День 9
— Ах! — нога отзывается стреляющей болью, и Чуя падает на колени, прижимая ладони к бедру, из которого начала сочиться кровь. Звуки вокруг будто приглушаются, и Накахара слышит их через пелену эха. Мутным взглядом он видит, как к нему бежит Дазай и что-то кричит. Он замечает красную точку, нацеленную ему в голову и, в страхе забыв про боль, кричит: — Дазай! — получилось слишком тихо… последние силы уходят на то, чтобы с помощью гравитации убрать прицел ниже в последний момент. На него летят брызги крови любимого человека, а его сдавленный крик разрезает обволакивающую пелену. Осаму падает в нескольких метрах от Чуи, и тот видит, что ему очень больно. Он сжимается и закрывает руками живот. — Дазааай! — из глаз брызгают слёзы, и Чуя сквозь пыль, грязь и обломки ползёт к Осаму, волоча за собой отнявшуюся ногу. Он еле как оттаскивает Дазая к стене и облокачивает его на окровавленный кирпич. Накахара не хочет опускать глаза ниже, но и задерживать их на обезображенном кровью, ссадинами и синяками лице было слишком мучительно. Осаму морщится и закашливается. Позывы кашля прерывают хриплые, булькающие вздохи, а с губ вытекает струйка крови. Чуя не может ничего сказать, но мысли в голове будто стреляют, отзываясь дикой болью скорой потери. — Осаму, потерпи пожалуйста… Пожалуйста, терпи. — Руки рыжего судорожно блуждают по лицу и плечам любимого, пытаясь запомнить каждый миллиметр его тела, уловить каждый вздох, который может стать последним. Ледяные от потери крови руки тянулись к шее Чуи, поднимаясь дальше к щекам. — Чуя, я умер? — он с больным блеском в глазах смотрит на парня, размазывая кровь, смешанную с грязью по его щекам. — Я умер… Чуя, ты тоже умер? — Нет-нет! Что ты такое говоришь?! — Чуя потерял дар речи от таких слов. — Осаму… да у тебя бред… — он сочувствующе гладит Дазая по спутанным волосам, желая перенять на себя всю боль, которую испытывает любимый. — Я умер… — Осаму смотрит на Чую и тянет его к себе за щёки, соприкасаясь в смазанном поцелуе. Чуя чувствует на губах и языке вкус чужой крови и действительно хочет умереть сейчас, понимая, что это его первый и скорее всего последний поцелуй с Осаму. — Осаму, нет… — Чуя прижимает руку к губам. Он чувствует, как руки Дазая ослаблено спускаются с его щёк на плечи и ниже, глухо падая на землю. Будто в замедленной для Накахары съемке его глаза закрываются, а синие губы остаются приоткрытыми. — Осаму! Осаму, не молчи! — но Дазай не отзывается, только хрипы вырываются из его груди, — Нет! Ты не можешь! Чуя падает на грудь Осаму, пытаясь поймать слабый, редкий пульс ухом. — Не уходи… не бросай меня… Ему уже никто не ответил.
***
Чуя резко садится на кровати, сжимая голову руками. Простыни промокли от холодного пота, а волосы прилипли ко лбу и шее. «Боже… что это…» В комнате резко стало нехватать воздуха, а тот, что остался, раскалился до слишком высокой для дыхания температуры. Грудь словно сдавило тисками, и Чуя сделал первый судорожный вздох, но лёгкие всё же не смогли нормально наполнится горячим воздухом. В глазах начало темнеть, и пошли разноцветные круги, голова ватная, а тело не хочет слушаться. Страшно. До паники страшно задохнуться и остаться одному в этой комнате навсегда. Из глаз текут горячие слёзы, режущие тонкую, холодную кожу щёк, царапающие и без того красное глазное яблоко. Накахара потерял счёт времени: он не знал, в какой момент из ушей стал медленно пропадать противный звон. Следующий вздох обдал лёгкие холодной свежестью, и Чуя даже задержал дыхание, чтобы оставить столь приятное ощущение внутри. Дрожащими руками он вытер щёки и проморгался, продолжая, правда, дышать зажато и сдавленно. Он на трясущихся ногах встал и заторможенно прошёл на кухню. После такого есть абсолютно не хотелось, но вот пить очень даже. Чуя налил себе холодной воды из фильтра, чуть не расплескав всё на пол, когда подносил стакан к губам. Холодок спустился от горла к животу и поднялся обратно к голове приятными мурашками. Накахара взял с собой кружку и ушёл в комнату, садясь за стол. Он достал из ящика тетрадь и открыл её на следующей странице. Блядство… ты знаешь, что мне сегодня приснилось? Это был какой-то ужас… я понятия не имею, почему это приснилось мне именно сейчас… фууух. Я хочу немного поподробнее рассказать, что вообще произошло тогда. В те времена Дазай был уже главой