Осколки наших судеб

"Любовь, как правило, – это короткое счастье и длинная боль. Но ради этого стоит жить."

Начало лета окутало Москву яркими красками и теплом. Воздух был свеж, как после ночного дождя, и солнце приветливо скользило по листве, подсвечивая капли росы на зелёных листьях. В парках и скверах уже разносился аромат цветущих лип, а уличные продавцы с улыбками на лицах выкладывали ранние ягоды и цветы. Летний ветерок прохладой проникал в приоткрытые окна консерватории, смешиваясь с приглушёнными звуками фортепиано, что доносились с другого этажа. Я сидела в аудитории, которая находилась на втором этаже, и наблюдала за городом сквозь широкое, старинное окно, украшенное замысловатыми рамами. Вокруг царила атмосфера лёгкой скуки. В воздухе витали неторопливые, размеренные слова Изольды Максимовны – нашей преподавательницы по специальной методике. Она стояла перед нами, одетая в тёмное платье с серебряной брошью на груди. Её волосы, собранные в аккуратный пучок, как всегда, выглядели строго, но в её глазах светилась теплая доброта, которую чувствовали все ученики. — Итак, молодые люди, — Изольда Максимовна слегка наклонилась вперёд, сделав акцент на каждом слове, — преподавание – это искусство не менее сложное, чем само мастерство игры. Здесь важна не только техника, но и умение понять ученика, найти с ним общий язык. Я вздохнула, лениво опустив взгляд на тетрадь, в котором давно уже прекратила делать записи. Рядом со мной сидела Таня Макеева – моя подруга, с которой мы провели столько времени вместе, что понимали друг друга с полуслова. Она поймала мой взгляд и с трудом подавила смешок, склонившись ко мне. — Смотри, Юлька, — шепнула Таня с лукавой улыбкой, — кажется, наша Изольда Максимовна решила раскрыть нам все секреты педагогики сразу. Я усмехнулась и кивнула в ответ. Её шутка подбодрила меня, и я решила ненадолго отвлечься от скучного урока. Мы переглянулись, и мне стало тепло от этой лёгкой шалости – ведь нам казалось, что за рамками этой аудитории лежал совсем другой мир, полный надежд и мечтаний. Изольда Максимовна заметила нашу беседу и слегка приподняла бровь, но её добродушная улыбка не исчезла. Она обратилась к нам с мягким упрёком: — Островская, Макеева, мне кажется, вам явно есть что обсудить. Может, вы хотите поделиться своими мыслями с аудиторией? Мы с Таней заулыбались, и я постаралась придать лицу серьёзное выражение, ответив, стараясь скрыть смущение: — Изольда Максимовна, мы просто... говорили о том, как важно находить подход к каждому ученику, — ответила я, стараясь поддержать её интерес к теме. — Вот и прекрасно, Юля. Умение объяснить и заинтересовать – это тоже искусство, — заметила она и снова принялась объяснять методики обучения, уделяя особое внимание каждому слову. Моё внимание снова рассеялось, и взгляд снова устремился в окно, за которым продолжало царить лето, искрящееся радостью и свободой. Пока Изольда Максимовна продолжала лекцию, я потерялась в своих мыслях, любуясь городом за окном. Тёплый ветер трепал листву, а солнечные блики играли на стеклах, словно рисуя узоры на старинных фасадах зданий. Этот яркий день каким-то образом словно был не со мной, а где-то в другом мире, куда мне хотелось уйти, сбежать от этой скучной теории и потеряться в звуках и мелодиях, настоящих и живых. Таня тихонько тронула меня за локоть и наклонилась поближе. — Знаешь, — прошептала она, прерывая мои мысли, — а ты заметила, что твой Витя уже не раз ждёт тебя после занятий? Случайность? Я почувствовала, как щеки заливает жар, но старалась скрыть смущение. — Да, случайность, конечно, — ответила