делаешь всё, что можешь. Ты лучший муж и отец, которого мы только могли бы пожелать. Он покачал головой, но я не дала ему спорить, прижалась к его плечу. — Не вздумай сомневаться в себе, — продолжила я. — Мы с Катей в тебе ни секунды не сомневаемся. Катя снова потянулась, издав маленький смешной звук, который заставил нас обоих рассмеяться. Этот смех разрядил обстановку, как первый луч солнца после долгого дождя. — Ты права, — сказал Витя, чуть улыбнувшись. — Она у нас девочка сильная. Она нас ещё многому научит. — И ты, главное, помни, что она уже выбрала своего героя, — ответила я, глядя на их двоих. Он посмотрел на меня с благодарностью и, обняв одной рукой, тихо добавил: — Спасибо тебе, Юлька. За всё. Мы устроились втроём на диване в гостиной. Дождь за окном стучал по подоконнику, словно перебирал клавиши невидимого пианино, задавая тихий ритм вечера. В комнате царил мягкий полумрак, свет исходил только от торшера в углу, окутывая нас тёплым золотистым сиянием. Катя сладко заснула у Вити на руках, обняв его палец, словно боялась выпустить. Он держал её так осторожно, будто в руках у него было что-то невероятно хрупкое. Я принесла из спальни одеяльце, чтобы укрыть её. — Ты тоже, кстати, должен поесть, — тихо сказала я, поправляя плед на диване рядом с ним. Пчёлкин усмехнулся, но не стал спорить. — Давай я её уложу, — предложила я, протянув руки к дочери. Он покачал головой. — Нет, пусть пока тут. Я с ней посижу. — Ты её избалуешь, — улыбнулась я, садясь рядом. — Пусть, — спокойно ответил он. — Если кого и баловать, так это её. Мы сидели так несколько минут в тишине, лишь изредка переглядываясь. Было странное чувство спокойствия, словно всё, что волновало нас днём, осталось где-то за пределами этого вечера. — А помнишь, — заговорил он вдруг, — как ты мне сказала, что хочешь двоих детей? Я удивлённо посмотрела на него. — Помню. Это ещё до свадьбы было. А что? — Думаешь, потянем двоих? — в его голосе звучала шутка, но глаза выдавали серьёзность. — Потянем, — уверенно ответила я, чуть улыбнувшись. — Катя вот вырастет, будет папе помогать. Он тихо рассмеялся, пытаясь не разбудить дочь. — Это через сколько лет? — Ну, лет через пятнадцать. А пока справимся сами. Витя кивнул, снова взглянув на дочку. — Главное, чтобы у неё было детство нормальное, Юль. Знаешь, без всего этого... — он махнул рукой, имея в виду весь хаос, что окружал нас. — У неё будет, — твёрдо сказала я. — Мы об этом позаботимся. Он посмотрел на меня, и в его взгляде я увидела ту самую уверенность, которая всегда помогала мне не падать духом. В это время Катя тихо заворочалась, издав смешной звук, и Витя улыбнулся, глядя на неё. — Ну что, боец, сдаёшь позиции? — тихо пошутил он. — Пора её перекладывать, — сказала я. Я встала, бережно взяла дочь на руки и направилась к кроватке. Она чуть приоткрыла глазки, но тут же вновь погрузилась в сон. Витя последовал за мной, поправил одеяльце и поцеловал её в лоб. — Спи, малышка, — тихо сказал он. Мы вернулись в гостиную. Витя сел в кресло, я – на диван, поджав ноги. За окном дождь наконец-то начал стихать, оставляя только редкие капли, стекающие по стеклу. — Всё-таки хорошо, что мы дома, — сказала я, оглядывая уютную комнату. Пчёлкин посмотрел на меня, чуть улыбнулся и, протянув руку, коснулся моей ладони. — Хорошо, что мы вместе. Этот вечер стал для нас островком спокойствия. Мы говорили о мелочах, о будущем, о планах. Мы были семьёй – настоящей, несмотря на всё, что творилось вокруг. *** Ночь была тихой, и только приглушённое дыхание