Осколки наших судеб

"Любовь – это когда хочется переживать с кем-то все четыре времени года: с холодной зимой, ветреной весной, жарким летом и дождливой осенью."

Вечер опускался на Москву, и первые звезды пробивались сквозь густеющий небосвод. Мы с Витей гуляли по тихой аллее, окруженные шепотом листвы, и мне хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Он держал меня за руку, его ладонь была тёплой и крепкой, а в другой руке он нёс мою сумку, небрежно перекинув через плечо. Я рассказывала ему о дне в консерватории, и как Изольда Максимовна на уроке опять жаловалась на наше поколение – что, мол, в нас нет чувства прекрасного. Витя с ухмылкой шутил, что в музыке не разбирается, но, может, если бы стал дирижёром, то, конечно, был бы лучше всех. — Серьёзно? — поддразнила я. — Представляю, как ты с палочкой оркестр разгоняешь. Может, и балет будешь ставить? — Почему нет? Я бы мог, — он подмигнул, — поставлю танцы, и тебя заставлю. Ты у меня будешь примой! Мы смеялись, продолжая идти по безлюдной аллее, и я чувствовала, как с каждой минутой всё сильнее привязываюсь к этому моменту. В какой-то момент он остановился и, посмотрев мне в глаза, сказал: — Знаешь, ты как солнце для меня. Без тебя день в серый превращается. Я почувствовала, как внутри всё затрепетало от его слов. Мы подошли к моему подъезду, но никак не могли попрощаться. Витя опустил взгляд, а затем, как бы колеблясь, предложил: — Слушай, бабушка с дедушкой у тебя ещё не приехали? Если хочешь, можешь у меня переночевать. Родители на даче, да и Валера с Томкой, похоже, чай пить засели надолго... Я кивнула, чувствуя, как его предложение разливается теплом в груди. Витя, радостный, улыбнулся и, взяв меня за руку, повел к себе домой. Когда мы зашли в его квартиру, нас встретил мягкий свет лампочки в прихожей, будто приглашая в уют, который был только между нами. После того как помыли руки, мы прошли на кухню. Витя ловко заварил чай, шутя, что он тут главный по делам чаепития, и я, смеясь, ответила, что он, пожалуй, ещё и лучший заварщик в Москве. Разговоры текли, как будто сами собой. Мы обсуждали всё – музыку, его детские истории, когда он с мальчишками по дворам носился. Вскоре, попив чаю, мы прошли в его комнату. Я устроилась на кровати, сложив ноги по-турецки, обняв подушку. Витя подошёл к магнитофону и включил свою любимую песню – "Седая ночь" Ласкового Мая. Он взглянул на меня, в его глазах светилась детская радость, когда он пригласил меня на танец. Я протянула руку, и он подхватил меня, обнимая за талию. В его объятиях было тепло и надёжно, я положила руки ему на плечи, чувствуя себя самой счастливой на свете. Мы танцевали, я уткнулась в его карие глаза, в которых сияла нежность и любовь. Это было слишком похоже на сон, который я боялась разрушить. Под конец танца он аккуратно притянул меня к себе и поцеловал – сначала мягко, а потом всё более страстно, с каждой секундой всё глубже. Мы отступали к кровати, погруженные друг в друга, и когда я легла, он навис надо мной, продолжая целовать, а мои руки скользили по его спине, чувствуя тепло, чуть царапая её кончиками пальцев. Но, когда его рука мягко коснулась моего живота, что-то словно пронзило меня, и я, виновато взглянув на него, остановилась. Витя, понимая меня без слов, тихо поцеловал в лоб и просто лег рядом, обняв меня, как если бы мы были одним целым. Всё ещё чувствуя волнение, я подошла к окну, посмотрела на ночную Москву, сияющую огнями, и, не сдержавшись, почувствовала, как по щекам потекли слёзы. Я пыталась быстро их стереть, чтобы он не заметил, но его отражение в окне показало, что он всё видел. Витя подошёл ко мне, обнял со спины и прошептал: — Юльчонок, ну