я, закусив губу и стараясь не выдать своего волнения. Изольда Максимовна закончила объяснение, и когда прозвенел звонок, объявляющий конец пары, все оживлённо зашевелились. Я поспешно собрала свои вещи, прощаясь с Таней, и вышла в коридор. Сердце билось чуть быстрее, и я поймала себя на том, что шаги сами ускоряются, как будто тянут меня к выходу. *** Среди зелёных ветвей, укрывающих старую деревянную беседку, в воздухе стояла тихая летняя жара. Внутри, на потёртой лавке, сидели Витя и Валера, увлечённые игрой в карты. Пчёлкин, сосредоточенно глядя на карты, явно проигрывал, что его совсем не радовало. Филатов, сидя напротив, уже готовился по-дружески стукнуть его по затылку, чтобы сбить с него расслабленность и вернуть азарт в игру. — Ну, Пчёла, — усмехнулся Фил, отложив карты. — Сейчас точно получишь! Но, прежде чем он успел совершить задуманное, у беседки плавно остановился чёрный Линкольн. Тонированные стёкла автомобиля скрывали всё, кроме едва заметной фигуры внутри. Космос. Ребята тут же оживились, переглянулись и направились к машине. Когда двери открылись, из автомобиля вышел Холмогоров, в кремовом костюме, как всегда, выглядел с иголочки. — Кос, где тачку упер? — с улыбкой спросил Пчёлкин, не удержавшись от подколки. Космос, без лишних эмоций, пожал плечами и спокойно ответил: — А так, пацаны, Линкольн. Витя, не удержавшись от любопытства, наклонился, чтобы рассмотреть логотип на капоте, но в этот момент Космос ловко сорвал кепку с его головы. — Эй! — возмутился Пчёла, быстро подняв голову и попытался вернуть свою кепку. — Кос, ты чего? — Спокойно. Такая только у меня и у Майкла Джексона, — Космос приложил кепку к своей голове и начал крутится, повторяя бесподобную лунную походку музыканта, и затем вернул головной убор владельцу. — Майкл Джексон... он же голубой и негр... — Ну и что? Что у голубого негра не может быть клевой тачки? — вступился Валера обходя автомобиль, и внимательно рассматривая узоры. — Ну... а ты, Пчёлкин, расист получается, —спокойно выдал Кос. — Кто, я расист? — слегка смеясь, ответил Витя и надел кепку обратно. — Я не просто расист, я ку-клукс-клан... понял меня, грязный вонючий нигер? — парень начал дурачится, выставляя в голову приятеля руку с воображаемым пистолетом. — What? Shut up! Shut up! — подхватил Космос. Валера внимательно рассматривал рисунок на машине, но решил прервать сценку и спросить: — Кос! А костер сам рисовал? — Энди Уорхол, — с гордостью откликнулся Холмогоров. Пчёлкин и Филатов переглянулись между собой, и синхронно произнесли: — Кто-кто? — Чего? Холмогоров, посмеиваясь на друзьями, объяснил: — Лучший американский художник, деревня. — Кос, может ты теперь и на Линкольне... В эту самую минуту, к подходящему Филу, и в самих ребят в целом, чуть не врезался мальчишка лет десяти на велосипеде: — Саня Белов приехал! Рубль гони! Гони рубль! — протараторил мальчуган, протягивая ладонь. — Чего? — переспросил Витя. — Гони... — Гони рубль... Космос и Валера начали подталкивать приятеля, и затем ринулись в машину чтобы проверить новость. Витя тем временем достал с кармана леденцы и начал отсчитывать по одной, приговаривая: — Держи, это тебе за папу, маму и бабушку. Кушай! — Гад ты, Пчёла, — злобно бросил мальчик, развернул свой велосипед и напоследок бросил. — И как только Юлька Островская начала с тобой встречаться. — Потеряйся, — выкрикнул Витя, под заливистый смех друзей. — А вы чё смеетесь?! Через несколько минут парни уже стояли у подъезда, где жил их приятель. Холмогоров где-то раздобыл громкоговоритель и, с интонацией диктора на вокзале или в