Кати, спавшей в своей кроватке, наполняло комнату едва слышным звуком. Витя проснулся, когда за окном ещё царила ночь, и лишь первые лучи рассвета начали окрашивать небо. Он посмотрел на меня, спящую рядом, и невольно улыбнулся. Я во сне что-то тихо бормотала, будто разговаривала с кем-то. Он осторожно укрыл дочь, чтобы ей было теплее, наклонился ко мне, поцеловал в висок и заметил, как я во сне чуть улыбнулась. Тихо встав, он вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. На кухне было прохладно, окно чуть приоткрыто, а с улицы тянуло свежестью утренней Москвы. Витя подошёл к окну, открыл его шире и достал из кармана пачку сигарет. Он редко позволял себе курить дома, особенно с тех пор, как родилась Катя, но сейчас его мысли требовали выхода. Закурив, он посмотрел на город, который только начал просыпаться. Где-то вдалеке раздавался гул машин, дворники сметали ночную пыль с тротуаров, а серые дома вставали из тумана, будто тяжело просыпались вместе с ним. Москва была его домом, его крепостью, но в этот момент она казалась ему чужой, холодной. Он сделал затяжку, опираясь рукой о подоконник, и задумался. Разговор с Космосом казался невозможным. Они дружили столько лет, прошли вместе огонь, воду, жизнь на пределе. Как ему сказать лучшему другу, что тот мог предать их доверие? Как заговорить о том, что он хочет доверить ему свою дочь, но теперь сомневается? В это время я проснулась. Рука, по привычке, потянулась к тому месту, где обычно спал Витя, но его там не оказалось. Я открыла глаза, посмотрела на настенные часы – начало шестого. Необычно рано. Обычно в это время он ещё спал, прижимая меня к себе. Скинув с себя лёгкое одеяло, я накинула халат и тихо вышла из комнаты. Я знала его привычки и сразу направилась на кухню. Витя стоял у окна, опустив плечи, с сигаретой в руках. Он выглядел задумчивым, сосредоточенным, и этот его вид немного сжал мне сердце. Я тихо подошла к нему, обняла со спины и прижалась щекой к его плечу. — Доброе утро, — прошептала я, чувствуя тепло его тела. Он вздрогнул от неожиданности, но, оглянувшись, увидел меня и тут же улыбнулся. — Чего ты так рано встал? — спросила я, зевая и поглаживая его плечо. Витя тяжело вздохнул, выбросил окурок в подставленную пепельницу и повернулся ко мне лицом. — Думаю, как поговорить с Косом, — тихо сказал он. Я посмотрела ему в глаза. Они были серьёзными, глубокими, полными вопросов, которые он пока не мог задать. — Боишься, что он не поймёт? — спросила я. — Не то чтобы боюсь... — он на секунду замолчал, — просто не знаю, как начать. С чего вообще говорить об этом? Это же Кос. Он всегда был рядом. А теперь... Я дотронулась до его лица, провела пальцами по щеке, заставив его посмотреть на меня. — Он твой друг, Вить. Ты не разберёшься, пока не поговоришь с ним. Ты знаешь, что делать. Главное, просто будь честным. Витя посмотрел на меня, и я почувствовала, как его напряжение понемногу ослабевает. — Ты как будто всегда знаешь, что сказать, — слабо улыбнувшись, заметил он. — Я просто знаю тебя, — ответила я. — Ты сделаешь всё правильно, как всегда. Я поднялась на цыпочки и поцеловала его. На мгновение мы остались стоять так, прислонившись друг к другу, пока за окном Москва окончательно просыпалась, заливаясь утренним светом. Витя выдохнул, обняв меня крепче, словно черпая силы. В этот момент мне показалось, что мы стоим вне времени, вдвоём против всего мира. Москва за окном уже начинала оживать: раздавались первые гудки машин, на улице мелькали редкие прохожие, спешившие на