Осколки наших судеб

"Любовь – это когда ты жертвуешь собой ради другого человека, а не для того, чтобы взамен что-то получить."

На календаре 20 июня. Лето, наконец, развернулось в полную силу, и Москва оживала под ласковыми лучами солнца. Воздух был наполнен легким ароматом цветущих лип, детвора с восторженными криками сбегала к реке, надеясь спастись от жары в прохладной воде. По набережной, держась за руки, неспешно прогуливались влюбленные пары, улыбаясь друг другу. Старики тихо склонились над своими грядками, орудуя лейками и лопатами, и вдоль тротуаров, как обычно, раздавался шелест шагов тех, кто спешил на работу. Я была в своей комнате, занималась привычным делом – заботливо протирала листья своих домашних растений, поправляя их, словно они могли слышать мои мысли. Моя бабуля творила на кухне что-то волшебное, а запах свежих овощей и зелени наполнял всю квартиру. Дед же ушел в гараж, где не терял надежды починить свою «ласточку» – старенькую Волгу, которая за последние годы стала нашим семейным талисманом. Тома тоже ушла: она отправилась с Валерой в поликлинику – ему нужно было пройти медкомиссию. Забавно, но несколько дней назад я случайно застала их за поцелуем. Они думали, что я не замечу, но моя сестра после этого выглядела совершенно неуловимо счастливой, хоть и упорно хранила секрет. Так и молчит до сих пор, как партизан, притворяясь, будто ничего не произошло. Но вот от размышлений меня отвлек звук ключа в замке и тихое шмыганье. Я аккуратно вытерла руки о фартук и вышла в коридор. Передо мной стояла Тома – её щеки были влажны от слез, а нос покраснел. Бабушка тоже выскочила из кухни, сразу заметив её состояние, и, немного встревоженно подойдя ближе, спросила: — Томочка, что стряслось? Сестра с трудом подняла на нас свои карие, полные боли глаза. Казалось, что она собирается что-то сказать, но никак не могла найти слова. Наконец, она глубоко вздохнула, и её голос, дрожащий, но решительный, нарушил тишину: — У Валеры... — шмыгнув носом, Тома еле заметно вытерла слезы тыльной стороной ладони. — У Валеры подозрение на болезнь Паркинсона. Я замерла, вслушиваясь в каждое слово, но не до конца понимая, что это значит. Что-то неприятное кольнуло внутри, и я вопросительно приподняла бровь, ожидая объяснений. Тома поняла мой взгляд и, вздохнув, попыталась объяснить, что же это за болезнь. — Это заболевание головного мозга, которое постепенно нарушает движение, заставляя мышцы дрожать, ослабляя тело... Ещё оно влияет на психику, сон. Боли и постоянная усталость становятся неотъемлемой частью жизни... — её голос затих, и глаза снова наполнились слезами. В груди сжалось, и я не смогла сдержать удивлённого вздоха. — Что же делать теперь? — мой голос прозвучал глухо, но я чувствовала необходимость найти какое-то решение. На лице Томы промелькнула горькая улыбка, и, вытирая последние слезы, она тихо произнесла: — Он решил пойти в бои без правил. Я недоверчиво покачала головой, думая, что ослышалась. — Томка, что ты говоришь? Бои? Он же... это слишком опасно, — я пыталась понять, что заставило его решиться на такой шаг, но слова не находились. — Юль, он считает, что это – его единственный шанс жить полноценно, пока болезнь не победит его окончательно, — Тома кивнула, словно смиряясь с чем-то, что понимала лишь она. Не зная, что ещё сказать, я молча скинула фартук, сунула ноги в балетки и, не произнеся ни слова, вышла за дверь, направляясь на улицу. Сердце билось с невыносимой силой. Мои шаги были полны решимости, я знала, куда иду – в беседку, где ребята обычно проводили время. Сейчас, вероятно, там один только Валера, ведь Саша уехал за собакой, а Космос с Витей разъехались по своим делам. Мои бабушка с дедушкой были шокированы, когда узнали, что Витя связан с криминалом, но он тогда заверил их, что меня никогда не затронут его бандитские дела. Когда я вошла в беседку и увидела Фила, моё сердце сжалось ещё сильнее. Он стоял, опершись на перила беседки, задумчиво вглядываясь куда-то вдаль. Я подошла ближе, ощущая, как меня захлёстывает волна непонимания и страха за него. Он заметил меня и чуть улыбнулся, но его глаза оставались пустыми, усталыми. — Юлька, ты-то чего так завелась? — его голос прозвучал спокойно, словно мы обсуждали что-то незначительное. — Томка рассказала тебе