аэропорту, начал вещать: — Пожалуйста, внимание! Военнослужащий Александр Белов, просьба спуститься вниз, вас ожидают! Повторяю... Из окна шестого этажа выглянула тётка в староматросском халате, подперев руку на бедре. Глядя вниз на троицу, она поджала губы и вскоре гаркнула: — Уймитесь уже! Люди отдыхать хотят, а вы орёте тут, как на базаре! В этот момент Саша, открыл кухонное окно и, навалившись голым торсом на горячий подоконник, высунулся наружу. — Вот черти! И откуда только узнали? — пробормотал он с притворной обидой, наблюдая за происходящим. Внизу стоял черный Линкольн, на бортах которого ярко полыхали нарисованные языки пламени. На широком капоте, с громкоговорителем в руках, подпрыгивал Холмогоров, размахивая в такт словам. Рядом с ним, задрав головы вверх, стояли Пчёлкин и Филатов. Завидев Сашу, парни разом заорали на весь двор: — А-а-а! — Здорова, братья! — он широко раскинул руки в стороны, словно хотел обнять их всех разом. Снизу доносилось весёлое эхо: — Белый! Саня! Давай сюда! Дуй вниз, генерал! — Ребята, да я с поезда только, — ответил парень. — Отдохнуть хочу. — Не понял! — удивленно выдал Витя. — А привальная? Ты что оскорбить нас хочешь? Фил, ну скажи ему, — подтолкнул он своего соседа. — Сань, какой поезд, ты че? Мы тебя два года ждали! — Спускайся давай скорей! Спустя пару минут Саша вышел из подъезда, и его тут же окружили друзья. Они поприветствовали его с обычной шумной радостью, и все направились к Линкольну. — Ну чё, теперь за Юлькой в консерву и гулять? — с улыбкой предложил Кос, заводя мотор своего автомобиля. — Конечно, — улыбаясь ответил Белый. — Два года её не видел. Витя ухмыльнулся, но решил пока не говорить лучшего другу, что он наконец добился её. В салоне воцарилась приятная тишина, которую нарушил только Валера, снова подшучивая над Космосом и задавая провокационные вопросы о "модных" приобретениях. Белов иногда поддакивал, а Пчёлкин, довольный происходящим, время от времени поглядывал в окно на пролетающий мимо городской пейзаж. Летний воздух, московские улочки, друзья рядом – именно эти моменты казались самыми ценными, когда жизнь мчится и бьется, как пламя в костре. *** Я выскочила из здания, вдыхая тёплый летний воздух. Солнце щедро заливало улицу, разливаясь на стенах и асфальте, под ногами играли тени от деревьев. И тут, среди привычного пейзажа, я заметила знакомый Линкольн – массивный, строгий, с тёмными стёклами, которые скрывали его пассажиров. Сердце слегка ёкнуло от любопытства: что тут делает машина Космоса? Я осторожно приблизилась, но вдруг двери автомобиля распахнулись, и из него начали выпрыгивать ребята. Первым оказался Космос, с характерной улыбкой, полной беззаботности. За ним следом появились Валера и Витя, переглядываясь и весело переговариваясь. А затем я увидела его – Сашку Беловa, моего лучшего друга, которого так давно не было в Москве, ведь он отдавал честь родине. Меня захлестнули эмоции, и, не раздумывая ни секунды, я завизжала и кинулась ему на шею. — Саша! — радостно выкрикнула я, пока он смеялся и крутил меня вокруг, как маленькую. — Ты наконец-то приехал! Саша поставил меня на землю, но, глядя на нас, Пчёлкин, улыбаясь, деликатно прокашлялся и добавил с привычным сарказмом: — Ага, ясно. Саня вернулся, и всё – парень больше не нужен, да? Я, всё ещё смеясь, подошла к Вите, встала на цыпочки и едва заметно поцеловала его в уголок губ. Он тут же улыбнулся, приобнял меня за талию, притягивая ближе. Саша, нахмурившись, подкинул брови: — Ничего себе... Неужели, Витя и Юлька вместе! И мне никто не сказал! — Он нарочито присвистнул. — Ну что, ребята, свадьба когда? Пригласительный получу, да? Космос начал хохотать, Валера хмыкнул, закатывая глаза, как это было, когда мы впервые рассказали им о своих отношениях. Ситуация становилась всё более комичной, и чтобы разрядить обстановку, я вдруг предложила: — Давайте махнём на набережную, погуляем там. Тёплый вечер, как-никак, лето... — Хорошая мысль, — подытожил Валера, кивнув, и все быстро забрались в машину. Космос, сияя как солнце, включил радио, и через несколько секунд салон наполнился ритмами С.