работу. — Хватит думать об этом сейчас, — сказала я, убирая его руку с моей талии, чтобы подойти к плите. — У тебя ещё целый день впереди, чтобы всё решить. А пока... я приготовлю тебе завтрак. — Завтрак? — с удивлением поднял он брови. — Ты в такую рань? Я рассмеялась, доставая с полки хлеб и яйца. — А ты сам-то почему в такую рань встал? — парировала я. — Кто ещё будет следить за тем, чтобы ты хоть раз поел нормально перед долгим и тяжелым днем? Он снова улыбнулся, чуть расслабившись, и сел за кухонный стол, наблюдая за мной. — Знаешь, я никогда не думал, что буду так любить утренние разговоры с тобой, — произнёс он, сложив руки на груди. — Ну, если ты будешь вставать так рано, они у тебя станут регулярными, — пошутила я, разбивая яйца в сковороду. Мы посмеялись, и в комнате стало легче дышать. Витя протянул руку к пачке сигарет, но, увидев мой взгляд, отложил её обратно. — Ты права, дома курить не буду, — сдался он, вздохнув. — Тем более, — сказала я, переворачивая яйца, — у нас дочка, а её здоровье важнее всех твоих привычек. Пчёлкин кивнул, и я заметила, как он поглядывал на дверь, ведущую в спальню, будто думал о Кате даже сейчас. — Она ещё спит? — спросил он, нарушив тишину. — Спит, — кивнула я. — Тебя явно вымотала, раз ты её убаюкивал почти до полуночи. — Ничего, — сказал он с мягкой улыбкой. — Пусть балуется. У неё на это есть полное право. Я поставила перед ним тарелку с яичницей и горячими бутербродами, уселась напротив с чашкой чая и подперла голову рукой. — А ты? — спросил он, делая первый кусок. — Что я? — Как ты себя чувствуешь? Ты у меня мало отдыхаешь. Я задумалась. Усталость, конечно, была, но она казалась мне приятной – той самой, которая появляется, когда ты занимаешься важным делом, а именно воспитанием такого долгожданного малыша. — Устаю, конечно, — призналась я. — Но когда смотрю на вас с Катюшей, понимаю, что всё это не зря. Он посмотрел на меня, словно пытаясь запомнить каждую черту моего лица. — Ты сильнее, чем я думал, — тихо произнёс он. — С тобой я могу быть сильной, — ответила я. Он положил вилку, потянулся через стол и взял мою руку в свою. — Мы с тобой всё это выдержим. Ради неё. Ради нас. — Конечно, выдержим, — улыбнулась я. — Ты только не забывай, что я всегда рядом. Его взгляд снова стал сосредоточенным, серьёзным. Я видела, как он в голове прокручивал тот самый разговор с Космосом, планируя каждую деталь. — Ты уже придумал, что скажешь? — спросила я, возвращая его к реальности. — Примерно. Буду говорить прямо. Если он что-то скрывает – пусть расскажет. А дальше... решим. — Хорошо, — кивнула я. — Но помни: он твой друг. И, возможно, ему сейчас нужен не только разговор, но и поддержка. Витя задумался, затем медленно кивнул. — Ты права, как всегда, — тихо произнёс он. Мы посидели ещё немного, а потом услышали тихий крик из спальни. Катя проснулась, напоминая нам, что новый день начался не только для нас. — Я пойду, — сказал он, вставая с места. — Нет, я. Но он уже был на полпути к спальне. — Успокойся, — бросил он через плечо с улыбкой. — У тебя выходной. Я только покачала головой, глядя, как он уходит, и подумала, что несмотря на все трудности, мы справимся. Мы должны. *** После завтрака я поднялся из-за стола, поправил рубашку и посмотрел на Юлю, которая кормила Катю. Она перехватила мой взгляд, понимающе улыбнулась и тихо сказала: — Всё будет хорошо. Я подошёл к ним, сначала осторожно поцеловал дочь в лобик, а затем обнял Юлю за плечи. — Ты же знаешь, что я ради вас на всё готов, — тихо произнёс я, пряча