ты чего слёзы распустила? Не хочу заставлять тебя спать со мной, ведь это не главное. У нас ещё вся жизнь впереди. Я тебя люблю и всегда пойму. Я обернулась, взглянула в его глаза и, улыбаясь сквозь слёзы, наконец-то почувствовала, что рядом со мной человек, который понимает меня, как никто другой. Через минуту, я снова обернулась к окну, а Витя лишь крепче обнял меня, укрыв от ночного холода и волнений. Мы стояли так несколько минут в молчании, и, кажется, за это время я успела пересмотреть все свои тревоги и страхи. Его руки согревали меня, а слова, сказанные чуть раньше, будто растворяли последние сомнения. — Знаешь, — прошептала я, — я так боялась показаться слабой. Боялась, что ты не поймешь или оттолкнёшь... Но с тобой я могу быть самой собой, и это... это почти страшно. — Ты ведь моя девчонка, — он тихо рассмеялся, обнимая крепче, — и всё у нас будет, Юльчонок, только дай себе время. Буду беречь тебя, пока это нужно. Главное – ты рядом. Его слова звучали так уверенно, что мне было легко поверить, будто всё действительно получится. Я наконец почувствовала, как тревога отступает, оставляя место тёплому спокойствию. Мы стояли, глядя в окно, и под звёздным небом Москва будто казалась иной – словно теперь ждал особенный мир, где нас не тревожит ничто, где мы можем быть счастливы. — Давай лучше я тебе свою историю расскажу, а? — вдруг спросил он, отстранившись и ведя меня за руку в гостиную. — Про ту сумасшедшую экскурсию в Сочи. Ты не поверишь, но... Мы уселись на мягкий диван, и Витя, размахивая руками и смеясь, стал рассказывать историю из своего детства – как однажды он сбежал с экскурсии, чтобы добраться до пляжа и найти мифический "сокровенный камень", о котором рассказывали местные ребята. Ему было всего девять лет, и он плутал по улицам Сочи, напуганный и восхищённый одновременно. — В конце концов, меня нашли, — говорил он, — но представь, каково было моим родителям, когда экскурсовод вернулся без меня! Я думал, меня прибьют. Я смеялась, а его рассказы, наполненные бесконечной детской смелостью и легкомыслием, делали этот вечер ещё теплее. Он рассказывал, как через год ему удалось снова поехать туда, уже вместе с родителями, и в этот раз он всё-таки нашёл тот самый камень. Когда уже почти полночь взяла город в свои тёмные объятия, Витя потушил свет, оставив гореть только настольную лампу. Мы сидели рядом, мои пальцы были переплетены с его, и больше слов не было нужно. Он положил голову мне на плечо, а я мягко гладила его по волосам, чувствуя, что счастье – оно здесь, в простых мгновениях. На утро, солнечные лучи мягко пробирались сквозь занавески, заливая комнату нежным светом. Я почувствовала тепло на лице, открыла глаза и, повернув голову, улыбнулась: рядом, сладко посапывая, спал Витя. Он временами хмурил нос, обнимая меня крепче, словно и во сне боялся отпустить. Я провела ладонью по его рыжим волосам, чуть взъерошив пряди, и заметила, как уголки его губ дрогнули в улыбке, будто во сне он чувствовал моё прикосновение. Утренний покой был внезапно прерван настойчивым звонком в дверь. Я удивлённо посмотрела на настенные часы – было только начало седьмого. Аккуратно высвободившись из объятий парня, я натянула его футболку и пошла к двери. Открыв её, застала Сашу Белова, который замер на пороге, увидев меня в футболке Вити. Его удивлённый взгляд выдал всё. — Доброе утро! Юлька, ты что здесь делаешь так рано? — промолвил он с еле скрытым удивлением, прочистив горло. — И тебе доброе утро. Саш, а ты сам-то чего так рано пришёл? — не удержалась я от улыбки, наблюдая за его смущённым видом. Саша покачал головой, слегка нахмурился, и, вздохнув, ответил: — Позови Пчёлу. Мне нужно с