уже, да? — Валера, почему ты это делаешь? — я подошла ближе, чувствуя, как слёзы начинают подступать к глазам. — Ты же понимаешь, что эти бои... они не решат ничего. Он посмотрел на меня, немного наклонив голову, и усмехнулся, словно я была наивным ребенком. — Я уже потерял часть себя, Юлька. И, возможно, потеряю ещё больше. — Его взгляд стал твёрже. — Так почему бы мне не попробовать сделать то, что делает меня сильным, хоть на мгновение? Слёзы покатились по моим щекам, и я схватила его за руку. — Но ведь это не выход, Валерочка. Есть другие способы... другие пути. — В моем голосе слышались отчаяние и мольба. Он только покачал головой. — Это моя жизнь, Юлька. И мой выбор, как ею распоряжаться. Слова Валеры эхом отозвались во мне, оставляя горечь и беспомощность. Я опустила взгляд, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы убедить его отказаться от этой страшной затеи. Но понимала: упрямство Филатова было несломимым. Он выбрал этот путь и не отступит, пока сам не решит иначе. Мы стояли молча, лишь ветер шуршал листьями в тишине двора, и каждый из нас был погружен в свои мысли. Хотелось сказать что-то, что пробудило бы его к другому выбору, но слова просто не приходили на ум. Валера, казалось, тоже не знал, как прекратить разговор, который для него явно был не менее тяжелым. Спустя минуту, я глубоко вздохнула и отважилась взглянуть ему в глаза. — Хорошо, Валера. Это твой выбор, — сказала я, чувствуя, как голос дрогнул. — Но, если что, мы всегда будем рядом, ты это знаешь, да? Он кивнул, и на его лице мелькнула тень благодарности. — Знаю, Юль. И ценю это. — Он сделал шаг ближе и, мягко обняв меня, добавил: — Не волнуйся так. Я всё контролирую. Мне оставалось только верить ему, хотя внутренний голос подсказывал, что контроль над этой ситуацией – иллюзия. Мы стояли обнявшись, будто замирая на грани между тем, что было, и тем, что предстоит. В этот момент во дворе появились Космос и Витя, нарушив нашу тишину. Их разговор, громкий и оживленный, немного разрядил атмосферу, как солнечный луч пробивает тучи. — О, ребята, вы уже здесь! — Космос махнул рукой, увидев нас. — Что, Фила, говоришь Юльке о своем плане стать «новым чемпионом»? Валера усмехнулся и отпустил меня, оборачиваясь к ребятам. Его улыбка была всё такой же уверенной, как всегда. — Чего это ты, Кос? Я просто держу себя в форме, — подмигнул он, и парни засмеялись, не подозревая истинного смысла его слов. Витя оглядел меня внимательным взглядом, словно замечая моё напряжение. Он подошел ближе и, шепнув мне на ухо, спросил: — Ты в порядке, Юльчонок? Что-то случилось? Я тихо кивнула и, стараясь удержать спокойствие, ответила: — Просто немного устала. Всё хорошо, Вить. Он кивнул, но его взгляд оставался обеспокоенным. В этот момент я поняла, что всё, что мне остается, – это быть рядом и верить, что Валера справится. Потому что для нас, как для настоящих друзей, это была не просто дружба, а семья, которую мы сами выбрали и которой доверяли каждый миг. *** Субботнее утро, словно созданное для прогулок и беззаботного отдыха, было наполнено тягостным волнением. Сердце неустанно билось, предвещая приближение момента, которого я и боялась, и ждала. Я встала пораньше, собрала волосы в аккуратный хвост и выбрала простое, но уютное платье. Небесно-голубое, оно символизировало ту ясность и спокойствие, которого мне так хотелось в этот день. На ноги надела балетки – удобные и легкие, идеально подходящие для любого поворота событий. Попрощавшись с бабулей и дедом, которые, кажется, уже почувствовали, что день будет беспокойным, я вышла из подъезда. Прямо напротив меня стоял чёрный Линкольн, привлекая внимание своим солидным видом, а рядом – мои друзья. Космос стоял у машины, задумчиво куря, слегка прищуриваясь от утреннего солнца. Витя с легкой усмешкой подбрасывал монетку, ловко перехватывая её на лету, а Саша и Валера, склонив головы друг к другу, азартно играли в «камень, ножницы, бумага». Казалось, это было их маленькое ритуальное развлечение перед важным событием. Первым меня заметил Пчёлкин. С его лица тут же исчезла сосредоточенность, и он улыбнулся, спрятав монетку в карман. Подойдя ко мне, он нежно поцеловал меня в губы. Чуть отстранившись, я увидела, как Космос, подавив усмешку, прокомментировал: — Ну что, влюблённые