С Рождеством, матерь котья!

Потянувшись, как следует тянуться всем истинным котам спросонья, Гарри лениво открыл глаза. И тут же печально вздохнул, ибо всё произошедшее с ним оказалось вовсе не кошмаром. Признаться, таких кошмаров у него и не было-то никогда — Волдеморт и рядом со своей легилименцией не валялся: подумаешь, трупы, кровь, кишки. Пресно и банально. То ли дело — застрять в тушке кота. Что же он, теперь никогда больше не вернётся в своё обличье? Вот уж такой судьбы для себя ожидал Гарри Поттер, победив самого злющего волшебника столетия! Неужели ему действительно суждено остаться таким навсегда? Но в конце концов кто-то же наверняка заметит его исчезновение! Мироздание не может быть так жестоко! Имелся, правда, немаловажный факт о том, что метнулся Гарри мир смотреть лишь в одиночку, и никто и понятия не имел о его перемещениях. Периодически, разумеется, писал Рону и Гермионе о том, что не помер где-нибудь случайно, учитывая свою крайне специфическую репутацию, но письма эти всё же весьма нечастые были. Грустно вздохнув, Гарри попытался было встать, но вместо этого постыдно рухнул мордой в пол. Где-то рядом донеслось презрительное фырканье Живоглота, не впечатлённого его кошачьими навыками, и Гарри тихо ругнулся. Проклятые когти… Да как же эти крюки обратно втянуть, если они намертво запутались в свитере-лежанке?! Он панически задёргал лапами, но лишь вызвал очередные глумливые смешки со стороны Живоглота. Да такими темпами Гарри просто испортит свитер подруги! Он попытался трясти лапами осторожнее, но замотался лишь сильнее. Это провал. Беспомощно поглядев в сторону спящей Гермионы и вконец оказавшись укутан в остатки проклятого свитера, словно гусеница в кокон, Гарри уже в какой раз обречённо принял свою тяжкую судьбинушку, не желая будить подругу и развлекать её своим нелепым видом. Он откровенно ненавидел кошачью жизнь. Ну какого чёрта он кот? Неужели это именно та форма, которая ему подходит? Но почему? Да, он неплохо относился к этой шерстистой расе, но не настолько, чтобы хоть как-то ассоциировать себя с ними. Нет, спасибо, что не жук навозный, — в таком случае он бы с криком ужаса сразу же в Темзу сиганул. Вот если бы Гермиона форму кошки приняла — Гарри бы понял. Та никогда не могла удержаться, чтобы не потискать любого встречного хвостатого и не накормить того вкусняшкой, которые всегда таскала в кармане на подобный случай. Ему, правда, всё-таки повезло, что Гермиона кошек любит — так, может, и не впустила бы его к себе так легко. Что было бы, превратись он в оленя или льва, и застряв в такой форме? «В окно бы не влез, даже если бы на дерево взобрался, — утешил себя Гарри, но тут же снова скис. — Но зато Герм наверняка догадалась бы, что это не просто лев, а лев с подвохом. Не то что кот помойный, обыкновенный, которых на улице полно». Но вскоре все эти унылые мысли волшебным образом перестали его волновать, потому что… потому что… есть в мире такие вещи, что могут заставить тебя неожиданно забыть обо всём и превратить в настолько целеустремлённую личность, что ничто, и никто не смог бы тебя остановить. Поэтому Гарри громко заголосил, всё же бессовестно разбудив Гермиону, и снова судорожно забился в путах. — Ты чего? — спросила его сонная и взъерошенная Гермиона, чуть привстав с подушки. — Запутался? Не шевелись. Она