Бледно-розовый шиповник

      Времени с их прилёта прошло достаточно. Несколько дней, за которые Элиас успел ещё пару раз натаскать компанию по разным точкам острова. Сегодня же, день должен быть спокойным и не предвещающим очередной поездки. Единственный, кому по правде нравилось таскаться по новым точкам и фотографировать местность, помимо Элиаса, был Вальтер. За эти дни количество новых фотографий на телефоне выросло в двое и все, абсолютно все, хотелось показать своим подписчикам. И самый лучший способ к этому прибегнуть — заспамить сторис.              — Вот блин.              В попытке выложить очередные фото, приложение выдало ошибку, что слегка так расстроило. Лимит в 100 историй; кто вообще это придумал? Яков, сидя по правую руку, с интересом заглянул в экран разочарованно брошенного телефона и усмехнулся.              — Может, тебе стоит поумерить пыл? — Яков мельком пролистал несколько загруженных фото с его же телефона.              — Точно, — воодушевлённо кивнул Вальтер, будто это была самая лучшая идея в его жизни, — я же могу просто выложить посты!              — Вальтер! — его тут же схватили за руку, лежавшей на коленке. — Прекрати. Ты долго ничего не публиковал, а тут тебя прорвало. Ещё подумают что-то не то.              — Думаешь, что это перебор?              — Сто временных публикаций? Да, мне кажется ты перебарщиваешь.              Шмидт задумался. Нет, слова Якова имели смысл и отзывались колкой виной внутри, что он на мгновение почувствовал себя клоуном со своей импульсивностью. И ведь найдётся тот, кто просмотрит все сто публикаций…              На мгновение он успел пропустить мысль о Тео, так яростно преследующего его до неизвестного затишья. Вальтер прикусил губы, схватив телефон со стола под возмущённый взгляд Якова, что даже отложил ложку на тарелку.              — Нет, я всё снесу, — рьяно мотнул головой Шмидт.              — Тогда ты вызовешь ещё больше вопросов. А вдруг тебя похитили и увезли, а ты так помощи просишь?              — Думаешь, так кто-то подумает? — палец завис в сантиметре от кнопки удаления одной из публикаций, что тут сменилась другой. — Это может стать причиной скандала или обсуждения?              — А ты хочешь проверить?              Отказавшись от мертворождённой идеи, Вальтер всё-таки отложил телефон в сторону. Пущай все довольствуются тем, что он опубликовал. В том числе и Тео, если вообще следит.              — Поешь лучше, — Яков придвинул тарелку с рисом и хлебцами ближе к парню. Вальтер скривился от отвращения при виде приевшегося гарнира. — Не делай такое лицо, ты на любой завтрак фукаешь, а он тут, к слову, ещё ни разу не повторялся.              — Этот же рис опять будет на обед… и на ужин. Меня уже начинает подташнивать от его количества и вида. Я лучше съем…              Ложка риса перед носом заставила резко заткнуться, а хмурое выражение лица Якова открыть рот и послушно съесть. Прямо перед ними на соседние стулья уселись Элиас и Хельга, и Шмидт уже был готов молить о спасении, но очередная ложка риса помешала.              — И вы тоже себя странно ведёте, — подметил Элиас, заставив Якова помедлить. — С ложечки кормишь, словно возлюбленного.              Вальтер шустро зажал рот ладонью, не давая содержимому вылететь от удивления на Хельгу напротив, что в свою очередь могла бы заставить всё с пола слизывать. Девушка забавно усмехнулась, хитро заулыбавшись после такого высказывания. Лишь Яков остался равнодушным. По крайней мере на вид.              — Просто он отказывается есть, — пожимает плечами парень, набирая рис из чужой миски. — Как дитё малое.              Вальтер что-то недовольно пробурчал, потянувшись к соевому молоку в стакане, дабы запить всё нечто во рту.              — Вот как, — сдержанно кивнул Элиас, осматриваясь по сторонам. — Я думал, что вы прознали о местном празднике.              — Празднике?              — Седьмой день седьмого месяца по лунному календарю, — Вальтер и Яков вопросительно переглянулись, — праздник Циси. Назовём его китайским Днём Святого Валентина.              — День влюблённых?! — Вальтер уверенно отмахнулся от ложки с рисом, выжидающе уставившись на своего друга. — Это означает, что в городе пройдёт что-то вроде фестиваля?              — Понятия не имею, — надежда канула в бездну от безразличного тона Элиаса. — Не интересовался.              — Как ты мог… — подперев подбородок рукой, Вальтер уныло уставился на салфетницу.              Хельга, уловив нешуточное изменение в настроении, неловко поёрзала на стуле, осмотрев лица сидящих рядом парней. Ей, как и Якову (даже больше), было невероятно приятно видеть вновь оживившегося Вальтер в этой поездке, так что она просто не могла позволить дать ему вновь загрустить.              — Если тебе интересно, я могу сходить и узнать у местных.              — Ты куда-то пойдёшь? — он перевёл взгляд на Хельгу, что неловко заулыбалась со своей тщетной попытки подбодрить.              — Я… думаю, схожу в город. Если, как ты выражаешься, будет фестиваль, то люди явно будут готовиться.              — Тогда я пойду с тобой, — Вальтер тут же отлип от руки, заметно оживившись из-за интересной идеи. — Чтоб ты не потерялась там, ну… и сам узнаю. Яков, ты пойдёшь?              — Идите вдвоём, — отмахнулся парень, увлечённый собственным телефоном. — Расскажешь, что там и как.              От явного равнодушия Вальтер прикусил губы, несколько расстроенный от подобного ответа. Можно было выразиться и чуть помягче… Он тяжело сглотнул, подавив в себе разочарование, словно его только что отшили в этот самый день влюблённых. Не его дело.              Хельга заметила эту очередную странную перемену, но решила не возникать. Это уж точно её не касается. Да и лучше она спросит у Вальтера лично. А пока продолжит молча наблюдать. Наблюдать, как его настроение вянет словно цветы без воды.       