в её волосах свою тревогу. — И мы это знаем, родной, — ответила она, подняв на меня свои чарующие глаза. Катя в этот момент что-то пропищала, привлекая внимание, и мы рассмеялись. — Ну что, принцесса, папа пойдёт дела делать, — сказал я, аккуратно убирая прядь волос с её лица. — Ты тут будь послушной, ладно? Юля чуть толкнула меня в плечо: — Иди уже, а то так и не уйдёшь. Я вздохнул, надел пиджак, кивнул Юле и вышел из квартиры. На лестничной площадке меня накрыла волна тяжёлых мыслей. Я понимал, что разговор с Космосом может пойти в любую сторону, и всё равно должен был его провести. Сев в машину, я положил руки на руль и закрыл глаза. На секунду показалось, что можно просто отсидеться, забыть об этом. Но мысль о дочке тут же поставила меня на место. — Ради них, — пробормотал я себе под нос, завёл мотор и тронулся с места. Дорога к дому Космоса была привычной, но на этот раз она будто растянулась. Я ехал, стараясь не думать о том, что скажу, а всё равно прокручивал в голове варианты.«Если он будет отнекиваться... если рассмеётся... если всё-таки признается...» Через двадцать минут я остановился около знакомого подъезда. Около скамейки сидели те самые бабульки, которые всегда обсуждали всех жильцов. — Здравствуй, Виктор, — улыбнулась одна из них. — Всё в делах? — Как всегда, — ответил я, стараясь улыбнуться. — А что ж Косик твой совсем сдал? Мы уж его не узнаём, — вмешалась другая. Я промолчал, только коротко кивнув, и направился к подъезду. Поднялся на второй этаж, остановился перед знакомой дверью и нажал на звонок. Спустя минуту, дверь приоткрылась, и передо мной предстал сонный Космос. Он выглядел помято: взъерошенные волосы, мешки под глазами, рубашка наполовину расстёгнута. — Пчёла? Ты что тут делаешь так рано? — удивился он, но всё же отступил в сторону, впуская меня. Я прошёл в квартиру и сразу направился на кухню. В глаза бросился бардак: грязная посуда, остатки еды на столе, пепельница, полная окурков. — Кос, — начал я, обводя взглядом всё это, — ты себя вообще в зеркало видел? Ты в кого превратился с этой наркотой? Он закатил глаза и опустился на табурет, потирая лицо. — Да что ты опять начинаешь? — буркнул он, глядя куда-то в сторону. Я сел напротив, сложив руки на столе. — Начинаю, потому что не могу смотреть, как ты катишься вниз, — сказал я жёстко. — Ты понимаешь, что мы хотели тебя сделать крестным для Кати? Но теперь это вряд ли получится. Космос поднял глаза, удивлённо выгнул бровь. — Думаешь, я не справлюсь? — тихо спросил он. — Думаю, что всё в твоих руках, — ответил я, наклоняясь ближе. — Но если ты продолжишь, как сейчас, я не подпущу тебя к своей семье, пока ты не завяжешь с этим дерьмом. Он долго молчал, запустив пальцы в волосы. Я видел, как он борется с собой. — Витя, — наконец сказал он, тяжело выдохнув, — я... я попробую. Ради тебя. Ради Кати. Я положил руку ему на плечо и сжал, словно передавая свою уверенность. — Слушай, Кос. У тебя ещё есть время. Но использовать его надо с умом. Он кивнул, поднял на меня усталые глаза и произнёс: — Спасибо, что ещё не списал меня. — Ещё не повод, — усмехнулся я. — Давай-ка, уберись тут, прими душ и собери голову. Завтра встретимся, обсудим дальше. Я поднялся, а он проводил меня до двери. Уходя, я ещё раз посмотрел на него: усталого, но вроде бы готового к переменам. — Не подведи нас, Кос, — бросил я на прощание и вышел в коридор. Я вышел из подъезда, вдохнул свежий воздух и, закинув голову назад, посмотрел на небо. Оно было пасмурным, словно отражало всё, что творилось