голубки, у нас ещё полно времени, или нам погулять с пацанами, чтобы вы наедине побыли? — Да-да, Кос, я помню, что тебе не хватает романтики в жизни, — усмехнулась я, закатив глаза. Все засмеялись, разрядив напряжение. Подойдя к ребятам, я поочередно обняла каждого, чувствуя себя в окружении настоящей семьи. Валера, стоявший чуть в стороне, с легкой улыбкой наблюдал за нами. Подойдя к нему, я тихо сказала: — Сегодня я болею за себя и за Тому. Она тоже хотела быть здесь, но... не сложилось. Тётя в Ленинград её вызвала срочно. — Понимаю, Юлька. И спасибо тебе, — он кивнул и улыбнулся, выражая безмолвную признательность. Мы все уселись в машину. Космос уверенно занял место за рулем, Витя расположился на переднем сиденье, а я, Саша и Валера устроились на заднем. Пока машина плавно тронулась с места, я села поближе к Филу, обняла его за руку и положила голову ему на плечо. Он ответил на мой жест тихой улыбкой, которую я ощутила даже без слов. — Да вы гляньте, прямо как брат с сестрой, — поддел Витя, бросив взгляд на нас в зеркало заднего вида. Его слова прозвучали без насмешки, скорее с лёгким оттенком доброй иронии. — Ну так и есть, — усмехнулась я. — Мы с Валеркой как родные. Космос кивнул, подчеркивая словами своё согласие: — Таких, как вы, трудно найти. Фила, вот Юлька идеально подходит на роль твоей младшей сестры. — Да, да, — подтвердил Белов. — У вас с первого дня особая связь, как у брата с сестрой. Я лишь крепче обняла Валеру за руку. Машина мчалась вперёд, унося нас к тому месту, где должен был состояться бой. Спустя сорок минут мы остановились у старого, полуразвалившегося ангара, скрытого от посторонних глаз где-то на окраине. Вокруг были машины и люди, одетые небрежно, но уверенно. Атмосфера давила, словно воздух стал гуще. В груди возникла тревога, но я старалась держаться. В этот момент Витя, как всегда чуткий, заметил моё беспокойство. Он переплёл наши пальцы, мягко поцеловал меня в висок и тихо, едва слышно, прошептал: — Юльчонок, всё будет нормально, не переживай. Я рядом. Его слова, казалось, согрели меня. Я благодарно улыбнулась ему, чувствуя себя немного спокойнее. Валера тем временем ушёл готовиться к бою, а ребята, найдя старый вертолёт, начали дурачиться, как дети. Они смеялись, кривляясь, и на минуту всё вокруг показалось чуть легче. Я закатила глаза, но в этот момент заметила приближающегося ко мне парня. Вид у него был неопрятный, и по его покачивающейся походке стало ясно, что он пьян. Я прикусила губу, ощущая всё более нарастающее беспокойство, и попыталась двинуться к Вите, но не успела – парень схватил меня за руку и, усмехаясь, стал что-то бормотать о знакомстве. Запах алкоголя был резким и неприятным, и я, сморщив нос, выдернула руку. Саша заметил это первым. Он быстро толкнул Витю локтем в бок, и, уловив его взгляд, Пчёлкин тут же оказался рядом, уверенным шагом подходя к нам. Его голос звучал спокойно, но настойчиво: — Убери руки от моей девушки. Парень, окинув нас пьяным взглядом, усмехнулся, ухмыляясь: — Серьёзно? Она бы выбрала такого, как ты? Эти слова ударили больнее, чем я ожидала. Злость вспыхнула, и я сжала ладони в кулак, готовая дать отпор. Но прежде чем успела что-то сделать, Витя мягко обнял меня и отвел в сторону, сказав тихо: — Не стоит, цветочек. Пойдем. Я разжала кулаки, успокаиваясь рядом с ним. Вскоре бой начался. Валера и его соперник, один из шайки Мухина, сошлись лицом к лицу. Моя тревога вернулась, теперь гораздо сильнее. Я до боли сжала руку Вити, почти не замечая, как, должно быть, оставляя ему синяк. Губы были искусаны до покраснения, но взгляд не отрывался от Филатова, который вступил в бой с твёрдым, сосредоточенным лицом. Сначала соперники обменивались ударами с расчётом, будто выжидали, стараясь понять сильные и слабые стороны друг друга. Валера двигался уверенно, сосредоточенно, но и противник не уступал — бой стал напряжённым, и с каждой секундой становилось всё опаснее. В один из моментов, когда все были поглощены зрелищем, кто-то из зрителей толкнул Витю так сильно, что я чуть не упала, но Саша успел подхватить меня за руку, удерживая от падения. Моя голова на миг закружилась, но прежде чем мы поняли, что происходит, вокруг вспыхнула потасовка — шум, крики, кто-то замахнулся кулаком. Ребята быстро оказались в