День 8
***
Осаму вышел из подъезда Чуи и поднял взгляд на его окно, увидев только задёрнувшуюся тут же штору. Дазай вздохнул и пристыженно побрёл вперёд.Осаму едет в любимый бар, чтобы успокоиться и расслабиться после сложного боя. Время уже позднее, в «Люпине» вряд ли будет шумно. Там в принципе редко бывает шумно, за это Осаму и любил это место. Дазай открывает дверь: как он и думал, здесь было тихо, играла только лёгкая, ненавязчивая музыка. Он окидывает взглядом зал и замечает знакомую рыжую макушку, губы трогает мягкая улыбка. Осаму спускается по ступенькам и садится на соседний стул. Улыбка тут же пропадает, когда Чуя дёргается в сторону и встаёт. Осаму ловит маленькую ручку и заглядывает Чуе в глаза, прося ненадолго остаться. Он видит, что парень колеблется в своём решении, при чём не между разными мыслями: он выбирает между мозгом и сердцем. В это мгновение Дазай сам не решается давить, он доверяет Накахаре и верит в то, что он сделает правильное решение. Да, Чуя остаётся. Но то, что происходит дальше, полностью выбивает Осаму из колеи. Обычный вопрос вызывает такую бурю эмоций у рыжего… Дазай сидит в оцепенении и просто принимает удары на себя. Накахара говорит в сердцах и под сильным градусом, но слова о ненависти всё равно почему-то больно режут сердце. Осаму прижимает Чую к себе, хотя сам уже чуть ли не плачет, но всё же сдерживается. Ему не только морально, но словно физически больно видеть, как Чуя корит себя и его, ненавидит и бесится. Дазай чувствует, как Накахара успокаивается, чувствует, что мокрая рубашка неприятно липнет к груди. Осаму нежно гладит по спине, чуть сжимая плечи, и молчит. Наверно, впервые в жизни он не знал, что можно сказать. В такси Чуя падает щекой на плечо Осаму и мило сопит, на что Осаму умиротворённо улыбается. Сначала Дазай раздумывал, стоит ли ехать домой к мафиози и тем более оставаться там. Он решил окончательно, когда нёс Чую на руках, а тот во сне неосознанно прижимался к его груди. Дазай раздел Чую и уложил его на постель. Он мог бы чмокнуть его в лоб или в нос, даже дёрнулся для какого-то из этих действий, но не смог. Накахара, конечно, не вспомнит об этом, но Осаму не мог просто так без разрешения целовать кого-то, а тем более Чую. Дазай вздохнул и только погладил Чую по голове. Волосы были такими же, как и пять лет назад, мягкими, шелковистыми. Накахара разрешал себе коснуться своих волос только Дазаю. Только вот… они стали тусклыми. Они больше не горели огнём солнечного диска в небе, скорее тлели последним угольком в костре, как и сам Чуя после долгих лет разлуки.