у меня внутри. Разговор с Космосом не дал мне полной уверенности, но в его глазах я уловил что-то – слабую искру желания исправиться. Сев в машину, я закрыл глаза и на мгновение расслабился. — Он поймёт, — пробормотал я сам себе. — Должен понять. На обратной дороге я снова думал о семье. Юля, Катя... Они были для меня всем. Ради них я готов был идти до конца. Космос тоже это знал. Именно поэтому я верил, что слова дойдут до него. Вернувшись домой, я открыл дверь и почувствовал запах свежей выпечки. Юля, как всегда, нашла, чем занять себя и дом, пока меня не было. — Ты вовремя, — позвала она из кухни. Я прошёл туда, сняв пиджак и повесив его на спинку стула. Катя лежала в коляске, увлечённо гремела своей погремушкой. — Как всё прошло? — спросила Юля, подавая мне чашку горячего чая. Я сел за стол, задумчиво кивнул и, обхватив руками чашку, ответил: — Сложно. Но, кажется, он услышал. Юля внимательно посмотрела на меня, словно пытаясь понять, что я не договорил. — Значит, есть надежда? — Есть. Но это только начало, — ответил я, делая глоток. — Я дал ему понять: либо он берёт себя в руки, либо дороги к нам ему нет. Юля села напротив, положила руки на стол и мягко улыбнулась: — Знаю тебя, Вить. Если ты что-то решил, ты добьёшься своего. Космос не исключение. Катенька вдруг захныкала, и я тут же поднялся, взял её на руки и прижал к себе. Она быстро успокоилась, спрятав лицо в моё плечо. — Она знает, что папа рядом, — тихо сказала Юля, наблюдая за нами. — А папа знает, что ради неё готов на всё, — ответил я, поглаживая дочку по спинке. В квартире стало тихо. Только слабый звук дождя за окном и размеренное дыхание дочери нарушали эту тишину. — Всё получится, милый, — произнесла Юля, подходя ко мне и кладя руку мне на плечо. — У тебя, у нас. Я повернулся к ней, посмотрел в её глаза и понял, что всё, что я делаю, правильно. Ради них, ради нашей семьи, ради будущего. — Спасибо тебе, — тихо сказал я, и в её глазах я увидел тепло, которое всегда возвращало меня домой. *** После ухода Пчёлы я остался стоять на пороге своей квартиры, прислонившись к двери. Его слова звучали у меня в голове эхом:«Ты в кого превратился с этой наркотой?» Я обвёл взглядом бардак вокруг: раковина завалена грязной посудой, на полу валяются окурки, одежда разбросана по всей квартире. Казалось, это место больше не имело ничего общего со мной. — Пацаны правы, — тихо пробормотал я себе под нос. — Это не жизнь. Я потер лицо руками, словно пытаясь стереть с себя этот слой грязи и усталости, и твёрдо решил: пора всё менять. Ради друзей, ради семьи... и ради неё. Люда... Моя Люда, которая ушла к родителям, потому что не смогла больше терпеть мои выходки. Ушла, а я даже тогда не осознал, насколько далеко зашёл. Но теперь всё будет иначе. Я взял себя в руки, включил музыку и начал уборку. Сперва в кухне, потом в комнате. Грязная посуда отправилась в раковину, окурки – в мусорное ведро. Через несколько часов квартира засияла. Затем я направился в ванную. Под душем вода смывала с меня не только грязь, но и весь этот накопившийся за недели груз. Когда я посмотрел на своё отражение в зеркале, оно показалось мне чуть более знакомым. — Начало положено, Кос, — сказал я себе и отправился одеваться. Выйдя из дома, я зашёл в цветочный магазин. Белые розы. Её любимые. Держать их в руках было странно, как будто я вернулся на несколько лет назад, в то время, когда ухаживал за Людой. Через двадцать минут я стоял перед дверью квартиры её родителей. Моё сердце билось так, будто вот-вот выпрыгнет