неторопливо встала, опустив ноги в тёплых носках на пол. Гарри, несмотря на все свои жалкие потуги вырваться, всё это время лежал почти неподвижно, но теперь перевёл взгляд на её оголённые щиколотки и потешные вязаные носки, украшенные какими-то ушами непонятного существа. Это не домовик ли часом? «У неё всегда ноги мёрзли по ночам в нашем «походе», когда Согревающие развеивались, — вспомнил Гарри. — Отчего заранее надевала по несколько пар сразу… Только таких интересных ночнушек что-то не припомню». Он тогда частенько делился с ней и своими носками, когда её запасы совсем износились. А она то и дело чинила его свитера, когда Гарри в очередной раз возвращался с охоты, где ему частенько доводилось то и дело цепляться за колючие ветки и кусты. Гарри даже однажды отдал ей шарф, когда она свой на дерево повязала, дабы Рон их нашёл. В конце концов, она ведь так легко простужалась, разве он мог поступить иначе? А чуть позже Гермиона связала ему новый, не прибегая при этом к магии, на что смущённо пробормотала, что это делало подарок ценнее, по крайней мере, в её глазах. В глазах Гарри, похоже, тоже, раз он его до сих пор при любом случае носил да ещё и вспоминал об этом постоянно. — Свободен, — усмехнулась она, размотав бедолагу и высвободив его несчастную тушку и когти от коварных вязанных путов. Гарри наконец встал. И обратил на подругу сбивающий с ног взор, в котором неподвижно застыла печаль всей Вселенной, с тускнеющими на ней звёздами. — Ну что такое? Гарри принялся подпрыгивать вверх на месте. Взмолился всем кошачьим богам. А после снова принялся исполнять замысловатые кошачьи танцы. — Мне нужна уборная, туалет, сортир, гальюн, — выл он, особо не надеясь, что Гермиона его поймёт, ибо звучало это скорее похожее на затяжное «Мрыа-а-а-а!» — Тайная комната, кабинет раздумий! На счастье, Гермиона неплохо понимала как котов, так и Гарри, так что дёрнула бровями и мотнула головой, зовя за собой. Гарри ещё не знал, что завидев лоток, который ему любезно предлагался подругой, он с криком ужаса вылетит из ванной комнаты, а после мешком рухнет на пол, глядя в пустоту. Живоглот, казалось, давился смехом, глядя на полностью разбитого и до глубины души оскоблённого Гарри. Но, вероятно, даже его суровое сердце дрогнуло от вида поверженного гостя, поэтому он всё же небрежно бросил: — Кусты, Поттер. Тебе же не привыкать? — Даже в палатке была уборная, — буркнул понурый Гарри, не желая снова морозить тушку на улице и кидая хмурые взгляды в окно. — Что это за жизнь такая? И я ещё своей участью Избранного был недоволен. Где эти былые деньки? Что мне делать? Как принять эту реальность? — Вопрос непростой. Но могу предположить, что хозяйка примется лечить тебя от недержания, если наконец не решишься что-нибудь по этой проблемке предпринять, — Живоглот таки выдавил из себя что-то напоминающее хохот, но получилось громкое фырканье в силу отсутствии функции смеяться. — И поверь, ты не захочешь оказаться на столе у этих странных людей, что суют тебе градусник в те места, где свет не виден… А ещё я слышал жуткие байки, где причиндалы твои чик-чик, если вдруг решишь территорию отметить, так что поаккуратнее с этим делом. И хватит уже издавать эти грустные звуки! Пиздуй на улицу, пока нас обоих в Пыточную из-за тебя не увезли! Хуже просто быть не может. Это невозможно. Нет!