На душе почему-то было очень тяжело. Осаму не знал, как можно исправить ситуацию, как снова заслужить доверие Чуи. Наверно, первое, что он сделает — это ответит на сообщение сегодня же вечером. Но в то, что у них завяжется переписка, Дазай не особо то и верил.***
Чуя внимательно следил за Дазаем в окно, чтобы тот действительно ушёл, а не остался за дверью ждать чуда. Как только он заметил макушку шатена, выходящую из-под козырька подъезда, то сразу задёрнул шторку и вернулся на кухню. Чуя взял турку и поболтал в ней ароматный кофе, раздумывая, что с ним делать. Накахара всё же решил налить в кружку и выпить вместе с панкейками: не переводить же продукты в мусорный бак. Он сел за стол с тарелкой и чашкой, загнанно выдыхая. Тихо. Тишина. Чуя будто слышал скрежет своей кровеносной системы, который был на столько громким, что заглушал мысли, роившиеся в пухнущей голове. Хотелось кричать. Кричать от безнадёжности и безысходности. Кричать, чтобы затмить раздражающий скрежет. Кричать так громко, как только он может. Но горло будто сдавила ледяная рука, а из груди могли вырваться только жалкие хрипы. Такие же жалкие, как и он сам. Слабак. Чуя отставил еду от себя и поднялся со стула, на ватных ногах уходя на балкон. Там лежала неизменная пачка красного Винстон Кэбина и электронная зажигалка, которые тут же оказались в руках. Горячий дым сигарет боролся с ледяной ладонью и вроде как даже выигрывал. Пусть горло першило, но его больше не душили. Накахара вернулся на кухню, оставив балкон открытым, откуда по комнате разлетелся свежий ветерок. Он сел за стол и придвинул к себе еду, сразу кусая панкейк и запивая кофе, к сожалению, остывшим. Чуя еле съел всё, что приготовил Дазай, пусть это и было всего два оладушка и турка кофе. В голову забирались странные мысли по типу: «а он сам поел?», «а выспался?», но Накахара их очень старательно отгонял, потому что не собирался даже думать о заботе об этом человеке. Чуя сбросил всё в необычно пустую раковину и в удивлении уставился на неё. «Он ещё и посуду в посудомойку загрузил?…» — Чуя обречённо вздохнул, обращая внимание на пол под столешницей: там и правда горел фонарик, оповещающий, что посудомойка действительно работает.***
Весь день Чуя занимался уборкой. Вообще он любил наводить чистоту дома, после этого в квартире всегда легче дышать. Ну и, конечно, хоть какая-то деятельность разгоняла апатию: он с музычкой через колонку ведёт танец со шваброй или тряпкой. Уставший, но удовлетворённый Чуя сел за свой рабочий стол, придвигая себе привычным движением толстую тетрадь. Добрый вечер, дневник. Я сегодня целый день убирался, и у меня даже поднялось настроение, хотя день вообще не задался утром. Эта скумбрия, правда, притащила меня домой, уложила на постель, раздела и вела себя в принципе очень заботливо. Но я не просил! Я не хотел, чтобы он приходил ко мне домой… Хотя… он не оставил меня одного в какой-то подворотне у бара, это приятно(?). Про бар, да… я наверно должен тебе рассказать, что произошло и почему вообще ему пришлось нести меня в квартиру. Как я вчера и говорил, поехал отдохнуть и немного выпить. Да, я немного, а может и не немного переборщил, но да ладно, не в этом суть. Пришёл Дазай. Я было порывался уйти, но нет. Зачем я остался? Какой чёрт меня дёрнул? А, ну да. Дазай, чёрт, и остановил. Ох я ему что-то там наговорил, сам уже не до конца помню. Но всплывают в памяти смутные картинки, как я бил его. Наверно, был счастлив в этот момент, не знаю. А вот потом я плакал на его груди. Зачем, почему, как? Наверно, это всё же он виноват. Он пришёл туда, он довёл меня до истерики. Вот не сиделось ему дома в выходной день, надо было обязательно прийти туда же, куда и я. Но вот знаешь, мне будто стало легче. Какой-то груз всё же ушёл с сердца, это приятно. Думаю, в следующий раз, если он, конечно, будет, смогу поговорить с ним, выслушать его. Я сейчас сижу и понимаю, что дома так тихо, даже слишком тихо. Утром я чуть не поймал паническую атаку, мне казалось, что меня душат, когда я хотел кричать. А кричать мне хочется вообще часто… это всё из-за гнетущей тишины. Она правда давит на меня, заставляет маяться и суетиться, чтобы не обращать на неё внимание. Если честно, я не хочу думать о своём состоянии, оно какое-то непонятное и сложное. И тем более я уже хочу спать. Спокойной ночи, дневник. Чуя впервые за день наконец посмотрел на свой телефон, ткнув пальцем на экран. В правом верхнем углу горела жалкая надпись «1%». Накахара быстро открыл диалог с Дазаем. «Я скучаю по тебе, Осаму.» Отправить сообщение. Телефон окончательно выбился из сил и, мигнув, погас.