~

      Цветастые фонарики, что совсем скоро заиграют кроваво-красным с первыми сумерками, уже были развешаны в самом центре города. Они создавали красивую арку вдоль всей площади; уличные продавцы и хозяине небольших магазинчиков во всю украшали свою небольшую территорию, вывешивая помимо ярких огоньков куклы мужчины и женщины. Циси — один из крупных праздников во всём Китае, он также не обходит стороной небольшие острова, где люди ответственно подходят к подготовке. И именно в этот день на улицах замечаешь огромное количество влюблённых пар. Всё в этом городе говорило о том, что фестивалю быть.              — Как думаешь, — неуверенно начал Вальтер, привлекая внимание молчаливой Хельги, — есть ли смысл приходить сюда к началу, если…              И он замолчал, не зная как бы корректно продолжить. Но Хельга уловила то, что он пытался донести своими печально бегающими по сторонам глазами. Её друг слишком чувствителен к отказам.              — Яков не похож на человека, что будет лезть на неизведанную территорию. Попробуй сам. Не говори, что придаёшь празднику великое значение, просто позови его прогуляться на свежем воздухе.              Вальтер замер, поникши уставившись себе под ноги. Её слова имели смысл. Он действительно не предавал большого смысла празднику, учитывая, что они здесь лишь гости и туристы, а фестивали — одна из традиций страны, в котором грех не принять участие. Ему просто хотелось погулять и посмотреть на веселящихся людей, попробовать влиться в их число. И не важно, что праздник посвящён влюблённым. По крайней мере, Вальтер продолжал убеждать себя в этом.              — Давай с нами, — внезапно выдал он. Хельга растеряла всю храбрость и выдуманные советы.              — Меня не интересует…              — Это же просто фестиваль, — прежде чем она закончит, Вальтер решает отбиваться её же словами. — Прогулка, веселье. Не гнить же нам в отеле, пока весь город веселится?              Девушка вздохнула. Сдалась. Она могла бы придумать для себя тысячу и одно занятие на вечер, но спорить с этим глупым щеночком очень не хотелось. Да и это в-с-е-г-о л-и-ш-ь фестиваль. Недолгая прогулка. Ради веселья и забавы. А также ради хорошего настроения Вальтера.              Давно ли она стала ставить его интересы выше своих?              — Отлично. Давай пройдём до той чайной лавки и обратно, — решил за подругу Шмидт, хватая за руку.              Девушка закатила глаза и терпеливо поплелась за неусидчивым ребёнком. Но стоило им дойти до той самой чайной лавки, как их с приветливой улыбкой встретил низкий старичок. Так ещё и на неплохом английском:              — Мне кажется, я вас где-то видел.              — Наверное вы обознались… — Вальтер неловко отвернул голову, сжав ладонь девушки сильнее в немой просьбе о помощи.              — Ну как же? — старик прищурился, отчего его морщины стали явнее. — Минутку, постойте, — и вразвалку поспешил в свой магазин, откуда вышел с новеньким журналом одной из свежих фотосессий. — Вот, это ж вы!              — А здесь разве… — Хельга потеряла дар речи. Журнал был европейским. Насколько она знала, в каждых странах издательство продаёт не все выпуски.              — Это внук оставил, — хрипло усмехнулся старичок. — Вы очень мило смотритесь. Не хотите чая?              — Мы собирались уходить, — девушка неловко улыбнулась, косясь на журнал.              Это та фотосессия, где тогда присутствовал Яков и тот, из-за кого Вальтер вёл себя странно. Но о втором знал единственный человек, совсем не подозревая о глубине происходящего между мутным приёмным сынишкой семейки Арно и несчастной молодой моделью. Вальтером могли крутить как угодно и когда угодно, словно любимую куклу. Даже тогда, когда всё казалось спокойным. И выбросить, избавиться или утилизировать уже как неугодную игрушку.              А старичок с отличным английским до сих пор не смущал. Почему бы не принять радушное приглашение?       

