Полынь и ковыль.

      Они обыскали все стены, но ни одного тайного хода не нашлось. Идти по тому же пути назад было опасно. Они не имеют права вредить людям, но люди вполне могут. Конечно, это будет несмертельно, но достаточно болезненно. Судя по гримуару, который Шен успел мельком пролистать, они довольно хорошо разбираются в делах ада. Могут ли они знать, как навредить Ангелу?       Все трое переглянулись. Шаги стихли. Никто не рисковал продолжать диалог. Рядом с таким «артефактом» использовать любую из печатей было бесполезно. Аура гримуара просто поглотит весь свет в себя. Шен осторожно подошёл к выходу, прислушиваясь к происходящему. Гробовая тишина звенела в ушах. В голове пронеслась мысль, что кто-то мог забрести сюда нечаянно, успокаивая.  Заброшка, как-никак. Вот почему они решили, что это обязательно сектанты? Шен прикрыл глаза, вдыхая затхлый запах сырости и пыли. Нахождение здесь становилось всё более и более невыносимым.       — Пошлите, — прошептал он, оборачиваясь к Шиану и Рурет.       Шен медленно и тихо начал идти по коридору, время от времени оборачиваясь, чтобы проверить, не отстают ли близнецы. Рурет, поджав губы, чувствовала долю своей вины за то, что они оказались здесь, особенно за то, что осмелилась подвергнуть Шена опасности.       Сектанты.        Сердце в груди замерло. Шен пытался начертить в воздухе печать, но гримуар пожирал свет.

Грех первый. Вред человеку.

***

      — Осталось последнее, — воодушевленно произнесла девушка, зарисовывая очередную печать в свиток, в противовес тем, что были в гримуаре.       — Может, на этом и остановитесь? — произнес Шиан, заглядывая через плечо Рурет. — Я не уверен, что мы сможем совладать с силой последней печати.       — Не думаю, она выглядит проще всех, — все так же спокойно ответила Рурет, отмахиваясь от опасений брата. Наконец, закончив писать, она отложила перо в сторону.       — Мы справились со всеми девятнадцатью, так что согласен с Рурет, — произнёс Шен. — Ты сам же говорил, если справимся с гримуаром, то можем вознестись к началам, хотя мы ведь навредили тем... людям.       — Раз никто не узнал, все хорошо. Просто загладим вину свитком, — пожимает плечами Шиан. Рурет молча согласилась с ним.

***

      Кровавая печать и поглощающая всё тьма. Это последнее, что помнит Шен перед тем, как попасть в ад. Как долго он выгрызал свой путь, прокладывая дорогу из трупов, в прямом смысле идя по головам. Осознание того, что Рурет больше нет, полностью пришло к нему, когда он не смог найти её даже там.       Самая простая печать? Рури. Если бы он знал, чем это всё закончится, то ни за что не допустил бы этого. Он остановил бы её любой ценой, даже ценой собственной жизни. Почему он снова это вспоминает? Он уже ничeм не способен сделать, всё осталось в прошлом, но навсегда в его памяти останется — тёмный, мучительный след.       Шен ненавидел эти воспоминания. Муан раздражал его, будучи лишь целью, ради которой он его призвал. Шен снова и снова ненавидел эти воспоминания. Они разрывали его изнутри, заставляя снова переживать чувства безысходности и собственной слабости. Муан служил раздражающим напоминанием об этом, ведь именно ради этой цели он и был призван.              Спасти сестру.              Душа в подарок. Но будет ли от неё хоть какой-нибудь толк? Ничего с ней сделать нельзя! Плюс один демон, сила и почёт. Да зачем он ему нужен?! Какого чёрта он просто не может согласиться?! Что ж, раз он не хочет по-хорошему, будет по-плохому.       Сам не замечая того, по мутным картинкам воспоминаний он оказался рядом с тем храмом. Стоит, как и прежде. Всё так же заброшен, но вид изменился. Его реставрировали? На губах демона показалась болезненная ухмылка. Тут, как и не было света, так его и нет. Но и сектантов тут больше нет. Даже если есть, он их убьёт. Теперь он может вредить людям.       Проходя внутрь храма, Шен распахнул двери, словно там продолжение всего, но нет. Всё такая же грязь. Шаги эхом отзывались в полупустом зале. Рисунки святых словно с укоризной уставились на него со стен и потолка. На удивление, стало неуютно. В самом конце, в центре стены находился алтарь для подношений, обитый красной тканью.       Смешно будет, если он вспомнит хоть одну молитву. Он давно не был в таких местах. Но разум, к его удивлению, подкидывал обрывки строчек и картины ещё более мерзких воспоминаний, когда он должен был молиться каждый день. Лицо невольно скривилось.       Ещё возможно найти хоть маленький осколок души Рурет? Она же не исчезла навсегда..?        В голове отчаянно кричали голоса, мелькали кровавы картины, сводя с ума.       «Падший! Посмел тягаться с самими князьями?» — мерзко захохотал мелкий бес, через секунду он лишился головы, её снёс Шиан.       « Теперь понятно, почему вы пали!» — захохотал другой, его постигла та же участь, но это уже был сам Шен.

Нет ничего хуже, чем отчаявшийся атеист молит помощи у бога. 

Особенно если он уже давно не человек. 

Разум настойчиво твердит, что бога нет.