исполкома, а точнее только стал им, когда началась война. Он, как и я сейчас, заведовал боевыми силами, поэтому почти все тяготы легли на его плечи. Это был последний, решающий бой. Я уже продвинулся по карьерной лестнице и тоже был в исполкоме, помогал Дазаю. Мори отдал нам приказ идти в наступление двойным чёрным. Мы не первый раз выступали дуэтом, уже давно притёрлись друг к другу и даже начали встречаться. Хорошие времена были, дааа… Он мне и конфеты дарил, и букеты, мы гуляли вместе и проводили много времени вдвоём. Пусть мы и работали в мафии, но в душе были самыми обычными подростками, которые тоже хотели любви и заботы. Но нас слишком быстро выкинуло во взрослую жизнь, поэтому мы, как два побитых щенка, нашли и жались друг к другу очень долго… Что-то я не о том. О наших отношениях я ещё расскажу попозже. Так вот. Мы вышли на поле практически в одиночку, но немного… пх, вру… мы абсолютно не рассчитали свои силы. Сейчас я понимаю, что там нужна была тактика окружения с ящерицами и межпространственный эспер… но нет же! Мы же всесильные! Зачем нам помощь? А Огай ведь предупреждал… Ох и натерпелся я тогда… ты не можешь себе представить на сколько больно наблюдать за тем, как любимый человек умирает у тебя на руках. Этот предсмертный бред, в который я уже сам было почти поверил, и… ты не поверишь, это был наш первый поцелуй. Это был мой первый поцелуй… Я думал, что первый раз поцелуюсь с любимым человеком в романтической атмосфере, при свечах или ночью на колесе обозрения с видом на Йокогаму (да, моя маленькая мечта тогда была). Но так получилось, что этот момент прошёл во время битвы, когда я считал последние удары его сердца… Так, я сейчас на работу опоздаю… до завтра, дневник! Чуя захлопнул тетрадь и упал на неё лбом, тихо выдыхая. Сегодня ему нужно писать отчёт об операции, проверять Кью и читать документы от агентства, а он не сказать, что в состоянии после сна и панической атаки. Чуя посмотрел на настенные часы, стрелки которых медленно ползли к девяти часам. Накахара решил, что лучше просто выслушает выговор от Мори, но душ ему сейчас просто необходим, именно поэтому он неспеша встал и направился в ванную. Он разделся и с тяжестью навалился на раковину, заглядывая в зеркало. В ответ на него посмотрел уставший парень со спутанными, тусклыми волосами, бледной кожей и сухими губами. Под глазами залегли глубокие тени, голубые глаза, некогда горевшие страстью к жизни, потеряли блеск. Чуя прикрыл глаза и шумно втянул воздух, сквозь чуть приоткрытые губы. — Ладно… Чуя залез в ванну и включил практически ледяную воду, чтобы взбодриться. Он любил горячий душ, а холодный был таким извращённым видом наказания. Он отрезвлял, приводил в чувства, но кожа потом горела, а внутри всё наоборот сжималось от холода. Чуя какое-то время простоял просто под душем, потом, собравшись с силами, помыл голову и вылез из ванной. Он высушил волосы, оделся и вышел из дома уже около десяти часов, опаздывая на час в офис. Только в машине Чуя включил телефон. Точнее попытался это сделать, но он показывал жалкие ноль процентов заряда. «Да что же за день то сегодня такой…» Накахара вздохнул и прикрепил телефон к магнитной зарядке, от чего он сразу радостно загорелся зелёным. Чуя тронулся с места, и через пятнадцать минут был в мафии. Он зашёл в офис, устало поприветствовав администратора, и прошёл к лифту по абсолютно пустому холлу первого этажа. Нажав на кнопку Чуя с облегчением вздохнул: «Ну хоть что-то хорошее…» В лифте он включил телефон, на котором всё ещё не было и двадцати процентов, с удивлением уставляясь на экран. «Ты помнишь, как мы встретились?» Отправителем был тот, кому Накахара писал каждый день. Так странно было видеть это сообщение, первое на фоне тех, которые остались без ответа. Чуя много раз думал, что будет строчить, если Дазай всё же что-то ему напишет, но сейчас он был буквально в ступоре, будто не понимая, что только что увидел. «Да.» Короткий, лаконичный и, кажется, вполне уместный ответ. «Не хочешь встретиться?» Чуя вышел из сети, копаясь в себе. Вроде встретиться и хочется, даже очень. Но дело в том, что Накахара не особо хочет видеть эту счастливую рожу. «Завтра в 18:00 в Додзияме. Опоздаешь хоть на минуту, я уйду.» Чуя нахмурился и вышел из лифта, тупо пялясь в телефон по пути в кабинет. Это было… необычно. «Буду ждать тебя, Чуя!»