ним поговорить. Я кивнула и пропустила его внутрь, вернувшись в комнату, где Витя уже развалился в позе звезды и сладко спал. Наклонившись к нему, я нежно потрясла его за плечо. — Вить, просыпайся, Саша Белый пришёл. Он резко открыл глаза, огляделся вокруг, словно не сразу осознав, где находится, и только потом понял смысл моих слов. Потерев глаза, он, наконец, спросил сонным голосом: — Какой Белый пришел? — Да друг твой же, — не сдержала я смешка. Витя цокнул языком, с трудом выбрался из постели, натянул джинсы и, пригладив волосы, вышел в коридор. — Саня, ты что, с утра с поднятием солнца пришёл? — с усмешкой бросил он, пожимая другу руку. Саша прищурился и ответил: — Давай выйдем на улицу, поговорить нужно. Не переживай, не отниму у тебя много времени. Подожду внизу. Саша спустился по лестнице, а Витя вернулся в комнату за футболкой. Он глянул на меня, собираясь что-то спросить, но заметил свою футболку на мне и расплылся в хитрой улыбке. — Ну что ж, — произнёс он, подмигнув, — хотя бы теперь знаю, куда футболка подевалась. Я прижала руку ко рту, подавляя смех, а Пчёлкин надел первую попавшуюся майку, поцеловал меня на прощание и побежал за Беловым. Когда квартира снова наполнилась тишиной, я умылась, и принялась за готовку. Запах блинов быстро заполнил кухню. Через некоторое время дверь снова открылась, и Витя вернулся, ведомый ароматом. — Ого, так это, оказывается, для меня блинчики так пахли на улице? — воскликнул он, обняв меня со спины. — Юльчонок, ты просто кулинарный гений. Я обернулась и улыбнулась, а он одарил меня поцелуем в щеку. Когда все блины были готовы, я заварила чай, и мы сели завтракать. Витя попробовал один блин, зажмурился от удовольствия и, замычав, театрально вздохнул: — Ммм, цветочек, это божественно! Пора на тебе жениться. Я захихикала, легонько ударив его по руке: — Ой, Вить, ещё рано о таких вещах говорить. Лучше расскажи, зачем Саша к тебе явился так рано? Пчёлкин отпил чай и, помедлив, ответил: — Он спрашивал, где Ленка Елисеева чаще всего бывает. Я замерла, чуть не поперхнувшись, и в полушутливом ужасе взмолилась: — Вить, скажи, что ты ничего не сказал! Он ведь полезет в самое опасное место, где теперь с ней ходит этот Муха со своей компанией. Витя понимающе кивнул, ободряюще сжал мою руку и успокоил: — Не волнуйся. Я рассказал ему всё, но он категорически хочет встретиться с ней и выяснить отношения. Я кивнула, чувствуя легкое облегчение, что Витя не пустил Саню одного в это опасное предприятие. Закончив завтрак, я собрала тарелки и начала их мыть, поглядывая на парня, который задумчиво смотрел в окно, словно обдумывал все возможные варианты развития событий. — Что-то ты притих, — осторожно заметила я, ставя чистую тарелку на полку. — Тебя что-то беспокоит? Он посмотрел на меня, его глаза чуть потемнели от напряжения, но уголки губ дрогнули в слабой улыбке. — Просто думаю, — сказал он после паузы, — иногда кажется, что всё это должно было закончиться. Но стоит Саше снова пуститься в бой, и я понимаю, что пути назад уже нет. Словно мы все увязли в этом глубже, чем хотелось бы. Я подошла к нему, обняла за плечи и прижалась, чувствуя его тепло и силу. — Ты же знаешь, я всегда с тобой, — прошептала я. — Как бы ни было сложно, главное – чтобы мы держались вместе. Всё остальное пройдёт. Он кивнул, снова обняв меня, и провёл ладонью по моим волосам. Мы ещё немного постояли в тишине, наслаждаясь моментом покоя и тепла, когда дверь внезапно снова открылась, и на кухню вошли Валера и Космос. — О, вы уже проснулись, голубки, — весело произнёс Космос, усмехаясь. — А я думал, что пришёл вовремя для утреннего экстренного совета. И да, двери закрывать научитесь. Витя