гуще событий. Саша, понимая, что ситуация выходит из-под контроля, резко крикнул: — Кос, Пчёла, забирайте Фила и валим! Казалось, всё только начиналось, когда воздух разрезал резкий, оглушающий звук выстрела. Зал сразу стих. Все замерли, напряжённо оглядываясь. Не теряя ни секунды, Саша схватил меня за руку, и мы стремительно выбежали из ангара, за нами следовали Космос и Витя, поддерживая Валеру. Мы бросились к машине, не оборачиваясь. Как только все уселись, Космос завел двигатель и вдавил педаль газа в пол, унося нас подальше от этого места. В машине воцарилась напряжённая тишина. Космос сжал руль, пристально следя за дорогой, пока скорость машины всё увеличивалась. Мы сидели молча, стараясь отдышаться после всего произошедшего. Витя крепко сжимал мою руку, будто опасался, что я исчезну. Я чувствовала его напряжение, но не пыталась вырваться – наоборот, его присутствие дарило мне спокойствие. — Это... было жёстко, — тихо произнёс Саша, оглянувшись на нас с Валерой. — Вы в порядке? Валера кивнул, потирая плечо, которое, видимо, повредил во время боя. Я снова почувствовала волнение, как в тот момент, когда мы только приехали на место. Мысленно переживая его боль, я сжала его руку, словно этим могла хоть немного облегчить его состояние. — Вполне. Мухинские не ожидали, что мы так уйдём, — усмехнулся Валера, но в его голосе слышалась усталость. Саша оглянулся на Космоса и продолжил: — Думаю, нужно будет придумать что-то на будущее, если это так будет продолжаться. Парни настроены серьёзно. — Справимся, — отрезал Космос, едва повернув голову, но я заметила, что его взгляд был напряжённым. Витя, наконец, отпустил мою руку и наклонился ко мне, посмотрев прямо в глаза: — Юль, всё нормально? Извини, что втянули тебя в это. Я улыбнулась, пытаясь скрыть переживания, и сказала: — Всё хорошо. Просто немного... непривычно. Витя усмехнулся, погладив меня по щеке, и снова обнял, как бы успокаивая нас обоих. Вскоре Космос сбавил скорость, и я осознала, что мы въезжаем в знакомый район. Наступала ночь, и в окнах домов начинали загораться огни. Это возвращало меня в реальность, будто всё, что произошло за последние часы, было лишь сном, но рядом со мной были Витя и ребята, напоминая, что этот день запомнится надолго. Когда мы остановились у подъезда, Валера чуть натянуто улыбнулся и сказал: — Спасибо, что была рядом, Юлька. Ты – хорошая подруга. Я кивнула, чувствуя, как тепло разливается в груди. Парни скрылись в ночи, оставляя меня наедине с мыслями. Я постояла у подъезда, смотря им вслед, пока звук мотора Линкольна не затих где-то за углом. Сердце всё ещё колотилось, не отпуская от воспоминаний о бое и неожиданной драке с Мухинскими. Всё было слишком напряжённо, слишком реально, и, будто проснувшись от всего этого, я только теперь ощутила, как устала. Зайдя домой, я тихонько закрыла за собой дверь, стараясь не разбудить бабушку и деда. Но, к моему удивлению, на кухне горел свет, и я увидела силуэт бабули, которая сидела за столом с чашкой чая и явно ждала меня. — Юлечка, ты как? — спросила она с едва заметной тревогой в голосе, подняв на меня свои тёплые, добрые глаза. Я подошла ближе и заметила на её лице легкую улыбку, будто она уже знала, что у меня был трудный день, но не хотела давить расспросами. — Всё хорошо, бабуль, просто немного устала, — ответила я, присев напротив неё. Мой голос звучал спокойнее, чем я ожидала, хотя внутри ещё оставался осадок тревоги. Бабушка ободряюще погладила меня по руке и тихо сказала: — Знаешь, милая, жизнь – это не всегда спокойная река. Иногда бывают и бури, но именно они помогают нам стать сильнее. Я благодарно кивнула, чувствуя, как её слова снимают напряжение. Мы ещё немного поговорили, бабушка расспрашивала меня о каких-то мелочах, и это позволило мне расслабиться. После такого вечера именно её тёплые, простые слова были мне нужны. Когда я, наконец, добралась до своей комнаты и легла на кровать, перед глазами снова возникли картины того дня – старый ангар, шум толпы, напряжённые лица ребят и их поддержка, каждый миг, когда они были рядом. Я закрыла глаза, позволяя воспоминаниям уйти в тень и оставив лишь ощущение спокойствия и благодарности за тех, кто всегда рядом, несмотря ни на что. На утро я проснулась с головной болью. Выйдя на кухню, я быстро