наружу. Вздохнув, я нажал на звонок. Дверь открыл Семён Валентинович. Его суровое лицо, казалось, изучало меня до самого основания. — Холмогоров? — спросил он, приподняв бровь. — Здравствуйте, Семён Валентинович. Простите за беспокойство, — начал я, чувствуя себя как мальчишка. — Можно мне поговорить с Людой? Он ещё раз посмотрел на меня, затем обернулся в сторону комнаты дочери. — Она сама решит, — ответил он, отступая в сторону, чтобы впустить меня. Я прошёл внутрь, чувствуя, как сердце сжимается от волнения. Дверь в её комнату была приоткрыта. Я постучал, и она обернулась. Люда сидела на кровати, поджав под себя ноги, её лицо было мокрым от слёз. — Космос?.. — тихо произнесла она, вытирая лицо ладонями. — Это я, Люд, — ответил я, заходя внутрь. Она смотрела на меня настороженно, будто ожидала очередного разочарования. — Зачем ты пришёл? — спросила она срывающимся голосом. Я тяжело вздохнул, подошёл к ней ближе и встал на колени. — Прости меня, Люда, — сказал я, глядя ей прямо в глаза. — Прости за всё. Я был идиотом. Я потерял тебя и... я понял, что без тебя ничего не имеет смысла. Она молчала, а я продолжал: — Я завяжу, слышишь? Ради тебя. Ради нас. Только вернись. Семён Валентинович осторожно прикрыл дверь, оставив нас наедине. Люда вдруг протянула руку и коснулась моей. — Встань, Космос, — тихо попросила она. Я поднялся, но остался стоять перед ней. — Ты вернёшься? — прошептал я. Она вздохнула, потом слабо улыбнулась: — Космос, я вернусь к тебе только при одном условии: ты больше не прикоснёшься к наркотикам. Я закивал так быстро, что едва не потерял равновесие. — Ни капли, Люд, клянусь! Она встала, взяла из моих рук букет и улыбнулась чуть теплее. — Тогда у нас есть шанс, — сказала она, убирая белые розы в вазу. Я развернулся, собираясь выйти, но она вдруг взяла меня за руку и притянула к себе. Её губы коснулись моих, а весь остальной мир исчез. — Я люблю тебя, — прошептал я, когда она отстранилась. — Докажи это, Космос, — ответила она, и в её глазах мелькнула надежда. Я покинул квартиру с твёрдым намерением: отныне всё будет иначе. Ради неё. Ради нас. Я вышел из подъезда, держа в голове её последние слова:«Докажи это, Космос». Докажу. Теперь я не имею права оступиться. Дождь прекратился, но воздух всё ещё был тяжёлым, как и мои мысли. Вокруг шёл обычный обеденный ритм: дети с портфелями возвращались из школы, бабушки возвращались с рынка, соседи наспех курили у подъездов. Я шёл к машине, зажав ключи в руке, и почувствовал, как улыбка сама собой появилась на лице. Она дала мне шанс. Я взглянул на Москву, медленно просыпающуюся после дождливой ночи, и впервые за долгое время ощутил лёгкость. Весь день был как в тумане. Я избегал привычных мест и людей, которые тянули меня вниз. Захотелось вспомнить, каким я был раньше. Тот Космос, который умел мечтать, строить планы, был всегда в центре событий, но с ясной головой. Ближе к вечеру я снова был у Людиной двери. На этот раз я пришёл не с пустыми руками. В руках у меня был конверт с её любимыми старыми фотографиями, которые она думала, что потеряла, и маленькая записка:«Начало новой главы. Я не подведу.» Снова открыл дверь её отец. На этот раз его взгляд был мягче. — Опять ты, — пробормотал он, но без раздражения. — Ну, заходи. Люда встретила меня в дверях своей комнаты. Она выглядела спокойнее, словно за день успела обдумать всё, что я сказал утром. — Ты чего пришёл? — спросила она, но уже без прежней настороженности. Я протянул ей конверт. — Помнишь их? Ты думала, что они пропали. Она