засмеялся, отпуская меня и повернувшись к друзьям: — Ну что ж, пацаны, вы пришли как раз вовремя. Саня утром у нас был, тоже явно не на завтрак забегал. Теперь вся компания в сборе, можно и план строить. Я чуть отступила в сторону, чтобы не мешать их разговору, и начала вытирать руки полотенцем, наблюдая за тем, как парни обсуждают ситуацию. Они перебрасывались короткими фразами, вставляя между делом шутки, но прекрасно понимали, что шутить придётся недолго – вечер обещал быть непростым. Валера взглянул на меня, подмигнул и сказал: — Юльчонок, ты всегда как талисман для нас. Наверное, и сегодня без твоей удачи не обойдёмся. Я улыбнулась, отдав ему полотенце, и ответила: — Ну что ж, могу обещать только одно — берегите себя. Вечер опустился на город с легкой прохладой, а небо окрасилось в тёмно-синий цвет, укутывая улицы в полумрак. Слабый свет фонарей рассеивался по асфальту, делая обстановку вокруг клуба чуть загадочной. Я, Витя, Валера и Космос стояли неподалёку, наблюдая за входом в клуб. Саша уже был здесь, сидел на лавке, сутулясь и поглядывая по сторонам в ожидании Лены. Через несколько минут к клубу подъехало такси. Дверь приоткрылась, и в ночной свет сначала вышли стройные ноги на каблуках, затем показалась Елисеева. Она выглядела ярко, на ней было короткое платье, подчёркивающее её фигуру, а за ней вышла её подруга, с таким же вызывающим макияжем и нарядом. Саша сразу её заметил, встал и окликнул: — Лена! Лена на мгновение замерла, увидев его, а потом, бросив взгляд на подругу, сказала: — Подожди здесь, я сейчас вернусь. Подруга недовольно фыркнула, но кивнула, закатив глаза. Я уже собиралась подойти к ним, но Витя мягко схватил меня за руку и покачал головой, удерживая на месте. В этот момент к клубу подъехала старая восьмёрка, от которой доносился громкий звук мотора. Из машины вышел Муха в компании своих "восьмёрок", как он называл своих людей. Я почувствовала, как внутри всё напряглось. Муха, увидев Сашу рядом с Леной, подошёл к нему с наглым видом и сказал, ухмыляясь: — Эй, парень, а ну убрал руки от моей девушки. Саша выпрямился и бросил на него дерзкий взгляд, но не успел ответить – Мухин резко нанёс ему удар в живот. Саша согнулся, тяжело дыша, но, сжав зубы, нащупал в кармане кастет. В следующую секунду он замахнулся и ударил Муху прямо по лицу. Тот пошатнулся, но не растерялся – его "восьмёрки" тут же накинулись на Белова, валя его на асфальт и начав избивать. Валера, Витя и Космос переглянулись, бросив мне быстрый взгляд, как бы заверяя, что не оставят друга. Они решительно шагнули вперёд и ринулись в драку, оттаскивая Сашу от людей Мухи. Завязалась потасовка, слышались глухие удары и тяжёлое дыхание. Спустя несколько минут ребятам удалось вырвать Сашу из-под натиска, и они направились к машине, помогая ему идти. Я осталась на месте, наблюдая, как Лена всё ещё стоит, растерянная и явно разочарованная в ситуации. Подошла к ней, задержавшись на её взгляде, и, не сдержав раздражения, сказала: — Да уж, Ленка, не думала, что ты до такого докатишься. Шлюхой стать – это надо уметь. И учти, Саша тебя не заслуживает. Больше не подходи к нему. Мои слова словно кольнули её. Она нахмурилась, но молчала, а подруга, стоящая рядом, выкрикнула: — Да ты сама на себя посмотри, сучка! Кто тебе право дал так говорить? Лена резко повернулась к подруге и тихо, но уверенно произнесла: — Заткнись. Я одарила её презрительным взглядом и, не говоря больше ни слова, направилась к машине вслед за парнями. Мы с ребятами не теряли времени и поскорее усадили Сашу на заднее сиденье. Он потирал лицо, где уже начал проступать синяк, и тяжело дышал, стараясь прийти в себя. Космос сел за руль, а Витя и