***

Что он там думал ранее? Когда Гермиона, взяв его на руки, многообещающе сообщила, что теперь они идут купаться, Гарри понял, что хуже может стать всегда и не стоит миру вызов так необдуманно бросать, а то он его ещё и примет, громко хохоча и суча при этом ножками. Сейчас, правда, сучил ножками, точнее, лапками, сам Гарри, отчаянно вопя и вырываясь, пока его пытались усиленно намылить в ванной. Его уже мало что волновало в этой жизни, кроме его мучительницы, что пыталась удержать рьяного кота, зажав коленками, и сама как следует вымокнув в процессе столь интенсивного купания. Наверное, в своём кошачьем обличии без должной практики не стоило пытаться исполнить тот акробатический трюк на унитазе, в котором он в итоге умудрился незапланированно искупнуться, после чего Гермиона закономерно решила неожиданного гостя всё же вымыть. — Мерлин… И почему я наивно подумала, что все коты такие же покорные, как Живоглот? — ворчала она, раздражённо сдувая с лица влажные пряди и выше закатывая рукава давно насквозь мокрой рубашки. Гордый Живоглот, что стоял у открытой двери, и то и дело снисходительно склонял голову, глядя на происходящее зверство, теперь пристально уставился на Гарри и медленно показал ему язык. — Глотик, ты можешь его успокоить? — Так, шакал, слушай сюда, — взвился тут же рыжий бандит, вскочив и красноречиво вздыбив шерсть. — Хоть одну царапину хозяйке поставишь — я тебя сам чик-чик где надо и уже никакая Пыточная не понадобится! Гарри яростно сощурился. Да он же тут и без того страшно унижен! Так ему теперь ещё и котяра угрожать будет?! Что ж, про укусы-то тот ведь ничего не сказал! И Гарри в незнакомой для себя панике поддался своему первому и неопределимому желанию сделать кусь.

***

В конце концов его всё же помыли. И сейчас Гарри, мокрый и дрожащий, грелся у камина, вяло думая, что и противиться даже не стоило — Гермиона, рассердившись на его бессовестное использование зубов в её сторону, в итоге схватила палочку и не без помощи Петрификуса уже спокойно домыла обезумевшего кота. Кто бы мог подумать, что эта настойчивая и упорная отличница всегда выполняет задуманное, не взирая на трудности? У него не было и шанса. А сейчас его боевая подруга усиленно копалась в шкафу и изредка бросала обиженные взгляды на Гарри. Тот же сидел, нахохлившись, словно воробей на проводе, и пытался пережить очередную психологическую травму, которых ему и так за пушистые уши хватало. Подумать только — его, победителя Тёмного лорда, Избранного, — помыли как немощного годовасика. И кто! Кто! Гарри уже сам решил навсегда в кошачьей тушке жить остаться, ибо в случае возвращения в человеческое обличие он будет просто вынужден стереть память подруге, себе и даже Живоглоту. Или, может, просто имя сменит и улетит жить на каком-нибудь далёком острове, где в собеседниках будут лишь озадаченные бабуины, которые всё равно никому никогда не смогут ничего рассказать, если Гарри всё же не выдержит и однажды решит исповедоваться да поплакаться в плечо. — Я понимаю, что ты страшно травмирован жизнью, но ты… Ты! Ты травмировал ещё и хозяйку! — зашипел Живоглот, думая, какой части тела Гарри будет наиболее жалко лишаться. — Исправляй ситуацию немедленно или я исправлю количество твоих усов! — Это был всего лишь небольшой укус, — буркнул Гарри, хоть и в действительности чувствовал свою вину. Паника и инстинкты взяли вверх, и теперь он страшно злился на самого себя. В человеческом обличии он бы такого никогда не допустил! Никогда! Проклятая котовья личность всё решила за него! Гарри со вздохом перевёл взгляд на подругу и вдруг понял, что его ждёт ещё кое-что похлеще купания. Скинув мокрую рубашку, Гермиона копалась в шкафу, стоя при этом к котам голой спиной. На ней были лишь трусы-шорты синего цвета, а взлохмаченные и влажные волосы, достигающие лопаток, то и дело мягко скользили по плечам, когда она наклонялась, чтобы достать одежду из