открыла конверт, и её глаза наполнились теплом. Там были наши фото с тех времён, когда всё было проще: её смеющееся лицо, наши походы, какие-то мелкие моменты, которые тогда казались незначительными. — Где ты это взял? — спросила она, подняв на меня глаза. — У меня дома валялись. Случайно нашёл, пока убирался, — ответил я. Она улыбнулась, и это было для меня важнее тысячи слов. — Космос... Спасибо, — тихо сказала она, прижимая фотографии к себе. Я чувствовал, как что-то меняется между нами. Это был не конец, а начало чего-то нового. Уходя, я снова дал себе обещание: я сделаю всё, чтобы она гордилась мной. Для неё, для нас, для друзей. Теперь на кону было слишком многое, чтобы позволить себе хоть шаг назад. *** С того вечера, когда Витя пришёл домой после разговора с Космосом, прошло уже несколько недель. Всё это время мы внимательно наблюдали за изменениями в жизни нашего друга. От Вити я узнала, что Космос действительно взялся за ум: вернулся к работе, прекратил все свои дурные привычки и даже помирился с Людой. В его голосе слышалась радость, а в словах – надежда. Было начало сентября. Солнце за окном уже садилось, окрашивая московские крыши тёплым золотом. Я сидела на диване, занята вязанием шапочки для Кати на осень, а Витя стоял у кроватки дочери, держа в руках её любимую погремушку. — Катюха, ты у нас маленькая модница! Мама-то какую шапку тебе вяжет! — с улыбкой говорил Витя, качая кроватку. Катя радостно гугукала в ответ, маша ручками, а я украдкой наблюдала за ними. Это были те моменты, ради которых я готова была свернуть горы. Но нашу идиллию нарушил звук входного звонка. — Я открою, — сказала я, откладывая вязание. — Я с тобой, — отозвался Витя, осторожно взяв дочку на руки. Когда я открыла дверь, на пороге стояли Космос и Люда. Она выглядела так, словно с её плеч наконец-то упал огромный груз. Её доброе лицо снова светилось спокойствием, а Космос стоял чуть позади, улыбаясь так искренне, как я давно не видела. — Привет! — сказала я, приглашая их внутрь. Люда первой переступила порог, кивая мне и улыбаясь. Космос задержался на секунду, словно решая, имеет ли он право быть здесь, но, наконец, тоже вошёл. Витя, стоя в коридоре с дочкой на руках, встретил их своей широкой улыбкой. — Ну, здорова! — сказал он, поднимая Катину ручку и махая ею. — Катюха ждала вас, друзья. Катя, завидев гостей, начала радостно гулить и тянуть ручки к ним. — Привет, малышка, — тихо сказала Люда, подходя ближе и бережно беря маленькую ручку Кати в свою. Космос стоял чуть поодаль, теребя пакет в руках. — Ну чё ты как не родной, Кос? — с добродушной усмешкой сказал Витя, хлопнув друга по плечу. — Катюха тут вся в ожидании! Космос смущённо улыбнулся и достал из пакета мягкую игрушку – милого пушистого кота с большими глазами. — Привет, Катюха, — сказал он, протягивая игрушку. Катя сразу же потянулась к коту и счастливо захохотала, а мы с Витей переглянулись и улыбнулись. Космос посмотрел на нас с такой искренностью, что на мгновение стало тихо. — Ребята, — начал он, понизив голос, — я знаю, что уже в сотый раз прошу прощения, но хочу, чтобы вы знали, как мне важно, что вы мне дали шанс. Я совсем не такой, как был раньше. Он немного помолчал, продолжая смотреть на нас, а затем добавил, как будто выдыхая: — Я ошибался, и, честно, не знаю, как бы я себя чувствовал, если бы вы меня отвернули. Но теперь, с Людой, с вами... я чувствую, что могу быть лучшим. И для вас, и для своих детей, когда они появятся. Я улыбнулась, чувствуя, как теплеет на сердце. Космос