проглотила завтрак, а бабушка заботливо дала мне таблетку анальгина. Я вернулась в комнату, надеясь немного подремать, но вдруг услышала лёгкий стук о стекло. Подойдя к окну, я увидела, как Космос, широко улыбаясь, машет мне рукой снизу. Я закатила глаза, улыбнувшись про себя, и, распахнув окно, спросила, что ему нужно в такую рань. — Да мне хоть с кем-то погулять надо! Все заняты, а Фил до сих пор отходит после вчерашнего, — весело ответил Космос. — Белый там с документами носится, Пчёла родителям помогает. Ну только ты остаёшься. Я вздохнула и ответила, что спущусь через десять минут, но потом махнула рукой и сказала ему заходить. Космос не заставил себя долго ждать и через минуту уже стоял у порога. Бабушка встретила его с радостью, пригласив на чай с пирожками, на что тот обжора тут же согласился, улыбаясь своей фирменной, беззаботной улыбкой. Пока он со смаком уплетал пирожки и весело болтал с бабушкой, я собралась: привела в порядок волосы, надела лёгкую кофточку и джинсы. Когда мы вышли, Космос продолжал рассказывать мне какие-то свои истории, шутил, и я невольно смеялась, пока мы снова не оказались рядом с моим подъездом. Мое весёлое настроение улетучилось в миг: у соседнего подъезда, в котором жил Саша, стояло несколько машин милиции. Мы переглянулись с Космосом и, не сговариваясь, побежали к подъезду. На лестнице нас остановил молодой милиционер. Он попросил документы, и Космос, протягивая ему права, шутливо сказал: «Только не пугайтесь, меня и правда Космос зовут». Лейтенант усмехнулся, а я достала студенческий, не сводя глаз с двери квартиры Белова. Внутри слышались голоса и приглушённые всхлипы. Я заметила тётю Таню, которая стояла у двери и плакала, прижав руку к лицу. Сердце сжалось. Я подошла к ней и, обняв, тихо сказала, что всё будет хорошо, хотя сама едва могла сдержать волнение. — Юлечка... — всхлипнула она, — что мой Санька сделал? Ведь вы всегда вместе, он ведь... ничего не мог! Космос, пытаясь успокоить её, сказал, что Саша ни в чём не виноват, когда вдруг один из милиционеров вынул из кармана Сашиного армейского пиджака пистолет. Космос замер, его глаза округлились от удивления, а я ахнула, ещё крепче обнимая тётю Таню, которая расплакалась ещё сильнее. — Подпишите протокол о изъятии оружия, — обратился милиционер, требуя подписать протокол. Сосед Беловых, видимо, уже подписал и виновато посмотрел на тётю Таню перед тем, как выйти. Сотрудник правоохранительных органов обратился к нам, но я подняла руки, показывая, что не собираюсь подписывать, ведь ничего не видела. Космос тоже, вздохнув, сказал, что ничего подписывать не будет, и, выйдя на балкон, добавил: — Я вообще ничего не видел. Милиционеры переглянулись, что-то пробормотали между собой, а Космос вдруг быстро сказал: — Ладно, ладно, мы всё подпишем. Я удивлённо посмотрела на него, но он бросил мне взгляд, полный решимости, и я кивнула, полагаясь на его интуицию. Мы оба поставили подписи и быстро ретировались из квартиры. Когда мы спустились на лестничную клетку, я спросила Космоса, что за странности, но он только усмехнулся и жестом показал на улицу. Я взглянула в сторону и увидела Сашу, который, видимо, не понимал, что это за суматоха. Теперь я поняла: Кос заранее придумал план, как не подставить его. Мы направились к Саше и коротким кивком показали, чтобы тот шёл за нами. Мы отошли подальше от дома, свернули в тихий переулок, где нас точно никто не услышит. Саша шёл молча, напряжённый, смотрел куда-то перед собой, и я видела, как его лицо побледнело. Космос первым нарушил тишину: — Санька, это чё за херня? Откуда пистолет? — он старался говорить спокойно, но его голос выдавал беспокойство. Саша остановился, тяжело вздохнул и опустил голову. Казалось, что ему было трудно подобрать слова, и я видела, как его пальцы нервно барабанят по карману рубашки. Наконец он заговорил, тихо и с горечью в голосе: — Этот ствол... Это мне подкинули. Я даже не знаю, как он оказался в моём пиджаке. Клянусь, Юлька, Кос, я бы не стал таскать такое. — Его голос чуть дрожал, и было видно, что он на грани. — Похоже, кто-то решил подставить меня. Космос недоверчиво прищурился, ожидая продолжения. Саша огляделся по сторонам и, приблизившись, сказал тише: — Может это Каверин или Муха, я не знаю. Я посмотрела на Космоса, и