С. Catch. Я с удовольствием подхватила знакомую мелодию, и мы с ним запели в унисон. Витя качал головой, явно пытаясь изобразить страдание от нашего пения, а Саша ухмылялся, но мы не останавливались. Даже Валера пару раз пробормотал что-то в такт, подстёгивая нас продолжать. — Космосила, по-моему, весь город слышит, как ты поёшь, — не выдержал Пчёла, когда мы остановились на светофоре, а рядом стоящий дедушка посмотрел на нас с некоторым замешательством. — Ну так пусть слышат, — не сдавался Космос, подмигнув мне. — Это же С.С. Catch, величайшая певица всех времён! — Точно, — я кивнула с серьёзным видом, подыгрывая ему. — И если кто-то ещё возразит, лишаем его права слушать музыку! Мы продолжили наш путь, а мелодии 80-х сменялись одна за другой, пока мы с ребятами смеялись, подшучивали друг над другом, ощущая, как Москва за окном словно становилась частью нашей маленькой дружной компании. Набережная уже ждала нас, и вечер обещал быть долгим и полным разговоров, улыбок и планов на лето, которое только начиналось. Мы припарковались у набережной спустя двадцать минут. Парни, как обычно, выскочили из машины, и с весёлым азартом кинулись на перегонки. Я шла за ними, смеясь, понимая, что у них – какой-то свой ритуал: будто возвращались в детство, где нет ни забот, ни тревог. Саша обогнал всех, легко перепрыгнув через ограждение, и направился к старому тополю. Я поняла, куда он идет – это было их с Ленкой место. Он осторожно коснулся ствола дерева, глаза его сузились, когда он увидел надпись: "Саша + Лена". В его взгляде была смесь надежды и тоски. Словно, если надпись осталась нетронутой, то и чувства между ними всё ещё живы. Витя, увидев, что он задумчиво рассматривает дерево, решил, как всегда, вставить своё острое слово: — Санёк, у нас тут бананы на деревьях не растут, — усмехнулся он, — чё ты там ищешь? Саша обернулся и с улыбкой, проговорил: — Родной, я знаю,не был тут ровно 800 дней. Прикинь? Космос, видя, что Белов опять погружается в воспоминания, решил разрядить обстановку: — Ну что, народ, может, сначала пива, а потом – с красивыми бабами повеселимся? Я сразу шлёпнула его по затылку, на что он ухмыльнулся. — Девушки, а не "бабы", Кос, — укоризненно сказала я. — Не забывай, что я тоже девушка. Холмогоров засмеялся: — Ой, прости, подруга, ты же у нас – особый случай. Саша улыбнулся, но вдруг его лицо омрачилось. Он посмотрел на тополь и тихо сказал: — Мне к Ленке нужно... Парни переглянулись, зная, чем обернулось его долгое отсутствие. Я почувствовала, как что-то тягучее и горькое поднимается в груди. Сделала шаг ближе к нему и хотела сказать что-то ободряющее, но слова застряли. Этот разговор должен был начаться с кем-то другим. Космос, увидев моё замешательство, шагнул вперёд и решительно сказал: — Саня, Ленка... она... — он замялся, но в его взгляде была решимость сказать правду. — В общем... шлюха она. Слова Космоса, казалось, молнией пронзили Белова. Он бросился на приятеля с яростью, и все случилось так быстро, что я едва успела вскрикнуть от ужаса. Витя и Валера кинулись их разнимать, но