Сэлфхарм.

Осень всегда сопровождается дождем, заложенным носом и мокрыми кедами. Возможно, это было все взаимосвязано, но думать об этом Руслан не собирался. Есть намного больше тем для рассуждений, которые проели весь мозг как паразиты. Лучше отвлечься. Мрачный пропитанный сыростью город в глубине Подмосковья всегда ощущался чем-то родным. Как будто бы он и Тушенцов — одно целое. Угрюмые, потертые жизнью (в случае человека такой недолгой) и постоянно напряженный, будто коты перед дракой. Токсики. Слово отвратительное не только своей "новизной", но и постоянным использованием. В ТикТоке, Ютубе, ВК и Инстаграме. Оно просто заполонило все то малое интернет пространство, в котором обитал Руслан. Он же предпочитал называть этих самых «токсиков» обычными кончами или долбоебами. Так привычнее. Стабильнее. Сигарета медленно тлела между пальцев, уворачиваясь от моросящих капель с чужого карниза. Утро такое спокойное. Сегодня первый день, когда не хочется чего-то крепче табака или слабого алкоголя. Настоящий большой праздник для небольшого человека в этом мире по имени Руслан. Наверное, Коряков был прав. Если начать бросать наркотики получилось, то и вернуть прежнюю жизнь тоже получится. Хорошо. И холодно.

***

— Молодой человек, повторите что я сказала, — скрипучий голос старой преподавательницы царапает изнутри черепную коробку, проникая куда-то глубоко и оставляя кровавые следы. — Я долго буду ждать? — А… В России понятие журналистика появилось… — Руслан огибает взглядом аудиторию и хмыкает. За месяц второго курса, на который он восстановился, так и не получилось поладить с кем-то из новых одногруппников. Наверное дело в агрессии? В Руслане? Он же отстирывал все вещи от мертвого запаха наркотиков, привел себя в практический порядок и даже уже неделю ничего не употребляет. Или дело в людях? Злых жалких тварях, которые хотят сожрать глазами и увидеть, как этот «нарик» вылетит из университета? Плохо… хочется сигарету. — Садитесь, но знайте, что это было предупреждение, — женщина еще раз презрительно огибает «второкурсника» и, Руслан в этом уверен на тысячу процентов, тихо добавляет что-то про его зависимость. Тушенцов чувствует себя униженным. Так он не чувствовал себя лет семь назад? Да, это было в восьмом классе, когда мама ругала за порванную новую толстовку после прогулки с… Воздуха не хватает, когда в голове частями всплывает образ с невероятно яркими голубыми глазами. Они как льдины: холодные, глубокие и равнодушные к живому. К Руслану. К горлу подступает тошнота и тело леденеет, он как будто умирает. Может быть так и есть, ведь в аудиторию входит парень с выцветшими рыжими волосами. Показалось? Но смелости не хватает даже на то, чтобы повернуть в чужую сторону голову.

cmhell.

Илья

он тут

      13:23

Единственное подтверждение тому, что Тушенцов не умер это было сообщение, отправленное Корякову. И стоило закончится паре, как парень вылетел из душного помещения. Он несся через прохожих студентов, преподавателей, чуть не сбил техничку. Нужно было отчислиться, продать все вещи и уйти в отшельничество. Или порвать связи и уехать к деду в Сибирь, где сожрали бы холода и медведи. Нужно выжить, дойти до выхода, где встретит прохладный ветер и рев проезжающих машин. Еще немного, самую малость. Перед глазами уже маячит угрюмый охранник в синей форме и турникет. Чуть-чуть. Но пробегая последний коридор, чья-то рука ловит Руслана за плечо и тащит в туалет. — Совсем мозги сжег? — Илья злобно шипит, но отпускает чужую кость и долго смотрит в карие глаза. — Тебя восстановили с огромной натяжкой, а ты хочешь просрать все? — Но он там был, понимаешь? — рука зарывается в ткань толстовки где-то в районе груди, Тушенцов старается успокоить дыхание, но встречается только с тиками. — Я не смогу. — Ты видел его лицо? Или опять показалось? — Нет, — Руслан сам не понимает, на какой вопрос отвечает. Он передергивает плечом и поправляет лямку рюкзака. — Русла-ан, — Коряков трясет парня за плечи, надеясь хоть так его привести в чувства, — хватит уже этой беготни! Посмотри ты наконец страху в глаза, нет тут его, види… Дверь сзади резко открывается и обрывает на полуслове. Стоит признать, что Илья, до этого вспыльчивый и розовощекий, побледнел, переводя взгляд с парня на Руслана, с Руслана на парня. Рыжего, высокого парня с яркими голубыми глазами. С веснушками и черной татуировкой на правом запястье. Именно в этот момент Коряков понял, что это было начало конца.