Валера заняли места рядом, чтобы поддержать его, если потребуется. Я закрыла дверь, кивнула им всем и, забравшись рядом с Витей, взглянула на Сашу. — Как ты? — тихо спросила я, видя его усталый, но всё ещё упрямый взгляд. — Нормально, — он ухмыльнулся сквозь боль, будто то, что случилось, было обычным делом. — Ленка того не стоит, а вот Мухе надо было получше врезать. Мы все переглянулись. Ситуация была напряжённой, но каждый из нас знал, что Саша поступил правильно, отстаивая свои чувства и гордость, даже если это обернулось побоями. Мы ехали молча, утопая в собственных мыслях, пока Космос не остановил машину у небольшой забегаловки, чтобы купить нам всем кофе. — Слушай, Белый, — начал Космос, поворачиваясь к Саше. — Ты, конечно, красавчик, но в следующий раз предупреждай, что планируешь что-то такое. Мы бы вместе с тобой этому Мухе объяснили, как себя вести. Саша лишь кивнул, понимая, что поступил опрометчиво. Когда Валера вернулся с горячими стаканчиками, все немного расслабились, и разговоры стали легче. — Юльчонок, – обратился ко мне Витя, протягивая мне кофе. – Ты сегодня такая боевая. Аж страшно. Я усмехнулась и приняла стакан, чувствуя тепло напитка, которое немного согревало мои дрожащие пальцы. — Не бойся, Вить. Я, знаешь ли, тоже могу постоять за своих. Особенно, когда дело касается тех, кто близок, — ответила я, бросив на него нежный взгляд. Он улыбнулся, и в его глазах зажглась теплая искорка, от которой внутри стало спокойно. После того как все немного пришли в себя, Космос снова завёл машину и повез нас на окраину города. Там, вдали от суеты, мы могли обсудить дальнейшие действия. Мы припарковались на пустыре у старой заброшенной стройки, где обычно было тихо, и выбрались из машины. Вечер уже сгущался, и фонари здесь не работали, так что свет фар был единственным освещением. Мы все встали кругом, осматриваясь и собираясь с мыслями, как лучше поступить. — Значит так, — начал Космос, первый нарушив тишину. — Надо решить, что будем делать с Мухой. Этот тип явно не остановится, если мы ему не объясним, что к чему. Саша молча кивнул, потирая ушибленный бок. На его лице всё ещё читалась обида и злость, но в его взгляде больше не было той уверенности, которая была раньше. — Может, найдем на него какой-то компромат? — предложил Валера, задумчиво поглаживая подбородок. — У нас есть свои связи. Если мы поймаем его на чем-то серьёзном, он может сам от нас отстанет. — Или же просто объясним ему, что трогать своих не позволим, — добавил Витя, обводя всех взглядом. — Но важно не нагнетать. Муха не любит, когда ему перечат. Если пойдём к нему без плана, это закончится плохо. Я слушала их, понимая, что у каждого был свой подход, но у всех одно желание – защитить Сашу и друг друга. Наконец, решилась и вмешалась: — Ребят, я думаю, что важнее всего не позволить ему считать себя сильнее нас. Он использует Лену, а она сама даже не понимает, с кем связалась. Саша с горечью усмехнулся, но ничего не сказал. Ему явно было трудно слышать правду о Елисеевой, но он тоже знал, что это так. — Юляха права, – согласился Космос, похлопав Сашу по плечу. – Мы сделаем так, что он поймет: его "авторитет" ничего не стоит против наших. Только так он оставит нас в покое. Мы обсудили план: найти, что сможет поставить Муху в невыгодное положение, показать ему, что дальше связываться с нами – плохая идея, и дать понять, что его влияние здесь не имеет силы. Когда мы сели обратно в машину, Саша, всё ещё погружённый в свои мысли, внезапно произнёс: — Спасибо вам. Не думал, что буду это говорить, но... без вас я бы не справился. Космос лишь усмехнулся, заводя машину: — Белый, не переживай. Мы всегда прикроем друг друга.