был искренен, и это было видно даже в его глазах. Мы с Витей обменялись взглядами, и я подошла к нему, обняла и сказала: — Всё в порядке, Космос. Главное, что ты взялся за ум. Ты наш друг, а друзья не бывают без ошибок. Он выдохнул и улыбнулся так, как не улыбался давно. В его глазах появилось облегчение, как будто он сам наконец-то поверил, что всё получится. — Ты и правда простила меня? — спросил он, явно удивлённый моими словами. — Конечно, простила, — ответила я. — Мы все люди, и у каждого бывают трудные моменты. Но главное, ты сделал шаг вперёд. Витя, который стоял рядом с нами, тоже подошёл и похлопал его по плечу. — Всё, хватит стоять как чужой, — сказал он с улыбкой. — Ты наш брат, и ты всё правильно сделал. Ну что, пойдём за стол? Катюха будет тебя ждать! Мы все посмеялись, и я почувствовала, как наши отношения снова стали крепкими, как когда-то. Люда подошла, поцеловала меня в щёку, и мы все вместе пошли в гостиную, где уже накрывали на стол. Катя, сидя на руках у Вити, снова протянула свои маленькие ручки к Космосу, и он, улыбаясь, аккуратно взял её, поиграв с ней немного, прежде чем снова передать на руки Вите. Так прошёл тот вечер – тёплый и полный добра. Мы с Витей обменялись взглядами, понимая, что, несмотря на все сложности, теперь у нас всё будет хорошо. После ужина мы все сидели в гостиной, наслаждаясь тёплой атмосферой. Катя уже уснула на руках у Вити, а Космос и Люда тихо разговаривали между собой, наслаждаясь моментом. Атмосфера была почти как раньше – без напряжения, без лишних слов, но с теми самыми эмоциями, которые мы долго ждали. Я сидела рядом с ними, наблюдая за тем, как мой муж нежно качает нашу дочь, а старые друзья наконец-то вернулись к себе. Космос, заметив мой взгляд, немного смутился и, наверное, чувствовал себя не в своей тарелке. Он даже немного отодвинулся от нас, пытаясь найти тему для разговора. — А как там работа? — спросил он, пытаясь сменить тему, обращаясь к Вите. — Всё в порядке? Витя легко улыбнулся, посмотрев на него. — Да, нормально. Мы с парнями держим всё под контролем. Так что, не переживай. Всё идёт, как надо. Главное, ты справляешься. Я поднесла чашку с чаем ко рту и тоже добавила, улыбаясь: — И главное, что у нас теперь всё будет хорошо. Мы все за тебя рады, Космос. Ты, конечно, не идеален, но кто из нас идеален? Космос замолчал, а потом, смахнув с глаз невидимую пыль, тихо произнёс: — Спасибо вам... за всё. Я ещё не заслужил, но обещаю, что буду работать над собой. Я почувствовала, как напряжение в комнате ушло, когда мы все приняли его таким, какой он есть. Мы не искали идеалов, а просто были друзьями, которые пережили что-то важное вместе. — Ну, а что с вашей свадьбой? — вдруг спросила я, стараясь развеять тяжёлое молчание. — Когда мы будем поздравлять вас с этим событием? Люда улыбнулась, её глаза сверкали от счастья, а Космос замялся, оглядывая нас, но вскоре, казалось, решился. — Мы пока не торопимся, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Но, думаю, скоро мы с Людой точно определимся. Витя поднял стакан, и все мы обменялись взглядами, полными поддержки и надежды. Катя всё ещё мирно спала, уютно устроившись у меня на руках, и я думала, как чудо бывает порой простым – когда мы рядом, когда мы все вместе, несмотря на все преграды. В этот момент, сидя в теплом кругу друзей и семьи, я поняла, что даже в самых трудных ситуациях важно не сдаваться, не отказываться от тех, кто тебе дорог. И мы все это знали / жизнь продолжается, и в ней обязательно будут счастье и радость.