тот хмуро кивнул, будто решая, что делать дальше. Сашу явно хотели подставить, и судя по тому, как стремительно милиция объявилась в его доме, их кто-то предупредил. Холмогоров, наконец, обнял приятеля за плечо и сказал с уверенностью: — Брат, мы рядом и что-то решим. А пока тебе нужно залечь на дно, — объяснил он, его голос звучал уверенно и спокойно, но в глазах я заметила тень тревоги. — Не уж то, это дача Царёвых, где вы с девицами отжигали перед Новым годом? — укоризненно спросила я, хмурясь. — Именно, Юлька, — согласился Космос с легкой усмешкой. — Так что, давай ты домой иди, а я Саню отвезу. — А чё я домой сразу? — возмущенно поинтересовалась я, складывая руки на груди, ощущая, как внутри меня закипает протест. — Юлька, вот не перечь сейчас, — спокойно проговорил Космос, и в его тоне послышалась нотка усталости. Я лишь цокнула языком, чувствуя себя, как упрямый ребенок. Обняв Сашу на прощание, я пожелала ему удачи и зашла в подъезд. У меня было такое ощущение, словно, я покидала мир, в котором все были рядом и могли поддержать друг друга. Когда я зашла в квартиру, бабушка с дедом сидели за столом, как всегда, с чашкой чая и свежими пирожками. Я уселась между ними и, вздохнув, начала рассказывать всё, что произошло. — Бабуль, деда, вы не поверите, что случилось! — начала я, пытаясь передать свои страхи и переживания, а они внимательно выслушивали, не перебивая. Бабушка, наклонив голову, задумчиво теребила свои пелерины, а дед, потирая подбородок, хмурился, как будто от этого зависело что-то важное. — Вот ведь беда какая, — наконец произнесла бабушка, глядя в окно. — И ведь Саша – то хороший мальчик, не верю, что он мог бы в это вляпаться сам. Дед только кивнул, а потом строго посмотрел на меня: — Юленька, я понимаю, что это твои друзья, и ты хочешь помочь, но нужно быть осторожной. Если уж милиция на него нацелилась, просто так это не закончится. Я тяжело вздохнула, понимая, что они правы, но сердце не хотело слушать разум. На следующий день я узнала, что ребята собираются навестить Сашу, и мне тоже хотелось поехать с ними. Я вбежала в беседку, полная надежд, но Космос, увидев меня, покачал головой. — Тебе лучше остаться дома, — сказал он, и в его голосе не было привычной шутливости. — А почему я не могу поехать? Вы не хотите брать меня, потому что собираетесь девиц звать, я права? — не удержалась я, закатив глаза. Витя, стоящий рядом, обнял меня и сказал: — Девиц не будет, цветочек. Всё будет нормально. Я надула губы, стараясь скрыть разочарование, и лишь угукнула в ответ. Пчёлкин, наклонившись, прошептал мне на ухо: — Юльчонок, не дуйся. Мы когда приедем, я приду к тебе, и мы целый день будем делать то, что ты захочешь, договорились? Я подняла свои большие глаза на Витю, в которых отражались надежда и доверие, и кивнула. Его слова согревали, и я чувствовала, что, несмотря на все опасности, у нас будет время для нас двоих, что бы ни случилось. Немного побыв с парнями, я проводила их взглядом, когда они уехали. Вдохнув, вернулась домой, ощущая, как комок беспокойства всё ещё сжимал мне грудь. Закрыв за собой дверь, я направилась в свою комнату. В сердце было много мыслей, и я решила, что пора немного отвлечься. Села за стол и набрала номер Оли. Когда её голос раздался в трубке, я почувствовала, как лёгкость наполняет атмосферу. — Привет, Юлька! Как дела? — спросила она, и я услышала, как за ней раздались звуки её весёлого смеха. — Привет, Оля! Да вот, немного переживаю. Саша в беде, — ответила я, стараясь не выдавать своей тревоги. — Ой, бедный! Что случилось? — Сурикова сразу почувствовала мой настрой, и в её голосе послышала забота. Я рассказала ей всё, что произошло, пытаясь донести свои чувства. Подруга внимательно выслушивала, иногда вмешиваясь, чтобы поддержать разговор: — Ты знаешь, не стоит так переживать. Они справятся, и ты должна быть сильной. — Я понимаю, но это так тяжело, — выдохнула я. — Я просто не знаю, что делать. — Мы справимся, — сказала она уверенно. — Ты не одна. Если что-то случится, звони мне, я всегда на связи. Мы продолжали болтать о мелочах, смеясь и вспоминая забавные моменты из нашего прошлого. Это немного отвлекло меня, и я почувствовала себя лучше. В конце разговора Оля пообещала, что приедет ко мне на выходных, чтобы провести время