~

      Сказка о молодом пастухе и небесная ткачиха — предыстория праздника, пересказанная старичком. Подаренный османтусовый улун, с вычурным китайским названием, от которого язык сворачивается от сложности. А также милое пожелание «красивой парочке» хорошо провести вечер. Каждый раз, когда Вальтеру приходилось поддерживать образ — хотелось свернуться и зарыдать. По крайней мере, это самое реалистичное, на что он способен. А в мыслях он продолжал героически расплетать клубок слухов об их с Хельгой отношениях. Всё могло быть проще, не согласись тогда с родителями…              Но кому в медиа легко?              Хотя бы тому, кому не угрожают.              Он имеет полное право жаловаться на несправедливость.              Пока…              Автоматический свет в прихожей одиноко встретил его. Вальтер напрягся от гробовой тишины внутри номера. Спешно сбросил обувь и поплёлся в общую с Яковом спальню. Внутри зрело чувство жуткого дежавю.              В комнате было холоднее всего: дверь на балкон была открыта на распашку, а снаружи одиноко сидел… Яков. Всего лишь Яков. Всего лишь?              Он сидел там от силы пол часа и тоскливо гонял вино в бокале, пока на глазах по воде плыл лайнер. Яков не привык к подобной роскоши, но сказать, что ему не нравилось — не мог. Ведь это будет некоторой ложью. Люди психологически стремятся к богатству и роскоши, веря в то, что смогут обеспечить и себя и близких. Сделать всех материально счастливыми. Ведь если есть деньги, то можно позволить всё?              Но никто никогда не говорит об обратной стороне медали.              Деньгами искренних друзей не купишь, а то и врагов обретёшь. Сейчас Яков чувствовал себя купленным. Проданным и невзаимно влюблённым идиотом. А может он поддался искушению ослеплённый лицемерной красотой и лживой добротой? Чувство вины за собственные слова и поступки со дня знакомства продолжали изъедать. Он запутался в собственных чувствах и поступках. Действия противоречат мыслям и внутренним установкам. Но он продолжает лгать себе и ему. А в чём он собственно лжёт?              Яков лениво отпил ещё немного красного вина и поморщился. Дорогое, а на вкус противней дешёвого. Таков ли вкус безразмерной власти и богатства?              Он ещё раз пробежал глазами по заголовку новостей на телефоне и саркастично усмехнулся. Всё-таки этот Тео был не так прост, каким казался. Хотя, он и не казался…              — Яков, — Вальтер подкрался со спины, ни капли не напугав расслабленного парня. — Чего ты сидишь тут и киснешь?              Шмидт обратил внимание на телефон в тот момент, когда его экран погас.              — С кем-то разговаривал?              — Новости неприятные увидел, — отмахнулся Яков, отставив недопитое вино на столик. — Не нервничай, — хватка тонких пальцев на плечах усилилась. — Там о тебе и Хельге ни слова.              — А что? — с нескрываемым любопытством опустился ниже.              — Не забивай голову, — эти слова станут одной из подножек на пути к истине.              Вальтер непринуждённо пожал плечами и обошёл сидящего. Загадочная улыбка на его устах вызывала неподдельный интерес.              — Знаешь, я успел заволноваться на ваш счёт, — признался Яков. — Уже почти вечереет, а вы только вернулись.              — Скажем так… я тщательно готовился, — он смущённо улыбнулся.              — И к чему же?              — Если ты сейчас пойдёшь со мной, то узнаешь!              — А ты не устал гулять? Может лучше… — он резко прикусил язык. Вид хмурого Вальтера бесподобен. Спорить с ним сейчас явно не стоило.              — Вот так, хороший мальчик, — Шмидт сердечно погладил друга по растрёпанным волосам, вызвав неоднозначную реакцию. — Сейчас мы идём в город. На фестиваль. Понял?              — Я похож на псину? — с пренебрежением.              — Только на очень милого щеночка, — Вальтер резво, со звонким смехом уклонился от цепких рук, перескочив к балконной двери. — Ну-ну, я знаю, что у тебя есть зубки, не надо их на меня скалить! — и тут же забежал.              Яков обречённо вздохнул, подбирая телефон со столика. Возможно, его переживания всё-таки беспочвенны. И возможно, он действительно запутался в себе.              Перешагнув порог комнаты, Яков тут же наткнулся на Вальтера, всучившего в руки небольших размеров полароид. Озадаченно покрутив его в руках, он уставился на улыбчивого парня.              — Я сегодня купил его. Ты будешь фотографировать, потому что я только позировать умею.              — Скажи честно, ты пытаешься использовать меня ради красивых фотографий для своего профиля?              Вальтер состроил такую удивлённо-обиженную гримасу, словно Яков только что всю его семью оскорбил и достоинство унизил.              — Не задавай мне странных вопросов и не получишь странных ответов, — и тут же подмигнул.              Больше из номера они ничего не взяли. Вальтер даже запретил переодеваться, мол, это совсем не важно и так пойдёт. Хоть Шмидт и сам не был празднично одет, Якову всё равно было неловко на его фоне. Он никогда не чувствовал себя комфортно с людьми, которых считал апогея красоты. Даже если близкий друг. Даже если Вальтер.              Поэтому он глазел на отражения в зеркале лифта почти не моргая. Хоть Яков и скуп на эмоции, Вальтер за всё время общения, в особенности за эти дни в одном номере, научился улавливать его настроение, даже если лицо подобно ледяной скульптуре. Красиво, но холодно.              — Расслабься, — Вальтер ободряюще похлопал парня по плечу. — Не придавай большого значения факту праздника…              — А меня это и не смущает, — Яков обернулся к нему в тот момент, когда двери лифта открылись. — Идём, чего встал? — и схватил за руку, потянув за собой на выход.              Реакция Якова ставила в тупик. Ведь всего несколько часов назад, за завтраком, он вёл себя отстранённо, стоило только речь о фестивале завести. А теперь сам с готовностью и долей энтузиазма ведёт на выход из отеля. И Вальтер не может понять. И оторвать взгляд от невероятно чётких и высоких скул.                     Сама дорога до города из отеля заняла немного. Всего десять минут и их уже встречает яркая улица, толпа туристов и местных. На улице заметно потемнело, но город был ярче, чем в самый солнечный день. Вальтер по-детски горящими глазами медленно идёт в самом центре перекрытой от машин улицы, разглядывая тысячи фонариков над головой. Якову даже приходится вовремя оттащить засмотревшегося бедолагу, дабы не затерять его среди толпы таких же зевак. Только в этот момент Шмидт обращает на него внимание.              — Я чего-то засмотрелся…              — Я заметил, — Яков понимающе кивнул, самовольно сжав плечо Вальтера сильнее. Но тут же резко отпустил.              — Что-то не так? — тихо спросил Шмидт, но его слова унесло вместе с громкими разговорами чужой компании.              Ещё несколько минут им пришлось идти в тишине. В собственной напряжённо тишине, но далеко не уличной, где из одного угла играла музыка, а из другого громко хохотала толпа молодых студенток. С ума сойти.              Вальтер резко замер, чем смутил Якова, остановившегося почти сразу за ним. Он молча обернулся, всматриваясь в лицо с россыпью веснушек на наличие противоречивых эмоций. Однако на розовых губах загорелась хитрая улыбка. Вопросов возникло ещё больше.              — Я же говорил, что готовился? — неожиданно спросил Шмидт. — Постой тут, никуда не уходи, я сейчас вернусь!              — Куда ты…              Но слова унесло в никуда, как только рыжая макушка скрылась внутри магазина. Яков задумчиво отошёл в сторону, дабы увидеть вывеску. Разочарование ещё никогда так быстро его не посещало, когда неоновые буквы оказались вовсе не буквами, а иероглифами. Ну конечно, они же в Китае. Но можно было ради приличия для иностранцев хотя бы маркером где-нибудь на столбе подписать название на английском. Хотя бы через переводчик. Даже если криво-косо.              Вернувшись под крышу магазина, Якову ничего не оставалось как ждать. Нет, он конечно мог пойти за Вальтером. Мог бы жутко для него преследовать, ведь тогда бы он был всё время на виду… Да, но только ради благого дела, Вальтер уж слишком странно вёл себя в последнее время: его кто-то преследовал, человека на глазах… В общем, список можно было продолжать долго, ещё с учётом того, что Яков не в курсе вещей, которые он мог не договаривать.              А преследовали ли Вальтера вообще? Если судить из рассказа Хельги о полной картине ситуации в Лос-Анджелес, странном обрыве диалога по телефону… Вальтер ведь наврал. Человек, убитый на глазах в том клубе — не тот, кто «преследует» по сей день. И тот, кто мог преследовать в штатах. И он об этом прекрасно осведомлён, но по не названным причинам продолжает молчать. Что несёт в себе это молчание? Ложь во благо ли?..              А что насчёт Тео. Он тоже соврал. Не связан с деятельностью родителей? Тео Арно — прямой наследник своих родителей. Младший сын, которого под себя воспитывали всю жизнь большие дядьки. Яков бы даже сказал — внезапно появившийся из ниоткуда сынишка, ведь ни одной странички с информацией в интернете о нём до этого дня не было. Насколько же важным считаются дети крупных бизнесменов, что о них предпочтительно скрывать и выпускать по заданному графику, а связи… Яков всё ещё не понимал. Он вообще ничего не понимал. Кроме того факта, что этот чудоковатый одногруппник, то ли друг юридически является «боссом» Вальтера. У него уже мозг кипит.              — Яков? — голос Вальтера вывел из круговорота тяжёлой думы. — Ты выглядишь так, словно узнал страшную тайну.              Пока не узнал.              Вынырнув из мыслей, он вновь растерялся. Но уже от перемены образа перед ним. Вальтер, что только несколько минут назад был в своей повседневной одежде, уже стоял разодетый в, чёрт возьми, ханьфу. Национальную одежду. Откуда он вообще его раздобыл, откуда узнал, где раздобыть и какова цена этого раздобытого удовольствия — осталось немым вопросом в воздухе. Вальтер поправил длинную ярко-красную юбку, сверкнув хитрой улыбкой.              — Тебе… идёт.              — Спасибо, — он смущённо заправил волосы за ухо, подойдя ближе. — Теперь твоя очередь.              — Чего?              Но не успел он и возразить, как Вальтер силой затолкал его внутрь того самого магазинчика. Ещё и вслед прикрикнув, чтобы выбрал гармоничное и праздничное. Если бы только он разбирался в этой одежде, особенности традиционной.              Поджав губы, Яков медленно прошёл глубже, случайно задевая тонкую ниточку с колокольчиком, привлекая к себе внимание молодой китаянки. Она мягко улыбнулась и на удивление заговорила на английском. Только вот уровень Якова чуть ниже среднего.              — Добрый вечер, — от приторности голоса уши неприятно защекотало. Яков сдержался, дабы не скривиться. — Вы друг?              Изначальный смысл вопроса дошёл не сразу. Он указал пальцем себе за спину, на что девушка кивнула.              — А, да…              — У меня есть кое-что, — девушка повела пальчиком, зазывая за собой.              Вальтер обошёл улицу рядом с магазином раз пятнадцать точно, пока ждал Якова. В голову закралась мысль, что он тайно сбежал обратно в отель. Или в принципе сбежал, был на полпути к смене паспортов и имени… Но тут он уже слишком сильно преувеличил, ведь прошло от силы десять минут, когда недовольное бледное лицо показалось на глаза. Яков чувствовал себя чёртовой капустой. Пока он одевался, а точнее, его одевала терпеливая девушка, показалось, что его несколько раз унизили. По крайней мере, рёбра неприятно что-то сдавливало. Он настолько худ, что пришлось туго утягивать, дабы по дороге всё не развалилось или развязалось. Он понятия не имел. Так и не разобрался в количестве.              — Яков! — воскликнул Шмидт, буквально вешаясь на шею. Яков кое-как устоял, ведь спортивным телом и силой удерживать возбуждённого парня не был наделён. — Тебе так идёт, ты знал? Господи, я должен рассказать об этом Элиасу. Я теперь хочу фотосессию с тобой в подобном стиле!              От количества вываленной в один миг информации Яков растерялся. Ему идёт? Мило. Рассказать Элиасу? О чём… И что главное — фотосессия?              — Я не думаю, что ставить меня под свет софитов отличная идея.              Вальтер резко отстранился, уже не выглядя таким радостным. Скорее больше напуганным. Он словно что-то вспомнил. Это было видно по глазам, нелепо бегающим в разные стороны. Да, он точно врёт.              — Извини, наверное ты прав. Я слишком импульсивен, — удивительно легко согласился он.              — Но если ты настаиваешь… — Яков попытался прощупать почву, а нервная улыбка на чужих побледневших губах выдавала с пличным.              Что ты скрываешь, Вальтер Шмидт?              — Полароид, — вспомнил Вальтер, вынудив мини камеру из небольшой сумки-мешочка на плече Якова, мило предоставленной той девушкой в прокат. — Стой ровно!              Яков даже не пошевелился, задумчиво рассматривая лицо своего друга, что тут же спряталось за камерой. Вспышка неприятно ослепила и заставила спуститься с небес на землю. Небольшое фото тут же было напечатано, но оставалось лишь подождать, пока оно себя проявит.              — Пошли, у нас есть незаконченные дела.              — И какие же? — Яков решил сыграть по его правилам с отвлечением внимания.              — Я хочу попробовать уличной еды, очевидно. А то ресторанная еда меня не удивляет.              — Хочешь новых ощущений? — тихо усмехнулся Яков, размеренно шагая за неугомонным юношей.              Вальтер лишь загадочно стрельнул хитрыми глазками. Яков устало выдохнул, всё ещё не привыкнув к резким переменам целей и настроения. Вальтер как кот в мешке — жди неизвестно чего. Гуляя под яркими фонариками, ему не удавалось игнорировать тот факт, что люди вокруг одеты в свою повседневную одежду. От такого контраста и множества взглядов стало не по себе. Однако улыбающийся и светящийся ярче фонариков Вальтер тут же отбивал все негативные мысли, затмевал собой все эти взгляды и сомнения.              — Вот, — Шмидт указал на небольшой прилавок, за которым так и кипела работа. — Это похоже на большие… э-э… манты?              — Ничего подобного, — не согласился Яков, с брезгливым выражением рассматривая еду перед собой. — Может не стоит? Если тебе будет плохо, кому тебя обхаживать?              — Ну мог бы и ты, — улыбнулся Вальтер, протягивая мужчине деньги. Яков даже не успел возразить. — О, се-се, — кивнул он, протягивая одну из булочек или же «больших мант» другу.              — Я не буду… — но его мнение никого не интересовало, Вальтер силой пихнул свежую выпечку в руки.              — Это неуважение, Я-я-яков. Пойдём, — наиграно улыбаясь, Вальтер вынул полароид и запечатлел умилительно смешное лицо друга. Схватил за руку и потащил прочь.              — Ай, вроде бы ты говорил, что я тебя должен фотографировать и ослеплять, а в итоге… — недовольно пробурчал под нос он, без возражений следуя за гиперактивным ребёнком. Ребёнком, старше его.              — А ты клювом не щёлкай просто, — Яков даже растерялся от такой напористости, хлопая лазами в замешательстве.              Если изначально эти резкие смены с меланхолии на гиперактивность и задорное настроения даже радовали, то потом начали выглядеть наигранно. А теперь и вовсе кажутся чем-то нездоровым и странным.              — Вальтер, — Яков резко остановился, потянув Вальтера на себя. — Скажи, ты уверен, что всё в порядке?              Шмидт замер, глупо хлопая длинными ресницами в безмолвном негодовании. Яков и верить не хотел в то, что его сейчас не понимали. Однако, продлившееся молчание в две минуты заставило разъяснять:              — Ты ведёшь себя жутко. Жутко странно.              — Я не понимаю, что тебя смущает, — он поджал губы, выглядя в точности, как виноватый щенок. — Мы просто гуляем, а я просто рад твоей компании…              — Сначала ты ведёшь себя так, словно проживаешь депрессивный эпизод, а потом веселишься… — разбитое выражение лица не дало закончить фразу. Что же он творит… — Я имею в виду…              Молодец, Яков. Продолжай всё портить дальше.              Неловкая пауза. Вальтер ворошит камешки под ногой, виновато поджав губы, а Яков пытается сообразить. Как же ему бывает тошно от своей же прямолинейности. И с людьми, похожими на Шмидта, иногда стоит быть сдержаннее, а иначе его длинный язык продолжит причинять другим боль.              — И что ты нос повесил? — Яков перевёл хмурый взгляд на ханьфу, рассматривая и щупая качественную ткань и красивый крой свободной рукой. К этой неизвестной булочке он так и не притронулся. Выкинул бы, не будь тут Вальтера. — Сам переодел меня и себя в это, а теперь стоишь.              Его слова заставили обратить на себя внимание. Шмидт растерянно уставился на Якова.              — Ну что? — он уловил его немой вопрос во взгляде. — Стоять и унывать тут передо мной в центре города явно не входило в твой план. Куда дальше? — и даже откусил немного от тёплой выпечки, заметив, как его настроение приподнялось.              — Ты прав, это не входило в планы… — смущённо согласился Вальтер. — Есть кое-что ещё.              Взяв себя в руки, Шмидт неспешно направился дальше, в сторону небольшого пляжа. Хоть он и выглядел уже чуть спокойнее, Якову всё равно было не по себе от собственных слов и, протяни руку, мог почувствовать это витающее между ними напряжение. Он не хотел обижать, а уж тем более расстраивать, однако вышло… что вышло. И ведь даже не извинился.              Пришлось перебороть самого себя. Яков одним движением перехватил ладонь Вальтера в свою, заставив того озадаченно покоситься. Он точно недоволен…              — Э-э, чуть не упал, — и тут же неуклюже отпустил. — Споткнулся.              — Споткнулся?              — Споткнулся.              Вальтер мягко улыбнулся, но брать его за руку не решился. Хотя очень хотелось.              — Тогда смотри под ноги внимательней, — поучительно покачал пальцем.              Яков молча согласился, спрятав руки за спину, дабы таких казусов больше не возникало. А то в следующий раз схватит уже не за ладонь. Ну что? Споткнулся…              Хотелось лишь задать вопрос, куда они идут и что был за план прогулки у Вальтера, однако мелькнувшее вдалеке лицо Хельги отбросило как минимум один вопрос. Лиен, стоящий рядом, недовольно выглядывающий что-то в собственном бокале, заставил улыбнуться. Не хватало лишь Софии и Элиаса для полноты картины. Друзья также не смогли противиться воле Вальтера, будучи наряженными. Теперь они вчетвером выглядели забавно на фоне остальных.               — Вы что-то долго, — заметила Хельга, анализируя лица подошедших друзей.              — А где…              — Элиас остался работать, — пожал плечами Лиен, наконец-то оторвавшись от изучения содержимого стакана. — Попросил Софию остаться. Что-то там по женской одежде, мол нужно женское мнение.              — Изначально просил меня, но мы уже с тобой договорились, — кивнула Хельга, — а ещё у нас отпуск. Даже думать о работе не хочу…              — А мне казалось, вы любите свою работу, — стакан в конце концов беспощадно полетел в стоящий рядом мусорный бак.              Хельга и Вальтер переглянулись, воздержавшись от комментариев. Не существует в мире здорового человека, что любил свою работу и никогда не задумывался бросить всё. Именно здорового с богатым опытом. А когда в твоей работе огромное количество подводных камней — попытка увольнения не оставит в покое до конца жизни. Можно уволиться из агентства, продвигающего тебя, но достигнув популярности, из жизни ты не уволишься. Только возможность умереть. И даже после смерти люди продолжат периодически вспоминать о тебе. Популярность — штука тяжёлая и отравляющая. И прежде чем засветиться стоит задуматься: а захочешь ли ты до конца жизни придерживаться того образа, который представил людям? Фильтровать речь, следить за действиями и беспокоиться о том, дабы никто не прознал хотя бы об одном твоём неверном шаге. Выглядеть сногсшибательно, не дай бог твоё неудачное фото засветится в новостях. Каждый человек имеет право на ошибку, но селебрити — не люди. Одно обвинение, клевета или собственный провал — конец личности.              — Работать начнёшь — поймёшь, — усмехнулся Яков, развеяв неловкую тишину.              — Да ты сам не работаешь ещё, — Лиен закатил глаза, отвернувшись к морю. — Вы как хотите, а я пойду ноги помочу.              — Какие ноги, — Хельга тут же двинулась за парнем, — нам ещё одежду возвращать, держи и не вздумай пачкать!              Вальтер рассмеялся с нравоучений подруги и стойкого игнорирования Лиена. Общение с Софией даёт свои плоды. Как ему, так и ей.              Они вновь наедине. Шмидт улыбчиво следил за друзьями, пока Яков активно собирался с мыслями и разбирал свой скудный арсенал действий. Однако все варианты казались до безумия странными. Весь сегодняшний вечер уже был ужасно неловким и тревожным. Он облизнулся. В последнее время его всё чаще преследует тревожность и её зачатки. Миллион крутящихся в голове мыслей не дают покоя и возможности расслабиться. А теперь, когда Вальтер заметно расстроен недавней ситуацией — ещё сильнее бьёт.              — Извини, — сжимая кулаки произнёс Яков.              Казалось бы, обычное слово и легко произнести. Но не для него. Он признаёт свою вину, понимает где накосячил и не имеет ничего против, что Вальтер расстроен. Но извиниться вслух для него настоящее испытание. И именно тогда, когда это касается личностных взаимоотношений.              Вальтер обернулся, удивлённый таким внезапным извинением. И если Яков жевал ситуацию, то Шмидт уже успел подзабыть о том, что было. Хотя он бывает упёртым и любителем повздорить на ровном месте, почему-то сегодня, сейчас хотелось забыть все обиды и не выращивать новые, а просто насладиться вечером. И хорошей компанией. К тому же, Яков возможно прав…              — Смотри, какое небо красивое, — на губах расцвела нежная улыбка.              Яков вздёрнул голову. На небосводе горело тысячи, нет, миллионы звёзд, смотрящих в ответ. Рот раскрылся в удивлении, когда небольшие тучи рассеялись и небо озарилось разными цветами.              — Один человек рассказал, что праздник связан с трагичной историей Ткачихи и Пастуха в местном фольклоре. И если посмотреть на небо, — Вальтер указал на одну из звёзд, — можно увидеть их. А именно в этот день влюблённые встречаются, проходя через млечный путь.              — А как они… — растерянно пробубнил Яков.              — А я не знаю, там было что-то ещё, но я не запомнил, — честно признался Вальтер, не отрывая взгляда от звёздного неба.              Яков замер. Замер, рассматривая звёзды рассыпавшиеся на аккуратном носе. Те, что горели на небе уже не интересовали. Свет от луны, красиво лежащий на мягких чертах придавал ещё большую изюминку и без того волшебной внешности. Перед ним стоял ангел, грустно смотрящий в небо, будто имевший надежду вернуться, откуда пришёл. Ведь на Земле просто не мог родиться настолько прекрасный человек. Сердце приятно ёркнуло под рёбрами, заставив сжать ткань ханьфу на груди. Яков уже отбил мысль, что нагло разглядывает его. А Вальтер это прекрасно чувствовал. Каждой частичкой. На мгновение даже показалось, что этот искренне восхищённый взгляд мог забраться под одежду и молча разглядывать, не прикасаясь. А Яков бы и не прикоснулся. Не посмел бы. Да и просто не смог. Такая безгрешная красота не заслуживает похабного обращения к себе. Вальтер казался чистым душой и телом, что так должно оставаться и впредь.              