***

Кружки и тарелки падали на пол, рассыпаясь на мелкие кусочки. Посуда гремела и выла, как сам Руслан. Гнев, страх и обида смешались в кислотную смесь, которая плавила все на своей пути. Ножи летели в стены вслед за вилками и ложками. Ладони и ступни кровоточили от мелких порезов. В грудь же вонзали раскаленные спицы, внутри все выжигалось. Из глаза сорвалась единственная слеза, послужившая провокатором. Глотку разрывал надрывный вой, которой оставался эхом в голове. Отвратительно и мерзко. Руслан ведет себя как какой-то неуравновешенный псих. Как маленький ребенок, который решил устроить истерику из-за конфет. Только вот остановиться уже не в силах. Тело содрогается, боль пронзает каждую часть тела. Как там говорили врачи? Дышать? Только вот не получается, парень тонет, опускаясь на дно. Тушенцов стоял на промерзшем пожарном балконе своего дома. С десятого этажа часть города кажется совсем маленькой, как будто все люди внизу и машины это игрушки. Но каждый раз, когда парень спускался вниз, то к сожалению окружающие не оправдывали надежды на белую пушистость. Хотя какие к черту надежды? Руслан уже их не питает давно, только может изредко обращается к Богу. Иронично, что неверующий. Палец ковыряет кусочек бетонных перил, краска с которых уже наполовину осыпалась. Данила Кашин. Это первый раз, когда парень произносит в голове это имя. Имя, которое под запретом у всех знакомых. Этот человек… Может Данила и не человек вовсе? Так, оболочка, под которой скрывается дьявол. Однако к нему тянуло даже после… Впрочем зачем это вспоминать, если вина до сих пор выгрызает корку черепа и сердце? Это больно. И неприятно. Да и смысла нет. Прошло ведь уже, ничего не вернуть. Хочется согреться, но в продуваемой квартире не так уж и тепло. А на улице градусы медленно падают. Но в голове абсолютный бардак. В университет не хочется идти, опять видеть рыжее ебло и бороть желание размазать того в аудитории. В груди смешиваются наверное самые несовместимые чувства: ненависть, привязанность, скорбь и равнодушие. Еще немного и они вывернут грудную клетку наизнанку. «Перед тем как мстить, вырой две могилы» — так кажется говорил Конфуций. Руслан не возражает, он готов лечь в сырую землю вместе с Данилой. Но сначала сломать ему нос, заставить молиться на коленях и впечатать носком тяжелого берца самодовольное лицо в асфальт. А еще обнять. Спросить, как Кашин провёл эти четыре года? Тело начинает трясти. Бросает в холодный пот, хотя внутри все горит. Хочется пить. Выпить. Грудь быстрее вздымается, и от переизбытка кислорода кружится голова. Облизывая потрескавшиеся губы, Руслан смотрит вниз, на идущих людей. Так высоко и так притягивает. Каково это, чувствовать свободное падение? Каково это, когда ты умираешь? Но при мысли о смерти Тушенцова охватывает паника. Нет, нет, нет.