вместе. После завершения разговора я почитала книгу, но слова сливались в блеклые линии. Вскоре я решила, что пора поужинать. Бабушка приготовила простой ужин. После я приняла ванную и легла спать, надеясь, что утро принесёт хоть немного ясности в эту странную ситуацию. Где-то в четыре часа утра меня разбудил настойчивый звонок в дверь. Ощущая, как сердце забилось быстрее, я надела тапочки и, не разбудив бабушку с дедушкой, вышла из комнаты. Открывая дверь, я увидела запыханного Витю. Его лицо было бледным, а глаза полны тревоги. Я сделала шаг вперед, выходя на лестничную клетку. — Витя, что случилось? — спросила я, стараясь скрыть волнение, но в голосе всё равно послышалась дрожь. Он глотнул слюну, как будто собирался произнести что-то тяжёлое: — Юльчонок, нам нужно исчезнуть с города, неизвестно на какой срок. За Саней погоня началась, — произнёс он, и его слова словно вонзились в моё сердце. Слёзы наворачивались на глаза. Я чувствовала, как комок поднимается в горле, но собрала все силы, чтобы сказать: — Я буду ждать тебя, сколько бы времени не потребовалось, — прошептала я, уверенная в своих чувствах. Витя улыбнулся, но в его глазах была тень грусти. Он наклонился и поцеловал меня в губы, и в этот момент всё вокруг исчезло. Мы остались наедине, словно время остановилось. — Буду безумно скучать, — произнёс он, его голос был полон нежности. Я смотрела в его глаза и, несмотря на печаль, чувствовала тепло и надежду. — Я тоже, — прошептала я, осознавая, как важно это прощание. Пчёлкин сделал шаг назад, и в его взгляде я увидела обещание. Он повернулся и исчез в темноте, оставив меня в ожидании, в надежде и любви, которые не исчезнут с расстоянием. На утро я чувствовала себя разбитой. Глаза горели от слёз, а голос звучал так, словно я заболела. Бабушка с дедом, сидя на кухне за столом, переглядывались с тревогой, не зная, что предпринять. Я заметила, как на лицах их отражались беспокойство и нежность, и от этого мне стало ещё больнее. Раньше я была для них весёлой и жизнерадостной девочкой, а сейчас – лишь тень самой себя. — Может, тебе стоит немного отдохнуть, Юленька? — предложила бабушка, накрывая стол с особой заботой. Но в тот момент никакие слова поддержки не могли мне помочь. Вся ночь, проведённая в волнении, не оставила мне шанса на спокойствие. Наконец, после нескольких минут молчания, дедушка решил позвонить моему папе. Я знала, что они не привыкли к такому состоянию меня, и беспокойство охватило меня с новой силой. Спустя десять минут я услышала звук открывающейся двери, и в комнату вошёл мой отец. Он выглядел взволнованным, и его глаза быстро засканировали обстановку, прежде чем остановиться на мне. Я не могла больше сдерживать слёзы и, бросившись ему на шею, горько расплакалась. — Папочка... — Привет, моя маленькая, — произнёс он, обнимая меня крепко и заботливо. Я чувствовала его тепло и защиту, словно всё на свете стало немного лучше. Он гладил меня по голове, а я постепенно успокаивалась. Я прижалась к нему, уткнувшись носом в его плечо, и чувствовала, как уходит тревога. Папа начал шептать мне слова поддержки: — Всё будет хорошо, зайка. Ты знаешь, я всегда рядом, давай поговорим. С этими словами он уселся рядом со мной на кровать. Я взглянула на него и поняла, что могу довериться ему. — Пап, мне так страшно, — начала я, сдерживая слёзы. — Это из-за Вити и мальчиков. Они уехали, и я не знаю, когда они вернутся. Я скучаю по ним, они важны для меня... Я рассказывала, как Витя пришёл ночью и сказал о том, что им нужно скрыться, как в душе у меня разверзлась бездна страха. Я вспомнила, как он поцеловал меня на прощание, и сердце сжалось от тоски. — Знаешь, иногда жизнь ставит нас в трудные ситуации, — сказал папа, внимательно слушая. — Но важно помнить, что это не навсегда. Вы с Витей — сильные, и у вас всё получится. Я продолжала говорить, выплёскивая все переживания, которые накопились за последнее время. Мы обсудили, как сложно мне будет без друзей, как неприятно слышать тревожные новости и как меня терзают мысли о том, что будет дальше. — Иногда, когда кажется, что всё идёт не так, — продолжал папа, — важно не терять надежду. У тебя есть люди, которые тебя поддержат. Всегда. — Но я не знаю, когда они вернутся, — прошептала я, продолжая смотреть ему в глаза. — Может, это