Саша в ярости ударил Космоса, и они кубарем покатились вниз по склону, увлекая друг друга. — Саня, остановись! — кричала я, понимая, что слова сейчас бессильны. Когда, наконец, ребят удалось разнять, я подошла к Саше, положила руку на его плечо и тихо сказала: — Лучше мы тебе это скажем, чем чужие. Саша резко отбросил мою руку, лицо его исказилось от боли и гнева. — Я как лох ждал возвращения домой, — прошипел он, смотря на нас с яростью, — а вы, мои близкие друзья, даже не сказали, что Ленка мне изменяла. Космос, приподнявшись с земли и потирая ушибленный висок, устало проговорил: — Саня, мы с тобой с первого класса. Мы – бригада. И мы всегда были ей. Саша обвёл нас всех глазами, и в его взгляде я увидела что-то сломленное. Он стиснул зубы, плюнул под ноги и едва слышно сказал: — Кос, ты – никакой не бригадир. У меня есть только лучшие друзья. А никакая "бригада" мне не нужна. Белов развернулся и ушёл прочь, оставив нас ошарашенными и опустошёнными. Я смотрела ему вслед, чувствуя, как горячие слёзы катятся по щекам. Быстро вытерла их, пытаясь совладать с собой, но ничего не выходило. Витя подошел ко мне, обнял за плечи, и я невольно прижалась к нему, находя немного утешения. — Остыть должен, — тихо произнёс Валера, пряча свой взгляд. — Поймёт потом, что мы его оберегали... не прав он сейчас, но поймёт. После ухода Саши мы остались на набережной в неловкой тишине. Каждый из нас погружался в свои мысли, переваривая случившееся. Вокруг пели птицы, шептал ветер, а вдалеке слышались шумные разговоры гуляющих парочек. Но всё это казалось далеким и неуместным. Мы только что потеряли кого-то из "своих", и даже Валера, всегда спокойный и уверенный, выглядел так, будто что-то сломалось внутри. Космос, глядя в сторону, медленно потер висок, где Саша оставил синяк. — Ну что, может, не будем тут киснуть? — пробормотал он, пытаясь вернуть разговор в более привычное русло. — Я всё равно в бар хочу. Пчёлкин вздохнул и, глядя на него с укоризной, ответил: — Кос, хватит с этим баром. Тут не до веселья, Саня был с нами с детства. Разве можно просто так все отпустить? Космос задумался, лицо его стало серьёзным. Казалось, что он и сам не ожидал от себя такой беспечности, и теперь внутри него что-то зашевелилось. Но вместо слов он только махнул рукой, как будто пытаясь отогнать мрачные мысли. Я, опустив взгляд, аккуратно переложила сумку с плеча и тихо сказала: — Может, стоит подождать, пока он сам к нам вернётся? Сейчас Саша запутался, но ведь мы всё-таки лучшие друзья, и это... это не просто слова. Валера, снова вернувший себе привычное спокойствие, поддержал меня: — Юля права. Сейчас не время гнаться за ним, пусть разберётся. Все знают, что пережить предательство – не просто. Витя положил руку мне на плечо и посмотрел с теплотой, от которой мне стало немного легче. — Правильно говоришь, цветочек. Он вернётся, если поймёт, что мы всё сделали ради него, — тихо сказал он. Мы снова замолчали, уставившись вдаль. На фоне вечернего заката огни города мерцали, отражаясь в воде. Казалось, этот вечер останется у каждого из нас в памяти надолго. Космос усмехнулся и неожиданно сказал: — Ладно, раз так, давайте хоть песню споём, что ли, а то как будто на похоронах стоим. Его предложение заставило нас улыбнуться, даже Витя невольно усмехнулся, качая головой. — Ну, Кос, ты, конечно, мастер перевести всё на свой лад, — улыбнулась я, чувствуя, что напряжение хоть немного спало. Мы с ребятами пошли вдоль набережной, напевая под любимую песню C.C. Catch, и, несмотря на все трудности, было чувство, что надежда на то, что всё наладится, жива.