ящиков. Ох. — Слюни подбери, весь пол залил, — рыкнул на него Глотик, в упор уставившись на Гарри, который до этого лежал, сложив лапки и глядя в другое измерение, а теперь же взирал на подругу немигающим и довольно пристальным взглядом, весьма бодро вернувшись из страшной хандры в реальность. — Что? Я не… — промямлил Гарри, стушевавшись и отвернувшись. — Я не смотрю. Вообще. И в палатке никогда не смотрел. — Ага, — фыркнул Живоглот, глядя на то, как Гарри продолжает изучать Гермиону, кося одним глазом в её сторону. — А я Микки, мать его, Маус. — Ну крыса ты ещё та, — не удержался Гарри и ему, само собой, пришлось спасаться бегством. Гарри, который не подозревал, что умеет бегать по стенам, по пути снёс несколько книг на пол и оказался в итоге в объятиях Гермионы, которая сначала ошарашенно наблюдала за кошачьими гонками и сопутствующим этому развлечению погромом, а после словила Гарри, что практически сам рухнул в её руки. — Угомонились, оба, — воскликнула она, держа чёрного кота. Тот под шипение Живоглота смиренно глядел в её карие глаза, всем своим видом демонстрируя ту самую покорность, которой так страшно недоставало в ванной. — Я смотрю, кто-то в себя пришёл. Таким ли уж купание было ужасным? «Ты бы говорила иначе, если бы знала, что я видел больше, чем бы ты хотела, когда твоя рубашка намокла», — не без иронии подумал Гарри и мило сощурился. — Погляди только какая у тебя теперь шикарная шёрстка! — она ласково взлохматила пальцами и без того взъерошенного Гарри, который почти высох и с облегчением вздыхал, заметив, что на Гермионе хотя бы уже имеется бюстгальтер. — Да такому красавцу просто необходимо имя. И не смотри на меня так, Глотик, ты же знаешь, что для меня всегда будешь вне конкуренции. Гарри это даже как-то задело. Он грозно клацнул зубами в сторону Живоглота, который зашипел на него в ответ. Гермиона усмехнулась. — Любишь лезть на рожон, а? Я бы тебя Гарри назвала, но он же меня не простит, — прыснула она, а Гарри сердито на неё зыркнул. — Хотя что-то не видела, чтобы он кусать людей стремился. Впрочем, если достать как следует, то отпор мощный даст, тут не поспоришь… Так, так, имя. Хм… Ты у нас, определённо мальчик… От этих слов «Определённо мальчик» едва сознание не потерял. — Хм. Гарри… Кусака… Кус… Гаррикус… Нет, всё ещё слишком очевидно. Гаррукус… Гаррус… Гаррус? Хм, кажется, я это имя где-то уже встречала. Не припомню где именно, но остальным скажу, что был такой…м-м-м… ну пусть будет астрофизик. Всё равно же никто не проверит. Она прижала его к груди и Гарри замер. Грудь хоть и была прикрыта скромным бюстгальтером, но не скрывала своей мягкости, а этот весьма яркий аромат кожи девушки совсем заставил его одуреть… Гарри его и раньше порой ощущал, когда вместе с подругой то по лесам судорожно носился, то в палатке откисал, но теперь этот обволакивающий и невероятно притягательный запах тела подруги буквально ударил в нос, заставив его собственное тело размякнуть и непроизвольно задержать дыхание. Вот теперь он был на грани потери сознания. Это что же, все девушки так на самом деле пахнут? Надо будет ещё кого-нибудь нюхнуть, так, на всякий. И неужели пальцы у других такие же нежные, что сейчас гладят его шёрстку? Мерлин, да, и за ушами, за ушами ещё! О, чёрт! Он уже ведёт себя как кот! Гарри в приступе паники тут же пришла мысль, что, вероятно, долгое пребывание в тельце животного в конце концов превратит его в настоящего кота… Со всеми этими кошачьими мыслями… Кошачьими желаниями… И вот он, спустя несколько дней, уже радостно и гордо пользуется лотком, задорно раскидывая наполнитель; за вкусняшку позволяет чесать себе животик, блаженно при этом урча; отвоёвывает территорию у Живоглота, где они в процессе друг другу бешено усы выдирают, и вместе с ним трясётся под кроватью лишь от упоминания Злой Руки с градусником из той самой Пыточной. Он срочно, просто немедленно, должен что-то предпринять!