будет не скоро, но ты должна верить. Я здесь, Дашка, Тома с Олей, бабушка и дедушка с тобой. Мы все вместе, и это поможет пережить трудные времена. Его слова согревали, как горячий чай в зимнюю стужу. Я понимала, что в этом мире не так уж и много постоянного, но любовь и поддержка, которую я получала от семьи, были моими опорами. Наша беседа затянулась, и, кажется, с каждым словом мне становилось легче. Я вспомнила, что, несмотря на все проблемы, в мире есть ещё много хорошего. Папа обнял меня ещё раз и, улыбнувшись, сказал: — Помни, моя дорогая, что всё проходит, и это тоже пройдёт. Ты не одна, и всегда можешь обратиться ко мне. С этими словами он встал и подошёл к окну. Я следила за ним, вглядываясь в его уверенные движения. В тот момент мне стало ясно, что, несмотря на темные тучи, в моей жизни всё ещё светит солнце. Папа всегда был рядом, и я знала, что смогу справиться с любыми трудностями, если буду верить в себя и поддерживать тех, кто мне дорог. Время шло, и, несмотря на тревожные мысли о ребятах, я старалась взять себя в руки. Бабушка с дедом проявляли заботу, стараясь отвлечь меня от мрачных мыслей. Они предлагали разные занятия: чтение, совместные прогулки по парку, игры в настольные игры. Я благодарила их за поддержку, но внутреннее беспокойство все равно не покидало меня. Одним тихим вечером, когда я сидела за столом с бабушкой и дедушкой, я почувствовала, что нам нужно обсудить ситуацию с друзьями. — Бабушка, дедушка, — начала я, немного неуверенно, но решительно. — Вы не переживайте за меня, я справлюсь. Я просто хочу знать, что происходит. Бабушка посмотрела на меня с пониманием и вздохнула. — Мы понимаем, Юленька, но иногда надо просто подождать. Ты знаешь, что они скоро вернутся. Дедушка добавил: — Да, внучка. Твоя жизнь сейчас – это не просто маленькая трагедия. Это испытание, и с ним справится не только Витя, но и ты. Я кивнула, хотя внутри меня все еще бурлили эмоции. Какой-то внутренний голос подсказывал мне, что надо держаться крепче, но от волнения было сложно. На следующий день я решила позвонить Томе, которая ещё была в Ленинграде. Я схватила трубку и, набрав номер, стала ждать, когда она ответит. Как только я услышала её голос, сердце наполнилось теплом. — Привет, сестрёнка! Как дела? — спросила она, и в её голосе чувствовалась искренность. — Привет, Томка. У меня всё не очень... — ответила я, стараясь сдержать слезы. — Почему? Что случилось? — сестра тут же занервничала. Я рассказала ей о ситуации с Витей и ребятами, о том, как они уехали и о том, как мне их не хватает. Тома слушала меня внимательно, и я чувствовала, что могу доверять ей все свои страхи. — Это тяжело, Юль. Я тебя понимаю. Ты не одна, мы все переживаем, — сказала она, и её голос был полон поддержки. — Знаешь, я так боюсь, что они не вернутся, что с ними что-то случится... — выговорила я, чувствуя, как ком подступает к горлу. — Не думай так, Юлька. Витя твой – сильный, слышишь. Он всегда найдет выход. А ты будешь ждать его, правда? — спросила она, и в её словах звучала уверенность. — Да, я буду ждать, — тихо произнесла я, хотя в душе всё ещё оставалась тень сомнений. После нашего разговора я почувствовала себя немного лучше. Тома всегда умела поддержать, и её слова напоминали мне, что я не одна в своих переживаниях. Тем временем время шло, и каждое утро начиналось с надежды, что я увижу друзей. Бабушка и дедушка старались создать уют в нашем доме, чтобы я не теряла мотивации. Они рассказывали истории о своих юных годах, когда жизнь тоже ставила перед ними трудные испытания, и как они справлялись с этим. Однажды, когда я готовила завтрак, дедушка подошёл ко мне и сказал: — Внученька, ты не должна терять надежду. Каждый день – это новый шаг. Я взглянула на него и кивнула. В его глазах я видела ту же стойкость, что и в своем сердце. Ночью, перед сном, я стала писать Вите письмо. Я не знала, дойдёт ли оно до него, но мне было важно выразить свои чувства. Я писала о том, как скучаю, как надеюсь на его возвращение и как благодарна за то, что он есть в моей жизни. В тот момент, когда я закончила письмо, я поняла, что, несмотря на все испытания, моя любовь к Вите только крепче. Я знала, что наше с ним соединение не просто физическое – это нечто гораздо большее.

Продолжение следует...