Но Вальтер лично знал того, кто считал иначе. Кто хотел воспользоваться и сломать. Тот, кому бы хотелось испортить фарфоровую кожу, завладеть и очернить. И один раз ему это удалось. Отравить всю душу, а за ней и жизнь. Тео был заинтересован лишь в том, как безобразно поиграться с тем, кого считал своей игрушкой, в ком видел забаву и объект раздражения. Иначе Вальтер просто не мог объяснить всё происходящее.              — Знаешь, что такое эффект бабочки? — внезапно произнёс Вальтер, выбив Якова на разговор.              — Одно незначительное действие, которое может повлечь за собой большие последствия? — Шмидт молча кивнул. — Но к чему это?              — Давно об этом думаю…              — Если будешь думать о плохом, оно произойдёт, — недовольно хмыкнул Яков, будучи неудовлетворённым таким ходом мыслей.              — Веришь в материализацию мыслей? — хихикнул Шмидт, заметив, как тот смутился, чем вызвал ещё больший смех. — О, Яков, не волнуйся, всё будет хорошо!              Яков бы добавил что-то в духе: «твоё странное поведение оставляет желать лучшего», но воздержался, дабы не начинать новый конфликт. Яков мысленно пообещал себе внимательней наблюдать, пока всё в его жизни не наладится. И не вмешиваться, пока того не потребует ситуация… Да. Он окончательно так решил.              — Луна сегодня красивая…              Он тут же растерял всю свою напыщенную уверенность. Где-то он такое слышал…              — Это признание? — Яков прищурился, не сдержав ухмылки.              — Нет, просто полнолуние, — Вальтер ткнул пальцем в небо. Яков лениво перевёл взгляд на луну. — Вот и всё.

~

      — Что значит его нет в городе?              Атмосфера в комнате тут же упала. Стоящие у двери охранники нервно оттянули галстук, что словно сдавливал горло, но своего беспокойства не проявляли. Не с этим человеком и не в этой комнате.              — Улетел? Куда? — короткая пауза. — Вот как…              Тео откинулся на спинку мягкого дивана, что буквально утягивал, задумчиво покрутив пояс от своего халата. Перевёл задумчивый взгляд на натяжной потолок, тихо усмехаясь, пока человек на другом конце линии молчал.              — Ладно, пусть уж гуляет, пока есть возможность.              Двое мужчин вопросительно переглянулись от внезапной смягчённой реакции месье.              — Когда они возвращаются? — рука властно сжала пояс, а на лице расползлась куда более гаденькая улыбка. — Тогда оставьте небольшие подарочки его жалким друзьям когда они вернутся. Хочу чтобы он наконец-то допёр, что у меня есть влияние над ним даже в моё отсутствие, — Тео недовольно взглянул в сторону пистолета на стеклянном столике, рядом с которым валялся чужой смартфон и ноутбук. — Слишком долго он пренебрегал моей добротой.              Негромкий всхлип привлёк внимание. Тяжёлый взгляд упал на забившуюся в угол девушку, изо всех сил сдерживающую лишние звуки. Тео раздражённо закатил глаза, потянувшись за огнестрельным. Девушка вздрогнула, прижавшись к стене сильнее, готовая уже залезть на неё.              — До связи, — вызов тут же бы сброшен. Он недовольно размял затёкшую шею, рассматривая ствол в руках. — Я же сказал тебе заткнуться и не издавать звуков. Господи, какая же ты тупая, — фыркнул Тео, направив пистолет на девушку, что истерично попыталась прикрыть лицо руками от опасности. — А ещё жалкая. Почему такая, как ты, вообще суёт свой длинный нос не в своё дело? Сенсация нужна? Слава? Ебучие журналисты… И ведь полетела за мной через пол Европы.              Тео закатил глаза, вытянув руку со стволом в сторону. Один из охранников тут же оторвался от своего места, понимая немой приказ. Истерика девушки усилилась в тот же момент, когда ледяной металл прижался ко лбу. Она умоляла и обещала от всего избавиться, но безразличие в чужих глазах убивало остатки надежды. Парень поднялся с дивана, махнув рукой.              — Ну не тут же, кто кровь отмывать будет? А соседи? Веди её отсюда куда-нибудь в другое место.              Однако девушка юрко увернулась от сильных рук, скользнув вперёд и подхватив кочергу у камина, замахиваясь ею прямо на Тео, что очень вовремя отвернулся. Выстрел пришёлся по ноге. Адская боль пронзила всё тело, а единственное средство защиты выпало из рук.              — Хлоя, — Тео лениво обернулся к горе журналисту. — У тебя сильное желание жить. Так уж и быть, — он поправил халат, присев перед девушкой на корточки. — Если ну очень хочешь остаться в живых, то давай договоримся? — эта ухмылка не предвещала ничего хорошего.