***

      Муан снова сидит в отчаянии. Эре хуже. Злость накрывает его волнами, но он не понимает, на кого именно. Он злится на Шена и на себя одновременно: за то что решился связать себя контрактом с демоном, за то что вообще поверил ему, за то что не может понять, что делать. Согласиться на его предложение? Попытаться найти лучшего лекаря? Хотя куда ещё лучше? Злость медленно сменяется отчаянием, к горлу подступает ком. Оккультист медленно закрывает глаза.       Гай призвал демона неделю назад. Раньше все порезы и травмы заживали достаточно быстро, но разрезанная ладонь всё ещё кровоточит при любом движении. Причастен к этому Шен? Видимо, да! Чего он ждал от демона — милосердия? Муан почувствовал себя полнейшим идиотом.              В голове творился хаос. Мысли менялись одна за другой, перекрикивали друг друга, превращаясь в кашу.       — Муан, ты... Ты просто живи, если что-то не случится, — не решаясь прямо говорить о своей смерти, меланхолично произнесла Эра, слабо улыбаясь.       — Эра! Всё будет хорошо! — упрямо вскрикнул Гай, которого только что вырвали из своих мыслей. Он взял её ладонь в свою, не зная, как поддержать, — тебе ведь уже становилось лучше, станет ещё, — произнёс он уже тише.       Эра ничего на это не ответила.       Муан опять стоит перед Хилитом, но все его слова кажутся лишь фоновым шумом. В ушах стоит звон, он невидящим взглядом смотрит куда-то за лекаря.       — Муан, мне кажется, вам стоит отдохнуть, — резко произнёс Заг, прекращая свои попытки что-то объяснить.       — Нет, всё будет в порядке, — упрямо произнёс Гай, покачав головой, — просто переживаю за Эру.       — Если один раз ей стало лучше, значит, есть шанс, — попытался поддержать его Заг.       Ей станет лучше. Муан уверен.

***

      Оккультист вновь чертил печать. Шен снова не появлялся, пропадал. Муан уже тысячу раз пожалел, что сделал, но отступать уже поздно. Печать слабо засветилась, но демон вновь оказался где-то сзади.       — Решил собственный дом кровью запачкать? Что тебе опять надо? — усмехнулся он, взгляд был, как обычно, надменный       — Ты обещал! — вспылил Муан, — какого черта?!       — Голос не сорви своими криками, — скривился демон, хотел сказать, мол «контракт надо было внимательнее читать», но письменного экземпляра не было, — станет твоей сестричке лучше, даже если нет, то твоя расплата неизбежна.       — Чего ты хочешь еще? — гневно произнес Муан, руки сами собой сжались в кулаки, он снова чувствовал себя беспомощным, не полезет он на Шена с кулаками сейчас?       — Я уже говорил, что хочу, — безразлично пожал плечами демон.       — Хорошо. Я согласен, — сквозь зубы произнес он.       Шен немного удивленно приподнял брови. Так просто? В его руках появился странный, черный цветок. У него было всего семь длинных, и на вид, острых лепестков, каждый прямой.       — Возьми, — Шен передал хрупкий цветок в руки Муана, стараясь не прикасаться лишний раз к нему.       Сердце оккультиста болезненно ударилось о грудную клетку, разум затопила боль. Словно кто-то разрезает его сердце на части. Шен с удивлением наблюдал за ним. Любой другой уже валялся бы на полу от боли, но Муан еще держится, согнувшись, но стоит. Глаза демона вновь засияли любопытством. Настолько светлый? Это даже интереснее, чем он себе представлял.       Перед глазами все плыло, лишь любопытный взгляд демона раздражал. Казалось, что он вот-вот умрет, минуты тянулись как часы. Если бы его кто-нибудь спросил: «Сколько это уже длится?», он не смог бы ничего ответить. Желание умереть и прекратить это все становилось все больше и больше. Шен все так же наблюдал, не уходил, а лучше бы свалил куда подальше.       — Не бойся, не умрешь, — пробился сквозь боль голос Шена, но эти слова не то что не успокоили, лишь больше разозлили, ведь помогать демон, видимо, не собирался, лишь упиваясь его страданиями.       — Да пошел ты, — прохрипел Муан, сейчас было все равно, что говорить и что демон ему сделает.       Шен усмехнулся, он не собирался ничего делать. Оккультист выглядел слишком жалко, даже, для того чтобы поиздеваться, а помогать — много чести. Прошло всего несколько минут, но цветок только начал давать корень в сердце и душе Муана. Было скучно.       — Сколько прошло? — спросил оккультист, боль медленно проходила, но уже не была настолько сильной.       — Пять минут, — невозмутимо ответил Шен, сложив руки на груди.       Муан на секунду опешил. Внутренние часы зазвонили.       — Что дальше? — кое-как выговорил Гай.       — Совершай грехи. Убивать никого не обязательно, но с первым ты уже справился, почти, — хмыкнул Шен, — гнев явно твоя стихия, — объяснил он, смотря на вопросительный взгляд оккультиста, — не понимаю, как твоя душа осталась светлой.       Муан поджал губы. Настолько всё просто? Он же никому даже не навредил.       — Я же сказал, почти выполнил, — вновь заговорил Шен, — грехи в любом случае будут касаться тебя в разрушительном ключе. Можешь ударить себя, может, поможет.       — Как понять, что я их выполнил? — спросил оккультист, но демон, к удивлению, ответил не сразу, а задумался.       — Я тебе скажу, ты сам не сможешь понять, в этом плане ты слишком туп, — произнес он, специально стараясь задеть того.       Кулаки вновь сжимались сами собой. Как же Шен бесит. Хотелось ударить, но он даже не может стоять на ногах сейчас, сделает позже.